Митрополит Ташкентский и Среднеазиатский Владимир (Иким)
| Вид материала | Книга |
- Митрополит Ташкентский и Среднеазиатский Владимир (Иким), 8472.59kb.
- Митрополит Ташкентский и Среднеазиатский Владимир (Иким), 24289.39kb.
- Митрополит Ташкентский и Среднеазиатский Владимир (Иким), 21963.1kb.
- Митрополит Ташкентский и Среднеазиатский Владимир (Иким), 9062.42kb.
- Митрополит Ташкентский и Среднеазиатский Владимир (Иким), 92.48kb.
- Митрополит Ташкентский и Среднеазиатский Владимир (Иким), 5322.51kb.
- Центра Владимир Якунин, иконографический образ святого князя митрополит Ташкентский, 24.16kb.
- Митрополит Ташкентский и Среднеазиатский Владимир, 860.55kb.
- Блаженнейший Митрополит Владимир, понятая во всей полноте и объеме, является одним, 137.42kb.
- Что из названного потеряла Россия в результате Ливонской войны (1558-1583 гг.), 30.39kb.
^ Дерево страха Божия.
Познай самого себя – это обращенное к человеку требование древней философии громко звучит и в наши дни. И преподобный Симеон Новый Богослов соглашался с этим требованием, однако добавлял к нему беспощадный вывод: Итак, всякому человеку необходимо знать себя самого, что он – ничто.
Бог – все, человек – ничто. На этой мысли, как на прочнейшем основании, преподобный Симеон строит величественный храм богопознания. Прежде всяких рассуждений падшая тварь должна познать свое ничтожество по отношению к Творцу. Эту низменность человека как праха земного святой отец показывает в явных и грубых признаках.
Еще младенец зачинается и образуется среди нечистот. Вся жизнь человека есть борьба со смертью – а во внутренностях своих прежде смерти постоянно носит он то, что есть смрад и зловоние.
Всякий человек с момента зачатия подлежит уже тлению и смерти, и потребна Божеская сила, чтобы воссоздать его к нетлению и бессмертию. Если же кто вместе с возрастом телесным будет возрастать и в худости, то в таком, конечно, увеличивается и сила тления, и владычество смерти. По мере тления, какое кто развивает в себе, входит в него и жало смерти.
Если и малое незлобивое дитя имеет нужду в Божеской силе, чтобы освободиться от тления: то сколь великая сила потребна для того, кто вместе с возрастом возрос и в худости, а вместе с нею и чрез нее возрастил в себе и тление.
Без Бога человек – только грязное и смертельно больное животное. Но нет: он даже хуже всякого бессловесного скота, так как за порогом телесной смерти обрекает себя на вечное духовное гниение. Болезнью греха и смерти заражено не только тело, но и душа человеческая. Все падшие люди – душевнобольные, сумасшедшие. Симптомы их безумия: нечистые похоти, страсть к богатству и славе, взаимное недоброжелательство. Все это кажется нам обычным и естественным, присущим самой человеческой природе. Но вот что говорит об этом преподобный Симеон Богослов:
Человек страдает некою сокровенною болезнью великою и неудобь познаваемою, которая так велика и так чрезмерна, что подобной никогда не было и никогда не будет. Почему необходимо было Самому Богу прийти, чтоб исправить и уврачевать ее.
Но что это за болезнь? Послушай: диавол всегда подбирается к душе странным неким образом, с тем, чтобы, будучи всегда близ нее и не отдаляясь от нее, возмущать и перебуравливать все ее стремления, движения и помышления. Этим способом он всех нас завлекает в сети свои и забирает в рабство себе, – и, что хуже всего, диавол, употребляя сию тактику непрестанно и сделав нас страстными и непотребными, убеждает нас думать, что этот наш недуг (смятение и буровление внутри) есть свойство естества нашего, а не дело бесовских козней. Иных же он убеждает думать, что злые дела, какие они делают по действу его, суть исправности и добродетели, и хвалиться ими. Но это есть уже совершенная мертвость души: ибо кто хвалится злом, тот нимало не чувствует тлетворного действия его, а это свойственно лишь мертвому.
