Geum.ru

Холодный рассвет занимался над Архонтом. Чернильная синь отступала, но на западе еще блестели звезды. Воздух был напоен прохладой и пряными ароматами

Вид материалаКнига

Содержание


Безгрешное, глухое, как руины
Чарующего океана за сотни миль отсюда.
Волшебнику явившуюся прежде
Подобный материал:
  1   2   3   4   5



Хроника Адраны

Трилогия


Книга 3

Император


Часть 1


Глава 1


Холодный рассвет занимался над Архонтом. Чернильная синь отступала, но на западе еще блестели звезды. Воздух был напоен прохладой и пряными ароматами. Стены города купались в рассветной зелени, гордо возвышались белоснежные башни. Морской бриз колыхал знамена на шпилях.

Фургон скрипел и раскачивался на ухабах. Только что прошел дождь, на колеса налипла грязь, лошади брели шагом. В буковой роще просыпались птицы, то и дело раздавались их сонные трели. Крестьянин в плаще и островерхой шапке дремал среди мешков, время от времени чмокал губами и подстегивал вожжами лошадей.

Колея петляла и сама вела двух гривастых лошадок, они нехотя переходили на бег – дорога шла под уклон.

Сзади неожиданно раздался сильный шум, который быстро приближался. Крестьянин встрепенулся, натянул поводья и когда лошади, наконец, стали, соскочил на обочину.

Из-за поворота вырвались всадники, за ними с грохотом несся экипаж.

Путь его был долог, экипаж был заляпан грязью, а кони измучены. Сбоку на карете красовалась эмблема: золотая дубовая ветвь в черном круге – цвета понтифика.

Клавдий Максимус возвращался в Архонт…

Город света, лучезарная обитель богов – так называли этот прекрасный город. Он и теперь прекрасен. По негласному соглашению Архонт и прилегающие к нему области не разоряет ни один из принцев, хотя борьба за престол идет жестокая, Адрана стала неузнаваема, раздираемая кровавыми усобицами.

Восемь наследных принцев Адраны превратили страну в поле битв. Трое из них уже мертвы, а, может быть, и четверо. И они не успокоятся, пока один из них не займет трон. А пока верховную власть в Империи осуществляет Клавдий, и уже многие считают его узурпатором.

Пять лет Клавдий, верховный жрец, ведет эту странную двойную жизнь. С тех самых пор, когда Диамант оставил Реальный мир.

Отрадно и горько Клавдию видеть сияющий Архонт в изумрудных вуалях зари. Туман курится в низине, кони храпят, и беда, как сокол, крепко держит Адрану… Под силу ли ему, старику, нести такую ношу? Как усмирить братьев, как заставить вспомнить о праве первородства? Вот уже и варвары разоряют восток Империи. Полчища древов жгут селения и убивают без нужды. Клан идет на клан, бароны не забавляются более охотой, война горячит их кровь.

А с запада движется тьма, зло куда более страшное, чем варвары и алчность принцев. Эгин попран и разорван в клочья. Неужто и Адрану настигнет рок? Лисимахские горы встанут на пути завоевателей. Но разве они остановят их? Днем и ночью молится старик, и душа его в слезах.

Карета вырвалась из серого сумрака рощи, скачущий впереди всадник поднял штандарт понтифика, скоро трубы Архонта возвестят о его возвращении.

Экипаж ехал по твердой дороге, взошло солнце, поперек легли тени от царственных деревьев. Но вскоре по обе стороны потянулись распаханные поля, скрытые туманом. Путь пересекла речушка, копыта лошадей рассыпали дробь по деревянному мосту. Въехав в узкую, как горлышко амфоры, долину, кортеж мчался по ней, когда впереди появился всадник. Он несся из города со скоростью урагана, за спиной развевался серебристый плащ.

Поравнявшись с каретой понтифика, красный конь встал на дыбы, молотя передними ногами по воздуху. Его задние копыта взрыли землю. Всадник жестом приветствовал Клавдия, на один только миг мелькнули его прямые светлые волосы и голубые глаза, потом он пришпорил коня и исчез. Это был рыцарь Исиды Благой – понтифик узнал его по доспехам и оружию.

