Geum.ru

Лев николаевич толстой

Вид материалаДокументы

Содержание


"Поэзия зла"
Рассказ анны (невиновному всегда легче)
Их мать княжна Щербацкая
Баронесса Шильтон – Вы тоже уходите
Подобный материал:
  1   2   3   4   5


ЛЕВ НИКОЛАЕВИЧ ТОЛСТОЙ

АННА КАРЕНИНА




ПОСВЕЩЕНИЕ ОДНИМ ОЧАМ




АВТОР ИДЕИ И ПРОДЮССЕР ВЛАДИСЛАВ ТРОИЦКИЙ

ЦЕНТР СОВРЕМЕННОГО ИСКУССТВА «ДАХ»

Г. КИЕВ


"ПРИБЫТИЕ ПОЕЗДА"


Я представляю себе несколько вариантов этой истории.

С поездами и автомобилями коих во времена жизни наших героев возможно и не было.

Автомобиль просто пришелся к слову, - был поезд.

В нем или с него все и началось

Им все и закончилось.

Чисто кинематографическая история.

Театр не предполагает поезда.

Театр это сидение у камина.

Это её рассказ о путешествии..

Муж вошел к ней около десяти, вернее, "ровно в половине десятого". Она "сидела у камина с английским романом".

"Алексей Александрович вернулся из министерства в четыре часа, но, как это часто бывало", встретился с ней только за обедом. Он сказал ей: " Да, кончилось мое уединение.

Ты не поверишь, как неловко обедать одному"

Эта кинематографическая история, как и многие другие истории в этой стране, началась

с "путешествия из Петербурга в Москву".

В Москве ее встречал брат, а он встречал мать.

«Вронский пошел за кондуктором в вагон и при входе в отделение остановился, что бы дать дорогу выходящей даме. С привычным тактом светского человека, по одному взгляду на внешность дамы, Вронский определил ее принадлежность к высшему свету. Он извинился и прошел было в вагон, но почувствовал необходимость еще раз взглянуть на нее – не потому, что она была очень красива, не потому изяществу и скромной грации, которые видны были во всей ее фигуре, но по тому, что выражение миловидного лица, когда она прошла мимо его, было что-то особенно ласковое и нежное. Когда он оглянулся она, тоже повернула голову. Блестящие, казавшиеся темными от густых ресниц, серые глаза дружелюбно, внимательно остановились на его лице, как будто она признавала его, и тотчас же перенеслись на подходившую толпу, как бы ища кого-то. В этом коротком взгляде Вронский успел заметить сдержанную оживленность, которая играла в её лице и порхала между блестящими глазами и чуть заметной улыбкой, изгибавшею ее румяные губы. Как будто избыток чего-то так переполнял ее существо, что мимо ее воли выражался то в блеске взгляда, то в улыбке. Она потушила умышленно свет в глазах, но он светился против ее воли в чуть заметной улыбке».

Так описывает их первую встречу Толстой. Но язык кино, который находится где-то между живописью, литературой и театром не позволяет осуществить описание автора.

Кажущаяся конкретность только кажущаяся, ибо литературное описание, каким бы оно конкретным не было и чем более оно конкретно, тем конкретней оно обращается к конкретной индивидуальной фантазии читателя и тем тяжелей реальному и материальному искусству коим является кинематограф соревноваться с виртуальным кинематографом сознания зрителя.

Не позволяет осуществить его, таким образом, как это сделал Лев Николаевич, и театр.

Ибо театр это рассказ о предполагаемом будущем и уже случившемся прошлом. И в этом смысле он ближе к литературе, ибо не забирает у сознания зрителя его виртуальный мир, оставляя за ним право самому представлять ужасные подробности случившегося, следуя извечному принципу "каждому свое", - каждому по мере его воспаленной или буйной фантазии.

Кино искусство молодое, и по сему ему кажется, что возможности его безграничны, забывая, что смысл всякого искусства в провокации внутреннего мира смотрящего, а он отзывается, только вспоминая и узнавая. Ибо пространство всякого искусства это особый "театр памяти" о действительном - много раз случавшемся, случающимся, о том, что не зависимо от нашего желания и нашей воли, происходило с нами, происходит, и будет происходить. Мы как бы подсматриваем за запретным, тайно желаемым, смертельно наказуемым, пугающим как бездна своей глубиной, но без чего, наша жизнь для нас не жизнь.

