Geum.ru

П. Н. Краснов Нижеприведенный исторический очерк

Вид материалаИсторический очерк
Подобный материал:
1   ...   9   10   11   12   13   14   15   16   ...   35

Что без верного молоденького садовничка,

Что без верного служителя Государева.

Без Ивана Матвеевича Краснощекова.

Как взяли, добра молодца, в полон шведы.

Повели добра молодца к князю Ивальгутову,

Как Ивальгутов князь добра молодца стал спрашивать:

"Ты в каком чине, молодец, служишь Царю Белому?

Аль ты сотником служишь, аль полковником?"

"Я не сотником служил, не полковником,

Я служил молодцом, рядовым казаком!" "Вот ты врешь, добрый молодец, облыгаешься:

На тебе-то платье — не казацкое,

На тебе-то была сбруя бригадирская!"


Обычная донская песня, которою все полковые песенники казачьи начинают петь, чтобы дать разойтись голосу:


"Ой вы, братцы, мои братцы, атаманы молодцы!

Не покиньте меня, молодца, при бедности,

При бедности, да при печали моей при большой!

Еще в некоторое время пригожуся я вам:

Заменю я вашу смерть животом моим,

Животом моим, грудью белою!"...


сложена тоже про бригадира Краснощекова. С этими словами ясный сокол, Краснощеков, обращается к окружавшим его воронам — шведам.

В 1743 году Россия заключила мир со Швецией. По этому миру к России отошла большая часть Финляндии с городами Фридрихсгамом, Вильманстрандом и Нейшлотом, завоеванная русскими солдатами Ласси и казаками Краснощекова и закрепленная кровью и смертными муками донского героя.

За участие в этой войне в 1744 году войску Донскому было пожаловано белое знамя с надписью: "За подвиги в шведскую войну в 1741—43 годах".

Славную доблесть Краснощекова, его мужество и распорядительность в боях наследовали и сыновья его. Один из них, Федор Иванович, особенно отличался во время войны нашей с немцами, длившейся семь лет, с 1756 по 1763 год, и потому названной Семилетней войною. В эту войну донским казакам пришлось сразиться с войсками великого немецкого полководца Фридриха, войсками, отлично обученными, и не раз разбивать их.


34. Семилетняя война 1756—1763 гг.


В царствование императрицы Елизаветы Петровны, дочери Петра Великого, Россия объявила войну лежащей от нее к западу Пруссии. Королем Прусским в это время был Фридрих, знаменитый полководец. Его войска были великолепно обучены. Пехота его отличалась стрельбою и необыкновенною стойкостью в обороне; конница же его прославилась во всех боях лихими атаками. Все сражения выигрывала она. После тяжелых атак развернутыми линиями полков оставались ряды изрубленных людей. Никто до сих пор не мог противостоять атакам немецких кирасир и драгун, никто не был так искусен в разведке, как прусские гусары. Фридрих уже много нанес поражений австрийцам и французам, и вот, ему пришлось столкнуться с русскими.

Как и во всех войнах, веденных Россией где бы то ни было и с кем бы то ни было, и в этой войне деятельное участие принимали донские казаки. Они приходили в армию с Дона, боролись с врагом до полного истощения своих и конских сил, теряли убитых и раненых и, когда они приходили в полную слабость от долгого похода, их сменяли с Дона новые полки. Старые опытные казаки оставались с прибывшею с Дона молодежью и учили ее, как быть в дозорах, или как тогда называли — пикетах, как лавою заманивать неприятеля на своих драгун или пехоту, в какое место и как колоть одетых в металлические латы кирасир короля Фридриха. Война длилась семь лет. За эти семь лет в немецкой земле перебывало 16000 казаков и калмыков под командою генерал-майора Данилы Ефремова. Они разделены были на полки Краснощекова, Пушкарева, Луковкина, Попова, Себрякова, Дячкина, Туроверова, Перфилова, Ребрикова и Машлыкина.

