Интертекстуальность, реминисценции и авторские маски в романе н. Г. Чернышевского «повести в повести»

Вид материала

Автореферат диссертации

Содержание Научный руководитель Общая характеристика работы. Актуальность выбранной нами темы Объектом исследования Основной целью Научная новизна Теоретическая значимость Практическая значимость Методологической основой Положения, выносимые на защиту Апробация работы Основное содержание работы. Во второй главе Несутся из моей светлицы В третьей главе В заключении Интертекстуальность, реминисценции и авторские маски в романе н.г.чернышевского «повести в повести»

Подобный материал:

• Н. Г. Чернышевского «Повести в повести» Статья, 23.48kb.
• Урок-диспут по повести В. Быкова «Сотников» Тема : «Цена подвига и позорный финал нравственного, 43.76kb.
• Образов повести. Поэтика повести М. А. Булгакова «Собачье сердце». Гуманистическая, 143.64kb.
• Проблема трагической судьбы россии в повести а. Платонова «котлован», 33.84kb.
• Литература А. С. Пушкин «Повести Белкина», 38.66kb.
• Урок "По страницам повести Пушкина, 60.61kb.
• Литература А. С. Пушкин «Повести Белкина», 31.95kb.
• Мотив страха в повести «Аполлон и Тамара» М. М. Зощенко и повести «Слабое сердце», 129.91kb.
• В. П. Повести и рассказы. Американская поэзия и проза 19- начала 20 века. Ахматова, 110.95kb.
• «Повесть о Петре и Февронии Муромских», 25.23kb.

САРАТОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИСТЕТ

им. Н.Г.Чернышевского


На правах рукописи


Метласова Татьяна Михайловна


ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНОСТЬ, РЕМИНИСЦЕНЦИИ И АВТОРСКИЕ МАСКИ В РОМАНЕ Н.Г.ЧЕРНЫШЕВСКОГО «ПОВЕСТИ В ПОВЕСТИ»


Специальность 10.01.01. - русская литература


Автореферат

диссертации на соискание ученой степени

кандидата филологических наук


Саратов 2006

Работа выполнена на кафедре русской классической литературы и методики преподавания Педагогического института Саратовского государственного университета им. Н.Г.Чернышевского


Научный руководитель – доктор филологических наук,

профессор Демченко Адольф Андреевич


Официальные оппоненты:

• доктор филологических наук, профессор
  

Щеблыкин Иван Павлович

• кандидат филологических наук, доцент
  

Коневец Светлана Николаевна


Ведущая организация – Самарский Государственный Педагогический Университет


Защита состоится «20» декабря 2006 г. в 14 часов на заседании диссертационного совета Д 212.243.02 в Саратовском государственном университете им. Н.Г.Чернышевского по адресу: 410012, г.Саратов, ул.Астраханская, 83, XI корпус.


С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Саратовского государственного университета.


Автореферат разослан «20» ноября 2006 г., представлен для размещения на сайте Саратовского государственного университета « » 2006 года (sovet@sgu.ru).


Ученый секретарь диссертационного совета

кандидат филологических наук,

профессор Ю.Н.Борисов


ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ.


Созданный Чернышевским в Петропавловской крепости роман «Повести в повести. Роман или не-роман» (1863) выделяется сложной и весьма необычной художественной организацией текста, обусловленной своеобразием авторской позиции.

На эти особенности романа «Повести в повести» в свое время обращали внимание В.В.Виноградов и М.М.Бахтин, но в их исследованиях анализ произведения не получил дальнейшего развития.

Наибольший вклад в изучение романа внесли исследователи жизни и творчества писателя Н.А.Алексеев, Н.А.Вердеревская, А.П.Грачев, Л.М.Лотман, М.П.Николаев, Ю.К.Руденко, А.П.Скафтымов, В.А.Сушицкий, Г.Е.Тамарченко, П.Е.Щеголев. Подробное исследование автобиографической части романа представлено в книге В.А.Сушицкого «Н.Г.Чернышевский. Из автобиографии» (Саратов, 1937), в которую он включил подготовленные по рукописи первую и вторую редакции «Из автобиографии», комментарии к биографии Н.А.Добролюбова и «Автобиографии» Н.И.Костомарова, и два автобиографических отрывка из авторского предисловия к роману.

Значительная работа по составлению общих и биографических комментариев к роману была проделана Н.А.Алексеевым, который подготовил первое полное издание «Повестей в повести» в 1930 году и чьи комментарии представлены в 12 томе Полного собрания сочинений Н.Г.Чернышевского (1949).

Одно из первых исследований художественной стороны романа принадлежит П.Е.Щеголеву, который в 20-х годах XX века подготовил ряд публикаций отдельных частей «Повестей в повести» в периодических изданиях со вступительными статьями. Им же была дана общая оценка художественного достоинства романа в работе «Страсть писателя» (1989).

Большое значение для изучения художественного творчества Н.Г.Чернышевского имеют труды А.П.Скафтымова, участвовавшего в подготовке и опубликовании романов писателя в Полном собрании сочинений (1939-1953). В своей статье «Художественные произведения Чернышевского, написанные в Петропавловской крепости» (1958) он подчеркивает единство первоначального авторского замысла в отношении романов «Алферьев», «Повести в повести» и «Мелких рассказов», указывает на особые условия написания новых художественных произведений автора, с чем связана эзоповская манера их изложения. Раскрывая идейно-тематическое содержание «Повестей в повести», он особенно выделяет проблему духовной обедненности общества, тему несвободы и трагичности судьбы русской женщины, проблему свободы семейно-брачных отношений.