Отсвету и отзвуку этого "театра памяти" и посвящено, и служит искусство кино, как и любое другое искусство. Но оно ближе всех приблизилось к той опасной черте, где провокация, или искусство провокации индивидуального идеального образа, заменяется иллюзией.

Кинематограф, вернее фильм, это череда сменяющихся кадров-картин, создающих иллюзию движения, но провоцирующих внутри нас истинное движения нашей души. Некий духовный ветер порождаемый «кем то», просыпающимся ото сна, благодаря тому, что он видит чей то сон, увидел во сне, то, что было с его душой, о чем она помнит, о чем тоскует, и без чего жизнь для нее не жизнь.

Это попытка особого разрыва сознания.

Остановки времени.

Когда сознание смотрящего, по мимо его воли, оказывается как бы в другом измерении: измерении истинности встречи глаз. Эта истинность встречи глаз и есть суть любви в кинематографе, и в этом и есть суть и истинность кинематографа как искусства.

Ибо любовь это когда «Некто» по имени Рок соединяет глаза двоих , словно поставит друг напротив друга, два зеркала, и из этой бесконечности повторений, как из магического лабиринта им уже не уйти.

За описанием Толстого каждое поколение и каждый видит свое. Но на самом деле это видимое, этот "смутный объект желания", не что иное, как ключ, открывающий врата семи печатей сохраняющих нас от наших страстей, дремлющих, где-то в глубинах нашей памяти. И это событие куда важнее всех описаний портрета Анны, ибо для каждого поколения он свой и соответствует идеалу красоты, особой порочной красоты, и тут мы начинаем противоречить сами себе, ибо, когда мы начинаем говорить об этой красоте, то начинаем ловить себя на мысли что, на самом деле это что-то безусловное. Вечное. И оно не что иное, как мечта. Назовем это мечтой о мгновении когда «Некто Рок» соединяет наши глаза, мысли и сердца с кем-то, кто, как и мы желает заглянуть в эту бездну мечты о великом единении. Мгновение же когда кто-то, кто отвечает за наши с вами желания, дарит нам это мгновение, мы называем любовью.

В Москве на перроне их представила его мать:
  • У Анны Аркадьевны,- сказала графиня, объясняя сыну, - есть сынок восьми лет, кажется, и она никогда с ним не разлучалась и все мучается, что оставила его.
  • Да, мы все время с графиней говорили, я о своем, она о своем сыне, - сказала Каренина, и опять улыбка осветила ее лицо, улыбка ласковая, относящаяся к нему.
  • Вероятно, это вам очень наскучило, - сказал он, сейчас на лету, подхватывая этот мяч кокетства, который она бросила ему.

Это их первый разговор. Трудно сказать, уловила ли мать молодого человека в суете и эффектности "прибытия поезда", ибо "прибытие поезда" очень красивое и эффектное зрелище в особенности если поезд прибывает морозным солнечным утром в Москву, смуту их первого взгляда все и решившего? Но, несомненно, сердце женщины и матери, словно что-то предчувствуя, помимо желания сказало что-то очень важное, как бы пророческое, возможно и не замеченное в суете кинематографического праздника «прибытия поезда».
  • Прощайте, мой дружек. Дайте поцеловать ваше хорошенькое личико. Я просто по-старушечьи, прямо говорю, что полюбила вас.

Дальше быстро пустеющий перрон.

Она с братом идет во след за уходящими матерью и сыном.

- Вот смерть-то ужасная!- сказал какой-то господин, проходя мимо. - Говорят, на два куска.

- Я думаю, напротив, самая легкая, мгновенная, - заметил другой.

- Дурное предзнаменование, - ответит она на вопрос брата "что с тобой, Анна", увидевшего, "что губы ее дрожат, и она с трудом удерживает слезы".

Этими словами и заканчивается кинематографический праздник для глаз "прибытие поезда".


