Литературно-публицистическое наследие патриарха Никона: принципы работы автора середины второй половины XVII века
| Вид материала | Автореферат |
- Во второй половине XVII века Калужская земля стала местом, где скрывались от преследования, 219.92kb.
- Тематическое планирование по литературе. 10 класс, 31.14kb.
- Урок Русская литературно-критическая и философская мысль второй половины 19 века Расцвет, 303.38kb.
- Профетизм в жизни патриарха никона, 264.28kb.
- Автору программы или учителю. Таким образом построены разделы «Проза второй половины, 126.74kb.
- Наследие и. Канта и г. В. Ф. Гегеля и дискуссия по проблеме правового государства, 340.38kb.
- "Магический реализм" Густава Майринка, 287.99kb.
- Тематическое планирование курса литературы в 10 классе, 321.4kb.
- Сочинение по своей форме должно соответствовать одному из жанров научной, художественной, 24.45kb.
- Никоноведение: библиография, историография и историософия, 2493.54kb.
и принципы реализации автором своих идей
Окружные послания, хотя и связаны с эпистолярной традицией, но в большей степени тяготеют к жанру проповеди, с особой силой возрождавшейся в XVII веке ревнителями древнего благочестия, поскольку в рамках этого жанра можно было излагать собственные идеи и программы. Именно эти послания Никона ярко характеризуют устную речь патриарха, стиль и манеру общения его с паствой, отражают идеи Никона-реформатора. Поскольку окружные послания, как правило, произносились вслух, то автор, несомненно, заботился о стиле своих сочинений и подчинял его именно этой задаче.
^ Способы выражения представлений патриарха Никона о Кресте и крестном знамении в Грамоте о Крестном монастыре. Составленная в жанре окружных посланий русских иерархов и изданная на московском Печатном дворе в 1656 году Грамота имеет две части: об основании Крестного монастыря и о значении христианского креста. В каждой части - своя композиция, свои источники и собственная логика развития темы. Обе части компилятивны. В печатном варианте отделены друг от друга пробелом, что подчеркивает их внешнюю самостоятельность и независимость. Литературные источники первой части – Библия, сочинения отцов церкви, Пролог, которые вводятся в виде микроцитат, обширных цитат-выписок и свободного пересказа сюжетов. Их объединяют темы христианского милосердия и христианской любви. Вторая часть Грамоты сводится к развитию трех тем: значение креста, крестное знамение, Крест Константинов. Эта часть представляет собой компиляцию из богослужебных текстов о кресте, текстов праздничных поучений, произносимых священниками с амвона. Содержание Грамоты было доступно и понятно каждому верующему. Никон объяснял пастве чрезвычайно важную для его современников тему – о крестном знамении. В качестве важнейших аргументов в пользу троеперстия он приводил выписки из Скрижали, грамоты патриарха константинопольского Паисия I (20 декабря 1654 года) об образно-символических действиях и предметах литургии, сравнивал царя Алексея Михайловича с византийским императором Константином. Вторая часть по содержанию и композиции напоминала раздел о Кресте и крестном знамении, который неоднократно переиздавался в 40-х годах XVII века [в составе Псалтири (начиная с 1641), Кирилловой книги (1644), Книги о вере (1648), Катехизиса Петра Могилы (1649)] и своим источником имел статью «О крестном знамении» из «Книги о образех» (Вильнюс, 1596). При сравнении раздела о двуперстном крестном знамении со второй частью Грамоты четко выявляются особенности аргументации патриарха Никона. Прославляя христианский крест и рассказывая о его знамениях, автор раздела о двуперстии приводит многочисленные примеры из Священного Писания, греческих хроник, святоотеческой и житийной литературы. Никон же в качестве источников выбирает преимущественно тексты, связанные со службой Кресту. Для анонимного автора раздела о Кресте образцом жизни во Христе служат подвиги византийских святых, прославленные в их жизнеописаниях и поучениях святых отцов. Для патриарха Никона поклонение Кресту – это следование евангельским заповедям и жизнь по церковным законам. До выхода в свет Грамоты не существовало ни одного отечественного произведения в защиту троеперстия. Поэтому патриарх Никон включил в Грамоту специальный раздел о троеперстии. Окружное послание, обращенное к огромной массе православных слушателей и читателей России, должно было окончательно убедить их в правильности и необходимости обрядовых реформ середины XVII века. Выписками Никона воспользовался и неизвестный старообрядческий автор, для которого в начале XVIII века остро стояла проблема религиозной самоидентификации.
