Geum.ru

Бернард Вербер

Вид материалаДокументы

Содержание


Надо возвращаться
Подобный материал:
1   ...   16   17   18   19   20   21   22   23   ...   54

49. ДОЖДЬ



Воздух наэлектризован. Молния порождает лавину отрицательных ионов. Потом грозный рокот, и новая вспышка раскалывает небо на тысячу кусков, осыпая листву устрашающим бело фиолетовым отсветом.

Птицы летают низко, ниже насекомых.

Новый раскат грома. Туча в форме наковальни взрывается. Панцирь летящего скарабея сверкает. 103683 й боится соскользнуть с этой блестящей поверхности. Он чувствует себя таким же беспомощным, как и тогда, когда оказался лицом к лицу с Пальцами — стражами края мира.

^ Надо возвращаться, — дает ему понять скарабей.

Дождь становится частым. Каждая капля может оказаться смертельной. Вместо пунктирных линий капель падают гигантские хрустальные поленья. Любое их соприкосновение с крыльями большого насекомого может стать для него смертельным.

Жук— носорог запаниковал. В гуще этой ковровой бомбардировки он летит зигзагом, проскакивая между каплями. 103683 й больше ничего не контролирует. Всеми своими когтями и присосками он впился в панцирь. События разворачиваются стремительно. Ему так хочется зажмурить свои сферические глаза, замечающие одновременно все опасности: впереди, позади, внизу, вверху! Но у муравьев нет век. Как же ему не терпится вернуться на землю, на уровень тли!

Маленькая отлетевшая капелька с силой прибивает его усики к спине. Вода заливает все чувствительные отростки и мешает отслеживать дальнейший ход событий.

Как будто бы выключили звук. Ему остается только картинка, а от этого становится еще страшнее.

Огромный скарабей изнемогает.

Зигзаги между каплями дротиками даются все труднее. С каждым взмахом края его крыльев подмокают, понемногу утяжеляя летящий экипаж.

Они едва успевают уклониться от тяжелого водяного шара. Носорог отклоняется на 45« и делает вираж, уворачиваясь от еще более крупной капли. Еле еле успел. Но все же вода задевает его лапку и забрызгивает ему усики.

Новая вспышка света. Взрыв.

На долю секунды летучее животное теряет ориентиры. Как если бы оно чихнуло. Когда жук снова обретает способность контролировать полет, оказалось, что слишком поздно. Они стремглав летят прямо в водопад из кристаллической воды, сверкающей под вспышками молнии.

Скарабей сбрасывает скорость, поставив оба крыла вертикально. Но скорость слишком велика. Затормозить на такой скорости невозможно. Они совершают прыжок, потом несколько кувырков.

103683— й с такой силой цепляется за панцирь своего летающего боевого коня, что его коготки вонзаются в хитин. Он с трудом поднимает мокрые усики, но они тут же прилипают к глазам.

Экипаж попадает в столб водяных капель, который выталкивает их на линию дождя. В самый поток. Теперь они весят в десять раз больше обычного. И, как спелая груша, падают на купол Города.

Носорог разбивается: рог оторван, голова раскололась на мелкие кусочки. Надкрылья взмывают в небо,

Как будто собираются продолжить полет. Легкий 103683 й муравей выходит из катастрофы невредимым. Но дождь не дает ему передышки. 103683 й кое как протирает усики и несется к входу в Город.

А вот и отверстие для воздуха. Рабочие заложили его, чтобы защитить Город от потопа, но 103683 му удается пролезть сквозь эту преграду. Внутри Города стражи заорали на него. Он что, не соображает, что подвергает Город опасности? И в самом деле, за ним просочился тонкий ручеек. Он не обращает на это внимания и несется галопом, а каменщики, обеспечивая безопасность, торопливо закрывают шлюз.

Усталый, но не сильно вымокший, 103683 й на конец останавливается, и какой то сочувствующий рабочий предлагает ему трофоллаксис. 103683 й с радостью соглашается.

Насекомые встают друг против друга и их рты соединяются, потом рабочий срыгивает пищу, накопленную в социальном зобе. До чего же приятно это тепло — дар горячего тела.

После этого 103683 й бросается в тоннель и несется по галереям.

