Л. Н. Толстой о критике писал: Один мой приятель, вы­ражая отношение критиков к художникам, полушутя опреде­лил его так: критики это глупые, рассуждающие об умных. Определение это как ни односторонне, неточно и

Вид материала

Документы

Содержание Нормы охраняют Фрейд, психоанализ, исповедь Сверх-я Фрейда (или символическое Я, по Фрейду (воображаемое

Подобный материал:

• Пространственные координаты художественного мира в романе т. Толстой «кысь», 208.46kb.
• Литература в целом это один из способов познать мир, человечество, самого себя. Литература, 16.35kb.
• Основная цель курса лекций: Общее определение: Магия Это наука изучения человека, его, 66.4kb.
• Петра у раннего А. Толстого, 236.17kb.
• Игорь Акимов, Виктор Клименко о природе таланта том концепция, 2283.38kb.
• Первый конкурс мы назвали «Визитка». Команды, а это «Митрофанушки-интернешнл» 11 класс, 73.6kb.
• -, 501.45kb.
• А. А. Шалыто Заметки о мотивации, 948.9kb.
• Гамлет Щигровского уезда, 290.63kb.
• Событие мысли и философия события, 144.66kb.

^

Нормы охраняют

Можно полагать, что все необходимо присущие человеку потребности образуют единую, сложную, противоречивую, но в нормальных условиях продуктивно работающую структуру. Разнородные и даже конкурирующие потребности служат ее целостному существованию и развитию, и лишь при исключи­тельных обстоятельствах они вступают в междоусобные не­примиримые конфликты. Тогда выясняется, что у одного че­ловека сильнее в данный момент одна из конкурирующих потребностей, у другого - другая.

Разнообразие это очевидно. Вероятно, оно необходимо для существования человечества в целом и для покорения им ок­ружающей природы. Поэтому своеобразие индивидуальностей выступает на фоне общего - присущего всем людям. Выступа­ет, как уже упоминалось, когда возникает необходимость вы­бора и удовлетворение одной потребности может осуществ­ляться только в ущерб другой. Чем ближе по значительности одна к другой и чем значительней обе, тем, соответственно, труднее выбор. По мере возрастания его трудности выходит на первый план сначала один комплекс производных потреб­ностей (некоторая сложная потребность), заставляя другие комп­лексы отступать, потом выступает та или другая потребность внутри комплекса, подавляя все другие, в него входящие.

Осознаются, занимают сознание субъекта главенствующая в данных обстоятельствах и конкурирующие с ней - близкие ей по силе. Потребность, ход удовлетворения которой идет «нормально», не ниже господствующей нормы, должна оста­ваться незамеченной - сознание занято средствами удовлетво­рения потребности, наиболее неудовлетворенной в данный момент.

Поэтому в трансформациях потребностей общественно-историческая норма удовлетворения каждой играет роль кон­сервативную. Ее требования, если и привлекают к себе вни­мание, то как нечто само собою разумеющееся. Здоровый не замечает функционирования своего организма и может даже не придавать ему значения; обеспеченный пищей уделяет ей минимум внимания (о гурманах речь будет идти дальше); человек относительно удовлетворенный своим жилищем, полу­чаемой регулярно заработной платой, служебными или. семей­ными взаимоотношениями, не имеет оснований обо всем этом заботиться и этим заниматься.

Но как только норма удовлетворения какой-то потребнос­ти нарушена, так потребность эта выходит на первый план.

Это относится даже к тем случаям, когда норма повышается. Появление телевизоров, например, быстро сделало их чуть ли не предметом первой необходимости и вызвало новые транс­формации потребностей, относящихся к программам телепере­дач. Так возникают и требования моды. Но и ее нормы, по­добно многим другим, уступают место новым не без сопро­тивления. Первоначально мини-юбки у консервативно настро­енных людей вызывали протест; многие теперешние усердные телезрители утверждали ранее, что в таковых ни в коем слу­чае не превратятся. Так откликаются потребности на измене­ние нормы, когда она повышается, совершенствуется.

Сокращение нормы всегда встречает упорное противодей­ствие. Потребность, не получающая привычной меры удовлет­ворения, иногда надолго овладевает господствующим положе­нием, несмотря даже на то, что место ее было самым скром­ным, пока удовлетворение шло нормально. С полной очевид­ностью это обнаруживается при всевозможных заболеваниях: боль, недомогание привлекают внимание к их источнику, зас­тавляют им заниматься и отвлекают от других забот даже того, кто был склонен своим здоровьем пренебрегать.

