Geum.ru

О православной гражданственности

Вид материалаДокументы

Содержание


Корнев А.В
Подобный материал:
Александр Коновалов

О православной гражданственности



Коновалов Александр Владимирович — юрист.

Родился в 1968 году. Окончил С.-Петербургский государственный университет. Кандидат юридических наук. Автор монографии и статей по гражданскому праву


В последние годы немало сказано о проблеме поиска «новой национальной идеи» для России, на основании которой должны произойти нравственное оздоровление, а во многом — воссоздание гражданского общества, его объединение и консолидация. Для православного человека, формирующего свои убеждения в соответствии с нравственным императивом Священного Писания, канонов Святой Соборной и Апостольской Церкви, историческими традициями нашего Отечества, проблемы «подыскания» объединяющей русских людей идеи не существует — со времен крещения Руси единственным подлинно объединяющим русских фактором является православное вероисповедание. Проблема для верующего может заключаться в ином — может ли он и должен ли он с учетом нынешнего состояния российского общества личными усилиями способствовать восстановлению православной духовности как жизненно важной для нас идеологии, объединяющей и цементирующей разнородные и часто противоречивые институты огромного государства. Церковь, будучи единым организмом, мистически включая в себя небесное, образует свою земную, странствующую или воинствующую составляющую из множества отдельных индивидов, пребывающих в церковном единстве до тех пор, пока их частные убеждения сообразуются с общей концепцией по крайней мере настолько, что не допускают естественного отторжения их от Церкви (соответственно, единство Церкви тем сильнее, чем выше консолидация убеждений верующих по наиболее значимым, концептуальным направлениям). Равным образом и государство состоит из индивидов, наделенных свободной волей и реализующих ее в своем социальном поведении, выступающих в данном аспекте в качестве граждан, то есть лиц, самоидентифицирующих свою взаимосвязь с определенной публично-правовой и культурно-исторической замкнутой системой, выражающуюся, в частности, в готовности учитывать общие для данной системы императивы поведения и участвовать в происходящих в ней общесоциальных процессах. Феномен, обусловливающий возможность использования понятия «православная гражданственность», состоит в том, что в одном и том же индивиде совпадает восприятие им своей принадлежности к Церкви и к государству одновременно. В случае симфонического сосуществования Церкви и государства в духе знаменитой 6-й новеллы кодификации св. Юстиниана совпадение этих ощущений не несет в себе потенциального внутреннего конфликта для верующего гражданина; когда общегражданская политика публичной власти не благословляется Церковью, это порождает, как минимум, сомнения верующего в бесспорности и правильности своего отношения к начинаниям государства; когда же эта политика принимает в каких-то своих аспектах откровенно богопротивный и антицерковный характер, это неизбежно должно повлечь нравственный конфликт в духовной сфере отдельного члена социума и необходимость определения им приоритетов и степени допустимости возможных компромиссов в поведении.


* * *

На протяжении последних пятнадцати лет имелись примеры подлинно эффективного, можно сказать, соборного взаимодействия духовной и гражданской иерархий. Тем не менее их взаимоотношения поныне весьма далеки от идеала. С одной стороны, это проявляется в сохраняющейся тотальной расцерковленности гражданского общества в России вообще и государственного бюрократического аппарата в частности. После десятилетий почти подпольного существования на своей исконной канонической территории и на фоне сформированного усилиями прозападных идеологов прагматично-либерального взгляда на мироустройство Русская Православная Церковь, как это ни прискорбно, по-прежнему в целом воспринимается общественным мнением как некий посторонний, устаревший, выпадающий из современной цивилизации институт. Одновременно с общей дозволительной направленностью политики государства по поводу церковных имуществ1  и в целом благоприятным отношением к допущению в житейский, в том числе официозный, обиход церковных обрядов (в основном в виде чинопоследований освящения вновь построенных зданий, сооружений, кораблей, памятников и т.д.; крещения и отпевания) продолжает сохраняться агрессивное неприятие постоянного и органичного присутствия духа и традиции Православия в повседневном обиходе, необходимости православного воспитания и жизни во Христе. Наиболее неадекватное, искаженное и одиозное восприятие со стороны общественного мнения получили вопросы о признании приоритетного положения Православия в России и необходимости ограничения деятельности инославных церквей, нетрадиционных конфессий и сект; о предоставлении РПЦ экономических льгот, в том числе вопрос о возврате и восстановлении церковного имущества; о введении обязательного законоучительства в средней школе. Самая робкая постановка этих, на самом деле жизненно важных проблем немедленно вызывает бурю негодования «прогрессивного человечества» в лице либерально-демократических кругов свободной России. Имеющиеся примеры участия клириков в общественном мирском делании, в частности в хозяйственной деятельности, равно как факты использования представителями духовенства материальных благ и достижений научно-технического прогресса воспринимаются преуспевшими в государственном обустройстве и личном нестяжательстве либералами в лучшем случае со снисходительной усмешкой, в худшем — с оголтелой и откровенно издевательской критикой. При этом характерными (впрочем, и совершенно естественными) для расцерковленного общественного мнения стали искреннее непонимание устройства взаимоотношений внутри Церкви при попытке ознакомиться с ними и, соответственно, восприятие и изображение в виде пугала церковного единоначалия, приходской и монастырской дисциплины, духовного наставничества и послушания, требуемых в Церкви усмирения плоти, целомудрия, ограниченного общения полов и др. Безусловно, есть примеры демонстрации со стороны институтов публичной власти, средств массовой информации самого искреннего и теплого внимания к Православию, его роли в истории России и ее современной жизни. Постепенное увеличение количества таких примеров может даже свидетельствовать о явном осознании действующей президентской властью необходимости скорейшего воцерковления общества и государства, однако общее состояние нравов как в частной, так и в публичной сфере в России продолжает, как кажется, оставаться удручающим.

