Geum.ru

Своими исследованиями

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   13
Пока говорил Альваро, Гертруда не проронила ни слова и я практически забыла о ее присутствии. Позже, когда я прослушивала пленку, было слышно, как она вздыхала от ужаса.
Альваро говорил, что даже если кто-то из рабочих был ранен коровой, то он боялся рассказывать об этом. Я спросила почему. Он размял пальцы и ответил:
"Увольнение. Сразу. Мгновенно", - сказал переводчик "Или перевод на другую, более тяжелую работу, чтобы заставить человека молчать".
Чтобы записать письменные показания мне нужен был испано-говорящий нотариус. Гертруда знала одного в Боулинг Грин. Анна Педроса работала нотариусом в фирме по продаже автомобилей. Она сразу согласилась помочь, как только узнала чем я занимаюсь. Ее брат работал у Каплана и она слышала эти истории.
Анна посоветовала мне поехать на окраину города и поговорить с ее братом Гектором. Я поехала. Мы сели на лужайке. Рядом каждые несколько минут кукарекал петух. У Гектора был сильный акцент, но это не мешало ему описать мне картину происходящего во всех подробностях.
"Там очень много коров и у человека, занимающегося убоем, просто не хватает времени. Но все равно их подвешивают и они брыкаются".
"Сколько?", спросила я.
"60 – 70 коров в день"
"Говорят, что коровы брыкаются, но это мускульная реакция", сказала я.
"Ну может быть это и правда. Но иногда они начинают мычать. Их подвешивают, а они все еще мычат. Они поднимают головы и смотрят вокруг. Иногда они падают вниз и пытаются снова встать на ноги. Когда корова падает и кричит…ох…"
"Мычит?"
"Да. Мычит. Правильно. Они живые. Все говорят, что это так". Очевидно, мне просто повезло или же я была хорошим детективом, но в итоге я попала в один бедный дом в Боулинг Грин. Я постучала, но мне никто не ответил. Я бродила по улице вокруг этого дома до наступления сумерек. Затем я увидела как мужчина, женщина и двое маленьких детей вышли из машины, держа в руках пакеты с едой. Я подошла к ним и представилась возле квартиры.
Альберт Кабрера, высокий, худой парень 20-ти лет, с темными курчавыми волосами и большими карими глазами, пригласил меня войти. Маленький кондиционер распространял теплый воздух по комнате. Таракан полз по стене. Я включила диктофон.
"Однажды утром на конвейере с телятами произошел затор", сказал Альберт "Чтобы заставить их двигаться быстрее, мы отправляли одновременно по 8-9 телят в помещение, где их оглушали. Когда они начинали двигаться, мы начинали стрелять из ружья для оглушения. Телята прыгали друг на друга. Мы не могли понять, кого мы оглушили, а кого нет. Их подвешивали, а они кричали и брыкались на конвейере. Совсем дети – возраст 2-3 недели. Я чувствовал себя ужасно, убивая их.
Но не только телят убивали в полном сознании. Сложнее всего было с коровами, а особенно с быками – у них очень твердые черепа. Мне приходилось ударять по 3-5, а то и по 10 раз, прежде, чем они упадут. Много раз случалось, что я пробивал дыру в их головах, а они все еще были живы.
Я помню, как однажды ударил одного быка с очень длинными рогами и что-то белое начало вытекать из его головы – мозги, подумал я . Его голова была вся в крови. Вдруг бык ринулся по направлению к входной двери. В него выстрелили из винтовки и затащили обратно".
"Знаете, на бойне есть плакат, на котором крестиком указано место в центре головы коровы, куда нужно стрелять", продолжал он
"И это то, что вы пытались делать?", спросила я.
"Да. Это именно то, что я делал. Но всегда поступали жалобы, что я не выполняю свою работу должным образом".
"А что по поводу людей из СХДА?", спросила я.
"Они смотрели, как животные пытаются встать после моих ударов. Да, они жаловались, но ничего не предпринимали. Никогда. Ветеринар доктор Тексан из СХДА стояла и смотрела, сколько животных я убиваю. Я ударял одно животное по 5-6 раз. Она ругала меня, но никогда не останавливала конвейер".
