Эдуард геворкян времена негодяев

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 18 19 20 21 22 23 24 25 ... 37

раз. Между Воротынцом и речкой Угрой потеряли целую сотню. Хитрая была

засада: на деревьях насесты сколотили для стрелков, и словно знали, где

пойдут отряды.

Неделю дружина стояла на месте, пока не выжгли все норы, а потом

вперед магов пускали с малыми патрулями. Тогда же и пошли на хитрый

маневр: повернули от Воротынца двумя тысячами и по старой дороге назад

подались, а Сармат с тысячей двинул на Канаш. Пока казанцы к Канашу силу

стягивали, Виктор с двумя тысячами Волгу переплыл, ночными и дневными

переходами вышел к Ветлуге и ее одолел. В это же время знамена Сармата

реяли то у Мамадыша, то под Умарами, сбивая с толку и запутывая казанцев.

Надежные проводники незаметно провели дружину Виктора мимо

Йошкар-Олы, лесными тропами и гатями обошли заставы Шелангера, но в

Сотнуре, где рассчитывали немного отдохнуть перед броском на Казань,

неожиданно встретили ожесточенное сопротивление, ожесточились сами и всех

подчистую истребили.

Осенью уже и маги были согласны на поход. Неожиданно заболел Сармат.

Лихорадка долго не отпускала его, иссох Правитель, пожелтел лицом.

Маги копошились, вытягивая из него хворь, и он вроде шел на поправку,

но через день-другой опять слабел. Николай, тот вовсе от больного не

отходил, дневал и ночевал рядом, сам тоже иссох, казалось, раньше

Правителя отойдет, чтобы, согласно обыкновению, лично проверить, нет ли

там какого подвоха или умысла...

На исходе осени Сармат призвал Мартына и Виктора.

Виктор хорошо помнил тот день. Сармат полулежал, опираясь на подушки,

глаза впали, могучая некогда борода свисала неопрятными клочьями. Говорил

тихо, еле слышно, временами пытался взрыкивать, но выходил лишь хрип.

Грустно кривил сухие губы, ругался шепотом. Ждали Бориса. Говорили о

пустяках.

Потом, когда все собрались, Сармат попросил пить. Долго не отрывался

от чашки, глаза прикрыл, веки в синих и красных прожилках дергались.

До слез было жалко этого сильного большого человека, обглоданного

болезнью. Виктор вспомнил, как в Саратове учил его Сармат работать с

мечом, как гонял день за днем до изнеможения, заставляя повторять каждый

вольт сотни раз, а через пару месяцев неожиданно похвалил, сказав, что

когда его убьют, то Виктор будет лучшим рубакой. Его не убили, он уходил

сам. Виктор понимал, что сила и бессилие равно преходящи и никого не

минует минута уныния. Поэтому он смотрел на Правителя спокойно и слезы,

подобно Мартыну, не точил. Голос Сармата окреп. Он давал распоряжения,

советовал, что и как наладить в оружейных мастерских, велел удвоить

дозорных на постах, но сменять чаще. В какой-то миг показалось, что идет

обычный Малый Сбор, даже Мартын, непривычно тихий, начал что-то возражать,

спорить по мелочам. Потом осекся, поняв неуместность своих реплик. И

Сармат вдруг замолчал, задышал тяжело.

- Ну, все, пожалуй, - сказал он. - Вроде рано еще, а, судя по всему,

без меня придется... Пока вчетвером и управляйтесь, а как меня закопаете,

так Виктору восприемником быть. Слышали?

Все опустили головы, а Виктор растерянно поднялся с места, потом

снова сел.

- Идите, дел невпроворот. А тебя, - уставил пожелтевший палец в

Виктора, - когда отходить буду - позовут. Напоследок дам наказ.

Разошлись молча и не глядя друг на друга. Мартын запил, и запил

сильно. Борис исчез в своих подземельях, маги не то новые зеркала

работали, не то просто силу копили. Виктор готовил дружину к походу и

навел такую дисциплину, что даже старый полковник умильно щурил глаза и

ласково говорил:

- Скинуть мне годков двадцать, мы бы с тобой великие дела закрутили!

Каждый вечер, после обязательного доклада, тысяцкий Егор просил

позволения остаться и, макая усы в чашу с молодым тульским, спрашивал о

здоровии Правителя и вздыхал. Ничего более не говорил, но смотрел

испытующе. Во взгляде, однако, читалось - ты, маршал, только мигни, а уж

мы в одночасье посадим на трон, и ни одна душа живая слова поперек не

хрюкнет.

