Холодный рассвет занимался над Архонтом. Чернильная синь отступала, но на западе еще блестели звезды. Воздух был напоен прохладой и пряными ароматами
| Вид материала | Книга |
- Это была, как казалось, самая обычная осенняя ночь. Точнее, еще вечер. Солнце село, 473.6kb.
- Наталиядемчи к фамм фаталь. Комедия. Действующиелиц, 435.29kb.
- Электронный и книжный сериал: энциклопедия войны и мира «Рассвет состоялся», «Рассвет, 931.2kb.
- Потанина Неразгаданная " Вставайте, граф, рассвет уже полощется", 3576.09kb.
- Он с тоской огляделся. Над потрескавшимся асфальтом дрожал горячий воздух, угрюмо глядели, 3820.68kb.
- Иван Сергеевич Тургенев. Рудин, 1716.28kb.
- Программа : 8 дней Древние легенды Долины Богов и в гостях у носорогов, 127.8kb.
- Тест №2 Вариант 1 Горький, Есенин, Маяковский Какому литературному течению был близок, 25.37kb.
- Слово на начало поста, 162.51kb.
- Носители информации, 41.87kb.
Всадник, ехавший по гладкой скользкой дороге, осадил коня. Он почувствовал зов, сильный ментальный удар, и пытался понять, откуда тот исходит. Разгоряченный бегом, конь встал на дыбы и перешел на легкую рысь. Лил теплый дождь, и одновременно с этим вся округа была затянута непроницаемым серым туманом – нормальное состояние для приморской весны. Плеск и стук копыт раздавались на пустынной дороге, наползал туман, из-за этого дорога казалась нескончаемой. Откуда-то слышался лай собак.
Всадник с каменным лицом глядел прямо перед собой. С его плаща, длинных волос потоками лилась вода, доспехи отсвечивали металлом. Конь фыркал, его красная шкура лоснилась. Это был именно тот рыцарь, приветствовавший Клавдия Максимуса на пути в Архонт. Звали его Амрафел Морэ.
- Кто? – спросил Амрафел своим грубым голосом.
- Туборг, - ответили ему.
- Август? Это что, шутка?
- Нет.
Всадник остановил коня.
- Откуда мне знать, что это действительно ты?
- Открой шлюз и посмотри.
Амрафел усмехнулся. В его глазах застыло подозрение.
- Где ты теперь? – осторожно спросил он.
- В Эгине.
- До меня доходили кое-какие слухи. Говорили, ты погиб.
- Так и есть. Точнее, было. Теперь я воскрес, и мне нужно попасть в Адрану.
- Ты что там, рехнулся что ли, Август, в этом чертовом Эгине?! Ты воевал?
- Самую малость.
- Понятно.
- Ты откроешь шлюз или нет? – в голосе Туборга слышалось нетерпение. – В отличие от тебя самого, я имею честь тебя созерцать, сэр Морэ. Лично я испытываю от этого дискомфорт, получается, будто я подглядываю.
Амрафел не ответил. После непродолжительной паузы он произнес:
- Ты один, Август?
- Если бы! Со мной леди Мандрагора.
- Мандрагора!
В голубых глазах Морэ полыхнул холодный огонь. Он открыл шлюз. И увидел ее.
- Ну, наконец-то. – Мандрагора расплылась в улыбке. – С каких пор ты стал таким мнительным, Амрафел?
- Как только у нас терпения хватило, сам не знаю, - вставил Туборг.
- А могли бы просто сломать твою защиту, - сказала Мандрагора, и было неясно, шутит она или говорит серьезно.
Изображение было четкое. Косо валил крупный снег, адраниты были засыпаны им. С ними был кто-то третий. С первого взгляда Морэ понял, что это эгин и испытал мгновенную неприязнь. Но сейчас лучше не думать об этом. В отдалении, за спиной трансформов маячил колоссальный замок – легендарная Башня Эгина. Морэ знал это место, вид замка вызвал в нем нечто вроде нервной дрожи. Мандрагора и Туборг бесстрастно ждали.
Амрафел сосредоточился на туннеле, и с каждой секундой туннель становился все более материальным. Туман задрожал, по нему прошла рябь, вызывающая отвращение, словно смотришь на сточную канаву с гнилой пузырчатой поверхностью. Изображение с той стороны помутилось, дохнуло холодом, сырым подмороженным ветром.
- Помоги. Дай руку! – услышал Морэ голос Мандрагоры.
Он погрузил руку в мягкую пелену и почувствовал, как ее с силой схватили. В ту же секунду пространство разорвалось. Конь Морэ поднялся как огненный столп, рыцарь с трудом сдерживал его. Рядом кружили три всадника в снежных шлейфах. Кони блестели от пота, их бока тяжело вздымались.
- Что случилось? – спросил Амрафел.
- Не знаю, - еле переводя дух, отозвался Туборг.
- И все же?..
Мандрагора, наконец, справилась с Беовульфом, и вороной встал, всхрапывая и кося своими дикими глазами.
- Черт бы побрал этих колдунов! – сказала она. – Вокруг Башни пространство как паутина.
- Но как вы оказались в том месте?
- Долгая история, - бросила Мандрагора.
