Geum.ru

Холодный рассвет занимался над Архонтом. Чернильная синь отступала, но на западе еще блестели звезды. Воздух был напоен прохладой и пряными ароматами

Вид материалаКнига
Подобный материал:
1   2   3   4   5
Глава 8


Странными, дикими, опасными тропами пробиралась в горах армия Каспара. В тот день небо было хрустальным, отряды шли, пока ни сгустился мрак, и на небе ни высыпали бесчисленные звезды – день после битвы в долине, день первый. На рассвете меж скал курилась дымка, подул ветер, не предвещавший ничего хорошего. Из черных зияющих пропастей поднимался туман.

За день отряды совершили тяжелый марш-бросок. Каспар подгонял своих солдат, ветер налетал шквальными порывами. Над горными вершинами вращалось несколько черных колец, там непрестанно сверкали молнии. Близился перевал, но еще предстояло миновать ущелье. В горах темнее рано. Духи гор не любят солнечного света. Из лиловых разломов выползал мрак и заполнял собою все вокруг. Отряды остановились на узком каменистом плато. Здесь и заночевали, не разжигая огней.

Ночью Каспара разбудили истошные крики. Что творилось в кромешной тьме, нельзя было разобрать. Принц выскочил из палатки с мечем в руке. Метались перепуганные люди, какие-то неясные тени атаковали их. То, что это гарпии, стало ясно позже, когда одну из них подстрелили, и она рухнула на камни фонтанируя коричневой кровью. Солдаты были подавлены, выставили второе оцепление часовых, но до рассвета никто не уснул. Чудовища больше не возвращались. Всю ночь эхо носило леденящие душу напевы – плачь гарпий.

Когда забрезжило холодное серое утро, отряды спешно снялись с лагеря и двинулись по извилистой тропе все выше. Ветер усилился. Серое небо нависало мокрыми одеялами. Внезапно колонна остановилась, поползли слухи. Каспар, находившийся в отряде конников, заспешил вперед. На залитых кровью камнях лежали останки троих солдат похищенных гарпиями.

- Похороните их с честью, - проронил Каспар и почувствовал, что бледнеет от ярости.

- Да, мой принц, - хрипло отозвался Дон Кейк. Кажется, ему изменила его хваленая выдержка.

- Колонне не прекращать движения, - бросил Каспар. – Вперед! Идите вперед!

На фоне серо-стального неба обозначились очертания стен. Это был старый дозорный замок, который надежно запирал тропу. Несколько веков он лежал в руинах. С тех самых пор, как Иберия стала частью Империи, здесь все успокоилось, гражданское население не находилось больше под угрозой. А с некоторых пор события стали развиваться по-иному.

Туда, на почти отвесную скалу, отправили патруль. Каспар видел, как его легионеры один за другим скрываются под полуобвалившимися каменными арками. В дозорном замке их ждала засада. Солдаты Эриха могли перебить половину колонны прежде, чем кто-то понял бы, что происходит. Маневр Эриха не удался, его солдаты были обнаружены патрульными Каспара. Принц Каспар бросил вперед новую группу, в итоге, развалины замка были взяты, а засада уничтожена. Со стороны Каспара тоже были потери. Девять человек убитых и шестеро раненых, которых пришлось потом нести на себе.

Ночью на лагерь снова напали. Часовые подняли шум, и атака была отражена. На этот раз были не гарпии, а солдаты Эриха собственной персоной. Когда к Каспару привели пленного, принц спросил его, не желает ли тот служить ему. Мелькнули васильки глаз, и воин ответил дерзко, что почтет для себя бесчестием служить узурпатору.

Наконец, армия достигла косого плато, откуда начинался спуск в Орлиную Долину. Алело небо, предвещая кровопролитие, под наклоном шла гряда черных туч. Здесь Каспар приказал остановиться на привал, а сам с начальником охраны и офицерами отправился взглянуть на долину.

То, что он увидел внизу, не то, чтобы охладило его пыл, но, по меньшей мере, удивило. Подобного он все-таки не ожидал. Принц заметил, что Кейк пристально глядит на него, но ему удалось справиться со своим лицом.

В Орлиной Долине стояла армия. Коробки пехоты, конники, колесницы. Причем, как принц успел заметить, по извилистой дороге постоянно подходили новые отряды, все кипело. Каспар не мог оторвать взгляда от этого зрелища. Когда брат успел собрать такую армию, оставалось только догадываться. Даже с такого расстояния было отлично видно, что Эрих втрое сильнее.

- Что будем делать, мой принц? – хладнокровно спросил Кейк.

- То, зачем пришли сюда, дохлый Форос! Пусть люди отдохнут пока. Ночью начнем спуск. К утру я хочу быть в долине.