С другой стороны, представители духовенства, вынужденные на протяжении десятилетий (за исключением случаев определенного и специфического сотрудничества с государством) общаться с гражданской властью на положении врагов народа, социально чуждых элементов или, в лучшем случае, тунеядцев и мракобесов, совершенно очевидно утратили навык сотрудничества с нею, результатом чего становятся примеры либо одиозной негибкости отдельных представителей клира (как в случаях с отлучением от причастия верующих, принявших ИНН), так и (что гораздо чаще) — удивительной непрактичности, непредусмотрительности и беззащитности православных религиозных организаций в их попытках наладить экономические и юридические отношения с мирскими институтами в лице не самых достойных их представителей.

Таким образом, можно сделать вывод об имеющих место взаимном недоверии государства и общества, с одной стороны, и Русской Православной Церкви — с другой, а также об уязвимости Церкви в отношениях с государственными и общественными институтами как следствиях утраты симфонии властей. В дальнейшем, впрочем, с учетом обозначенной темы настоящего обзора, речь пойдет о другой проблеме — о проблеме восприятия верующими православными людьми начинаний государственной власти и участия их в этих начинаниях.

Как известно, одним из наиболее замечательных достижений новейшей российской истории является прекращение притеснений в отношении Русской Православной Церкви со стороны государства, преследований и дискриминации граждан по мотивам их религиозных убеждений. В то же время указанный период истории отмечен и другими процессами. Пассивность и инертность основной массы населения страны в годы «застоя» реализовалась в неконтролируемый переход народной энергетики в другое, более вредоносное состояние, в наши дни выражающееся либо в агрессивном неприятии общих интересов и начинаний государственной власти, пассивном требовании создания для себя комфортных условий существования без готовности делать что-либо полезное и чем-то жертвовать (проявляющихся, в числе прочего, в массовой люмпенизации населения), либо (что еще хуже) в жестком противопоставлении воли ограниченных сплоченных корпораций воле и интересам большинства, сопровождающемся готовностью на самые жестокие и разрушительные акции. К сожалению, завершившийся, как принято считать, период «дикого» капитализма и «первоначального накопления капитала» в России воспитал во многих гражданах российского государства цинично-прагматичное отношение к нашей истории, национальным традициям и интересам, восприятие общих задач только в связи с их возможной выгодностью для разрешения задач личных. В связи с этим следует заметить, во-первых, что подобный путь — путь отрицания институтов, традиционно имеющих непререкаемый авторитет в любом нормальном обществе, бесперспективен и порочен, и даже не только в эсхатологическом аспекте, но и в аспекте прагматическом. Непоследовательность и беспринципность в экономической политике вызывают соответствующее отношение к предпринимателям со стороны солидных, дорожащих традициями партнеров по бизнесу. Таким образом, претензии к Западу, не желающему воспринимать российскую экономику как заслуживающий уважения фактор, должны быть во многом адресованы к тем, кто формирует ее имидж как экономики однодневной, стремящейся любой ценой и немедленно извлечь доступную прибыль, не имеющей традиций, принципов, стабильной концепции и идеологии, не способной просчитывать хотя бы на несколько ходов вперед и стратегически обеспечивать получение доходов принципиально иного уровня, в том числе за счет временных уступок и социальной ориентированности.

