Адская игра Секретная история Карибского кризиса 1958-1964

Вид материала

Документы

Содержание Глава 6 Анадырь

Подобный материал:

• Джо Витале, Ихалиакала Хью Лин – Жизнь без ограничений секретная гавайская система, 12027.38kb.
• Описание «Последняя Большая Игра», 127.38kb.
• Государственно-церковные отношения в 1958-1964 гг. (по материалам Кировской области), 2781.37kb.
• С. Г. Ильинская Политическое как эротическое, 342.55kb.
• Игра с реальностью всвоем рассказе ╙Игра в бисер√ Герман Гессе гово- рил об особом, 2844.37kb.
• Российский Университет Дружбы Народов Образование независимых государств в зоне Карибского, 67.37kb.
• Неужели вы не понимаете, что где-то мы сбились с пути, 780.44kb.
• Игра «Пятнадцать» Игра «Реверси» Игра «Пять в ряд» Игра «Поддавки», 184.89kb.
• Учебная программа дпп. Ф. 01. Всеобщая история Новейшая история стран Азии и Африки., 236.87kb.
• Исследуются общемировые тенденции и исторические корни современного финансово- экономического, 163.76kb.

^

Глава 6

Анадырь

"Скажи мне, Георгий, - в осторожной форме спросил Роберт Кеннеди, - не имеется ли среди членов советского правительства людей, выступающих за решающее столкновение с США, даже если это может повести к большой войне?" Генеральный прокурор пригласил Георгия Большакова провести первое воскресенье июня в доме его семьи Хикори-хил, в Вирджинии¹. После возвращения Кеннеди из поездки по странам мира в конце февраля эти люди встречались более десятка раз и все более сближались Генеральный прокурор Соединенных Штатов говорил даже о летней туристической поездке на Кавказ со своим другом Большаковым. Эти необычные отношения, видимо, не слишком одобрялись Н.С. Хрущевым, который специально подчеркнул в марте в своем письме президенту Кеннеди, что новый советский посол Анатолий Добрынин пользуется его "полным доверием", с тем, чтобы активизировать обычные дипломатические каналы связи². Однако личные взаимоотношения между братом президента и офицером советской военной разведки были слишком важны для Кремля и Белого дома, чтобы перекрыть побочный канал связи Кеннеди-Большаков³.

Хотя братья Кеннеди не знали о решении Хрущева по Кубе, они почувствовали ужесточение советской анешней политики в конце весны 1962 года. Образно говоря, показания обоих барометров президента Кеннеди, измерявших отношения между двумя сверхдержавами - а именно: контроль над вооружениями и Берлин, - указывали на плохую погоду. Хрущев без видимых колебаний отверг попытки президента заключить Договор о запрещении испытаний ядерного оружия. Одновременно в течение весны советские представители внимательно следили за передвижением транспортных средств союзных держав на пограничных пунктах на дорогах и в воздушных коридорах, ведущих в Западный Берлин. Озабоченный этими событиями Белый дом в конце мая затребовал мнения ведущих американских экспертов по Советскому Союзу Чарльза Болена, Джорджа Кеннана и Лоуэллина Томпсона. Запрос породил интересные дебаты между Боленом и Кеннаном, оба в прошлом были послами в Советском Союзе, а Кеннан в тот момент был послом в Югославии. Эксперты разошлось во мнениях о значении личности Хрущева для понимания действий Советского Союза. Подчеркивая роль недовольства Хрущева, Кеннан передал президенту, что ужесточение советской позиции представляет собой "кумулятивный эффект" инцидента с У-2 и кубинского фиаско США в Заливе Свиней. Согласно мнению Кеннана, советский лидер поставил на карту свой престиж, чтобы добиться прорыва в отношениях в Соединенными Штатами, в особенности по проблеме Берлина. Более того, Кеннан чувствовал, что Москва стала опасаться ядерного удара со стороны США.

Болен не мог объяснить очевидного сдвига в советской политике, но он опровергал утверждения Кеннана:

По его мнению, Хрущев - слишком большой реалист, чтобы не понимать, что шансы добиться соглашения на его условиях "весьма малы". В дополнение к этому Болен считал, что предположение Кеннана о том, что русские опасаются нападения США, абсурдно. "Нет сомнений, что Хрущев не может серьезно полагать, что Соединенные Штаты планируют военную акцию против Советского Союза", - писал Болен в Белый дом⁴.