А потом, когда Сармат вовсе стал плох, намекнул - может, Правителю

свежий воздух нужен, простор. Под Серпуховом, вкрадчиво шелестел Егор, дом

отгрохали для Сармата, не дом, а сущий дворец, год зазывают, а ему все

недосуг. Больного, оно конечно, с места поднимать вроде и неладно, но если

с бережением, осторожно, глядишь, и на поправку пойдет, все же перемена

обстановки, покой...

Зачастили по вечерам и другие тысяцкие, невесть как прознавшие о воле

Сармата.

Виктор на хитрые вопросы не отвечал, пил слабое пиво и на пустые

разговоры не шел. Неожиданно взял да разрешил открыть питейные. Толстый

Семен глядел кисло, дружинники, набивавшиеся в "Веселый сударчик" битком,

повеселели и разбрелись по кабачкам.

В один из вечеров Егор, посмеиваясь, сообщил, что у Коломны пластуны

наткнулись случайно в лесу на становище вченых. Плюнули бы на них и прошли

мимо, но с пластунами два мага было, пришлось вязать. Маги железки чуть не

облизали, от жадности тряслись, поганцы, ну и проворонили. Одного под дых

осмоленным колом пихнули, а пока второй разогревался да огнем харкал,

многие в кусты порскнули. Ну, ребята осерчали, помяли крепко, кого

изловили, и только парочку целыми приволокли.

- Веди сюда! - коротко приказал Виктор.

Егор развел руками.

- Сам Верховный к себе забрал. Как увидел, от радости чуть не

заплясал.

Неприятно дернуло под лопаткой, на миг толстый ковер под ногами зыбко

поплыл, осыпался мелким песком. Виктор вдруг подумал, что один из пленных

- Месроп. Вроде и ушел один, но кто знает! Это не страшно, но плохо.

Сармату сейчас все по дуньке, но если Борис кинет скрученного магическим

узлом Месропа к ложу, а Месроп признается во всем, что нашепчут ушлые

маги, - что тогда? Может, и впрямь - Серпухов?

- Видел пленных? Какие из себя? - небрежно спросил Виктор.

- Один худой, высокий, смуглый такой и глаза раскосые. Другой тоже

худой, но поменьше, молодой да почти лысый. Зовут смешно, запамятовал.

Что-то про маму...

Ученый со смешной фамилией. Точно. Виктор вспомнил, как молодой

парень втолковывал ему что-то умное, но неприятное. Жалко, что попал в

лапы к Борису. Быстро превратят умника в слюнявого идиота.

Внезапно захлестнула едкая ненависть к магам. Он стиснул зубы,

досчитал в уме до девяти и перевел дыхание. Надо сдерживаться, сейчас не

время для эмоций.

После того, как Сармат назвал его восприемником, Виктор, к своему

удивлению, вдруг обнаружил, что только в эти дни он ощутил свою

сопричастность происходящему. Ушла отстраненность, и после ее исчезновения

он понял, что она была в нем всегда, невидимым барьером отделяя его от

мира. Жизнь легка, когда не соприкасаешься ни с кем и ни с чем. Теперь же

он понял, что зависимость от людей, предметов и событий, угнетая душу, тем

не менее порождает и зависимость мира от его, Виктора, воли. Даже когда он

посылал сотню за сотней в бой, когда сам врубался в гущу, орудуя мечом,

как мясник на бойне, даже тогда он не испытывал такой полноценности бытия.

Неужели два-три слова Сармата настолько изменили его включенность во

внешний мир! Хотя эти слова означали власть...

Через несколько дней после свидания с Сарматом зашел Николай, коротко

сообщил о самочувствии Правителя, пристально глядел, ждал каких-то слов и,

не дождавшись, ушел.

А потом явился Борис. Обсудили дела, договорились, сколько

дружинников выделит Виктор на охрану зеркал, и разговор вдруг зашел об

ученых. Улыбаясь непонятно чему, маг сообщил, что им давно не попадался

такой отменный экземпляр. Многие в сомнении, предлагать ли ему силу.