Внезапно пошел ледяной дождь вперемежку с мелким колючим градом. Все эти дни назревала буря, молнии кроили небо. Сумерки вмиг превратились в настоящую мглу, только внизу над долиной пролегала тонкая красная полоса, будто там работали адские кузницы. Грохотал гром. При вспышках молний Каспар увидел, что начальник охраны указывает на что-то вытянутой рукой.

- Мой принц, взгляни туда! – заорал Кейк, стараясь, чтобы его услышали сквозь громовые раскаты.

Над отдаленной горной грядой клином летели птицы. Но уже в следующую секунду стало ясно, что это пернатые драконы. Было их не менее двух десятков. Птички эти отличались мобильностью и были незаменимы для ведения боевых действий в горах. Нечего удивляться, что Эрих решил использовать их, он, Каспар, и сам поступил бы так. Кейк потер горло, точно на его шее затянулась удавка.

- Эрих не станет тратить силы на подъем, - заметил он. – Драконы займут склон и перекроют тропу с той стороны. Мы окажемся запертыми здесь.

- Кто тебе сказал, что я это допущу? – Каспар не сводил лаз с вражеских расположений. – Мы выйдем в долину и вступим в битву.

- Нельзя спускаться по открытому склону, - гнул свое Кейк. – Мы можем отойти к той расщелине и проникнуть в долину с запада.

- Что за околесицу ты несешь, Дон! На том спуске я потеряю половину армии!

- А на этом склоне рискуешь потерять все! Стоит подумать об этом, мой принц.

- Я согласен, подумай об этом, Дон. – По тону Каспара трудно было понять, раздражен он тем, что увидел внизу, или советами Кейка. Зубы его обнажились в отчаянной, почти веселой усмешке.

- Ну, что, дружище, пошли?

- Куда, господин?

- Спать. – Каспар повернулся, чтобы уйти, но не отказал себе в удовольствии бросить: - Я увидел все, что хотел.

Буря и не думала прекращаться, дождь хлестал, поминутно меняя направление, засекая за отвороты плаща. Офицеры, стоявшие у края плато, почтительно нагнули головы, когда принц проходил мимо. Всю ночь в долине горели огни. То и дело взлетали драконы и носились над горой. С высоты хорошо просматривался лагерь Каспара. Он не скрывался: костров было больше, чем нужно. Ледяной ливень к полуночи прекратился. Это было на руку принцу. В самый мрачный час перед рассветом его легионы отошли к валунам, и по узкой извилистой тропе начали спускаться в долину. Открыто пошел только сборный отряд, который тут же засекли наездники драконов. С того места, где стоял Каспар, было видно, какая кровавая драма разыгрывалась на склоне. Солдаты Каспара держались стойко, а противник все прибывал, теперь драконов было не два десятка, а значительно больше. Они летели как хлопья пепла, издавая страшные скрежещущие звуки.

Каспар оглянулся. Колонна спускалась все ниже и ниже по тропе, которую разведали лазутчики. Он снова бросил взгляд на склон, где кипела битва. Его солдатам пока не удавалось угомонить сумасшедших наездников, но их внимание они на себя переключили полностью. Это подвиг, что тут скажешь. Каспар проглотил ком. Даже если весь отряд останется на этом склоне, это еще не потери, мысленно сказал себе принц. Во время сражений его разум отказывался от любых эмоций. Скорбеть по погибшим будут все его люди, но не теперь. Для этого еще будет время – потом.

Всадники первой алы преодолели спуск, и как потревоженные муравьи, выскочили на простор пологих холмов. За ними рванулись остальные. Солдаты Эриха не сразу заметили несущуюся бешеным аллюром конницу. Несколько драгоценных секунд были упущены. Всадники Каспара клиньями вонзились в правый фланг противника опрокидывая пехоту. Защитники Ибера сбились в кучу, пытаясь отойти от всадников и перестроиться. Но уже мчались конники Эриха. Замешательство врага длилось недолго. Вскоре были развернуты отряды лучников взявших под обстрел горловину, откуда появились силы Каспара.

Верхом на иноходце Каспар наблюдал за происходящим в долине. Его так и подзуживал бес броситься вниз, в кровавую кашу, самому, своими руками ковать для себя трон. Но он сдерживался. Рядом стояли телохранители. Ветер заносил гривы коней.

Долина кипела. Когорты пехотинцев сталкивались, смешивались, рассыпались. Вытянувшиеся в линии стрелки вели огонь рои стрел скрещивались в воздухе. На подмогу всадникам мчалась ала Сильвы, рискуя попасть под обстрел своих. Внезапно на той стороне произошли перестроения. Сначала разорвались цепи лучников, следом отхлынула пехота. Вперед вырвались колесницы.

Солдаты Каспара шарахались во все стороны, а стрелки на колесницах как загонщики гнали их, будто бешеных лис.

- Конница пусть возвращается! Стрелки Антиноя прикроют! – скомандовал Каспар. – Пехоте рассредоточиться! Пропустить колесницы!

