Оптинский патерик
| Вид материала | Документы |
СодержаниеИеромонах Климент (Зедергольм) |
- Житие Феодосия Печерского. Патерик как особый тип сборника. Киево-Печерский патерик., 22.02kb.
- Преподобный Варсонофий Оптинский, 3458.68kb.
- Луг духовный лимонарь или "Синайский патерик", 1926.88kb.
Иеромонах Климент (Зедергольм)49
(†30 апреля / 13 мая 1878)
В миру Константин Карлович Зедергольм, родом из Москвы, сын лютеранского пастора, отставной коллежский асессор, магистр Московского университета, прекрасно знал языки: русский, немецкий, французский, английский, латинский и греческий. На последнем свободно объяснялся и своим знанием удивлял даже природных греков. Рожденный и воспитанный в лютеранстве, он в 1853 году по собственному желанию присоединен был к Православной Церкви в скиту Оптиной пустыни. Восприемником его был покойный старец батюшка отец Макарий. После того он служил по духовному ведомству при Обер-прокуроре Святейшего Синода, графе Александре Петровиче Толстом, чиновником особых поручений. Он всегда имел к графу большую привязанность, а также и граф сердечно, благоволительно относился к нему. В 1860 году по поручению Святейшего Синода Константин Карлович вместе с Петром Ивановичем Соломоном, служившем тогда в Святейшем Синоде, ездил по церковным делам на Восток, был на Афоне и в Иерусалиме.
В 1862 году он, по влечению сердца своего, поступил в монашество в Оптинский скит 32 лет от роду. Это было 31 марта в навечерие праздника Входа Господня в Иерусалим. Ему была определена небольшая келлийка в так называемом Ключаревском корпусе, занимающая северо-восточный угол. "При вступлении моем в скит,— так передавал после Зедергольм (неизвестно только, в какой раз),— сердце мое сказало мне: "Сей покой мой во век века: зде вселюся, яко изволих и"50". И вселился. 3 августа 1863 года Константин Карлович пострижен был в рясофор в келлии старца батюшки отца Амвросия отцом строителем Исаакием в присутствии монастырского иеромонаха отца Феодота, а 9 сентября того же года определен в число скитского братства указом Духовной консистории. Летом 1867 года по благословению скитских старцев построен был для отца Константина в счет расположенного к нему графа А. П. Толстого на южной стороне скита особый приличный корпусок, куда он тем же летом и перебрался из своей маленькой келлейки. Вместе с ним перешел туда же и прислуживавший ему брат, отец Тимофей (Трунов; впоследствии манатейный монах Тимон).
Главным послушанием отца Константина было письмоводительство у батюшки отца Амвросия. В новом же удобном помещении ему прибавилось еще и другое послушание. Здесь же он каждодневно, исключая воскресные и праздничные дни, по благословению старца батюшки отца Амвросия вместе с некоторыми братиями занимался переводом на русский язык святоотеческих книг. Время распределено было так: утром до обеда писались для старца письма, а после обеда до ужина были книжные занятия. В том же 1867 году 16 декабря в день субботний отец Константин был пострижен в скитской церкви в мантию и получил новое имя — Климент, а в 1870 году 7 сентября, в день освящения в монастыре главного Введенского собора по случаю внутренней его перестройки, Высокопреосвященным архиепископом Григорием II посвящен был в иеродиакона.
Летом 1873 года благодетель отца Климента, граф А. П. Толстой, бывший за границей, тяжело заболел в Швейцарии, в Женеве. Супруга его, графиня Анна Георгиевна, по этому случаю была в великой скорби, опасаясь, как бы граф не скончался без христианского напутствия. И потому она убедительно просила письменно и, в особенности, через Наталию Петровну Киреевскую (супругу известного литератора Ивана Васильевича Киреевского) отца игумена Исаакия и старца батюшку отца Амвросия послать к больному графу отца Климента, принимая все путевые издержки на свой счет. Старец с игуменом решились исполнить желание убитой горем графини. Вследствие этого отец Климент немедленно собрался и вечером 6 июля в сопровождении своего келейника отца Тимофея выехал из Оптиной в Калугу. 7-го числа он представился к Высокопреосвященному Григорию, который на следующий день, на праздник Казанской иконы Божией Матери, во время своего служения в Калужском женском монастыре рукоположил его в иеромонаха. 9-го числа отец Климент выхлопотал себе заграничный паспорт от калужского губернатора, а 10-го был уже в Москве. Как обрадована была графиня отцом Климентом, выразила она в письме к батюшке отцу Амвросию от 21 июля в следующих строках: "Вы поймете, как утешил меня отец Климент. Его неожиданное посвящение, разрешение ему ехать за границу и, наконец, отпуск на три месяца — все это такое благодеяние, такая милость, за которую благодарить трудно. Сам Господь Своим могучим милосердием да воздаст всем за меня!".
