Geum.ru

Философия Политики

Вид материалаДокументы

Содержание


Философия структурализма
Политология изучает дискурсы, философия политики – языки
Парадигма и синтагма в конкретной истории
Марксизм как дискурс и марксизм как язык
Подобный материал:
1   ...   24   25   26   27   28   29   30   31   ...   38
^

Философия структурализма


Идеи Соссюра оказали огромное влияние не только на лингвистику, но и на философию, где методология Соссюра была воспринята самыми различными мыслителями. Так возник структурализм* – самостоятельное направление в современной философской мысли.

Видными представителями структурализма были лингвист Р.Якобсон, антрополог К.Леви-Строс, литературовед Р.Барт, психолог Ж.Пиаже, философ Мишель Фуко, психоаналитик Жак Лакан и др.

Структуралисты – каждый в своей области – применяли базовые методы, предложенные Соссюром к объекту исследования, изучая структуры и парадигмы в их внутренней системе и в отношении к производимым "дискурсам". В области психологии это означало выявление скрытой системы "подсознательного", которая устанавливает парадигмы сознания. В социальной сфере некоторые представители этого направления по-структуралистски расшифровывали марксизм, вскрывший парадигму Капитала как структуру, предопределяющую общественное устройство современных развитых государств и их культур и т.д.

Во всех случаях отличительной чертой подхода структуралистов было различение основной пары – "языка" ("структуры") и "высказывания" ("дискурса"). Для философии политики это деление также является принципиальным.
^

Политология изучает дискурсы, философия политики – языки


Политика в структуралистском понимании есть дискурс, высказывание, синтагма. Она представляет собой совокупность действий, событий, идей, доктрин, теорий, идеологий, программ и т.д., объединенных общим качеством – они масштабны, коллективны, проективны. Политика есть объект исследования, помещенный во временную последовательность, диахронический процесс. Если ограничиться этим пониманием и рассматривать этот предмет в подобном ракурсе, мы получим такие дисциплины как "политические исследования" ("political studies"), "политическая история", "политология" и т.д. Все эти подходы исследуют в политике субъектные и исторические аспекты, все они в той или иной степени несут на себе следы позитивистского метода – разбор и анализ фактов, описание и категоризацию явлений и т.д. Иными словами, большинство наук, исследующих Политическое, имеют дело с политикой как с дискурсом, как с совокупностью "высказанного" и зафиксированного историей. То, что "не было высказано", но "могло быть высказано", остается вне рассмотрения. В области большинства политических наук, таким образом, преобладает принцип синтагмы. Само Политическое понимается как синтагма.

Философия политики является дисциплиной, основанной на совершенно ином методе. Здесь преобладает, напротив, синхронический парадигмальный подход. Философия политики вскрывает и описывает те структуры Политического, которые не присутствуют собственно ни в политической истории, ни в речах политических деятелей, ни в программных документах партий, ни в идеологических трактатах. Эти структуры ускользают от строгой научной классификации, так как принадлежат уровням, предшествующим прямой и ясной рационализации. Философия – в широком понимании этого слова – в данном случае и выступает как метод постижения структуры, и ничто иное кроме философии (со всей неопределенностью ее терминологического инвентаря, множеством школ и направлений) в таком качестве выступать не может.
^

Парадигма и синтагма в конкретной истории


Ранее мы специально останавливались на соотношении идеологического течения консервативной революции и политического явления национал-социализма, поясняя, почему последнему феномену в книге уделено так мало внимания. Этот пример показателен в оптике диалектики парадигмы и синтагмы: консервативная революция есть парадигма, язык, важная, содержательная и насыщенная колоссальным идейным потенциалом матрица, способная лечь в основу множества политических движений и партий. Национал-социализм есть синтагма, "высказывание", законченное и неизменное явление, которое можно исследовать с самых различных сторон, но исторической сути которого нельзя изменить ни на гран. Поэтому для изучающего философию политики важнее и приоритетнее явление консервативной революции, занимавшей в исторической конкретике довольно второстепенное место, а для историков политики и политологов, напротив, больший интерес представит исторический феномен национал-социализма. Однако если внимательно изучить идеологический комплекс консервативной революции, мы сможем не только легко расшифровать исторический дискурс нацизма Гитлера, но и интерпретировать множество других политических явлений, не имевших к нацизму никакого – ни прямого, ни косвенного – отношения, и более того, выстроить модель разнообразных политических явлений, которых никогда не существовало, но которые либо могли бы возникнуть (при определенных обстоятельствах), либо возникнут в будущем. Те дисциплины, которые оперируют лишь с синтагмами, досконально изучив и разобрав одно явление, считают тему закрытой и переходят к новому объекту, не обращая внимания ни на сложные параллели, ни на возможность "выживания" ростков того, что исторически – по видимости – прекратило свое существование.
^

Марксизм как дискурс и марксизм как язык


То же самое можно сказать и о марксизме. Марксизм как историческое явление, как идеология социалистического лагеря и, соответственно, коммунистические партии и движения могут быть рассмотрены с двух позиций. Взятый как синтагма марксизм содержит множество исторически опровергнутых, неточных или устаревших положений, эпоха его функционирования в качестве интерпретационной системы мироздания, очевидно, завершена, его дискурс воспринимается как нечто "архаическое". Вместе с тем, в своей парадигме, в своих "мифологических" и "эсхатологических" интенциях (намерениях), в своей "структуре" он, напротив, отражает устойчивый сценарий определенного миросозерцания (борьбы двух начал, победы добра над злом, героизма, построения "волшебного мира" и т.д.), которое глубоко укоренено в человеческой психологии, культуре, в бессознательном, но выражено при этом на языке экономико-политических обобщений. Такой парадигмальный марксизм отнюдь не канул в Лету вместе с Советским Союзом и не исчерпал своего мобилизационного потенциала. И снова, если историк политики или политолог при изучении марксизма обратит внимание на материалы съездов, партийных дискуссий и полемик, на смену и противостояние лидеров и столкновение платформ, на идейную борьбу внутри коммунистического движения и на критику капитализма, то для изучающего философию политики более важными, быть может, окажутся отдельные заметки молодого Маркса на полях, его наброски и дневники, его нонконформистские стихи, а также некоторые маргинальные левые течения и группы (в частности, французские "новые левые"), где – на огромном расстоянии от столбовой дороги марксистской ортодоксии – обсуждались и разбирались принципиальные онтологические вопросы парадигмы марксизма.

В такой перспективе особый интерес вызывают попытки французского философа Жиля Делеза рассмотреть марксизм как инструмент изучения социальной реальности, где базой является понятие Капитала, соответствующее "бессознательному" в психоанализе*.

Социально-политическая история предстает в таком случае как развернутый дискурс Капитала, а сам Капитал выступает как "структура" или "язык". Именно такую интерпретацию марксизма предлагает Делез и его соавтор психоаналитик Феликс Гваттари.

Важно при этом, что широчайшее влияние марксизма в XX веке ничего не добавляет и не умаляет в отношении его парадигмальной ценности. Если рассматривать марксизм не как политическую идеологию, а как остроумный функциональный метод анализа, он может стать важным элементом в арсенале философии политики.