- Да, мой принц! – рявкнул Кейк и, повернувшись, продублировал:

- Пропустить колесницы!

Боевые машины смертоносным смерчем пронеслись по позициям и пошли на возвратный круг. Раздались взрывы вверх взметнулись куски земли, части человеческих тел. Ветер донес запах пороха.

- Проклятье! Они применили запрещенное оружие! – воскликнул кто-то из охраны принца.

- Этим нас не удивишь, - процедил сквозь зубы Каспар.

За время войны это был не первый случай. Но все-таки принцы держали себя в рамках: не применялось ничего серьезнее гранат и ружей, стрелявших одиночными. Запрет есть запрет. Хотя… Каспар сглотнул всухую подумав о том, что хранится в тайниках некоторых храмов в Архонте…

Колесницы развернулись и со стрекотом стали набирать скорость.

- Сомкнуть щиты! Не давать им хода!

Что будет дальше, Каспар знал: колесницы увязнут в пеших цепях. Каспар искал глазами в долине Эриха. Рыцари снова сошлись в схватке, но Эриха среди них не было – Каспар узнал бы брата из тысячи. Утро лениво вползало в Орлиную Долину, вытягивало щупальца тумана между темными грядами гор.

Наконец, Каспар увидел того, кто ему был нужен. Эрих стоял на каменном плато в окружении офицеров, и его конный силуэт четко рисовался на посеревшем небе. Зрачки Каспара расширились, он глядел на брата и видел в нем только желанную добычу.

Герберт сказал: Эрих гуманен… Проклятье! Слова этого дуралея застряли в голове как копье! Тоскливый ужас бытия в том, что все они – помеха друг другу, и гуманны не более чем хищник по отношению к жертве, рывком раздирающий ей глотку. Бывают случаи, когда быстрая смерть – благо.

На выступах отвесных скал, прямо над головой Эриха, гнездились гарпии – омерзительные твари ожидали богатой трапезы.

- Дон, - Каспар жестом привлек внимание Кейка, который говорил о чем-то с младшим офицером на взмыленном жеребце. – Взгляни туда. Видишь вон ту каменную сволочь с отвесными скалами?

- Вижу, мой принц, - отозвался начальник охраны.

- Этот уступ нужно взять. Всех, кто там находится, убейте.

- Всех?.. – Кейк тоже рассмотрел Эриха.

Каспар посмотрел на Дона и сразу же отвел глаза. Сказал таким тоном, каким обычно отрезвляют зарвавшихся людей:

- Братца оставьте. Остальные мне не нужны.

Взошло солнце. Его косые лучи легли на долину так, что одна ее часть стала оранжевой, другая оставалась в тени. В этот самый миг вспыхнула на солнце золотая сбруя коня Эриха, и принц козырьком приставил ладонь к лицу. Каспар был уверен, что брат смотрит именно на него. Он пришпорил жеребца и понесся вниз с холма. Следом рванули телохранители, окружив господина незамкнутым кольцом.

Каспар видел, как Эрих двинулся вниз по весьма опасному спуску. Ветер свистел в ушах принца, и, как антрацитовые крылья, рядом летела ненависть. Он глядел в одну точку, оттуда змеистой светлой лентой вытекала тропа. Наконец, из-за валунов вырвался Эрих, и Каспар вонзил шпоры в бока своего коня. Телохранители Эриха шли голова к голове, обнажив широкие клинки. Две группы летели навстречу друг другу, словно два черных холодных пламени.

Когда меч Эриха коснулся меча Каспара, время перешло в иную плоскость. От времени нужна была только цикличность: удар-отражение, где каждый пытался подловить другого на ошибке. Они сбросили шлемы, и ничего не мешало Каспару видеть глаза брата мерцавшие бледным льдом. Времени больше не существовало, и мир был обеззвучен. Следовало признать, что Эрих в отличной физической форме. Его меч был короче и тяжелее Оппенгейма, гордого оружия Каспара, и атаки следовали незамедлительно одна за другой. Эрих хладнокровно пытался пробить защиту Каспара, а тот, в свою очередь, искал его болевые точки. Ни один, ни другой не допускали ошибок – верный признак равнозначности противников.

Каспар знаком предложил Эриху сложить оружие. С широкой улыбкой тот жестом дал понять, что не согласен на такой исход. Пусть так… Но в какой-то момент Эрих забудется, смешает игру с реальностью – незатейливой и грубой – и тогда Каспар его убьет.

Непонятная печаль охватила Каспара при мысли, что он видит этого безумца в последний раз. Но он знает и пережил многое чтобы навсегда ушли сентиментальные чувства и больше не возвращалась прежняя наивность. Глаза Каспара давно утратили первоначальный цвет, и приобрели цвет пламени.

