Geum.ru

Моя служба в царской армии России началась со случая, который оказал решающее влияние на мою жизнь

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   16   17   18   19   20   21   22   23   ...   44

На следующий день в информационном сообщении советское правительство заявило, что

обращение об оказании помощи, сделанное от лица народного правительства, одобрено и

что Финляндия и Советский Союз такой договор заключили. Одновременно сообщили,

что народ Карелии теперь воссоединяется со своими финскими собратьями по племени

для создания единого национального государства.

Естественно, что никто серьезно не воспринял заявления "народного правительства", и те

листовки, которые вместе с бомбами разбрасывались над столицей и обещали

"испытывающему голод народу Финляндии хлеб", не могли вызвать ничего иного, кроме

смеха. По сути, эта пропаганда только укрепляла наш внутренний фронт.

Следует особо выделить то обстоятельство, что советское правительство в своем

заявлении признало национальное право восточных карел воссоединиться со своими

финскими соплеменниками. Однако этот политический ход говорил все же о том, что

Москва планирует поглотить Финляндию, так что исчезла последняя надежда на мирное

урегулирование вопроса. Весь финский народ теперь осознал, что единственной

возможностью спасения является полное единение для продолжения борьбы, но такое

единение не может совершиться под знаком марионеточного правительства в Терийоки.

[259]

1 декабря директор Банка Финляндии Рюти сформировал правительство, в котором были

представлены все партии за исключением национального народного движения. Я вскоре

познал, что новый премьер-министр - очень способный, не имеющий предрассудков

государственный деятель, который твердой рукой стал управлять судьбой государства. Мы

хорошо стали сотрудничать с ним.

Нашу оборону мы начали в основном в более выгодных условиях, чем можно было

предполагать. Двадцать лет перед генеральным штабом кошмаром стоял вопрос о том, как

наши войска прикрытия смогут в случае войны держать оборону на Карельском

перешейке, пока основные силы полевой армии успеют занять свои позиции. Этот страх

порождался, прежде всего, тем, что русские из-за близости Ленинграда могут неожиданно

сосредоточить на границе большие силы, и, кроме того, мы ожидали, что их авиация в

огромной степени помешает мобилизации и сосредоточению нашей армии.

Однако сейчас стартовая ситуация была совершенно иной - хотелось крикнуть, что

первый раунд был за нами. Как войска прикрытия, так и полевую армию мы смогли

вовремя и в прекрасном состоянии перебросить к фронту. Мы получили достаточно

времени - 4-6 недель - для боевой подготовки войск, знакомства их с местностью, для

продолжения строительства полевых укреплений, подготовки разрушительных работ, а

также для установки мин и организации минных полей. Неоценимо важным было то, что

чувство единства у подразделений развивалось совершенно по-иному, как это вообще

происходило бы в войсках, отмобилизованных в спешке и брошенных тут же в бой. Эти

факторы уже сами по себе порождали чувство спокойствия и уверенности по отношению

к грядущим испытаниям. Кроме того, приближалась зима, и мы рассчитывали, что снег и

мороз дадут нашим войскам превосходство в качестве, а короткие дни выровняют

диспропорцию в авиации.

Кроме этих положительных факторов были и иные, в силу которых мы оказывались

значительно слабее своего противника. Особенно бросалось в глаза неудовлетворительное

для нас соотношение в живой силе. Наши возможности пополнения войск обученными

резервами были крайне малы. Материальная готовность к войне, как я уже говорил, была

совершенно недостаточной, средства для борьбы с танками практически [260] были

ничтожны, мы располагали всего лишь несколькими батареями тяжелой и зенитной

артиллерии. Недостаток боеприпасов и горюче-смазочных материалов на складах виден

из таблицы, где показано, на какое время их было бы достаточно в ходе войны:

Патронов для винтовок, автоматов и пулеметов на - 21/2 месяца

Снарядов для минометов калибра 81 мм - на 22 дня

Снарядов для полевых пушек калибра 76 мм - на 21 день

Снарядов для полевых гаубиц калибра 122 мм - на 24 дня

Снарядов тяжелой артиллерии - на 19 дней

Горюче-смазочных материалов - на 2 месяца

Авиационного бензина - на 1 месяц.

Боевые средства авиации не достигали даже половины штатной численности, резервных

самолетов не было вообще. Недостаток средств связи достигал 45-100 процентов, и те

мелочи, которыми мы располагали, по большей части представляли собой устаревшую

технику. Саперного оборудования не хватало, а запасы колючей проволоки мирного

времени уже были израсходованы в течение октября-ноября. Потребность в

противотанковых минах была кричащей.