Сравнивая поучения патриархов Иосифа и Никона на «моровое поветрие», А.А. Булычев отмечал, что Иосиф включил в свое произведение сочинения, широко распространенные в древнерусской книжности, поэтому «Поучение» этого патриарха существовало как бы вне исторического времени: оно не называло прямо ни дат, ни событий, ни виновников происходящего; патриарх Никон составил оригинальное по форме и содержанию произведение, связав его тематику с событиями собственной биографии, и открыто указал на причины, побудившие его взяться за перо: он выступил против своих противников по чисто церковным вопросам, точно сформулировав свою и чужую позиции. В Грамоте нашли отражение идеи патриарха Никона, которые были связаны с церковно-обрядовой реформой (введение троеперстия, оцерковление общественной жизни), а также выражали позицию патриарха на взаимоотношение церковной и светской власти (укрепление Православия в контексте «симфонических» взаимоотношений властей и установление Вселенского Православия). В отличие от архиерейских поучений печатным словом патриарха Иосифа, которые, будучи изданными отдельной книгой, продолжили традицию учительных сборников, печатные окружные послания патриарха Никона обнаруживают параллели с рукописными агитационными листами Смутного времени и «воровскими письмами» протопопа Аввакума, посылаемыми из Пустозерской тюрьмы.
^ Поучение патриарха Никона о моровой язве и способы характеристики духовно-нравственного состояния русского общества середины XVII века. Поучение о моровой язве создано в традиции памятников учительной литературы, посвященных стихийным бедствиям и наказаниям Бога за грехи; оно органично сочетает в себе разнообразные жанрообразующие элементы: тяготеет к устной проповеди и публицистическому произведению, поскольку тесно связано с проблемами общественно-политической и церковной жизни России середины XVII века.
Поучение издано на Московском печатном дворе в 1656 году отдельной книгой и продолжает традицию поучения паствы не только устным, но и печатным словом. Окружные послания иерархов, по жанровым признакам к которым относится и поучение о моровом поветрии, рассылались под личным контролем владыки по церквам и монастырям, их зачитывали с амвона. Моровое поветрие, захватившее московские земли в середине XVII века, высокая смертность людей, которые главными причинами мора называли политику патриарха Никона и церковные реформы, побудили Никона взяться за перо и составить ответ на обвинения в его адрес, выразить собственную точку зрения на происходящее, дать оценку общему уровню морально-нравственного состояния московского общества и главной причиной морового поветрии назвать отступление паствы от православного закона.
Особенность памятника – его компилятивный характер. Так, в центральной части легко узнаются ссылки на традиционные тексты авторитетных служителей Церкви. В этом смысле поучение Никона находится в одном ряду с печатными и рукописными поучениями его современников, иерархов и епископов Русской Церкви: патриарха Иосифа (1643), митрополита Ростовского Ионы (Сысоевича) (1652), патриарха Адриана (1654), Афанасия Холмогорского (1696). Заключительная часть послания представляет собой соединение в цельное повествование двух цитат-выписок из 15-го слова свт. Григория Богослова, «говоренного в присутствии отца, который безмолствовал от скорби после того, как град опустошил поля». Типичная для пастырских посланий о стихийных бедствиях формула «за грехи» получает у Никона реальное наполнение. Анализ упоминаемых патриархом пороков, греховных состояний и действий позволяет заключить, что в поучении о моровой язве он выделяет три группы грехов, усматривая между ними определенную зависимость и связь: грехи против Церкви (первая группа), проявляющиеся в несоблюдении церковных обрядов, правил и канонов, отдаляют человека от Бога и меняют его нравственное состояние, способствуют проявлению грехов духа (вторая группа), которые, в свою очередь, захватив человека, его сердце и душу, служат основанием для возникновения грехов против Бога и веры (третья группа); реализуются эти последние, наиболее тяжкие грехи, в сознательном сопротивлении Богу, распространении лжеучений, в общении с инославными. В русле святоотеческой традиции, согласно которой исцеление греховных души и тела человека находится в воле Бога (помощь свыше проявляется явно – в наказании, тайно – в призвании к покаянию), Никон заканчивает свое поучение призывом к пастве о раскаянии в грехах со слова «согрешихом», с которого начинались и статьи в древнерусских поновлениях.