Вечером 12 июля отец Климент со спутником своим выехал из Москвы, 14-го был в Варшаве, 15-го в Вене, 16-го в Мюнхене, 17-го приехал в Швейцарию и 18-го числа в два часа утра прибыл в Женеву. 19-го числа утром он исповедал и причастил больного графа Александра Петровича запасными Святыми Дарами, взятыми с собой из Оптиной пустыни. 20-го утром он вторично его приобщил, а 21-го числа во втором часу пополудни граф Александр Петрович скончался в присутствии отца Климента. Граф перед тем в последний раз сообщался Святых Таин 1 октября 1872 года, но ни в Рождественский, ни в Великий пост не говел. Также и во время своей болезни, несмотря на убеждения Женевского протоиерея и иеромонаха Нестора из города По, он не соглашался принять Святые Таины. Огорченный отказом графа, отец Нестор вскоре и уехал из Женевы, а через несколько часов после его отъезда прибыл к графу и отец Климент.
22 июля в десятом часу вечера получена была в Оптиной телеграмма о кончине графа А. П. Толстого. По этому случаю на следующий день, 23-го числа, была в скиту заупокойная по нем литургия и панихида. В тот же день в Женеве в русской церкви протоиерей отец Афанасий Петров служил также заупокойную литургию, а после оной вдвоем с отцом Климентом отпевали тело новопреставленного графа, а отец Тимофей стоял в это время в алтаре и читал 17-ю кафизму. После отпевания гроб с телом покойного заделали в свинцовый гроб, а свинцовый гроб опять в дубовый. По получении от швейцарского правительства дозволения на вывоз покойника дворецкий и камердинер графа с его гробом 27 июля выехали из Женевы. В тот же день и отец Климент с отцом Тимофеем выехали оттуда на Базель и Франкфурт. Во Франкфурте оставались сутки, а 29 июля в воскресенье, в девятый день по кончине графа, ездили в Висбадене служить литургию в русской церкви и виделись там с родным братом покойного — графом Егором Петровичем Толстым. 30 июля путники были в Берлине, где служили литургию в русской посольской церкви. Того же дня вечером они выехали оттуда и через Вержболово, Динабург и Смоленск 2 августа прибыли в Москву, а 3 августа привезено было и тело графа и со станции отвезено прямо в приходскую церковь Покрова в Кудрине.
В воскресенье 5 августа Московский митрополит Иннокентий и викарный епископ Леонид служили над телом графа заупокойную литургию и панихиду. Сослужащими были: ректор Московской Духовной Академии Александр Васильевич Горский, протопресвитеры Невский и Богословский, греческий архимандрит Григорий, четыре протоиерея, три священника и отец Климент. После панихиды Преосвященный Леонид со всем прочим духовенством сопровождал гроб покойника до Донского монастыря, где граф Александр Петрович и похоронен вблизи родителя своего, графа Петра Александровича Толстого. По окончании погребальной церемонии в доме графини по обычаю был обед для почетных гостей.
<…>
В разговоре о кончине графа Александра Петровича Преосвященный Леонид выразился так: "В жизни своей граф искал Господа, а перед кончиною его Господь взыскал его". И все, знавшие графа, много удивлялись чудному Промыслу Божию о нем. В жизни своей он много благодетельствовал отцу Клименту и в то время, когда он служил при нем в Петербурге, и по поступлении его в скит, где граф для него, как выше упомянуто, и келлию построил. А перед кончиной графа, когда его близкие опасались, что он отойдет из сей жизни без христианского напутствия, Господь сподобил отца Климента за все благодеяния воздать благодетелю своему христианским напутствием.
