Ю. И. Лейбо и д ю. н., проф

Вид материала

Учебник

Содержание Глава 2. Наука конституционного права Глава 2. Наука конституционного права Глава 2. Наука конституционного права Глава 2. Наука конституционного права Глава 2. Наука конституционного права Понятие конституции Глава 3. Конституции зарубежных стран Сущность конституции Глава 3. Конституции зарубежных стран Форма конституций и объекты конституционного регулирования Глава 3. Конституции зарубежных стран

Подобный материал:

• Р. А. Хальфин 08. 12. 2006 г. N 6530-рх методические рекомендации, 1062.91kb.
• Программа студенческой олимпиады мгмсу по стоматологии 30. 10., 33.94kb.
• М. А. Рыбалко (отв редактор), проф, 973.68kb.
• Реферат циклу підручників «Україна в світовій політиці», 148.74kb.
• Колективу авторів у складі: проф. Гаращенко Ф. Г., проф. Закусило О. К., проф. Зайченко, 259.94kb.
• Программа по курсу "Уголовное право" / Сост проф. Б. С. Волков, проф. И. Д. Козочкин,, 638.15kb.
• Квалификационные тесты по дерматовенерологии Москва, 2267.11kb.
• Інформаційні технології в журналістиці: вітчизняний І світовий досвід Київ 2002, 8272.38kb.
• И научные учреждения второе переработанное и дополненное издание, 8298.18kb.
• Программа учебного курса «Международное право» для студентов, 747.97kb.

Глава 2. Наука конституционного права

§ 1. Формирование конституционного права как самостоятельной отрасли юридической науки

Исторически произошло так, что в отличие, например, от науки гражданского или уголовного права наука конституционно­го права сложилась как самостоятельная дисциплина во второй половине XIX в., а во весь голос заявила о себе только в XX в.

Это сравнительно позднее возникновение объяснить нетруд­но. Для того, чтобы конституционное право как юридическая на­ука сформировалось в структурированную систему знаний, необ­ходимо было, чтобы правовое регулирование форм и способов осуществления государственной власти, т. е. структуры, образо­вания и деятельности органов государства, достигло значительно­го развития, чтобы сложилась более или менее развернутая сис­тема конституционных и иных правовых норм, регулирующих эту сферу отношений, а вопросы государственной жизни (в том числе отношения власти и граждан) решались бы не по произволу того или иного государственного властного лица, а на основе права и в соответствии с ним. Как образно отметил один из русских доре­волюционных ученых: "...до тех пор, пока монарх может сказать о себе "государство — э₁то я", науке государственного права нет и не может быть места"¹.

Сказанное не означает, что в системе юридических знаний ранее не было места вопросам, входящим в сферу государственно­го права; признавалось деление права на частное и публичное, использовался и термин "государственное право". Однако это да­леко не равнозначно существованию самостоятельной системати­зированной дисциплины, высокого теоретического уровня и боль­шой практико-прикладной значимости.

Не менее показательно и то, что вопросы государственного права долгое время рассматривались в рамках принятой в граж­данском праве, идущей от римского права трехзвенной системе институции: о лицах, о вещах, об исках. По этой схеме, напри­мер, высшие органы государственной власти попадали в раздел о лицах, территориальные вопросы — в раздел о вещах, а в раздел об исках попадала у некоторых авторов не только судебная власть, но и выборные органы. В самом конце XVIII в. Блэкстон в своих знаменитых комментариях английского права в разделе о лицах говорит "о парламенте, о короле и его титуле, о господах и слу­гах, о мужьях и женах, о родителях и детях". Эти институцион-

¹ Гессен В. М. Очерки истории науки государственного права // Известия С.-Петербургского Политехнического института. Т. XVI. 1911. С. 206.

Глава 2. Наука конституционного права

ные подходы, заимствованные у частного права, имели объек­тивное основание, поскольку на основе частноправового принци­па (на основе личных прерогатив и привилегий) строились по пре­имуществу и сами отношения государственной власти.