Вооруженная свидетельствами людей из СХДА и работников Каплана, я хотела получить информацию у главного проверяющего бойни. И я получила ее, но этот человек боялся увольнения и не разрешил мне включать диктофон. Вместо этого он назвал мне еще одно имя – Билли Корбет. Я встретилась с Корбетом у него дома. Это был высокий, симпатичный, темноволосый мужчина. Вместе женой и детьми он жил в нескольких милях от бойни Каплана. В течение 6 лет он работал там проверяющим. Но совсем недавно уволился.
"Бойна Каплана – это предприятие, на котором существует потогонная система", сказал Корбет "Бойня буквально разваливается. Закупается слишком много животных. Старых, измученных и даже молочных коров. Многие из них умирают еще в дороге или в загонах, незадолго перед убоем", сказал он.
"Что делают с коровами, которые не могут сами выйти из кузова машины после перевозки?", спросила я .
"Обычно их перевозят на какой-нибудь старой развалюхе. К ней прикреплена подъемная люлька, а от нее идет цепь, которую привязывают к ноге коровы. Когда люльку поднимают – цепь натягивается и поднимает животное вверх.
Когда привозят коров, которые не могут даже стоять, то их заставляют встать, засовывая им пальцы в ноздри и выкручивая в разные стороны. Но даже если корова поднимается на ноги, опасаешься, что в любой момент она может упасть."
"В плохие времена бывало только лишь по 30 животных", продолжал он. "Многие были простужены, с температурой под 106°F (Согласно федеральному закону, убой крупного рогатого скота не должен производиться, если температура животных более 105°F – их нормальная температура - 101°F).
Доктор Тексан измеряла температуру у животных, но никогда ничего не делала, чтобы помочь им. Коровы лежали на палящем солнце около 3 дней, прежде чем умереть или же доктор Тексан говорила нам, что их нужно пристрелить. Эти больные животные могли поесть или напиться воды, только в том случае, если находили силы, чтобы встать и подойти к кормушке.
Часто даже здоровые животные находились без еды и питья один или два дня. Их просто могли забыть покормить. Иногда животные переворачивали корыта для питья и проходило очень много времени прежде, чем их устанавливали снова. Животные лежали под палящим солнцем без капли воды. Очень многие из них были полностью изнемождены.
И еще – представители СХДА должны проверять животных и если есть подозрение, что какое-то животное больно, то это должно быть отмечено в специальном журнале. Я видел проверяющих, которые просто прогуливались по скотному двору и делали пометки даже не глядя на животных, а затем шли на перерыв пить кофе".
"Как же перегоняли животных, которые все еще держались на ногах", спросила я.
"Вы знаете, пытаться перегнать животных самостоятельно – тщетная попытка", ответил он "Иногда их приходилось подгонять и даже бить. Шоферы любили подастовать их. 5 или 6 электрических проводов вставляли в розетку и шоферы били ими животных. Коровы становились как дикие и их невозможно было усмирить. А шоферы просто стояли и смеялись (Федеральный закон запрещает использовать электрический ток, если мощность превышает 50 Вт.)"
"И что же никто ничего не говорил?"
"Дон Каплан, президент корпорации, подписал соглашение", сказал Корбет "в котором утверждалось, что если работник жаловался на что-то, то начальник мог назначить его на другую работу. Обычно на работу, где снимают с конвейера туши, обрабатывают и засыпают солью. Это ужасно тяжелая работа. Человека переводили туда и вскоре он сам увольнялся".
Я вернулась обратно в Вашингтон. Через несколько дней Тимоти Уолкер позвонил мне и сообщил плохие новости: он был уволен СХДА за то что разговаривал со мной.