18 августа скитские путники благополучно прибыли из-за границы в скит. После того жизнь отца Климента потекла обычной чередой. Он, как и прежде, писал для батюшки отца Амвросия письма. Иногда писал небольшие статьи для "Душеполезного чтения". Написана была им вскоре по возвращении из Швейцарии и статья о его заграничном путешествии и напечатана в упомянутом журнале. Из нее ясно можно видеть, как далеко уклонилось протестантство от Православия. Например, пишет отец Климент: "Разбирать содержание (швейцарского) катехизиса не берусь, но чтобы дать о нем понятие, скажу о том, чего в нем нет. В нем не говорится ни о Святой Троице, ни о Божестве Господа Иисуса Христа, ни о сотворении мира, ни об Ангелах, ни о демонах, ни о рае, ни о грехопадении прародителей, ни об искуплении рода человеческого крестною смертью Сына Божия, ни о Страшном Суде, ни о вечных муках, и даже о бессмертии души говорится как-то очень туманно. Вообще, в этом катехизисе не отображена вся положительная догматическая часть христианского учения, а остались некоторые нравственные понятия. Вернее сказать, читая содержащиеся в этом катехизисе рассуждения, чувствуешь, что словами, заимствованными от христианского учения, прикрываются мысли совершенного неверия" (Поездка за границу // Душеполезное чтение. 1877. Июнь).
Отец Климент отличался ревностью к Православию, благочестию и к ученым трудам, любовью к Отечеству, точностью в исполнении устава церковного и правил жития монашеского и особенной детской преданностью к старцу батюшке отцу Амвросию. С каким, например, усердием принимал он участие в обращении старцем отцом Амвросием к Православию католиков и других иноверцев! С каким жаром опровергал заблуждения свободно мыслящих христиан! Или еще: как он опечален был присланной ему вышедшей первым изданием книгой англичанина Фаррара "Жизнь Иисуса Христа" в русском переводе! Сам бывший протестант, отец Климент очень хорошо понимал протестантские заблуждения, и вот на что особенно он обратил внимание: в книге ничего не сказано о Приснодеве Богоматери. Далее, можно к сему прибавить, там сказано, что Иисус Христос в детстве играл. Да, да! Бог явился во плоти, чтобы с ребятами играть! Странно, даже более чем странно! И к чему это еще оставлены в подстрочиях вольтеровские хульные изречения? Разве для того, чтобы смущать православные умы, нетвердые в вере? А таких нетвердых какое множество и было, и есть, особенно в наше распущенное время! Или ради того, чтобы в чистых умах насеивать помыслы хулы бесовской? Как хитра злоба бесовская, всегда сплетающаяся с добром и омрачающая его светлость! (Отзыв уважаемого всем православным христианским миром достопочтеннейшего отца протоиерея Кронштадтского Андреевского собора Иоанна Ильича Сергеева о книге Фаррара: "Сколько духовного яда в книге Фаррара! И этот яд глотают юноши и взрослые и пропитываются им. Заподозрено этим писателем Приснодевство Богоматери и оставлено под сомнением Богочеловечество Христово. О, ужас! Да это едва не новое арианство!". Газета "Свет". 1897. 22 декабря.)
Еще случай. Издавна семейство Зедергольмов было в близких отношениях с семейством Филипповых, и потому отец Климент с Тертием Ивановичем Филипповым, государственным контролером, были с детства друзьями. Но пока Тертий Иванович ратовал против раскола, дружба у них с отцом Климентом продолжалась. Когда же Тертий Иванович стал писать статьи в пользу раскольников, отец Климент стал огорчаться на своего старого друга. И когда этот старый друг для каких-то справок в защиту раскола попросил письменно отца Климента выслать ему в Петербург имеющуюся у него греческую "Кормчую", отец Климент по этому случаю очень расстроился. Старая дружба побуждала послать просимую книгу, а ревность о Православии не дозволяла ему это сделать. В недоумении он обратился за советом к старцу батюшке отцу Амвросию. Старец сказал: "Так и напиши, как думаешь и чувствуешь, что совесть твоя запрещает тебе исполнить просьбу друга". Так отец Климент и написал и в книге отказал.
