Geum.ru

Эдуард геворкян времена негодяев

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   37
- Закрытых дверей не бывает, - неожиданно для себя сказал Саркис.

- У-мм, - протянул Уля, склонив голову. - Что это значит?

- Не знаю, - честно признался Саркис. - Пока не знаю.


3


К утру он ничего не придумал.

Уля время от времени выжидательно на него поглядывал, но не мешал, а

Петро подключился к кому-то из соседнего класса и, забыв про все, играл в

"Дракона и свинью".

После занятий Саркис вышел во двор. Высоко в глухой стене старого

дома, в который упиралась ограда, нелепой заплаткой темнело единственное

заколоченное оконце. Неуместность этого окна радовала Саркиса. Когда в

голове был полный затык и совсем не думалось, он приходил к окну, долго

смотрел на него. Потом его разбирал смех, он садился прямо на песчаную

кучу у ограды, смеялся и думал.

Иногда его смешили мысли о жильце комнаты, одинокое окно которого

выходило во двор Лицея. Он представлял, как обросший, грязный и оборванный

старик ржавым гвоздем прокручивает дырку в фанере и часами смотрит к ним

во двор. Но ничего интересного он, естественно, не увидит: так и прикипит

глазом к дырке. Или, воображал Саркис, в этой заколоченной со всех сторон

комнате живут и множатся огромные, толщиной с руку, дождевые черви, их все

больше и больше, наконец оконце не выдерживает напора, и они плотной

розовой массой вываливаются, как из мясорубки, прямо на голову учителям,

озабоченно покидающим Лицей.

Сегодня он опять глядел на окно, но смеяться не хотелось.

Наверно, в этом старом доме с осыпавшейся штукатуркой живет от силы

человек десять. Когда-то он кишел людьми, дети бегали по лестничным

клеткам, шум, крики, музыка играет... Как в фильмах про жизнь до Пандемии.

Саркис представил: он живет в таком доме с папой и мамой, и это их оконце,

он смотрит во двор, а Лицея тогда, наверно, вовсе не было, и вот болезнь

опустошает комнату за комнатой, этаж за этажом, дом глохнет, никто не

бегает, не играет, а за теми, кто не умер в первые месяцы, приезжают

большие машины с красными крестами и развозят их по деревням. Уже

несколько лет, как справились с Пандемией, но многие еще в города не

вернулись, боятся.

Он подумал, как трудно, наверно, уезжать, бросив комнату с

единственным оконцем, бросив вещи, бросив книги.

Саркиса пробрал озноб. Придумал! Они пойдут на Юго-Западную окраину

не просто так, чтобы своим геройством навсегда повергнуть в прах подвиги

жалких беглецов через ограду, не ради унижения Бухана с компанией. Нет,

они пойдут за книгами его отца, возьмут столько, сколько смогут, и станут

обладателями множества тайн. Главные тайны - в старых книгах. Одну или две

он, так и быть, подарит Богдану и посмотрит на выражение лица Игоря и

того, неприятного. А они пусть помогут залить каждую страницу пластиком.

Ну, а если книги раскисли, рассыпались в прах, то что ж, поход за

несуществующими книгами тоже здорово, есть в этом своя тайна.

Подножье стены окаймляли высокие кусты с тонкими серо-зелеными

листьями, слабо пахнущими лечебным корпусом Лицея. Время от времени кусты

вырубали, сычи обрывали листья, но они снова буйно разрастались.

До окна не добраться - высоко. Влезть нельзя, пройти насквозь нельзя,

разрушить нельзя... Хорошо бы вдруг оказаться на той стороне. Не умею,

подумал Саркис, и вообще они ломятся там, где нет двери. Надо искать дверь

там, где она есть. Для кого-то в любой стене есть дверь. Но никто из них

так не умеет. Значит, надо искать дверь, похожую на дверь. А потом можно

подумать, что такое дверь, непохожая на дверь.

Следующая мысль была настолько ясна, что Саркис даже не удивился

появлению Ули. А за ним и Петро выскочил из-за корпуса с криком: "Вот ты

где сховался!"

- Посмотри на него, Петро, - сказал Уля, - сейчас он скажет.

Бросив прощальный взгляд на окно и подмигнув ему, Саркис кивнул,

соглашаясь, и пошел к корпусу.

- Когда соскочим? - спросил, догнав, Уля.