К общей характеристике романа обращалась Л.М.Лотман, посвятившая «Повестям в повести» несколько страниц в своей работе «Чернышевский - романист» (1956). Основной акцент здесь сделан на идеологическом контексте произведения, отмечена его социально-политическая проблематика. Наиболее подробное монографическое исследование художественного плана романа было проведено Н.А.Вердеревской в ее диссертации «Роман Н.Г.Чернышевского «Повести в повести»(1961): внимание уделено анализу своеобразия художественной формы произведения, его проблематике и композиционным особенностям, аллегорическим эпизодам. Подробно рассмотрены высказывания о русских и зарубежных писателях, оставленные Чернышевским на страницах романа. Заметный вклад в изучение романа внес Г.Е.Тамарченко, посвятивший художественному творчеству Н.Г.Чернышевского диссертационное исследование и ряд монографий (1954, 1972, 1976). Анализу жанровых и структурных особенностей романа посвятил свою монографию Ю.К.Руденко (1989). Отдельные аспекты художественного своеобразия романа были также освещены в ряде статей Н.А.Вердеревской, М.П.Николаева, М.Я.Гольберга, М.И.Мальцева, В.Д.Ахрамеева, посвященных сложной композиционной структуре и разнообразным средствам иносказания, проблематике и некоторым литературным заимствованиям, связанным с творчеством русских и зарубежных авторов, а также внедрению публицистического стиля в повествовательную ткань художественного произведения и образу «нового человека».

Анализ истории изучения романа Чернышевского показывает, что наименее разработанными оказались вопросы, связанные с выявлением авторской позиции, образа автора в романе. В этой связи представляется первостепенным, во-первых, изучить историю создания романа с опорой на архивный первоисточник текста, уточнить своеобразие авторского замысла, выявляемого через интертекстуальность, в том числе использование автором реминисценций и авторских масок.

Актуальность выбранной нами темы определяется наметившимся в настоящее время в науке о Чернышевском пересмотром значения его наследия, связанным с преодолением исключительно идеологической оценки его личности и творчества.

Объектом исследования является творчество Н.Г.Чернышевского - беллетриста.

Предмет исследования – роман Н.Г.Чернышевского «Повести в повести», использование приема авторских масок, реминисценций и интертекстуальности как выражения авторской позиции в романе.

Основной целью исследования является выявление художественных особенностей присутствия в романе авторских масок, реминисценций и интертекстуальности. Для достижения этой цели были поставлены следующие задачи:

1. 
   Изучение личностных и общественно-исторических предпосылок создания Чернышевским романа «Повести в повести».
   
2. Исследование рукописи романа; сравнение черновых редакций окончательным текстом.
   
3. Изучение биографического материала в аспекте творческого замысла романа.
   
4. Выявление наиболее значимых в романе интертекстуальных связей в их различных художественных проявлениях.
   
5. Определение художественной функции авторских масок в романе.
   

Научная новизна заключается в том, что художественная структура романа «Повести в повести» с точки зрения интертекстуальности, реминисценций и авторских масок не рассматривалась до сих пор системно. Получает интерес известное сближение романного опыта Чернышевского с современными исканиями в области художественной организации текста.

Теоретическая значимость обусловлена дальнейшим развитием исследований проблемы автора в художественном тексте как одной из центральных в современном литературоведении.

Практическая значимость исследования состоит в возможности использования его результатов при изучении художественного творчества Н.Г.Чернышевского в курсе истории русской литературы, а также истории отечества и истории родного края. Материалы диссертации могут применяться в школьных и вузовских курсах истории русской литературы, в спецкурсах и семинарах по проблемам интертекстуальности.

Методологической основой работы являются фундаментальные труды по теории автора (М.М.Бахтин, Р.Барт, В.В.Виноградов) и исследования современных литературоведов в области изучения проблемы автора (А.М.Буланов, Б.О.Корман, И.П.Карпов, В.В.Прозоров, Н.Т.Рымарь, В.П.Скобелев), труды по изучению биографии и творчества Н.Г.Чернышевского (Н.А.Алексеев, А.А.Демченко, М.П.Николаев, И.Паперно, М.Т.Пинаев, Ю.К.Руденко, А.П.Скафтымов, Г.Е.Тамарченко, П.Е.Щеголев и др.), текстологии (А.Л.Гришунин, Д.С.Лихачев, Е.И.Прохоров, С.А.Рейсер); использованы структурно-типологический, сравнительно-исторический методы, метод целостного анализа художественного текста.

Положения, выносимые на защиту:

1. 
   Прием введения в текст романа большого количества авторских масок наряду со сложной рамочной композицией с несколькими авторскими предисловиями способствует достижению, по выражению Чернышевского, «объективного» повествования в романе и является ситуативно обусловленным.
   
2. Своеобразие авторской позиции в романе проявляется в комбинировании приемов интертекстуальности, введения авторских масок и автобиографического материала.
   
3. Введение авторских масок и средств интертекстуальности, в том числе приема литературной реминисценции, обусловлены идейно-художественными задачами автора.
   

Апробация работы. Основные положения диссертации были отражены в семи публикациях и изложены на следующих научных конференциях: XXVII Зональной научной конференции литературоведческих кафедр университетов и педвузов Поволжья (Саратов, 2000), ежегодной международной конференции «Чернышевский и его эпоха» (Саратов, 2000, 2002, 2005), ежегодной итоговой конференции Педагогического института СГУ им.Н.Г.Чернышевского (Саратов, 2001, 2002, 2003).