…Небо белое с нестабильными подпалинами цвета песка, будто над миром простерлась пустыня. Горячий воздух дрожит над землей, и от этого такое чувство, будто рвется тонкое пространство. Диамант идет в высокой ломкой траве, с ним Каспар и Эрих. Каспару двенадцать, Эриху скоро будет одиннадцать мир вокруг словно чистая равнина, а боевой меч отца – самая желанная вещь на свете. Каспар чувствует, как по лбу течет пот и, задержавшись в бровях, ползет на виски. Ему щекотно, но вытереть лицо рукавом он не решается, боится, что Диамант сочтет это слабостью. Из-за высокой травы доносится звериный рык. Трава внезапно обрывается, и они натыкаются на львиный прайд.

Львицы поворачивают головы, и в каждом зеркальном пламенеющем глазу обомлевший Каспар видит себя. Внутренним чутьем улавливает движение – рука Эриха легла на арбалет. Диамант останавливает сына.

- Они уйдут, - говорит он.

Огромный самец с черной гривой встает и уходит, ни разу не оглянувшись. За ним следуют самки. Мышцы их напрягаются и опадают когда они перепрыгивают через сухой ствол с белеющим в сухой траве рогатым черепом.

- Неужели такие могучие звери боятся нас, отец? – спрашивает Каспар.

- Мы и сами друг друга боимся, а уж они-то… - только и сказал он…

Удар был настолько мощный, что едва не пробил защиту Каспара. Звон металла больно резанул слух. Каспар закричал и нанес ответный короткий прямой удар. Лицо Эриха стало другим, оно как-то вдруг изменилось, словно жило само по себе, а Эрих всю жизнь только и делал, что менял маски. Меч его упал, из-под руки в расшитой перчатке, которую он с силой прижимал к груди, хлынула кровь. Эрих стал куда-то проваливаться. Телохранители поддерживали его.

Каспар оглянулся. Оказалось, их отнесло в сторону, битва кипела на холмах за валунами. Перед ним лежала узкая каменистая долина – русло какой-то древней реки – и прямо из черной земли вырастали наглаженные ветром черно-алые скалы.

Эриха уже сняли с седла, теперь он лежал в стороне на круглых камнях, Каспар понял это по тому, что там толпились телохранители брата. Он спешился и, придерживая у пояса Оппенгейм, пошел к тому месту. Кто-то внутри него тоненько скулил. Солдаты Эриха обернулись и расступились, давая Каспару пройти. Он присел, опираясь на одно колено, и глядел на Эриха теперешнего, каким никогда его не видел, на этого жилистого хищного человека с красивым горбоносым лицом. Он старался не видеть в нем врага, старался понять его, своего брата.

С первого взгляда было ясно, что Эрих умирает. Все пыльное солнечное пространство вокруг него было заполнено неизъяснимой тоской и тишиной, которая, словно дым вытекала из головы Эриха. Каспару показалось даже, что он оглох. Он даже открыл рот, чтобы это проверить, но не знал, что сказать и коснулся пальцами плеча Эриха. Тот открыл глаза, поблуждал туманным взглядом и наконец, нашел Каспара.

- Ты убил меня, - сообщил он хрипло.

Каспар кивнул.

- Все-таки, я до последнего верил, что уложу тебя. – Эрих улыбнулся. Зубы у него были красные, и в уголке рта вспух кровавый пузырь. – Пожелал Адрану, - продолжал он. – Ну, ничего… получится… потом.

Каспару показалось, что Эрих бредит. Но он сказал совершенно ясным голосом:

- Есть еще Лаван.

- Лаван жив?

- Конечно, - Эрих криво усмехнулся.

- Ты знаешь, где он?

- Я – знаю.

- Скажи мне!

- Он сам найдет тебя. Не торопи события. Даже… если ты… убьешь Лавана, есть еще Гессур… Он и сам не прочь стать Императором. Держи его на прицеле.

Эрих замолчал, а Каспар почему-то не уходил. Та, давнишняя трава жгла ладони, и львицы глядели неотрывно. Теперь – в глубь памяти, в тишину, порожденную обескровленным Эрихом, в молодую холодную ночь с яркими звездами на востоке. Слышен топот табуна, похожий на отдаленный гром. В росчерке зари темнеет силуэт замка. Крутой спуск куда-то. Потом подъем по откосу, клевер, стелющийся под ладонью ветра. Доберманы идут рядом, касаясь жесткой шерстью голых ног, и воздух тяжелеет от запаха соли и воды. Все – старая медь, пурпур, золото, ржа и дым, смеющееся дитя с арбалетом за плечами.

- Скажи, Каспар, - Эрих впервые называет брата по имени, и от этого становится так грустно, что невозможно передать. Просто не хватает слов. – Если бы момент повторился, ты убил бы меня снова?

И Каспар говорит откровенно:

- Убил бы.