Человек, который был прежде здоров и заболел, знает и понимает, что есть болезнь и что здоровье. Но если случится кому с самого рождения быть больному, то ему трудно понять, что такое здоровье. Так и душа, которая всегда недужна, – не знает, бедная, как мысленный тиран ее, диавол, подседает к ней посредством страстей и день и ночь осаждает ее злыми помыслами. Не видя же сего, не понимая и не чувствуя, она не чувствует нужды в уврачевании и не ищет его. Можно ли надеяться, что она когда-нибудь уврачуется, находясь в таком положении?
Ни Ангел, ни ходатай, ни книжник, ни мудрец, и никакой совопросник века сего не мог и не может уврачевать сего недуга нашего. Для сего потребно было Богу сделаться Человеком, чтобы человеческое естество соединилось с Божеством и в Нем обрело действеннейшее врачество, сильное уничтожить всякое нестроение, растление и смерть.
Чем же может гордиться такое создание, искалеченное телом и душой? Чем может превозноситься тварь, порабощенная собственным убийцей-сатаной? А человек все-таки становится гордецом: это уже крайняя степень безумия – буйное помешательство. Он тщеславится своим неразумным умишком, чванится прахом земных богатств и пылью мирской славы и не хочет знать, что слаб и ничтожен, и не хочет помнить, что смертен. Буйствуя, гордец отталкивает от себя спасительную руку Небесного Врача и спешит в когти душеубийцы-диавола.
Надменная земная мудрость на самом деле есть величайшая бессмыслица и глупость. Истинная мудрость, истинная разумность для человека – смиренномудрие. По преподобному Симеону Новому, это самопознание: знание того, что он – ничто. Только смирившись перед Всевышним Создателем, только осознав бедственность своего состояния и полную свою беспомощность, человек может преклонить к себе милость Небес: Спасение не от естества; почему не видим, чтоб кто-нибудь спасся сам собою. Но если покаются теперь в один день тысячи тысяч и мириады грешников и, обратясь ко Господу Христу, содружатся с Ним, – то тотчас познают воспринятое от Него освящение, которым устрояется спасение.
Покаянием разгоняется облако неведения, покрывающее ум. Когда же размрачится ум, тогда познаем и самих себя, и состояние свое, каково оно: увидим раны и скверны души нашей, начнем стыдиться и солнца, и звезд, и всех тварей Божиих, созданных ради нас, стыдиться того, что прогневали Бога, создавшего все сие ради нас, и погрешили против Него, преступив не одну, а все заповеди Его.
Степень самопознания и Боговедения определяется степенью смирения. Господь не может уврачевать людей, если они сами не знают, каковы болезни, которыми они страждут. Вот причина погибели, от коей гибнет столько христиан. Одно лекарство от всех вообще наших болезней – принятие Божественной благодати.
Одного только требует Господь от всякого верующего в Него: чтоб он всецело вверил себя Ему – Христу Господу, то есть питал неколебимую уверенность, что только силою Христовою, а не своею собственною, может человек спастись. И тот только есть настоящий христианин, кто полную надежду возложил на одного Христа, что Он один все в нем исправит и уврачует его душу и тело. Когда же потом, за этой верою, получит от Христа то, на что надеялся, тогда рождается любовь ко Христу.
Сердце сокрушенное и смиренное есть ни с чем не сравнимый дар Божий. Оно – основание восхождения по лествице добродетелей и нисхождения дара чудотворений. Оно есть воскресение души, бывающее еще в здешней жизни, прежде общего воскресения тел.
Бог – все, человек – ничто. Познав свое ничтожество вне Бога, человек устремляется к своему Создателю: вот тогда, смирившись, он соединяется с Божеством и сам становится всем: великим и могучим, сыном Божиим по усыновлению и Богом по благодати. Бог – все, человек – ничто, но с Богом и в Боге человек – также все. Эту тайну знали Духоносцы, подобные святому Симеону Новому, чье бесконечное самоуничижение служило их бесконечному возвышению. Так, смиренно постигнув слова Христа: Без Меня не можете делать ничего (Ин. 15, 5), – человек простирается до апостольского дерзновения: Все могу в укрепляющем меня Иисусе Христа! (Флп. 4, 13).