^ "ПОЭЗИЯ ЗЛА"

Театр не предполагает поезда.

Театр это сидение у камина.

Это ее рассказ о путешествии.

Муж вошел к ней около десяти.

Вернее "ровно в половине десятого.

Она "сидела у камина с английским романом".

- Наконец-то ты! - сказала она, протягивая ему руку.

Он поцеловал ей руку и подсел к ней.

- Вообще я вижу, что поездка твоя удалась.

-Да, очень, - отвечала она и стала рассказывать

-Я рад , что все кончилось благополучно и что ты приехала"

В регламентированных временем искусствах, коими являются кино и театр, в отличии, от принципиально не регламентированным романным временем для которого утверждение "краткость сестра таланта" только сестра, а отнюдь не отец и не мать, все остальные уточнения Толстого можно опустить, кроме пожалуй одного,… ибо существует мгновение последней надежды.

"Допив со сливками и хлебом свой второй стакан чая,

Алексей Александрович встал и пошел в свой кабинет».

"Провожая его через залу в кабинет", она спросила:

-Что ты читаешь теперь? - Теперь я читаю Duc de Lille,'' Poesie des enfers'', - отвечал он. – Очень замечательная книга".

У двери его кабинета она скажет, - "Ну, и бог с тобой" - и пойдет писать письмо.

Писание письма эффектная сцена для кино, ибо предполагает наплывы, элемент некой литературщины, иллюстрации предполагаемого внутреннего мира героя. Но "ровно в двенадцать,

когда Анна еще сидела за письменным столом,

дописывая письмо к Долли, послышались ровные шаги

в туфлях, и Алексей Александрович вымытый,

причесанный,

с книгою под мышкой,

подошел к ней .

- Пора, пора, - сказал он, особенно улыбаясь, прошел в спальню."

Здесь мы должны напомнить что книга "под мышкой" Алексея Александровича называ-лась Duc de Lille ''Poesie des enfers'',- герцог де Лиль "Поэзия зла".

"Очень замечательная книга", по словам мужа.

И он "особенно улыбаясь" прошел в спальню.

"Раздевшись, она вошла"..

Здесь важно еще одно наблюдение Толстого из этой же главы:

-"Все-таки он хороший человек,

правдивый, добрый и замечательный в своей сфере,- говорила себе Анна, вернувшись к себе, как будто защищая его пред кем-то, кто обвинял его и говорил, что его нельзя любить. -Но что это

уши у него так странно выдаются!

Или он обстригся?"

Странная "игра теней".

Ночь.

И свет падает как-то не так.

Это "как-то не так", эта "игра теней", не что иное, как объективная художественная реальность, заложенная в саму драму. Кто-то, или что-то, устраивает особый спектакль, по своему своеволию или по нашему желанию представляя нам все немного в ином свете. Явившийся нашему взору, "ровно в пять часов", когда "бронзовые часы Петра 1 не успели добить пятого удара", "Алексей Александрович в белом галстуке и во фраке с двумя звездами", теперь предстал вымытым, причесанным, со странно выдававшимися ушами и книгой герцога де Лиля "Поэзия зла" под мышкой. Он подошел к ней, сказал "пора, пора" и "особенно улыбаясь" прошел в спальню.

Его уши.

Размеренные шаги.

Пошлый намек.

"Очень замечательная книга" под мышкой…

Она должна раздеться и идти к нему.

Это ли не "поэзия зла"?

Не "цветок" ли "зла" она?

А он?

Кто он?

Возможно это и противоречит нашим моральным установкам, но что-то, внутри нас, по мимо нашей воли, твердит "его нельзя любить"!

Его нельзя любить!

Она не должна идти!

Решение принимает публика.

Это миг чуда театра.

Театр как чудо возникает в это мгновение.

Она одна.

Она не должна идти.

Но она жена, и она должна идти.

Ибо он муж.

Он там.

В спальне.

Он ждет ее.

Она медлит.

Это мгновение истинности театра.

В этот миг актеру может помочь только его Гений спустившийся к нему с Небес.

В этом смысл и цель театра.