Эрих улыбается, но его улыбка уже не такая широкая.

- До встречи, брат, - только и сказал он.

- До встречи, - отозвался Каспар добрую минуту спустя.

Эрих его не услышал. Теперь он был сам по себе и мог возникнуть где угодно. Как ветер. Каспар поднялся с колен. Солдаты смотрели на него сощуренными на ярком солнце глазами. Его телохранители улыбались, еле сдерживая ликование. Дело сделано, подумал Каспар, вставляя ногу в стремя.

- Дело сделано, - громко сказал он, повернул коня и направился туда, где шумела битва.


Глава 9


Без остановок Мандрагора скакала на запад. Стеной возвышались пики Ибера в кружеве снега. Она миновала первую цепь древних гор, что за миллионы лет приобрели вид холмов, где белели черепа и гудел ветер. Впереди – опасный путь Горы Ибера суровы и не делятся своими тайнами.

В узком ущелье, как вода в амфоре стоит синяя ночная мгла. Копыта Беовульфа звонко стучат по камням, высекают искры. Ущелье наполняется гулом, словно стонут все мертвецы преисподней. Беовульф недовольно фыркает, делает новый рывок, и они взбираются все выше. В ущелье сырой студеный воздух, руки Мандрагоры коченеют в тонких перчатках. Брызнул раздробленный свет, кажется, внезапно упало небо. Место, на которое они вырвались – высокогорное плато. Снег, сухой, как пудра, кружит в мерцающем воздухе. Некоторое время они стоят – Беовульф и Мандрагора – переводя дух, обдуваемые ветром.

Шли по одним им ведомым тропам. Голова Беовульфа покрылась инеем от жаркого дыхания. Рука Мандрагоры треплет его подмерзшую гриву и та шелестит как сухая солома. Дважды попадались водопады, окутанные радугами. Вниз брызнули серау, рассыпав копытную дробь, и ирбис проводил путников злобным взглядом. Где-то в стороне пронизительно кричали птицы. Мандрагора стояла на перевале.

В Орлиной Долине кипела битва.

Одна из двух армий принадлежит Эриху, сомнений быть не может. Кто второй? Асур, младший из принцев, сейчас на Горячем озере. Лаван мертв. Или все-таки нет?... Кто остается? Каспар. Серьезный противник. Властный и жестокий. Человек, убивший Завулона.

Несколько минут она разглядывала поле сражения, а перед лицом, словно ожившие цветы, порхала стайка аполлонов. Ночь Мандрагора провела в горах, под выступом скалы. Поплотнее укутавшись в плащ, лежала на холодных камнях и глядела в звездное небо. Думала она об Ангеле, о сухом тополе у Верблюжьих ворот Архонта, о том, что впереди, как предсказывала колдунья Юга череда тяжелых страданий. Потом пришел сон, и Мандрагора раскачивалась во мраке, как глубоководный дельфин.

Еще день она проплутала в горах, периодически открывая шлюзы, изменяя пространство, Ибер постепенно отодвигался назад. К вечеру ландшафт изменился. Перед ней лежал широкий луг, уходящий куда-то к горизонту, по траве волнами перекатывался ветер, теплый и одновременно холодный, как обычно бывает в Иллирии в любое время года. Между зеленым простором и Мандрагорой тянулась извилистая каменистая полоса. Белые камни резко контрастировали с темнеющим воздухом. Мандрагора остановилась и стала смотреть, как наступает ночь…


***


Хоть она и очень торопилась, но решила в этот день не слишком утомлять коня. Двигалась она шагом, иногда переходя на легкую рысь. Голос Амрафела вывел ее из задумчивости. Не сразу, но все-таки она ответила.

- Я не видел тебя очень давно Даже не успел порадоваться твоему возвращению, как ты снова исчезла, - сказал он голосом, похожим на гул охотничьего рога.

- Зачем я тебе?

- Ты все такая же колючая…

С пологого холма поселение было видно как на ладони. Белые домишки коневодов, высокая серебряная целла. Мандрагора выехала на колею, еле видную в густой траве, и ее по широкой дуге отнесло в сторону от селения. Некоторое время канал связи оставался открыьтым, но они молчали. Между ними не было пустоты – Мандрагора слышала приглушенный городской гул – просто они не говорили ничего.

- Ты в Архонте? – наконец, спросила она.

- Да, - торопливо отозвался Амрафел. – Прибыл на рассвете. Надеялся застать тебя здесь.

- Через какие ворота ты входил в город, Амрафел? – неожиданно спросила она.

- Через Верблюжьи.

- Как там тополь?

- Ждет тебя. И на нем прибавилось белых лент…

Она открыла канал для изображения. Амрафел стоял на каком-то балконе и, улыбнувшись, помахал ей рукой. За его спиной была видна таверна напротив, часть улицы, запруженная повозками, по которой пробегали нимфы в красных юбках бродячего племени путеолов, живущего гаданием и воровством.

