Джагфар тарихы летописи джагфара

Вид материала

Документы

Содержание Глава 11. Как Сююмбика служила кану Кул-Ашрафу На полях - запись П. Карашева: "Тимер Капка" Шейх-гали китабы (книга шейх-гали)

Подобный материал:

• Тема урока Дата проведения, 82.27kb.
• Г. Н. Потанин және қазақ зиялылары: саяси және рухани көзқарастарды тарихи талдау >07., 944.02kb.
• 2008–2009 оқу жылындағы «Археология» пәні бойынша студентке арналған бағдарлама (Sillabus), 1915.22kb.
• Түркістан ұлттық элитасының қалыптасуы мен қызметінің тарихы (1900-1924 жж.), 841.93kb.
• Диссертация қорғаған мамандығының шифры аталып, 2403.71kb.
• Аманжолов к. ҚАзақстанның Әскери тарихы, 1930.62kb.
• Қазақстан тарихы кафедрасы, 3205.92kb.
• Возникновение летописи на Руси. Гипотезы, 45.7kb.
• Записки о регентстве елены глинской и боярском правлении 1533-1547, 248.78kb.
• Жұмыс оқу бағдарламаларын (Syllabus), 352.08kb.

Глава 10. Исмаилданова война и мятеж Сафа-Гарая

Сардаром сил всех трех западных илей стал при поддержке Арака и с согласия Чуры - Янчура. От имени своих илей Янчура признал Ядкара единственным государем Булгарской Державы и выплатил Чаллам "ногайщину" за все годы мятежа. Когда в Казань прибыл Сафа, то при вступлении на трон казанских улугбеков поклялся быть верным сеиду Кул-Ашрафу и во всем советоваться с беком Янчурой...

По совету сардара большая часть земель убитых мурз в Ханской части Казанского иля была передана черемшанским казакам, благодаря чему войско получило отличных бойцов. По настоянию Янчуры хан также вынужден был примириться с Чурой, но в душе все же сохранил на него обиду за свой прошлый позор. Янчура же упросил сеида отдать овдовевшую Сююнбику в жены Сафе, и бика была вполне довольна этим,, ибо хан был настоящим мужчиной и страстно полюбил ее...

Только ведение войны, как могло показаться на первый взгляд, Янчура передал в руки Сафы и Чуры, но и ею в решающие моменты руководил он сам, почему народ, знавший настоящего хозяина дела, называл ее по его прозвищу - "Исмаилдановой войной"...

Война эта была тяжела Булгару, однако примириться с вероломным захватом неверными Наратлыка, Моджара, Мухши и Учкуя в верховьях Чулмана Держава не могла из-за невозможности обеспечить безопасность страны без обладания этими областями и пережить это унижение. Из всех жителей Булгара только арским чирмышам война была лишь наслаждением, ибо она да еще охота кормили их и потому, что по понятию аров, за убийство врагов отпускались все грехи, и каждый убитый на войне тут же брался под защиту их божеством и получал богатое поместье и много жен и удовольствий в раю...
277

На этой войне Исмаилдана погибло 73 тысячи арских чирмышей, 30 тысяч юлдашей, 17 тысяч казаков всех провинций, 10 тысяч казанских и симбирских мурз и 270 казанчиев, биев, тарханов, батыров и юзбашы... Наши же перебили 300 тысяч балынских воинов и захватили 100 тысяч пленных. При этом газии очистили от неверных захваченные ими ранее булгарские земли между Саин-Иделью и Сура-су, между Батликом и Ар-Галиджем и в верховьях Чулмана. Полная победа была близка, и балынский улубий уже тайно прислал в Казань посла Джурги Булгака с предложением вернуть все булгарские земли с городами Колын и Джун-Кала и возобновить выплату джирской дани в обмен на мир с Державой, как вдруг шайтан нашел лазейку в душе Сафа-Гарая и внушил хану напрасную гордыню и гибельную мысль о самовластии. Словно забыв, что, несмотря на все свое мужество, он без советов Янчуры не выиграл бы ни одного своего сражения с урусами и не прославился, неблагодарный хан решил свергнуть зависимость от сардара и провозгласить независимость Казанского иля от Чаллов. Чура, провинция которого приустала от войны, решил поддержать хана и присоединиться к нему со своим илем в обмен на ханское обещание прекратить ее и объявить его сардаром двух провинций. Кроме него 2 тысячи казанских мурз и 500 казанчиев решили поддержать Сафу в обмен на обещание мира, а 10 тысяч ногайских, сэбэрских, астраханских и крымских юлдашей -- в обмен на обещание служилых наделов. При этом участники этого заговора готовились в случае его успеха обмануть друг друга. Чура рассчитывал устранить Сафу и посадить на его место своего друга Шах-Гали, на сестре которого был женат, Сафа же хотел первым делом привлечь на свою сторону Мамета, а затем покончить с Чурой и передать его провинцию своему юному сыну Буляк-Гараю...
278

Зимой 1545 года Сафа-Гарай вместо того, чтобы идти в решающий поход на Джун-Калу, внезапно ринулся к Эчке-Казану с 15 тысячами симбирцев, мурз и юлдашей и осадил его. В этом городе проживало 15 тысяч жителей, а в его цитадели Арча-Кале находился тысячный казацкий алай арского улугбека Арака. Янчура был в это время'в Арче, где собирал налоги с булгарских кара-чирмышей и субашей. Среди них нашелся один беглый казак и недоучившийся шакирд Галикай по прозвищу Чирмыш, который явился к сардару и дерзко заявил ему: "О, сын Исмаилдана! Деньги, которые ты собрал на никчемную войну, лучше направь на нужды вдов и сирот и облегчение участи народа". Янчура велел схватить наглеца, но тот, раскидав стражников, вырвался на волю и поднял восстание игенчеев с целью добиться отмены чрезвычайных поборов с кара-чирмышей и субашей и перевода булгарских кара-чирмышей в разряд субашей. Повстанцы, высоко держа копья с прикрепленными к ним свитками с "законами сеида Мохаммёд-Гали", обложили Янчу-ру в балике Арча на радость Сафа-Гараю. Хан осадил в свою очередь Эчке-Казан и потребовал от улугбека Арака выдачи Мамета в обмен на уход из Арского иля, угрожая, в противном случае, пожечь и разграбить поместья местных казанчиев. Видя, что гордый улуг-бек уступать не намерен в надежде на Янчуру, хан велел нарочно пропустить в Арча-Калу пойманного гонца сардара с письменной просьбой Янчуры о помощи. Уланы тут призадумались и заставили Арака выдать эмира Сафе. Довольный хан тут же ушел в Казань, и улугбек занялся подавлением восстания Галикая. Однако возмущенные игенчеи еще до подхода казанчиевского ополчения успели взять и разгромить балик Новая Арча. Янчура едва сумел пробиться из города сквозь густые толпы разъяренных и горевших жаждой мести повстанцев. Казанчии оттеснили игенчеев от Арчи и нескольких других городов Арского иля, но полностью подавить восстание и схватить Галикая так и не смогли. Чирмыш с отрядом из хорошо обученных и вооруженных повстанцев быстро переходил с места на место и был неуловим для тяжелых на подъем казанчиев...