В то же время порочность концепции прагматичного эгоизма может быть обоснована исторически сложившейся традицией общественного уклада России, основанной на идеях жертвенности и соборности. Особенность исторического пути России состоит в том, что наивысшего подъема в своем материальном и духовном благополучии она достигала в периоды массовой готовности ее граждан терпеть лишения и жертвы ради достижения общей цели, общего блага. Эта особенность была отмечена Президентом России в прошлогоднем послании к парламентариям.2 

К числу факторов, сопутствующих процессу возрождения Православия в России и явно ему не способствующих, относится провоцируемый раскол верующих на партии в зависимости от их отношения к тем или иным начинаниям публичной власти. Подвергаемые критике реалии общественно-политической жизни (внедрение индивидуальных номеров налогоплательщика, электронного учета и оборота денежных средств, индивидуализирующих личность владельца проездных билетов, проведение переписи населения, замена внутренних общегражданских паспортов, сохранение в обиходе советской орфографии с употреблением шипящих согласных вместо звонких — очевидно, перечень можно будет продолжить) рассматриваются как масштабное посягательство на национальную, историческую, культурную, а главное — религиозную самобытность православной России.

Наиболее серьезный аргумент, лежащий в основе призыва к отказу верующих от сотрудничества с гражданской властью, — это отсутствие зримого ее противодействия процессу глобализации мировой экономики, культуры, общественно-политических институтов и, более того, осуществление некоторых начинаний, которые могут быть истолкованы как направленные на установление тотального контроля за частной сферой и социальным поведением индивидов и имеющие конечной целью обеспечение централизованного диктата над неограниченным числом граждан вне зависимости от их национальной и религиозной принадлежности. Для того чтобы попытаться проанализировать степень реальной угрозы этой опасности, имеет смысл охарактеризовать сущность процесса глобализации вообще и его взаимосвязи с наиболее дискутируемыми начинаниями государственной власти последних лет. Для начала следует заметить, что использование православными, противодействующими использованию индивидуальных номеров налогоплательщика, аргумента о недопустимости вмешательства государственной власти в частную сферу своих граждан весьма роднит их с либерал-демократами всех времен, ставившими и ставящими идею неограниченной свободы, достоинства и самоценности личности превыше всего, в том числе и любых общегосударственных начинаний. Такой подход нам кажется принципиально неверным и порочным, во всяком случае для России, где единственно приемлемой явно является модель не правового, а полицейского государства, предполагающая гипертрофированную опеку каждого индивида силами мощного бюрократического аппарата, выражающуюся в жестком принуждении всех граждан к единообразному исполнению позитивных норм законодательства и нравственных норм, в целях вовлечения всех членов социума в процесс полезного производительного труда, стимулирования их к добропорядочному образу жизни и — в конечном итоге — в целях обеспечения процветания или по меньшей мере достойного существования всех и каждого3 . Полагаем, что восприятие модели полицейского государства в качестве «пугала», дискредитировавшей себя и неприемлемой для России формы администрирования является глубоко ошибочным и обусловленным либо непониманием сущности этой модели, либо откровенным нежеланием признавать ее востребованность российским национальным правовым менталитетом. Исторический опыт показывает, что именно в условиях полицейского государства, демонстрируя усвоенные в качестве нормы поведения смирение, терпение, нестяжание, русский народ добивался наивысших степеней благочестия и процветания, и при этом политика весьма активного вмешательства государства в частную сферу своих подданных нисколько не мешала ему быть наиболее воцерковленным и православным, а гражданам его — относиться к государственной власти с почитанием и доверием. Таким образом, очевидно, не сама по себе перспектива тотального контроля государства за образом жизни подданных неприемлема для верующих (как представляется, создание рычагов для эффективного контроля со стороны фискальных служб за доходами и расходами граждан в целях пресечения оборота «черных» наличных денежных средств не должна пугать всякого порядочного человека, существующего своим трудом и готового исполнять законы), а опять-таки нецерковность публичной власти, обусловливающая отсутствие доверия к ней. Стало быть, приходится вновь возвращаться к вопросу: желают ли верующие исправлять сложившееся в Отечестве положение; если желают, то могут ли; наконец, если могут, то какой ценой?