В поучении о моровой язве патриарх Никон выделяет прежде всего социальный грех и немало места отводит вопросам чистоты веры, призывая к сохранению православного образа жизни, что не было случайным. Патриаршество Никона ознаменовалось гонениями на иностранцев, представителей западной религиозной культуры. Никон обрушился и против «западных» новин, ставших особенно популярными среди русского православного населения после военных походов царя Алексея Михайловича против Польши (1654-1655) и Швеции (1656). В поучении о моровой язве патриарх Никон перечислил и охарактеризовал пороки, которыми, по его мнению, была заражена церковно-приходская жизнь, осудив «нерадение» в деле «церковного благочестия», усиление западного влияния на русскую культуру, появление «лжеучений» и «лжепророков» и снижение морально-нравственного уровня духовной жизни и быта его современников. В борьбе за чистоту Православия в 1656 году патриарх Никон, как представляется, неотделим от ставших уже его идеологическими противниками недавних товарищей, «ревнителей древнего благочестия», которые в своей деятельности ратовали за сохранение православных обрядов и укрепление морально-бытовых основ жизни православных христиан. Однако Никон требует от современников такого образа жизни и его нравственного устройства, который бы соответствовал высоким требованиям Вселенской Церкви. Морально-нравственная и церковная жизнь русских православных людей должна стать, по мысли Никона, образцовой для других христианских народов: пример русских, следующим греческим образцам и обретающим с Божьей помощью и Церковью мир и душевный покой, должен послужить примером для тех народов, которые погрязли в грехе, отступили от Бога и изменили вере. Выступая в 1656 году за идеальный и высокий морально-нравственный дух русских православных людей, Никон движим был уже не только традиционным благочестием и мистической реальностью обрядов: как государственный муж он стремился установить в церковной жизни чин и порядок такого церковного-государственного устройства, при котором расширялась бы социальная миссии Церкви. Поучение о моровом поветрии аккумулировало в себе идеи патриарха Никона религиозно-политического характера, где проблема «воцерковления» широких слоев населения московского государства выходила за рамки богослужебного обряда и традиций благочестия.
^ Глава 2. Принципы организации текста в духовно-нравственных сочинениях патриарха Никона
«Наставление царю» патриарха Никона, адресованное Алексею Михайловичу, и духовное завещание братии Воскресенского Ново-Иерусалимского монастыря, сохранились в единичных рукописях и были составлены в подмосковном Воскресенском монастыре после оставления Никоном святительской кафедры. В этих произведениях автор преследовал разные цели и задачи, адресовал их разным людям, однако при работе над этими сочинениями он использовал один и тот же составительский метод. Но применение способа, при котором соединяются не только фрагменты «чужих» произведений, но и цельные самостоятельные сочинения, у патриарха Никона в каждом конкретном случае имеет особенности.