Разумеется, мощный ум воспримет ее в полном объеме без ущерба. Другое дело

- он может понадобиться именно как ученый. Есть масса идей, которые толком

даже проверить не удается. Увы, за силу приходится платить, аналитические

способности и у ведущих магов ни к черту не годятся, даже он, Борис,

сейчас не в состоянии пройти элементарный тест по микропрограммированию,

ведь если показали дорогу к цели, ты не будешь ползти заросшими тропами

даже с хорошим попутчиком.

Виктор поначалу не понял, о чем идет речь, но когда Борис, сплетая

словеса, как бы случайно упомянул монастырь, насторожился. Маг знал о

путешествии в Бастион, знал, возможно, с кем маршал путешествовал. Да, не

зря все-таки Иван при нем левой рукой! И вот сейчас Борис мягко намекает,

чтобы Виктор не совался в их дела.

Странно. Не такой уж изрядный случай, чтобы гнуть страсти, но вот

надо же! Маги вклинились в ученого. Судя по всему, у них густой интерес. И

ради этого готовы закрыть глаза на его тайную встречу с Месропом.

Он почти убедил себя в этом, но тут маг сказал, что на днях его люди

изловили было одного старого знакомого, но тот ушел, впрочем, может, и не

ушел, а загнулся от ран в чащобе.

- Ты его, наверно, забыл, - прищурившись, добавил Борис. - Помнишь,

был такой Месроп?!

Удар был силен. Они убили Месропа, сообразил Виктор. Теперь тот

ничего не скажет. Но облегчения не испытал, только едкое бессилие

плеснулось в душе. Жаль, жаль Месропа!

Виктор призвал к себе тысяцкого Егора. Тысяцкий поклялся, что

расшибется в плюшку, но все выяснит. А еще через три дня он пришел

веселый, сказал, что кони оседланы. Хранителей Виктор оставил, Егор взял с

собой дюжину самых ловких бойцов, на всякий случай. Богдан надул губы,

Иван равнодушно кивнул, узнав, что с маршалом идти им не след.

Они выехали на поляну, Виктор сразу узнал ее.

- Вот здесь его чуть не взяли, - Егор обвел плетью окрест, - три

дружинника и маг. Он от реки шел, а дозорные с заставы возвращались. Маг

его учуял, ну и пошла охота. Дозорные - ребята молодые, не злые, но

распалились, вот один стрелу и пустил. Месроп может, и увернулся бы, но

промеж этих бегал, наступить боялся...

На траве по всей поляне сидели, валялись и бесцельно слонялись люди.

Виктор невидящим взглядом обвел их. Вот, значит, куда шел Месроп. Он

возился с неделяками, считал, может, друзьями, да и они вроде его

замечали. Столько здоровых лбов - что им стоило скрутить дозорных, да

просто задержать, кинуться под ноги, свалить - Месроп и ушел бы...

- Что теперь с ними делать? - вздохнул Егор.

Виктор молчал. Месропа не нашли, хотя кровавый след тянулся в заросли

и уходил к ядовитой крапиве. Даже если он остался жив, эта мразь дала ему

истечь кровью и, скорее всего, пальцем не шевельнула, чтобы помочь.

- Детей отобрать - и на воспитание. Женщин - на плантации.

Егор одобрительно крякнул.

- А мужиков?

"Короткий суд и длинная веревка!" - мелькнули в голове слова из

полузабытой песни Однорукого. Виктор с трудом сдержался, чтобы не бросить

"Всех вздернуть!", и только приказал:

- Вон из города!

А через два дня Сармат к удивлению многих выздоровел. И с той поры

миновало полгода.

4

Виктор поежился. От стены тянуло сыростью и холодом. Рядом мерно

сопел полковник, темные фигуры стражей у палатки замерли неподвижными

изваяниями. Перед входом в палатку спал Богдан, а чуть поодаль сидел Иван

и водил пальцем по ладони. Костерок догорал, и в его слабом свете еле

отсвечивало скуластое лицо мага, короткие русые волосы. Губы беззвучно

шевелились.

"От ночной волшбы добра не жди", - вспомнил Виктор старую присказку.

Сон упорно не шел. Мартын рывком встал и двинулся к ближайшим

кострам. За ним тенью последовал Иван.

Дружинники почти все спали, только кое-где бойцы из ночных служб тихо

погромыхивали котелками, да коноводы осматривали копыта захромавших

лошадей.