* * *

Самым страшным процессом, происходящим в современном западном (в первую очередь — протестантском) обществе, является ассимиляция личностных идеалов и устремлений, сведение их к некоему типовому общепринятому варианту. Справедливость наблюдения Ясперса об «усреднении» индивидуальности в современном мире, предпочтительности посредственности, предсказуемости поведения индивида находит подтверждение в выстроившейся в протестантской цивилизации системе ценностей и общих подходов к организации общественной жизни. Протестантский подход к жизни, состоящий в максимальной прагматизации отношений между индивидами в социуме, между индивидами и государством и даже между человеком и Богом, основывающийся на католической концепции приближения Неба к ветхому человеку, действительно не поощряет индивидуальность, заметно выдающуюся за рамки принятый за образец константы. Наиболее яркого и последовательного применения эта идея достигла в наши дни, когда за внешне благими идеями расширения контактов между людьми и государствами, повышения благосостояния, уровня индивидуальной и коллективной безопасности скрывается доктрина всемирной глобализации, предполагающая полное уничтожение различий индивидуальностей, усредненное стремление всякого и каждого к единому для всех набору материальных (в основном) и духовных ценностей, жесткое (вплоть до физического уничтожения) подавление инакомыслия под лозунгом обороны идеалов демократии и свободы личности. Современный западный мир материально-ориентирован, малодуховен и эклектичен. Он впитал в себя опыт прошедших веков, образов и моделей поведения прошлого; он не желает ошибаться и стремится свести затраты на обеспечение своего земного существования к минимуму. В области управления массами людей посредством формирования межнациональной идеологии эта задача проявляется в провозглашении единых, доступных всякому индивиду с предсказуемым поведением целей и устремлений; общих для всех принципов и правил взаимоотношений в социуме. Вся материальная и (что особенно страшно) духовная сфера существования личности разлагается на составляющие, претерпевающие унификацию посредством определенной обработки и в виде типовых стандартных кирпичиков синтезирующиеся затем в новых одинаковых людей и новое, универсально и безошибочно управляемое общество. Унифицируются дошкольное воспитание, среднее и профессиональное образование, взаимоотношения в семье, с работодателями, уровень достатка, свободное времяпрепровождение, интимная сфера, увлечения и интересы, нравственность и религиозность, — все приобретает определенные стандарты, соблюдать которые полагается правильным и приличным, а не соблюдать — подозрительным; открытое же противодействие всеобщему внедрению этих демократических ценностей приравнивается к посягательству на всеобщее благо, заслуживающему и требующему (в общих интересах) безжалостного уничтожения.

Таким образом, идея глобализации может быть определена как инициированная определенными заинтересованными кругами тотальная унификация гражданского мировоззрения, выражающаяся во всеобщем материально-ориентированном прагматично-утилитарном отношении к жизни, пропагандируемом в качестве идеального и безальтернативного образа мышления и поведения. Отметим особо, что в этом определении ключевое значение имеет характеристика глобалистского мировоззрения как ориентированного на земное существование человека, на потребление материальных благ, приобретение максимального комфорта и бесконфликтности существования. Непременным условием внедрения индивида в глобальную систему унифицированного мировоззрения является его осознанное или (по небрежности) бессознательное, но тем не менее добровольное устремление к этому результату.

Традиция православного догматического и нравственного богословия категорически исключает возможность спасения ветхого человека, каким бы образом он ни был усовершенствован. Право славящий Господа человек взирает не на землю, а на небо, устремлен не к дольнему, но к горнему, и уже поэтому ему нет места в глобальных унифицированных системах. Иными словами, православный верующий человек, учтенный в ходе переписи населения, имеющий индивидуальный номер налогоплательщика и общегражданский паспорт нового образца, полностью подконтрольный и подотчетный правительству во внешней своей жизни, но устремленный, как ему заповедал Спаситель, к Небу и ищущий прежде Царства Божия и правды Его (Мф. 6, 33), не участвует в процессе глобализации человечества, ибо материя, охваченная этим процессом, таким человеком не востребована. Настоящая опасность кроется в другом образе действий — формальном соблюдении «чистоты православного мировоззрения» при фактической подверженности мирским идеалам, предполагающей самововлечение в сферу тотальной власти антихриста в гораздо большей степени, чем когда предоставляем правительству возможность контролировать свои доходы и расходы. Напротив, трезвение и рассудительность, основанные на твердой и искренней вере во Христа, могут гарантировать на данном этапе, как представляется, неподвластность всеобщим материализму и бездуховности.