Американский представитель в Москве Лоуэллин Томпсон мало что мог добавить к этой дискуссии. Поэтому Роберт Кеннеди обратился к своему русскому связному в поисках дополнительной информации для президента. В Хикори-хил он добивался, чтобы Большаков объяснил, существует ли в Кремле новая расстановка сил. Подобно Чарльзу Болену генеральный прокурор сомневался, что перемены в поведении русских были связаны с изменением настроения Хрущева. Вместо этого Роберт Кеннеди был готов обвинить в этом советских военных. "Действительно ли в СССР, - спросил он Большакова, - важнейшие решения принимаются большинством голосов в правительстве и что военные не имеют особого голоса в этих решениях?" Кеннеди отказывался верить словам Большакова о том, что в Москве "существует коллективное руководство, а военные подчиняются правительству"⁵.

Хрущев, который получил экземпляр рапорта Большакова об этой встрече, мог бы списать эту беседу на счет наивности младшего из братьев Кеннеди. Однако в течение этого приятного воскресенья, проведенного дома, генеральный прокурор высказал целый ряд удивительных вещей об отношениях между гражданскими и военными в США, которые могли бы вызвать тревогу в Москве. Это случилось тогда, когда Большаков поинтересовался ролью Пентагона в Вашингтоне. Он спросил, имеют ли сторонники войны приоритет в принятии решений США. "В правительстве нет, - ответил брат президента, - а среди генералов в Пентагоне (но не сам Макнамара) такие люди есть. Недавно, - разоткровенничался он, - военные представили президенту доклад, в котором утверждают, что в настоящее время США превосходят СССР по военной мощи и что в крайнем случае можно пойти на прямую пробу сил с СССР". Кеннеди не уточнил, в связи с чем такая "проба" могла бы иметь место. Вместо этого он уверил своего русского собеседника, что президент "более реально оценивает соотношение сил" и что он "решительно отвергает какие-либо попытки не в меру ретивых сторонников столкновения США и СССР навязать правительству Кеннеди свою точку зрения"⁶.

Этот разговор поставил Хрущева в затруднительное положение. Помимо того, что он свидетельствовал о сомнениях Вашингтона в подконтрольности Советской армии Генеральному секретарю, он подтвердил, что в Пентагоне есть люди, выступающие за превентивную войну против СССР. Было ли слово "проба" эвфемизмом для обозначения первого ядерного удара, о чем в марте предупреждал весьма надежный агент ГРУ? Хотя сообщение об этом разговоре встревожило Хрущева, он не стал собирать Президиум ЦК, когда впервые прочел его⁷. В тот момент советский руководитель был занят тем, что происходило у него в стране и на Кубе, где делегация во главе с Рашидовым продолжала обсуждать с Фиделем Кастро вопрос о размещении ядерных ракет на острове. Хрущев решил повременить с ответом на слова Роберта Кеннеди по крайней мере до тех пор, пока не будет ясно, сможет ли Советский Союз разместить свои ракетные установки на Кубе.

Неожиданные беспорядки в южном городе Новочеркасске временно отвлекли Хрущева от внешней политики. Через неделю после принятия важного решения о размещении ракет на Кубе были подняты цены на основные потребительские товары - мясо, молоко, хлеб. Решение, принятое 31 мая, вызвало акты гражданского неповиновения в разных частях страны. Рабочие электротехнического завода в Новочеркасске особенно резко откликнулись на новые цены, отказавшись выйти на работу. Забастовка разрасталась, и 1 июня Хрущев приказал частям Северо-Кавказского военного округа и местной милиции войти в город и занять позиции на улицах. Танки и бронетранспортеры шли по дорогам, по которым прежде скакала знаменитая казачья конница; на этот раз враг пришел не с востока, а из своей же собственной страны. Хрущев, которого до сих пор помнят в России как человека, воссоединившего сотни тысяч советских семей, освободившего узников сталинского безумия и закрывшего многие сибирские лагеря, сам был несвободен от ленинской и сталинской врожденной нетерпимости к противникам советской власти. В 1956 и 1959 годах он использовал Советскую армию против демонстраций. Военная операция в Новочеркасске продолжалась три дня. По меньшей мере 23 советских гражданина погибли, когда солдаты применили оружие для разгона демонстрантов на улицах города и чтобы удалить протестующих из занятых ими главных административных зданий города. Вся операция была заснята на пленку для властей в Кремле, но Алексей Аджубей нашел эти кадры настолько удручающими, что посоветовал их не показывать тестю. Хрущев не был сам на месте событий, но он послал своих ближайших соратников фрола Козлова и Анастаса Микояна для руководства операцией и усмирения жителей Новочеркасска⁸.