Структура. Диссертация состоит из введения, трех глав – «История создания романа», «Интертекстуальность и реминисценции в романе», «Карнавал авторских масок», заключения и двух приложений. Приложение содержит черновые редакции предисловия (по рукописи романа), а также копии отдельных рукописных отрывков.


ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ.


В первой главе - История создания романа - представлена история создания романа с рассмотрением хранящейся в РГАЛИ рукописи, черновых редакций предисловия и эпизодов, предположительно предназначавшихся для включения в текст романа. Изучение рукописи романа показало, что в ней присутствуют 6 вариантов предисловия: от 6 сентября, 6-9 октября, 10 октября, 13 октября, 13-14 октября, включая окончательный, датированный 20 октября 1863 года. Причина такого тщательного поиска становится понятной, если учесть тюремно-подцензурные условия написания романа. Предисловие является также структурной составляющей композиции романа, когда автор вписывает свое имя в один ряд с «героями-соавторами», поясняя, таким образом, художественный замысел своего нового произведения. Общий смысл рассуждений Чернышевского сходен во всех вариантах предисловия: автор старается убедить читателей (а еще в большей степени цензуру) в невинно-развлекательном характере своего романа – «не романа», а «сборника сказок», с вымышленными персонажами, не имеющими отношения к действительности, а тем более к «общественному служению» (Вариант от 13-14 октября). Писатель пытается завуалировать или вовсе скрыть идейный подтекст своего произведения.

Изучение неопубликованных вариантов текста предисловия позволяет проследить этапы формирования окончательного текста, установить основные направления его доработки, определить главные тенденции авторского замысла романа и выявить причины основных тезисов предисловия. Очевидно, что Чернышевский стремился наиболее четко и доступно изложить свои намерения относительно структуры и содержания романа, в каждом последующем варианте старался достичь более убедительного изложения, а также избежать острых углов в обращении к цензуре, несколько сгладить явно ироничное звучание текста. В поисках соответствующей собственному творческому замыслу формы предисловия, Чернышевский стремился наиболее четко изложить концепцию своего будущего романа, особенно в отношении вопроса об авторе.

В процессе работы над романом изменениям подвергались также эпизоды, вошедшие в его состав, о чем свидетельствует оставленный на одном из черновых листов рукописи список заглавий фрагментов, которые он, очевидно, планировал включить в роман, в том числе и в его автобиографическую часть.

Опора на фактический материал ранних дневниковых записей Чернышевского, его переписку с родными из Петропавловской крепости, оставленные на полях рукописи заметки, а также рассуждения в предисловии к роману и черновые отрывки текста, позволила детально уяснить особенности авторского замысла «Повестей в повести».

Характер работы Чернышевского над рукописью романа, учитывая наличие множества исправлений, вариантов и черновых редакций текста, указывает на тщательность и интенсивность творческого поиска писателя, обусловленного его стремлением воплотить в этом литературном произведении целый ряд идейно-художественных задач, минуя цензурные препятствия: передача широким читательским массам идеи о необходимости изменения существовавшего в России общественного порядка, препятствовавшего всестороннему, основанному на принципе социального и гендерного равноправия развитию личности; донесение до читательского сознания идеи о воспитании гражданской ответственности; ознакомление читателя с мировой литературной прозаической и поэтической классикой с целью вовлечения его в процесс самообразования; включение в текст романа автобиографического материала, отвечающего общему идейно-тематическому замыслу произведения в целом и соответствующего его композиционной и повествовательной схемам; создание композиции и повествовательной перспективы текста с использованием художественных средств, соответствующих решению поставленных задач.

Во второй главе - Интертекстуальность и реминисценции в романе - выявлены и исследованы основные интертекстуальные связи в романе, описаны новаторские тенденции, реализованные в тексте романа, определена роль реминисценций в структуре авторского замысла. Здесь же рассмотрен фактор влияния восточного эпоса и культуры и фольклорного литературного творчества славянских народностей на «Повести в повести». Путем сравнения текстов источников и их авторской интерпретации установлены основные направления переделки поэтических текстов и определено значение поэтических реминисценций в художественной системе произведения.

Новаторские тенденции широко реализуются в исследуемом произведении, проникая во все его сферы (сюжет, композиция, стиль, система образов, отношения автора и героев и т.д.).

Сложная композиция романа “Повести в повести” обусловлена участием большого количества авторов. Эффект присутствия всех этих “авторов” усиливается благодаря убедительному воссозданию речи и манеры поведения каждого из них.

Кроме того, “авторы” пробуют себя в различных жанрах: Сырнев пишет биографические очерки, и в то же время пытается подражать Гоголю в главе “Проба пера”, сделав реминисценцию на отрывок из его повести “Нос”; А.Тисьмина-Дмитровская подражает Шекспиру, написав драму, состоящую из 8 явлений, а главными героями этой драмы становятся герои пьесы Н.В.Гоголя “Ревизор”. Кроме того, что само произведение “Повести в повести” включает в себя ряд других, некоторые из них, в свою очередь, представляют собой рассказ в рассказе. Например, глава “Обидчивый пуританин”, написанная от лица Л.С.Крыловой, содержит сочинение Кузьмы Фомича “История добродетельной графини Кавальканти, сочиненная госпожою баронессою Дюдевантою”, и является сатирическим переложением сюжета одного из романов Ж.Санд.