ГЛАВА 4
"Мамочка, неужели я должна умереть?"


"Достаточно ли вы смелый человек, чтобы признать, что в естественном водоеме обнаружена палочка бактерии E. Coli 0157:Н7?
И что эта инфекция заражает мясо, которое мы едим? И что последствие этого заражения – болезнь печени, которая раньше была редкой и, которая всего декаду назад стала очень распространенной, особенно среди детей? И что их страдания связаны с двумя последними правительственными администрациями Рейгана и Буша".
Выступление Мэри Херсинк на слушании комиссии СХДА по вопросам зараженного мяса.
Как и большинство правительственных работников, Тимоти Уолкер должен был проработать в СХДА в течение одного года, прежде чем получить постоянную работу в федеральной службе. Он был нанят СХДА на 363 дня и ему оставалось всего 2 дня до получения постоянного места, когда он был уволен СХДА за то, что разговаривал со мной. Я позвонила, чтобы пообщаться с Уолкером, отправила факсом в СХДА Закон О Свободе Слова, и начала звонить и наносить визиты в другие организации в Вашингтоне.
У Мэри Херсинк, женщины, чей сын, Дэмион, чуть не умер, после того, как съел мясо, пораженное инфекцией, было симпатичное лицо, длинные светлые волосы и тихий голос. Возникало ощущение, что разговариваешь со старым другом. Когда я встретила ее на симпозиуме в Сенате, она была в сопровождении десятка родителей, чьи дети отравились зараженным мясом. Некоторые были с детьми, другие без – их дети не выжили и родители взяли их фотографии. На симпозиуме они рассказывали свои истории.
Первой выступила 10-летняя Брайани Кинер. Она рассказала, что заболела после того, как съела полусырой гамбургер в ресторане быстрой еды. Брайани говорила всего минуту, но это, казалось, истощило ее.
Мама Брайани, Сюзанна Кинер, продолжила рассказ дочери.
"Моя дочь Брайани пролежала в больнице 167 дней. Из них 55 дней она находилась на грани между жизнью и смертью.
Наша история начинается с испорченного гамбургера, который Брайани съела в начале января. Через несколько дней у Бри поднялась высокая температура 103.8°F и начались брюшные судороги. Лицо ее стало очень бледным. Ночью мы поехали к нашему педиатру, так как у Бри началось кровотечение из прямой кишки.
Позже, когда я брала у моей дочери мочу для анализа, то баночка была полна крови. Увидев это я выронила ее, Брайани спросила: "Что это, мамочка?". Я сказала, что таким образом выходит та малиновая конфетка, которую она съела час назад…Моя девятилетняя девочка с веселыми карими глазками и длинными каштановыми волосами только начала битву за свою жизнь, которая продлится еще пять с половиной месяцев.
Первые шесть часов в госпитале Брайани испытала страшную боль. Интенсивные желудочные спазмы повторялись каждые 10-12 минут. Ее кишечник увеличился втрое.
Она впала в глубокую кому, которая продолжалась 40 дней. Все внутренние органы опухли. Ее дыхание было учащено до 100 вдохов в минуту.
Когда доктор сказал, что ей осталось жить только час, мы пригласили священника и ее исповедали. Затем ее срочно отправили в операционную, чтобы удалить толстую кишку, хотя врачи все еще давали ей небольшой шанс выжить. Той ночью она выжила чудом.
После второй срочной операции нам сказали, что у Брайани нет шансов выжить. У нее остановилось сердце, но врачи восстановили его работу. Ее сердце сильно опухло и было похоже на губку. Из каждой поры сочилась кровь.
Из-за токсинов печень и поджелудочная железа Бри перестали работать. Несколько раз ее кожа темнела на несколько недель. У нее началась опухоль мозга, которую неврологи не могли лечить даже при помощи специальных лекарств. У нее были эпилептические припадки, в результате которых на глазах образовались кровавые сгустки.
Врачи говорили, что у Брайани сильно воспален мозг. У нее было 5 % выжить и находиться в коме и 95% , чтобы умереть". Брайани приехала в Вашингтон, чтобы свидетельствовать, заплатив слишком высокую цену. У нее было больное сердце, поврежден мозг, диабет, ее легкие были покрыты множественными рубцами, от печени осталась лишь 1/3, девочка дважды переболела пневмонией. Ее мама рассказала на симпозиуме, что мышцы тела Брайани атрофировались и нужна была интенсивная физическая и трудовая терапия.
К животу Брайани все еще была прикреплена "кнопка мики". Во время сна к этой кнопке прикрепляли катетер, через который производилось искусственное питание.
ГУС (Гемотический уремический синдром) привел к полной дисфункции желудка.
Ранее нормальный ребенок, сейчас Брайани не могла даже долго разговаривать. Она была так слаба, что могла посещать школьные занятия только один час в день.
Две дочери Долланов – Андреа (3 года) и Мэри (4 года) заболели сразу же через несколько дней после того, как съели гамбургеры в ресторане быстрой еды в Сиэтле. Детей отвезли в больницу.