Подойдя к костру, Виктор подсел к бойцам. Дружинники раздвинулись,

достали чистую миску, и, хотя есть было невмоготу, он через силу проглотил

немного варева.

Бойцы сосредоточенно ели мясо с овощами. Только высокий бритоголовый

ратник жевал какие-то сухие рассыпчатые лепешки, держа узелок с едой у

груди, чтобы не просыпать ни крошки. Встретив удивленный взгляд маршала,

дружинник улыбнулся и протянул ему кусок своей еды. Виктор попробовал -

сладко, мучнисто. "Что ж, - подумал маршал, - чем меньше мясоедов, тем

меньше надо припасов. Да и постники злее дерутся!"

Поговорив о том, о сем, он вернулся к своей палатке. Спать не

хотелось совершенно. С часу на час ждали вестей от Сармата. И тогда тишину

и мрак рассекут крики команд, поднимутся тысячи и, не мешкая, пойдут к

месту встречи. Сармат по всей видимости уже оторвался от отрядов каганата

и хитрым зигзагом идет к Бурундукам. Оттуда и подаст сигнал. Не пройдет и

дня, как они соединятся под Казанью, а сбитые с толку и отставшие силы

казанцев возьмет на себя тысяча Мартына, по всем раскладам уже

проплывающая Кокшайск.

До сих пор им везло. Большие города обходили далеко стороной, а в

маленьких жители вели себя смирно. Разве только в Сотнуре закавыка

случилась! А селянам и подавно все равно, чья власть.

Иван бесшумно вскочил, раскинул предостерегающе руки. Стражники

встрепенулись и взяли арбалеты на изготовку.

К ним быстро приближались две фигуры. Сотник Евсей шепнул слово и

подошел к маршалу.

- Сказал, к вам идти немедля, - и скосил глаза в сторону мага,

закутанного в темный плащ.

Виктор кивнул магу, и они прошли в палатку. Богдан перестал храпеть,

медленно поднялся на ноги, запалил огонь, прикрутил фитиль и вышел.

Седой маг с тонким хрящеватым носом потер виски, закрыл глаза

пальцами и звенящим шепотом передал весть.

Все хорошо. Сармат уже переправляется на тот берег, надувные плоты,

найденные давным-давно на заброшенных складах Саратова, не подвели. И еще

Сармат велел конницу вперед не пускать, а выставить лучников. Наступать же

после того, как положат зверье. Выступать спешно.

- Повтори, какое зверье? - не понял Виктор.

Слово в слово маг повторил весть.

- Что за зверье?

Маг пожал плечами. Виктор нахмурился.

- Свободен. - И, выйдя из палатки, сотнику: - Егора ко мне!

Сотник исчез. Маг потоптался рядом, вздохнул и уселся на траву,

отчаянно зевая.

- Ступай в обоз, - велел Виктор, - спать здесь не дадут, могут и

стоптать.

Маг помотал головой, со стоном поднялся и заковылял к обозу. Виктор

вернулся в палатку и развернул карту. Это была дряхлая, еще на старой

бумаге, закатанной в белесый от трещин и царапин пластик, карта,

выдранная, очевидно, из книги или альбома таких же карт. Разноцветные

линии тянулись от кружочков с названиями - линии когда-то были дорогами. К

утру Сармат закончит переправу. Немного поспали ребята, и ладно. Еще с

полчаса можно подождать.

Появился Егор, за ним пришел Чуев.

- Пора? - спросил Егор.

- Запрягайте коней, обозников поднимайте, а потом дружину.

- Дорога чистая? - спросил Чуев.

- На полперехода никого нет, - сказал Егор, - но лучше магов вперед

пускайте. Мало ли что!

А когда Чуев исчез во тьме, Егор негромко доложил Виктору:

- Свежий человек пришел, говорит, у казанцев связь сохранилась.

Старье какое-то! Большие коробки за плечами и штырь торчит.

- Радио?

- Похоже. Только я помню, они небольшие такие были, в карман влезали.

И без штыря.

- Что еще?

- Моторы ходят, тоже развалины, но несколько штук осталось, бойцов

перевозят. Дороги плохие, толку от них мало.

- Насчет зверей ничего не слышал?

- Зверей?! - вскинулся Егор. - Каких зверей?

- Это я тебя спрашиваю.

С окраины поляны донесся шум, голоса. Заскрипели телеги. Негромко

пропел рожок, второй. Дружинники зашевелились, в нескольких местах

вспыхнули костры.