“Авторы” повестей экспериментируют также и с формой текстов и пишут некоторые из них совместно (например, глава “Лоскутки. Писано в две руки Л.С. и П.Д.Крыловыми”) или представляют те или иные события в виде переписки (“История белого пеньюара”, вставляют стихотворные отрывки, зачастую заимствованные из творчества Фета, Некрасова, Гете и др. Эксперименты с поэтическими текстами проявляются в их перефразировании, комбинировании строк, принадлежащих разным поэтам. Такая “вольность” объясняется тем, что Чернышевский позволял себе, по его выражению, “шутить” с теми авторами, чье творчество почитал и любил: “Я не шучу с теми, кого не люблю”¹.

Структура произведения усложняется «привлечением» к соавторству помимо героев романа реальных поэтов и писателей: в него включены поэтические отрывки русских и зарубежных поэтов, реминисценции известных художественных текстов, собственная автобиография Чернышевского.

В художественном отношении наиболее яркой характеристикой романа является использование «чужого слова» (наличие межтекстовых связей) или интертекстуальность². Писатель вводит сюжетные линии, литературных героев, отрывки из поэтических произведений других авторов, называя их при этом своими соавторами. Излюбленный художественный прием Чернышевского в данном романе – литературная реминисценция, то, что он называет «переплавкой материала». Его привлекает возможность творческой «игры», художественного объединения нескольких произведений. Не избегает он и заимствований, если они удачно ложатся на переделанный текст. Чернышевскому кажется занимательным вплетение героев одного литературного текста в сюжетную канву другого или в новый, выдуманный им самим сюжет, объединение и переплетение сюжетов, подражание художественной манере других авторов, наряду со стремлением не утратить художественной целостности текста. Все это приобретает характер своеобразного художественного эксперимента.

Вместе с тем, эксперимент Чернышевского в каждом из отдельных его аспектов в целом не выходит за рамки литературных традиций своего времени. Столкновение в середине XIX века романтического направления в поэзии и реализма в прозе способствовало возникновению бурной литературно-критической полемики и развитию литературных, в том числе пародийных, жанров. Следование автора романа гоголевским литературным традициям подтверждается большинством исследователей «Повестей в повести» (Н.А.Вердеревская, Николаев П.А., Николаев М.П., Г.Е.Тамарченко, Ю.К.Руденко).

Находясь во время работы в «Современнике» в центре современной литературной и литературно-критической деятельности, Чернышевский хорошо знал существовавшие направления в литературе и тенденции в развитии художественного творчества, что позволило ему позднее, в Петропавловской крепости, осуществить гармоничный синтез традиционных и новаторских литературных приемов и поставить их на службу реализации собственного замысла при создании «Повестей в повести».

К средствам интертекстуальности в романе относятся различные приемы цитирования – реминисценции, аллюзии, заимствования и центоны.

Наиболее насыщенный аллюзивный характер имеет предисловие и его черновые редакции, где, рассуждая о «развлекательном» характере своего романа, автор приводит имена многих известных представителей мировой художественной классики и имена персонажей их произведений (Гете, Шекспир, Годвин, Бульвер, Филдинг, Руссо, Беранже, Гоголь, Лермонтов, Помяловский, Мицкевич, Шевченко, Некрасов и др., а также Макбет, Яго, Пиквик, Гурдаферид, Зораб, Шехерезада, Маджлинет, Жульетта, Галеаццо и пр.).

C помощью реминисценций и аллюзий автор делает отсылки не только к произведениям мировой художественной литературы, но и поднимает важные общественно-политические и социальные проблемы современности, привлекает внимание читателя к философским системам ведущих немецких мыслителей, проливающим свет на верное с точки зрения писателя отношение к данным проблемам и определяющим прогрессивные пути развития общества.

В романе «Повести в повести» отсылки к именам немецких философов носят аллюзивный или скрытый ассоциативный характер. Так, одна из героинь-авторов, участвующая в коллективном творчестве под псевдонимом «Л.А.Коробейникова», пользуется также псевдонимом «Лукъян Игнатьевич фон Бах», что является отсылкой к имени Л.Фейербаха. В окончательном тексте романа этот псевдоним используется в качестве подписи. Тем не менее, это не единственное упоминание имени Фейербаха в романе. Философ, снова под именем Лукъяна Игнатьевича фон Баха, называется учителем Алферьинки Сырнева: «Но в особенности много обязан он, как и наши родные дети, Лукъяну Игнатьевичу фон Баху, бывшему довольно долгое время по названию гувернером наших двух сыновей и Алферьинки, на деле – моим милым и добрым гостем, глубоко уважаемым нами собеседником нашим. Пользуюсь случаем, чтобы выразить нашу признательность и любовь этому благороднейшему и умнейшему человеку, которого другого я не встречал в жизни и не знаю» (XII, 167), - вкладывает писатель собственное отношение к личности Фейербаха в слова дяди Сырнева – Е.Я.Всеволодского. Далее подчеркивается благотворное идейное влияние Лукъяна Игнатьевича фон Баха (Фейербаха) на воспитание и становление личности молодого поколения, благодаря чему Всеволодский и его супруга были спокойны в отношении будущего своих детей, в отличие от других родителей.

Некоторые факты из биографий немецких просветителей в романе перемешиваются, обрастают рядом вымышленных деталей, а биографические очерки о них становятся семейно-бытовыми описаниями, построенными вокруг романтического сюжета «для отвода глаз».

Реминисценция как одно из средств интертекстуальности многофункциональна в выполнении творческой задачи автора романа. Под реминисценцией мы понимаем «отсылку к предшествующим литературным фактам», «образы литературы в литературе» (Хализев, 1991) и рассматриваем в работе сознательно включаемые в текст романа элементы других произведений.