Их мама, Дорати Долан, по профессии медсестра, рассказала их историю: "Мой муж и я провели следующие два дня то и дело отводя девочек в туалет, слушая стоны и вздохи по ночам и крики днем. У них продолжался кровавый понос, и Мэри все время повторяла: "мамочка, пожалуйста, сделай так, чтобы мне не было больно". Обе девочки, и она и Андреа все сильнее и сильнее заболевали этой страшной болезнью.
Утором 12 января у Мэри потекла кровь из носа, и моча тоже стала кровавой. Тогда, в туалете, она посмотрела на меня своими большими голубыми глазами и спросила: "Мамочка, неужели я должна умереть?"
Мои самые страшные опасения становились реальностью. Врачи сообщили, что у Мэри развивается ГУС и что ее состояние становится все хуже. На следующее утро у Андреи тоже началось кровотечение из носа и моча тоже стала кровавой.
Мэри кричала, что у нее сильно болит голова. Мы обнимали, жалели ее, но она кричала снова и снова: "Мама! Мама!". Я назвала ее имя, обняла крепче, но ее глаза не фокусировались на мне. Она продолжала звать меня, так как будто не знала, что я рядом.
Мой муж побежал за медсестрой и врачом. Пока мы ждали, казалось прошло несколько часов. Мэри становилось все хуже. Левая часть ее тела не двигалась. Крики о помощи становились все более тихими и неразборчивыми". Мэри поставили диагноз – паралич. "Врачи сказали, что прогнозы у Мэри очень плохие. Инфекция может распространиться и на другие органы: печень, панкреас, легкие, сердце, могут даже начать выпадать зубы. Она может умереть.
Каждые 4-6 часов мы ждали результатов ее анализов. Все это время мы крепко обнимали ее, но ее тело обмякло, в нем не было силы. Ее ступни распухли. Правая сторона лица тоже опухла, так как печень плохо работала. Мэри пыталась сесть, но у нее не было сил и она падала.
Мэри перевели в палату для выздоравливающих в тот день, когда выписали Андрею. Мы кормили Мэри, снова учили ее сидеть, поддерживая ей голову, учили ходить, пользоваться туалетом и ванной. Она прошла физическую, речевую и трудовую терапию. Врачи сказали, что ее можно забирать домой, и проводить терапию там.
Наконец пришел день, когда Мэри могла вернуться домой. Она была очень слаба. Могла сделать лишь два шага самостоятельно. Девочка очень похудела. Маленькая Мэри долго боролась за свою жизнь, но все же вышла из этой борьбы победительницей".
"Невозможно передать словами, что сделала эта страшная болезнь с нашей трехлетней дочерью", сказал Роберт Галлер, он выступал следующим. "Она буквально разрушила жизнь Луис Джой. В течение 18 дней, проведенных в больнице, ей сделали 16 переливаний крови, в легких была жидкость и ее откачивали. Пришлось одеть девочке респиратор. Ее правый глаз перестал видеть, у нее было кровоизлияние в мозг, паралич. Мы были совершенно беспомощны – наша дочь умерла прямо у нас на глазах".
Пока дети страдают от специфических симптомов ГУС, лишь немногие врачи знают, что нужно взять анализ на наличие этой бактерии в организме. Маленькую Луис Джой Галлер лечили от воспаления уха. Рони Рудольф из Сан-Диего, рассказала, что у ее шестилетней дочери Лоурен
были "золотисто-рыжие шелковистые волосы, сияющие карие глаза и лучистая улыбка. За неделю до Рождества папа Лоурен повел ее и ее брата в ресторан быстрой еды, чтобы отпраздновать то, что дети получили хорошие оценки в школе на этой неделе. Через несколько дней у Лоурен начался кровавый понос и сильные желудочные боли".
Во время перерыва Мэри Херсинк сказала мне: "Когда я и другие родители говорим "кровавый понос", мы не имеем в виду немного крови – это кровотечение каждые 10 минут. Кажется, что кто-то вылил в унитаз кварту свернувшейся крови".
Родители Лоурен Рудольф сразу поехали с девочкой в больницу. Не смотря на то, что она не могла ходить, доктор сказал, что у нее грипп и отправил домой. В конце Рождества ее наконец-то приняли в больницу.
"В рождественское утро ее состояние ухудшилось, боли становились все сильнее", говорила ее мать "Обезболивающие не помогали. Ее руки были все исколоты. Мы привезли в больницу ее рождественские подарки. Она улыбнулась, но не смогла их открыть. Дочка очень плохо себя чувствовала".
В тот вечер, прочитав Лоурен рождественские сказки, Рудольфы отправились домой.
"Я поднялась на верх, чтобы немного посидеть в комнате Лоурен", сказала миссис Рудольф "Там я увидела записку, которую моя дочь написала Санта-Клаусу: "Дорогой Санта, я чувствую себя плохо. Пожалуйста, сделай так, чтобы я поправилась. Люблю. Лоурен."".
На следующее утро Рудольфы вернулись в больницу. Их дочери стало еще хуже. "Она говорила своему папе: "Я скоро умру! Я скоро умру!". Я взяла ее руку и сказала, что она скоро выздоровеет. Через полтора часа у Лоурен случился сердечный приступ в возрасте шести лет!"
Через два дня второй сердечный приступ унес ее жизнь.


