Geum.ru

В. И. Рудой классическая буддийская философия рекомендовано Министерством, общего и профессионального образования Российской Федерации в качестве учебник

Вид материалаУчебник
Подобный материал:
1   ...   34   35   36   37   38   39   40   41   ...   63

*   *   *


Итак, нараки – обитатели ада, кромешники. Академическая традиция истолкования этого буддийского термина сложилась благодаря трудам ученых, принадлежавших к христианской культуре – западной (протестантско-католической) и восточной (православной).

Изучая буддийское письменное наследие, европейцы пришли к идее типологического сходства христианских представлений об аде (где души грешников претерпевают мучительное воздаяние за преступления против веры и заповедей) и буддийских представлений о нараках (несчастных мучениках, пребывающих вследствие прошлой – человеческой – жизни в зловещих космологических узилищах). Однако типологическое сходство вовсе не означает тождества: при более пристальном взгляде на проблему различия (типологические, разумеется) оказываются очень существенными, т.е. способными изменить все содержание нашего понимания. И здесь необходимо припомнить, что нам известно о христианском аде.

Из святоотческой литературы и агиографических сочинений мы знаем, что в ад ввергаются души, уличенные в нераскаянных грехах, и помещают их туда падшие духи. Но где находится ад и может ли он в принципе где-то "находиться", т.е. иметь материальную локализацию?

Казалось бы, такой вопрос вполне закономерен – ведь душа не есть материя, куда же она может ввергаться? Однако вопрос этот до появления картезианских воззрений в философии Нового времени скорее мог быть отнесен к разряду диких – неуместных в силу своей невежественности – вопросов. Именно

Декарт, резко разграничив материальное и нематериальное, отнес последнее к сфере чистого духа, не обладающего пространственно-временной предикацией. Картезианские размышления отложили заметный отпечаток на римско-католическую и протестантскую теологические традиции. Сегодня носители этих традиций, их изощренные апологеты толкуют христианские идеологемы "ад" и "Небо" в направлении размывания исходных пространственных, космологических характеристик, утверждая, что речь идет не о месте, но только о "состоянии". Такая интерпретация подразумевает, что космологическая локализация, на которую указывает Священное Писание (ад – "внизу", во внутренности земли), – это не более чем метафора.

Православная ортодоксия избежала искушений секулярной философии. Отказать аду в космологической реальности, подменив ее теологической концепцией "состояний", означало бы сместить сотериологические ориентиры христианской жизни: если рай и ад нигде не "помещаются", то нарушается целостная христианская картина мира, представленная верующему в текстах Священного Писания, богослужений, житиях святых и святоотческой литературе, ибо свидетельства о рае и аде теряют свой буквальный смысл.

Если же, не отклоняясь следовать ортодоксальным представлениям, всецело опирающимся на буквальное понимание этих свидетельств, а не на метафорическое их истолкование, то ад – это именно место, причем располагающееся внизу, в недрах земли. Однако созерцание инфернальных обителей доступно лишь тем, кто обладает духовным зрением, т.е. достиг статуса, позволяющего свидетельствовать об этих сферах, имеющих иную природу, нежели та, что фиксируется в привычной для нас пространственно-временной системе координат.

Православный богослов еп. Игнатий (Брянчанинов) говорит в этой связи о пространстве иного рода, которое берет свое начало здесь, но простирается как бы в иное измерение. В этом контексте слова Священного Писания, свидетельствующие о космологической реальности геенны огненной, следовало бы трактовать как метафоры, а природные явления нашего мира – вулканы и избыток тепла в центре Земли – должны наводить на мысль об онтологии ада. Природа и ад не тождественны в аспекте материальности, но оба эти вида реальности могут сделаться в равной степени доступны восприятию при определенных условиях и по воле Божией. О возможностях "прорыва" инфернального пространства в наше измерение повествуют соответствующие эпизоды из агиографической литературы, однако значительно чаще свидетелями ада выступают не святые, но обычные грешники, которым по своей неизреченной милости Бог позволяет узреть зловещую перспективу ради их спасения (об этом в своих "Беседах" повествует св. Григорий).

Православное богословие предостерегает тем не менее от попыток экспликации подробной космографии ада и "научных" объяснений характера связи человеческого измерения и измерения инфернального. В этом вопросе православная традиция противостоит римско-католической, усматривая в космологических концепциях чистилища и лимба[24], предложенных католическими теологами, стремление создать некий аналог секулярной картины мира, доступной рационалистическому познанию.

Загробный мир – и ад, в частности, – согласно православным воззрениям, никоим образом не может быть познан теми же самыми способами, что и природа (т.е. путем изучения неких физических закономерностей, постановки эксперимента и т.п.). Видение ада и возможность словесного описания этого опыта даются Божиим Провидением, выступая средством побудить человека к подвигу христианской жизни.

В своих "Беседах на Послание к Римлянам" св. Иоанн Златоуст на вопрос о точной локализации ада отвечает, что следует знать только о факте существования ада, чтобы его избегнуть, а не о том, где именно ад находится и как он связан космологически с миром живых.

Итак, согласно христианским представлениям, понятия "Душа", "ад", "Небо" категорически не должны интерпретироваться в соответствии с позднейшей картезианской идеей внепространственности нематериального, поскольку подобная интерпретация вступает в противоречие с религиозной доктриной и тем самым искажает сотериологическую перспективу христианской жизни. Исключаются также и попытки рационального космографического описания адских вместилищ в их соотношении с миром живых, с географией этого мира, ибо научное познание и духовное постижение имеют качественно различную природу – логический дискурс не приложим к области провиденциального.

Владыка христианского ада – дьявол, "отец лжи", падший ангел, некогда созданный Господом, но нарушивший долг повиновения Ему. Он искушает и губит слабые души, но верующий христианин обладает свободой воли противостоять искушению. Дьявол и его слуги получают в свой адский удел лишь души нераскаянных грешников, но вопрос о судьбе души по смерти тела решается Богом первоначально на так называемом Частном суде и окончательно – во время второго пришествия Иисуса Христа на Страшном суде. Идеологема "Страшный суд" – существеннейший элемент христианского Символа веры, от решения на Страшном суде, сроки которого скрыты от людей, зависят судьбы живых и мертвых.

Не вдаваясь в конкретику письменно зафиксированных христианских свидетельств об аде, необходимо тем не менее отметить характерные предикаты инфернальной космологической сферы, прослеживающиеся в большинстве этих свидетельств. В них присутствуют указания на жар, порождаемый разгулом огненной стихии, зловоние[25]; присутствие злых духов, ввергающих грешные души в адские муки; невозможность спасительного общения страждущих душ с чистыми местопребываниями[26] и, наконец, безусловно хтоническая локализация ада ("внизу"). Именно эти характерные признаки, как мы попытаемся показать, и послужили основой для типологической идентификации буддийского ада.