Одним из основных назначений реминисценций является их просветительский характер соответственно общей идее романа. Охватывая широкий спектр литературно-исторических жанров, автор «Повестей в повести» рассчитывает не только на ассоциативное мышление искушенного читателя и вовлечение его в интеллектуальную игру переосмысления затрагиваемых в цитируемых отрывках вопросов, но и на возбуждение интереса как можно большего количества начинающих читателей к произведениям мировой художественной литературы, несущим идеи просвещения.

Реминисценция является также одним из средств эзопова языка, широко применяемых Чернышевским в романе. Не имея возможности открыто выражать собственные идеи, автор прибегает к включению в текст чужих героев, сюжетов и ситуаций для раскрытия острой общественно-политической и социальной проблематики на имплицитно-ассоциативном уровне текста. То есть, реминисценции служат раскрытию проблематики романа, так как выбор эпизодов отвечает задаче воплощения идейно-тематического замысла автора.

С другой стороны, использование реминисценций дополняет прием введения авторских масок, способствуя достижению «объективного» повествования.

Прием литературной реминисценции способствует возникновению эффекта карнавализации: в результате творческой игры мнимых авторов, выходящей за рамки личного творчества, создается ситуация фарса, шутки, розыгрыша, «подловления» неопытного читателя. Читатель заранее поставлен в известность об участии в романе многих известных художников слова, перед его глазами список персоналий, предоставленный автором, но список также фарсовый: здесь вымышленные герои помещены в один ряд с реальными литераторами (XII, 136-37), а читающей публике предлагается угадать, где подлинник, а где подделка.

Обращает на себя внимание следующая особенность творческой «переплавки материала» Чернышевским, которую можно охарактеризовать как прием двойной реминисценции: в большинстве случаев он объединяет два произведения, интегрируя два различных сюжета, вплетая героев одного произведения в сюжетную линию другого, или сталкивая их героев.

Примером такой двойной реминисценции в романе может служить глава «Обидчивый пуританин. Материалы для биографии Н.В.Гоголя и объяснения его сочинений, с критикой одного из романов Жорж Занда. Исторический этюд из мемуаров и бумаг Л.С.Крыловой», в которой мы встречаемся с «прототипом» персонажа из рассказа Н.В.Гоголя «Иван Федорович Шпонька и его тетушка» и знакомимся с его переработкой отрывка из романа Жорж Санд «Домашний секретарь». Главный герой главы, Кузьма Фомич Остапенко, совмещает в себе черты гоголевского Шпоньки и его же Подколесина из пьесы «Женитьба». Чернышевский называет его Кузьмой по отчеству Ивана Кузьмича Подколесина, дает ему отчество шафера Подколесина, Ильи Фомича Кочкарева, и фамилию Остапенко, имеющую некоторое созвучие с фамилией Шпоньки, и создает персонажа, который мог бы послужить прототипом для гоголевских героев. С помощью него автор развивает тему сатирического изображения преуспевающего в делах зрелого мужчины, желающего жениться, но робость и трусость которого становятся причиной постыдных с точки зрения общества поступков. Гоголевскому Шпоньке из страха перед женитьбой снится кошмар о предстоящей семейной жизни, его Подколесин удирает от невесты, выпрыгнув из окна, а у Чернышевского появляется новый эпизод о горе-женихе, который по пути в церковь пытается сбежать от своих дружков, нырнув в подворотню, и они предусмотрительно везут его в церковь в мешке, и, в довершение всего, во время венчания вместо невесты, зажмурив от конфуза глаза, он целует своего усатого шафера.

В «Обидчивом пуританине» мы знакомимся с переработкой начала романа «Домашний секретарь», принадлежащей Кузьме Фомичу Остапенко, который «адаптировал» текст с целью исключить какую бы то ни было «безнравственность» и заменить ее в своей переделке на «высоконравственные» и «благодетельные» поступки героев романа, который сам по себе является глубоко идейным и воспитательным.

С другой стороны, Остапенко, по замыслу самого Чернышевского, является «лишь подставкою для рассуждения о Жульене, Жульетте, Галеаццо и Кавальканти» (XII, 129). Переделка Остапенко, кроме начального отрывка, – свободная вариация на тему «Домашнего секретаря», подталкивающая к обсуждению главных героев романа и их поступков в приведенной Остапенко вымышленной ситуации.

В «Повестях в повести» присутствует целый пласт реминисценций, относящихся к восточной поэзии и литературной культуре, что объясняется особым отношением автора к восточной народной мудрости, имеющей поучительный характер. Здесь встречается аллюзия на древнеиндийскую религиозную книгу Риг-Веду, «Книгу шахов» персидско-таджикского поэта Фирдоуси – Шах-Намэ, реминисценция отрывка из древнеиндийского эпоса Махабхараты – эпизода о Нале и Дамаянти, а также одной из сказок «Тысяча и одной ночи», заимствования и переделки стихов Гафиза в переводе Фета. По установленным им самим правилам художественной игры, персонажи различных произведений мировой литературы помещаются у Чернышевского в вымышленные сюжеты или в сюжеты других произведений.

В романе широко используется также устное народное творчество. География используемых здесь литературных источников не ограничивается арабскими, персидскими, индийскими, и греческими преданиями, но включает в себя и наследие европейских народов, например, татарскую легенду о лани и сербскую песню «Двое милых». Последняя позаимствована из собрания песен и сказок Вука Караджича.