Ответ с Кубы пришел спустя несколько дней после подавления этого небольшого восстания. В отличие от печальных новостей из Новочеркасска этот ответ дал повод для оптимизма в Кремле Фидель Кастро одобрил размещение ракет. Действительно, миссия Рашидова проходила так гладко, что, оглядываясь назад, казалось, было абсолютно беспочвенным полагать, что могло быть иначе. Прибыв 29 мая, советская делегация быстро провела свою работу. В аэропорту Гаваны Александр Алексеев отвел в сторону встречавшего их министра иностранных дел Рауля Роа и сказал, что ему нужно срочно видеть Рауля Кастро. Через час он нашел его и объяснил, что член делегации "инженер Петров" на самом деле - командующий советскими ракетными войсками маршал Сергей С Бирюзов, которому необходимо безотлагательно встретиться с Фиделем Кастро⁹. Через три часа советская делегация была уже в кабинете Кастро.

Кубинцы на встрече 29 мая продемонстрировали понимание того, что предстоят некие серьезные переговоры "Впервые за восемь лет я видел, что кубинцы что-то записывают"¹⁰. Рауль Кастро сидел рядом с советской делегацией и делал заметки о беседе в черном блокноте. Прослушав заявление советской делегации, Фидель Кастро заявил, что кубинское правительство также считает, что существует вероятность вооруженного нападения на Кубу со стороны американцев. При этом он не сказал, что согласен с предложением Кремля о том, как решить эту проблему. Окончательное решение Кастро вбирался принять только после обсуждения советского плана с его ближайшими соратниками¹¹.

На следующий день Фидель Кастро и Рауль встречались с Че Геварой, Освальде Дортикосом и Рамиро Вальдесом. Советская сторона не получила сообщения о характере проведенного ими обсуждения; тем не менее его конечным результатом было согласие на размещение советских ядерных ракет. На следующей встрече с представителями Кремля Фидель Кастро заявил, что Гавана примет предложение Хрущева, если оно будет составлено в таких выражениях, которые не оскорбляли бы достоинства кубинцев. Он не хотел, чтобы кубинский народ или кто-нибудь в мире думал, что страна не в состоянии сама защитить себя. Поэтому Кастро сказал Рашидову, Бирюзову и Алексееву, что его правительство хотело бы интерпретировать великодушное предложение Хрущева стремлением укрепить позиции социалистического лагеря на международной арене, а не как отчаянную попытку предотвратить нападение США. Кастро столь энергично настаивал на этой версии размещения ракет, что, казалось, это является условием принятия окончательного решения¹².

Члены советской делегации, однако, поняли, что кубинцы сильно заинтересованы в ракетах. Фидель Кастро отказывался принять предложение Кремля как призванное обеспечить исключительно оборону кубинской революции, но одновременно он ясно дал понять, что не намерен отказываться от ракет из-за мелких недоразумений между друзьями. Через несколько дней переговоров Кастро сказал русским, чтобы в начале июля они ждали его брата Рауля в Москве для работы над практическими деталями соглашения.

Сообщения о позитивном решении Кастро были приятны Хрущеву. Его ничуть не смутило стремление Кастро придать международный характер решению защитить Кубу ядерными ракетами. Советский руководитель понимал стратегическое значение ракетного предложения. Если бы СССР не был слабее Соединенных Штатов в стратегическом отношении, Вашингтон давно бы уже с уважением относился к его слову и оставил такого советского союзника как Фидель Кастро в покое. Ракеты должны устранить это стратегическое неравенство и одновременно защитить Кастро.