* * *

Особенностью нынешнего века, нравится это или не нравится, является значительная обусловленность внутренних процессов в государстве межгосударственными отношениями. Можно долго и плодотворно рассуждать о том, что случилось бы с Россией, если бы Петр I не разрушил ее патриархальную изолированность от Запада. Не ставя такую задачу перед собой в силу ее бессмысленности, ибо история не знает сослагательного наклонения, отметим лишь малую вероятность сохранения патриархального уклада в России сколько-нибудь долго в условиях Нового времени; скорее всего, это было бы чревато трагическими последствиями для страны, русского народа и Русской Православной Церкви. Можно предположить, что интеграция России в европейскую цивилизацию в царствование Петра и именно его методами была попущена Богом в то время, когда это стало неизбежно необходимо, не раньше и не позже. Речь сейчас о другом: осуществление любым государством, включая Россию, самостоятельной внутренней и внешней политики требует в третьем тысячелетии самой серьезной координации своих намерений с мировым сообществом, и ортодоксальное противопоставление государственной социально-политической концепции общепринятым мировым традициям неизбежно повлечет утрату сильной национальной государственности. Это не означает, впрочем, невозможности сохранения самобытности нации и избранного ею государственного устройства; недопустимость игнорирования мировых процессов отнюдь не исключает формирования собственного, отличного от общепринятого к ним отношения. Во всяком случае, такие проявления национальной идеи, как всеобщий (если мы претендуем на титульный характер православной религии в России) отказ от получения удостоверяющих личность документов, основанный на ничем не подтвержденном подозрении о внедрении в них неких микросхем, позволяющих контролировать частную жизнь их владельцев; бойкотирование переписи населения, имеющее целью воспрепятствовать накоплению информации о православных, и иные аналогичные им действия способны сформировать полнейшее пренебрежение к русским со стороны международного сообщества, которое раньше или позже выльется в попытку установления диктата над экономикой и государственно-политической системой России, а то и полного лишения ее суверенитета. Не исключено, что к тому времени осознанный отказ всех позитивно мыслящих и духовных граждан России от участия в формировании внутриполитических и внешнеполитических процессов сделает такой захват власти в государстве более чем безболезненным для его инициаторов.

Один из аспектов отмеченного феномена — вовлеченности всякой национальной общности, а равно и всякого индивида, в общемировые процессы — это интеграция в российскую социальную реальность множества институтов, произведенных на свет новейшей историей: достижений научно-технического прогресса, общественной мысли, усовершенствованных технологий в самых разных областях деятельности. Хотим мы этого или не хотим, но жизненное пространство, окормляемое Русской Православной Церковью, уже заполнено такими явлениями, как глобальные компьютерные сети, мобильная сотовая связь, бездокументарные ценные бумаги, ангажированные средства массовой информации, промышленно-финансовые группы, торговая и политическая реклама, лоббирование выборными политиками интересов определенных групп и т.д. Если согласиться с тем, что современное российское государство лишено возможности, не рискуя оказаться в полнейшей международной изоляции, чреватой утратой национального суверенитета, уничтожить в одночасье — путем нормативного запрета или последовательного выдавливания административными и экономическими мерами — все подобные явления и восстановить на просторах Руси девственную патриархальную чистоту, освящаемую колокольным звоном, то отношение верующих к государственной политике, интегрированной в мировую цивилизацию, может формироваться в двух вариантах. Первый заключается в отказе от восприятия всего, что может ввести в искушение, быть использовано для установления тотального мирового антиправославного порядка. Закономерное следствие — удаление верующих от активного участия в общественной деятельности с предоставлением возможности гражданскому обществу вместе со всем миром лететь в тартарары; постепенное превращение Русской Православной Церкви в церковь катакомбную. Количество православных верующих людей в современной России, их духовный, покаянный и молитвенный потенциал не могут не вызывать восхищения, однако будем смотреть правде в глаза: православного, отказавшегося от паспорта из опаски быть вовлеченным во всемирные цифровые сети и по этой причине существующего со справкой о регистрации по месту жительства, не допустят (может быть, за редчайшим исключением) писать и принимать законы, представлять страну на международных переговорах, управлять крупным градообразующим предприятием и т.д. Скорее всего, он будет испытывать затруднения даже с подысканием приличного рабочего места, позволяющего ему содержать семью и отдавать десятину на Церковь. Второй вариант — восприятие верующими современной реальности в том виде, в каком она есть, и изменение окружающей действительности на основании пребывания в твердой вере Христовой, молитвы и пастырского благословения, содействие наполнению ее светом Божественной истины, вытеснению из жизненного пространства врагов Христа. Такому деланию должно предшествовать рассудительное подыскание верующим в соответствии с призванием и наклонностями областей социальной деятельности, во-первых, безусловно небогопротивных и, во-вторых, объективно необходимых (стремление наполнить Божественной благодатью такие отрасли социальной жизни, как, например, организация лотерей или изучение истории филателии, едва ли выглядит достаточно актуальным в современных условиях, а попытка «воцерковления», к примеру, порноиндустрии будет не только бесплодна, но и преступна). Безусловно богоугодное и безусловно богопротивное, занимая, очевидно, не слишком широкие полосы пространства человеческого бытия, разделены, как представляется, широчайшей «нейтральной полосой», которая может быть использована как в добрых, так и в злых целях4 . Большинство из институтов, являющихся плодами и атрибутами современной цивилизации и ныне большей частью лежащие во тьме, — бизнес, политика, юриспруденция, массовые информация и культура, реклама, спорт и т.д. — относятся именно к этой «нейтральной полосе», то ееть могут быть применены при надлежащем их восприятии и правильном обустройстве с минимизацией духовно и материально вредоносных последствий и с бесспорным положительным эффектом для дела божественного домостроительства. Безусловно полезными для Отечества будут благословленные Церковью труды в таких областях, которые объективно являются принадлежностями современного гражданского общества и могут быть использованы не во зло, но во благо веры и Церкви. Именно из таких областей общественной деятельности православные, активно подвизаясь и преуспевая в них, могут вытеснять всякое зло и бесовщину.