- Я скучаю по Архонту, - призналась Мандрагора.

- Тогда иди сюда, - предложил он. – Давай руку.

- Нет. Не теперь. Мне нужно завершить начатое.

- Ты снова уйдешь?

- На этот раз ненадолго.

- Меня с собой не позовешь?

- Не могу. Я должна пройти этот пукть одна. Скоро замкнется круг.

- Ты хочешь сказать, что завершаешь пкть Служения? – Голос его предательски дрогнул.

- Не знаю… Думаю, да. Я чувствую это.

- Ты всегда исчезаешь, Мандрагора. - Амрафел вздохнул, отвернулся и посмотрел на улицу долгим взглядом. – Не знаю, как можно любить женщину, которая как туман. Но я люблю тебя.

- Ты забыл, мы договорились, чо я тебе только нравлюсь.

- Я люблю тебя, - с чувством возразил он.

Мандрагора опустила глаза. Ну, чо тут скажешь? А ведь он не раз спасал ее от смерти…

- Мне нужно вернуться в Эгин, - сказала она.

- Я так и думал!

- Помоги мне. Скажи, кто из рыцарей ближе всего к границе?

Амрафел задумался.

- Вот что я скажу тебе, Мандрагора. Архонт готовится к битве. Город заполнен войсками. Все рыцари Алауды здесь. Подтягиваются трансформы Скопы, хоть тетрарх Альба и скрипит зубами от бешенства. Все-таки ое вынужден подчиниться Верховному. – Амрафел помолчпл. – Я должен предостеречь тебя. Помнишь гостиный двор? Никита погибла не случайно. Кто-то целенаправленно убивает трансформов. У Скопы тоже есть потери. Это похоже на охоту. Не думаю, что в этом замешаны принцы или эгины. Похоже, к нам наведались чистильщики Каньона. Будь осторожна, Мандрагора.

Она кивнула:

- Спасибо.

Пока они разговаривали, солнце подвинулось, и на каменные перила балкона лег золотой треугольник.

- Рыцари Алауды в Архонте, - повторил Амрафел задумчиво, и Мандрагора поняла, что это значит для него. В Империи уже никто не верил, что удастся избежать войны с Каньоном. – Но двое из рыцарей еще не прибыли. И один из них находит ся в Лисимахе.

- Это удача! Кто?

- Барон Грейсван. Кажется, он там совсем одичал Пьет и сочиняет стихи.

- Не самые плохие занятия для трансформа.

- Возможно. Но барон не знает меры.

- Как всякий из трансформов.

- Он сменил имя.

- Вот как?

- Орлик Понтийский – так называет он себя.

- Он поможет мне?

- Если, конечно, не в стельку пьян. Свяжись с ним. Он перебросит тебя на Лисимах. Дальше по открытому каналу двигайся сама. Я поддержу тебя, если что.

- До встречи.

- До встречи, Мандрагора.

Образ Амрафела стал тускнеть избражение затуманилось. Мандрагора настроилась на поиск Грейсвана, и он вскоре отозвался.


***


Судя по тому, что воздух в комнате окрасился в синий кобальт, ночь прошла. Ангел поднялся, накинул теплый плащ и, минуя темные переходы, вышел в открытую галерею маяка – как вчера, как много дней подряд. Море было относительно спокойно, вода урчала в береговых пещерах, из глубины острова дул ветер, несший сырое смутное тепло. Далеко внизу на мокрых скалах Ангел различил двух монахов. Каким богам они молились на этот раз, он не знал, и равнодушно отвернулся. С моря донесся грохот – рушились подтаявшие айсберги. Но не из-за этого учащенно билось сердце Ангела.

Целый мир лежал перед ним. Холодное море, свободное ото льда, пласт неба с тусклыми звездами. Величественная картина, почти невозможная для человеческого восприятия. Он брал от нее все, чо только мог, память его тяжелела. Он знал, чо скоро придется оставить это место, уйти с Гордой Девы. Пришло время перемен.

В башне никто не жил, кроме смотрителя маяка – мрачного монаха средних лет – который не лез к нему с разговорами, и это устраивало Ангела. По многу часов подряд проводил он на открытой всем ветрам галерее, но это не давало ему ничего, кроме грусти, которая никуда не ведет. С каждым разом в нем все больше крепло чувство утраты. В ясные дни в свинцовых волнах появлялись глянцевые спины морских зверей, а над отдаленным островом, где стоял маяк Кровавый Магистр, клубились белые облака, принимая формы его мыслей.

Минула ночь, но еще не наступал рассвет – пограничный час между светом и тьмой. Мертвая синева заполнила собой все, что могла, и только они вдвоем осьались свободными – Ангел и галерея маяка.