В этом смысл и цель Бытия актера.

Остаться наедине с Вечностью.

Мы приходим в театр именно за этим.

Увидеть как это произойдет.

Через того смотрящего в бездну времени заглянуть за грань собственного страхаВечности.

Она должна идти.

Таков закон драмы.

Весь вечер она пытается что-то сказать.

Очень важное.

Молящая о помощи Птица неожиданно осознавшая что у нее есть крылья.

Обессилевшая.

Волоча по Земле только что приобретенные израненные крылья.

Раздевшись.

Она вошла в спальню.

Адьютер не отвратим.

А он?

Что чувствовал он?

Что должен был услышать он?

Или он ждал своего механического акта "поэзии зла"?


^ РАССКАЗ АННЫ (НЕВИНОВНОМУ ВСЕГДА ЛЕГЧЕ)

О чем рассказала Анна мужу.

О чем умолчала.

Была ли она откровенна?

В романе сказано «нет»…

Но…

Но театр это мольба о спасении.

Фол последней надежды, как говорят теперь, рассказывая о, игре во многом вытеснившей театр, ибо обладающей более абстрактными поводами относительно наших радостей и нашего сострадания.

В кино это лица.

Попытка найти, встретить глаза другого.

Зеркала. Камин. Отсветы.

Мгновения воспоминаний.

Она не позволяет себе сомневаться в себе… « но в ту минуту, когда она говорила эти слова, она чувствовала, что они не справедливы; она не только сомневалась в себе, она чувствовала волнение при мысли о Вронском и уезжала скорее, чем хотела, только для того, чтобы больше не встречаться с ним».

Но судьба распорядилась со своей подопечной совсем по-другому.

Театр.

Театр мольба.

Последняя мольба.

Мольба стоящего у края пропасти.

Мольба стоящего у края бездны.

Эта мольба о чем она?

Что это?

Почему и как это происходит?

Как это играть и возможно ли это играть?

Ответ прост.

Только это и стоит играть.

Только об этом и стоит играть.

Как?

Гениально!

«Ибо актер играет гениально или никак».

Третьего не дано.


О чем ее рассказ?.. «Он поцеловал ее руку и подсел к ней. – Вообще я вижу что поездка твоя удалась, - сказал он ей. – Да, отвечала она и стала рассказывать все сначала: свое путешествие с Вронской, свой приезд, случай на железной дороге. Потом рассказала свое

Впечатление жалости к брату сначала, потом к Долли». Еще «она с удивлением вспомнила свое вчерашнее состояние. «Что же было? Ничего. Вронский сказал глупость, которой легко положить конец, и я ответила так, как нужно было. Говорить об этом мужу не надо и нельзя. Говорить об этом – значит предавать важность тому, что ее не имеет». Она вспомнила, как она рассказала почти признание, которое ей сделал в Петербурге молодой подчиненный ее мужа, и как Алексей Александрович ответил, что, живя в свете, всякая женщина может подвергнуться этому, но что он доверяет вполне ее такту и никогда не позволит себе унизить ее и себя до ревности. «Стало быть, незачем говорить? Да, слава богу, и нечего говорить» - сказала она себе».

В этот раз она не сказала. Но задолго до встречи с Вронским признание было. Мольба о помощи была. Смута, с которой встретилась она тогда, теперь с новой силой обрушилась на нее. Но надежды на помощь у нее теперь уже не было. Да и может ли кто помочь нам, когда приходит любовь. Приходит тогда когда …Боже как это страшно. Ты падаешь в бездну глаз, другого, того, кого любишь и... И возврата из нее уже нет. Ибо тот, другой, не может тебе помочь, ибо сам падает. И тебе, возможно, может помочь только тот, кто стал невольной жертвой твоей небесной болезни, которой нет объяснения и от которой нет лекарств, ибо это все равно, что лечить от цели твоего пребывания на Земле. Это дар – наказание за то, что мы не имеем доверие к любви господа к нам. Или за то, что мы очень хотели этой любви. Любви как встречи с Ним, Богом. Но это доступно только женщине. Мужчина же, земной мужчина только форма, через которую Он, Бог приходит к ней, чтобы любить ее. Дать ей испытать свой испепеляющий взгляд из Вечности... Сказать… Или спросить… Но, Бог ни о чем не спрашивает. Он исполняет наши мечты. И возможно, что это и есть его наказание. Ибо сам акт наказания только наша попытка скрыться в тени от палящих его лучей. Нам же остается только молитва, только эта молитва мольба и интересует нас в театре. Ибо, театр мольба. Возможность мольбы. По крайней мере, в этом суть творчества драматурга: предоставлять актеру возможность молитвы и ее текст.