Они встретились глазами, и некоторое время глядели друг на друга. Барон Туборг задрал голову, подставляя лицо под дождевые струи.
- Ну и погодка! – воскликнул он. – Узнаю Адрану!
- По крайней мере, здесь теплее, - заметил Щур.
Туборг счастливо расхохотался. Мандрагора приблизилась к Амрафелу и прошептала:
- Спасибо…
Всадники пришпорили лошадей и поскакали по глянцевой дороге, в то время как кипарисы-великаны глядели им вслед.
***
- Верховный, сиятельный жрец! – услышал он голос. Голос был женский, хоть его обладательница и старалась подражать мужчине. Звякнули шпоры. Жрец скосил глаза на ноги вошедшей, отметив, что во дворец она прибыла на драконе – к коричневым ботфортам крепились длинные загнутые клинки.
Клавдий положил растопыренную ладонь на документ, который читал, и поднял голову.
- Прошу простить, верховный, что помешала тебе, - сказала женщина.
- Как ты сюда попала? – спросил он.
Она пожала плечами:
- Стража не хотела меня пропускать… но у меня нет времени на объяснения со стражниками. – Женщина обезоруживающе улыбнулась. На ней был мужской костюм. Выглядела она как воин. Клавдий выпрямился.
- Что ты, собственно, хочешь сказать?
- Хочу сказать, - ответила она, - что мне поручено, верховный, донести тебе о деле государственной важности.
Одной рукой Клавдий взялся за подлокотник кресла, не забыв перевернуть лежавший перед ним лист, другой сделал приглашающий жест. И пока она пересекала комнату, направляясь к угловому дивану, он спросил:
- Кто ты?
- Я – Ольга Клеомброт, дочь Седрика, старшего в дозорном замке Цикад, - ответила она. – Верховный, на Лисимахский хребет прибыл посол из Эгина.
Голова старика откинулась, точно его ударили в подбородок, глаза загорелись. Спустя секунду он снова был невозмутим.
- От королевы Суллы? – интонация вопроса была скорее утвердительной.
- Да, верховный, - кивнула Ольга. – Посол королевы Эгина.
Поднявшись, она расстегнула сумку, висевшую на плече, и на ходу достала свиток, перевязанный черной лентой. Клавдий следил за ней взглядом. Она подошла ближе и сказала:
- Посол просит принять его как можно скорее. Это его письмо, верховный.
Клавдий внимательно читал написанное. Со своего места Ольга отлично видела его освещенное лицо – оно оставалось невозмутимым. На столе в открытой коробке было с полсотни папирос с длинными золотистыми гильзами. Он взял одну, прикурил от свечи и уставился на Ольгу. Без тиары, в простой серой тоге Клавдий Максимус выглядел как обычный старик, изможденный и смертельно уставший. Голова его напоминала череп, обтянутый кожей, глаза запали, похоже, он давно не спал. Он не сводил с Ольги невидящего взгляда. Она терпеливо ждала и глядела на него исподлобья.
Клавдий затянулся папиросой и прервал молчание.
- Хоть одна стоящая мысль в этом океане хаоса, - сказал он. – Много ли с ним людей?
- Пятеро охранников. На Лисимах они прибыли на драконах. Погонщики вернулись в Эгин.
- Доставить во дворец посла незамедлительно. С тобой отправится кортеж, - распорядился жрец и добавил: - Ольга Клеомброт…
- Да, верховный, - произнесла она, вставая.
***
Довольно продолжительное время Клавдий сидел за столом неподвижно. Сгорбился, стал похож на старого стерха. Он размышлял. Он первым должен был сделать этот шаг. И уже давно. Странно, почему раньше эта мысль не приходила ему в голову? Нет! Приходила! Приходила… Но всякий раз он заглушал, давил ее в себе. Гордыня – вот что говорило в нем. А как отнесутся адраниты к визиту посла, к самой возможности объединения с королевством под едиными знаменами? С эгинами, которых они презирают!
Презирают даже теперь, перед лицом грозного врага, на пороге полного истребления! Гордыня…
Клавдий перечел письмо и разжал пальцы. Плотный лист свернулся в трубку. Холодными пальцами жрец нащупал под столом кнопку звонка и выпрямился.
Когда, тихо притворив за собой дверь, в комнате появился тетрарх Алауды, жрец встретил его холодным, пронизывающим взглядом. Вошедший приблизился и сообщил:
- От принцев по-прежнему нет вестей, верховный. Все, как один, хранят молчание.
Клавдий перебил его:
- Знаю! Молчат! Но теперь это может стать еще более важной проблемой.
Тетрарх вопросительно поднял брови. Клавдий протянул ему письмо.
- Эгин предлагает нам союз, - сказал жрец, - предлагает объединиться против Каньона. – Он многозначительно поднял палец. – А Сулла все-таки проявила себя! Есть такая порода людей, которым нужна экстремальная ситуация, чтобы раскрыть себя в полной мере, быть необходимыми. В нормальной жизни такие люди загнивают, становятся вместилищем пороков…
Глаза тетрарха бегали по строчкам. Эта весть стала неожиданной для него, но он сумел совладать со своим лицом – малоподвижным, свечной ироничной усмешкой. Клавдий извлек из коробки папиросу, размял гильзу и серьезно посмотрел на Януса.