Испуганные уланы обратились к сеиду с унизительным посланием, в котором умоляли Ядкара помочь им и соглашались даже на уничтожение особых прав иля. Но сеид, хотя и сам нуждался в помощи Арского иля в борьбе против мятежного хана, гордо ответил казанчиям: "Законы ислама запрещают такую зависимость, в которой вы держите своих игенчеев, и осуждают ту немыслимую роскошь, которой вы окружили себя в этой земной жизни. Подчинитесь закону Алмыша о праве перехода курмышей и кара-чирмышей в чирмыши и субаши в случае принятия ислама, отмените незаконные чрезвычайные поборы -~ и я сам обращусь к мулле Галикаю с просьбой о прекращении кровопролития".

Терять значительную долю своего богатства казанчии отказались. Часть из них во главе с Янчурой надеялась отбиться от игенчеев своими силами, но большинство во главе с Араком решило заключить союз с Сафой в обмен на его помощь в борьбе с Галикаем...
279

Мятеж Сафа-Гарая застал Ядкара врасплох. Позднее сеид с горечью говорил мне: "Мне казалось, что только один день отделяет меня от радости победы над московским улубием. Но через день я испытал самое сильное унижение. Поистине, Всевышний напоминает нам о своей безграничной власти над судьбами мира, когда люди в своих земных делах начинают преувеличивать собственную роль"...

Ко всем прочим неприятностям сеида добавилась и измена сал-чибашы Ак-Балыка. Адмирал в обмен на большое вознаграждение хана и надел земли в Симбирском иле увел свой флот из Агидели в Казань. Йа это Ядкар заметил: "Сутяжничество губит государство так же, как безверие - душу". [...]

Между тем Ак-Балыку надо было идти в Учкуй, который зимой опять захватили русские. Ядкар отдал приказ о создании нового флота, но неверные опередили наших, и их флот летом того же года беспрепятственно проследовал из Учкуя в Казань...

Переход этот был вызван тем, что русский улубий Алаша распорядился воспользоваться ханской смутой и овладеть Казанью... Русский флот из Джун-Калы внезапно появился у города и высадил 7 тысяч пехотинцев, которые с ходу атаковали джиенный лагерь хана на Козьем лугу... Застигнутых врасплох людей Сафы охватила страшная паника, приведшая к напрасной гибели 3 тысяч мурз и юлдашей под саблями неверных. Сам хан бежал впереди всех и был в таком ужасе, что, укрывшись в Шахри Газане, велел никого не пускать в крепость...

К счастью казанцев учкуйцы запоздали, и у балынцев не хватило сил для приступа. Они отошли, а когда прибыл флот из Учкуя, подоспел из Симбира Ак-Балык и уничтожил его... Тем не менее, стоявшие на краю погибели русские взбодрились уже победой над ханом, а в ханском лагере заговорщики стали сводить счеты друг с другом. Сафа, желая смыть с себя грязь позорного поражения, лживо обвинил в нем людей сеида и казнил верного Ядкару сына Агиша Ихсана. Часть владений бека возле Казани была передана ханом нескольким мурзам. Это вызвало возмущение некоторых казанских казанчиев, которым в полной мере воспользовался Чура. Справедливо подозревая Сафу в намерении облыжно обвинить в следующий раз его самого, сын Мал-Нарыка в 1546 году появился перед Казанью с полутора тысячами симбирских казаков и объявил: "Я пришел отомстить проклятым татарам за то, что они опозорили булгарское знамя в сражении с ничтожным числом неверных". Казанские бедняки, ненавидевшие хана и татар, открыли Чуре ворота внутренних баликов и бросились бить... всех кыпчаков подряд. На этот раз уже стена не преграждала им путь из посадов на Богылтау, в Шахри Газан, и татар настиг злополучный час. Пять тысяч мурз и юлдашей было убито восставшими самым безжалостным образом вместе с ханским судьей Булатом.
 280

Сам хан едва успел бежать через ворота Мир-Гали на корабль Ак-Балыка и отплыть в Астархан - к своему тестю...

Чура немедля ввел в Казань и посадил на трон улугбеков Шах-Гали, прибывшего по его просьбе из Хан-Кермана. Несмотря на родственность, умный хан попытался перейти на службу сеиду и послал к Ядкару тайного посла. Тот еще не вернулся, когда теперь Сафа-Гарай появился у Казани с 2 тысячами астраханских и ногайских кытаев и дерзким намерением взять огромный город. Он прошел к нему через Лаиш, ибо внук Гали-Гази, сын Тубы Япанча сочувствовал ему... Казаки Чуры и казанские ополченцы, поддерживавшие симбирского улугбека из нелюбви к татарам и Сафе, дали со стен несколько залпов... по кыпчакам и заставили их отказаться от приступа. Надеясь на помощь арчан, кыпчаки стали дожидаться их у города, но вместо них прибыл Галикай и после ожесточенного побоища заставил кыпчаков бежать в степь. Повстанцам достался огромный обоз из 5 тысяч арб, 3 тысяч верблюдов и 10 тысяч лошадей, что весьма усилило и прославило Чирмыша и его армию. Обрадованный посрамлением своего давнего неприятеля, Шах-Гали прислал к сардару игенчеев посла с вопросом: "Что ты хочешь?" Галикай ответил: "Воли для угнетенных". Хан на это заметил, что может дать волю только игенчеям Ханской части Казанского иля. Галикай согласился: "Хорошо, освободи хотя бы казанских игенчеев - и я поддержу тебя". Шах-Гали с легким сердцем подписал указ, по которому, согласно закону сеида Мохам-мед-Гали, разрешил 40 тысячам игенчеев ханского двора, 40 казанчиев и 1200 мурз перейти в разряд субашей. Галикай тут же отправился на Горную сторону, где к нему немедленно присоединились 6 тысяч булгарских кара-чирмышей и 12 тысяч горных аров и сербий-цев. Все они приняли ислам и были переведены ханскими чиновниками в субаши. Освобожденные от зависимости сербийцы были так довольны этим, что стали называть себя "народом субаш", подобно тем черным арам, которые были записаны в ак-чирмыши и называли себя "чирмышеким народом"...

