Geum.ru

В помощь учителю русского языка и литературы при изучении творчества М. Ю

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
В помощь учителю русского языка и литературы при изучении творчества М.Ю. Лермонтова


Подготовила учитель русского языка и литературы

МВСОУ «ОСОШ №35» Чухарева Лариса Александровна

В поэме «Демон» четыре предмета изображения: субъект речи (лирический повествователь), Демон, Тамара, Ангел. Автор как субъект литературно-художественной деятельности обнаруживается в содержании, форме и соотнесенности предметов изображения. Обычно исследователи сосредоточивают внимание на Демоне и Тамаре. Но, чтобы понять позицию автора, необходимо проанализировать всю образную структуру произведения.

Внутри «картины мира», изображенной в поэме, — объектные персонажи (1), извечный лермонтовский треугольник (мужчина — женщина — мужчина): Демон — Тамара — Ангел. Сравним, в «Маскараде»: Арбенин — Нина — князь Звездич; в «Герое нашего времени»: Печорин — княжна Мери — Грушницкий.

Конечно, образ Демона представлен наиболее широко. Однако основным предметом изображения является лирический повествователь: его видение мира, его слово, его оценки преобладают. Он видит мир хронотопически (в пространстве и времени) так же широко, как Демон, но эстетически и нравственно по-иному: это эмоционально восторженное восприятие красоты всего живого и оценки происходящего из системы христианских ценностей.


Демон


Непосредственно в сюжете поэмы на первом месте — Демон. Отметим, «демон», а не «дьявол», хотя природа и история лермонтовского Демона — дьявольские (падшего ангела, Денницы). Именование персонажа Демоном вносит в его образ определенный смысл: слово «демон в христианстве соотносится с понятием греха, присутствующего в человеке: демон гордыни, демон лицемерия, демон вожделения и т. д. Слово «демон» указывает не только на внешнюю силу (на дьявола), но и на человеческий грех, на то, что находится внутри человека, чему он поддался, но что может быть им преодолено. Автор приписывает Демону определенные свойства, выражаемые прежде всего через именования персонажа.

Демон в прошлом (ветхозаветная история Денницы): «счастливый первенец творенья!», «чистый херувим», «познанья жадный», «верил и любил».

Демон в настоящем: «печальный Демон», «дух изгнанья», «отверженный», «бесприютный» («без приюта»), «изгнанник рая», «изгнанник», «пустыня немой души», «лукавый Демон» (именования лирического повествователя).

В воображении Тамары: «пришлец туманный и немой» (1: 565) (2).

В именовании херувима: «дух беспокойный, дух порочный».

В именовании Тамары — при встрече с Демоном: «дух лукавый», «враг»; но потом: «друг случайный», «страдалец».

Смысл именований Демона Тамарой изменяется после того, как он жалуется Тамаре на свою судьбу, воздействуя на самое сокровенное и беззащитное в женщине — на чувство сострадания.

* * *

Искусство соблазнения женщины жалобой и пробуждением чувства сострадания — постоянный прием лермонтовского героя, осознанно применяемый, например, Печориным.

Печорин рассказывает Мери историю своей жизни: «Да, такой была моя участь с самого детства! Все читали на моем лице признаки дурных свойств, которых не было; но их предполагали и они родились. Я был скромен — меня обвиняли в лукавстве: я стал скрытен» (2: 542). После этого рассказа Печорин замечает: «В эту минуту я встретил ее глаза: в них бегали слезы; рука ее, опираясь на мою, дрожала; щеки пылали; ей было жаль меня! Сострадание — чувство, которому покоряются так легко все женщины, впустило свои когти в ее неопытное сердце. Во все время прогулки она была рассеянна, ни с кем не кокетничала,— а это великий признак!» (2: 543). Печорин торжествует.

Так сказано и в «Демоне»: «Увы! злой дух торжествовал» (1: 578). Несмотря на то, что Демон говорит о возможном перерождении в любви, о желании «примириться с небом», «веровать добру», в именовании лирическим повествователем он остается по-прежнему «злым духом».

