Рассказы об информации

Вид материала

Рассказ

Содержание О понимании юридического текста – Российской Федерации Российской Федерации

Подобный материал:

• Произведения для 10 а класса выделены, 11.05kb.
• Василий Макарович Шукшин рассказы, 3282.5kb.
• Современные русские писатели евгений Попов Рассказы, 246.11kb.
• «Донские рассказы», 11.38kb.
• Рекомендательная библиография для внеклассного чтения, 151.61kb.
• Примерные экзаменационные билеты по Информатике и икт, 57.84kb.
• Билеты по информатике, 53.93kb.
• Образ учителя в художественной литературе, 53.58kb.
• А. П. Чехов Рассказы «Попрыгунья», «Ионыч», «Человек в футляре», «О любви», «Крыжовник»,, 13.99kb.
• Натуральные Билеты Билет, 47.52kb.

^ О ПОНИМАНИИ ЮРИДИЧЕСКОГО ТЕКСТА –

ИСТОЧНИКА ПРАВОВОЙ ИНФОРМАЦИИ


В конечном счете, основная цель информации – быть правильно понятой тем, для кого она предназначена. Поэтому одна из основных видов информационной опасности – неправильное понимание информации (причиной чего могут являться как источник информации, так и ее адресат).

Особенно это касается правовой информации, заключенной в нормативных правовых актах, так как ее содержание – государственная воля, непонимание которой приводит к ее неисполнению, а, следовательно, к возникновению проблем в осуществлении правового регулирования жизни общества. Наверное, нет другой сферы деятельности, где незнание (непонимание) информации веками приносило бы столько жизненных проблем гражданам и политических и экономических - государству. Если в других областях жизни общества непонимание какого-либо текста чаще всего не влечет принципиальных проблем, то одиозная фраза “Казнить нельзя помиловать” наглядно демонстрирует информационную опасность, заключенную в сфере изложения правового предписания.

В подтверждение этого предложим фразу из официального документа, присланного в Минюст России из Турции со следующей просьбой о содействии: «В наш суд был возбужден процесс против подсудимого NN, который обвиняется, что 14 ноября 2000 г. и ранее совершил преступление «заплаха смертью, условная заплаха», поэтому необходимо снять его защитные показания». Как следует это понимать, чтобы принять адекватные меры?

Общение государства со своими гражданами и с другими государствами происходит посредством официальных документов. Отсюда вытекает особенность юридического текста: необходимость его принципиальной понятности в качестве необходимого условия точного выполнения требований государства. Иначе в источнике, выражающем государственную волю, будет заложена информационная опасность.

Особенно это касается понятности актов, определяющих жизненно важные интересы человека. С целью предоставления возможности удовлетворения этого условия ч. 3 статьи 15 Конституции РФ декларирует, что “все законы, а также любые нормативные акты, затрагивающие права, свободы и обязанности человека и гражданина, должны быть официально опубликованы для всеобщего сведения, то есть обнародованы. Неопубликованные нормативные правовые акты не применяются, не влекут правовых последствий как не вступившие в силу”. Опубликование дает гражданам возможность узнать, осмыслить и правильно понять текст документа и соответственно реагировать на него. Правильное понимание нормативных текстов более узкой направленности (финансовых, международных и т. п. актов) специалистами является условием нормального функционирования государственных институтов.

Из сказанного следует, что нормативные акты требуют особого внимания с точки зрения их изложения, иначе заложенный в них смысл не смогут правильно воспринять не только обычные граждане, но и юристы. Это подтверждается следующим выразительным примером. В нем подчеркивается, что при невразумительной подаче информации даже специалист-посредник не может избежать ошибок. Что уж говорить о потребителях нормативных предписаний - гражданах и организациях.

Итак. В самых популярных в России правовых базах данных помещен актуальнейший на сегодняшний день акт – Федеральный закон N 115-ФЗ от 7 августа 2001 г. (последняя редакция от 28.07.2004 г.) под названием «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма». Его редакции в базах, в частности, подготовлены Правовым управлением аппарата Государственной Думы.

Прежде всего, можно заметить, что два совмещенных в заголовке предмета связаны между собой весьма относительно (преступные доходы, с одной стороны, которые могут быть направлены на что угодно, даже на благотворительность, - и финансирование терроризма, с другой, хотя он может финансироваться и из средств, полученных вполне законно).