«Наставление царю» как памятник духовно-назидательной литературы. «Наставление царю», введенное мной в научный оборот и впервые опубликованное, находится в рукописи из 12 тетрадей без заглавия; манускрипт хранится в фонде приказа Тайных дел РГАДА среди документов о патриархе Никоне - РГАДА, ф. 27, оп. 1, д. 140, ч. 1, л. 298а-393 об. Сборник содержит тематически сгруппированные выписки из книг Нового Завета и печатной книги Кормчей (М., 1653). Опора на авторитет при обращении к царю, чтобы повлиять на его разум и поведение, найти понимание и поддержку государя в середине XVII века в России, когда власть приобретала «особый сакральный статус, особую харизму», была необходима. В русле этой традиции действовали многие современники патриарха Никона (протопоп Аввакум, тобольский архиепископ Симеон, Иван Неронов, протопоп Михаил Рогов, Герасим Фирсов). В основе сборника патриарха Никона, как мной установлено, лежит текст 80 нравственных правил Василия Великого, изданный в 1581 году в Остроге. Содержание правил иллюстрировалось выписками из Священного Писания. Обращение к авторитетным сочинениям каппадокийского святителя в Древней Руси было традиционным; для патриарха Никона святитель Василий Великий был еще одной из исторических личностей, поступки которой определяли его поведение. В дальнейшем, как показало сделанное мной сравнение «Наставления царю» и «Возражения», Никон активно использовал выписки из «Нравственных правил» для «Возражения».
Патриарх Никон подошел к авторитетному тексту творчески: в своем сборнике он оставил треть свода нравоучений кесарийского святителя, сосредоточил внимание адресата прежде всего на его обязанности чтить Бога, соблюдать заповеди, духовное предпочитать мирскому и быть во всем верным Богу; значительную часть выписок посвятил теме важности евангельской проповеди. 9 из 24 правил Василия Великого в сборнике Никона переписаны дословно; 15 правил кесарийского святителя подверг изменениям: сократил главы внутри шести правил Василия Великого; изменил примеры внутри восьми правил. В «Наставлении царю» четко выделились разделы: о покаянии с осознанием своего недостоинства (правила № 1-5); о наградах от Бога исполняющим истину и наказания бегающим истины (правила № 6-32); о защите своего священства – права обратиться с проповедью (правила № 33-70); об обязанностях слушателя принимать наставления как врачевание души (правила № 71-72).
В «Наставлении царю» Никон останавливается на чрезвычайно важной для XVII века теме – о качествах правителя и христианского пастыря. Патриарх решал этот вопрос, опираясь на каноническое учение, восходящее к византийской концепции «симфонии» духовной и светской власти, где роль духовной власти направляющая. В «Наставлении царю» значительную роль он отводил Церкви, поэтому ввел, по сравнению со своим источником, новую, 73-ю главу, «Яко иде же Церковь под мирскую власть снидет – несть Церковь, но дом человеческий и вертеп разбойником».
Для увеличения примеров-выписок из книг Нового Завета патриарх Никон обращался преимущественно к сборнику правил Василия Великого, широко используя представленный в нем цитатный фонд. Но работу патриарха с книгой каппадокийского святителя нельзя квалифицировать как механическое перенесение текстов цитат в собственный сборник наставлений. Буквально следуя тексту Василия Великого, Никон заметил, что одна и та же цитата при неоднократном воспроизведении в сборнике вселенского учителя имеет варианты. Поэтому при выборе цитат Никон отдавал предпочтение тем из них, которые в «Нравственных правилах» использовались лишь один раз; цитаты, имевшие в сборнике Василия Великого варианты, Никон воспроизводил по московским изданиям библейских книг времени его патриаршества. Никон применил одновременно два противоположных способа работы с источником, характерных для культуры XVII века: с одной стороны, он работает как типичный средневековый книжник, воплощающий и раскрывающий единый образец; с другой, изменяя авторитетный текст, он ведет себя как автор совершенно нового текста, с принципиально новым характером, в котором выражает собственные взгляды на актуальные вопросы современности. Тема «священства» и «царства», ставшая актуальной для опального патриарха, наблюдавшего процесс ослабления церковного авторитета, получила в дальнейшем в творчестве писателей патриаршего круга новое звучание: они стремились возвысить роль Церкви, подчеркнуть ее первенствующее значение, сохранить целостность Православия в условиях противостояния Церкви западному конфессиональному влиянию.