Смотритель Гордой Девы не зажигал больше огня на бешне. Не было видно и алого ока Кровавого Магистра. Но, вопреки всему, на отладенном острове в эту ночь горели огни. Их было много. Тысячи. Это были тревожные огни. От них исходила ненависть такой силы, что была подобна гипнозу. Ангел чувствовал, как она расползается, отравляя собою воздух.

Единственная полурастаявшая луна висела в небе. Ангел пытался думать о ней, о ее темной стороне, о том, как она светится там бледным льдом, равнодушная ко всему. Но взгляд то и дело возвращался к острову в ожерельях огней. С первой секунды Ангел понял, что это значит. Как и предсказывал старик, перемены пришли слишком быстро. Но Ангел готовился к ним, потому что старик открыл ему правду.

- Что-то ты сегодня рано, - прозвучал знакомый голос.

Кроме Ангела ничто не шелохнулось в мире, подобном куску льда.

- Ты видел это? – Вытянутой рукой Ангел указал в направлении острова.

- Да-да, - грустно признес Гибил. – Я предупреждал тебя, что будет нелегко.

- Неужели Эгтн пал?

- Ну, что ты. Пока живы люди, они будут сопротивляться Каньону. Но пока удача на стороне захватчиков. Ты знаешь, кто привел сюда, на эти вековые льды, армию? – быстро спросил старик.

Ангел покачал головой.

- Один из наиболее могущественных колдунов Каньона. Кондор Меланерпес.

- Что ты знаешь о нем, Гибил?

- Немного, - уклончиво ответил старик. Лоб его еще больше наморщился, а по лицу скользнула тень, словно от крыла птицы. – Кондор вышел из недр Каньона, из средоточия его скверны. Он ни в чем не уступает Скволеду. Просто, немного опоздал, и место божества оказалось занято. Он служит Грязному Богу и ненавидит его, впрочем, как и всех вокруг. Ты должен его остановить.

- Никто не сумел этого сделать… - прошептал Ангел.

Ветер бил в спину и одновременно – в лицо, так, что слезились глаза. Огни лагерных костров в антрацитовой морской дали сливались в сплошную дрожащую мокрую полосу.

- Ты просто не все знаешь. – Гибил кашлянул и побарабанил пальцами по перилам галереи.

- Да? – Ангел повернулся к морю спиной. – Тогда скажи мне.

- Кое-кто привел Кондора в чувство, умерил его пыл. Теперь колдун знает, что люди не одиноки в этой битве, что в войну готовы вступить и боги. Правда, тот, кому удалось выиграть великое сражение – не бог…

- Кто же?..

- Женщина.

- Женщина? – Казалось, Ангел был поражен.

- Да, благодаря ей в том числе, сражение на равнине Отрубленных Голов имело успех для людей. Кондор был побежден. Правда, ненадолго. Ее зовут Мандрагора.

- Мандрагора… - повторил Ангел и перевел дух.

- Я вижу, эта женщина кое-что значит для тебя… - Глаза старика стали как глаза кобры – пристальные, неподвижные.

- От тебя ничего не утаишь, Гибил.

- Не знаю, нужно ли тебе мое предостережение. И все же, будь осторожен. Твоя любовь уже теперь слишком далеко зашла. Но она никуда не ведет, она не даст тебе ничего, кроме страданий.

- Почему?

- Потому что так сложилось. Потому вы – слишком разные, ты и она. Никто в этом не виноват.

- Но она любит меня?

- Пожалуй, что да…

- Стой, старик, не говори больше ничего, все главное сказано. Для меня важно, что мы существуем на одной планете, - сказал Ангел, не сводя с Гибила пристального взгляда.

- Это важно, - тот кивнул. – Вы крепко связаны. Любовь – это испытание для вас двоих, и только.

- Я говорил ей когда-то, что я бог.

- Успокойся, она знает теперь, кто ты на самом деле. Все, что она делает, направлено на благо Империи. Ты когда-нибудь слышал о пути Служения? Она идет им. Это тяжкое бремя, тебе лучше не знать об этом. Мандрагора прекрасно понимает, что трон должен занять ты, и делает все возможное, чтобы помочь тебе.

- Я хотел не этого!

- Знаю. Но она трансформ, - Гибил развел руками. – Тут уж ничего не поделаешь.

Ангел вдруг почувствовал себя одиноким как барракуда в непроницаемой морской мгле.

- Если Мандрагоре придется выбирать между любовью и Империей, – продолжал старик, - она выберет Империю. А что выберешь ты?

- Любовь.

- Это неправильно. Ну, ничего, - Гибил невесело рассмеялся и положил ладонь на плечо Ангела. – Просто ты еще не понял, что значит быть Императором.

- Значит, ей удалось остановить колдуна.