Обратим внимание на то, что Тамара, будучи христианкой, знает внешний вид своего ангела, о чем она вспоминает при появлении Демона.

То не был ангел-небожитель,

Ее божественный хранитель;

Венец из радужных лучей

Не украшал его кудрей.

Тамара знает и внешний вид дьявола.

То не был ада дух ужасный,

Порочный мученик — о нет!

Демон является Тамаре, то «красотой блистая неземной», то в неясном, неопределенном облике.

Он был похож на вечер ясный:

Ни день, ни ночь, — ни мрак, ни свет!..

Когда период, данный Демону для возможной власти над человеком (человеческая жизнь), заканчивается, когда Тамара умирает и Ангел несет ее душу, Демон является в своем истинном виде.

Пред нею снова он стоял,

Но, Боже! — кто б его узнал?

Каким смотрел он злобным взглядом,

Как полон был смертельным ядом

Вражды, не знающей конца, —

И веяло могильным хладом

От неподвижного лица.

Именования и внешний вид Демона дополняются описаниями его эмоционального мира, в котором господствуют скука, презрение, зависть, ненависть, равнодушие, гордость.

И зло наскучило ему.

Презрительным окинул оком

Творенье Бога своего.

Но, кроме зависти холодной,

Природы блеск не возбудил

В груди изгнанника бесплодной

Ни новых чувств, ни новых сил;

И все, что пред собой он видел,

Он презирал иль ненавидел.

Цель Демона — совратить невинную душу, средство достижения цели — ложь.

Демон многое предлагает Тамаре, но постоянно возвращается к обещанию сделать Тамару подобной себе, существом вечным и ненавидящим все земное.

И вечность дам тебе за миг <...>

Без сожаленья, без участья

Смотреть на землю станешь ты,

Где нет ни истинного счастья,

Ни долговечной красоты <...>

Обещания Демона становятся все более земными, он начинает говорить языком лирического повествователя, видящего и выражающего в слове красоту земного мира.

Лучом румяного заката

Твой стан, как лентой, обовью,

Духаньем чистым аромата

Окрестный воздух напою...

«Дух сомненья» в соответствии со своей природой лжет (в Евангелии он так и называется: отец лжи). Он может утверждать одно и почти одновременно противоположное: он соблазняет Тамару обещанием вечной жизни, но сам тяготится вечностью.

И тайно вдруг возненавидел

Бессмертие и власть свою.

Демон не знает никакого счастья, никакой красоты: ни вечной, ни временной. В вечности он наказан одиночеством; временное, земное — как Божье творение — он ненавидит.

Лермонтовский Демон, оказавшись в любовной ситуации, на время изменяется.

Немой души его пустыню

Наполнил благодатный звук —

И вновь постигнул он святыню

Любви, добра и красоты!

Автор, показывая страшную суть Демона, не отказывает ему в возможности любить, временно приобщиться к святыне — любви, добру и красоте. Подобная «романтизация» персонажа — постоянный элемент лермонтовской любовной ситуации. Арбенин, герой драмы «Маскарад», тоже чувствует, что любит Нину, связывает с любовью надежду на возрождение.

И вдруг во мне забытый звук проснулся:

Я в душу мертвую свою

Взглянул... и увидал, что я ее люблю...

Печорин: «... я, глупец, подумал, что она ангел, посланный мне сострадательной судьбою... Я опять ошибся: любовь дикарки немногим лучше любви знатной барыни...».

Зло Демона заключается в его вечном стремлении испортить Божье творенье — человека, подвинуть его на путь греха.

Нравственное зло и его последствия изображаются и в других произведениях Лермонтова: циничен в отношениях с людьми Арбенин («Маскарад»), Печорин в речи-жалобе Мери называет себя «нравственным уродом» и подтверждает это, губя людей, встречающихся ему в жизни.