Что касается обмундирования и оборудования, то всего здесь было примерно 80

процентов от нормы, в связи с чем полевая армия на пункты своего сосредоточения

прибывала большей частью в гражданской одежде, а потребность в палатках была

удовлетворена лишь в самой малой степени. Почти так же плохо обстояло дело с

медикаментами, но здесь щели мы смогли заполнить запасами, которые имелись на

складах. Финский Красный Крест смог передать в распоряжение армии 10 по-

современному оборудованных полевых госпиталей и большое количество материалов.

Слабой и недостаточной была организация промышленности, несшей ответственность за

пополнение материалами. Еще в 1931 году совет обороны выступил с требованием

значительного увеличения производства на государственном патронном заводе, но планы

увеличения производительности до 20 миллионов патронов в месяц так и не удалось

выполнить до самого начала войны. Не было завершено расширение государственного

порохового завода. Столь же неблагополучно обстояло дело и с реорганизацией завода по

производству винтовок: [261] только после заключения мира там стали выпускать

полуавтоматические противотанковые ружья калибром 20 мм, которые были бы

необыкновенно нужны во время Зимней войны. Несколько лучше была ситуация на

государственном артиллерийском заводе. После того как его перевели в Ювяскюля, где он

частично разместился в скале, которая выдерживала бомбовые удары, он во время войны

смог в какой-то степени удовлетворять потребности в 37-мм противотанковых орудиях.

Частная промышленность в определенной степени также способствовала ликвидации

недостатков. Следовательно, в нашем распоряжении была импровизированная и слабая

организация военного хозяйства, и, несмотря на все потуги, выпуск военных материалов

оказался недостаточным даже для покрытия самых необходимых потребностей.

Диспропорция сил еще более ясно видна, если сравнить численность и огневую мощь

финской и русской дивизий. Численный состав финской дивизии - 14 200 человек,

численность же русской - 17 500. В последней было два артиллерийских полка (в

финской - один), один противотанковый дивизион (в финской - ни одного), один

танковый батальон из 40-50 танков (в финской - ни одного) и одна рота

противовоздушной обороны (в финской - ни одной). Огневая мощь дивизий видна из

следующей сопоставительной таблицы:

Оружие

Финско

е

Русско

е

Винтовок

11 000

14 000

Автоматов

250

-

Ручных пулеметов

250

419

Пулеметов (7,62-мм)

116

200

Пулеметов (12,7-мм)

-

6

Зенитных пулеметов (четырехствольных)

-

32

Ручных гранатометов

-

261

Минометов (81-82-мм)

18

18

Минометов (120-мм)

-

12

Орудий (37-45 -мм)

18{30}

48

Орудий (75- 90-мм)

24

38

Орудий (105- 152-мм)

12

40

[262]

По количеству автоматов и минометов русская дивизия в среднем вдвое, а по количеству

артиллерии - втрое превосходила финскую. Если же учесть, что у русских имелись еще

отдельные танковые подразделения, солидный артиллерийский резерв верховного

главнокомандования, а также неограниченное количество боеприпасов и господство в

воздухе, то диспропорция становится намного более явной.

Укрепсооружения, построенные на нашей территории, также не могли служить фактором,

выравнивающим соотношение сил. По конструкции они были весьма скромными и, за

небольшим исключением, располагались только на Карельском перешейке. Вдоль

оборонительной линии протяженностью около 140 километров стояло всего 66 бетонных

дотов. 44 огневые точки были построены в двадцатые годы и уже устарели, многие из них

отличались неудачной конструкцией, их размещение оставляло желать лучшего.

Остальные доты были современными, но слишком слабыми для огня тяжелой артиллерии.

Построенные недавно заграждения из колючей проволоки и противотанковые

препятствия не вполне отвечали своей функции. Время не позволило эшелонировать

оборону в глубину, и ее передний край, как правило, являлся одновременно и главной

линией обороны. Единственными укрепленными сооружениями, о которых стоит

упомянуть, были форты береговой артиллерии, прикрывавшие фланги главной

оборонительной линии на берегу Финского залива и Ладожского озера.

Недостаток материального обеспечения и скудость обученных резервов не позволяли

выполнить планы по формированию 15 дивизий, даже если бы мы призвали под ружье все

мужские силы страны, включая ополченцев трех старших возрастных групп. Таким

образом, вначале удалось сформировать только восемь полноценных дивизий. В конце

октября, когда основная часть войск прикрытия Карельского перешейка (1-я и 2-я

бригады) были сведены в одну дивизию, их число достигло девяти.

Группировка полевой армии в начале войны была следующей:

Армия Карельского перешейка в составе 6 дивизий, сведенных в два армейских

корпуса - 2-й и 3-й.

Резерв главнокомандующего (6-я дивизия), дислоцированный на участке Симола-

Кайпиайнен-Лумяки; он возводил [263] укрепления и был готов отразить высадку десанта

противника на участке побережья между городами Выборг и Котка.