^ Завещание-устав братии Воскресенского Ново-Иерусалимского монастыря и византийско-русские традиции завещаний и уставов основателей монастыря. Духовное завещание патриарха Никона, открытое мной и впервые опубликованное, сохранилось в одном списке – РГБ, Музейное собр. № 9427, л. 485 об.-493 об. Произведение в композиции имеет четыре части, которые четко выделяются заголовками: «Молитва», «Веры несумненное мое», словами «Во имя Отца и Сына и Святаго Духа» начинается третья часть, и четвертая, уставная «О еже како подобает имýти попечение настоятелю самому, с ним же и всем братии святаго монастыря его о церковном и всесвятом благочинии и о соборней молитве». В содержании и стилистике уставная часть близка древнерусским духовным завещениям и уставам игуменов-основателей монастырей, традиционные элементы и жанровые особенности которых определила в своей работе немецкая исследовательница Ф. фон Лилиенфельд. В основе уставной части произведения патриарха Никона лежит текст предисловия и первой главы «О еже, како подобает попечение имети Настоятелю и всей братии о церковном благочинии и о соборней молитве» монастырского устава в пространной (минейной) редакции крупного церковного деятеля и публициста конца XV – начала XVI века Иосифа Волоцкого. Текст Устава подвергся изменениям. Никон акцентировал внимание читателей на теме духовного восхождения к Богу, на пользе молитвы и внутреннего созерцания. По сравнению с Иосифом Волоцким он давал более широкие цитаты из книг Священного Писания, вводил дополнительные слова, менял формы слов, чтобы уточнить и конкретизировать свои рассуждения; соседство однокоренных слов, наличие старославянизмов и сложных словообразовательных конструкций, с одной стороны, придавали слову возвышенность и замысловатость, с другой, - утяжеляли слог. Никону не принадлежит авторство первой и второй частей произведения: и молитва, представляющая собой типичный текст молитвословия, и статья «Веры несумненное мое», которая в контексте произведения играла роль вероисповедного текста, встречались в древнерусских рукописных сборниках постоянного состава XVII века. Объединяя самостоятельные и законченные тексты, имевшие независимую друг от друга рукописную традицию, патриарх мог использовать в качестве литературного образца игуменские уставы-завещания византийской литературной традиции. По форме произведение Никона является завещанием, а по содержанию – уставом. Все указанные особенности позволяют определить жанр произведения Никона как завещание-устав настоятеля монастыря, созданного в первой половине 1660-х годов в византийско-русских литературных традициях этого жанра.
При составлении духовно-нравственных сочинений патриарх Никон применяет классические принципы создания средневековыми книжниками авторских текстов: воспитанный, как и его предшественники, на византийских моделях построения текстов и приемах работы с источниками, Никон в совершенстве овладел методикой интертекстуального конструирования текста и творчески использовал ее в своей работе. То, что сегодня называется «интертекстуальностью» и «интертекстом», было хорошо известно в Древней Руси и с новой силой возрождалось в культуре России «переходного» времени. Межкультурные связи, несущие с собой межтекстовый обмен и взаимовлияние, разные формы текстового взаимодействия, активно применялись на практике и средневековыми книжниками, и писателями эпохи барокко и позже – модернизма, с разными целями возрождавшими и сохранявшими «память слова» и «память текста». «Чужие» и традиционные тексты вступали во взаимоотношения между собой на всех уровнях структуры нового текста и обогащали его новыми смыслами. Используя предшествующий и современный опыт построения текста, патриарх Никон встраивал свои произведения в герменевтический круг чтения и выявления скрытого смысла создаваемых им текстов.
В Заключении кратко сформулированы основные выводы диссертации.
Патриарх Никон оставил необычайно интересное литературно-публицистическое наследие. Произведения патриарха разнообразны по форме и содержанию, стилю и методам авторского самовыражения; тексты Никона различаются по степени «литературности» и проявлению в них личностного начала. Желание владыки взяться за перо определялось обстоятельствами его биографии. Патриарх писал быстро и по необходимости; основная часть его текстов составлена после оставления патриаршей кафедры: Никон активно реагировал на события, связанные с его «делом», защищался от нападок недругов, призывал царя к соблюдению православных законов и обличал тех, кто жил не по «чину». Писательский труд для Никона был формой практической реализации важнейшей обязанности пастыря бороться со злоупотреблениями власти, с пороками, которые он видел в современном ему обществе. Для Никона, как и для многих его современников, писательство стало важнейшим способом выражения его идей.