За ревность его к благочестию ручается уже то, что он, несмотря на свое значительное положение в миру, избрал себе иноческую скромную жизнь с многообразными лишениями. Имея от природы пылкий характер, он, однако, всячески старался, при помощи Божией, по указаниям великого старца батюшки отца Амвросия исправлять себя и направлять жизнь свою по заповедям евангельским. В особенности не любил отец Климент судить и осуждать людей, а также и слушать пересуды. Находясь за чайным столом со своим келейником, он имел обыкновение во время чаепития беседовать с ним о разных предметах. Но если келейник по неосторожности начинал осуждать людей, отец Климент прерывал беседу и начинал или молча ходить по комнате, или что-нибудь делать и переставал даже глядеть на него.
Ученых трудов отца Климента было немало. Он перевел: "Поучения преподобного аввы Дорофея" с новогреческого языка; "Двенадцать слов преподобного Симеона Нового Богослова"; исправил, а в некоторых местах и совсем переделал русский перевод "Огласительных слов преподобного Феодора Студита", издаваемых Оптиной пустынью; исправил русский перевод "Лествицы", снабдив ее новыми примечаниями; переделал книгу "Царский путь Креста Господня"; составил жизнеописание Оптинского старца Леонида (в схиме Льва); также жизнеописание отца игумена Антония, родного брата оптинского архимандрита Моисея; написал книгу о жизни и трудах Никодима Святогорца; переделал и значительно дополнил "Историческое описание Оптиной пустыни", напечатанное вторым изданием; наконец, написано было им немало составленных и переведенных статей для "Душеполезного чтения", как выше упомянуто.
Любовь отца Климента к своему Отечеству — России, несмотря на то что он по природе был немец, была достойна подражания. Он всегда с большим прискорбием относился ко всем бывшим в его время нестроениям на Руси. Во время русско-турецкой войны за Болгарию он где-то отыскал молитвы о даровании Богом победы над врагами, которые, по благословению старцев, и прочитывались на проскомидии служащими иеромонахами. Когда же были неудачи под Плевною, он, вследствие своего пылкого характера, однажды так расстроился, что и служить не мог при наступлении одного из праздничных дней. Спросили в это время старца батюшку отца Амвросия: "Батюшка! Или отец Климент не служит?" — "Да что! — ответил старец.— Плевна доняла нас!".
Что касательно церковного устава при отправлении служб церковных, отец Климент ревновал даже о самомалейших исправлениях. Например, на отпусте нужно помянуть святого. Если в служебнике записано: "Патриарха Царя-града", он так и говорил, а где написано: "Патриарха Константинопольского", то опять не заменял другими словами. И вообще говаривал: "Как написано, так и говори, зачем свое сочинять?".
В отношении исполнения правил жития иноческого он старался строго держать себя, даже, по-видимому, в мелочах. Так, например, издавна в скиту не дозволяется больше трех чашек средней величины пить чай. И отец Климент никогда не нарушал этого правила. Если где-нибудь в гостях захотят предложить ему выпить четвертую чашку, то он только с улыбкой скажет: "Грешим без числа, а чай пьем с числом". Вообще отец Климент любил во всем точность и строгость, как в отношении к себе, так и к людям. Вспоминая иногда о строгости императора Николая Павловича, он любил приговаривать: "Вот мой император!". Что отец Климент любил детской любовью старца батюшку отца Амвросия и всей душой был предан ему, это понятно. Ибо старец, как получивший от Господа дар рассуждения, принимая во внимание нежное воспитание отца Климента и его стремление к Богоугождению и спасению своей души, а вместе и немощи его пылкой души, видя также недюжинные его способности, коими он мог принести и приносил великую пользу вообще обители и, в частности, ему — старцу, он оказывал отцу Клименту нежно-отеческую любовь и благоснисхождение. Бывало, расстроится чем-нибудь отец Климент, что случалось нередко, придет к батюшке, запрется с ним один наедине и долго-долго изливает перед ним скорбь души своей плаксивым голосом, звуки которого вылетали из уединенной келлии. Слышен был также и голос любвеобильного старца, убеждающего, умиротворяющего и успокаивающего возмущенную душу отца Климента. Нередко отец Климент, по своей чрезмерной ревности к порядку и при своем вспыльчивом характере, оскорблял некоторых из скитских братий, но у него та была прекрасная черта, что он сам же первый шел к оскорбленному брату просить у него прощения, иногда даже с земным поклонением.