Президиум ЦК собрался ровно в 11.00 утра 10 июня, чтобы обсудить результаты этой миссии. Помимо членов и кандидатов в члены Президиума Хрущев привлек министров иностранных дел и обороны, Громыко и Малиновского, заместителей Малиновского из Генштаба (М-В.Захарова, А.А.Епишева, С.С.Бирюзова, В.И.Чуйкова), а также Бориса Пономарева и других секретарей ЦК¹³. Вначале Рашидов, а затем Бирюзов сообщили о своих переговорах на Кубе. Они сообщили, что Кастро благодарен и удовлетворен советским планом. Это то, чего хотел Хрущев. Он видел, как нарастал кризис в мае, какой явственно упрямой казалась Америка, опьяненная своим ядерным превосходством, и каким беззащитным был Фидель Кастро. Сейчас, по крайней мере, Кастро не представлял такой серьезной проблемы. После обсуждения "сути" проблем советско-кубинских отношений Малиновский зачитал меморандум по осуществлению операции с ракетами, подготовленный Генштабом. Советские военные рекомендовали послать на Кубу два типа баллистических ракет - Р-12 с радиусом действия 1700 километров и Р-14, способные покрывать вдвое большее расстояние. Оба типа ракет были оснащены ядерными боеголовками мощностью в 1 мегатонну тринитротолуола. Малиновский уточнил, что вооруженные силы могут поставить 24 ракеты среднего радиуса действия Р-12 и 16 ракет промежуточного радиуса действия Р-14 и иметь в резерве еще половину от числа ракет каждого типа¹⁴. Сорок ракет. Сорок ракет следовало снять из подразделений, размещенных на Украине и в европейской части России, нацеленных на объекты в Европе. Будучи установлены на Кубе, эти ракеты удвоили бы число советских ядерных ракет, способных достичь территории Соединенных Штатов¹⁵.

План, изложенный Малиновским, составили быстро. Хотя сама идея размещения ядерного оружия на Кубе, возможно обсуждалась Малиновским и Хрущевым в зпреле, серьезное планирование в высших эшелонах Министерства обороны началось лишь в начале мая¹⁶. Предполагалось направить на Кубу группу военнослужащих, которая должна быть сосредоточена вокруг пяти подразделений ядерных ракет, три из них оснащались ракетами Р-12 и две - ракетами Р-14. Помимо ракет в состав этой группы включались четыре моторизованных подразделения, два танковых батальона, эскадрилья истребителей МИГ-21, сорок два легких бомбардировщика ИЛ-28, два подразделения крылатых ракет, несколько батарей зенитных орудий и 12 подразделений ракет СА-2 (со 144 пусковыми установками). Каждое моторизованное подразделение состояло из 2500 человек, а два танковых батальона оснащались новейшими советскими танками Т-55¹⁷. Такая структура была новшеством в Советской армии, где никогда прежде в армейскую группу не включались баллистические ракеты¹⁸.

В программе, очерченной 10 июня Малиновским, ядерные средства не ограничивались ракетами средней и промежуточной дальности. Два подразделения крылатых ракет ("фронтовых крылатых ракет" - ФКР) также имели ядерные боеголовки. Министерство обороны приняло решение направить 80 таких ракет для защиты кубинского побережья и района, прилегающего к американской военной базе Гуантанамо. Ракеты имели дальность действия около 160 километров и мощность ядерной боеголовки эквивалентную от 5,6 до 12 килотонн¹⁹.

Детали плана Малиновского свидетельствовали, что советские военные рассматривали кубинскую операцию как возможность выдвинуть свою мощь в Западное полушарие в ходе миссии по спасению Фиделя Кастро. В целом на Кубу отправляли 50874 человека военного персонала. Советский военно-морской флот собирался использовать Кубу в качестве базы для советской, равно как и кубинской обороны. В рамках размещения советской военной группировки на Кубе ВМФ принял решение построить на острове базу для подводных лодок, включая технический пункт обслуживания новых советских подводных лодок, оснащенных баллистическими ракетами. Для обороны побережья острова советский ВМФ намеревался послать мини-флотилию: два крейсера, четыре эсминца (два из них с ракетными пусковыми комплексами на борту) и 12 катеров типа "Комар", каждый из которых имел на вооружении по две ракеты Р-15 с обычными зарядами с радиусом действия в 16 километров²⁰. Для патрулирования Восточного побережья Соединенных Штатов ВМФ планировал послать отряд из 12 подводных лодок, включая семь, имевших ракеты с ядерными боеголовками. Каждая из подлодок имела на борту по три баллистические ракеты (Р-13) с боеголовками мощностью в 1 мегатонну. Из всех систем вооружения, предназначенных для Кубы, советские подводные лодки с баллистическими ракетами гораздо больше подходили для утверждения советской стратегической мощи, чем для предотвращения грядущей военной акции США против Кастро. По ядерной мощи ракеты Р-13, которыми они были оснащены, соответствовали ракетам среднего и промежуточного радиуса действия²¹.