Через минуту открылась ровная, как стела, Аллея Императоров с мраморными бюстами властителей Адраны в брызгах солнца, и в вышине прозвучали трубы.

С грохотом упал мост, вздымая клубы желтой пыли. Карета, не сбавляя хода, пересекла широкий ров с мутной водой и стала подниматься вверх по насыпи, сложенной из гигантских валунов. Через каждые семь метров стояли легионеры в золотых шлемах и отодвигали пики на длину руки, приветствуя верховного жреца.

Спустя два часа Клавдий и Лев Янус – тетрарх ордена Исиды – сидели в императорском дворце в Траурном зале. Назывался он так из-за дизайна интерьера: все было белым, за исключением угольно-черного пола, блестевшего, как стекло. Часть пола вдоль южной стены действительно была из прозрачного стекла, под ним располагался сад камней.

- Привез ли ты какие-нибудь известия, которые смогли бы утешить нас, твоих недостойных слуг? – Спросил Янус, глядя на верховного, но не в глаза, а на твердый сморщенный рот и седую бороду.

- Что ты имеешь в виду?

- Сам знаешь.

- Да-да… Не жди утешения, Лев, его не будет. В Иллирии я встречался с Каспаром. Он снова собрал войско и готовится напасть на Эриха. Переубедить его невозможно, видят боги, я пытался! Принц Герберт тоже в Иллирии. Он, как всегда, с тем, кто сильней. Герберт считает, что Эрих не устоит против Каспара. Представь, что будет, если ветер вдруг переменится?!

Тетрарх крякнул и отвернулся. Клавдий взял со стола кинжал и подолгу вглядывался в каждую из его граней. Он снова вспомнил разговор с Каспаром… По дороге в Архонт понтифик оценивал положение каждого из братьев, напряженно думал все о том же: кто, развернув знамена, подойдет к вечному городу и перед кем из принцев он обязан будет распахнуть ворота?

- Эрих со своими легионами где-то в горах Иберии, и Каспар двинется туда, - проговорил Клавдий. – Но это случится не раньше, чем через месяц. И сколько продлится эта война? А у нас каждый день на счету! Колдуны Каньона давно уже зарятся на Адрану. И они ее возьмут, если мы не вразумим принцев, не выбьем из них дурь!

- Чего же ты хочешь? – сказал Янус.

В глазах Клавдия что-то мелькнуло, он тут же опустил голову.

- Я знаю, как ты настроен, Лев. Арестовать принцев, расчистить Каспару дорогу к трону. Боюсь, этим действием мы окончательно уничтожим страну.

- Но Завулон убит, а Каспар – второй по старшинству.

- В данном случае Каспар – узурпатор, - возразил Клавдий.

Янус смотрел на его синеватую руку с кинжалом.

- В данном случае, - сказал он, - любой из братьев узурпатор.

- Давай говорить серьезно, Лев. Мы знаем, что Завулон, Александр и Езекия мертвы. Может быть, убит и Лаван, но пока я не увидел его тела, я склонен считать, что он жив. А принц Ассур? Где, по-твоему, он, где его искать?

- С этим как раз все ясно, - сдержанно отозвался Янус.

- Что?

- Младший из принцев оказался остроумнее всех. Он был здесь.

Клавдий Максимус потемнел лицом.

- Но… по дороге в Архонт я не встретил войск.

- А никаких войск и не было. Ассур прибыл с телохранителями, поэтому его пустили в город. Он желал видеть тебя.

- Когда это было?

- Три дня назад. Он явился, когда прокричала вторая стража. И ушел до рассвета, даже ливень его не остановил.

- Кто оказал принцу прием?

- Твой покорный слуга.

- О чем вы говорили?

- Ассур приказал мне, чтобы я передал тебе: назови свою цену.

- Цену за что?

- За Архонт.

Максимус вскочил, его сжатые губы тряслись. От неожиданности и возмущения жрец не мог вымолвить ни слова.

- Ассур был недоволен, когда узнал, что ты в Иллирии. По-видимому, он знает, что там находится армия Каспара.