Эта нечеткость в плане содержания отразилась в плане выражения текста закона. И в одной из баз данных название выглядит так: «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансирование терроризма». Противодействие терроризму исчезло, осталось его финансирование… И эта ошибка спровоцирована изложением самого закона.

Еще хуже обстоит ситуация с самим текстом закона. Рассмотрим статью 2. Ее трудно не только понять, но даже правильно прочесть. Звучит она в оригинале так.

«Статья 2. Сфера применения настоящего Федерального закона

Настоящий Федеральный закон регулирует отношения граждан Российской Федерации, иностранных граждан и постоянно проживающих в Российской Федерации лиц без гражданства, организаций, осуществляющих операции с денежными средствами или иным имуществом, а также государственных органов, осуществляющих контроль на территории Российской Федерации за проведением операций с денежными средствами или иным имуществом, в целях предупреждения, выявления и пресечения деяний, связанных с легализацией (отмыванием) доходов, полученных преступным путем, и финансированием терроризма».

Найти управляющее слово к словосочетанию «финансированием терроризма» не только сложно – здесь появляется опасная ложная связь. Получаются два варианта восприятия: имевшийся законодателем в виду: «деяний, … связанных с финансированием терроризма» и совершенно неприемлемый, но при этом гораздо более прозрачный вариант: «госорганов, осуществляющих контроль за … финансированием терроризма»(!). При возможности такого понимания адвокат может оправдать любой террористический акт…

В этом языковом лабиринте не разобрались и юристы информационных баз, в которых данное предложение стало еще более зловещим:

«Настоящий Федеральный закон регулирует отношения граждан Российской Федерации, иностранных граждан и постоянно проживающих в Российской Федерации лиц без гражданства, организаций, осуществляющих операции с денежными средствами или иным имуществом, а также государственных органов, осуществляющих контроль на территории Российской Федерации за проведением операций с денежными средствами или иным имуществом, в целях предупреждения, выявления и пресечения деяний, связанных с легализацией (отмыванием) доходов, полученных преступным путем, и финансирование терроризма».

Здесь уже однозначно – «Федеральный закон регулирует… финансирование терроризма».

И трудно обвинять в «преступной ошибке» юристов, наполняющих базы данных. Такое изложение правовой нормы законодателем – само по себе терроризм – против здравого смысла!

Информационная опасность неправильного понимания законодательного текста заключается в том, что он несет в себе властное предписание определенного поведения, формулирует общеобязательные требования. И неправильно сформулированные правовые нормы могут повлечь ошибочные действия адресатов правовой информации, заключенной в этих нормах, - субъектов права. Это подтверждает, что правовая информация, заключенная в юридических текстах, - особый вид информации, определяющий основы нормального функционирования общества, его экономической и политической жизни. Неправильное восприятие правовой информации влечет моральные и материальные потери. А правильность понимания источника правовой информации – юридического текста – напрямую зависит от его качества как в плане содержания, так и в плане выражения.

К сожалению, по объективным (лавинообразное нарастание количества необходимых нормативных документов, сжатые сроки их подготовки) и субъективным причинам (общее понижение правовой и языковой культуры) тексты, выходящие из-под пера современных законодателей, зачастую не отвечают требованиям к их качеству, что может повлечь непредсказуемые правовые последствия.

Для выполнения своих функций официальный язык государственной власти должен обладать такими качествами, как ясность и простота, точность выражения, логическая последовательность изложения. Можно сказать, что стиль языка закона – это особый стиль, который своеобразно использует законы языка. Качество официальных документов свидетельствует об уровне правовой культуры государства, отношении общества к законности.

Следует также подчеркнуть в плане обеспечения информационной безопасности, что юридическое понимание подразумевает не только понимание отдельных текстов, но и знание, что законодательство является системой и потому только представление о совокупности нормативных актов определенной тематики может дать точную информацию о предмете. Это также специфическая сторона законодательства. Так, например, если для написания диссертации достаточно отыскать некоторое количество источников на данную тему, то неполнота подбора правовой информации может повлечь принципиальную информационную ошибку (скажем, если отобрать 99 нормативных документов на определенную тему и не заметить сотого, который определяет, что все найденные ранее уже утратили силу, - не избежать неприятных последствий). Эта сторона информационной безопасности должна учитываться держателями правовых баз данных.