Преподобный Симеон мерой необходимого человеку смирения считал меру его грехов: то есть чем больше нагрешил человек, тем глубже надо ему смиряться. Но для самого святого отца эта мера была безмерна. Оплакивая грехи своей юности и последующие малейшие уклонения с пути благочестия, преподобный Симеон считал себя хуже не только всех людей, зверей и ползучих гадов, но гнуснее бесов. Таково смирение высочайших душ, которые не оглядываются вокруг, а любую пылинку на своей чистоте воспринимают, как нестерпимую боль:
^ Правая мера есть мера смирения,
Чтобы, не отчаиваясь в себе совершенно,
Не считать никого в мире
Худшим себя в непристойных деяниях,
И поэтому плакать всегда и рыдать.
Это признак печали по Боге.
(Старец Симеон Благоговейник нередко говаривал: ведь и со мною бывают искушения и падения. Узнав об этом его признании, ополчившийся на память старца митрополит Стефан стал кричать: «Вот какой грешник был тот, которого преподобный Симеон Новый чествует, как святого!» Преподобный Симеон, знавший тайну смирения, не без внутренней усмешки отвечал: «Пусть премудрый митрополит найдет что-нибудь посильнее того, что он говорит о моем старце». Ведь это якобы обвинение служило на деле свидетельством высоты души смиренного Симеона Благоговейника.)
Смиренный как бы ныряет под диавольские сети, которыми опутан лежащий во зле мир. Он сам выключает себя из общей погони за земными призраками, калечащими души. Он не копит денег, не делает карьеры, не гонится за модой. Он не гневается на своих оскорбителей, потому что любую обиду себе принимает как справедливое наказание за грехи – и кается. Он никого не осуждает, потому что судит сам себя высшим судом христианской совести. Смирившемуся до конца некуда пасть, потому что он имеет себя ниже всех.
Смиренный почитает себя недостойным не только каких-то особых благ и даров, но и самой жизни. Поэтому в любом положении: в высоком или униженном, в радостном или скорбном – он остается тем же и не устает благодарить Господа Жизнодавца. Он истинно верный: то есть верующий в то, что и горечь, и сладость, посылаемые ему в земной жизни Небесным Врачом, служат к его пользе. Благодарное сердце становится способно к величайшему чувству – любви к Господу Милующему.
Мудрость смиренных, смиренномудрие – в ясном понимании того, как неизмеримо превышает всех падших людей их Всевышний Творец. В свете этой бесконечной отдаленности от Бога уже несущественны различия между большим и малым грешниками: теряют всякий смысл взаимное осуждение, превознесение и просто сравнение. Смирившийся знает, что любого другого, как бы преступен тот ни был, Промысл Божий властен спасти и возвеличить, а самого себя он ощущает гибнущим: и потому считает себя ниже всех. Смиренный видит, как много в нем (как во всяком человеке) злого и нечистого, подлежащего справедливой казни в адском пламени. Поэтому ему и в голову не придет чего-то требовать от Бога или за что-то роптать на Него: он со слезами молит о помиловании. Он принимает от Творца все, он полностью предается Ему; а ведь предаться в волю Божию – это и есть соединиться с Богом. Сердца сокрушенна и смиренна Бог не уничижит (Пс. 50, 19). Всещедрый Господь Сам возносит смиренных – нет выше и прекраснее этого вознесения.
Начало премудрости смиренных – страх Господень. Они трепещут перед неизмеримым величием, Всемогуществом и Всеправедностью Божией. Они помнят о смерти и Страшном суде – помнят, что не жалкие их дела и добродетели, а только милосердие Бога-Спасителя может избавить их от нескончаемых невыносимых страданий. И – чудо! – рабский страх и дрожь в душах смиренных дивным образом преображаются. В «Божественных гимнах» преподобного Симеона описано это таинство: сеется семя страха Божия – и растет, и становится деревом строгим и печальным, с дрожащими листьями, но вдруг является на нем цветок нежданный и необычный: столь прекрасный, что превосходит всякий ум и есть воистину всякая радость. Так дерево страха Божия внезапно расцветает цветами Божественной Любви.