4-й армейский корпус (две дивизии) на фронте протяженностью примерно 100

километров севернее Ладожского озера.

На оставшейся части фронта протяженностью около 1000 километров до Северного

Ледовитого океана оборонялись лишь отдельные роты и батальоны. Они стали основой

тех оперативных групп, которые мы со временем создали - главным образом, из

резервных частей, собранных в центрах концентрации пополнения.

В провинции Похьойс-Похьянмаа был костяк для формирования 10-й дивизии - два

пехотных полка, 25-й и 27-й, с довольно сносным вооружением. Они также входили в

резерв главнокомандующего.

Пополнение полевой армии и формирование новых подразделений входило в задачу трех

дивизий, штабы которых находились в Рихимяки, Оулу и Пиексямяки. Вооружены они

были лишь частично.

Ставка главнокомандующего была расположена в Миккели, там же, где она

дислоцировалась в 1918 году, на последнем этапе освободительной войны.

Обзор событий войны, начавшейся нападением русских на нашу страну 30 ноября 1939

года и вписанной в нашу историю под названием Зимней войны, следует начать с

ситуации, сложившейся на главном театре военных действий на Карельском перешейке,

сотни лет являвшемся воротами для нападения на Финляндию.

Задачей армии Карельского перешейка, которой командовал генерал Эстерман, было не

дать противнику проникнуть в глубь страны. Армия состояла из шести дивизий,

расположенных по главной линии обороны, проходящей от Финского залива через озера

Куолемаярви и Муолаанярви к реке Вуокси, далее в направлении Суванто и до

Ладожского озера вдоль реки Тайпаленйоки. На семидесятикилометровом фронте от

Финского залива до Вуокси оборонялись четыре дивизии 2-го армейского корпуса,

командовал которым генерал-лейтенант Эхквист. Полосы обороны дивизий составляли

10-25 километров по ширине. На восточной части Карельского перешейка в непрерывной

полосе протяженностью 56 километров держали оборону две дивизии 3-го армейского

корпуса, командовал которым генерал-майор Хейнрихс. [264]

Между главной позицией и границей была зона глубиной от 2,0 до 50 километров, в

которой в соответствии с оперативными планами, разработанными в мирное время,

войска прикрытия вели сдерживающие бои, пока полевая армия не успеет выйти на

главную позицию. Сосредоточение полевой армии было завершено до начала боевых

действий, однако это не означало, что пограничную зону оставили бы, не ведя активных

оборонительных действий. Объединение основной части войск прикрытия (1-й и 2-й

бригад) в новую дивизию, подчиненную непосредственно командующему армией, также

не предполагало пассивного положения. Еще 3 ноября я дал указание генерал-лейтенанту

Эстерману создать такую группировку войск, которая бы обеспечила по возможности

эффективную оборону приграничной зоны. Это же повторил в приказе от 11 ноября, в

котором еще раз обратил его внимание на то, сколь важной является оборона необходимо

большими силами позиций, выстроенных между границей и главной линией обороны.

Наши войска досконально были знакомы с приграничной зоной, и в их подготовку почти

догмой входило обучение ведению активных сдерживающих боев на перешейке. Я,

следовательно, исходил из предположения, что они смогут в этой первой и, может быть,

последней фазе маневренной войны нанести серьезный удар по противнику, который, как

мы и полагали, не привычен к местности, покрытой лесами. Это подняло бы боевой дух,

который, несомненно, подвергался бы тяжелым испытаниям в процессе оборонительного

сражения. И местность на Карельском перешейке содействовала ведению сдерживающих

боев. Длинные, узкие и пока еще не покрытые льдом озера и болота образовывали дефиле,

по которым вынуждены были продвигаться войска противника и в которых по ним удобно

было наносить фланговые удары. Расположение основной позиции увеличивало

возможности такой тактики, но, конечно, предпосылкой было то, что бои в предполье

велись бы крупными силами и в тесном взаимодействии с дивизиями на основной линии

обороны.

Вопреки моим указаниям бои начали вести слишком слабыми силами, что сделало

невозможной долговременную задержку противника. Так мы потеряли блестящую

возможность наносить еще более чувствительные удары по наступающим войскам. Это

тем более досадно, поскольку противник, как мы [265] и ожидали, двигался плотными

массами, обходя леса, которые во многих местах были заминированы. Ряды русских

солдат продвигались под прикрытием танков по разрушенным нами дорогам и часто

застревали в пробках. И тогда они становились удобными целями, как для огня пехоты,

так и для обстрела артиллерией, но наши не располагали достаточными силами, чтобы

эффективно использовать эти возможности. Кроме этого, лишь редкие финские солдаты

видели танки в действии, а их было множество. Следствием этого стало моральное

потрясение. Однако от него вскоре оправились, на что оказало в какой-то степени

влияние и то обстоятельство, что передовые батальоны в последний момент получили на

вооружение 37-мм противотанковые орудия "Бофорс". Их сейчас в распоряжении армии

насчитывалось примерно с сотню. Половина была закуплена в Швеции, а вторая

произведена на отечественном предприятии.