- Он еще что-нибудь говорил?

- Нет.

- Это похоже на Асура, - сказал Клавдий. – Душа его – потемки. И теперь он знает об Иллирии…

- Не знаю, как он расценил твою поездку туда, но Архонт он покинул спешно.

- Куда направился?

- На северо-запад. За ним идет мой человек.

- Пусть так. Ассур не заметит слежки?

- Нет. Следопыт не выдаст себя. Верховный, мы должны немедленно принять решение о наших дальнейших действиях, и следовать ему. Немедленно! Сегодня же.

Когда он это сказал, рука Клавдия Максимуса потянулась к сердцу. Он растер грудь. Близится момент истины. До сего дня никто не смел оспаривать неприкосновенность особ королевской крови. А теперь что? Об аресте принцев говорят, не моргнув глазом. Война изменила картину мира.

Жрец оставил Януса на роскошном диване и, заложив руки за спину, подошел к окну. В Траурном зале было три огромных полукруглых окна от пола до самого потолка, и все они глядели на южную сторону, на Малый Понт в голубой дымке, удобную гавань, куда шли и шли корабли. Вот и твое время пришло, Архонт, вечный город, делят тебя, как калачи на ярмарке.

- Хорошо. – Клавдий медленно повернулся к тетрарху. Голос его твердо звучал под сводами зала, и жрец сказал: - Ты прав, Лев, откладывать решение больше нельзя. Пригласим же во дворец главных жрецов наших храмов и Боудика Серебряного. Адрана веками жила по законам здравого смысла, не следует о них забывать и теперь.

- Мнение храмовников мне уже теперь известно, - проговорил Янус.

- Но это пока только мнение, - заметил Клавдий, отвернувшись к окну. – А не закон.

Солнце горело над Малым Понтом, теплые воды наливались глубокой синевой, еще сонные, с изумрудной полоской у горизонта. Ветер наполнял цветные паруса кораблей, за каждой кормой тянулась золотая рябь.

У Клавдия возникло чувство, что никогда больше он этого не увидит.

- Лев!

- Слушаю тебя, верховный.

- Сегодня, сорок первого марта в шесть часов пополудни в зале Совета. Пусть придут избранные.

- Слушаюсь.

- Пригласим в Архонт принцев.

- Думаешь, они явятся?

- Они опасные безумцы…. И все же, думаю, вряд ли принцы проигнорируют Совет.

- Все может случиться…

- Ты опасаешься, что они приведут свои армии?

- Я даже не сомневаюсь в этом.

- Сражение у стен Архонта…. Такое даже трудно представить. Ни один из братьев не осмелится запятнать кровью землю священного города.

- Не стоит питать иллюзий, верховный. Ставки высоки, а наследники уже не раз преступили закон.

- Да… Я стар и глуп… - Клавдий почесал свой огромный пористый нос. – Необходимо усилить охрану города. Соберем ополчение из числа граждан, верных Империи. А трансформы?..

В глазах Януса что-то мелькнуло, но Клавдий не глядел на него, сутулый и худой, прохаживался он по залу, по этому черному блестящему полу, который как вода отражал его белоснежную тогу.

- Трансформы верны клятве, данной перед лицом богов, - сдержанно сказал тетрарх. – Так же в твоем распоряжении гвардия.

- Примите все меры к безопасности Архонта. Ты, Лев Янус, за это отвечаешь своей честью и жизнью.

- Да, верховный.


***


Сильный порывистый ветер надувал рубашку, относил назад длинные волосы, прицельно бил в золотую диадему, обнимавшую голову принца Каспара. Принц любил неистовство ветров Иллирии, свободной холмистой страны, страны озер и коневодов, ее бескрайние пастбища, черно-красные обломки скал и древние дольмены.

Он нащупал за воротом цепочку, сжал в кулаке медальон. Внутри был миниатюрный портрет его покойной матери, которую он смутно помнил. Но она помнит его и хранит. Пока хранит…

Яркая молодая зелень стелилась густым ковром, справа и слева синели озера. Принц зажмурился и слушал только вой ветра, холодного и одновременно теплого, как всегда бывает в Иллирии на исходе марта.