Невозможно и гибельно для человека стремиться к духовной сладости, к чуду Боголюбия, пока его душа не исцелена смирением, не осолилась солью покаяния. Без этого невозможны никакие добрые дела и христианские совершенства; без этого человек не может прийти к Богу. Преподобный Симеон Новый Богослов говорит: Все добродетели хороши, но надобно, чтобы они имели и голову, и ноги, подобно телу; и как телу нельзя быть без головы и ног, так и им. Ноги добродетелей – смиренномудрие, а глава – любовь. И всякая добродетель, которая бывает без смирения и любви, бесполезна и напрасна.
Путь христианина к спасению труден, опасен, скользок и крут. Это горная тропа, где на каждом шагу срываются из-под ног камни, где нужно превозмогать усталость, боль от ушибов, стужу ледников, где обжигает глаза ослепительное солнце вершин. Так тяжела эта дорога, потому что она проходит через мир, который во зле лежит (ср.: 1 Ин. 5, 19). На высоком поприще необходимы проводники, знающие прямую тропу, могущие предостеречь от опасностей и гибельных блужданий: таковы святые отцы, доблестно совершившие восхождение в Горнее Царствие; один из них – преподобный Симеон Новый Богослов.
^ Победа над вселенской злобой.
Ни один человек не может спастись сам по себе, собственным естеством – своими стремлениями, трудами и даже подвигами. Человек слаб, а враги его многочисленны и сильны.
Человек обременен болезненным, капризным и малоподвижным телом. Его соблазнители-бесы не нуждаются ни в пище, ни в отдыхе; они стремительны, способны передвигаться со скоростью мысли. Человек постоянно окружен невидимыми демонами, для них он весь на виду. Бесовское княжество тьмы представляет собою как бы гигантский суперкомпьютер, где собрана полная информация о каждом, – враг знает все наши слабые места, безошибочно выбирает время для удара, для ввержения в грех и пагубу.
Человеческий ум поврежден: со времени грехопадения наши мысли вовлечены в кружение пламенного меча обращающегося (Быт. 3, 24), они беспорядочно блуждают в памяти, мечтаниях, внешних впечатлениях – и уносятся демонами во всякое непотребство, оскверняя душу. Внимательная молитва, сосредоточенность в благочестии есть особый дар благодати Божией. Без этого человек гибнет навеки даже не от внешних грехопадений, а от одних внушаемых бесами скверных помыслов.
Диавол и его полчища – это убийцы-профессионалы с многовековым опытом. Они в совершенстве владеют оружием смертоносных соблазнов, обучились искусству выдавать зло за добро, даже к священным истинам и людским добродетелям умеют примешивать ту каплю яда, которая убивает человека для вечности. Человек рождается лишенным опыта, для приобретения знания ему отведено лишь несколько десятилетий, его сбивает с толку множество лживых учений, и ему нечего противопоставить диавольскому коварству.
Грехолюбивую плоть человека раздирают похоти, сердце его терзают страсти, ум замутняется житейскими заботами и развращается тщеславием. Волею и неволею, в ведении и неведении – духи злобы влекут человека в ад и повсюду готовы вцепиться в него: грех – невидимая рука диавола.
Невидимость лжеца-сатаны служит ему для самых коварных изобретений. Преподобный Симеон Новый Богослов предупреждает: Люди не замечают, что бывают покорными слугами диавола, и им будучи влекомы на грех, думают, что делают зло самовластно и самоохотно, и таким образом служат у него посмешищем. Такое обманчивое думание есть одна из главнейших прелестей изобретателя всякого зла – диавола. Он успевает в этом до того, что те самые, которые им насилуются, говорят: мы свободны!
Эта фальшивая свобода рабов сатаны в новейшие времена ввергла в геенское пламя миллионы людей: такова участь тех, которых учили «верить в науку» и не признавать «ни Бога, ни беса». По поводу коварства позитивистской и материалистической лжефилософий отмечено: хитрейшая выдумка диавола – внушить людям, что его не существует.