Казанчии и мурзы попытались воспротивиться освобождению игенчеев, но те убили 20 казанчиев и 800 мурз, а остальных либо, изгнали, либо доставили в оковах к хану. Шах-Гали хотел их отпустить, но его джуры из моджарских булгар из ненависти к татарам перерезали всех мурз... Мамет, опасаясь того, что тень этих событий может пасть и на него, в ужасе бежал в Алат к собравшимся там его сообщникам из числа "бетле татар" во главе с сыном Ше-хид-Улана Кильдибеком и с сыном татарского судьи Hyp-Гали. Эти негодяи, к которым стало присоединяться и все больше казаков, замыслили передать Казанский иль в руки урусского улубия. В обмен на это тот обещал предоставить судейскую власть над мусульманами нля эмиру, передать земли врагов "бетле татар"ам и сделать алатцев русскими боярами...
²⁸¹

Тех же казанцев, которые желали сохранить независимость Казанского иля под властью крымских ханов, возглавил бек Биба-рыс. Его отцом был знаменитый Дана-Рыштау - потомок сэбэрско-го хана Данияра... Он несколько лет провел в Ногайской орде, а затем приехал в Казань и прославился доблестью при ее защите от неверных. Сын его Бибарыс, названный именем султана Мисра из нелюбви к татарам, обладал высоким ростом, богатырским сложением и рыжей бородой и действительно так ненавидел кыпчаков, что мурзы боялись попадаться ему на пути. Именно он проткнул насквозь отца Hyp-Гали, вырвав из его рук копье...

Воспользовавшись тем, что Ядкар никак не мог заставить сына Гали и дочери Мал-Нарыка... Мохаммеда отправиться для взятия Казани из рук Шах-Гали, Бибарыс вызвал Сафа-Гарая в Казань и с 200 казанских и арских казанчиев прискакал к столице иля из своей крепости Сайф-Кул. Шах-Гали, не желая сталкиваться с арскими казанчиями, поспешно покинул Казань. Чуре пришлось уйти вместе с ним, ибо все его надежды без хана рушились. Галикай переправил их  через  Кара-Идель  под  носом  Ак-Балыка,  не  желавшего связываться с повстанцами. Испуганные тазикбашцы открыли ворота Казани, и довольный Бибарыс вступил в город, в котором не осталось ни одного кыпчакского мурзы. Вскоре подъехал Сафа-Га-рай, но тут возникла неприятная заминка: для поднятия его на улуг-бекский трон требовалось разрешение Ашрафида. Тогда Сююмбика слезным письмом вызвала меня из моего аула Бу-Юрган в Казань, где престарелый Шейх-Касим провозгласил меня сеидом и дал мне возможность назначить Сафу казанским улугбеком от имени Ашра-фидского дома. Все это представление я выдержал только ради моей драгоценной Сююнбики, которой я не мог отказать в таком пустяке... При этом я дружески предупредил хана о необходимости уладить конфликт с Ядкаром во избежание всяческих осложнений, но тот не внял этому совету. Более того: Сафа тут же казнил попавшихся в руки Бибарыса улугбека Чуру и Кадыша, чем поставил себя вне закона. Хан попытался поправить свое положение войной с неверными, но без Янчуры его действия были жалкими и малоуспешными... Более того - зимой 1549 года, когда 100 тысяч русских внезапно появились под Казанью и осадили ее, Сафа опять позорно укрылся в Ханском Дворе и город был спасен лишь мужеством 4 тысяч казанских ополченцев и кавэсцев и ударами по осаждающим из Арского  леса  улугбека Арского  иля.  Помогавший  хану  из ненависти к неверным, Арак попытался после этого взять Куш-Урму. Он взял и поджег посад и в ожидании конца пожара заночевал в пригородном селе. К сожалению, он, как и Аман-Бак, настолько презирал неверных, что не считал их способными на ночную вылазку. Но те, когда наши разомлели и уснули, вышли из цитадели и убили улугбека прямо в его шатре... Наши смогли в конце концов прийти в себя и избить нападающих, но без Арака продолжать поход не решились и вернулись... На неправедном пути друзьями хана стали непорядочные люди. Так Hyp-Гали получил место своего отца Булата в обмен на передачу Сафе своего дворца...
282

Крымские и азакские юлдаши Сафы воевали не против неверных, а внутри страны. Им не удалось овладеть Симбиром, новому улугбеку которого - брату Чуры, Исламу - помог отступивший в Симбирский иль Галикай. Тогда крымцы решили поживиться за счет Тарханной части Казанского иля, и Сафа добром попросил казанских казанчиев поделиться. Бибарыс пожертвовал половиной своих владений, сын казанчия Улана Кулай -- треть, а Япанча -~ четверть. Но ораве из 6 тысяч кыпчаков было этого мало - не всем из них удавалось получить служилые или ясачные владения и стать хоть на время мурзами. Поэтому они двинулись на Алат, предвкушая легкий захват тамошних земель. Однако "бетле татар"ы - ценой уступки Мамыш-Бирде нескольких аулов - получили его помощь и в союзе с его отчаянными казаками и кара-чирмышами наголову разбили крымских кыпчаков. Желая подсластить своим юлдашам горечь поражения, хан попросил Япанчу увеличить размер своего пожертвования. Бек на этот раз отказался и вместе с Исламом перешел в ряды сторонников сеида. Оба, желая загладить свою вину перед Ядкаром, пообещали ему покончить с Сафой в случае получения ими его прощения. Сеид простил беков, и их люди вскоре отравили хана. Узнав о кончине Сафы, Ядкар изрек: "По воле Всевышнего он сам вынес себе смертный приговор". Но еще быстрее его слов до нас дошло его войско - тысячный отряд сына Гали Мохаммеда, незамедлительно занявший гору. Бибарыс удалился в свою крепость, а сардар крымцев Кучак присоединился к черемшанцам с 4 тысячами юлдашей. Я же лично отправился к Кул-Ашрафу в Корым-Чаллы просить, чтобы он поставил казанским улугбеком сына Сафы и Сююнбики Утямыш-Гарая и передал власть в иле до его повзросления Ильчи-бике Сююнбике.