Все эпистолярные произведения Никона имели внелитературные цели, но для выражения своих идей патриарх использовал принципы и приемы, характерные для литературы. Назидательные сочинения владыки имели свои литературные подобия и образцы, ориентируясь на которые Никон создавал оригинальные произведения, обладающие своей спецификой. Анализ авторских приемов построения текстов позволил увидеть, каким образом в сочинениях патриарха сочетались традиционные и новаторские черты, насколько автор, как идеолог и политический деятель своего времени, сознательно овладевал мастерством воздействия на читателя.
Усиление личностного начала – одна из ярких примет «переходной поры» русской литературы – в эпистолярных сочинениях Никона проявляется в авторском стиле, где сосуществуют книжный и разговорный язык, книжные сюжеты и народно-поэтическая образность. Патриарх обращался преимущественно к тем словесно-стилистическим средствам, которые были связаны с проявлением сильной эмоциональной активности автора. Риторика книжной речи встраивала тексты Никона в традицию ораторского красноречия и оказывала эмоционально-дидактическое воздействие на адресата, соединяла содержательный и психологический аспекты ведения полемики.
Возрастание личностного начала в творчестве Никона проявляется в том, что патриарх осознает себя автором. Патриарх Никон-писатель эволюционировал, идя от шаблона и формуляра к осознанию себя автором. Все сочинения Никона адресованы его современникам: царю, грекам, насельникам Воскресенского монастыря. Живя в одно с ними время и по-своему воспринимая ситуацию слома традиционной культурной парадигмы, Никон показывал, что именно жизненные обстоятельства, события его биографии, личные переживания и индивидуальное отношение к ситуациям, в которых он пребывал, определяли особенности его сочинений (по содержанию, форме и стилистике). В эпистолярных текстах, адресованных царю, проявление личностного начала Никона зависело от сложных отношений владыки с Алексеем Михайловичем: как с христианином и как с человеком, который олицетворял собой светскую власть. В переписке с греками Никон учитывал их статус и положение в церковной иерархии, а также реальные обстоятельства: грекам, пострадавшим в России от сочувствия к нему, он посылал утешительные и назидательные письма; а у восточных патриархов перед судом 1666 года сам искал утешения, помощи и поддержки.
Для многих сочинений Никона характерно автобиографическое начало. Так, окружные послания владыки, в отличие от предшествующей традиции, не только являются откликом на конкретные, современные автору события, но и связаны с реальными фактами биографии Никона: в грамоте о Крестном монастыре излагаются обстоятельства, при которых основана обитель (по обету после спасения на острове Кий в Белом море от бури), и принесения на Север из Палестины заказанного Никоном Креста в меру Креста Господня; в грамоте о моровом поветрии Никон объяснял современникам, обвинявшим его в том, что он оставил свою паству во время эпидемии, настоящую причину, по которой он покинул столицу (отъезд владыки вместе с царским семейством из Москвы для спасения царицы и детей был совершен по просьбе Алексея Михайловича, находящегося в военном походе). Оба окружных послания содержат личную оценку автора современных ему событий, а также выражают позицию патриарха по чисто церковным вопросам.
Индивидуальное, личностное начало проявляется в содержании отдельных писем Никона, где он отмечает бытовые детали и факты, благодаря чему складывается представление о жизни и состоянии современного Никону общества, об отношениях властей (церковной и светской) и внутри каждой из них (Никон говорит о причинах Новгородского восстания и характеризует поведение восставших и властей, свое личное участие в усмирении восставших – в 1650 году; приводит примеры самоуправства представителей законопорядка на местах (труп человека, отданного в Ростове на съедение собакам) и предлагает свою помощь находящемуся в финансовом кризисе государству в поиске рудных месторождений – это в 1652 году; говорит об отношениях внутри московского епископата и в окружении царя Алексея Михайловича; констатирует усиление абсолютистского начала, сказывающегося на бедственном положении простого народа – в 1660-е годы; приводит примеры чиновничьего беспредела и превышения полномочий монастырскими властями – в письмах из ссылки в Ферапонтовом монастыре).