- Мы сами создали Каньон. Теперь мы в ответе перед всей Террой, - задумчиво произнес Клавдий. Наступила тишина. Было слышно, как в часах с шорохом высыпается песок. Клавдий выпустил дым из ноздрей, похожий на бивни элефанта, спросил:
- Что ты об этом думаешь, Лев?
Тетрарх в обессиливающем томлении опустил руку и сказал неопределенно:
- Я думаю о ярости принцев.
- На все воля богов. Сегодня к ночи посол будет во дворце. Мы окажем ему достойный прием.
***
Из Лисимаха в Понтию летели пятнадцать драконов – гигантские чудовища с изумрудной шкурой, правили которыми молодые адраниты в оранжевых камзолах. Небо было лимонно-желтым и багряным, крылья со свистом резали воздух. Миновали черные холмы, бескрайние Эламские дубравы. Внизу лежала пустошь Малого Понта цвета темного вина. Далеко, в клубках золотых туч, вырастал белый город, главный город Империи – Архонт. Он был продолжением скал, парил над морской пучиной, и издали Гессур уже различал на его ступенях тройные цепи часовых.
Глава 4
Прошло около двух недель с того дня, как принц Каспар принимал в своем шатре Максимуса. Старик раздражал его – принц не считал нужным скрывать это – но избавиться от верховного именно теперь, было бы ошибкой. Все эти годы Максимусу каким-то образом удавалось удерживать зыбкое равновесие в стране, где все рушилось и сыпалось. К тому же, Каспару нужен был козел отпущения. Всему свое время.
А принцу требовалось еще время на подготовку своих легионов к походу в Иберию. Многие из его солдат были поморниками и никогда не видели гор. Это могло осложнить все дело. А принц, помня недавнюю неудачу, не хотел терять свою армию. Его задачей было максимально обезопасить своих солдат.
Но эта чертова мумия – верховный – наступает на пятки!
Он явно что-то затеял, а жрецы поддержат его. Это было бы полбеды, но в Адране есть еще сила, игнорировать которую просто опасно. Тайные организации трансформов – Алауда и Скопа. И они, к сожалению, еще не на стороне Каспара.
Когда Каспар получил от имени Совета приглашение в Архонт для оглашения нового закона, он понял, что выступать в Иберию нужно немедленно. Он был вне себя от злости: жрецы, которые при отце были подручными, осмеливаются собирать Совет и принимать законы! От вестового Каспар узнал, что всем принцам разосланы подобные приглашения. В этом было что-то неестественное, какой-то подвох. Нет, он, конечно, не думал, что Эрих проглотит эту наживку, но нужно ускорить встречу с мятежным братцем, - так решил Каспар.
В Иллирии спешно свернули лагерь и отправились в поход.
Пешие когорты двигались за кавалерией, и часто им приходилось бежать, чтобы держать строй. Каспар безжалостно подгонял солдат. Обоз с припасами и оружием оставили позади, он сильно сдерживал бы армию. Баллисты взяли с собой, но таранные механизмы пришлось бросить – в Иберии они были лишними.
Густая трава постепенно редела и изменяла цвет, становилась темнее. Дольмены более не попадались на их пути, не доносилось монотонного пения ветра в развалинах. Валуны сменились россыпями серых камней. Прохладные озера превратились в илистые заводи с отражениями неба Адраны – все того же ясного неба родины Каспара – и по колено в воде стояли чахлые деревца.
Открытая всем ветрам Иллирия откатилась назад. Армия Каспара преодолела несколько километров редкого кустарника, где меж чахлой травой виднелась красная глинистая земля, и остановилась на ночлег на опушке смешанного леса. На рассвете подошли подводы с провизией. Позавтракав и заполнив плечевые сумки едой, отряды начали новый переход.
Лес становился чаще и темнее, теперь он состоял почти целиком из хвойных пород деревьев. Лошадям все труднее становилось идти, всадникам пришлось спешиться и вести их в поводу. Настал день, когда войска принца Каспара вплотную подошли к горной области Адраны – Иберии.
Неистово сияло солнце раннего апреля, но в лесу стояли сумерки, через сотню метров переходящие в жирную сырую мглу, откуда доносились голоса легионеров и время от времени звонко ржали лошади.
На опушках сквозь переплетения сухих древесных веток уже были видны горы со снежными вершинами, где, как на столах лежали купы белых облаков. Палатки Каспара и Герберта стояли рядом на лесной прогалине, заросшей изумрудной травой с какими-то голубоватыми цветами. Это были простые непромокаемые солдатские палатки, отличительным знаком которых были имперские штандарты на высоких древках. Все-таки странная эмблема у Герберта: голубое перо гарпии на сером фоне, кисточки на длинных шнурах, которые постоянно запутывает ветер. Цвет Завулона был белый. Цвет траура. Поэтому Завулон ушел первым…
Каспар подходил к залитой солнцем полянке, когда увидел Герберта, стоявшего в тени деревьев. Из-за плеча у него виднелся лук. Это не слишком удивило Каспара, но про себя он все же это отметил – принцы Адраны не часто используют стрелковое оружие. Гербер шагнул ему навстречу.
- Я не застал тебя в палатке, - сказал он.