- Сейчас.

- Далеко пойдем? - обрадовался Петро. - Давайте быстренько, за Кольцо

и обратно?

- Нет, - сказал Саркис. - Мы пойдем на Юго-Западную окраину за

книгами моего отца.

Тишина. Уля погладил одну бровь, вторую и молча выставил большой

палец. Восторг.

- Мы всем носы утрем! - вскричал Петро и хлопнул Саркиса и Улю так,

что они чуть не зарылись по уши в песок.

Через полчаса они стояли у проходной. Идея Саркиса была проста.

Никому не приходило в голову просто взять и выйти через дверь, а именно -

через проходную. Вот учителя и мастера каждое утро и вечер туда-сюда

ходят. Без ключей. Значит, внутри или дежурный сидит, или кодовый замок.

Если дежурный - ночью горел бы свет. Но не горит. Значит, автомат.

Саркис подошел к двери и потянул на себя. Дверь без скрипа

отворилась. Он вошел в проходную, Уля и Петро мгновенно втянулись за ним.

В маленькой комнатке никого не было. Саркис испытал разочарование. Все

оказалось так легко. На миг он даже испугался, что и вторая дверь

откроется просто - хочешь, выходи, а хочешь - нет.

Но на второй двери чернели кнопки кодового замка.

- Вот потеха, - сказал Уля, - код из трех знаков. Задачка. Натрем

мелом кнопки и посмотрим, какие останутся чистыми.

- До вечера ждать! - сморщился Петро.

- Тогда сейчас откроем.

- Ну, открой.

Уля отступил на шаг, присел и стал разглядывать кнопки, ловя в них

отсвет слабой лампочки в плафоне.

- Шесть, девять и... и... да, четыре! Хорошо блестят. Сколько

сочетаний...

- Долго пробовать!

- Нет. Шесть секунд, если не будешь мешать.

Замок щелкнул через три секунды.


4


Проплешины асфальта терялись в траве. Остатки бордюра вылезали

бетонными столбиками. Тропинка вилась от дома к дому, зелень в центре

улицы была раздавлена двумя колеями.

Метров сто ребята пробирались вдоль стен, пригнувшись, чуть не на

четвереньках, по голову в зарослях. Потом осмелели и пошли быстрее.

- Ну, хлопцы, - громким шепотом сказал Петро, - так далеко мало кто

уходил!

- Это да, - тоже шепотом отозвался Уля. - Правда, в эту сторону никто

не шел.

- Фаттах шел, - заметил Саркис. - Только он через ограду. Метров

десять прополз.

- Ну, Фаттах, - возвысил голос Петро, - левую с правой спутал, вот

сюда и пополз.

- Тихо! - Уля присел, а Саркис и Петро прижались к стене.

Неширокая улица, пересекающая Пречистенку, была завалена аж по второй

этаж пустыми коробками из-под сухого молока. Уля осторожно заглянул за

угол, отошел на пару шагов и поднял голову - "Чистый переулок" - прочитал

вслух на грязной, запыленной доске.

- Похоже, - согласился, хмыкнув, Петро.

Саркис молча смотрел вперед. Дом впереди был очень стар. Когда-то,

видимо, он был красивым. Но ветер или люди сняли с него крышу и уронили

внутрь здания фасад. Пять колонн толстыми пальцами сиротливо торчали,

прикрывали стыдливо внутренности - перекрытия, обвисшие лестницы, коряво

изогнутые ржавые балки.

Когда ребята одолели еще с полсотни метров, грохот сзади бросил их в

траву. Они заползли за высокое крыльцо и осторожно выглянули.

Одна из колонн рухнула, улица клубилась пылью. Обломки легли

безобразной грудой, а пустые коробки из переулка засыпали улицу до

середины.

Несколько минут мальчики лежали в своем убежище, посматривая по

сторонам. Потом Саркис вскочил и громко сказал:

- Раз никто не выскочил, то и прятаться не надо.

И они пошли по пустой улице, не таясь, мимо пустых домов. Впрочем,

подняв голову, Саркис вдруг увидел лицо в окне на втором этаже. Потом Уля

заметил колыхнувшуюся занавеску, и только Петро бодро топал, тихо мурлыча

что-то себе под нос и не глядя по сторонам.

Когда тропа пошла вниз, над головами раздался громкий шелест, и тень

от большой платформы на секунду накрыла улицу.