* * *

С учетом всего сказанного возникает два принципиальных взаимосвязанных вопроса:

1. Всегда ли соблюдение обрядовой стороны Православия и верности его патриархальным традициям, проявляющейся в том числе в осознанном самоустранении от всяких искусительных ситуаций, что означает, в соответствии с реалиями сегодняшнего дня, отказ от участия в активной общественной деятельности, является достаточным в конечном итоге для спасения, а в настоящий момент — для того, чтобы быть верным сыном Русской Православной Церкви?

2. Всякий ли верующий человек имеет моральное право устраниться от общего внешнего делания на благо своего Отечества и своего, пускай и расцерковленного, народа и существовать в обстановке тишины, бесконфликтности и молитвенного покоя?

Рискнем предположить, что на оба вопроса должны последовать отрицательные ответы. Общеизвестно, что быть русским — значит быть православным, однако став православным русский человек не должен забывать и своих национальных и гражданских корней, не вправе в целях обретения духовного комфорта и уверенности в том, что он — на пути спасения, самоизолироваться от общественной жизни и безучастно взирать, как все, что осталось от Святой Руси, окончательно и уже необратимо погибает. Принимать на себя миссию молитвенника за Русскую землю, не будучи уверенным в своей пригодности к ней, едва ли позволительно. Уединение в тихом, мирном месте, близком к храму и монастырю и удаленном от мирской суеты и искушений, будет достойной наградой и утешением для потрудившегося на склоне его земных лет, когда его место активного деятеля на благо народа, Отечества и Церкви займут его преемники. До этого же момента поиск стези, не сопряженной с необходимостью выбора между добром и злом, позволяющей существовать в обществе бесконфликтно и духовно комфортно, во многих случаях может являться отказом от предуготованного нам креста.

Таким образом, полагаем, что участие православного христианина по мере сил в общественной жизни, имеющее целью наполнение небогопротивных сфер социальной жизни добром и светом посредством осуществления индивидуального призвания на базе соблюдения евангельских императивов, не только не противопоказано, но является его моральной обязанностью. Особо подчеркнем, что такое участие в общественной жизни должно быть посильным и благословленным Церковью. Участие православного в общественной деятельности в сфере, не безусловно богоугодной, то есть подверженной влиянию зла, оправдано только тогда, когда он добросовестно и неложно убежден в своей способности верно оценивать природу процессов, к которым он оказывается причастен в процессе этой деятельности, и влиять на их формирование. В особо сложных случаях добросовестность и неложность такого убеждения могут и должны достигаться не рассудительностью (либо не одной лишь ею), но молитвой и верой.

Такая оценка в ряде случаев может быть нелегкой задачей. Однако представляется, что даже в современных условиях чрезвычайно усложненного, дифференцированного и интенсифицированного социального бытия остается громадный пласт общественно значимых занятий, которые не предполагают необходимости систематически осуществлять сложный выбор между добром и злом при недостаточной понятности сущности того или иного оцениваемого явления. Нынешним устройством гражданского общества по-прежнему востребовано значительное количество направлений социальной деятельности, не связанных с разрешением сложных духовных компромиссов, остающихся духовно примитивными даже в случае их высокой технологичности. Как нам кажется, превалирование православных верующих людей хотя бы в этих сферах способно кардинально изменить ситуацию в стране.

Следует признать, что активное существование индивида в современном социуме невозможно без систематического попадания в ситуации, требующие выбора между добром и злом, который в достаточном большинстве случаев носит элементарный и примитивный характер и может быть безошибочно осуществлен посредством соразмерной казусу мобилизации духовных сил индивида. Отказ от несения бремени необходимости такого выбора со стороны способного к его осуществлению деятельного члена общества означает одновременно его нежелание ставить себя в ситуации, требующие мобилизации интеллекта, воли, религиозности, и самоустранение от активного участия в общественных процессах, поскольку упрощение своего существования, игнорирование распространенных институтов современной цивилизации существенным образом сокращает возможности для такого участия. Позволим себе предположить, кроме того, что декларируемый отказ православных от несения обязанности осуществлять элементарный выбор между добром и злом, обращенное к властям требование исключить даже принципиальную возможность возникновения подобных спорных ситуаций способны дискредитировать Православие перед представителями инославных религий и иных конфессий и, что еще хуже, не содействуют популяризации Православия на его канонической территории.