Неудачные формулировки правовых норм приводят к неясности их смысла, и, соответственно, – к ошибочности в восприятии их содержания. Так, требованию точности нормативного акта противоречит использование недостаточно определенных категорий и понятий, дающих простор для произвольного и субъективного толкования (неинформативные слова типа: "своевременно", "надлежаще", "надлежащим образом", "в должном порядке" и т.п.).

Нечетким является использование конструкций, не выражающих государственную волю в явном виде. В частности, вместо конструкции типа "субъект обязан...", "субъект должен..." используются такие как "субъект делает...", что дает субъекту оправдания в случае, когда он "не делает". - «Предприятия оказывают содействие гражданам в проведении ремонта жилых помещений".

В развитие замечания о неясно выраженной государственной воле, упомянем "бич юристов" - выражение "как правило" и подобные ему. Содержащая их фраза теряет характер нормы, жестко установленного правила поведения.

Требование простоты и ясности законодательного текста несовместимо с чрезмерным и необоснованным использованием иностранной лексики; устаревших, вышедших из употребления в связи с изменениями в законодательстве, терминов. Положительная тенденция в этом отношении – помещение определений терминов в самом тексте закона.

Нарушение норм управления в предложениях, неудачный порядок слов приводят к нечеткому восприятию текста.

Очень частая проблема – общее прилагательное для однородных существительных: «Недееспособные мужчины и женщины не имеют права» – кого касается норма: недееспособных женщин или всех женщин?

Нередки случаи нарушения норм русского языка - "За органами государственной власти автономной области обеспечивается право сношения с органами государственной власти и управления РФ". Глагол "обеспечивать" требует прямого дополнения без предлога. Должны быть использованы формулировки типа: "органам ... обеспечивается право", "предоставляется право" или просто «органы имеют право».

Непродуманность текста закона как целостного образования усложняет восприятие документа: «Лица, на день голосования отбывающие наказание в местах лишения свободы по приговору суда». Здесь излишняя детализация, отсутствие учета дополнительной информации, образующейся при сочетании слов, понижает юридическую значимость акта - у нас есть граждане, отбывающие наказание в местах лишения свободы не по приговору суда? Военнослужащие участвуют в голосовании наравне со всеми гражданами» - т. е. военнослужащий приравнивается к гражданину.

Пониманию препятствуют нарушения порядка слов при изложении правового предписания. "Кооперативы инвалидов, созданные при общественных организациях инвалидов, в которых работает 70 процентов этой категории лиц…» – эти проценты – в кооперативах или в общественных организациях?

Употребление синонимов при обозначении правовых понятий вызывает много разноаспектных вопросов. Синонимия зачастую влечет нарушение взаимнооднозначного соответствия между правовым понятием и термином, его выражающим, так как синонимы всегда различаются юридически значимыми оттенками смысла, объемами (в качестве примера можно взять термины "ущерб", "убыток", "вред", аналогичное положение и при использовании слов "неустойка", "штраф", "пеня").

"Товарищество с ограниченной ответственностью (акционерное общество закрытого типа)". В тексте акта эти два понятия используются как синонимы, как равнозначные, что вводит в заблуждение, так как правовое положение этих двух видов юридических лиц различно.

Использование близких по значению слов государственный, федеральный, республиканский, общереспубликанский должно быть строго регламентировано.

Для демонстрации недочетов в текстах законодательных актов, которые влекут их непонимание адресатами–гражданами приведем выдержки из главного нормативного акта – Конституции Российской Федерации. Этот текст - наиболее авторитетный материал для выявления общих подходов и тенденций в законотворчестве, а, значит, в использовании юридического языка, и потому может служить выразительной иллюстрацией проблем и трудностей, подстерегающих законодателей при подготовке юридических текстов.