- Что мне там делать? – брови Каспара дрогнули. – Давно бы приказала разбить шатер, будь эта поляна попросторнее.
- Солдаты думают иначе.
- Что именно?
- Что в походе их командир такой же солдат, как они.
Каспар развеселился.
- Хорошо, - смеясь, сказал он, - хоть это и заблуждение, а все на пользу дела.
Герберт помрачнел. Взмахом руки указал на Ибер, видневшийся с того места, где они стояли. Он старался не глядеть на самодовольную усмешку брата…
- Не пора ли прогуляться, Каспар? – произнес он.
- О чем это ты?
- О патрулях Эриха.
- Хм… До сих пор нам удавалось избегать столкновения с его отрядами. Думаешь, пора себя обнаружить?
- Почему нет? Самое время. Об Эрихе мы знаем все, что надо.
Каспар пощипал себя за подбородок.
- Разведка отличилась…
- Ну, что? Что скажешь? – нетерпеливо спросил Герберт и вновь оглянулся на вершины, затянутые дымкой.
После секундного раздумья Каспар предложил взять с собой человек двадцать адранитов, и в сумерках по укромным тропам подняться на горный склон. Но погода внезапно переменилась, над пиками Ибера стали скапливаться ураганные тучи, а по подолу пополз туман. Темноты ждать не пришлось. Отряд во главе с принцами спустился по лесистому склону к каменистой речке с прозрачной водой. На той стороне росли царственные буки, адраниты под надежным прикрытием деревьев и тумана поднимались к перевалу.
С патрульным отрядом Эриха они столкнулась почти у самого перевала, на ненадежной каменистой тропе. Место для стычки было не вполне подходящим, но деваться было некуда, к тому же, адраниты знали, зачем шли. А вот легионеры Эриха растерялись, и секундной заминки оказалось достаточно, чтобы весь отряд был уничтожен.
Солдатам Каспара некуда было спешить: сработали быстро и тихо, к тому же, было известно расположение армии Эриха, опасности не ожидали. Выбравшись на неширокую открытую площадку, возбужденные солдаты стали спускаться к буковой роще с другой стороны, по более удобному маршруту. Вот тут-то туман и сыграл с ними злую шутку. Роща встретила их прицельным огнем легионеров Эриха. В тумане маячили какие-то смутные фигуры – нападавшие перемещались короткими перебежками от дерева к дереву.
Несколько человек упали замертво, прежде чем адраниты дали ответный залп. Спустя несколько минут роща была пуста, осталась только измятая трава, кое-где отколотые стрелами куски коры и убитый воин, лежавший навзничь. Но то, что увидели адраниты в следующее мгновение, поразило их, подобно молнии.
Группа солдат стояла на склоне, среди наползающих серых обрывков тумана. Они кого-то подняли и, прикрывая собой, торопливо повели под защиту деревьев.
Это был Каспар со стрелой, застрявшей в шейной мышце. Кровь обильно заливала доспехи принца, солдаты были рядом, стараясь помочь раненому. Яростный крик потряс склон. Все, кто находился здесь, обернулись. Двухметровый легионер тащил человека в голубых доспехах. Непонятно было, что происходит.
Солдат приблизился и, глядя прямо на Каспара вытаращенными глазами, громко сказал:
- Я нашел того, кто стрелял в тебя, светлый!
Каспар медленно поднял голову, прошептал:
- Герберт?
Принц Герберт молча и бесстрастно ждал. Глаза Каспара прояснились, он сказал:
- Но… почему?
- Почему? – Герберт освободился от захвата легионера. – Потому что не ты должен стать Императором. Не ты, Каспар. Эрих гуманнее.
- Что я слышу! И от кого? От тебя, человека, который понимает лишь один язык - язык силы. Власти! Да что с тобой такое, брат?
Каспар говорил отрывисто, будто лаял, а Герберт смотрел на него, истекающего кровью, и не чувствовал никакого сострадания.
- Ты совсем не знаешь меня, Каспар… Ты увидел лишь то, что я сам позволил тебе увидеть.
Лицо Каспара посерело, глаза закатились. Но при звуках голоса брата вновь заметался его блуждающий взгляд. Наконец, он нашел Герберта и некоторое время пристально смотрел на него.
- Не следует тебе… цитировать отца, - произнес он. – Ты не в том… положении, брат.
Герберту нечего было ответить, да и незачем. Он просто стоял и глядел на Каспара исподлобья. Каспара задело то, что брат ни о чем не просил. Но, если бы Герберт стал молить о пощаде, было бы еще хуже. Пришло вдруг на ум, что матери у них все-таки разные…
Каспар улыбнулся, на его губах запузырилась кровь. Некоторые солдаты демонстративно вытащили мечи из ножен. Все-таки принцев было двое, и нужно было делать выбор.
- Занять престол Адраны дело непростое, правда? Только не думай, что ты избавил меня от хлопот. Все еще впереди… - Каспар умело скрывал боль, которую испытывал, но не мог скрыть другого – грусти. – Прощай, брат.
Герберта грубо толкнули в спину и повели в сторону, противоположную тому пути, которым отряд сюда явился. Не оборачиваясь, принц помахал рукой и крикнул:
- Я не прощаюсь, брат! Скоро свидимся!