При этом показательно, что разной остроты заболевания отвлекают от других забот различных людей в самых разно­образных степенях. Но это не меняет того, что ломка всякого прочно сложившегося динамического стереотипа, как показал И.П. Павлов, протекает болезненно, даже когда дело касается второстепенных, казалось бы, привычек. Дело в том, что об­щая средняя норма удовлетворения потребностей слагается из множества норм удовлетворения этих потребностей отдельных людей, и у каждого существуют свои нормы удовлетворения его потребностей. Каждый знает свои достижения, по-своему ценит их и охраняет. Существование общих норм не только не отрицает норм индивидуальных, а требует их. Так дости­жения современного человечества слагаются из достижений, накопившихся за всю его историю.

Поскольку потребность, удовлетворяемая в норме, не осоз­нается, не мобилизует внимания и, значит, не занимает чело­века, то он, следовательно, всегда занят удовлетворением той потребности, которая удовлетворяется ниже (а иногда - выше) нормы, присущей этому именно человеку, нормы, его характе­ризующей.

Бодрствующий человек всегда чем-то занят. Он занят тем, чего ему недостает, или тем, что его влечет. Поэтому верно изречение римского императора Марка Аврелия: «Каждый стоит столько, сколько стоит то, о чем он хлопочет» (2, стр.300). Хлопочут разные люди по-разному: много, мало, энергично, умело, вяло, неумело, то об одном, то о другом. В этих хлопотах обнаруживается: какие нормы кого удовлетво­ряют, какие - нет; в чем и насколько? Норма охраняет дос­тигнутое. Ее функция консервативна.

^

Фрейд, психоанализ, исповедь

Фрейдовская триада «ОНО - Я - СВЕРХ-Я» (выступаю­щая в терминологии оригинального французского исследовате­ля Жака Лакана в триаде «РЕАЛЬНОЕ - ВООБРАЖАЕМОЕ - СИМВОЛИЧЕСКОЕ») чрезвычайно подкрепляет, как мне представляется, все изложенное выше, а в наибольшей степени - именно роль общественно-исторических норм удовлетворения потребностей человека в процессе их обслуживания.

Триада Фрейда призвана объяснить происхождение внут­ренних конфликтов, лежащих в основе психических рас­стройств и душевных болезней. Вслед за объяснением проис­хождения, триада эта указывает принцип «психоанализа», по­могающий такие расстройства преодолеть или смягчить. При­чем «психоанализ» имеет объектом «бессознательное структу­рирование желаний» (124, стр.271).

То, .что в триаде Фрейда называется оно (а у Лакана -реальное) есть, в сущности, совокупность потребностей, пове­левающих человеку иметь нужды, стремиться к их удовлетво­рению; оно - их неосознаваемая ненасытность. Такова изна­чально присущая всему живому активность, взятая в ее самой обобщенной, темной, слепой сущности. Эта абстрактная нена­сытная активность совершенно реальна, столь же неопределена («оно»!) и, как слепая, пагубна. Поэтому ее можно трактовать как «инстинкт смерти» - как стремление живого к итогу жиз­ненного пути - к его концу, к смерти.

^ Сверх-я Фрейда (или символическое Лакана) противостоит слепой устремленности оно (реального) - ненасытности потреб­ностей. Это - общественно-исторические нормы их удовлетво­рения, но взятые преимущественно в их неосознаваемом каче­стве, то есть нормы, прочно укоренившиеся с раннего младен­чества: «табу», запреты, условно-рефлекторные автоматизмы, нарушить которые человек боится, сам не зная, почему.

Такая система запретов повелевает поведением столь же категорично как и оно, реальное - как сама потребность. В запретах же этих заключена зависимость индивида от соци­ального окружения и социального воспитания с раннего мла­денчества.

Это сверх-я символично, потому что существует не только в подсознании (как оно, реальность) и не только как автома­тизм, но проникает и в сознание, может быть осознано, как осознаются символы, в которых до некоторой степени конкре­тизируются или олицетворяются самые широкие обобщения, в частности- - запретные.

^ Я, по Фрейду (воображаемое - по Лакану), находится все­гда между оно (реальным) – потребностями - и сверх-я (символическим), то есть общественно-историческими нормами их удовлетворения. Непримиримость этих противонаправлен­ных сил - источник психических расстройств. Причем искомая примиренность - воображаемая удовлетворенность я - фигу­рирует как влечение к женскому, к матери, к жизни, а отри­цание нормативности (сверх-я, символического) - как ненависть к отцу, поскольку запреты, «табу», ограничения накладывают­ся отцом до и после осознания их смысла (295, стр.334-349).

Может быть, так можно трактовать предложенную Фрей­дом теорию «Эдипова комплекса»?..

Потребности практически существуют в виде вполне опре­деленных желаний, направленных на определенные объекты. При нормальном, здоровом структурировании желаний связь между потребностью и объектом желания логически обоснова­на и может быть осознана, хотя, конечно, далеко не всегда осознается и не всегда нуждается в осознании. Связь эта по мере надобности устанавливается мышлением, сопоставляющим потребность, заинтересованность с возможностями их осуще­ствления в реальных окружающих условиях. Так здоровое мышление контролирует целесообразность трансформаций по­требностей в структурировании желаний их объективную рен­табельность и плодотворность.