Начнем с названия документа. Определение Конституции как Основного Закона подается удивительно ненавязчиво, после многократного употребления термина "Конституция" без всякого его разъяснения, в статье (р.2 - "Заключительные и переходные положения", п.3), где это уточнение уже не принципиально. В предыдущих Конституциях оно давалось в названии документа: Конституция (Основной Закон). Люди знают, что надо исполнять закон (устоявшаяся формулировка), а что делать с Конституцией, если вообще непонятно, закон ли это? Естественным было бы поместить необходимое определение в преамбуле: "...принимаем Конституцию (Основной Закон) Российской Федерации".

Логичность изложения - это одно из основных требований к стилю юридического языка. Безобидный, но выразительный пример непоследовательности юридической мысли: "Основные права и свободы неотчуждаемы и приналежат каждому от рождения." (ст. 17, п. 1). Естественней бы выглядел обратный порядок ситуаций ("...принадлежат каждому от рождения и неотчуждаемы").

Изложение нормы должно быть исключительно точным и не давать возможности понимания, отличного от того, которое имел в виду законодатель. Так, в ст. 76, п. 5 имеется фраза: "В случае противоречия между федеральным законом и иным актом, изданным в Российской Федерации, действует федеральный закон". Здесь, в принципе, ничто не мешает считать "иным актом" федеральный конституционный закон. И тогда возникает противоречие с п.3 той же статьи (и здравым смыслом): "Федеральные законы не могут противоречить федеральным конституционным законам".

В отличие от художественного текста пропуск, неповторение некоторых элементов текста приводит к неточности изложения правовой нормы. Ст.7, п. 2 - "В Российской Федерации охраняются труд и здоровье..., устанавливается ... размер оплаты труда, обеспечивается государственная поддержка семьи..., развивается система социальных служб, устанавливаются государственные пенсии, пособия и иные гарантии социальной защиты". Здесь можно понять текст так, что "иные гарантии" представлены исключительно в ряду пенсий и пособий, а остальные меры в состав гарантий социальной защиты не входят. Для правильной передачи смысла нормы необходимо добавить, например, одно слово: "…устанавливаются государственные пенсии, пособия и ОБЕСПЕЧИВАЮТСЯ иные гарантии социальной защиты".

Аналогичный упрек можно предъявить изложению ст. 56. В последнем пункте особо не упомянуто, что предложенная норма исполняется исключительно “в условиях чрезвычайного положения”, и при автономном прочтении смысл совершенно меняется. Конечно, в большинстве случаев пункт рассматривается в совокупности с окружающими, но где гарантия, что не может сложиться другая ситуация. Каждая правовая норма должна выглядеть максимально полно, иметь собственную ценность как самостоятельный юридический документ.

Изложение правовых норм должно происходить в соответствии с правилами русского языка. Этого нельзя сказать о следующих выражениях.

"Гражданство ... является ЕДИНЫМ И РАВНЫМ независимо от оснований приобретения" (ст.6, п.1) - такое выражение некачественно передает мысль о равноправности гражданства независимо от оснований приобретения. Единственному (хотя бы грамматически) объекту хочется сопоставить другой объект, единый с ним и равный ему.

"Каждый имеет право на объединение..." (ст.30,п.1) - здесь явно не хватает дополнения "с кем" или "во что", объединяться с самим собой затруднительно.

После долгой борьбы отцовство стало "единым и равным" с материнством, и это нашло отражение в ст.7,п.2, ст.72,п.1ж (где одновременно употребляются соответствующие термины), но ст.38, где упоминается только "материнство", опять дискриминирует отцов.

«Во взаимоотношениях с федеральными органами государственной власти все субъекты Российской Федерации между собой равноправны" (ст.5,п.4). Вопрос - субъекты равноправны с органами власти или между собой? По-видимому, имеется в виду, что ПО ОТНОШЕНИЮ к органам власти субъекты между собой равноправны.

Слова "долг" и "обязанность" в ст.59 ("Защита Отечества является долгом и обязанностью гражданина") в данном контексте - чистые синонимы, они слишком близки по смыслу, чтобы стоять рядом в предложении. Во всех словарях слово "долг" в этом плане определяется однозначно как обязанность. В данной языковой конструкции более удачным является выражение из предыдущих Конституций: "священный долг", имеющее особый оттенок "нравственная обязанность", что позволяет ему находиться в рамках одного предложения с термином "обязанность юридическая" ("предусмотренная законом мера должного поведения участника правоотношения"). По-видимому, законодатель просто убрал из устоявшейся формулы показавшийся ему лишним эпитет. Кстати, в старой Конституции имеется формулировка "почетная обязанность".