В работе с традиционными источниками проявилась специфика Никона-автора. Самый востребованный источник сочинений патриарха – Священное Писание. Патриарх Никон предпочитал цитацию источника, при этом воздействовал на читателя цитатной массой, поражая адресатов избыточностью и чрезмерностью заимствований. Нагромождение цитат – традиционный полемический прием, при котором количество не углубляло содержание, а было направлено на варьирование конкретных идей. Противник «латиномудрия», укорененный в святоотеческую и древнерусскую традицию, патриарх Никон в то же время был открыт для восприятия западнорусских тенденций в церковной культуре, если они соответствовали духу Православия. Главный принцип работы с традиционным текстом у Никона – составительский, обращение к которому отчасти объясняется спецификой готовящихся при патриархе изданий. В его сочинениях обнаруживается тенденция критического отношения к тексту, которая в середине XVII века особенно ярко проявилась в работе справщиков Московского печатного двора.
Как автор и писатель патриарх Никон имеет параллели в своем творчестве с писателями предшествующих эпох и его современниками. На некоторых из них владыка указывал сам.
Выбирая подобия для творчества и жизненные ориентиры в византийской истории и культуре, Никон находил параллели между событиями собственной биографии и жизнью византийских святителей, пострадавших от светской власти, - Иоанна Златоуста, Григория Богослова и Василия Великого, и рассматривал их сочинения и произведения византийских писателей в качестве высоких образцов для творческого подражания. Прежде всего, святителя Василия Великого и Григория Синаита, чьи произведения патриарх Никон активно использовал в своем творчестве в качестве источников и основы для создания новых текстов.
Творческие подобия и образцы авторского поведения патриарх Никон находил и в классическом русском публицистическом наследии. Ярко выраженной полемической направленностью, обилием цитат из Священного Писания и канонических правил, стремлением защитить властно и авторитетно свою точку зрения послания Никона царю Алексею Михайловичу напоминают послания Иосифа Волоцкого царю Ивану III. Сочинения московского патриарха и волоколамского игумена свидетельствуют «не столько о таланте, сколько об основательном знании писательского ремесла, его традиций и норм».20 Сближает двух книжников и намеренное обращение к ранее написанным собственным произведениям, «деловой» подход к поставленной литературной задаче. Не случайно отец Георгий Флоровский отказывает преп. Иосифу и его последователям в причастности к культуре, поскольку им был чужд «творческий пафос», и относит их к типу собирателей и строителей, но не творцов и созидателей, исходя из того, что они принимали в культуре лишь те ее проявления, которые ни в чем не противоречили «благочинию и благолепию».21
Художественные приемы, принципы построения и способы подачи традиционных сюжетов сближают Никона с писателями «московской школы», идеологами раннего старообрядчества, художественная система которых одной природы, она кроется в их воспитании, образовании, понимании системы ценностей. Ораторское приемы устной проповеди, возрожденной в 1640-е годы в так называемом кружке ревнителей древнего благочестия, воплощались патриархом Никоном на практике и нашли яркое выражение в его окружных посланиях, которые в то же время продолжили начатую патриархом Иосифом традицию поучения иерархом своей паствы не только устным, но и печатным словом. Никон вывел свои пастырские послания на новый уровень, вложив в их содержание собственные идейные установки, поддерживавшие реформу Церкви, укрепление русского Православия и его вселенский характер.
Сочетание двух способов повествования – простого хронологического перечня событий с отдельными сценами-новеллами характерно и для Никона, и для протопопа Аввакума, который применял этот принцип изложения в автобиографическом Житии. Цитирование и перефразирование текстов посланий апостола Павла и обращение к его авторитету из всего круга писателей «московской школы» характеризует именно Аввакума и Никона. Отношение к отдельным представителям московского духовенства, в частности к будущему патриарху Иоакиму (Савелову), и способы его выражения сближают Никона и дьякона Федора. В повествовании об Иоакиме Никон выбрал художественный прием, состоящий в упоминании мест служения будущего иерарха и напоминающий прием перечисления в хронологическом порядке мест служения Иоакима, который предпочел и его идейный противник, когда описывал свое негативное отношение к владыке. Осмысление жизни и деятельности Иоакима патриархом Никоном и старообрядческими писателями близко принципам народной смеховой культуры.