Первый раз казаков увидали на немецкой земле. Немецкий священник, пастор Теге, так описывает их вступление в Пруссию: "Несколько тысяч казаков и калмыков, с длинными бородами и суровым взглядом, невиданным вооружением — луками, стрелами и пиками — проходили по улице. Вид их был страшен и вместе с тем величествен. Они тихо и в порядке прошли город и разместились по деревням, где им были отведены квартиры"...

Невозможно перечислить все те стычки, мелкие бои, в которых участвовали казаки. Они были разведчиками русской армии, они же хранили ее покой на походе и на отдыхе.

19 июля 1757 года казакам пришлось отличиться в сражении у деревни Грос-Эгерсдорф. В 1 час ночи немецкие полки н&чали стягиваться к одному месту и строить боевой порядок. Длинные линии построенных в три шеренги немецких гренадер скоро показались в рассвете летнего дня. Гремели барабаны, тихо колыхались знамена и тяжелым, все сокрушающим шагом наступали полки на наш бивак, только что по тревоге разбуженный. В те времена, после короткого "батального" огня переходили к атаке в штыки. Патроны жалели. Они были тяжелы, и солдаты не могли их иметь много. Штыковые свалки были ужасны. Громадные люди — в пехоту брали крупных высоких людей — со стиснутыми зубами, с огнем горящими глазами бросались в штыки друг на друга. Одна шеренга стремилась сломить другую, образовать прорыв, чтобы бить сзади и с боков.

Конница Фридриха, сидевшая на крупных тяжелых лошадях, строила длинные линии, без интервалов, и галопом, а в последнюю минуту в карьер бросалась на пехоту и конницу. Казаки не могли сломить их атак. Казачьи лошади были мельче, слабее, и при столкновении они были бы опрокинуты. Но казаки били конницу Фридриха. Били лавой!

Первая атака немецкой пехоты была отбита. Немцы бросились на середину нашей позиции, но и тут не могли прорвать тесно сомкнувшихся рядов гренадер императрицы Елизаветы. Пруссаки уже готовили свои тяжелые конные полки, чтобы поддержать пехоту. Драгуны немецкого принца Брауншвейгского строили боевой порядок.

В это время из-за края боровшихся русских полков показались донские казаки. Это был полк Серебрякова. Не спеша, казаки объехали болото колонной, потом быстро рассеялись тонкой лавою и с пронзительным гиком понеслись на прусских драгун.

Когда драгуны уже готовились ринуться им навстречу, казаки внезапно остановились, ловкие лошади донцов живо повернулись и казаки пошли назад. Драгуны понеслись за казаками.

— Заманивай! — раздалась по казачьим рядам команда. Казачья лава вдруг стала редкой и совсем исчезла... Казаки, совершенно незаметно для немцев, собрались на фланги. Перед пруссаками стояли, держа ружья наизготовку, 15 совершенно готовых к бою батальонов, а за ними 40 заряженных картечью пушек. Пруссаки не могли сдержать расскакавшихся в тесной толпе лошадей. Да и было поздно. Наша пехота раздалась, пушки окутались белым дымом, завизжала картечь, и, внося смятение и беспорядок в ряды пруссаков, начали падать лошади и люди. Знаменитые драгуны Фридриха повернули лошадей и в беспорядке начали уходить. Тут насели на них казаки Серебрякова, и поработала казачья пика! Казаки собрали потом чепраки с драгунских лошадей, сняли с них нашитые черные прусские орлы и сделали из них покров на аналой. Покров этот хранится теперь в ризнице Старочеркасского собора...

Под прикрытием казаков наша армия отошла с поля сражения и зазимовала. Некоторое время война совсем прекратилась, и даже опытные немецкие разведчики не могли узнать, что делают русские войска и где они... Так оберегали их донские казаки.