Оставив за собой быстро оседающий шлейф, платформа исчезла за домами.

Петро зажал нос.

- Сейчас гвоздикой вонять будет! - гнусаво сообщил он. - Ненавижу.

- Пошли скорее, - дернул его за рукав Уля. - Станция где-то рядом.

А когда они вышли к площади с постаментом без памятника, то увидели

впереди на возвышении приземистое сооружение.

- Вот и метро, - сказал Саркис. - Бегом!

Перескочив через ручей, протекающий по бывшей улице, они с разбега

одолели ступеньки и затормозили только у дверей.

Саркис нахмурился. Этого он не ожидал. Двери и окна входа на станцию

были глухо заварены стальными прутьями, а поверху шла мелкоячеистая сетка.

- Зато мы дольше всех... - начал было Уля, но, посмотрев на Саркиса,

замолчал. Петро обошел оба входа, соединенные аркой, подергал решетку,

плюнул и присел на корточки.

- Должен быть еще вход, - в сомнении произнес Саркис.

Второй вход они нашли, перейдя через улицу. Лестницы, ведущие под

землю, были прикрыты балками с той же проклятой ржавой сеткой.

Петро принюхался. Рядом маслянисто блестели большие лужи, из них

выпирали бетонные стены, груды каменного хлама, грязь между лужами

затвердела и растрескалась. Судя по резкому гвоздичному запаху, здесь не

распыляли, а просто сбрасывали всю жидкость против летающих и

кровососущих.

- Свалка вонючая! - Петро зажал нос.

- Здесь раньше пруд был, - сказал Уля. - Потом его засыпали. Видишь,

сколько накидали. А все равно болото.

- Почему его засыпали? - спросил Саркис.

- Не помню.

Они перешли на другую сторону и сели на высокий бордюр. Здесь было

оживленнее. Минут за десять они увидели двух мужчин и женщину. Женщина,

проходя мимо, на секунду задержалась около них, ничего не сказав, пошла

дальше.

- Что делать будем? - спросил Уля. - Скоро обед.

Саркис пожал плечами. Раздражали миазмы, идущие с болота. Глупое -

"вот и сходили за книгами" - назойливо вертелось в голове. Метро! Кого

возить, когда возить некого!

- Чую! - вдруг сказал Петро.

- Что, - раздраженно спросил Уля, - в животе бурчит?

- Сам ты бурчишь! Земля трясется.

Бетонный брус под ними слабо задрожал.

- У нас по воскресеньям дома трамвай пускали, - мечтательно сказал

Петро и зажмурился. - Ось так же земля дрожала.

Замолчал, широко раскрыв глаза. Саркис вскочил на ноги, а Уля

выставил перед собой указательные пальцы обеих рук.

- Ну, Петро, два компота за мной, - вскричал Уля.

Петро зарделся.

- Все-таки работает метро, - сказал Саркис.

- Осталась ерунда, попасть внутрь, - добавил Уля.

Очень хотелось есть. Пить тоже. Вот уже час, как ребята сидели в тени

козырька у входа. Несколько раз над ними пролетала платформа, потом по

улице с надсадным ревом проехал тяжелый самосвал, груженный песком.

Заметив какое-либо движение, они на всякий случай прятались в густых

зарослях за входом. И не зря - со стороны Остоженки вдруг вышли патрульные

в зеленых куртках и с карабинами за плечами. Ребята проводили их

опасливыми взглядами и долго не вылезали из кустов. Конечно, стрелять в

них патруль не будет, но вот за уши в Лицей точно приведет.

Через несколько минут патрульные вернулись. С ними вместе шел щуплый

невысокий человек. Уля первым разглядел, что руки щуплого заведены за

спину и связаны. Прошептал: "Поймали кого-то" - и слегка раздвинул кусты,

чтобы лучше было видно.

У болота патруль остановился. Щуплый что-то кричал, дергался, но двое

крепко держали его. Тут подошли еще патрульные, щуплый завопил, его

неожиданно отпустили, и он отпрыгнул в сторону. Со связанными руками

далеко он не ускакал, один из патрульных не торопясь догнал его, стянул

карабин с плеча. Блеснула полоска штыка, визг щуплого ударил по ушам и

оборвался. Хлюпнула лужа.

- Ворюгу поймали, - шепнул Петро. - Видали, как его!