В лагерь возвращались бегом. Каспар истекал кровью и был без сознания. К тому же, тем, кто обстрелял отряд в роще, удалось уйти, и адраниты опасались нового нападения. Поднялся ураганный ветер. Но дождя не было. Кроны буков рвались и шумели, могучие стволы издавали пугающий скрип.
Солдаты ворвались в лагерь, подгоняемые ураганом. Часовые, мимо которых они проходили, поняли по их лицам, что что-то случилось и не смели препятствовать им. Как ни старались скрыть произошедшее, в лагере быстро стало известно, что раненый, которого принесли легионеры – принц Каспар.
Военный лекарь склонился над несчастным. В палатке было темно, и он потребовал света. Поднесли яркую лампу. Похоже, лекарю совсем не нравилось то, что он видел. Не отводя взгляда от лица принца, он стал рыться в своем ящике, гремя металлическими инструментами.
- Что скажешь, лекарь? Он плох?
В палатку вошел генерал. Его волевое лицо покрывали яркие пятна. Лекарь быстро вскинул голову и тут же отвернулся. Безусловно, он понимал, что именно волнует генерала и предупредительно бросил:
- Проклятье! Как вы вообще могли такое допустить? Принц обескровлен.
- Я готов.
- К чему?
- У его высочества такая же кровь, как и у меня.
- Это упрощает дело. Находись поблизости.
Генерал понял: он понадобится, поэтому только коротко кивнул.
- Вам, господа, здесь делать нечего, - бросил лекарь, даже не взглянув на находящихся в палатке легионеров.
Они вышли.
Наконечник стрелы еще находился в ране, и лекарь, продолжая свою работу, спросил:
- Кто его так?
Генерал мрачно молчал. Лекарь вскинул глаза, и впервые за время разговора назвал его по имени:
- Даниил?..
- Это сделал принц Герберт, - произнес тот.
Лицо лекаря дрогнуло. Точными движениями он закончил операцию.
Стояла глубокая ночь, когда Каспар открыл глаза. Порывистый ветер бился в стенки палатки, и они гудели, как барабан. Тускло горел светильник, пахло храмовыми благовониями. И все: шум листьев, чьи-то темные силуэты, гортань имели вкус и запах полыни. Наконец пошел настоящий дождь. Каспар внезапно будто скатился в темный овраг – таким глухим и непроглядным был его сон. Спал он плохо, до самого рассвета ему снилась горящая сторожевая вышка, и он твердо был уверен, что это горит Герберт, его брат и соратник.
Глава 5
Ворота были приоткрыты. Четыре всадника беспрепятственно въехали во двор. Привратник не остановил их – его попросту не оказалось на месте. Ночь клонилась к рассвету, уже выявился лес, ясно проступали очертания придорожного кустарника. А за двухметровым частоколом гостиного двора было темно, как в погребе. Высилась глухая громада бревенчатого дома, небольшие оконца, расположенные довольно высоко над землей, были слепы.
- Тебя ничего не удивляет? – раздался сумрачный голос.
- Странная тишина… несвойственная подобным местам.
Голос второго говорившего явно принадлежал женщине.
Всадники остановились на середине двора, прислушиваясь и вглядываясь в жирную, застоявшуюся мглу. У коновязи дремали лошади, какая-то кобылка звонко заржала в темноте. Один из всадников произнес:
- Ты уверен, что не ошибся?
- Уверен. Я знаю свою дорогу.
- Всякое случается, сэр Морэ…
- Проклятье! Ты сумасшедший, Август!
- Не думаю.
- Довольно! – властно сказала женщина. – Мы искали заведение «Веселый неудачник». Посмотрите туда! – Она указала по направлению к дому, где над входной дверью белела обструганная доска. Даже в темноте надпись была хорошо видна.
- К тому же, у дороги за сотню метров отсюда стоит указатель. Мы на месте.
- Я рад за нас, - бросил Туборг.
Мандрагора тронула Беовульфа, направляясь к коновязи. Под навесом стояло несколько чалых крестьянских лошадок. И скалой возвышался трансформ, который был на метр выше любой из них. Это был конь Никиты. Легендарный Мивцар, в груди которого будто бы бьется сердце ягуара.
Нестерпимо зудели коары. В стороне рыцари перебрасывались короткими фразами. Мандрагора слышала их словно сквозь толщу воды. Каждый звук с силой ударял в барабанные перепонки. Думала совсе о другом.
- Амрафел! – Мандрагора повернулась в седле. – Никите был известен приказ о сборе в Архонте?
- Конечно. Но этого мало. За некоторыми героями приходится ездить лично.
- Когда с ней связывались в последний раз?
- В первый и последний, заметь. За несколько минут до того, как я почувствовал твой зов.
- Кем была назначена встреча?
- Дьявол! Не сной! Ты довольна?
- Что Никита делала в этих краях?
- Насколько мне известно, охотилась.
Мандрагора поцокала языком.
- Там Мивцар, - сказала она. – Никита сюда действительно приезжала и, может быть, она все еще здесь. - Амрафел не сводил с адраниды испытующих глаз. - Тогда почему не видно собак? – По ее лицу можно было прочесть все ее подозрения.
- Откуда мне знать? Она могла просто не взять их.