- На время. – Гибил кивнул. – Была большая битва на Стримоне. В тот раз людям помогли боги Верхнего мира, хоть это и запрещено законом. И больше этого не повторится. Отныне ты должен будешь все делать сам.

Некоторое время они молча смотрят на огни.


***


Вся растительность на острове вырвана и лежит безобразными кучами. Костры разложены прямо на камнях блестящих от влаги. Вокруг костров тысячи безобразных мутантов. Слышна их речь, ничем не схожая с человеческой. Из-за того, что в бухте стоят корабли звук прибоя особенный. На черной башне зажигается око Кровавого Магистра. Солдаты поднимаются и, гремя оружием, бегут к кораблям.

- Очнись, - говорит Гибил и сжимает руку Ангела. – Медлить нельзя. Скоро они будут здесь. Пора.

- Куда? – не понял Ангел.

- Монахи оставляют обитель. Снаряженные касатки ждут на той стороне острова. Паруса наполнены ветром. Мы пойдем дальше на север.

- Но ведь там нет ничего, - возразил Ангел.

- Так принято считать. Но на севере лежат обширные земли, целый континент подо льдом! И там Город Света, обитель первого поколения богов.

Некоторое время Ангел молча смотрит на Гибила, потом отводит глаза во мглу, где к острову Эмески движется вражеская армада.

- Благодарю тебя, Гибил, - говорит, наконец, Ангел, и ему самому кажется, что он слышит чей-то чужой голос, того, другого, неведомого, проснувшегося в его сознании. – Отправляйся в Город Света одни, и принеся за меня священные жертвы. Там есть храмы?

- Самые прекрасные на Терре!

- Тогда тебе будет не трудно.

Гибил согласно затряс косами. Он ждал от юноши именно этого решения. Все-таки Ангел – Император, как ни крути. Кто-то открыл дверь, ведущую из галереи в башню, и поманил старика.

- Иду, - отозвался Гибил, и рука, делающая жесты, исчезла. – Ну, вот. Теперь все. Я больше тебе не нужен. – Он повернулся к Ангелу. – Ты взял у меня все, что только мог. За тем выступом снаряженная лодка, обогни остров и уходи на юго-юго-запад. Они не сразу заметят тебя.

- Я чувствую, как враги приближаются, словно чума.

- Словно чума, - эхом отозвался Гибил.

- Жуть, правда?

- И не говори.

Они улыбнулись друг другу. Гибил положил руку на плечо Ангела и несильно сжал пальцы. Ангел не думал ни о чем в момент прощания, он просто знал, что больше не увидит старика. Удалялся тот, тяжело ступая, словно воин, обремененный оружием.

- Гибил! – окрикнул его Ангел. Старик обернулся. – Зачем тебе плыть на корабле? Ты – бог, ты можешь мгновенно оказаться в Городе Света.

- Мое сознание давно там. Здесь лишь оболочка, - старик развел руками.

Все так же улыбаясь, он дал понять, что удаляется и исчез в темном жерле башни. Несколько долгих минут Ангел стоял, обернувшись к морю. Он думал об Адране, далекой, почти незнакомой родине, о том, что он придет, чтобы не дать ей полыхать в огне. Что происходит там сейчас? По винтовой лестнице в полной темноте он поднялся на самый верх башни, в комнатку, где обычно разжигали оранжевое пламя. Вдалеке он увидел остров Кровавый Магистр, и тот глядел на него всею тысячей мигающих глаз.

Небо постепенно разбавлялось светом, приобретая цвет ржавчины. Над водой висел туман, серый, непроницаемый, как душа мага, туман, прилипший к бурым волнам. К острову Ангела шли цепи кораблей с огнями на мачтах. Присутствие безграничной злобы ощущалось вокруг. Ангел увидел, как с другой стороны острова уходили три касатки, увозили монахов и бесценную библиотеку. Он представил Гибила, как тот сидит на корме, завернувшись в плащ, мудрый старик, бессмертный бог, проживший все эпохи мира в одиночестве. Он покинул башню и стал быстро спускаться по каменной лестнице. Оставив позади с полсотни ступеней, он остановился и посмотрел вниз: в бухте едва виднелась лодочка – легкий парусник, покачивавшийся на волнах…

Небо висело низко над головой. Теперь оно было цвета бронзы. Парусник соскальзывал с волны и, скрипя канатами, взбирался на новую. Бухта по широкой дуге отступила назад, и парусник нырнул в сгустившийся туман. Назывался он Пилигрим. Ветер наполнял паруса, и дуэтом – лодка и юный Император – они спели песню северных мореходов, такую же древнюю и суровую, как побережье, к которому стремились.

Обернувшись, Ангел не увидел острова Эмески. Остров стал туманом, растворившись в нем без остатка, как старый сон. Ангел был свободен и стремился в Адрану. Как сказал старик, имя его означает Вестник, и он начнет новую эпоху Континента.