Артур Таболов. Водяра

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 16 17 18 19 20 21 22 23 ... 76

IV

Предположения Тимура оправдались. Вскоре после похищения Алана из фирмы

уволились двое. Один, бухгалтер, устроился на другую работу. Второй,

двадцатисемилетний водитель разгонной "Волги" Павел Касаев, даже расчета не

получил, просто перестал выходить на работу. Жил он в однокомнатной квартире

в новостройке на окраине Владикавказа. Оперативники из следственной группы,

созданной по указанию президента Галазова, отправились к нему домой и

выяснили, что несколько дней назад Касаев квартиру продал. Куда переехал,

новые жильцы не знали.

Это наводило на размышления. Подняли личное дело, опросили знакомых.

Парень, по отзывам, был самолюбивый, заносчивый, с соседями отношений не

поддерживал, на работе держался особняком. Придерживался крайне левых

взглядов, не пропускал ни одного коммунистического митинга, ратовал за

социальную справедливость.

Водители из гаража фирмы дали ему кличку "студент" за то, что он любил

вспоминать, как учился в пединституте, где был в группе единственным парнем.

Проверили. Действительно, после армии поступил в институт, проучился два с

половиной курса. Почему ушел, непонятно. Пробили по учетам Зонального

информационного центра МВД. Оказалось, сидел. Получил три года за наркотики

- продавал марихуану студентам. Срок отбывал в колонии в Астраханской

области. После освобождения на родину вернулся только через два года. Не

было никаких сведений, где он эти два года жил и чем занимался. Во

Владикавказе одно время торговал на вещевом рынке турецким ширпотребом,

потом устроился в фирму Алихана водителем. Он знал руководителей фирмы, его

не знали. Его хорошо знал Алан. Алихан посылал разгонную "Волгу", когда

нужно было отвезти жену и сына за покупками школьной формы и учебников или

на обследование в кардиологический центр, где Алана наблюдали в связи с

иногда дававшей о себе знать болезнью сердца.

По всему выходило, что роль похитителя подходит Касаеву, как хорошо

сшитый костюм. Осталось его найти.

В России, где родственные связи не поддерживаются годами, а часто и

вообще глохнут, человек без труда может исчезнуть бесследно. В Осетии это

невозможно. Каждым родственником, пусть и очень дальним, живо интересуются,

следят за его успехами или неуспехами, выпадение его из семейного круга

воспринимается как ослабление рода.

Касаевы жили в Пригородном районе, на границе с Ингушетией, в селении

Сунжа со смешанным осетинским и ингушским населением. Отец Павла погиб во

время осетино-ингушского конфликта, в родовом доме остались мать, старший

брат, тракторист местного сельскохозяйственного акционерного общества,

бывшего колхоза, с женой и тремя малолетними детьми. К ним и отправились

следователь с оперативником и присоединившийся к ним Алихан, предварительно

запасшись ордером на обыск. Весомых оснований для обыска не было, одни

подозрения, но городской прокурор все-таки подписал ордер, учитывая, что

дело находится на контроле у президента.

Со времени боев прошло больше трех лет, но село так и не оправилось от

разрушений. Чернели пепелища на месте сожженных ингушских домов на участках

в одичавших садах, заросших матерой крапивой. Дома осетин тоже пострадали от

пожаров, следы самодеятельного ремонта выделялись на них, как заплатки на

старой одежде.

На стук в ворота со двора выбежали две босоногие девочки дошкольного

возраста, приковылял мальчонка лет четырех. Потом появилась высокая худая

старуха в черной косынке по глаза, в черном, похожем на монашеское платье,

прикрикнула на детей, недружелюбно уставилась на незваных гостей. В дом не

пригласила, провела в летнюю кухню с дощатым столом, покрытым потертой

клеенкой. На вопросы отвечала нехотя, с раздражением. Старший сын и невестка

на работе. Павла нет, уже больше года не был. Пусть бы вовсе не приезжал. А

то приедет, наберет яблок, сыра и обратно в город. Нет чтобы матери помочь,

видит же, как живем. А сам при галстуке, ботинки начищенные. Только обещать

горазд: дом построю, машину куплю. От такого дождешься!