Кроме вышеупомянутых ученых трудов со стороны отца Климента была еще немаловажная, собственно для скита, заслуга: он привел в порядок поминовенные благодетельские синодики, какового порядка и доселе держатся заведующие синодиками скитские монахи.
Приняв Православие, отец Климент имел большую заботу о том, как бы привлечь к Православию близких его сердцу родных. И вот при его содействии, а главное, при помощи Божией первым присоединился к Православию его младший брат, Максим Карлович, который после того неоднократно посещал Оптинских старцев и брата своего отца Климента и подолгу даже гостил в скиту в его корпусе. Затем под влиянием отца Климента имел склонность к Православию и другой его брат, военный генерал, принимавший участие в русско-турецкой войне за Болгарию, но неожиданная смерть, застигшая его еще не в старых летах, не дала ему возможности посерьезнее размыслить об этом важном предмете. Отец Климент очень сожалел об этом печальном исходе. Далее, услыхав о предсмертной болезни своей матери, тоже давно склонной к принятию Православия, отец Климент, будучи уже иеромонахом, по благословению старца батюшки отца Амвросия, призвав на помощь его святые молитвы, сам отправился в Москву с целью присоединить мать свою к Православию. По этому поводу у отца Климента с родителем своим — пастором — было немало разногласия и споров. Отец сначала отговаривал жену свою, а потом просто не позволял ей присоединиться к Православию. Мать желала приобщиться Святых Таин, а отец-пастор говорил: "Давай я сам тебя приобщу". А какая у лютеран Евхаристия? Одно только название. Наконец после долгих споров и разговоров отец Климент победил родителя его же собственным оружием — главным оружием протестантской теологии. Он остановился на том, что у лютеран принято такое положение: каждый из них может свободно принимать, понимать и толковать Святое Писание. "Если,— говорил он,— мать моя разумно и свободно убедилась, что Православие правильнее протестантства, то зачем же вы хотите стеснять ее свободу?". Отец на основании этого довода уступил. И отец Климент немедленно совершил над своей матерью Таинство Миропомазания и приобщил ее Божественных и Пречистых Таин Христовых. Оба — сын и мать — находились по этому случаю в великой радости духовной. Отец Климент, по монашескому обычаю, спросил старицу свою: "Как, матушка, ваше имя?". Слабым голосом, но в веселом духе она ответила: "Алена, то есть Елена".
Всячески старался отец Климент обратить к Православию и отца своего, и потому между ними была долгая полемика. Желая показать богатство истинно Святой Православной Христовой Церкви, отец Климент дал ему почитать беседы давно почившего профессора Киевской Академии Якова Кузьмича Амфитеатрова "Об отношении Церкви к христианам". Прочитав эту книгу, пастор-отец в недоумении проговорил: "А у нас-то что?". А у них нет ничего. И отец Климент своими доказательствами довел старика отца до того, что он сознался в превосходстве Православной Церкви перед лютеранской; но вовсе не извинительный стыд человеческий препятствовал ему принять Православие, так как он состарился в лютеранстве и притом был пастор очень умный и ученый. В последнее свидание с родителем отец Климент был очень любезно, сравнительно с прежними, принят им и даже получил от него денежное пожертвование на скит рублей 50. Все это очень радовало отца Климента и посеяло в нем надежду на присоединение отца-лютеранина к Церкви Православной. Но вскоре за тем получено было печальное известие о кончине его, что отозвалось в сердце любящего сына глубокой неутешной скорбью. И только старец батюшка отец Амвросий, этот великий врач духовный, мог разгонять налетавшее на отца Климента облако печали и успокоительно действовать на его огорченную душу, отягченную великим крестом, как понимал сам отец Климент.