Когда открыл глаза, ударило солнце, в ультрамарине неба от далеких смутных вершин Иберии летел красный дракон, и погонщик нес ему вести.

Размашистым шагом Каспар пошел вниз, не разбирая тропы, по мягкой вьющейся траве. За ним следовал охранник. С пологого склона Каспар видел, как дракой опустился недалеко от его шатра, навстречу выбежали легионеры и вместе с погонщиком скрылись в одной из палаток.

За короткий срок Каспару, потерявшему всю свою армию в битве с Лаваном, удалось собрать новые силы. Войско его лишь на треть состояло из адранитов, остальные были варвары с Островов. Каспару удалось найти с ними общий язык. Не только щедрая плата привлекала наемников, они любили принца, считали, что Каспар должен стать Императором, ибо от политики Адраны напрямую зависел и их статус. Руки их идеально подходили для метания гарпунов, а для устрашения они носили шлемы с рядами акульих зубов.

Каспар был крепок своим войском и желанием Империи. Трона он жаждал, как ничего другого. Когда клубы жёлто-чёрного дыма от погребального костра взметнулись ввысь, а душа отца отправилась за Перевал, Каспар поклялся, что станет Императором, или жизнь не нужна ему вовсе.

Это ведь он убил Завулона и был в полшаге к тому, чтобы провозгласить себя Императором. Ему нисколько не было жаль надменного брата, он никогда не любил Завулона. Не было бы разорительных междоусобиц, кровопролития и мора, - ничего бы этого не было, если бы не младшие. Глупцы! Слабые, тщеславные принцы! Это ведь они затеяли распрю, не он. Они посчитали, что если Диамант не назвал преемника, то престол может занять любой из них. И что теперь, где теперь могучая Адрана? О боги, боги! Хватит ли ему мужества простить братьев, когда он станет Императором?

Александр имел неосторожность стать посредником между ним и Лаваном, изнеженный Александр, схожий с женщиной…. И зачем он только ввязался в это дело? Теперь Александра нет, а Лаван пропал без вести где-то далеко в Сахарной пустыне.

Всё же Каспар был склонен думать, что Лаван жив. И если только брат действительно жив, он объявится, и тогда Каспар убьёт его.

Но теперь иная задача. Его ждёт Иберия, безрассудный брат Эрих.

Огромный военный лагерь занимал часть склона, подножие холма и обширную долину между соседними возвышенностями, располагаясь пятью незамкнутыми кольцами.

Люди отдыхали, готовили на кострах пищу, развлекались игрой в покер и кости. Завидев принца, легионеры вскакивали, прижимая ладонь к груди. Пахло дымом, металлом, потом, стояли пирамиды копий и гарпунов, где-то за внешним кольцом звенел молоток коваля и пасся табун лошадей – всё это успокаивало Каспара, прогоняло ненужные мысли.

Принц с ходу откинул полог палатки и вошёл. Легионер, вставая, приложил ладонь к груди. Это был адранит лет двадцати пяти с белым шрамом на щеке и прищуренными серыми глазами. Вообще, во всём его облике была агрессивность, свойственная молодости.

Каспар сложил руки и произнёс:

- Ну?

- Мой принц, хорошие вести принёс я тебе…

Разведчик вновь прижал ладонь к груди и отступил на шаг. Каспар терпеливо ждал.

- Состояние армии принца Эриха таково, что мы можем войти в Иберию, не опасаясь серьёзного сопротивления с его стороны.

- Вот как…

- Да, мой принц! Именно теперь Эрих слаб!

- А не боишься ты произносить такие слова?

Адранит тряхнул головой

- Говорить правду своему повелителю всегда легко и приятно.

Каспар усмехнулся.

- Вот об этом и поговорим подробнее, - пообещал он.

Повернувшись, он сделал шаг к выходу. Разведчик с готовностью последовал за ним. Каспар улыбнулся, подумав, что этот малый, не раздумывая, пойдёт за ним хоть в преисподнюю. И так каждый его воин, каждый!