^ Глава 11. Как Сююмбика служила кану Кул-Ашрафу

Ядкар был очень тронут моим приездом, по достоинству оценив мое доверие к нему. Узнав о моем желании отказаться от титула казанского сеида, взятого в чрезвычайных обстоятельствах в целях подчинения Сафы Чаллам, он сказал мне: "Я оставляю тебе этот титул, ибо решил оставить за собой лишь титул "менла..." Он согласился удовлетворить мою просьбу и велел мне же утвердить Сююнбику с сыном на трон казанских улугбеков...
283

В 1542 году Сююмбика попросила кара-муслима Искандера нарисовать меня с ней, дочерью и ее воспитательницей -~ вдовой Аталыка Халимой. Искандер, рисовавший до своего пленения лики христианских богов, помолился и нарисовал нас так чудно, что я уговорил его нарисовать такую же картину для меня. После утверждения Сююнбики он нарисовал по ее заказу для Кул-Ашрафа Ханский Двор с воинами на стене и над ним - Бараджа, месяц и звезды. Среди звезд я сделал такую надпись:

Пусть ведает наш менла и кан Ядкар,

Что храбрые газии Шахри Газана

Во главе с ханом, уланами и мирзами

Без всякого сомнения

Отдадут свои жизни

И жизни своих жен и детей

За то, чтобы незыблемы были на земле

Булгарская Держава - оплот ислама,

Шахри Газан - оплот Булгара,

Законы и обычаи булгарских мусульман...

Она сама вместе со мной отправилась в Черемшан, чтобы поблагодарить Ядкара за честь, ей оказанную. Мы застали менлу в Алабуге, где он проводил праздничное моление... Обычно сдержанный в проявлении своих чувств Кул-Ашраф, получив ее подарок - рисунок Искандера с моими стихами -- пришел в сильнейшее волнение и спросил о ее пожеланиях. Бика на это сказала, что все ее мечты сбылись и она молит кана лишь о прощении Ак-Балыка. Это прощение менла дал незамедлительно, и салчибашы тут же явился в Алабугу и принес повинную... На его корабле Ядкар вместе с нами переправился в Яр Чаллы, где освятил построенную сыном инала Васыла Атна-беком мечеть. Ее в народе так и стали называть "Атна-джамиг"... Потом мы отправились в столицу. А Казань - любимейший мой город, поэтому я позволю себе здесь прервать повествование для краткого описания ее...

В ней выделяются три крупные части: Шахри Газан - это то, что с времени Азана составляло единую крепость на Богылтау, а так же внутренние и внешние балики один краше другого...

А в казанской стене имеются такие башни на Богылтау: Тюмэн, Кабак, Новая Чирмышская, Мир-Гали, Ханская, Ельбеген, Верхний Исбель. А все эти башни, кроме Тюмэнской, югарыкерманские. Прежде Кабакская и Верхнеисбельская башни соединялись стеной с башней Чирмыш или Старая Чирмышская посредине, за которой, вдоль нее, поперек всего Богылтау, ров Тазик. А ныне этот ров без надзора и полузасыпан...
284

А от Верхнего Исбеля стена идет вниз, к Нижнеисбельской башне, стоящей у подножия Богылтау. От этих ворот она идет к башням Левый Кавэс, Средний Кавэс и Правый Кавэс, от них - к башням Левой Арской, Средней Арской и Правой Арской, от них - к башне Кан у подножия Богылтау, от нее - к Верхнему Кану на Богылтау, от нее - к Верхней Ногайской на Богылтау, от нее - к Нижней Ногайской у подножия Богылтау, от нее - к башне Корым на правом берегу Булака. От этих ворот стена идет вдоль этого же берега Булака к Аталыковой башне, а от нее уже поднимается вновь на Богылтау к Тюмэнской башне.

Башня Су-Манара с двумя нижними каменными этажами стоит отдельно от стены, рядом с местом впадения Булака в Казан-су, и привязана к стене лишь частоколом. Внутри ее ключ и колесное приспособление для поднятия его воды на четвертый этаж этой башни, откуда она идет по трубам в Югары Керман. А для труб из башни в Югары Керман сделан подземный ход, по которому могут проходить и люди. Большое колесо устройства вращается лошадью, ходящей по кругу внутри башни... А в верхней части башни, имеющей вид минарета, в ночное время разводят огонь для направления кораблей и лодок.

Огонь для кораблей также разводят на башнях кара-идельского острова Тазик, Биш-Балты, Таш~Кермана, Алабуга и на других, стоящих у рек. И все эти башни называются также "Корабельными Огнями"... А между башнями Су-Манара и Аталык находится урам Ташаяк, окруженный частоколом, примыкающим к стене. А тут, кроме всего прочего, мечеть "Туба", мунча... "Дайр", кабак купца Салиха, в честь которого одна из башен Югары Кермана названа "КабакСкой", и дом русских послов.

А на другом берегу Булака, против этого урама, устраивается с весны по осень каждого года ярмарка Ташаяк. Ее место не укреплено, и здесь несколько домов и кабаков с лавками и гостиницами... Между Ташаяком и местом против Корымских ворот располагается балик Кураиш с лошадиным базаром "Джилки", Сенным рынком и караван-сараем "Печен Йорты". А здесь всегда останавливаются преимущественно ногайцы и степные крымцы, почему и ближайшие к нему ворота называются Ногайскими и Крымскими. Здесь из примечательного, помимо уже указанного, имеются мечети "Утыз", "Басма" и "Джилки". Балик обнесен валом и деревянной стеной, расположенной перед ним...
285

А в Югары Кермане - Ханский Двор, примыкающий к Ханской башне, дворец Hyp-Гали... Здесь же, возле башни Мир-Гали, располагается мечеть Мир-Гали, а рядом с ней - усыпальница хана Мохаммед-Амина Иджима. Перед Ханским Двором - небольшой Райский сад, за ним - площадь, а за ней - большая мечеть "Мохаммед-Алам" или "Кул-Ашраф".