Тамара


«Искуситель» — еще одно именование Демона в поэме, т. е. демон, являющийся человеку во сне, в мечтах и соблазняющий жаждой вожделения, плотским грехом.

Когда Демон приходит к Тамаре, она его спрашивает:

О! кто ты? речь твоя опасна!

Тебя послал мне ад иль рай?

Чего ты хочешь?

Но молви, кто ты? отвечай...

Вспомним пушкинскую Татьяну, ее письмо к Онегину:

Кто ты, мой ангел ли хранитель,

Или коварный искуситель

Демон искушает Тамару грехом вожделения. Этот грех изображен в описаниях душевных состояний Тамары, жениха, Тамара оказывается во власти демона-греха, понимает и говорит отцу:

Меня терзает дух лукавый

Неотразимою мечтой;

Я гибну, сжалься надо мной!

Отдай в священную обитель

Дочь безрассудную свою;

Там защитит меня Спаситель,

Пред ним тоску мою пролью.

Но Демон приступает к Тамаре с новой силой, «беззаконные мечты» не отпускают «грешницу младую».


Тамара тоскует, томится, ей страшно...


Пылают грудь ее и плечи,

Нет сил дышать, туман в очах,

Объятья жадно ищут встречи,

Лобзанья тают на устах...

Нечто подобное испытывает и пушкинская Татьяна, которую «предупреждает» автор (субъект речи):

Погибнешь, милая <...>

Тебя преследуют мечты:

Везде воображаешь ты

Приюты счастливых свиданий;

Везде, везде перед тобой

Твой искуситель роковой.

Ты в сновиденьях мне являлся,

Незримый, ты мне был уж мил,

Твой чудный взгляд меня томил

В душе твой голос раздавался

Давно...

Но жизнелюбивый Пушкин видит молодую влюбленную девушку иначе, чем страдающий за грехи человечества Лермонтов. Пушкин мог советовать друзьям:

Покамест упивайтесь ею,

Сей легкой жизнию, друзья!

Лермонтов горестно вздыхал:

Любить... но кого же?.. на время — не стоит труда.

А вечно любить невозможно.

(«И скучно и грустно»)


Ангел


Автор видит зло Демона-искусителя, приводящего Тамару к гибели, но автор показывает и победу добра над злом, светлых сил над темными, вводя в поэму образ Ангела, который резко противоположен внешним видом и поведением Демону. Обликом он светел, внутренне спокоен.

Он (Демон. — И.К.) входит, смотрит — перед ним

Посланник рая, херувим,

Хранитель грешницы прекрасной,

Стоит с блистающим челом

И от врага с улыбкой ясной

Приосенил ее крылом;

И луч божественного света

Вдруг ослепил нечистый взор,

И вместо сладкого привета

Раздался тягостный укор.

Именно Ангел объясняет, почему Тамара удостоена рая: Тамара переживает свое падение по-христиански.

Поддавшись чувству сострадания, Тамара требует от Демона отречься от зла:

Клянися мне... от злых стяжаний

Отречься ныне дай обет.

Ужель ни клятв, ни обещаний

Ненарушимых больше нет?..

Тамара любит не Демона, но тот обманчивый образ, в котором он предстал перед нею. Ее любовь — не только плотская, но и любовь-сострадание, чем корыстно воспользовался Демон.

Греховное существует в человеке до тех нор, пока человек пребывает на земле (во власти Демона, демона вожделения), как только душа освобождается от земного, телесного, намучившись в жестоких сомнениях, для нее открывается рай.

С одеждой бренною земли

Оковы зла с нее ниспали.

Ценой жестокой искупила

Она сомнения свои...

Она страдала и любила

И рай открылся для любви!

Будучи на земле, Тамара страдает от того, что не может молиться, но после смерти душа Тамары —

К груди хранительной прижалась,

Молитвой ужас заглуша,

Тамары грешная душа.

Тамара греховно любит и осознает свой грех. Это вовсе не безоглядное принятие греха и его оправдание. Это временное человеческое бессилие противостоять греху — при сознании греха и внутренней обращенности к Богу.