Саркис ничего не ответил. Он подумал, что тело щуплого сейчас

медленно погружается в тягучую жижу, все глубже и глубже, ложится на дно и

замирает со связанными руками.

Когда Петро в четвертый раз намекнул насчет обеда, терпение Ули

лопнуло. Он подскочил к сетке, продел свой штырь в ячейку и рванул.

Дзинкнув, сетка слегка отстала от прутьев. Уля с удивлением потрогал места

сварки.

- Трухляк, - радостно сказал он. - Давай, Петро!

Петро молча взялся за сетку. С грустным треском сетка отошла.

И вот они встали перед лестницей. Там, внизу, в полумраке, одиноко

светила лампочка. Мальчики вдруг поняли, что до сих пор все их поступки

были мелкими плюшками. А сейчас они не знали, куда попадут и как будут

выбираться обратно.

Слабый свет еле освещал ступеньки. Они шли медленно, держась за

стены.

Пустой коридор освещался далеким плафоном. Никого. Тихо. Слабый

шелест, и теплый сырой воздух давит в лицо.

Петро ушел вперед и вдруг замер, всматриваясь во мрак. Саркис и Уля

подошли к нему.

- Что? - неслышно спросил Уля.

- По-моему, нас там ждут, - прошептал Петро.

Ребята медленно отступили за колонну. Саркис вгляделся: впереди

маячили темные фигуры, словно карлики выстроились в цепочку и взялись за

руки, никого не пропуская. Вот сейчас они двинутся цепью вперед, раскинув

руки, чтобы изловить их и навсегда оставить здесь, в темноте и сырости.

Уля поводил перед собой ладонью и громко сказал:

- Металл.

Вблизи карлики оказались турникетами с растопыренными, вывалившимися

из гнезд стопорами. Не страшные. А даже наоборот, былые стражи с

погнутыми, ржавыми рычагами стопоров выглядели жалко.

Обойдя турникеты, они вышли к лестнице. Сверху им открылся длинный

зал с провалами по краям. Саркис догадался, что это и есть станция метро.

По краям - пути, там полагалось быть рельсам, а в зале - людям. В старых

фильмах метро сверкало огнями, а сейчас трудно было вообразить, что в этой

сырой и душной трубе когда-то бурлила жизнь. Тусклый свет трех плафонов

еле освещал ржавые рельсы, темную воду, неслышно струящуюся в желобе между

рельсами. Саркис разглядел надписи на длинной облупившейся полосе, к

которой были подвешены таблички с названиями.

- Нам туда, - сказал он, наконец, и ткнул пальцем в черный зев

тоннеля, рядом с которым в запыленном выгнутом зеркале размытое пятно

плафона казалось низко посаженным глазом.

- Ребята, - жалобно сказал Петро, - а крысюки?

- Какие крысюки? - вскинул белесые брови Уля.

- Серые, противные, хвосты голые, тьфу!

- Они что, рельсы жрать будут? Где ты живых крыс видел?

- Ну, - замялся Петро, - в этом, в "Иглоносцах". Помнишь, во второй

серии Дун спускается в мясной колодец?

- Ты еще что-нибудь вспомни! - оборвал его Уля.

У входа в тоннель, рядом со стальной дверцей, вделанной в стену,

возвышались неуклюжим штабелем разбитые скамейки. Через несколько минут у

каждого из путешественников было по паре длинных реек, годных для факелов.

Уля медленно пошел по платформе, вглядываясь под ноги.

- Ты что ищешь? - спросил Петро.

- И ты ищи! - отозвался Уля. - Может, спичку найдешь.

- Ага, - Петро присел, разглядывая грязный пол.

Стоя перед зеркалом, Саркис прикидывал, сколько времени им придется

идти по тоннелю. К ужину успеют. А если нет - ничего страшного. Завтра

суббота, значит, вечером учителя исчезнут. А к утру они точно вернутся

назад.

- Нашел! - Петро поднялся с корточек, а потом разочарованно добавил:

- Да она обгорелая.

Подошел Уля, взял у него обгорелую спичку и, бормоча: "Ничего,

ничего, она огонь помнит", - принялся отколупывать ногтем стружку.

Распрямил ее и осторожно ввел конец в зазор между кончиками большого и

указательного пальцев. Стараясь не прикасаться к стружке, сводил их как

можно ближе, раздвигал, снова сближал, сопел от натуги. Наконец стружка

затлела. Уля резко развел пальцы, пыхнул маленький веселый огонек.