К концу семидесятых годов отец Климент стал недомогать. Может быть, отчасти причиной тому была нежелательная смерть родителя в лютеранстве, не дававшая покоя по причине злополучной участи его души, отошедшей в вечность. До того отец Климент ходил вместе со скитскими братиями на утренние правила, а теперь он выслушивал их у себя в келлии, и притом лежа на койке под теплым одеялом. Чтецом у него был неизменный его келейник и друг монах Тимон. Несмотря на чувствуемую слабость здоровья, отец Климент не переставал ежедневно ходить к батюшке отцу Амвросию и помогать ему в письмоводительстве. И в свободное время для укрепления сил телесных он стал было делать прогулки по лесу. Однажды, встретившись в скитских воротах с близким ему монахом, он проговорил так серьезно-печально: "Хожу для моциона, да, кажется, уже поздно". В келлиях старца по вечерам он иногда, от ощущаемой им болезненности, издавал тяжелые стоны.
Настала Страстная седмица 1878 года. Отец Климент был еще на ногах, но уже на Светлой неделе его не было видно. Он слег в постель. Незадолго перед тем ему очень хотелось вызвать к себе старшего брата, бывшего в Тамбове инспектором врачебной управы, для свидания, а кстати и желая у него полечиться. Об этом отец Климент и писал ему, но брат-протестант не внял гласу своего родного брата, православного иеромонаха, не поехал. Отца Климента пользовали свой монастырский врач монах Нифонт, бывший в свое время военным доктором, и козельский врач Прусский. И первый определял болезнь воспалением легких, но второй не соглашался. Между тем у отца Климента открылась постоянная икота, которая, впрочем, по его словам, не мешала ему. Прусский для уничтожения икоты велел ему глотать лед малыми кусочками. Средство это хотя оказалось действенным — икота прекратилась, но после того отец Климент совсем уже ослабел, или, как выражался его келейник, как будто его варом сварило. В то время как больной уже не мог вставать с постели, старец батюшка отец Амвросий, видя его опасное положение, предложил было ему через людей принять постриг в схиму. Но отец Климент все еще, вероятно, надеялся на то, что будет чувствовать себя лучше, и потому сказал: "Поправлюсь, схожу к батюшке, сам лично поговорю с ним об этом". Однако он не поправился. Среди болезни его соборовали святым елеем и неоднократно сообщали Святых Христовых Таин. Прошла после Пасхи неделя. И вот 30 апреля, в день воскресный, в Неделю святых жен-мироносиц, отец Климент по окончании скитской литургии, причастившись в последний раз Пречистых и Животворящих Таин Христовых, мирно почил о Господе, оставив по себе добрую память и сожаление в сердцах многих преданных ему людей.
Незадолго до его кончины прошел слух, что начальство духовное намеревалось поставить его настоятелем Малоярославецкого Николаевского монастыря, но преждевременная смерть отца Климента разрушила эту надежду. Да, по замечанию старца батюшки отца Амвросия, и к лучшему так Господь устроил. При своем очень вспыльчивом характере едва ли бы он мог управлять монастырем. Потому, когда отец Климент скончался, батюшка отец Амвросий, с сожалением относясь к своему особенно любимому духовному сыну, в то же время сказал: "Как благовременно взял Климента Господь!". Всего прожил отец Климент в скиту более 16 лет, а всей его земной жизни было 48 лет. На третий день после кончины отца Климента были похороны, которые отличались некоторым торжеством. Служил литургию и затем погребение любивший отца Климента братской любовью скитоначальник иеромонах отец Анатолий собором с двумя иеромонахами и иеродиаконом, в светлых праздничных облачениях.
После кончины отца Климента осталась большая библиотека, в которой было немало книг на иностранных языках, и в особенности на греческом. Покойник любил греческий язык как священный. Всех книг было до трехсот, если не больше. И все они, за исключением нескольких экземпляров, поступили в скитскую библиотеку. На могиле отца Климента по благословению скитских старцев положена большая чугунная плита с приличной надписью. Могила его находится [в скиту], если стоять лицом к востоку, на правой стороне водруженного на кладбище Креста Господня с изображением Самого распятого Господа.