Аналогичным выглядит пример употребления в качестве однородных членов в одной языковой конструкции синонимичных терминов - иноязычного и русского: "суверенитет" (по определению - "независимость государственной власти") и независимость (ст.80 п.2 и др.).

Русский язык отличается особой тонкостью оттенков, и это необходимо учитывать при создании нормативных правовых актов.

В ст.83 определяется, что Президент РФ "назначает с согласия Государственной Думы Председателя Правительства РФ". И ст.103 развивает этот тезис: "К ведению Государственной Думы относятся: а) ДАЧА СОГЛАСИЯ Президенту РФ на назначение Председателя Правительства РФ." Создается впечатление, что Дума ОБЯЗАНА соглашаться с Президентом, это прямо входит в ее функции. Лучшим вариантом была бы формулировка типа "решение вопроса о даче согласия" (аналогичная сделанной в подпункте б) "решение вопроса о доверии Правительству РФ". Здесь, по-видимому, законодатель хотел избежать повтора языковой конструкции, но в результате получилась смысловая неточность. Повтор же не вызывает претензий, так как у юридического текста особые, отличные от художественного задачи - точность и определенность).

Остро стоит проблема употребления в законодательных текстах иностранных слов. Рассмотрим слово "гарант". В активном употреблении оно появилось недавно. В юридическом и энциклопедическом словарях такого слова нет, а в словаре иностранных слов оно определяется как "государство, учреждение или лицо, дающее в чем-либо гарантию". Отсюда следует, что слово "гарант" сочетается с именем действия или процесса, и "Президент является гарантом" не "Конституции", как сказано в ст.80, п.2, а ее соблюдения, защиты и т.п. (ср. текст Присяги Президента). Использование иностранных слов в текстах нормативно-правовых актов должно быть взвешенным и точным, а главное - употреблять их надо только в случае действительной необходимости, если иностранное слово не имеет аналогов в родном языке, точно выражает понятие и ясно для носителя русского языка.

Если последовательность не выдерживается в рамках одного акта, то для массива законодательных документов ситуация еще более сложная.

Ст.78, п.2 кончается фразой: "... если это не противоречит Конституции Российской Федерации и федеральным законам". Но такая формула может быть применима ко многим другим положениям Конституции, и чтобы выдержать последовательность изложения текста, необходимо повторять ее после каждого соответствующего пункта. Или же решить, что эта формула в принципе универсальна для всех правовых норм, отраженных в Конституции, выделить ее в явном виде в начале документа «за скобки» и тогда уж не использовать ее нигде больше.

Неудачная организация законодательного текста как единого целого отражается на его понимании и эстетических характеристиках.

К списку недочетов в языке и логике изложения нормативных актов, которые прямо сказываются на их понимании, можно отнести и следующую ситуацию - неразумное использование полной формы названия-термина "Российская Федерация" вместо возможных "Россия" и "РФ".

Имеются такие акты, где этот термин встречается на двадцати процентах площади текста! По этому поводу с удовольствием напомним замечательную статью Льва Успенского о букве «твердый знак» в известной книге "Слово о словах".

Названа глава "Самая дорогая буква в мире". Знаменитый лингвист рассказывает занимательную историю о судьбе буквы "Ъ", объясняя необходимость ее отмены в конце слов, в частности, экономическими причинами. Было доказано, что, казалось бы, совсем незаметный в тексте знак "съедает" тысячи книжных страниц - бумагу, краску, труд издателей.

Вспомним эти подсчеты: на странице текста в среднем помещалось примерно 3,4 % твердых знаков. Тогда на роман "Война и мир" объемом в 2000 страниц приходится более 70 страниц никчемных символов. Трехтысячный тираж романа дает "двести десять тысяч драгоценных книжных страниц, занятых бессмысленной чепухой. Из 210 000 страниц можно бы сделать 210 книг, по тысяче страниц каждая. Если на бумагу, на которой напечатан роман, понадобилось вырубить гектар хорошего леса, то целая роща в 20 метров длиной и 13 шириной пошла на те 210 томиков, в которых нельзя прочитать ровно ничего. Ни единого звука! Становится прямо страшно".