Увы! – сатана и его бесовские полчища реальны, под какими бы личинами они ни прятались. Они являются в виде гнусных чудовищ или прельстительных ангелов света, в образе инопланетян или духов умерших, но чаще всего скрываются в невидимости. Каждый человек, проследив за своими мыслями, чувствами и поступками, может заметить, как часто его и против воли влечет куда-то некая сила – это сила демонская. Особенно явно бесовское насилие, когда человек пытается удержаться от греховных мыслей и дел. Некоторые демоны действуют мгновенно, вспышкой: таков, например, бес гнева, не дающий насилуемому им опомниться и толкающий человека на самые дикие поступки вплоть до убийства ближнего. Демоны таких страстей, как наркомания, пьянство, курение, порабощают людей так, что им кажется вообще невозможным вырваться из этого темного плена, – ни о какой свободе человека здесь вообще невозможно говорить. Злые духи внедряются в самую душу человека: обитают в так называемом подсознании, а при условии его услаждения бесовскими приманками – даже в его сознании. Рабы же сатаны продолжают восклицать: мы свободны!
Что же это за свобода: творить зло и наслаждаться нечистотой, разменивать свою вечную жизнь на преходящие сладости смертного мира? Преподобный Симеон Новый говорит: Сама душа не способна понять скрытый здесь обман диавольский, если не ищет просвещения от Бога. С нею то же бывает, что с иною беременною женщиной, когда ей вдруг захочется поесть какой-нибудь смрадной и отвратительной пищи, которую она одна находит вкусною и приятною. Так – мы бываем беременны демонами и собственной гибелью, вынашиваем и вскармливаем убийц.
Опасность душевной болезни людей в том, что они сами не понимают своей беды, не ищут избавления от нее. Духовные слепцы с шутками и смехом погребают себя в духовной смерти. Преподобный Симеон Новый говорит: Рабство диаволу – престранная вещь. Понять нельзя, отчего человек находит веселье в плясках и забавах, в борьбе и кулачных боях и во многом другом, явно бесполезном и непристойном, – и не жалеет на это трудов, заботы и сил. А к тому, что добро и Богу угодно, – душа человека не лежит, он скучает и тяготится тем. Смотри, как лукава эта тайная сила! Она привела человека, разумную тварь, в такое жалкое состояние, что он отвращается от подобающего ему и любит несообразное. И еще хуже, что когда, познав всю лживость пустых утех, он захочет отстать от них, то встречает в этом большой для себя труд. Постигаешь ли насилие диавола над человеческим естеством? Когда призывают в храм Божий, то стар и мал тяготятся идти; а на гулянья, игры и в хороводы все бегом бегут. Никто не говори, что спасется, если еще не пришел в подобающее человеку настроение: чтобы радоваться о делах Божественных и скорбеть о злых.
Находящиеся в прародительской тьме почитают неприятелями и врагами себе тех, которые рождаются от Умного Света и ведут беседы о делах Света. Слова богопросвещенного мужа бывают как бы мечом обоюдоострым для сердца человека плотского, причиняют ему боль и подвигают на противоречие и ненависть к говорящему по причине неверия слышащего. Если кто из помраченных имеет еще и высокое о себе мнение, хотя поистине ничего не знает как следует, – то он и Ангела, если б сошел к нему с Неба, прогонит.
Бог, будучи Всесилен и Непобедим, помогает тем, которые сами хотят противоборствовать диаволу, и делает их победителями. А тех, которые не желают бороться со злым диаволом, Бог не принуждает, – чтобы не нарушить свободы разумной природы нашей, которую Он создал по образу Своему, и не свести нас в разряд бессловесных животных. Кто не верует, тот и не просит, не просящий не воспринимает, а кто не воспринял Духа Святого, тот мертв. Ибо можно жить и неживому, можно и зрячему не видеть, и слышащему не слышать.
В «Божественных гимнах» святой отец описывает картину противления твари своему Творцу:
^ Бог всегда сияет перед лицом людей,
Но они не хотят видеть, закрывают глаза
И отворачивают лица.
Вместе с ними и Бог поворачивается, становясь
перед ними,
Но они снова бросают взгляд в другую сторону
И таким образом совершенно не видят Свет Лица Его.
Одни прячутся под покровами,
^ Другие убегают прочь.
Итак, что делать с ними Богу?
О тех, кто омрачил свой ум грехолюбием и не стремится к Всевышнему, преподобный Симеон говорит сурово: ^ Выкидыши, не знающие Отца. Однако и жажда благочестивой жизни, и добрые дела и подвиги человека могут оказаться неспасительными.