Так о чем же говорила Анна со своим мужем.

О чем она хотела рассказала?.

Есть ли в романе Толстого эти слова?

О ночных поездах…

О маленьких станциях…

О случайных встречах, которые подстраивает нам судьба что бы …

О погибшем человеке…

О случайно произнесенных нами словах...

И о словах услышанных случайно…

О бездне надвигающейся любви…

Есть.

Ибо искусство, как и жизнь мольба.

Мольба – молитва заглядывающего в бездну собственной души человека.

Где эти Слова?

Слова с большой буквы.

Или дело совсем не в словах.

Талант актера?

«Но театр это буквальное понимание слов».

Значит, слова важны.

Выше мы сказали, что в кино, это поиск возможности встречи глаз.

В театре это поиск возможности встречи сердец.

Одиноких сердец.

И театр место их встречи.

Встречи одиноких сердец.

Клуб одиноких сердец «сержанта Пепера».

Как найти эти слова?.

Слова любви!

Слова мольбы: «помоги!»

Слова умоляющего сердца: «прости!»

Слова, слышимые другим как «прощай!»

Слова умоляющего другого о милосердии, ибо с каждым может случиться.

Слова о том, что любовь приходит как смерть.

Ибо любовь, это спасение души от смерти.

Иногда ценою страсти, своей или чужой свидетелями которой ты становишься.

Считая себя жертвой чужого распутства, ты забываешь, что сам ты «в помыслах своих» прелюбодей, ибо несчастен. А значит, несчастен и тот, кто с тобой.

Нет, нет, тот другой любит тебя, ибо вы сошлись, как два одиноких сердца не дождавшись часа своей любви, того единственного, по крайней мере, так его называют люди, и ты теперь завидуя, ревнуя, забываешь, что ты ведь хочешь счастья тому, кого ты любишь. И твоя ревность только страх одинокого сердца, забывая о печали сострадание к тому, кто оказался в бездне чужих глаз: в этом первородном океане. Тебе печально и одиноко, но ты остался на берегу, а другого, того, кого ты любишь, поглотил океан.

Возможно, это парадоксальное размышление смутно преследовало мужа Анны в этот вечер, но он гнал его от себя, списывая собственную смуту на ассоциации, навеянные книгой герцога де Лиля и холодом и вьюгой за окном.

Странно, но возможно что, рассказывая о своей поездке, Анна искала того, что мы здесь назвали ревностью, или подтверждения того, что муж любит ее, но. Но в этот вечер…Его ревность была бы слабым утешением , ибо «говорить об этом – значит надавать важность тому, что ее не имеет» .

Нечто приблизилось к ней.

«Невиновному всегда легче».

Что-то неведомое и необъяснимое для нее приблизилось к ней и посмотрело ей в глаза и этот взгляд ей уже не забыть. Этот разговор попытка бегства. Попытка спасительной встречи глаз. Но эти встречи только отдаляли. Нужно было сказать, что-то очень важное. Самое главное. Поговорить о чем-то очень важном. Если бы это случилось, была бы надежда? На что спросит читатель, а ироничный съязвит «нет, на роман точно нет».

Это история любви .Трагичной любви. Или это драма ее невозможности. Наверное, то и другое. И не важно причина невозможности во вражде двух родов или в чем-то другом.

Причина в невозможности, приведшей к трагическому выбору: все или ничего. Общество, любое общество, воспринимает эту страсть как театральный акт, как выход, как вызов. Влюбленные обречены, ибо как сказочные герои не проходят череды испытаний.