- Никита не меняет своих привычек. Она всегда охотится с гончими.
Мандрагора смотрела на Морэ. Наверное, слишком пристально – глаза его превратились в черные щелки, он не выдержал.
- Если ты думаешь, что что-то стряслось, и я к этому причастен… - Морэ замолчал и плотно сжал губы.
…Все то же красивое лицо с тонкими морщинками. Одно плечо немного выше другого – однажды он был сильно ранен в руку…
- Расслабься, - сказала Мандрагора. Во рту стало горько. – Придется войти внутрь.
Они спешились и бесшумно скользнули к дому. Туборг, как всегда, держал нос по ветру. Выражение го лица говорило красноречивее всех слов: барону здесь очень не нравилось. Они поднялись на несколько ступеней. Мандрагору неприятно кольнуло, что входная дверь приотворена.
Рыцари очутились в общем обеденном зале, уставленном столами. Впечатление было такое, будто еще минуту назад в «Веселом неудачнике» ужинали люди. На столах осталась посуда, темнели бутылки с вином. Все лампы были погашены. Туборг дотронулся до очага – камни еще теплые. Внутри на вертеле висел поросенок, кожа его лоснилась. Время от времени падали капли жира и шипели на прогоревших поленьях – странный звук, который, входя, услышали рыцари. Зал был абсолютно пуст.
Кухня, кладовая, хозяйская половина, лестница во второй уровень, комнаты для постояльцев – везде открытые двери и гнетущая тишина.
- Хоть бы черта повстречать, - буркнул Туборг.
Мандрагора приложила палец к губам и указала глазами на узкую лестницу, ведущую на чердак. Ступени покрывал махровый слой пыли. На них осталось множество следов. И следы эти вызывали тревогу.
Амрафел сделал знак оставаться на месте, поставил ногу на нижнюю ступеньку. Ступенька заскрипела. Бесшумно подняться на чердак не удалось – лестница вопила на все голоса. Амрафел толкнул дверь и скользнул внутрь. Послышалась какая-то возня, громкое хлопанье крыльев. Туборг рванулся наверх, но Мандрагора удержала его. В ее руке тускло блеснул меч.
Несколько мгновений ничего не происходило, затем распахнулась дверь, и Амрафел сказал сдержанно, хоть и был бледен:
- Вам следует взглянуть на это.
Наверху оказалась еще одна комната. И то, что рыцари увидели там, было страшно.
В комнате царил невообразимый хаос, вся мебель была изрублена клинками, от оконной рамы остались осколки. Стены и пол были буквально залиты кровью и, будто снегом, присыпаны перьями из вспоротой перины. На середине комнаты стоял стул, к которому веревками была прикручена девушка. Ее зеленый охотничий костюм потемнел от крови, голова слегка запрокинута, точно ее снизу ударили в подбородок. На шее зияла рана. Связанные руки лежали на коленях, в посиневших пальцах был зажат стеклянный бокал, наполненный красно-коричневой жидкостью. Несомненно, кровью. И, вполне возможно, ее собственной.
Это была Никита. Трансформ. Рыцарь Алауды. Она была мертва.
Все это Мандрагора увидела и поняла разом, в одно мгновение, и – стоп-кадром – глаза Никиты цвета осеннего неба Адраны, которые глядели прямо на нее. Кем бы ни оказались нападавшие, их было много, крепкие, хорошо обученные воины. Застать Никиту врасплох им не удалось, дралась она отчаянно. На полу были четко видны следы волочения – кто-то вытаскивал трупы. Мандрагора заглянула ей в лицо – на нем навсегда застыло выражение решительности. Умирать Никита не собиралась.
Амрафел физически ощутил пристальный взгляд Мандрагоры, - он-то знал, как она относится к подобным убийствам.
- Что? – Он увидел перед собой два черных зрачка, как пущенные пули. – У тебя есть ко мне вопросы?
- Пока нет. Но появятся, - процедила она сквозь зубы.
- Смотрите-ка! – Туборг наклонился и поднял обломок меча, лежавший под стулом. – Узнаю его. Это меч Никиты.
- Рукоятка-ящерица. Да, это он, - подтвердила Мандрагора. – Она дотронулась до камзола мертвой девушки. – Кровь совсем свежая, - горько произнесла она.
Все трое подумали об одном и том же. Преступление было совершено, когла они находились недалеко от проклятого трактира. Всего несколько минут отделяли Никиту от жизни, когда они решили, что пора пришпорить коней.
- Мы должны узнать, кто это сделал, - сказал Туборг.
За спиной послышался звук, заставивший рыцарей обернуться и сделать стойку. На спинке кровати сидела огромная пегая сова с глазами как блюдца.
- Рогатый Грум! Что еще за чертовщина! – воскликнул Туборг и вернул меч в ножны. – Откуда взялась эта нечисть?
- Всего лишь птица, - раздраженно бросила Мандрагора.
- Сова находилась в комнате, когда я вошел. У меня нехорошее предчувствие. Слишком странно все это, - говорил Амрафел, медленно обходя разгромленную комнату и внимательно осматривая каждую пядь. – И сова здесь неспроста.
- Рядом лес. Окно разбито, - сказала Мандрагора. – Я не вижу ничего странного в том, что здесь эта птица.