Таким образом, формировавшаяся в XIX в. наука конститу­ционного права не нашла в предшествовавшем развитии юриди­ческой науки сколько-нибудь значительной исходной опоры, в от­личие от гражданского (частного) права, подвергшегося после рецепции римского права длительной научной обработке, многие результаты которой оказались достаточно адекватными новой си­стеме товарно-денежных рыночных отношений.

Однако у науки конституционного права имелся иной плац­дарм, значение которого трудно переоценить. Это — политичес­кая философия XVIII в., и прежде всего труды таких ее предста­вителей, как Ш. Монтескье, Ж. Ж. Руссо, Дж. Локк, Д. Дидро, Т. Джефферсон и др. Именно в этих трудах сформулированы мно­гие принципы, восприятие и развитие которых позволило создать в конечном итоге развернутую конституционно-правовую доктри­ну, ставшую не только самостоятельной, но и ведущей отраслью юриспруденции. Речь идет о таких принципах, как народный су­веренитет, разделение властей, верховенство конституции, не­отчуждаемость основных прав и т. п. Однако как ни важна роль политической философии просвещения в генезисе науки консти­туционного права, историческая дистанция между ними слишком значительна, чтобы можно было говорить о прямой преемствен­ности.

Политическая философия просветительства была направлена на необходимость преобразования существовавшего государства, его институтов и методов правления; наука конституционного права формировалась исходя из объективной потребности юридического оформления и закрепления новой, уже реально возникшей систе­мы политических отношений и институтов буржуазного общества. Отсюда и существенные различия между первой и второй, хотя общей для них оставалась исходная установка: "заменить правле­ние людей правлением закона".

Становление науки конституционного права в огромной степе­ни определялось ее практико-прикладной функцией: изложение и систематизация все возрастающего потока норм государственного права, выработка требуемых практикой новых юридических поня­тий, конструкций, технологий (например, избирательных систем, законодательной техники, законодательной процедуры и т. п.).

§ 2. "Классическая школа"

На первом этапе развития науки конституционного права гос­подствующее положение в ней занимала так называемая "класси­ческая школа", заложившая основы развитой демократической

§ 2. "Классическая школа"

¹ ЬаЬапЛ Р. Баз 81аа18гесЫ йез йеи!зсЬеп Кекпез. ТиЫп§еп, 1911. 8. ГХ.

² Кокошкин Ф. Лекции по общему государственному праву. Изд. 2. М., 1912. С. 166. Ф. Кокошкин был одним из основных авторов демократичес­кого избирательного закона, по которому проводились в 1917 г. выборы в Учредительное Собрание. Убит в 1918 г. в больнице пьяными матросами.

³ Еллинек Г. Право современного государства. Т. 1. СПб., 1908. С. 16, 38.

конституционно-правовой доктрины. Эту школу называют также "юридической", поскольку свою главную задачу ее представители видели в разработке основополагающих принципов, норм, катего­рий государственного права, систематизации его норм, восполне­нии пробелов и т. п., что было особенно важным в становлении нового конституционного права. Для обоснования данного научно­го подхода использовалась методология юридического позитивиз­ма — сознательное ограничение предмета юридической науки лишь правовой формой общественных явлений. Все видные представи­тели классической школы исповедовали именно такое методоло­гическое кредо.

По утверждению немецкого ученого П. Лабанда, научная за­дача изучения действующего права "заключается в конструиро­вании правовых институтов, в приведении отдельных правовых положений к общим принципам и, с другой стороны, выведения вытекающих из этих принципов следствий. Для разрешения этой задачи нет других средств, кроме логики... Все исторические, по­литические и философские рассуждения, как бы они ни были ценны сами по себе, для догматики определенной правовой мате­рии не имеют значения и часто служат лишь ₁для того, чтобы скрыть недостаточность конструктивной работы"¹.

Видный российский правовед Ф. Ф. Кокошкин подчеркивал, что юридическая наука о государстве, т. е. наука государственно­го права, изучает не совокупность всех явлений, связанных с го­сударством, а лишь "ту правовую связь, которая соединяет лю­дей в такой союз; она изучает государственную жизнь лишь по­стольку, поскольку она определяется нормами права. Изучая таким образом явления государственной жизни только с одной стороны, юридическая наука не стремится дать этим явлениям полной, все­сторонней, исчерпывающей характеристики, но стремится толь₂-ко выяснить их правовую сущность, их юридическую природу"².