Сегодняшняя ситуация в России сопоставима, как это ни печально, с первыми веками утверждения в мире христианства, когда его апологеты должны были на первых порах и популяризировать новую религию, совмещая ее с небогопротивными доступными для восприятия вновь обращаемых формами, и использовать в своем собственном мировоззрении отдельные полезные элементы наследия разных цивилизаций. Сопоставление оправдывается как масштабностью задачи воцерковления России, территория которой является последним мощным оплотом канонического Православия, так и пестротой, эклектичностью современного российского общества, все социальные слои и группы которого уже проявили тяготение к православной традиции. Подобно великому миссионеру и проповеднику первоверховному апостолу Павлу, сегодняшней Русской Православной Церкви предстоит взывать, помимо верных своих чад (а некоторые из них, за верностью обрядовой стороне несколько утратили теплоту и истинную сущность Православия), и к разочаровавшимся в языческих суевериях гордым римлянам (представителям бывшей партийной, а ныне государственной номенклатуры, директората, новой русской аристократии), и к возвышенным римлянами филиппийцам (обслуживающим номенклатуру и крупный капитал бюрократии и мелкой буржуазии), и к преуспевшим в торговле и ремеслах колоссянам и ефесянам (торговцам и предпринимателям), и к прямым и мужественным, но некрепким в вере галатам (военным, правоохранителям, представителям рабочего класса), и к олицетворяющим эллинскую цивилизацию фессалоникийцам (научной и культурной интеллигенции, творческой богеме), и к воплотившим греческие легкомыслие, порабощенность плоти и чувственности коринфянам (большинство нецерковных и малоцерковных людей, составляющих средний класс современной России). Подавляющее большинство вновь обращающихся к Церкви людей в России более чем далеки от совершенства, однако могут внести свой вклад в укрепление православной веры и возрождение через это былой славы нашего Отечества. Вероятно, в организации приходской жизни сегодня должны использоваться положительные качества самых разных людей, образу жизни, увлечениям, взглядам которых в скобках свойственны самые различные и даже противоречивые характеристики, но имеющих за скобками самое главное объединяющее свойство — подлинную веру во Христа и искреннее желание потрудиться во благо России и Православной Церкви. Наилучшим образом концепция такого объединения может быть раскрыта через идею православной соборности, издавна являющуюся стержнем русской национальной идеологии, преобразующую индивидуальные духовные системы и объединяющую их в коллективную.


* * *

Подводя итог сказанному, сформулируем еще раз предлагаемые выводы, отчасти раскрывающие, как представляется, современное содержание понятий православной гражданственности и православного патриотизма.

1. В соответствии с исторической традицией от самого крещения Руси Православная Церковь почитала за свой долг и священную обязанность идти рука об руку с государственной властью, не оставляя ее ни в периоды невзгод и опасностей, ни даже в периоды, когда власть осуществляла политику, ущемляющую интересы Церкви. Таким образом, для человека, считающего себя православным, не может быть безразличной судьба общества и государства в России, какими бы малопривлекательными и даже богопротивными чертами они ни были наделены в текущий момент времени.

2. Существование этого союза обусловлено объективной необходимостью наличия самостоятельной и сильной государственности как для полноценного бытия русского народа, окормляемого Православной Церковью, так и для сохранения ее канонической территории.

3. Оптимальным соотношением ролей публичной власти и наставлений Церкви в жизни общества является та или иная модель симфонии властей, наличие которой избавляет подданных государства от тяжелой необходимости оценивать степень богоугодности того или иного начинания публичной власти. Такая симфония может существовать в условиях воцерковленности и принадлежности к православному вероисповеданию подавляющего большинства населения государства; наличия мощной и относительно долго не прерывавшейся традиции православного воспитания его подданных, из среды которых выдвигаются и его правители. В силу трагических обстоятельств в России эти условия оказались утраченными, и восстановление их потребует значительного времени и больших усилий.

4. Несмотря на самые неприглядные характеристики современного российского общества, включая его государственное устройство, Россия — это наша Родина, та самая, по которой проходил святой апостол Андрей Первозванный, которая воспитала бесчисленный сонм святых, угодивших Богу своими трудами, и которая, восприняв от Византии статус нового Рима, является единственным в мире и последним оплотом Православия, и если она находится в бедственном положении, то долг русского православного человека — способствовать ее возрождению посильными трудами на том поприще, на которое он оказался призван. Лишь немногие, наиболее достойные люди призваны к молитвенному и пастырскому труду, благодаря чему они имеют право существовать в некоторой изоляции от публичной власти; подавляющее большинство верующих граждан России обязаны конструктивно сотрудничать с государственной властью, имея в виду, что серьезной альтернативы существующему в РФ государственному устройству на сегодняшний день не существует.