14 августа 1758 года произошло другое знаменитое в эту войну сражение, под Цорндорфом. В нем отличились казаки походного атамана генерала Краснощекова.

Уже больше месяца русская армия осаждала немецкую крепость Кюстрин, лежащую при р. Одере. По одну сторону этой реки стояли наши полки, другая была занята немцами. Там со дня на день ожидали прибытия самого знаменитого своими победами короля Фридриха. Все деревни и местечки кишели немецкими солдатами, повсюду стояли гусарские эскадроны и сновали их патрули. Казалось, мышь и та не могла бы проскочить через их посты. Но казаки проскакивали. Какое-то особенное удовольствие находили они переплыть синий Одер и с налета схватить партию скота, транспорт с хлебом, или, ночью, пустить красного петуха в занятую немецким отрядом деревню. Федор Иванович Краснощеков, еще мальчиком сопровождавший своего отца, знаменитого "Аксака", во все походы, много раз переплывавший Дон и Кубань, особенно любил эти лихие набеги за Одер.

В самый праздник Преображения, 6 августа, Краснощеков захватил на немецком берегу полторы тысячи голов рогатого скота, взял полтораста лошадей и три барки с мукой. На глазах у немцев казаки погрузили быками и лошадьми эти барки и увезли на свою сторону. Немцы усилили свои эскадроны, за Краснощековым следили целые полки гусар, казалось, уже теперь не придется казакам хозяйничать на немецкой стороне... Но не прошло и нескольких дней, как казаки из-под самого носа гусар отбили две с половиной сотни кавалерийских лошадей и 2 тысячи голов скота. Они выследили и самого короля. Неуловимым конным строем окружили они его колонны, налетали на них, стреляли с коня чуть не в упор, только немцы начинали строиться, они исчезали в лесах и за холмами.

Прусская армия подошла к нашей и в ночь на 14 августа у деревни Цорндорф начала делать свои построения. Первый удар немецких гренадер потеснил наши полки и припер их в угол, образуемый двумя речками. Но здесь наши полки так уперлись, точно в землю вросли. Напрасно немецкие батальон кидались на наших, осыпая их пулями, разбивая штыками, на место раненых и убитых становились новые солдаты, и слышна была среди треска разбиваемых прикладами черепов, среди шуршания разрываемых штыками мундиров одна грозная, суровая команда офицеров: "Сомкнись".

Король был вне себя. "Русского солдата мало убить, — сказал он, — его нужно еще и повалить!"

Было далеко за полдень. Семь часов уже боролись обе армии, и не могли немцы сломить упорства русских. Артиллерия уже давно смолкла, не трещала и ружейная перестрелка: враги сошлись грудь с грудью, дрались страшным рукопашным боем.

Краснощеков с донцами в это время забрался в тыл к неприятелю, зажег деревню, отнял обоз, оставленный под защитой крестьян, и отдал его на разграбление казакам.

Наконец, король приказал своей армии отойти. На другой день обе армии двигались одна подле другой, но казаки не допускали пруссаков до наших войск. Тогда знаменитый начальник немецких гусар, Зейдлиц, лучший кавалерист того времени, построил гусар и бросился с ними на казаков. И опять рассыпалась казачья лава, и за ее завесой показались наши пушки, и картечь опрокинула бессмертных гусар. Тогда казаки бросились за ними, с налету ворвались в ряды немецкой пехоты и взяли батарею в 8. орудий. Этим и окончился двухдневный бой у Цорндорфа, начатый и завершенный донскими казаками.

Год шел за годом. Русские войска медленно подавались вперед и занимались осадой городов. По обычаям тогдашней войны, на зиму войска отходили друг от друга и устраивались на зимних квартирах. Военные действия начинались с наступлением лета.

В 1759 году военные действия начались ранее, чем обыкновенно. Уже 23 мая казачьи полки стали нащупывать неприятеля. Впереди всех были полки Краснощекова и Луковкина.