Но вернемся в театр.

Из текста Толстого следует, что это почти монолог.

Или все наоборот. Она молчалива. Говорит он.

Возможно, что ее первое слово было – «прости».

Возможно, что он ответил – «о чем ты».

Возможно, она ответила – «нет, нет, все хорошо»

. Возможно, что потом они долго молчали.

Возможно, она неожиданно сказала в тишине под гудение камина: «поезд».

Возможно, он также неожиданно переспросил: «что поезд»
  • Поезд разрезал человека на две части.

Вронский дал двести рублей, - скажет она.
  • Кому? – спросит он.
  • Вдове. – ответит она.

Возможно, это начало, суть, или конец их диалога. Ибо театр это диалог, даже если один из двоих молчит.

Но театр это и монолог. Ибо драма это когда один не слышит другого, даже если и говорит с ним, логически правильно отвечая на вопросы. Это только попытка создать пространство молитвы-мольбы, ибо таковы законы искусства театра. Таковы его требования к драматургу, ибо театр это «буквальное понимание слов».
  • Прости.
  • О чем ты?
  • Нет. Нет. Все хорошо. Поезд.
  • Что поезд?
  • Перерезал человека на две части. Вронский дал двести рублей.
  • Кому?
  • Вдове.
  • «Вот смерть-то ужасная»
  • «Я думаю, напротив, самая легкая мгновенная»
  • «Как это не примут мер».
  • «Дурное предзнаменование».
  • - «Какие пустяки. Ты приехала и это главное».
  • «Ты давно знаешь Вронского?»
  • «Мы знакомы. Кажется». «Хорошо, что у меня именно было полчаса времени, чтобы встретить тебя»

Невиновному всегда легче.




РЕВНОСТЬ

Что предшествует чему?

Что порождает что?

Что первично …измена или ревность?

"То, что почти целый год для Вронского составляло исключительно одно желание"

"То, что для Анны было невозможною, ужасною и тем более обворожительною мечтою"

То для молвы, "это желание было удовлетворено" и давно.

"Если бы это была обыкновенная пошлая светская связь, они бы оставили" их "в покое".

Но они чувствовали "что это что-то другое».

Неприличное.

"Это не была та блестящая, грациозная светская связь», а "какая-то вертеровская", «Отчаянная»

«Алексей Александрович ничего особенного и неприличного не нашел в том, что жена его сидела с Вронским у особого стола и о чем-то оживленно разговаривала; но он заметил, что другим в гостиной это показалось чем-то особенным и неприличным, и потому это показалось неприличным и ему».

-"Входить во все подробности твоих чувств я не имею права

и вообще считаю бесполезным и даже вредным, - начал он.

Копаясь в своих чувствах,

мы часто выкапываем такое,

что там лежало бы незаметно.

Твои чувства

Это дело твоей совести; но я обязан…"

Дальше идут слова, которым Анна не поверила, и приводить их нет никакого смысла.

-"Я хочу предостеречь…"

-"Я вот что намерен сказать…"

«С трудом, удерживая улыбку» она сказала: «Право, пора спать».

«Алексей Александрович вздохнул и, не сказав больше ничего, отправился в спальню». «Когда она вошла в спальню, он уже лежал.

-Поздно,

поздно,

уж поздно, - прошептала она»…

«С этого вечера началась новая жизнь для Алексея Александровича и для его жены».

«Снаружи было то же, но внутренние отношения их совершенно изменились»

«Он чувствовал, что стоит лицом к лицу пред чем-то нелогичным и бестолковым, и не знал, что надо делать».

Он стоял лицом к лицу «пред возможностью любви в его жене к кому нибудь, кроме его». Он «стоял лицом к лицу пред жизнью».

«Алексей Александрович, столь сильный человек в государственной деятельности, тут чувствовал себя бессильным».

« Как бык, покорно опустив голову, он ждал обуха, который, он чувствовал, был поднят над ним».

«Это была сама жизнь».

До измены как «поэзии зла» оставался целый год.


ИЗМЕНА

Она изменила в первую ночь по возвращению из Москвы.