Она - двухъярусная и восьмиминаретная. Нижний ярус ее с двумя этажами - квадратный по форме, верхний, с одним этажом - восьмиугольный. А верхний ярус завершается красивым куполом в виде булгарского венца. По углам нижнего яруса расположены одноэтажные и многоугольные пристрой с красивыми нишами, из крыш которых поднимаются четыре больших минарета... А по четырем  сторонам  второго  яруса  также  расположены  четыре маленьких минарета, не примыкающие к ним и не перекрываемые большими минаретами. Высота их - до половины купола, а большие минареты выше купола на высоту малых минаретов. На наконечниках шпилей купола и минаретов - серебряные "луки" или"месяцы"концами  вверх,  как  на  боевых  знаменах*.  Поэтому  мечеть, первоначально названную "Аль-Мохаммед", стали в народе именовать "Мохаммед-Алам". С 1524 года, когда сеид Ядкар преобразовал медресе мечети в дом наук, ее стали называть также и "Кул-Ашраф". А дом наук в братстве называли также "Мектеби Гирфан"... А она Похожа на эмирский дворец Бол тара - "Казый Йорты", но превышает его по размерам и украшена несравненно более изысканно. Ее  восемь  минаретов  напоминают  о  восьми провинциях Булгарского государства, купол - о  власти  сеида,  месяцы - о  всевластии Всевышнего... Если стоять на площади лицом к этой мечети, то слева будет красивая двухэтажная гостиница с галереей для шакирдов дома   наук   "Мохаммед-Аламия",   справа - Сеидов Двор, обнесенный, как и Ханский, красивой каменной оградой.



А в Сеидовом Дворе располагаются, помимо прочего, мечети "Габдель-Мумин" и "Полли". А "Гюлли" была построена позднее --так, что ее стена стала частью ограды, а один из двух минаретов мечети "Габдель-Мумина" - ее минаретом... Сююмбика-хатын велела построить для нее свой минарет за чертой ограды, но дело это еще не кончено так же, как и со строительством Ханской мечети у башни Ельбеген...

* На полях рукописи имеются сделанные Петром Карашевым рисунок мечети "Кул-Ашраф" и запись о ней: "Высота больших минаретов - до половины главного купола, и они выше куполов малых на высоту малых минаретов".
286

А за мечетью "Мохаммед-Алам", перед рвом Тазик, располагается небольшая мечеть "Дан" или "Чирмыш-Дан". Минаретом ей служит Старая Чирмышская трехэтажная башня Югары Кермана. А возле башни Верхний Исбель - мечеть небольшого кладбища с усыпальницей святого Исбеля...

А в ураме Тюмэн, между рвами Тазик и Улуг, вначале располагался городской магистрат "Тюмэн", названный так еще при Габдель-Мумине - по числу посадских дворов. Потом же, по просьбе Мохаммед-Амина, сеид разрешил перенести "Тюмэн Йорты" на новое место - в Саинов урам, между рвами Улуг и Саин, а в старом "Тюмэне" разместили части правления Казанского иля - Саин Йорты. Кроме этого, здесь находятся мечеть "Ташбаш" и старое городское кладбище.

В Саиновом ураме, кроме "Тюмэна", размещается Чирмышский Двор, который раньше был в Югары Кермане возле старой Чирмыш-ской башни. "Чирмыш Йорты" ведает делами защиты города и сеи-довских кавэсцев, которые проживают с семьями в балике "Кавэс" у Кавэсских башен и в Эчке-Казане. Здесь же - мечети "Саин" и "Чирмыш"...

За Саиновым рвом располагается Бухарский урам с "Бухар Йорты", в котором, помимо прочего, большая Бухарская мечеть, управление торговыми делами всей державы "Тазик Йорты", два караван-сарая: один - для румских и крымских купцов, а другой - для всех прочих мусульманских купцов. Этот двор также имеет ограду. Вне его - несколько дворов знатных булгарски); беков и хозяев. Кроме "Бухарской" здесь имеются мечети "Калган", "Тегин", "Исмаилдан", "Улан".

Под Богылтау, с противоположной от Булака стороны, располагаются внутренние балики города...

В балике "Кавэс", помимо прочего - мечети "Кавэс", "Арслан-Гали", "Искандер" и "Туп".

Вокруг озер Акби-кюль, Карга-кюль и Багча-кюль - балик "Акбикюль". Здесь, на озере Карга-кюль - две каменные бани - "Айдар-мунча" и "Алтын-мунча". А озера соединены каналами с предстенными рвами и с Кабан-кюлем - с одной стороны, и с Казан-су - с другой. Среди мечетей выделяются "Кюль", "Кызыл", "Алтын", "Кук", "Багча", "Сары", построенная на пожертвования Бачмана, "Айдар", возведенная, как и "Айдар-мунча", на средства бека Айдара...

А к Левой Арской башне примыкает балик Кара-Муслим, иначе называемый Русским, ибо здесь живут кара-муслимы - русские, принявшие ислам, и их потомки... А их вначале селили за стеной, на берегу Казан-су, но после того, как они отбили попытку Джурги высадиться в том месте, Габдель-Мумин позволил им заселить этот балик. А прежнее место они стали называть "Старым Городом"...
287

Среди кара-муслимов немало хороших кузнецов, оружейников, гончаров, корабелов и они очень добродушны и сильны, и характером похожи на природных булгар. Они чистоплотны, в отличие от неверных, и очень опрятны. В их балике - мечети "Кан-Буляк", "Каен", "Ак-Каен", "Кудук", "Хызыр-Ильяс". У них есть свое управление по делам всех булгар урусского происхождения - "Кара-Муслим Йорты", которое занимается также вопросами выкупа урусских пленников. А тот из пленных, кто захочет вступить в кара-муслимскую общину, выкупается и принимает ислам. Всего казанских кара-муслимов сейчас насчитывают три тысячи, а всех булгар-кара-муслимов - 30 тысяч...

К Арским воротам примыкает Арский балик, где большинство составляют потомки переселенцев из Болгара. А здесь, помимо прочего - мечети "Тимер" *, "Бакыр", "Барынджар", "Сувар", "Куба", "Хорезм" - как в Болгаре...

У Кабан-кюля находится балик Касим, состоящий из пяти ура-мов: "Касим", "Гурджи", "Джукетау", "Амет" и "Султан". А в "Касиме" - мечеть "Касим", в "Джукетау" - мечети "Кабан" и "Имэн", а в "Амете" - мечеть "Боян", в "Султане" - мечеть "Султан". Всего же в городе 82 мечети.