Полковник Луковкин ворвался в местность, называемую Силезией, с 300 казаками и в 8 дней прошел ее всю опустошительным набегом. 5 июня при местечке Гарау он столкнулся с бессмертными черными гусарами Цитена. Цитен был такой же славный кавалерист, как и Зейдлиц, а черные гусары носили название бессмертных потому, что их никто еще не мог разбить. Но казаки бросились на них и так решительно взяли их в пики, или, как. тогда говорили, "в дротики", что гусары были разбиты. 8 июня, при деревне Гур, Луковкин разбил еще два эскадрона черных гусар, положив на месте 40 человек, взял в плен 20 и возвратился к армии с потерей только пяти казаков.

Полк Луковкина в эту войну постоянно имел дело с гусарами. Гусары со своими саблями, не имея пик, ничего не могли сделать против острых копий казачьих дротиков. Они сидели на лучших лошадях, их красивое, расшитое шнурами одеяние, их пестрые чепраки играли на солнце, их учили знаменитейшие кавалеристы всего мира. Зейдлиц и Цитен, и они все-таки не выдерживали атак и бежали перед донскими казаками, учениками бригадира Краснощекова и его сына. 19 января 1760 года Луковкин опять привел в армию 21 пленного гусара.

Казаки навели уже на немцев такой страх, что легкие их партии брали города. Так, 23 января 1760 года полк казаков с 50-ю нашими гусарами выгнал врага из г. Ландсберга и взяли с жителей штраф в 2 с половиной тысячи рублей!

Наши войска, прикрываемые такими смелыми и удачными налетами донцов, приблизились уже к самой столице прусского короля — Берлину. Наш главнокомандующий граф Салтыков собрал все легкие войска и всех казаков и под начальством генералов Тотлебена, Чернышева и Панина двинул к самому Берлину.

В ночь на 27-е сентября прусская двадцатитысячная армия отступила к небольшому городку Потсдаму, находящемуся недалеко от Берлина. Граф Панин, получивший известие об отступлении немцев, напал на их арьергард, настиг его в лесу и весь истребил.

Краснощеков с казачьими полками полным ходом пустился на преследование главных сил, нагнал их и загнал к самым стенам Потсдама. С другой стороны Чернышев подошел к Берлину, и Берлин сдался. Первый раз появились казаки на улицах большой европейской столицы. Стройными рядами, со склоненными пиками входили они на каменные мостовые и шли по длинным улицам, между рядами высоких домов. Берлинские немцы с любопытством смотрели на этих не виданных еще ими людей, на победителей их славных гусар.

Чернышев забрал в Берлине королевскую казну, приказал казакам истребить все магазины, склады оружия, арсенал, пушечный и литейный заводы и потом отступить. В Берлине донские казаки захватили одежду прусского короля Фридриха Великого — мундир его синего сукна с красными обшлагами, с серебряным аксельбантом и шитой звездой ордена Черного Орла, пару его перчаток и его белье. Все это казаки сдали Чернышеву, и теперь эти вещи хранятся в С.-Петербурге в артиллерийском историческом музее, в Петропавловской крепости.

Весь следующий год наши войска были заняты осадой немецкой крепости Кольберг. В то время, как осадный корпус рыл траншеи и готовился прочно осадить крепость, король прусский составил легкий корпус, которому поручил нападать на наши склады продовольствия и мешать подвозу припасов. Тогда и у нас образовали такой же корпус. Большую часть его составили казаки.

Однажды из этого корпуса потребовали сотню казаков в распоряжение полковника Александра Васильевича Суворова. Явившиеся к нему казаки увидали молодого, необыкновенно живого человека. Он был очень худой. Лицо его было обтянуто кожей. Большие глаза смотрели смело и отличались особенным блеском. Он сидел на казачьей лошади. Суворов повел казаков к р. Нетце, подошел к берегу, вошел в воду, за ним пошли и казаки и с ними немец-проводник. Быстро переплыли они реку и в наступившей ночи пошли по глухому проселку. В ночь они сделали 45 верст. Перед рассветом показались каменные стены небольшого городка Ландсберга. Увидав его, Суворов обернулся к казакам и воскликнул:

— Город наш! Ура! Нападем!