- Было одно донесение из Казани месяца два назад, - задумчиво тронул

подбородок тысяцкий. - Наш человек слышал, как у соседей жена на мужа

кричала, чтоб его медведи разорвали. Пару раз медведей помянула, а сосед

ее и прибил. Чтоб помалкивала.

Виктор сдвинул брови. Какие еще медведи? По слухам, больше похожим на

сказки, далеко за Уралом расплодились диковинные твари, двухголовые птицы,

лисы бесхвостые, а люди там не живут, мрут сразу. То ли заводы когда-то

рванули, то ли еще какая отрава протекла. Даже если казанцы медведей

выставят - что с того! Кони, правда, могут испугаться. Может, Сармат об

этом и предупреждал. А так, что медведи, что слоны - против хорошего

самострела, что впятером натягивают, а стрела с добрый кол, никакой

медведь не устоит. Ну и маги, конечно, не подведут.

Сворачивали шатры. Снизу канаты, сходящиеся к центру и слабо

подсвеченные кострами, казались большой паутиной. Но вот несколько

дружинников влезли на постамент, тросы провисли, упали на землю.

Было прохладно. Виктор поежился и запахнул плащ. Палатку уже скатали.

Богдан вручил сумку с картами, а Иван подвел коня.

"Следующую ночь должны встретить в Казани, - подумал Виктор. -

Возьмем с ходу и отоспимся".

Он еще не знал, что они застрянут на первой же линии обороны.

5

Шершавый занозистый брус больно царапал лоб. Виктор, не отрываясь от

смотровой щели, дожевывал кусок холодной зайчатины. Протянул руку,

пошевелил пальцами. Богдан свинтил крышку и отдал флягу маршалу.

Виктор безуспешно пытался сосчитать укрепленные насыпи, но сбился на

третьем десятке. Заградительные холмы, обложенные бетонными плитами,

высились в шахматном порядке и прикрывали все подходы к обитаемой части

города. Дома и деревья перед ними были снесены километра на два, незаметно

подобраться большими силами невозможно.

Самое позднее к вечеру надо проломиться сквозь эти насыпи, иначе дело

кончится большой кровью. Подойдут мобильные отряды. Сармат хоть и

оторвался от них, но скорее всего - ненадолго. А если еще и моторы ходят,

то времени совсем не остается. Ударят по московскому войску с двух сторон,

тут уж и нескольких сотен хватит, чтобы потрепать.

Надежды на то, что поднимутся сочувствующие в городе, не оправдались.

Перебежчик сообщил, что задолго до подхода войск Сармата к Казани Сафар и

верные ему люди ночью были схвачены. Сафар теперь томится в башне

Сююмбеги. Часть друзей Сафара успела затаиться, и если дружинники

прорвутся в город, поддержат. А горожане в свару не полезут, им все равно,

кому налоги платить, лишь бы поменьше. Прокламации Сармата, в которых он

обещал на три года освободить всех от налогов, в вере не притеснять, а в

торговле дать полную волю, сделали свое дело. В ополчение шли неохотно,

многие землепашцы к весне разошлись по своим хозяйствам, а торговые люди

предпочли откупиться. Разведка донесла, что войско казанское наполовину из

туранских наемников, бойцов матерых и беспощадных. Это был второй

неприятный сюрприз, а первый - насыпи с бревенчатыми стенами поверху, и в

ярком солнце видно, что смолой жирно обмазаны бревна, а против осмоленных

стен магический огонь бессилен.

Одну насыпь все же сковырнули, ахнули из больших зеркал по бетону, а

потом с час долбили по тому же месту, пока не выели землю и камни

настолько, что покатилась, рассыпаясь по бревнышку, укрепленная точка. Но

на этом силы магов иссякли, и они передыху запросили, да и Сармат велел

понапрасну сил не тратить, неровен час подойдут еще вражьи отряды -

стрелами да пиками не отобьешься.

Против московского войска каганат, может, всего две тысячи и

выставил, но старое оружие еще стреляло у них, пулеметные гнезда на холмах

близко никого не подпускали, а отряд пластунов, добравшийся до стен, почти

весь перебит, взорван. Уцелевшие принесли с собой два небольших цилиндра с

опереньем, с привязанным к ним желтым бруском, похожим на мыло.

Blog

Эдуард геворкян времена негодяев