ГЛАВА 5
Падший человек

Региональные инспектора СХДА встретились, чтобы обсудить дело Уолкера. Они попросили его непосредственного начальника написать письмо, критикующее поведение Уолкера. Она отказалась, сказав, что это был хороший работник и, что его критика в адрес Каплана была обоснованной. До этого она оценила Уолкера как "человека, успешно выполняющего свою работу и имеющего неординарное отношение к работникам Каплана, а также к животным".
Теперь, после общения со мной, у Уолкера начались неприятности. Директор юго-восточного региона СХДА доктор Ллойд Д. Конья отправил Уолкеру длинное письмо на три листа: "Я получил документы, которые доказывают, что вы показали низкий уровень квалификации и не можете больше работать у нас. Я настаиваю на том, что ваше поведение является неприемлемым и ваше дальнейшее пребывание в качестве работника нашей организации не в интересах Федеральной Службы".
Далее Конья допустил тактическую ошибку, открыто обвинив Уолкера в следующем: "Ваше недавнее решение сделать вашу критику достоянием общественности ухудшило наши отношения с Каплан Интернешнел". Далее он говорит, что "хрупкие отношения" между СХДА и бойней Каплана "почти полностью разрушены вашем решением критиковать Каплан Интернешнел публично, вместо того, чтобы обратиться к нам в частном порядке"
Когда Уолкера увольняли, он попытался возбудить дело против доктора Конья, который нарушил федеральный закон защиты свидетелей. Уолкер подтвердил это должностное преступление письменно.
В заключении своего письма Конья добавил: "К сказанному выше добавлю, что черты вашего характера не совместимы с занимаемой вами должностью. Мое решение таково – ваша работа здесь, даже на испытательном сроке, помешает эффективной работе правительственных служб".


ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ПРИЗНАНИЕ МЯСНИКА


ГЛАВА 6
Человек со шрамом

Что касается меня, я работала, как сумасшедшая, прослушивая магнитофонные записи и конспектируя их на бумагу. Конечно, все это имело силу, но я была уверена, что представители мясоперерабатывающей промышленности попытаются оправдать Каплана. Я поняла, что бойня Каплана является типичным представителем боен по всей стране. Итак, я расширила границы моих исследований и начала поиски в мясоперерабатывающей промышленности США.
Я получила статистические данные из различных правительственных источников. Цифры потрясли меня! В США ежегодно убивают 93 миллиона свиней, 37 миллионов коров, 2 миллиона телят, 6 миллионов лошадей, коз и овец. 8 биллионов кур и индюшек. В целом, в США ежегодно производится 43 биллиона фунтов свинины и говядины, 43 биллиона фунтов куриного мяса и 76 биллионов яиц.
Слабое внедрение антимонопольных законов во время правления администраций Рейгана и Буша, как я узнала, содействовало дерегуляции процесса убоя.
Согласно СХДА, с 1984 по 1994. Несколько больших скоростных операционных убойных систем были грубо разбиты на 2 000 маленьких –1/3 всех убойных установок США. Также было снижено количество рабочих мест – меньше работников убивали больше животных. Согласно данным Международного Союза пищевой Промышленности и Коммерческих Рабочих, который представляет интересы работников бойни, один рабочий выполняет 100% рабочую норму.
У меня на столе лежала целая куча жалоб, скопившаяся за время работы над делом о бойнях. Парень из Северной Каролины задушил ради развлечения сотню щенков; один житель Нью-Йорка собрал 200 бездомны животных, а потом заморил их голодом. Среди всех этих писем я обнаружила журнал в защиту животных "Animal Voice". Там была статья о больших скоростных установках по разделке мяса, как раз то, чем я сейчас занималась. Единственной разницей между этой бойней и бойней Каплана было то, что здесь убивали свиней, а не коров. Их живьем бросали в кипящий котел.
Согласно этой статье официальный представитель "Джон Моррелл и К°", Сиоукс-Сити, Айова, утверждал, что там свиней оглушают неправильно и они находятся в полном сознании, когда их бросают в кипящую воду. "Покупатели видят только красивую упаковку", сказал человек, проработавший в упаковочной промышленности 24 года "Но мы, люди, работающие здесь можем рассказать правду, которую большинство не знает – правду об аде для животных на бойне Моррелла". К статье была приложена фотография мясника, перерезающего горло свинье.
Я связалась с редакцией этого журнала, чтобы получить дополнительную информацию, взяла кое-что из одежды, копию книги "Джунгли" и отправилась в аэропорт. Майкл Хантсингер, тот самый официальный представитель, на которого ссылались в журнале, был дородным человеком. Он сказал, что когда на бойне "Джон Моррелл и К°" была возможность убивать 75 тысяч свиней в неделю, то на специальном конвейере каждые 4 секунды свиньям ломали шеи. Скорость конвейера – лишь часть проблемы. Свиней лучше оглушать электрическим током – электроды прикрепляют к голове свиньи и пропускают ток через тело.