Сатана воюет с людьми и слева, и справа. Слева – ядовитой сладостью греха и буйством страстей дух злобы убивает души тех, кто доступен такому воздействию. А тех, кто идет по пути христианской жизни, диавол бьет справа – их же собственными добродетелями, приражая к ним смертоносное тщеславие. Самодовольный благотворитель или возгордившийся подвижник – лакомая жертва для демонов. По слову преподобного Симеона Нового: Демоны нередко даже содействуют и молитвам, и милостыням, и постам, и бдениям, и всяким другим добрым делам, – чтобы они думали, что могут спастись сами по себе, и оставались не уврачеванными от Христа. Неразумными подвигами ввергают они подвижников в гордость, которая есть корень всякого зла, равно как пристрастие к славе и чести людской. Этой прелестью гордыни, которая есть всех добродетелей истребительница, в пропасть низвергают они души бедных подвижников. Пагубность, которой подвергаются все другие люди, ничто в сравнении с той, которую несут такие.
В будущей жизни христианин не будет испытуем, отрекся ли он мира, постился ли, молился ли, плакал ли, и другие какие совершал ли добрые дела, – но будет тщательно испытуем, имеет ли он какое подобие Христу: то есть смирение и человеколюбие, кротость и истину. Ибо которые во Христа крестятся, во Христа облекаются.
Перед мощью и коварством вселенской злобы человек совершенно беспомощен. К чему бы он ни обратился, что бы ни делал, какие бы усилия ни предпринимал, все равно перед ним разверзается готовая его поглотить адская бездна. А вхождение в Небесное Царство требует высокого духовного совершенства. И с древности звучит вопль человеческого малодушия: Кто же может спастись? – Человекам это невозможно, Богу же все возможно (Мф. 19, 25–26), – отвечает Христос Спаситель.
Вот – мудрость смиренномудрия. На защиту того, кто предал себя в волю Божию, выступает Сам Всемогущий Бог – и трусливо бегут прочь демонские полчища во главе с самим диаволом. Бесы могут обольщать и насиловать только того, на ком нет Божественной благодати: перед смиренными духоносцами трепещут силы зла. На Святой Руси не зря говаривали: без Бога ни до порога. И преподобный Симеон Новый Богослов говорит:
^ То и слава Христова, чтобы христиане, воюя с демонами, не были побеждаемы, – а побеждали, имея с собою Непобедимого Христа.
Как оружие не имеет своей воли, но во всем послушно воину, – так и христианин должен представить себя послушным Богу. Пусть и слушает, и смотрит, и говорит, и ходит, и сидит, и делает, и без дела бывает, и с другими общается, и уединяется, и дает, и принимает, и строит, и разоряет – и все вообще пусть делает так, как хочет Бог.
Нет другого способа, искусства и метода к тому, чтобы христианин жил по Христу, кроме восприятия свыше силы или благодати Христовой. Особенно познается верующими сила Божия, когда возмогают они не подчиняться возненавиденным ими похотям: тогда познают, что имеют благодать Божественную.
Это чудо дарованного свыше очищения преподобный Симеон знал из собственного опыта. Однажды Небесный Свет явственно попалил его внутреннюю нечистоту, – так что святой отец ощутил даже запах горелой плоти и тут же навсегда оставили его греховные страсти и похоти. С той поры преподобный Симеон приобрел жизнь истинную, жизнь духовно-благодатную. Святой Дух животворит душу, как душа тело, – обоготворенный человек торжествует над вселенской злобою:
^ Человека такого творит Бог
И украшает добродетелями,
И он господствует над земными тварями,
Как Бог властвует над Вселенной,
И царствует над страстями,
И покоряет демонов, виновников зла,
Попирает великого древнего дракона,
Попирает этого князя тьмы, как опавшую
листву.
Но что же? Неужели человеку остается только бездельничать или, того хуже, грешить и ждать, пока Сам Бог займется его преображением? Никоим образом: так можно выждать для себя только вечную погибель. Тех, кто не запечатлен Божественною благодатью, преподобный Симеон призывает – пока не поздно, течь наискорейше и подвизаться всяким образом, чтобы получить такое запечатление, и тем спастись от вечной смерти. Это парадокс, но лишь кажущийся: положись только на Бога – и одновременно всеми своими силами стремись достичь спасения.