Самый, пожалуй, видный представитель классической шко­лы — немецкий ученый Г. Еллинек постоянно подчеркивал необ­ходимость методологического различия между социальным уче­нием о государстве и учением о государственном праве. Содержа­ние первого — фактическое и историческое; содержание второго — юридические нормы, которые, хотя и должны найти свое выражение в реальном бытии государ₃ства, должны быть стро­го отделены от этого социального бытия³.

Подобные методологические установки не казались предста­вителям классической школы ограниченными, поскольку они ви-

Глава 2. Наука конституционного права

дели в государстве преимущественно юридическое явление¹, и, соответственно, юридическое видение государства дает более всего для его понимания. В этой конструкции, сколь бы она ни была спорной, видно отчетливое стремление в развитие либерально-демократических идей отказаться от представлений о государстве лишь как властном механизме управления обществом, основан­ном на фактической силе. Не случайно именно в этот период вхо­дит в науку понятие "правовое государство".

По своим целям и объективным результатам классическая школа может быть названа либерально ориентированной. В извес­тной мере ее допустимо рассматривать и как своеобразное в ме­тодологическом плане отражение в юридической науке установок экономического либерализма. Большинство видных представите­лей школы придерживалось либерально-демократических взгля­дов, хотя доля либерального и демократического была различной в разных конкретно-исторических ситуациях. Во всяком случае в рамках этой школы не было влиятельного реакционно-ретроград­ного крыла.

Вместе с тем на подходы представителей школы к пробле­мам конституционализма, парламентаризма, законотворчества и многим другим в немалой степени повлияло то обстоятельство, что в рассматриваемый период преобладающей формой правле­ния была монархия, переживавшая процесс превращения в кон­ституционную монархию. Процесс этот был необратим, но доста­точно сложен и противоречив, поскольку отражал сосущество­вание различных социально-политических сил. (Напомним, что до первой мировой войны в Европе было только три республи­ки.) Многие представители классической школы не выступали как сторонники республиканской формы правления, предпочи­тая эволюцию конституционной монархии в либерально-демок­ратическом духе.

Этим объясняется, в частности, то, что в трудах уже упоми­навшихся Г. Еллинека, П. Лабанда и других суверенитет понима­ется только как государственный (а не суверенитет народа). Выд­винутая тем же Г. Еллинеком теория "самоограничения государ­ственной власти", согласно которой эта власть призвана определять правовые рамки своей деятельности и связана ими, несомненно демократическая для своего времени (в России правыми силами она оценивалась как опасно революционная), вместе с тем остав­ляла монархической власти достаточную свободу усмотрения в установлении пределов "самоограничения". Преобладание монар­хической формы правления предопределило и то большое внима­ние, которое представители классической школы уделяли право­вому положению главы государства, его взаимоотношениям с пред­ставительными органами и т. п.

По краткому определению немецкого философа Г. Когена "Государ­ство — это форма права".

§ 2. "Классическая школа" .

Эсмен А. Общие основания конституционного права. СПб., 1909.

Исключением в этом плане была французская конституцион­но-правовая доктрина, сложившаяся, когда Франция стала пар­ламентской республикой. Перед П. Мишу, А. Эсменом и другими французскими авторами не стояла задача обоснования равнове­сия между монархом и парламентом. Традиции, идущие от Декла­рации прав человека и гражданина 1789 г., не позволяли отка­заться от принципа народного суверенитета как источника госу­дарственной власти, что предопределило и неприятие ими конструкции "самоограничения государства". Стержневое место в работах французских представителей школы занимал парламен­таризм (что соответствовало роли парламента в политической си­стеме страны), а также тесно взаимосвязанные с ним партийная система, избирательное право и т. п. Характерно, что будучи сто­ронниками парламентаризма, многие авторы, в том числе наибо­лее известный из них А. Эсмен, высказывались за ограничение всеобщего избирательного права. Эсмен считал наиболее совершен­ной моделью двухпалатный парламент при широких полномочиях верхней палаты в целях "разумного сочетания духа прогресса и традиций консерватизма". Поскольку во Франции в XIX в. государ­ственный строй и конституции неоднократно менялись, Эсмен на­стойчиво подчеркивал, что принцип преемственности сильнее всех этих перемен — "государство по природе своей вечно, и ю₁риди-ческое существование его не допускает никакого перерыва"¹.