Думать так было легко и приятно.


Глава 2


Седрик Клеомброт поскрёб в бороде и обернулся в сторону голубых каменных горбов Гарпага, куда каждый раз закатываются солнца. Плоский диск, сплющенный по краям, сползал в его разломы быстро, как всегда в горах. Небо постепенно окрашивалось красным, и синие тени ложились на скалы Лисимахского хребта.

Фиолетовый карлик, - король сумерек – ещё светил. Но это ненадолго, он всегда торопится. А потом упадёт тьма.

Седрик сплюнул, снова почесал бороду и поправил перевязь. Старый воин любил в закатные часы обходить округу. Это давало ему силы для размышлений и молитв, давало право на сон.

Тропа обрывалась и резко уходила вниз. Седрик спустился в ущелье. Здесь было уже по-настоящему темно и, задрав голову, в вышине старик увидел звёзды.

Что означал его сон? Предвещает он перемены, или пророчит Адране новые слёзы?

Скоро всё выяснится. Уже скоро…

На дне ущелья бурлила вода. Седрик стал быстро спускаться к невидимой реке – он знал, где можно перейти ледяной поток, даже не замочив поршней.

Звёзды, голодные и злые, глядели на него, а через минуту открылся закат, невозможно яркий в прохладном разряженном воздухе. Замок, наполовину алый, наполовину чёрный, стоял на скалистых уступах. На верху сторожевой башни уже горел огонь.

Не нравился старику этот закат. Кровь пролилась, небо не лжёт. И так уже несколько лет…

Хотя, кое-кому это и пришлось бы по душе. Например, Орлику Понтийскому, который придумал бы что-нибудь этакое, вроде: распустились тюльпаны Верхнего мира и сулят любовь.

Поэмы, сказания, песни - Седрик не слишком разбирался во всей этой муре, но, как ему казалось, слова «любовь» и «кровь» равноценны.

Подумав об Орлике, Седрик хмыкнул. Барон, заядлый дуэлянт, пьяница и поэт, он что-то натворил в Адране, и его отправили в ссылку. Сюда, на Лисимахский хребет, точно другого места не нашли. Наверное, тоскливо барону среди солдатни в диких и гиблых ущельях.

Только Орлик не слишком щепетилен в подобных вопросах. Ещё погонщик не успел поднять дракона, принёсшего его сюда, а Орлик уже шагал по каменистой тропе к замку, закинув на плечо мешок, и концы его плаща хлопали на ветру.

По приезде барон принялся пить и писать стихи – занялся лучшим, на что был только способен…

Седрику хорошо было здесь, на вершине мира, однако он чувствовал, что пора уходить.


***


В большом зале нижнего уровня было достаточно светло, чтобы разглядеть всех, присутствующих здесь. В латунных подсвечниках горело несколько свечей, и пылал очаг. Седрик сел на лавку, вытянул ноги, и блаженное тепло разлилось по его телу. Через голову старый воин стянул перевязь, положил меч рядом с собой. Всё было хорошо. Всего было достаточно. Но озабоченное выражение и во сне не покидало его сурового лица.

У очага спиной к Седрику сидели дозорные, те, что сменились совсем недавно. На длинном столе ещё стояла серебряная и оловянная посуда с остатками трапезы солдат, заступивших на вечернюю стражу, а Энтони Носатый с узорным полотенцем на плече уже водрузил медный котелок с грогом и со стуком расставлял кружки Барон Понтийский как всегда декларировал что-то из собственных сочинений. Седрик не особенно прислушивался, но случалось, стихи Орлика и его брали за душу. Старик положил руку на меч и под размеренное чтение Орлика задремал.

Снился ему пылающий закат, стаи ворон над башнями замка, внезапный дождь, а вслед за ним – драконы, снижающиеся по спирали. И маленький хищный человечек, идущий по колено в рыхлом снегу, с ним эгины, вооруженные до зубов. Седрик встрепенулся, разлепил веки. Спал он несколько минут. Все тот же зал, дозорные и голос барона Понтийского.