— Там прусские гусары, — боязливо шепнул ему проводник.

— Помилуй Бог, как это хорошо! — сказал Суворов. — Их-то мы и ищем!

Казаки поскакали за Суворовым к воротам городка, но ворота оказались запертыми. Однако, не впервой было донцам врываться в городки и селения. Раздобыли откуда-то бревно.

— Ломи их! — крикнул Суворов.

Казаки раскачали бревно на руках, ударили раз, другой — ворота разлетелись. С гиканьем и пальбой казаки вскочили в город, часть гусар перебили, часть захватили.

— Одно ломи! другое жги! — кричал Суворов, когда казаки подскочили к мосту. Быстро соскочили казаки с лошадей, появились у них в руках факелы, раздобылись ломами, соломой, настелили солому по мосту, пуками повязали по сваям, уже рыбаки из низовых расстарались откудд-ш лодками и жгли мост. Суворов всюду был вместе с казаками. И они ему нравились, и он их увлекал. Все кипело у него в руках. Получаса не прошло, как уже казаков не было в Ландсберге, но не было и моста, по которому должна была наступать немецкая армия.

Суворову дали три гусарских и семь казачьих полков. С этими силами Суворов постоянно тревожил пруссаков.

Так впервые стали донцы под команду знаменитейшего впоследствии российского полководца Суворова. Они сопровождали его потом во всех его победоносных походах, они составляли ему славу, так же как он составлял славу им. С ним ходили и у него учились лучшие герои Дона этого времени: Платов, Орлов, Денисов, Исаев, Сысоев, Луковкин, Краснов, Иловайский и другие. Слава Суворова до того тесно сплелась со славою Дона, он стал таким родным казакам, что в 1900 году, в столетнюю годовщину его смерти, 1-й Донской казачий полк получил наименование 1-го Донского генералиссимуса Суворова полка.

В 1761 году военные действия против пруссаков были окончены. Мир был заключен в 1763 году. За боевые подвиги в эту войну войску Донскому было пожаловано большое белое знамя.. Получили награды и казачьи полковники. Имена героев этой войны — генералов Федора Ивановича Краснощекова и Луковкина — не были забыты и потомками. В 1904 году, по повелению ныне благополучно царствующего Государя Императора Николая II Александровича, донские казачьи полки: № б был назван полком генерала Краснощекова и № 10 — полком Луковкина.


35. Первая война с турками императрицы Екатерины II 1762—1774 гг.


В день 13 сентября 1761 года, в 30 верстах от города Черкасска, при урочище Богатом Источнике, на правом нагорном берегу Дона, у впадения его в Азовское море, построена была крепость Св. Димитрия Ростовского. По обе стороны крепостного вала были выстроены две городские слободы. Строителем крепости этой был инженерный подполковник Ригельман. Жители слобод, составивших потом город Ростов, состояли из русских купцов, мелких русских дворян, малороссиян, греков и грузин. Из этой крепости вскоре вырос большой торговый город. Иностранные — греческие, турецкие, итальянские и венецианские корабли приходили сюда из Средиземного и Черного морей, привозили дорогие товары, которые отсюда шли в Черкасск и по Дону в Россию.

Через восемь лет после закладки Ростова возобновлены были города Азов и Таганрог. Но для того, чтобы русским было позволено устроить эти города, им пришлось вынести тяжелую войну с Турцией, продолжавшуюся с 1762 по 1774 год. Война эта была необыкновенно удачная для русских. В ней участвовало до 22000 донских казаков, под начальством походных атаманов Михаила Позднева, Тимофея Грекова, Дмитрия Мартынова и Никифора Сулина. Русская армия била турецкую в больших сражениях на море и на суше, казакам же приходилось нести, по преимуществу, сторожевую службу.