5. В соответствии с реалиями современного мирового устройства активное участие индивида в жизни общества предполагает его ежедневное пребывание в целом ряде ситуаций, требующих мобилизации интеллектуальных, духовных и нравственных сил для осуществления правильного выбора между добром и злом. Только ограниченный круг таких ситуаций сопряжен с наличием тяжелого компромисса; в большинстве их правильный выбор доступен всякому, действующему рассудительно, трезво, с молитвой и по благословению Церкви. При этом непреходящее значение сохраняет рассудительность, требующая отказа от самой возможности выбора в ситуациях заведомо непосильных искушений.

6. К сожалению, далеко не всегда отказ от участия в таких ситуациях является единственно возможной для сохранения чистоты веры и верности Православию модели поведения человека; часто он может свидетельствовать о склонности к духовному потребительству, нежелании духовно и внешним образом потрудиться в более сложных, чем не предполагающие такого выбора, обстоятельствах. Равно следует отметить, что соблюдение верующим внешней, в частности, обрядовой правильности жизненного уклада может не быть достаточным для спасения; требуется верность евангельским заповедям и противостояние злу по сути, ибо, как учит апостол Иаков, «вера без дел мертва» (Иак. 2, 26).

7. Главная опасность современного глобализма — унификация и прагматизация мироощущения, агрессивная и нетерпимая их пропаганда. Противостояние мировому глобализму через полный отказ от участия в отдельных мероприятиях, инициируемых государственной властью, не является эффективным, не обязательно повлечет чистоту нравов и праведность, но зато отвлекает все силы верующих лишь на один из аспектов деятельности мирового зла, являющийся, по сути, формой, которую можно наполнить различным содержанием. Ортодоксальное неприятие мира, непримиримая позиция по отношению к публичной сфере несовместимы с возможностью активного участия верующих в общественной деятельности и ведут, таким образом, к утрате перспективы воцерковления власти и гражданского общества в целом.

8. В сегодняшней ситуации, когда важнейшим условием возрождения России выступает укрепление Русской Православной Церкви через консолидацию всех верующих, объединение всех здоровых сил общества под свое окормление, проявление православными людьми нетерпимости, неготовности к компромиссу там, где спором не затрагиваются канонические основы Православия, заявление ими безапелляционных требований об изменении облика гражданской власти без приложения к этому собственных усилий не способствуют разрешению названной задачи. Объединение всех духовно здоровых сил должно осуществиться в духе соборности как безусловно свойственной российскому менталитету концепции соотношения личного и общественного, частного и публичного.

9. Итоговый и важнейший вывод настоящего рассуждения заключается в том, что идея православного патриотизма и православной гражданственности в России начала третьего тысячелетия состоит в осознании моральной обязанности индивидуального очищения от зла, самосовершенствования, посильного участия в современных технологиях общественной деятельности по призванию, рассудительно, трезвенно, с молитвой и по благословению Церкви, без самолюбивой или малообоснованной боязни оказываться в ситуациях, предполагающих выбор между добром и злом; в объединении в соборном духе со всеми стремящимися к спасению во Христе людям для коллективного противостояния наступлению антихриста.

В завершение автор искренне просит прощения у всех, кого обидел резкостью суждений, в особенности же просит молитв читателя, да не будет осужден за то, что говорит и не делает.

1 Подробнее об этом см. в статье автора «Церковь и собственность» в сборнике «Православная государственность. 12 писем об Империи» (СПб., 2003).

2 Послание Президента России Владимира Путина Федеральному Собранию РФ //Российская газета. 17 мая 2003 г.

3 См.: ^ Корнев А.В. Идеи правового и полицейского государства в дореволюционной России. Автореф. канд. дис. М., 1995. С. 7.

4 Вспомним, что Господь наш Иисус Христос определил как принадлежащих злу тех, кто не принадлежит Ему Самому («кто не со Мною, тот против Меня, и кто не собирает со Мною, тот расточает» — Лк. 11, 23), и это вполне очевидно, ибо Бог есть полнота бытия в Свете, альтернативой которого может быть лишь бытие во тьме; те же, кто не солидарен с чадами Христа, не могут быть их союзниками лишь в случае осознанного неприятия истины Христовой («кто не против вас, тот за вас» — Лк. 9, 50).