Хмуро поинтересовалась:

- Опять чего-то натворил?

- Почему опять? - спросил следователь.

- Сидел же. А кто один раз сидел, того тюрьма тянет.

- Значит, вы утверждаете, что сына не видели больше года и где он

сейчас, не знаете?

- Ничего не знаю. Кышь, проклятые! - замахала она на кур, норовивших

забраться под стол.

- Я должен составить протокол допроса вас в качестве свидетельницы. Вы

подпишете, и мы больше не будем вам надоедать.

- Да что хотите пишите!..

Следователь уже заканчивал составление протокола, когда из дома с ревом

выбежал мальчонка, сунул старухе лист бумаги с цветными каракулями:

- Это петух! Это наш петух, а они говорят, это козел! Скажи им, баба!

Они дразнятся!

- Скажу, скажу. Не мешай.

- Ну-ка, покажи, - заинтересовался Алихан. - Какой красивый петух!

Он внимательно рассмотрел рисунок и обернулся к следователю:

- Начинайте обыск.

Не имело значения, что изображено на рисунке. Имело значение, чем это

изображено. Флюоресцирующими фломастерами, которые Алихан привел сыну из

Хьюстона.

Пачку американских фломастеров сразу нашли в детской. Вторую вещь,

принадлежавшую Алану, обнаружили в чулане - школьный ранец из тонкой

телячьей кожи с вытесненным золотом логотипом техасской фабрики.

- Впечатляет, - оценил находки следователь. - Но маловато. Защита будет

доказывать, что фломастеры и ранец просто похожи на те, которые привезли вы.

Поищем еще.

Старуха безучастно наблюдала за ходом обыска. Но когда оперативник

попытался открыть дверь в дальнюю комнату, решительно запротестовала:

- Нет ключа! Это комната Павла, мы туда не заходим.

- Ломайте, - приказал следователь.

Дверь легко поддалась. Комната оказалась маленькой, метров восемь, с

единственной мебелью - узким топчаном. В отличие от других помещений дома,

довольно грязных, давно требующих ремонта, пол здесь был чисто вымыт, стены

оклеены новыми обоями. Оперативник поворошил постельное белье, заглянул под

топчан.

- Ничего нет.

Алихан позже рассказывал, что будто бы какая-то сила не давала ему уйти

из комнаты. Чувствовал: здесь был Алан, был, он был здесь. Повинуясь этому

странному чувству, он взял у оперативника нож и подсунул лезвие под лист

обоев. Все присутствующие и понятые, соседки Касаевых, с недоумением

смотрели, как он один за другим срывает бумажные полосы. Обои были наклеены

наспех, без газет, плохим клеем, скорее всего картофельным клейстером. Они

отделялись большими кусками, открывая старые обои - замызганные, с затертым

рисунком. Комната уже была завалена бумагой, когда в углу блеснули яркие

светящиеся краски и открылся рисунок. Тополя, навес из винограда над летней

кухней, бегающие по двору куры. То, что видно из окна. Алан рисовал то, что

видел из окна.

- Этого хватит? - спросил Алихан.

Следователь кивнул:

- Хватит.

Вернувшись за стол в летней кухне, он разорвал бланк допроса и принялся

заполнять новый.

- Гражданка Касаева, предупреждаю вас об ответственности за отказ от

дачи показаний и за дачу ложных показаний. Вы можете быть привлечены к

ответственности по соответствующим статьям Уголовного кодекса. Распишитесь,

что получили предупреждение...

Старуха больше не отпиралась. По ее словам, Павел приехал неделю назад

во второй половине дня и привез мальчишку, школьника лет двенадцати.

Алихан раскрыл портмоне, показал фотографию сына:

- Он?

- Да, этот, - подтвердила старуха.

- Что было дальше? - поторопил следователь.

- Велел поселить в своей комнате, не выпускать, закрыть на ключ. Через

два дня вечером куда-то увез, привез ночью. А третьего дня совсем забрал,

тоже ночью.