Далеко не последнее место в романе занимают поэтические тексты. Чернышевский широко использует отрывки поэтических произведений русских и зарубежных авторов в качестве эпиграфов, лирических отступлений и отдельных глав романа. Поэтическим материалом для Чернышевского становятся стихи любимых им поэтов, тех, которых он считает выдающимися, истинно талантливыми и одаренными мастерами поэтического слова. Он привлекает отрывки из стихов и поэм А.С.Пушкина, Н.А.Некрасова, М.Ю.Лермонтова, А.А.Фета, Ф.И.Тютчева, А.В.Кольцова, А.Толстого, а также Гете и Гафиза.

Среди поэтических переделок Чернышевского находим примеры, в которых он путем замены нескольких слов стремится изменить общее настроение стихотворения. Так, в отрывке из поэмы Н.А.Некрасова «Несчастные» замена единственной строки «Доходят до дверей темницы» на «Несутся из моей светлицы» полностью сменяет настроение отчаяния, тоски и одиночества атмосферой радости, оптимизма, семейного счастья:

Ликует день, щебечут птицы,

Красою блещут небеса;

Несутся из моей светлицы

Любви и воли голоса.

Интересен подход писателя к переделке поэтических текстов, который подчеркивает увлеченность автора в работе с поэтическим материалом, стремление экспериментировать. Путем минимальных изменений (осторожной замены отдельных слов при наиболее полном сохранении основного текста) он стремится изменить либо общее настроение отрывка, либо его грамматический план, либо создать новую самодостаточную, тематически и стилистически завершенную поэтическую единицу, объединив отрывки различных стихотворений (составление центонов).

Таким образом, такие приемы интертекстуальности, как реминисценции, аллюзии и литературные переделки являются средствами выражения авторской позиции и служат достижению поставленных автором в романе идейно-художественных задач: выполняя функцию одного из приемов эзопова языка, они являются ключом для прочтения глубинного смысла романа, средством актуализации насущной проблематики; способствуют созданию эффекта карнавализации, дополняя прием введения авторских масок, ведущих литературную игру; несут просветительскую нагрузку, акцентируя внимание читателя на сочинениях мировой художественной литературы и философско-просветительской мысли, заключающих в себе жизненный опыт, накопленный многими поколениями людей различных национальностей, вероисповеданий и социальных слоев общества, и способный увлечь молодое поколение идеями совершенствования и разностороннего развития личности, изменения устаревших морально-этических и социально-психологических устоев общества.

В третьей главе - Карнавал авторских масок - изучены приемы введения в романный текст авторских масок и создания рамочной композиции с целью достижения, словами Чернышевского «объективного» повествования. Здесь же предложены два значения понятия «авторской маски», используемого в диссертации. С одной стороны, «авторской маской» называются воплощенные в тексте персонификации личности автора под его собственными псевдонимами времени сотрудничества в «Современнике» – «Эфиоп» и «Л.Панкратьев», а также внутритекстовое воплощение личности писателя – автора предисловия, Н.Чернышевского. С другой стороны, «авторской маской» мы называем каждого из персонажей, «примеряющих» на себя роль автора исследуемого произведения. Здесь рассматриваются особенности использования приема «авторской маски» в каждом из указанных значений, а также определяется роль данного приема в обеспечении художественной и просветительско-идеологической целостности романа. Прием обращения к читателю, характерный для художественного творчества Чернышевского, рассматривается как фактор усиления авторской позиции в тексте. В данной главе также предложены для наглядности схемы, иллюстрирующие ее основные положения.

В романе «Повести в повести» объективность достигается с помощью распределения авторской «власти» между многочисленными его «соавторами», ведь именно благодаря отсутствию традиционного основного рассказчика, повествование которого явилось бы связующим композиционным элементом и субъективным началом текста, мы действительно не видим явных доказательств личного отношения автора к своим героям на повествовательном уровне. Каждый из «соавторов», внося собственный вклад с создание этого произведения коллективного творчества и примеряя на себя маску автора, ведет рассказ от первого лица и высказывает свое собственное, как бы отличное от авторского, мнение, в том числе и об условиях совместной работы, творческих задачах и способах их воплощения.

Жанрово-композиционная организация также служит авторскому замыслу в его художественном выражении: калейдоскоп всевозможных жанровых форм, используемых в романе, способствует дисперсии автора в тексте, добавляя убедительности и правдоподобия индивидуальной манере и стилю каждого из героев-авторов, а в просветительском аспекте демонстрирует богатство литературно-исторических жанров в диапазоне мирового литературного наследия.

Композиция романа как нельзя более точно отвечает авторскому замыслу в плане желаемой «объективности». Отдельные части «Повестей в повести» соединяются в единое целое с помощью других отдельных его глав с метатекстовыми включениями, содержащими рефлексирующие заметки героев-авторов, что исключает необходимость введения в роман единого (субъективного) повествования в лице основного рассказчика.

Другим средством достижения «объективности» наряду с композиционными приемами является система «авторских масок», в совокупности с эпистолярной формой позволившая писателю избежать субъективности повествования, вытеснив авторское «я» из повествовательной ткани романа и сделав своих героев его полноправными хозяевами.

Совокупность применяемых Чернышевским приемов, направленных на достижение «объективности», создает впечатление отсутствия автора как организующего начала текста: автора нет, он не виден за плотно сплетенной тканью интриги мнимых «авторов». Герои творят, обсуждают свои работы, спорят; они настолько самостоятельны, что, кажется, не подвластны автору. Те эпизоды, в которых «авторы» выражают свое мнение о произведении своего совместного творчества и поясняют, кому из них принадлежит «авторство», создают впечатление независимости героев-авторов от реального автора. К таким главам относятся, например, предисловие Н.Чернышевского, предисловие, «подписанное» Л.Панкратьевым, второй «Рассказ Верещагина» и «Старобельский вечер». Убедительность их существования с точки зрения их авторства заставляет усомниться в наличии другого, действительного создателя романа.