50. ЛАБИРИНТ



Темные коридоры и влажная грязь. Витают неприятные запахи. На полу среди гнилых объедков пестреет мусор. Земля липнет к ногам, влажные стены бликуют.

В закоулках попадались разные опустившиеся особи. В этих тошнотворных закутках скапливались клошары, попрошайки, музыканты халтурщики, настоящие хулиганы из трущоб.

Один из них, затянутый в красную куртку, приблизился, его беззубый рот застыл в наглой ухмылке:

— Так наша милая дамочка совсем одна разгуливает по метро? Разве она не знает, что это опасно? А телохранитель ей не нужен?

Он скалился, пританцовывая вокруг нее.

При случае Летиция Уэллс могла поставить на место хамов. Она жестко посмотрела на него своими сиреневыми глазами, потемневшими почти до кроваво красного, отдавая команду: «Отвали!» Мужчина ретировался, бормоча:

— Надо же, хе, стервоза! Если на тебя нападут, так и знай, ты сама будешь виновата!

На этот раз прием сработал, но гарантии, что он сгодится на все случаи, не было. Метро было единственным способом быстрого передвижения, но оно превратилось в логово современных хищников.

Она вышла на платформу и едва дождалась поезда. Сначала два, потом еще три поезда прошли в другую сторону, вокруг нее росла толпа, и все спрашивали друг друга: может, это забастовщики устроили всем сюрприз или, может, какому нибудь идиоту пришла в голову неудачная мысль покончить с собой на какой нибудь станции.

Наконец возникли два круга света. Пронзительный скрежет тормозов буравил ей уши. И, наконец, длинная труба из раскрашенной ржавой жести выползла на платформу, демонстрируя надписи: «Смерть придуркам», «Кто это читает, тот идиот», «Вавилон, твой конец близок», «Fuck bastard crazy boys territory» 10, не говоря уже об объявлениях и непристойных рисунках, наскоро нанесенных фломастером или перочинным ножом.

Когда двери открылись, она впала в отчаяние, увидев, что вагон уже набит до отказа. Люди едва ли не вдавлены в двери. Казалось, у них просто не хватало сил, а то бы они позвали на помощь.

Она не понимала, что толкало всех этих людей каждый день по доброй воле (и за свои деньги) спускаться вниз и набиваться более чем по пятьсот человек в горячую жестяную коробку размером в несколько кубических метров. Ни одно животное не будет столь безумно, чтобы по собственному желанию оказаться в таком положении!

На Летицию пахнуло кислым дыханием старика в лохмотьях, запахом рвоты больного ребенка на руках тетки, смердящей дешевыми духами, зловонным потом какого то каменщика. Да еще некий франтоватый господин все время пытался ущипнуть ее за задницу, контролер требовал предъявить билет, безработный клянчил мелочь или талон на питание, и во всем этом шуме заливался гитарист.

Сорок пять детишек из подготовительного класса тут же воспользовались общим невниманием. Шариковой ручкой они стали раздирать дерматин на сиденьях, в то время как команда военных горланила «La quille!». Стекла запотели от дыхания.

Раздраженная Летиция Уэллс сделала медленный вдох, стиснула зубы и приготовилась терпеть. В конце концов, ей не на что жаловаться, ей от работы до дома всего то полчаса пути. А ведь некоторые проводили под землей по три часа в день в часы пик!

Ни один писатель фантаст не мог предсказать такое. В этой цивилизации люди идут на то, чтобы их тысячами сжимали в жестяных коробках!

Машина двинулась и заскользила по рельсам, высекая искры.

Летиция Уэллс закрыла глаза, пытаясь успокоиться и забыть, где она находится. Отец обучил ее обретать спокойствие, контролируя дыхание. После того как научишься регулировать дыхание, можно пробовать замедлять биение сердца.

Навязчивые мысли мешали ей сконцентрироваться. Она снова подумала о матери… нет, только не думать… нет.

Она открыла глаза, восстановила нормальный ритм сердца и дыхания.

Народу поубавилось. Нашлось даже свободное место. Она поспешила сесть и вскоре задремала. Все равно выходить ей на конечной. И чем меньше она будет помнить, что находится в метро, тем лучше будет себя чувствовать.