Работа патриарха Никона с библейскими источниками – выбор текста для цитирования, внесение лексических изменений, соответствие содержания новых фраз содержанию святоотеческих толкований библейских цитат, напоминает деятельность справщиков Печатного двора, которые посредством глосс на полях отмечали грамматические и лексические разночтения, возникавшие при сравнении нескольких оригиналов для нового издания. А обширные компилятивные сочинения Никона напоминают издания времени его патриаршества, обладавшие сложной структурой и явно выраженным составительским характером. Именно в среде справщиков московского Печатного двора, по мнению исследователей,22 зарождалось критическое отношение к тексту, возникали новые тенденции, характеризующие впоследствии работу авторов в области конструирования текста и выявления его смыслов. А в образованных кругах, близких Московскому печатному двору и приближенных патриарху Никону лиц, создавались литературные произведения, отражавшие идеи правящего владыки.23
Отношение патриарха Никона к словесному творчеству отражает понимание существа авторства и авторского самосознания, характерного для второй половины XVII века среди книжников патриаршего круга. Близкими патриарху Никону по духу творчества и пониманию писательского мастерства я бы назвала двух писателей и переводчиков, творивших в стенах Чудова монастыря, известного литературного центра и оплота «старомосковской» партии во второй половине XVII века, - инока Евфимия и иеродиакона Дамаскина. Способы создания авторских текстов, подобно «тканию от творцев» (чудовский монах Евфимий),24 и отвержение «величавых глаголов» собственных авторских рассуждений в пользу святоотеческих творений (иеродиакон Дамаскин)25 близки методам работы патриарха Никона с авторитетными и традиционными источниками.
Патриарх Никон как автор особенно четко проявился в кругу его современников: с одной стороны от него протопоп Аввакумом и ревнители благочестия, продолжившие демократическое направление и описавшие современные события через душевные переживания, чувства и эмоции, с другой стороны – аристократы, представители барочной культуры, развиваемой Симеоном Полоцким и «западниками», полигисторами и дидаскалами. Заняв срединное положением между этими гетерогенными зонами эпохи, патриарх Никон органично вписался в литературный контекст. Выходец из демократической среды, став патриархом, он принадлежал к духовной аристократии. Как нарратор, он по-своему рисовал портрет эпохи, фиксируя и описывая те культурно-исторические и церковно-обрядовые события XVII века, выбор и характер отражения которых были обусловлены его положением в церковной иерархии, а также его личными взаимоотношениями с царем Алексеем Михайловичем.
Будучи крупным церковно-общественным деятелем, обладая масштабностью мысли и деяний, являясь одним из идеологов религиозно-обрядовых реформ, патриарх Никон проявил себя как автор, который подчинил возможности средневековой культуры и письменности внелитературным, общественно-церковным целям, выражению своих идей. Никон искал и находил новые возможности в традиционной культурной парадигме, которые не только не противоречили традиции, но подчеркивали и укрепляли ее. В литературно-публицистическом наследии патриарха Никона ярко проявились традиционные методы работы автора середины-второй половины XVII века. Но по отношению к словесному творчеству патриарх Никон - «грекофильствующий традиционалист», письменное наследие которого, с одной стороны, опирается на традиции средневековой культуры, где он находит выработанные веками возможности для выражения своих идей, с другой, - отражает новаторские тенденции, характерные для зарождающейся литературы Нового времени, связанные с возрастанием личностного начала и усилением роли автора. Сочинения патриарха Никона отразили противоречия характера и сложность натуры московского владыки и запечатлели в себе «пестроту» русской культуры XVII века, ярким представителем которой он стал.