Но тем активнее работа авторской мысли, тем сильнее проявляется авторская позиция, направленная на устранение всех следов субъективности и личных оценок. То есть, «объективность», к которой стремится автор, требует и его вмешательства в художественное пространство романа для пояснения собственного замысла, которое, не нарушая условий объективности, реализуется путем введения в текст ряда авторских масок, каждая из которых имеет индивидуальное назначение.

С одной стороны, Чернышевский-автор прячется за масками героев – олицетворений его собственных псевдонимов, и в этом смысле Эфиоп и Панкратьев, и даже Н.Чернышевский – автор предисловия как внутритекстовая фигура, являются романными масками Чернышевского. С другой, каждый из героев, выступая в роли автора, как бы становится на его место, примеряя на себя «маску автора».

Вопрос «кто автор?» звучит на протяжении всего романа, в каждой отдельной его главе. Чернышевский продолжает запутывать вопрос об авторстве, облекая полномочиями авторской власти своих персонажей и читателей и вводя в текст нескольких персонажей под собственными псевдонимами. Каждый персонаж надевает «авторскую маску», прячется за маски других известных авторов.

Общее впечатление спектакля, карнавала масок, их движения, создает совокупность нескольких приемов: передача Чернышевским авторской власти по цепочке сначала Эфиопу, затем Панкратьеву, Верещагину, «пишущей компании», участники которой еще более запутывают эту интригу собственными правилами; использование псевдонимов для героев, наделение их самостоятельностью и инициативностью в написании романа, использование масок реальных авторов, и, наконец, возложение ответственности за идею всего произведения на читателя, который, по замыслу автора, являясь завершающим сознанием в процессе восприятия романа, и становится его «истинным» автором.

В целом, использование системы авторских масок позволило Чернышевскому не только создать «объективный» роман, но и нарисовать целый ряд ярких образов, запечатленных в динамике становления личности, которые раскрываются по большей части путем расшифровки сложных авторских приемов аллегории и символов, иронии, эксплуатации персонажей и сюжетов мировой литературной классики и реальных персоналий, в том числе философов и мыслителей, чью мировоззренческую позицию разделял писатель.

Путем косвенных характеристик автор со всей психологической определенностью смог запечатлеть своих героев-помощников в процессе внутреннего роста и становления личности. Большинство из них прошло путь пересмотра своей жизненной позиции, принятия демократических убеждений, идей социальной справедливости и служения народу, преодоления барьера принятых в обществе условностей, негативно сказывающихся на воспитании женщины в семье и отношениях в браке, уровне ее образованности и степени ее свободы. Такими персонажами являются Сырнев, Крылова, Тисьмина, Нигулецкая и даже, в некоторой степени, Верещагин, который, в конечном счете, перестав сопротивляться взглядам «молодых энтузиастов», признает себя «другом прогресса».

Игра масками-псевдонимами в романе по большей части направлена на преодоление цензурных препятствий и связана с публицистической деятельностью Чернышевского. Оба псевдонима Чернышевского-героя – «Эфиоп» и «Панкратьев» использовались им ранее в публицистике. Под псевдонимом «Эфиопа» Чернышевским была опубликована статья «Опыты открытий и изобретений. Г. Магистр Н.де-Безобразов – псевдоним!» (Свисток, 1853). Формально посвященная разоблачению псевдонима одного из публицистов, в действительности она поднимает проблему необходимости решения крестьянского вопроса в дореформенной России. Псевдоним «Л.Панкратьев» автор использовал для подписания двух статей, помещенных им в «Современнике»: «Откупная система» (1858, №10) и «Винный акциз» (1859, №5).

Эфиоп – персонаж формально-тактического значения с авторскими биографическими данными, с одной стороны предназначенный для отвлечения цензуры, с другой - прекрасно вписывавшийся в творческий замысел, отсылая читателя к важному для понимания основной идеи произведения материалу. В то же время этот прием служит художественной цели романа – создать роман объективный, где все персонажи равноправны, и ни один не пользуется любовью или нелюбовью автора, а сам автор растворяется в структуре произведения, «передавая» власть своим героям, и ставя себя, Чернышевского-героя, на одну ступень с ними. Другая авторская маска Чернышевского в романе - Л.Панкратьев - художественное воплощение представлений оппонентов Н.Г.Чернышевского о нем как о публицисте и человеке в интерпретации самого писателя, изображенных с огромной долей самоиронии и гиперболизации: Панкратьев изображен человеком жадным, самодовольным, невоспитанным и неприятным в общении. Еще одним воплощением автора в тексте романа можно считать Н.Чернышевского – автора предисловия, который, войдя в художественное измерение, также становится внутритекстовой фигурой, одним из многочисленных повествователей. Предисловие Н.Чернышевского необходимо для пояснения автором собственной творческой позиции, передачи читателю ключей к разгадке авторского замысла.

Авторский замысел и главную идею «Повестей в повести» невозможно постичь, не учитывая условий их создания, а также мировоззрения и гражданской позиции автора, его отношения к актуальным общественно-политическим проблемам и взглядам на литературу и ее назначение, в отрыве от ранее написанных им публицистических, литературно-критических и художественных работ. Так, именно с помощью авторских масок Эфиопа и Л.Панкратьева он актуализирует проблемы, поднимаемые в статьях, подписанных этими псевдонимами, - острые проблемы общественного развития.