В "Гурджи" - церковь "Джурги". Здесь живут преимущественно потомки болгарских гурджийцев, и церковь свою они называют так же, как там - в честь Лачына Хисами. Дальше всех посадов от стены ".находится балик Биш-Балта. Между ним и внутренним городом, которого он старше на сто лет, - Козий луг, а рядом с ним - большой Ягодный лес. К нему подходят только наши суда. Иноземные ставятся на стоянку у острова Тазик, а грузы с них на казанский берег перевозят на лодках за соответствующую плату бишбал-тинцы. Они же перевозят грузы из Биш-Балты к крепости на лодках и возах.

Между пристанью и баликом небольшая роща, скрывающая его. Измученные набегами неверных, бишбалтинцы разрешили поставить прямо за частоколом посада небольшую деревянную церковь с пятью куполками. Рядом было устроено русское христианское кладбище. Правда, звонить церкви разрешалось только в случае нападения врагов. С той поры русские во время своих набегов не трогали балик. Бишбалтинцев не раз спрашивали, как это они дошли до этого. На это бишбалтинцы, славящиеся своим острым языком, отвечали: "Лучше пускай звенит, чем горит". Входили они в свой балик с противоположной от церкви стороны, дабы не было греха.

* ^ На полях - запись П. Карашева: "Тимер Капка".
288

При мне попом служил Шимбай, до него - его отец Джабраил, до него - его дед Барыс, сдавшийся вместе с Айдаром. А Барыс был истым звонарем, как и его потомки, которые обучались этому во время нападений урусов. Они звонили так, что иногда неверные в изумлении останавливались у балика и их нападение утрачивало внезапность. Этот звон тревоги отлично различали чирмыши в караулах, и воины успевали изготовиться к отражению приступов неприятеля...

В балике была раньше одна мечеть - "Баллы". Но после того, как построили пятикупольную церковь, возревновавший баликбашы Кама-Якуб возвел большую пятиминаретную мечеть "Юсуф". Бишбалтинцы называли ее, однако, по-своему - "Биш-Бармаю"...

В тот год улубий Исмаил вломился в пределы Державы и выбил брата Юсуфа из Каргалы, где тому разрешили летовать. Атна с двумя тысячами джигитов немедленно отправился на место происшествия и выбил Исмаила вон, став известным под прозвищем Каргалый. При этом бек ради Сююмбики пощадил ногайцев и позволил им уйти за Джаик, хотя мог бы положить их всех. Сююмбика, узнав об этом, подарила ему... тафсир Корана, а его жене - свои украшения... А Ак~Балык, счастливый добытым ему прощением менлы, построил для нее чудесный корабль... со стеклянным домиком -посредине, из которого она могла смотреть во все четыре стороны...

На кораблях салчибашы мы вернулись в Казань, где Сююмбику ожидало тяжелое правление илем. Несмотря на то, что Ядкар назначил Кучака сардаром казанского алая, 5 тысяч крымских и азакских юлдашей не вернулось на службу кану и ушло в Алат. Благодаря этому силы "бетле татар" увеличились до 15 тысяч, и они еще более укрепились в надежде овладеть Казанским илем при помощи урусов и после этого получить бальшское подданство и вотчины. Эти неверные кыпчаки, предводительствуемые глупым, но весьма честолюбивым Маметом, овладели севером Горной Булгарии и предложили Исламу союз против Галикая. Игенчеи-повстанцы только отягощали симбирского улугбека, не принося ему никакого дохода, поэтому Ислам охотно вошел в сговор с татарскими мятежниками и вместе с ними вытеснил Галикая из Горной Булгарии. Мамыш-Бирде помог повстанцам переправиться на левый берег Кара-Идели, предполагая в будущем использовать их в своих целях... "Бетле татар" охватил ужас, но Мамет, по совету Камая-мур-зы, издал фирман об уничтожении казанчиевских вотчин в Арском иле и о передаче их игенчеям, и Галикай устремился к Эчке-Казану мимо Алата. Повстанцы опять заняли Арчу и надолго сковали арских казанчиев...
289

Получив господство в Казанском иле, алатцы заняли вотчины Япанчи, Бибарыса и других враждебных им казанчиев и, наконец, осадили Казань. Предводительствовал силами Мамета сын Шехид-Улана Кильдибек, уже мнивший себя первым русским бояром... Когда гнусная толпа "бетле татар" появилась в виду города, "Тюмэн Йорты" зашатался и обнаружил желание сдать город мятежникам. Тысяча казанских стрельцов и три тысячи крымских юлдашей, высланных навстречу алатским ворам, были разбиты вследствие измены их военачальника Ак-Мохаммеда и двух сыновей Кучака...

Все стрельцы были убиты либо в бою, либо в плену, а юлдаши перешли на сторону "бетле татар". Мы остались лишь с тысячью черемшанцев бека Мохаммеда, тысячью юлдашей улана Кучака и тремя тысячами кавэсцев. Растерянная Сююнбика пришла к воротам Сеидова Двора и пала перед ними ниц... Я, выйдя, поднял ее и дал ей свое ходатайство о даровании воли и земли казанских казанчиев и мурз игенчеям и об уравнивании прав тазикбашцев и мелких хозяев. Воспрянувшая бика тут же велела издать свой указ от имени сына, начинавшийся словами: "Это слово казанского улугбека хана Утямыш-Гарая к своим верным казанским игенчеям и мелким хозяевам. До нас дошли известия о притеснениях, которыми измучили вас уланы и мурзы. И сеид Бу-Юрган подал нам свое ходатайство об освобождении вас от притеснений согласно законам святого сеида Мохаммед-Гали. И я решил -- по ходатайству сеида и с разрешения менлы Кул-Ашрафа -- пожаловать вас, верных моих: мелких хозяев - уравнением в правах с большими хозяевами, игенчеев же - свободой и землями притеснителей ваших и внесением в разряды согласно вашему выбору. Придите к нам - и вы получите от нас письменные указы об этом..."