- Он был один?

- В те разы один. В этот с каким-то мужиком.

- Что за мужик? Приметы?

- Мужик как мужик. С бородой, черный. Молодой. По выговору вроде ингуш.

- О чем они разговаривали?

- Не слыхала. Ругались. Во дворе, когда посадили мальчишку в машину.

Будто торговались. Потом уехали. Вот и все. Больше я Павла не видела...

Когда Теймураз и Тимур, закончив дела в Поти, вернулись во Владикавказ,

Алихан подробно рассказал об обыске и допросе старухи.

- Выходит, он нашел третий выход, - подвел итог Теймураз. - Он продал

Алана.

- Как - продал? - поразился Алихан.

- Да так. Как продают рабов. В Ингушетии и в Чечне это нормальный

бизнес. "Русские, не уезжайте, нам нужны рабы!" Такие плакаты видели в

Грозном. У них на базаре даже есть место, где торгуют людьми. Ходят со

списками и предлагают: кто нужен?

- Зачем кому-то покупать мальчишку?

- Чтобы получить с тебя выкуп. Но это хорошая новость. Она означает,

что Алан жив. А раз жив, еще ничего не потеряно...

Прокуратура Владикавказа объявила Касаева в федеральный розыск. Министр

внутренних дел Осетии позвонил в Москву и попросил максимально ускорить

розыск, учитывая важность дела. Ответ пришел через неделю. Местонахождение

подозреваемого установлено: поселок Оранжерейный Астраханской области. В

Астрахань вылетели оперативники, Касаев был арестован и доставлен в

следственный изолятор Владикавказа.

На допросах он все отрицал. Да, сына Алихана Хаджаева знал, часто его

возил. Да, срочно уехал из города, потому что затосковал по женщине из

Оранжерейного, с которой познакомился после выхода из лагеря и жил с ней два

года в гражданском браке. Ни о каком похищении сына Хаджаева не имеет

понятия. Никуда его не увозил, нигде не прятал, никому не продавал.

Показания матери - бред полоумной старухи, злой на него за то, что ушел из

дома и отказался пахать на нее, как старший брат. На очной ставке с матерью

тупо твердил свое.

- Ушел в несознанку, - объяснил следователь. - Ну, ничего, попарится на

нарах с полгода, расколется, некуда не денется. И не такие кололись.

Полгода - это было нормально для следователя, которому некуда спешить,

но совершенно неприемлемо для Алихана. Теймураз предложил устроить Касаеву

побег, заполучить его и допросить без соблюдения процессуальных норм.

Вариант отвергли: слишком сложно. Сделали по-другому. Нанятый Алиханом

адвокат подал ходатайство о замене его подзащитному меры пресечения с

содержания под стражей на подписку о невыезде, дал взятку судье. Суд

удовлетворил ходатайство адвоката, Касаева выпустили из СИЗО. Возле тюрьмы

его ждала машина и трое вежливых молодых людей.

Нашли его через несколько дней в старом карьере с перерезанным горлом.

- Нарушать процессуальный кодекс не пришлось, он сам сразу все выложил,

- доложил Теймураз. - Мы были правы. Он продал Алана. За десять тысяч

долларов. Ингушу из Назрани Султан-гирею Хамхоеву. Они вместе сидели под

Астраханью, там и познакомились. Султан тянул срок за грабеж. Сейчас

довольно известный уголовный авторитет в Ингушетии. Проблема номер один:

через кого нам выйти на Султана?

- Он сам на нас выйдет, - предположил Алихан.

- Обязательно, - согласился Теймураз. - Вопрос - когда. Сейчас не

рискнет, слишком много шума наделало дело. Будет выжидать, пока шум

уляжется. Это - время. А мы не можем ждать.

- Я знаю, через кого, - вмешался Тимур. - Есть в Ингушетии человек,

который мне кое-что должен.

- Кто?

- Иса Мальсагов, бывший коммерческий директор моего кооператива.

Blog

Артур Таболов. Водяра

IV