Непонятно почему она все больше разражалась. Поведение Амрафела задевало ее. Да, в этом была причина.
- Нужно уходить отсюда. И поскорее. Леди Никиту отвезем в Архонт.
Уже покидая комнату, Мандрагора обернулась. Амрафел стоял все с тем же загадочным, непроницаемым видом, раздумывая о чем-то.
- В чем дело?
- Это не просто спланированное убийство. Похоже на ритуал. Или месть, - спокойно сказал Морэ. Даже не взглянув на Мандрагору, он вышел.
Они спускались по лестнице. Туборг нес Никиту. Мертвая голова девушки беспомощно запрокинулась, обнажилось вспоротое горло. Снизу донесся какой-то грохот. Рыцари окаменела. Мандрагора подумала, что в общем зале остался Щур. Стиснув зубы и ощущая, что все внутри превратилось в застывший комок, она на цыпочках, перепрыгивая через ступеньки, побежала вниз.
Там было все по-прежнему, за исключением распахнутого окна и медной лампы, валявшейся на одном из столов, среди объедков и расколотой посуды.
- Щур, - сдавленно позвала Мандрагора. Ответа не последовало. – Где ты, черт возьми?
В руке она сжимала меч. Уже были слышны шаги Амрафела и Августа. Мандрагора бесшумно скользнула вдоль стены. Над миром осторожно ворочался рассвет, в похолодевшем зеленом небе дрожали редкие звезды, и весь зал был как на ладони.
- Щур?..
Он лежал, перегнувшись через скамью, и был без сознания. Щека его кровоточила, а на лбу огромная ссадина наливалась синевой. Мандрагора подняла его обмякшее тело. Щур застонал.
- Что произошло? Ты слышишь меня? – Взявшись за подбородок, она приподняла его лицо. Юноша открыл глаза. - Ты ранен, - констатировала Мандрагора.
- Глупости.
- Вставай, давай. Мы уходим.
Тут глаза илота широко открылись – с лестницы в зал ввалились трансформы, Туборг кого-то нес на руках. Щур сразу понял, что это женщина, и то, что она мертва. Как человек мирный, Щур никак не мог привыкнуть к тому, что рыцарей повсюду сопровождает смерть. Просить дважды его не пришлось. Он был уже на ногах, похлопывал себя по карманам, ощупывал здоровенный шишак. И скороговоркой рассказывал Мандрагоре, как внезапно распахнулось окно, в дом влетела сова, и вдруг с потолка рухнула лампа именно на тот стол, за которым он сидел. Щур успел отпрянуть, поэтому отделался относительно легко. Во всем этом была какая-то загадка. И какая-то связь.
Мандрагора помрачнела, процедила сквозь зубы:
- Не следовало оставлять тебя одного.
Щур раскрыл рот, чтобы возразить, но она уже была снаружи.
- Задержимся ненадолго, благородные, - донесся ее голос.
- Зачем? – Амрафел стоял возле своего огненного коня и подтягивал подпругу. На дворе было холодно, и когда они говорили, изо рта у них вырывались белые облачка пара.
- Затем, что кто-то знал, что мы прибудем сюда, а, точнее, ты, сэр Морэ. И я хочу знать – кто это?
- Если мы останемся, что тебе это даст?
- Пока не знаю.
Мандрагора подняла с земли камешек и, поглядывая по сторонам, принялась катать между пальцев.
- Идеальных преступлений не бывает. Кто-то старательно заметал следы. Но они должны остаться.
- Ты что-то знаешь?
Мандрагора помотала головой:
- Пока нет. Только догадки. – Она застегнула перчатку и указала на сад, который приглушенно шумел в стороне от дома. – Люди не исчезают бесследно. Сдается мне, там мы кое-что отыщем.
- Могу я говорить с тобой откровенно, Мандрагора?
- Почему нет? – Она дернула плечом, что могло означать одновременно удивление и обиду.
- Прости. Я не узнаю тебя. Что произошло в Эгине?
- Когда-нибудь я расскажу тебе, но не здесь и не сейчас.
Амрафел отвернулся и погладил коня по шее.
- Ты искал послание? – Мандрагора не стала даже уточнять, что имеет в виду – думали они об одном и том же.
- Да.
- Нашел?
- Нет.
- Так я и думала.
- Но оно должно быть.
- Может быть… Может быть, не здесь…
Туборг вывел Мивцара, красивого тонконогого коня Никиты, серого в яблоках, с длинной светлой гривой. Завернутый в попону, поперек седла лежал труп девушки. Август увидел, как Амрафел и Мандрагора скрылись за деревьями и, оставив коней Щуру, пошел следом.
Сад был запущен и темен. Среди старых, причудливо изогнутых плодовых деревьев рос высокий кустарник и бурьян от которого ощутимо несло аммиаком. По всей видимости, гости дома у дороги часто использовали сад как отхожее место. Но потом кустарник исчез, трава стала мягче, деревья реже, от них вытянулись тени, а в кронах шелестел ветерок. Пахло цветами и сырой развороченной землей.
Рыцари вышли на полянку, где недавно – не более трех дней назад – проводились работы, расчищали сад от больных деревьев. Конечно, это и было самым удобным местом. Подошел Туборг. Втроем они осмотрели все вокруг. Следов было немного – несколько отпечатков сапог на гладкой подошве. В одном месте земля была перекопана совсем недавно, не более часа назад.