- Холодное утро пустило стрелу

С рассветного неба.

Вглядись же в стволистую мглу…

Слышишь лай в отдаленьи?

Адраниты гонят оленя!

Отточены легкие стрелы,

И гибнет мой бог счастливый!

Спустись же с небес!

И будь милосерден.

Не отдай мое буйное сердце

На вечные муки утраты!

Раздался одобрительный гул, сдержанные хлопки. Встала Ольга, дочь Седрика, с улыбкой приложила ладонь к груди и склонилась в поклоне.

- Прекрасные стихи! – сказала она. – И при дворе Императора Диаманта не доводилось мне встречать поэтов, что могли бы превзойти тебя, барон Орлик, в изяществе и простоте.

Барон, довольный, поклонился.

- Я хочу сказать, - продолжала Ольга, - еще никому не удавалось отнять у поэта его бессмертную душу.

Она стремительно подошла к столу, привычным жестом поддернула манжеты и подняла кружку с грогом.

- За тебя, барон Понтийский, и за твое искусство! – провозгласила Ольга.

Дозорные оживились. Энтони Носатый с готовностью передавал полные кружки. Ольга была весела в этот вечер, улыбка, не покидавшая его лица, очень шла ей. Она отхлебнула из кружки, рассмеялась и покосилась в сторону Дианы, которая вкрадчиво говорила Орлику:

- Все, что я слышала – прелестно. Но всему я предпочитаю – ты знаешь, что! – стихи о любви! Прочти нам что-нибудь, нам всем! Порадуй нас.

- Ну, хорошо! – воскликнул Орлик. – Тебе не откажу, Диана.

Голубоглазая красотка обвела всех победным взглядом. Орлик оперся локтем о дубовую панель очага и мрачно уставился на пламенеющие отблески.

- Уходишь… Зачем же нам вновь расставаться?

Безмолвные слезы разят, словно стрелы.

Уходишь в рассвет, мой бог молчаливый,

Так сделай же полночь вместилищем света!

Но нет! Конь кольчугой звенит,

Голоса адъютантов слышу с террасы.

Все было так… я помню…

Далекая гроза, и ветер, приносящий горечь.

А ливень напугал, но ни слезы не пролил.

Такая ночь была, когда ты уезжал!

Слушая Орлика, Ольга присела на скамью. Грела руки о кружку. Она оставалась невозмутимой, но в глазах застыло новое выражение.

- Они ошибаются, если думают, что мне не больно было покидать родное взморье, маяк на Понте, - сказал барон. – Пусть не думают, что я забуду об этом унижении.

Что бы это ни означало, дозорные закивали и заговорили разом. Вечер поэзии прервал отдаленный звук, который, повторяясь, быстро приближался. Это был рог дозорных.


***


Тени сгустились, на перилах лестницы, ведущей от дверей до самого подъемного моста, высыпал зернистый иней. Ветер переменился. Теперь он бил в спину и бросал в затылок пригоршни мелкого холодного дождя. Волосы липли к лицу, ничего нельзя было разглядеть. Седрик сердито нахлобучил на голову шапку.

- Отец! Что происходит? – закричала Ольга. – Ты что-нибудь понимаешь?

- Дозорные что-то заметили, - сквозь свист ветра отвечал Седрик. – Нужно разобраться. Осторожно!

Они спускались по крутым скользким ступеням. Верзила Энтони с носом, как клубень, поскользнулся, слетел с лестницы и едва не угодил в расщелину. Солдаты втащили его назад, но кинжал он все-таки потерял. Дозорные продолжали спуск. Полил настоящий дождь с крупным колючим градом.

- Перейдем на ту сторону, - распорядился Седрик. – Там, за скалой Ирбиса первый пост, узнаем, что произошло.

Солдаты, шедшие рядом, согласно кивнули.

Снова раздался звук рога, передаваемый от поста к посту. Горное эхо превращало его в рев дьявола.

Теперь солдаты бежали к воротам.

Стражники уже вовсю трудились: мост пришел в движение и с воем и лязгом откатывался в сторону. Все же Седрику и его группе пришлось подождать, пока мост займет горизонтальное положение, а человек с пунцовым от натуги лицом распахнет ворота.