Прослушав меморандум, зачитанный Малиновским, Президиум ЦК единогласно его принял. При сорока ракетах, день и ночь нацеленных на США, ни один генерал в Пентагоне не посмел бы и думать о нанесении первого ядерного удара по территории Советского Союза или атаковать Кубу.

Хрущев продемонстрировал свое удовлетворение ходом дел в письме, направленном Кастро два дня спустя: "Группа наших товарищей возвратилась из Кубы в Москву. Они подробно доложили о беседах с вами... Мы обсудили их сообщения, и я должен вам прямо сказать, что мы довольны результатами поездки наших товарищей к вам"²². Добавив, что советское руководство уверено, "что осуществление этой договоренности будет означать дальнейшее укрепление победы кубинской революции и большой успех нашего общего дела", Хрущев признался Кастро, что советское предложение развернуть ядерные ракеты на Кубе было мотивировано не только желанием защитить Кубу, но и стремлением упрочить стратегическое положение СССР²³. Наконец, Хрущев воспользовался этим письмом, чтобы попросить кубинцев сделать все возможное, чтобы ускорить осуществление программы. Он выразил надежду, что в самое ближайшее время в Москву прибудет представитель, пользующийся полным доверием Кастро, для выработки проекта соглашения которое должны подписать оба руководителя. Тем временем, чтобы не терять времени, Хрущев уже инициировал "определенные практические шаги", в частности "посылку в ближайшее время группы подобранных нами специалистов для проведения подготовительных работ". Он просил Кастро дать на это согласие²⁴.

Письмо, которое было лично передано на следующий день главным советским военным представителем на Кубе генерал-майором А.А.Дементьевым, обрадовало Фиделя Кастро: "Очень хорошо. Мы согласны, чтобы советские специалисты быстро приехали для проведения подготовительных работ". Как передал Дементьев в Москву, с еще большим энтузиазмом отнесся к этому министр Революционной армии Рауль Кастро. "После прочтения письма, - сообщал генерал, - Раулем Кастро последний обнял меня и поцеловал, выражая радость содержанием письма"²⁵.

Заручившись одобрением Фиделя Кастро, Хрущев мог обратить теперь свое внимание на братьев Кеннеди. Он вновь собрал своих коллег 14 июня, чтобы обсудить, что предпринять в ответ на замечание Роберта Кеннеди, сделанное им две недели назад. Члены Президиума ЦК решили, что поскольку "Роберт Кеннеди интересовался происходящим ухудшением отношений, советское правительство укажет причины, - их всего четыре, - вызвавшие ухудшение советско-американских отношений²⁶. Они были изложены, возможно, после соответствующей подготовки в Министерстве иностранных дел, которое отвечало за эту сторону неофициальных контактов Большакова - Кеннеди²⁷. Большаков получил инструкции довести их до сведения Кеннеди: "На Соединенных Штатах лежит ответственность за ухудшение отношений по следующим причинам: а) возобновление испытаний ядерного оружия в атмосфере; б) военная интервенция в Юго-Восточной Азии; в) американская политика в НАТО, в особенности меры, предусматривающие постепенное движение в сторону оснащения бундесвера (армии Западной Германии) ядерным оружием; г) нежелание США пойти на соглашение по Западному Берлину"²⁸.

Чтобы продемонстрировать свое неудовольствие братьями Кеннеди, советское руководство решило отказать Роберту Кеннеди во въездной визе в Советский Союз: "Принимая во внимание агрессивную политику, которую проводят Соединенные Штаты у себя дома и за рубежом". Большакову также дали указание сообщить генеральному прокурору, что "его намерение посетить Кавказ вместе с Большаковым осуществить невозможно"²⁹. В марте Хрущев отменил выступление Джона Кеннеди по советскому телевидению и направил ему личное послание с выражением своего неудовольствия возобновлением американских ядерных испытаний. На этот раз в Кремле намеревались наказать Роберта Кеннеди, чтобы президент осознал, насколько в Москве недовольны Соединенными Штатами. Теперь, убедившись, что он заручился одобрением как своего, так и кубинского правительств и сможет удвоить советские возможности нанесения ядерного удара по территории США, Хрущев мог позволить себе считать, что все эти мелкие дипломатические игры скоро уйдут в прошлое.