Примечательно, что, соблюдая условия подцензурности и применив для достижения этой цели такую художественную форму, которая позволила Чернышевскому выразить в этом мозаично-эклектичном произведении свои основные воззрения по широкому кругу вопросов (философия, литература, литературная критика и перевод, эстетика, история, общественное развитие, просвещение), он смог также осуществить свое давнее желание о написании своей автобиографии в художественном изложении, подчинив ее при этом основной цели романа.

В этой связи, Панкратьев – персонаж, необходимый не только с сюжетно-композиционной точки зрения. Именно благодаря ему стало возможным для автора включить в роман свою автобиографию, прикрывая его именем не только творчество «авторов» «Перла создания», но и собственные мемуары. Так, Чернышевский, закрываясь уже использовавшейся им и известной читателю авторской маской Панкратьева, помещает в «Повестях в повести» воспоминания о своем детстве, семье, родном городе и горожанах, укладе городской жизни в эпоху, современную автору и его предшествующим поколениям. Эти воспоминания оказались важным ценным материалом не только для изучения биографии писателя, но и истории родного края для саратовцев.

В заключении формулируются основные выводы исследования.

В романе «Повести в повести» Чернышевский избрал такую композиционную схему рамочного типа с несколькими авторскими предисловиями и повествовательную перспективу романа с введением разветвленной системы авторских масок (маска автора предисловия, маски Эфиопа и Панкратьева как внутритекстовые воплощения личности автора, маски персонажей-авторов, «претендующих» на авторство большей части романа), которые, способствуя важной для автора «объективности» повествования и не вступая в противоречие с основным идейно-художественным замыслом произведения, были способны отвлечь внимание цензуры от идейно-тематического содержания романа, и миновать, таким образом, препятствия к его опубликованию.

Своеобразие творческих задач автора, обусловленное личными обстоятельствами, с одной стороны, и стремлением передачи читателю просветительских идей в художественной форме, с другой, способствовало применению в романе «Повести в повести» таких разнообразных художественных средств, как введение персонажей-авторов, использование авторских масок, являющихся внутритекстовым отражением и развитием авторских масок Чернышевского, использовавшихся им ранее в публицистике, применение приемов реминисценции, аллюзии, заимствования и центонирования, приема синтеза литературных жанров, а также введение автобиографического материала.

Выбор литературных источников реминисценций обусловлен авторской оценкой их идейно-тематического значения. Чернышевский стремился обратить внимание читателя на художественные произведения, поднимающие на своих страницах острые морально-этические и социальные проблемы (Гоголь, Некрасов, Жорж Санд, Диккенс), содержащие жизненный опыт многих народностей (восточный эпос, индийская народная поэзия, арабские сказки, татарские легенды, сербские песни из собрания В.Караджича); а также литературно-философские тексты немецких мыслителей (Фейербах, Лессинг, Форстер), в которых автор видел приемлемые для России пути общественного развития; поэтические произведения наиболее талантливых с точки зрения писателя поэтов (Гете, Пушкин, Лермонтов, А.Толстой, Фет, Тютчев, Некрасов) с целью увлечь их идеями гражданственности, преобразования устаревших морально-нравственных и общественно-социальных устоев, не отвечающих условию свободного развития личности.

Введение авторских масок Эфиопа и Л.Панкратьева способствует актуализации общественных проблем, поднимаемых в статьях автора, в свое время подписанных этими псевдонимами.


Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Метласова Т.М. Об автобиографическом характере романа Н.Г.Чернышевского «Повести в повести» // Вестник Саратовского Государственного Технического Университета. Саратов, 2006. № 4. Вып.1. - С.272-277.

2. Метласова Т.М. Полифония в романе Н.Г.Чернышевского «Повести в повести. Роман или не-роман» // Интерпретация семантических отношений текста. Межвузовский сборник научных трудов. Вып.2. Саратов, 2000. - С.84-92.
   
3. Метласова Т.М Проблема автора в современных литературоведческих исследованиях // Проблемы изучения и преподавания литературы в вузе и школе, Саратов, 2000. – С. 12-16.
   
4. Метласова Т.М. «Повести в повести» Н.Г.Чернышевского или художественный эксперимент // Н.Г.Чернышевский. Статьи, исследования и материалы. Вып.14. Саратов, 2002. – С. 112-120.
   
5. Метласова Т.М. Чернышевский в романе «Повести в повести»: автор и герой // Изучение литературы в вузе. Учебное пособие. Вып.4. Саратов, 2002. – С. 71-77.
   
6. Метласова Т.М. Неопубликованные варианты предисловия романа Н.Г.Чернышевского «Повести в повести» // Н.Г.Чернышевский. Статьи, исследования и материалы. Вып.15. – М., 2004.- С.106-119.
   
7. Метласова Т.М. Гоголевские реминисценции в романе Н.Г.Чернышевского «Повести в повести. Роман или не-роман» // Междисциплинарные связи при изучении литературы. Вып.2 Саратов, 2006.- С.403-408.
   
8. Метласова Т.М. Восточные мотивы в романе Н.Г.Чернышевского «Повести в повести. Роман или не-роман» // Труды педагогического института Саратовского государственного университета им. Н.Г.Чернышевского. Вып.4. Саратов, 2006. – С.63-68.
   

Метласова Татьяна Михайловна


ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНОСТЬ, РЕМИНИСЦЕНЦИИ И АВТОРСКИЕ МАСКИ В РОМАНЕ Н.Г.ЧЕРНЫШЕВСКОГО «ПОВЕСТИ В ПОВЕСТИ»


Автореферат


Подписано в печать

Объем 1,25 п.л. Тираж 100 экз. Заказ

Отпечатано в типографии Издательства