Как я и ассчитывал, верные нам мелкие мастера быстро свергли тазикбашцев старого Магистрата и возглавили новый Тюмэн, а Галикай немедленно объявил себя нашим союзником и пошел к Казани, обрастая по пути толпами восстающих игенчеев - кара-чир-мышей и казанчиевских курмышей. Ему удалось занять крепость Биектау, и "бетле татар"ы принуждены были отодвинуться от Казани. Опасаясь удара арских казанчиев, освободившихся от присутствия значительной части повстанцев, алатцы вызвали на помощь русские войска. Они появились зимой, таща за собой огромные пушки. Их сделали для балынцев альманские мастера по образцу больших пушек Биктимера и его сыновей. Эти орудия могли стрелять ядрами по колено и в пояс взрослому человеку, и московский улубий Ибан по прозвищу Алаша надеялся с их помощью разбить казанскую посадскую стену... 130 тысяч русских двигались к Казани по льду Кара-Идели и Джунской дорогой, ободренные обещаниями алатских воров взять город "у робкой бабы" с первого же выстрела, как жалкую деревню... Мамыш-Бирде, верный менле, заставил балынцев несколько поколебаться в своей уверенности. Его 4 тысячи арских чирмышей с дикими воплями атаковали главный русский обоз, везший по льду самые большие пушки. 12 тысяч неверных были положены на месте в течение двух часов боя. Остальные, видя свое бедственное положение, проломили лед и утопили в реке свои пушки...
290

Однако алатцы уверили смущенного улубия в отсутствии у казанцев больших сил, и русские все же подошли к Казани и начали сильный обстрел города. Во время него у Большого Тараса Булак-ской стены погибли мои дорогие друзья - сын Сафы Гази-Гарай и крымский посол Арслан Челеби... Мать Гази - Суфия - была дочерью сестры анчийского "Бата"..., перешедшего на службу Державе, и одного из потомков последнего урусского бека Башту Дани-ля... Ее выкупили из плена в Багча-Болгаре наши послы, среди которых оказался ее двоюродный брат... Сафа, бывший тогда в Крыму, помог этому... Гази не испытывал никакого интереса к государственным делам, зато охотно выучился у меня стихосложению, а у Искандера - рисованию и помогал мне в описании Казани. Под влиянием моих рассказов, он захотел поехать послом в Персию - но только лишь за тем, чтобы совершенствоваться в стихосложении... Сафа подозревал умного сына в намерении захватить пост улугбека и, стремясь напугать его, казнил любимого им воспитателя Байбека... Во мне с каждым днем все сильнее звучат слова юного Гази, которые он посвятил памяти доброго старика, философа и любителя стихосложения Байбека:

Разве можно любить этот мир, зная,
Что ты его в свой час оставишь?
Лучше относиться к этой жизни, как к сну,
После которого, по воле Всевышнего,
Ты пробудишься для настоящей радости...

291

После обстрела, который, казалось, мог разбудить и мертвых, русские - с присущей им одержимостью - полезли на стены. Пленные балынцы потом рассказывали, что альманские юлдаши Алаши закрывали глаза, чтобы не видеть жуткой картины кровавого балынского приступа. Нашим 5 тысячам воинов пришлось очень трудно, а когда крымские юлдаши вдруг дрогнули и оставили неприятелю часть Арской стены, началась страшная паника. Сююнбика вбежала ко мне с ужасным криком о помощи, презрев все обычаи. Тогда я вышел к ней в воинских доспехах и словами о том, что мы защищаем в городе не себя, а свою исламскую веру, власть мен-лы и ее сына, привел в чувство. Потом я заставил ее одеть алпар-ские (рыцарские) доспехи, взять в руки саблю и казанский стяг и повел с собой к месту вражеского прорыва. На стене уже были русские, но кавэсцы и ополченцы, увидев нас, ободрились и сбили неверных с нее. Мы стали на ней, и были недвижимы даже тогда, когда урусы вновь полезли на стену и едва уже не хватали нас руками. Теперь, однако, в народе не было уже смятения. Многие жены и дочери мелких хозяев и кавэсцев облачились, по примеру бики, в доспехи, и вместе с отцами, братьями и мужьями бросились в схватку. В этот момент подошли черемшанцы Атны с примкнувшими к ним повстанцами и ударом из Арского леса заставили противника прекратить приступ. У нас пало полторы тысячи стрельцов и ополченцев, 300 черемшанцев, 500 крымцев и 2 тысячи простого люда. У неверных - 30 тысяч воинов. У Арской башни трупы балынцев лежали почти вровень со стеной на всем пространстве от стены до кабака купца Шахидуллы, бывшего перед мостом за рвом... Но неприятнее всего для Алаши было то, что 5 тысяч мо-джарских булгар из отряда Шах-Гали присоединились к Атне, удвоив его силы, и те, потеряв еще 15 тысяч пехотинцев, стали поспешно отходить. При этом их бегстве Атна не отставал от них ни на шаг и вынудил бросить или утопить все орудия. Обозы также достались неутомимым ярчаллынцам, вследствие чего 23 тысячи русских, ослабевших от голода, ран и болезней, были брошены своими по пути и замерзли...

А победа эта была в науруз, или каргатуй, как называют его в простом народе, и дети и взрослые, видя уход русских, в восторге взбегали на стену и кричали и размахивали руками в подражание грачам...
292

В этот праздник на майданах разжигали костры и на них в котлах варили ячменную кашу и мясо. Вечером молодые заключали сговоры, и парень - в знак своего согласия - съедал мясо, а девушка - кашу. Утром девушка, если она не передумала, также съедала мясо... Готовили также и пиво, и мед, и молодые при встрече с родными и знакомыми и при обходе их домов исполняли песни с пожеланиями счастья в новом году. Хозяева при этом должны были давать подарки детям и молодежи, ибо жадничавших в этот день ждали в будущем всевозможные бедствия... А то же происходило и в праздник нардуган, который завершался тем, что люди толпой выходили на место Старого Города и строили здесь из снега и льда стену. На майдан, окруженный этой стеной и называемый "Городом", ставили выборного "царя" с куклой "царя" и его "джур" и штурмом брали "крепость". При этом задорно бились - но только кулаками и без злобы, так что бывали лишь ушибы... Завоеватели "Города" добирались сквозь ряды "джур" до "царя", выхватывали из его рук куклу и торжественно вешали ее на высоком дереве или столбе с криками: "Твой срок окончился!" [...] Затем все избирали нового "царя" и говорили ему: "Наше царство вольное, и царя мы избираем сами по своей воле, и вольны служить ему или нет, а в неволе жить мы не привыкли. А царство твое богато и прибыльно, и доход твой большой - так не обижай сирот и вдов, не отнимай последнее у бедняков, будь добрым, справедливым и честным правителем - иначе разорвем тебя, как твой тронный ковер!" С этими словами присутствующие разрывали ковер на мелкие кусочки и уносили с собой на счастье...