Войну эту начала императрица Екатерина II, правившая Россией с 1762 по 1796 год, заслужившая от своих подданных за мудрое управление наименование Великой. Народ русский и казаки так любили свою царицу, что обычное название ее было: Матушка Царица, Матушка Екатерина. И теперь еще старики-казаки, вспоминая своих дедов, говорят: "Он служил при Матушке-Царице", или просто: "Убит он при Матушке в таком-то году".

Нахождение полков донских при блестящей русской армии не мешало казакам отличаться в смелых рукопашных схватках с турецкими наездниками. 6 марта 1769 были отстроены Азов и Таганрог; поселенные в них, большей частью в наказание, казаки наряжались в солдаты и не считались казаками. Таким образом, донцы постепенно отходили от моря, и место их, и охрану берегов занимали солдатские полки. Удаление от моря заставило казаков прочнее осесть на земле, обратить внимание на земледелие, на скотоводство и коневодство. Все отряды казачьи с этого времени выходили в поход на конях. Из войны и походов казаки приводили лошадей той породы, какая находилась у врага. Эти лошади, смешиваясь в табунах со степной лошадью калмыцкой породы, и дали ту казачью донскую лошадь,. которая так прославилась во все войны резвостью и выносливостью. Больше всего приводили казаки лошадей турецких, арабских, персидских и кавказских. Эти лошади не очень крупные, но нарядные, в походе ходили под казаками, а на Дону поступали в казачьи косяки. Донцы отлично ездили на них. Любимым их оружием стала пика. Грозна и страшна была казачья пика врагам России.

Первые восемь лет война с турками шла без большого успеха. Наши войска двигались медленно, занимались больше осадами крепостей и побед больших не одерживали. Но на девятый год, в 1770 году, во главе наших войск стал фельдмаршал Румянцев.

Он сразу оживил войска. Облегчивши обозы, уменьшивши ношу солдата, Румянцев смело пошел к Крыму. 7 июля 1770 года он разбил крымского хана, подкрепленного турками на берегах речки Ларги.

18 июля он подошел к речке Кагулу, за которою расположена была вся турецкая армия. Ею командовал первый генерал султана — великий визирь.

Между тем, еще 15 июля, к нашей армии с Дона прибыл новый полк Иловайского. Казаки этого полка, большей частью молодежь, наслушавшись рассказов старых, бывалых казаков, желали поскорее отличиться. 18 июля казаки Иловайского занимали передовые посты. В это время великий визирь, окруженный большой толпою своих генералов и сильным конвоем, выехал осмотреть расположение нашего войска. Полк Иловайского живо собрался с постов и на глазах всего русского лагеря сразился с турецким конвоем. Казаки так ловко действовали пиками и шашками, что визирь, со всеми окружавшими его турками, помчался во весь опор к своему лагерю. Один казак уже схватил его за длинную седую бороду, но визирь вырвался и ушел; 15 богато одетых наездников турецких положили казаки на месте.

Когда усталые, а многие и перераненные, казаки возвращались в лагерь, армия, по приказу Румянцева, встретила молодых удальцов музыкой, барабанным боем и громкими криками "Ура!"

21 июля Румянцев в кровопролитном сражении на речке Кагуле разбил великого визиря и преследовал остатки его армии на несколько верст. Этими победами, совершенными в Турции, султан был сильно потрясен.

В то же время другая наша армия, под начальством князя Долгорукова, занимала Крым. В этой армии, состоявшей из 11 пехотных и 13 конных полков, находилось 7000 казаков под командой походного атамана Себрякова. Тот самый Крым, который был целью отважных морских поисков и набегов казаков в старину, был скоро занят армией Долгорукова.