Осторожно зажег от него спичку и мотнул головой в сторону скамеек, под

которыми валялись щепки, ломаные рейки и другой мусор. Саркис быстро

подтащил ворох щепок, и через минуту у зеркала полыхал небольшой костер.

- Я так не могу, - завистливо сказал Петро. - Научил бы!

- Не получится, - подумав, ответил Уля. - Ты сильный, бабушка

говорила, сильным это не надо.

- Она к тебе не собирается в гости?

- Нет. В позапрошлом году умерла, в Лапландии.


Саркис шел впереди, держа факел, за ним Петро, а замыкал шествие Уля.

Сухое дерево горело хорошо, но быстро. Под ногами хлюпала вода, залившая

бетонную пешеходную полосу. Толстые лохматые кабели тянулись вдоль стены,

провисая с гнутых кронштейнов. Часто попадались ниши, иногда возникали

ходы, пересекающие тоннель.

Трещал факел, шаги глохли в выложенных прямоугольными сотами стенах.

Время от времени доносилось слабое постукивание, гул, а когда они вышли к

месту, где соседние пути были видны сквозь частые колонны, откуда-то

сверху послышались голоса.

Мальчики немного постояли, прислушиваясь, но голоса стихли. Потом

Саркис споткнулся и уронил факел в воду. И тут они увидели впереди круглое

светлое пятно, а в нем пятнышко поярче, которое медленно вырастало в

размерах.

Далекое постукивание превратилось в дробный стук. Уля беспокойно

завертел головой, взял друзей за плечи и подтолкнул к колоннам.

Через минуту мимо спрятавшихся ребят прокатило странное сооружение.

Небольшая, на четырех колесах, платформа. Подвешенный на шесте фонарь

осветил четырех мужчин. Они ритмично дергали поперечный брус, соединенный

с рычагом, уходящим вниз. На ящиках сидел пятый.

Платформа канула во тьму. Саркис подумал, что скоро она въедет на

покинутую ими станцию, а там тлеет костерок. Вдруг они вернутся выяснить,

кто разводил огонь?

- Ну, что, - неуверенно спросил Петро, - вперед?

- Гляди под ноги, - сказал Уля. - И дай сухую палку.

Они медленно переходили от колонны к колонне. Световое пятно, вроде

близкое, оказалось на приличном расстоянии. Очень хотелось есть, о цели

своей экспедиции они забыли, и даже Саркис думал больше о том, что и как

сказать взрослым, чтобы они не сразу переправляли их в Лицей, а прежде

накормили. Вскоре их догнал Уля с факелами.

Из щели донесся слабый писк. Петро завертел по сторонам головой и

буркнул что-то о крысюках. Мальчики не обратили внимания на его слова и

пошли дальше.

Между тем в щели, действительно, была крыса. Она лежала на боку, и

лапы ее судорожно дергались, а хвост слабо бил о холодный металл.

Издыхающая тварь провожала взглядом огромные фигуры, несущие огонь.

Наверно, они казались ей Великими Крысами, что уносят своих младших

сородичей в Амбары Покоя. Но темные гиганты, осененные пламенем и дымом,

ушли, и последняя крыса остекленевшим взглядом уставилась во мрак,

дернулась еще раз и замерла.

Сырой резкий запах стал пронзительным, откуда-то из-за стены

доносилось шипение, глухое металлическое бренчание и гул электромоторов.

А потом вдруг отошла невидимая дверь, и мальчики оказались в световом

прямоугольнике. От неожиданности и яркого света они замерли, зажмурились и

открыли глаза только услышав дребезжащий старческий голос:

- Могу ли чем-нибудь помочь, молодые люди?


5


Платформа, доверху набитая ящиками с шампиньонами, медленно ползла,

вздрагивая на стыках. Сзади, между бортом и грузом, оставалась щель. Там

устроились Уля и Петро. После еды Петра разморило, он привалился спиной к

доскам, сквозь которые проглядывали белые кругляши, и сопел, закрыв глаза.

Уля опасливо косился на просевшие местами тюбинги, а когда взгляд падал на

ящики, отворачивался, прокашливаясь. Очень он налег на грибы со сметаной,

половину сковороды одолел, а сковорода - что твой таз. Даже Петро