Изображение пребывания человека в грехе плотского вожделения автор вписывает в рамки противостояния Бога и дьявола, надмировых сил.


Автор


Авторское видение хронотопически безгранично: все земное и небесное пространство видится им в наполненности предметами, явлениями.

Автор постоянно обращается от земного к небесному: Демон — в его отверженности, гордыне, одиночестве, злобе; Тамара — в ее обращенности к Богу; судьба Тамары, решаемая на небе; ее душа, уносимая Ангелом в рай.

Жених поспешил, «презрел» «обычай прадедов своих» — помолиться в часовне. Но и этот случай (гибель каравана) имеет свое положительное религиозное значение, что отмечает лирический повествователь.

Поэма заканчивается картиной-панорамой, в центре которой — Божий храм.

Но церковь на крутой вершине,

Где взяты кости их землей,

Хранима властию святой...

Автор наделяет лирического повествователя способностью то и дело отстраняться от персонажей, «комментировать» их мысли, высказывания, переживания.

Земной мир, созданный Богом, прекрасен. Это чувство постоянно выражается в речи лирического повествователя.

И, глубоко внизу чернея,

Как трещина, жилище змея,

Вился излучистый Дарьял,

И Терек, прыгая, как львица,

С косматой гривой на хребте,

Ревел...

И дик и чуден был вокруг

Весь Божий мир...

Не видит красоту мира и внутренне плененная Тамара. Автор же разворачивает перед читателем прекрасную картину местности, где находится монастырь. Всё окружающее для него — живое, всё — единое в своей жизни и взаимосвязи.

Для автора природа — живая; животные наделяются им разумом и чувством, вот почему возможно прямое обращение лирического повествователя к коню жениха:

Скакун лихой, ты господина

Из боя вынес как стрела,

Но злая пуля осетина

Его во мраке догнала!

Автор видит таинственные нити, связывающие жизни людей и Божью волю.

В речи лирического повествователя автор соотносит образы Демона, Тамары, Ангела, описывает их внешний вид, внутренние состояния, создает картину человеческих страстей, оценивая всё с точки зрения высшей святыни — любви, добра и красоты.

Лермонтовский Демон есть образное выражение темных бесовских сил, какими они понимаются в христианстве: Демон обладает способностью преодолевать пространство и время, принимать любое обличье, проникать в сознание человека. Вместе с тем лермонтовский Демон — объективация авторских представлений о нравственных пороках людей (гордости, зависти, злобе, лжи, равнодушии, скуке).

В то же время лермонтовский Демон — пример преодоления человеком демонизма — через компенсирующую функцию творчества. «Признавши над собою власть какого-то обольстительного демона, поэт покушался не раз изобразить его образ, как бы желая стихами от него отделаться» (Н. В. Гоголь).

Проблема лермонтовского Демона есть не только проблема объективации авторского демонического эмоционального комплекса, но и преодоление его человеком, который находится в ценностном поле христианской духовности.

Именно преодоление демонизма христианской духовностью является внутренней темой поэмы «Демон».

Вероятно, было бы разумно с этой точки зрения посмотреть на все творчество М. Ю. Лермонтова. Мы увидели бы в творчестве поэта не только повторяющиеся попытки изобразить демона и наделить демоническими чертами персонажей (Арбенин, Печорин), не только изображение разрушительного действия на душу и судьбу человека демонов-грехов, но и объективацию преодоления страстного расположения души. Для нас стало бы главным то, что поэт «в небесах видел Бога» и указывал на единственное действенное средство душевного очищения — молитву, после которой:

С души как бремя скатится,

Сомненье далеко —

И верится, и плачется,

И так легко, легко...


Литература

1. Лермонтов М.Ю. Сочинения. В 2 т. М., 1988—1990.

2. Пушкин А.С. Сочинения. В 3 т. М., 1986.

3. Гоголь Н.В. Выбранные места из переписки с друзьями. М., 1990.