Когда они бежали по мосту, а внизу орала бездна, над их головами, громко хлопая крыльями, пронеслась стая ворон.

Изрядно запыхавшись, солдаты приближались к черной скале – скале Ирбиса. Здесь грудами были навалены камни. Снег застрял между ними. Образовались небольшие удобные укрытия. С одного валуна снег был сбит, оттуда появился дозорный в мокром плаще и кожаном шлеме, отороченном мокрым волчьим мехом.

- Что стряслось? – спросил Седрик, останавливаясь.

- Драконы, - коротко ответил дозорный. – Со стороны Эгина.

- Сколько?

- Три.

Седрик огляделся по сторонам, потянул носом влажный воздух. Небо теперь было фиолетовое с коричневым, а маленькое солнце почти терялось на его просторе.

- Думаешь, драконы Эгинские?

- Может быть, да, а, может быть, и нет, - уклончиво ответил дозорный, - во всяком случае, границу они пересекли.

- Так, - сказал Седрик, - так. Где они сели?

- Вон за тем уступом. – Дозорный вытянул руку. – Там удобная площадка.

- Пойдем туда, - сказал верзила Энтони, - выясним, что к чему, и все дела.


***


В ледяных воздушных потоках, все время забирая вправо, дракон плавно пошел на снижение. Во все время полета Философ видел заиндевевшую спину погонщика и дракона под левым крылом. Справа, невидимый, безмолвно скользил еще один ящер.

Внезапно тучи разорвало, разметало по сторонам. Перед ними тянулась горная цепь со снежными вершинами, крутыми склонами и черным густым лесом в подоле. Совсем близко высилась гора Аброних, укрытая пластами снега, при уходящем солнце мерцавшими, как расплавленное стекло.

Каждая вершина очерчена кровью и золотом.

Солнце садилось быстро, втаскивая за собой огненный шлейф. Снега становились алее, а тени синими секирами рубили наотмашь.

Наездник искал удобную площадку, чтобы посадить дракона. Потянулись расщелины с шипучими, в белой пене речками, пропасти, где со дна вырастал сумрак. На миг распахнулась зеленая долина. Царственные кедры беззвучно шумели на ветру. И снова замелькали скалы.

Отдаленный неясный шум надвигался, заполняя собой теснины. Переливался в пространстве от горы к горе, креп ответный шум. Дракон, на котором летел Философ, издал резкий крик, и тут же с высоты ринулся вниз водопад в сверкающей алмазной пыли.

Впереди вырос дозорный замок.

Алый, синий, сияющий южный склон. С клекотом драконы снижаются. Погонщик съезжает по вытянутой шее наземь и протягивает руки Философу. Сначала – в тени – снег плотный, и Философ идет как по твердой дороге. Но на вечернем солнце подтаял, стал рыхлым и вязким. Философ оглянулся на охранников. Невозмутимо на него глядели эгины.

Впереди горбилась скала. Снег сдуло с отвесных уступов, тревожно темнел лед, а на фоне коричневого неба – застывшие человеческие силуэты. Они исчезают и появляются опять, быстро спускаясь по каменистой тропе. Дозорные Империи – одинокие, мрачные горные духи. Проваливаясь по колено в снег, Философ идет им навстречу.

- Да благословят вас светлые боги, доблестные воины, - говорит он. – Я – Гессур Геф Философ, послан в Империю моей королевой Суллой.

- Разве кончиться может такое?..

То, что все называют реальностью – да.

Теплый снег, голубые глаза дракона,

И следы на снегу – в никуда.

Философ остановил взгляд на воине, читавшем стихи. У него серые глаза и орлиный нос. Говорил он по-адрански, но Философ понял его.

- Надеюсь, мое прибытие сюда принесет свои плоды. Надеюсь, переговоры приведут нас не в «никуда», а к союзу, - с улыбкой сказал эгин.

Тогда седой воин приложил ладонь к груди и произнес на чистом эгините:

- Приветствуем тебя, благородный, в пределах великой Империи.