При болезненном структурировании мышление либо не справляется с этой работой, либо вовсе в ней не участвует. Либо структурирования не может произойти вследствие столк­новения («сшибки») противонаправленных нервных процессов, равных по силе, либо оно протекает стихийно, под влиянием всякого рода случайностей. Так возникают объективно нео­боснованные, фантастически причудливые желания, неожидан­ные для самого субъекта, противоречащие всей его сознательной сфере и его социальному окружению и потому - мучи­тельно болезненные.

Подобного рода болезненные желания должны быть (и преимущественно бывают) причудливо предметными транс­формациями потребностей биологических. Ведь именно эти потребности наименее нуждаются в обслуживании мышлением и наиболее нуждаются в ограничении нормами их удовлетво­рения в человеческом обществе. Отсюда подсказанный меди­цинской практикой повышенный интерес 3. Фрейда к сексу­альной сфере человеческого поведения как источнику психи­ческих расстройств и к причудливо фантастическим ассоциа­циям, возникающим в результате.

Вследствие биологического происхождения трансформируе­мая потребность, как и содержание структурируемого желания, проявляются не в словах человека, а в паузах, способах про­изнесения слов, в оговорках, логических ошибках, метафорах и метонимиях.

Психоанализ заключается в разгадывании '•' по всем этим признакам в их контексте потребности, конкретизировавшейся в болезненно обостренном желании и в разгадывании той нормы, которая этому желанию противостоит и создает в итоге болезненный внутренний конфликт. Поэтому основа психоанализа заключается в осознании стихийно протекающе­го процесса, то есть во вмешательстве мышления и сознания в трансформацию потребностей - в согласование потребности с возможностями и с объективными условиями. Сюда входит, значит, и осознание норм удовлетворения потребности как целесообразного ограничения ее ненасытности разумным пре­делом.

Таков здоровый путь нормализации процесса структуриро­вания желаний, предлагаемый психоанализом, - путь транс­формаций потребностей. Он найден практикой психотерапии, и продуктивность его ею подтверждается. Она подтверждает, следовательно, и чрезвычайную роль норм удовлетворения потребностей человека в их обслуживании всеми функциями человеческого организма, в частности - мышлением и созна­нием.

Не служит ли поддержанию норм, их укреплению и напо­минанию о них и всякая молитва? Ведь молящийся о чем-то просит и обещает верность божеству. Молитва предостерегает от искушений и соблазнов нарушения наиболее значительных норм.

Можно предполагать, что роль психоанализа задолго до его введения в практику психотерапии играла исповедь. Осознание неправомерности своих поступков, намерений и желаний (грехов) в исповеди выступает в единстве с осознанием и ук­реплением правомерности норм нравственности, вытекающих из норм религиозной догматики - из веры в «таинство отпу­щения грехов». Максимально возможное согласование конк­ретных побуждений индивида с общественно-историческими нормами удовлетворения его потребностей обеспечивает связь отдельного человека с его социальной средой, то есть - его нормальное, здоровое участие в общественном производстве. В этом, может быть, причина многовекового существования ис­поведи.

Но творческое развитие человечества в целом и в любой отрасли человеческой деятельности нормами не обеспечивается. Их функция - охрана достигнутого в каждое данное время в данной общественной и природной среде.

Эта охранительно-тормозная роль тем больше, тем значи­тельнее, чем выше вооруженность человечества и каждого данного человека. Поэтому нормативность в удовлетворении потребностей должна, в сущности, повышаться вместе с рос­том -производительных сил. Чем они значительнее, тем более опасными последствиями грозит их использование при нару­шении норм. Так, развитие науки, не уравновешенное укреп­лением нравственности, угрожает общественному бытию чело­вечества; существованию, человеческих потребностей грозит присущая им ненасытность.

Она вполне реальна. Практически, в быту она, эта нена­сытность, выступает в том, что называют азартом, бесшабаш­ностью, безудержными порывами, страстью к риску, к «игре со смертью». Все это много раз воспроизводилось в художе­ственной литературе Ф.М. Достоевским, Ст. Цвейгом, Э. Хемин­гуэем. Может быть, как раз в этом проявляется и то, что Фрейд называет «инстинктом смерти»?

В безудержности, в ненасытности потребностей безумие граничит с гением. Не появлялись бы в человеческом обще­стве безумцы, не было бы и гениев. Может быть, безумием и «греховностью» многих человечество расплачивается за редких гениев? Ведь без нарушителей общественно-исторических норм остановилось бы его развитие, как без норм было бы невоз­можно прогрессивное накопление человечеством средств удов­летворения его умножающихся потребностей.