Говорят, раньше нечто подобное устраивали и в джиен, но наставники добились от правоверных переноса этого игрища во вторую часть нардугана, не связанную со всеобщим молением...

Так на науруз закончилась эта война, которую люди поэтому стали называть "Наурузской"...

После ухода русских "бетле татар"ы вновь бежали в Алат, и наши, ослабленные потерями войска, не смогли тогда преследовать их. Только Галикай устремился во след, побил с 5 тысяч казанчиев, юлдашей и мурз и победоносно переправился через Кара-Идель на Горную сторону. Взбодренные этим сербийские курмыши и арские кара-чирмыши, не говоря уже о наших язычниках, присоединились к нему, и война охватила всю Горную Булгарию от Саратау до, Тау-Кермана...

В 1551 году, доведенный до отчаяния Исмаил написал менле, что если его войска не подавят восстание, то он принужден будет искать защиты в Алате. Положение Ядкара было затруднительным. С одной стороны, он симпатизировал Галикаю, желал игенчеям победы над своими мучителями и установления в трех западных илях Булгара добрых черемшанских порядков. С другой стороны, он не желал отталкивать от себя и казанчиев, ибо без их поддержки Казань стала бы добычей русских. Это показали весенние события, когда симбирцы присоединились к алатцам и позволили неверным сжечь часть внешних баликов Казани и построить на Кара-Идели, на месте нашего балика Чуртан, свою крепость. Эта "Щука" с 20-тысячным войском кяфиров стала угрожать нам, "пескарям", сдавливаемым, помимо этого, осадой алатских воров и возобновившейся войной с новыми ногайцами Исмаила. Русским удалось отколоть сербийских повстанцев от Галикая, пообещав им свободу. В подтверждение этого Алаша написал соответствующую грамоту, в которой назвал сербийцевсубашским народом - "чувашским" по-русски, а воеводы крепости дали им некоторую сумму балынских денег. Обрадованные сербийцы всем народом отошли от Галикая, и тому, оказавшемуся между Чуртаном, чувашами и казанчиями Сим-бира, пришлось уйти на левый берег Кара-Идели и снова окопаться в Новой Арче.
293

Ко всем бедам, обрушившимся на нашу голову, прибавилась гибель флота. Вечно колеблющийся Ак-Балык поддался лести алатских воров из страха оказаться жертвой ашрафидской междоусобицы и согласился не мешать русским при условии их ненападения на его салчиев. Однако русский флот, подойдя к Тазикскому острову и Биш-Балте, первым делом вероломно захватил и потопил неготовые к бою булгарские корабли. Сам Ак-Балык при этом уцелел, но был захвачен несколькими спасшимися салчиями и утоплен ими... Благодаря этому вероломному разгрому русский флот стал господствовать на реках Державы и подавлять все попытки наших создать сколько-нибудь значительную флотилию...

Медлить больше было нельзя и не имело смысла, поэтому Ядкар приказал Сююнбике вместе с сыном  покинуть Казань и ввел  в Казанском  иле  прямое  канское  правление.  Наместником своим менла назначил преданного ему Кучака...  Сююнбика отказалась подчиниться приказу кана и была взята Кучаком под стражу. В Казань  направился  с  8-тысячным  черемшанским  войском  Ядкара Япанча, но на пути был внезапно атакован и разбит Галикаем и примкнувшим к нему - с тысячным отрядом - Бибарысом. В этой стычке  упал  с  коня  и  был  напрасно  растоптан  престарелый башкортский улугбек - сын Саид-Ахмеда Бегиш. Ногайский улубий Исмаил тут же захватил провинцию Башкорт, изгнав из этого иля сына  Бегиша  Альзям-Бирде.  Попытка  Ядкара  укрепить  свое положение в Казани, таким образом, была сорвана, и ободрившиеся алатцы опять двинулись к городу. Их усилие было подкреплено балынским отрядом из 300 русских и 700 чувашей. Мятежники стали тремя станами на Козьем лугу, но Кучак ночью вытащил из Шахри Газана несколько легких пушек и на рассвете ударил из них по ним. Враг в ужасе бросился бежать, но ускользнуть удалось лишь конным алатцам. Русские и чувашские пехотинцы бежали медленнее и все были растоптаны Мохаммедом... После этого из Биектау к Казани устремились Галикай с Бибарысом, вздумавшие освободить Сююнбику с сыном. Беднота, любившая свою заступи и цу-бику и называвшая ее Сююмбикой, открыла ворота внутренних посадов и вместе с вошедшими в город повстанцами бросилась в Шахри Газан. Будиш не решился ударить по ним из орудий, и повстанцы прорвались к месту заключения Сююнбики - Ханскому Двору. Я, удалившийся в знак недовольства арестом бики в тюрбэ отца, слышал уже торжествующие крики игенчеев совсем рядом. Но не знавший чувства страха Кучак хладнокровно велел Байгаре стрелять из пушек, поставленных в воротах двора, и их ядра заставили повстанцев очистить город. Встревоженные этим нашествием Кучак и Мохам-мед донесли Ядкару о бедственном положении Казани, и менла велел Кучаку вывезти из города семью хана, меня и все ценности...
294

Мамыш-Бирде устроил собственное притворное наступление на Казань, чтобы сдержать новое наступление алатских воров, и благодаря этому прикрытию Мохаммед благополучно выехал с обозом ценных вещей в Корым-Чаллы. Кучак двинулся следом, когда уже алатцы, раскусив хитрость Мамыш-Бирде, прорвались сквозь ряды его чирмышей к Козьему лугу... Я сказал улану, что вывозить ханскую семью из города в такой обстановке рискованно и что если он попытается сделать это, то я призову на помощь казанский люд. Беднота уже собиралась толпами и -засыпала упреками, оскорблениями и угрозами уходящие канские отряды. Кучаку вовсе не хотелось напрасно создавать себе препятствие, и он, махнув на нас рукой, стремительно выехал за Мохаммедом...
295

ИШ-МОХАММЕД
^ ШЕЙХ-ГАЛИ КИТАБЫ (КНИГА ШЕЙХ-ГАЛИ)
1605 год

295