Несмотря на недостаточную численность, наши часто наносили успешные контрудары, и

противник был вынужден продвигаться вперед весьма низкими темпами. Только 2

декабря он вышел к первой оборонительной линии Ваммелсуу-Кивеннапа-Рауту-Тайпале,

которая находилась на расстоянии 10-16 километров от границы. Там, где противнику

удавалось прорвать линию, его сразу отбрасывали назад, и вечером вся линия снова была

в руках финнов. Пассивность руководства начальными боями вынудила меня вмешаться в

дело приказом, в соответствии с которым войскам прикрытия, действовавшим на

направлениях Ууденкиркко и Кивеннапа, были приданы два полка, по одному на каждое

направление.

Здесь произошел досадный случай, объяснить который полностью так и не удалось.

Поздно вечером 2 декабря штаб армии, дислоцировавшийся в Иматра, получил

информацию, что противник высадился за правым флангом войск прикрытия и что центр

прорван вплоть до деревни Сормула, которая находится перед главной линией обороны.

Если бы дело обстояло так, это означало бы разрыв предполья на две части. Следствием

такой информации явилось то, что оба фланга войск прикрытия получили приказ отойти,

войска прибрежной полосы - на позиции Ууденкиркко, а левый фланг - частично через

Суванто, а частично на запад мимо позиций 2-го армейского корпуса. Но тревога

оказалась ложной: центр прорван не был, да и десанта никакого не было. [266]

Решение об отводе флангов осуществили так быстро, что уже нельзя было выполнить мой

приказ о вторичном захвате оставленной местности. Так противник без особых усилий

получил в свое распоряжение драгоценную территорию. Мое недовольство тем, как

осуществлялось руководство начальными боями, заставило меня по пути из Хельсинки в

Ставку лично побывать в штабе армейского корпуса в Иматра и снова указать на важность

усиления активности перед основной линией обороны.

Группировка противника к этому времени была установлена: в первой линии шли 7

дивизий и 6 бронетанковых бригад. Следовательно, войска прикрытия численностью

примерно 13000 солдат связали силы около 140000 рядовых и приблизительно тысячу

танков. Танки противника повсюду выступали решающим фактором боя, ибо им

противостояли плохо снаряженные войска. Противотанковые орудия показали себя

эффективным средством, но были слишком тяжелыми и плохо приспособленными к

маневренной войне.

В беседах о том, как облегчить положение, родилась идея сформировать специальные

противотанковые подразделения, вооруженные связками гранат и минами. Я отдал приказ

о создании таких подразделений в каждой роте, батальоне, полку и дивизии. И вскоре они

получили еще одно простое, но эффективное оружие - зажигательную бутылку. Ближние

бои против танков в Зимней войне явились крупнейшими проявлениями героизма, ибо

для того, чтобы идти на танк, имея в руках только связку гранат и бутылку с

зажигательной смесью, требуется и искусство и храбрость.

Еще до организации подразделений по борьбе с танками войска к 5 декабря, прежде всего

огнем противотанковой артиллерии и полевых орудий, уничтожили и вывели из строя 80

танков, и, кроме того, много танков подорвались на минах.

Завершающая фаза сдерживающих боев была отмечена ростом активности финнов.

Партизанская деятельность началась по-настоящему, в особенности по ночам нашим

удавалось наносить серьезные потери русским, которые грелись у костров. 5 и 6 декабря в

центре Карельского перешейка шли упорные бои, в которых принимали участие и

подразделения войск главной оборонительной позиции. Так завершилась задача войск

прикрытия, и они были отведены за линию обороны, будучи полностью боеспособными.

Потери противника были [267] значительными, абсолютно несопоставимыми с нашими

потерями в живой силе. Все финские подразделения показали качественное

превосходство, которое по-настоящему вызывало доверие. Несмотря на количественную

слабость войск прикрытия, противнику потребовалась почти целая неделя для

преодоления короткого расстояния до главной позиции.

Приказ по русским войскам, попавший в наши руки в первые дни, показал, что

нападающая сторона рассчитывала за несколько недель захватить всю территорию

Финляндии. Войска предупреждали, чтобы они не переходили границу Швеции! Бои

первой военной недели, несомненно, показали русскому руководству, что оно ошиблось.

Не могло быть и речи о "молниеносной войне", подобной маршу немецких войск по