Это и была могила. Неглубокая яма в земле, где лежали трупы. Около десятка мужчин, женщина средних лет и девочка лет десяти. Все с перерезанными глотками. Здесь же находились и гончие Никиты.
Ни минуты не хотелось оставаться здесь. Мандрагора до боли стиснула зубы, когда забрасывала землей мертвые лица. Было противно, непонятно, зачем она вообще последовала за Морэ по этим глухим окольным дорогам на поиски трансформов, которым приказ верховного – не приказ. Сколько теперь в Адране таких изгоев, которые оставили путь Служения, живут, как смертные, на деле являясь бессмертными воинами? Есть они в Алауде. Есть и у Скопы. Такой оказалась Никита.
До утра оставались считанные минуты. Мандрагора быстро пошла назад, сбивая с травы росу. Вот и все, сказала она себе. Вот и все. Я вернулась назад. Архонт ждет.
Трон в Адране займет Ангел. Я сделаю для этого все, что только в моих силах. Даже если не увижу его никогда, даже если утрачу его любовь. Все равно. Это ничего не изменит. Я живу слишком долго и привыкла к потерям. Но какая это будет немаленькая потеря в моей жизни, если подумать…
Разгоралась заря, призраки, сотканные из тумана, поползли над землей, вытягивая руки и подбирая крылья, чтобы случайно не коснуться всадников. Дорога была белая, светлая, и кони скакали в восточном направлении.
- Август! Амрафел!
Рыцари обернулись. Пришлось остановиться и развернуть коней.
- В чем дело?
- Дальше нам не по пути, - сказала Мандрагора. – Теперь я сама по себе.
Мужчины переглянулись. Перед ними, как много лет назад, стояла воительница, и хватка у нее была железная. Спрашивать о чем-то было бесполезно. О, они хорошо знали Мандрагору.
- Благодарю вас, благородные бароны, - она отвесила поклон. – Прощайте.
- Ты знаешь, как со мной связаться. Прощай, - проговорил Туборг и заметил холодное свечение в глазах этой кошки.
Морэ сдержанно поклонился.
- Останешься с рыцарями, илот. С ними не пропадешь. Встретимся в Архонте! Да хранят вас светлые боги!
Она свернула на колею, петлявшую между зелеными полям, и растворилась в тумане. Еще какое-то время был слышен топот коня, несущегося во весь опор потом все стихло, туман сомкнулся. Рыцари тронулись в путь.
***
Склонившись к могучей шее Беовульфа, Мандрагора мчалась, не зная, куда. Ветер свистел в ушах, сек плетью, а сбоку повис полный алый диск солнца, и все небо, и весь воздух были заполнены сверкающими блестками утренней влаги.
Она задыхалась от ярости, от всего, что угнетало ее. В мире не было для нее места. Колею она давно потеряла, и теперь проносилась прямо по распаханным полям. Работавшие крестьяне оборачивались и ошарашено глядели ей вслед. Беовульф насквозь прошел сосновый лес - прохладный и редкий. Солнце застряло в кронах, его косые лучи падали на землю, и от этого земля была в горячих золотых пятнах, а прямые стволы поделены на тень и свет. Под копыта коня бросилась река, Беовульф ринулся вперед, вздымая белые брызги, поплыл и вскоре выбрался на каменистый берег. Впереди, справа, слева, всюду лежали неохватные просторы. Конь несся во весь опор по желто-оранжевой дороге, пересеченной тенями от высокого кустарника на обочинах.
Все-таки пришлось остановиться. Шкура Беовульфа блестела от пота. Он поводил впалыми боками и хрипло дышал. Мандрагора бросила поводья и спешилась. Небо было лимонно-желтое, затянутое непроницаемыми тучами, похожими на смог. Алое утреннее солнце давно превратилось в раскаленный шар, и где-то за пеленой поднималось все выше. Вокруг лежала бескрайняя многоцветная степь. Дул несильный порывистый ветер. Становилось жарко.
Мандрагора оглянулась на Беовульфа. Конь смотрел умоляюще. Она погладила его большую благородную голову. Во рту была сушь, как в Сахарной пустыне, и хотелось плакать.
Мандрагора резко повернулась и пошла в степь. Солнце накаляло мир. Все вокруг высыхало. В бесцветном мареве невысоко над землей проплывал стерх. Она шла и думала: вот тебе и свирепая Алауда, вот тебе и поле вечных битв, вот тебе и бессмертие… Столько было побед и триумфов, а в такие минуты вспоминаешь одни неудачи. Почему так? Зачем Маргус забрал ее? Не лучше ли было остаться в Метине…
Мандрагора упала в шелковистую траву. Весь мир стал зеленым. Зеленым и золотым. По спине прокатывал горячий ветер. Подошел Беовульф и накрыл ее своей тенью. Она лежала неподвижно, а оба солнца двигались по небу, и лимонные тучи текли как подземная река.
Сколько это продолжалось, она не знала. Она встала и пошла. Беовульф преградил ей дорогу. Мандрагора от души рассмеялась и вскочила в седло. Впереди был долгий путь, и она знала, куда придет.