Теперь история повторяется с названием «Российская Федерация», и все эмоции известного писателя можно перенести на современную ситуацию.

Приведем аналогичные вышеописанным подсчеты. В термине "Российская Федерация" - один, два, три... - двадцать знаков. В строке печатного текста, как известно, 60, то есть термин занимает треть строки. Официальные документы и их сборники просто пестрят словами "Российская Федерация". Имеются такие страницы (например, навскидку, "Собрание законодательства Российской Федерации", N25, 1996 г., стр.6189), где сочетание "Российская Федерация" встречается 17 раз, занимая 5,5 строк сплошняком из 35 - шестую часть! А в документе 2984 этот термин встречается на одной пятой - двадцати процентах площади текста! Куда там бедному твердому знаку с его 3,4%! А если учесть, что в настоящее время потребность в юридических документах очень велика и такой вид литературы, как официальные документы и их сборники чрезвычайно популярен и потому издается большими тиражами - множьте бессмысленные строчки на гектары леса для бумаги и тонны краски для печати.

Мы немного отвлеклись на экономику. Но попробуйте сразу понять смысл приведенного ниже текста:

"Государственная Дума Федерального Собрания Российской Федерации постановляет:

Направить указанный законопроект Президенту ^ Российской Федерации, в Совет Федерации Федерального Собрания Российской Федерации, комитеты и комиссию Государственной Думы, Правительство Российской Федерации, законодательные органы субъектов Российской Федерации, Конституционный Суд Российской Федерации, Верховный Суд Российской Федерации, Высший Арбитражный Суд Российской Федерации.

Председатель Государственной Думы Федерального Собрания ^ Российской Федерации» - (подпись)

Отказ от разумных сокращений названий органов порождает текст, где содержательная часть - в двух словах, к которым невозможно пробиться сквозь частокол припева "Российская Федерация".

Конечно, иногда в торжественных ситуациях употребление звучного имени "Российская Федерация" оправдано, но в качестве части наименования, при перечислениях и в подобных случаях длинный пассаж "затрудняет понимание" и облегчает бюджет.

Примеров изложения нормативных актов, которое затрудняет его понимание, можно приводить множество.

Потребность общества в принятии решений нового типа, значительное увеличение потока принимаемых документов, причастность к их подготовке большого количества не всегда квалифицированных и опытных в сфере правовых отношений людей, постоянная спешка - все это заметно снижает качество законодательных актов, причем это касается как содержания документов, так и формы их изложения.

Отмеченных недостатков в изложении и содержании нормативных актов можно избежать, если законодатели будут активно сотрудничать с лингвистами, пользоваться словарями разных типов (словарями юридических терминов с определениями, с указанием их синонимов, омонимов, антонимов, качествен­ными энциклопедическими словарями), специальными методическими материа­лами.

Итак - закон, должен быть принципиально понятен всем; язык закона обязан отличаться простотой, наличием ясной юридической мысли и своеобразной красотой. Кроме того, язык, которым излагаются правовые нормы, должен удовлетворять самым высоким требованиям точности. Тогда нормативный акт не будет оставлять места для неоднозначности понимания.

Законодательный текст властно предписывает субъектам права определенное поведение, формулирует требования, общеобязательные предписания. Только при корректном изложении идеи законодателя возможно верное понимание правового предписания, а отсюда - его точное исполнение, что является основной задачей законотворческой деятельности.

Повышение требований к технике подготовки проектов нормативных актов является условием улучшения качества законов. Динамизм развития общественно-политических процессов предполагает постоянное появление новых реалий. Это должно найти воплощение в грамотных, корректных, точных текстах нормативных документов. Новые законы должны быть достойны (и по содержанию, и по форме) демократических перемен в нашем обществе и служить основой дальнейших прогрессивных преобразований в России.

Высокое качество нормативных правовых актов, которое в большой степени определяется языком их изложения, является необходимым условием правильного их понимания, а, следовательно, развития правового государства, охраны прав и свобод личности, обеспечения правопорядка, повышения эффективности правового регулирования.

И в заключение поставим формулу, взятую из выше упомянутого турецкого документа: «Подтверждается, что текст статьи соображает с оригиналом».