«Послышались ровные шаги в туфлях»

«Алексей Александрович, вымытый, причесанный, с книгой под мышкой подошел к ней»

«-Пора, пора, - сказал он, особенно улыбаясь, и прошел в спальню»

«Раздевшись, она вошла».

Она изменила.

Она изменила своему Богу.

Она изменила Богу любви.

Она не знала о его существовании, но узнав.

Почувствовав его в себе,

Имела ли она право изменить ему в первую же ночь.

Ведь она была беременна его дитем - своей любовью, и попыталась Его убить.

Мужчина никогда не знает, о чем думает женщина, когда она, как кажется ему, с ним.

Совсем не дано знать об этом мужу, исполняющему так называемый супружеский долг.

Наверное, Алексей Александрович старался.

Начитавшись «поэзии зла» он спешил показать свою страсть к ней,

Пока возбужденная так называемой «поэзией» фантазия держала его тело в напряжении.

Что чувствовала она?

Куда смотрела?

Возможно, книга была у нее перед глазами, и она читала ее.

Возбуждала ли она ее?

Успокоила ли она его своим криком в конце, мол, все хорошо.

Или ей в действительности было хорошо.

Ее глаза были закрыты.

Крик вырвался из …не будем об этом.

Наконец все закончилось.

«…Все кончено и, слава богу».

Муж спал.

Возможно, она встала и подошла к окну.

Возможно, так и осталась сидеть на кровати до утра.

«Страшная буря рвалась и свистела».

Холодно, дико и одиноко.

Словно на вокзале.


СНЫ

Сны это особая реальность кино.

Кино само сон.

Какие сны снятся Анне?

Какие Каренину?

Какие Вронскому не суть важно…

Женщины.

Лошади.

Нам удобно так думать о нем.

На скачках она скажет ему, что она беременна.

В это мгновение ощущение некой смутной угрозы, вернее на кануне, возможно, ему снился странный сон.

Он зачем-то покупал рыбу.

Такие сны обычно снятся женщинам.

Это сны к беременности

Снился ли, ему такой сон и обратил ли, он на него внимание мы не знаем.

.Нам удобно думать, что ужасные сны не преследовали Вронского.

Анна «не имела во сне власти над своими мыслями, ее положение представлялось ей во всей безобразной наготе своей. Ей снилось, что оба вместе были ее мужья, что оба расточали ей свои ласки. Алексей Александрович плакал, целуя ей руки, и говорил: как хорошо теперь! И Алексей Вронский был тут же, и он был также ее муж. И она, удивлялась тому, что прежде это казалось ей не возможным, объясняла им, смеясь, что это гораздо проще и что они оба теперь довольны и счастливы. Но это сновидение, как кошмар, давило ее, и она просыпалась с ужасом».

Каренин "испытывал чувство, подобное тому, какое испытывал бы человек, спокойно прошедший над пропастью по мосту и вдруг увидевший, что этот мост разобран и что там пучина".

Возможно, что это был неосознаваемый сон. Оставалось только чувство, которое возможно в Вене истолковали бы, и тогда бы он понял, что «пучина эта была сама - сама жизнь», а «мост - та искусственная жизнь», которой до этого мгновения он жил.

Выше мы уже говорили, что ужасные сны не преследовали Вронского. Но…

Он «часто видел устремленный на него внимательный и недоумевающий взгляд ребенка и странную робость, неровность, то ласку, то холодность и застенчивость в отношении к себе этого мальчика. Как будто ребенок чувствовал, что между этим человеком и его матерью есть какое-то важное отношение, значение которого он понять не может».

Сны снились мальчику.

Но о них мы ничего не знаем.


В этой пьесе важны случайно подслушанные разговоры.

Сцены, свидетелями которых герои стали случайно.

Декорации должны это позволять.

Важен камин.(слева)

Две двери . Одна из них в спальню(справа),другая в глубине.

Слева открытое пространство, возможно, оно повторяет зеркало сцены.


Действующие лица:

Анна Каренина

Жена ее брата Степана Аркадьевича Облонского Дарья Александровна, Долли

Ее младшая сестра Катенька, Кити