Виднейшим представителем юридической школы в Англии был А. Дайси. Его труды и сегодня считаются в этой стране классичес­кими. Ключевые моменты во взглядах Дайси — верховенство пар­ламента и "правление права". Именно парламенту, а не народу, по мнению Дайси, принадлежит суверенитет, акты парламента непререкаемы, каково бы ни было их содержание. "Правление права" призвано обеспечить гарантии индивидуальной свободы, и главная роль в этом принадлежит независимым судьям, которые ограждают подданных не только от произвольных актов админис­трации, но и от законодателя. Обеспечение прав и свобод Дайси считал сферой не статутного права (законов), а преимуществен­но "общего права".

Особенностью развития науки в США является как раз отсут­ствие классической школы государственного права, если не счи­тать некоторые явно подражающие европейским образцам рабо­ты, не оставившие глубокого следа. Стилю американского мыш­ления были чужды отвлеченные теоретико-методологические установки этой школы и гораздо ближе эмпирические подходы, что и привело к раннему формированию в США политической науки, о которой речь пойдет ниже. Сказалась и традиционная американская неприязнь к государственной власти, к которой клас­сическая школа, особенно в лице немецких авторов, испытывала пиетет.

Глава 2. Наука конституционного права

§ 3. Развитие идей "классической" и иных школ в российской дореволюционной науке

Наука конституционного права в России, формирование кото­рой началось после реформ 1864 г. и шло достаточно быстрыми темпами, не может, к сожалению, похвастаться собственной пре­дысторией. Она складывалась в значительной мере по образцу ев­ропейской модели, и прежде всего немецкого варианта, класси­ческой школы. Объективной предпосылкой этого было сходство форм государственного развития в обеих странах, даже с учетом того, что Германия гораздо быстрее шла по пути преобразования мо­нархии в конституционную. Влияние немецкой школы признавали и ведущие представители российской науки конституционного пра­ва, которые в большинстве своем учились в университетах Герма­нии. Русский государствовед Ф. Тарановский писал в этой связи "о заимствовании конструктивных приемов немецкой школы и прим₁е-нении их к разработке отечественного государственного права"¹.

Все это, однако, ни в коей мере не снижает высокий теоре­тический уровень и не умаляет оригинальность российской науки конституционного права, или права государственного, как она себя по преимуществу называла в связи с отсутствием в стране кон­ституции. Во всяком случае в двух отношениях она выгодно отли­чалась от немецкой науки.

Во-первых, широтой сравнительно-правового кругозора. Рос­сийская наука государственного права не знала чувства преду­беждения и превосходства в отношении зарубежного права и на­уки любой страны, что было свойственно в силу ряда историчес­ких причин немецкой доктрине, особенно в отношении Франции, и не замыкалась подобно ей в национальных рамках.

Во-вторых, русскую конституционно-правовую доктрину от­личала большая политическая смелость, более последовательная ориентация на необходимость изменения государственного строя страны, что более всего ощущалось в преддверии событий 1905— 1906 гг. Либерально-демократическое крыло в русской юридичес­кой науке было значительно сильнее право-консервативного.

Можно указать и на значимое теоретическое различие (в общих рамках юридической школы) во взглядах российских и не­мецких ее представителей. Г. Еллинек и его последователи свое видение государства как юридического явления заключали выво­дом о том, что государство — это особое юридическое лицо. И в русской науке были сторонники такого подхода (например, уже упоминавшийся Ф. Кокошкин), однако преобладала здесь трак­товка государства как "юридического отношения". Наиболее чет­ко эту позицию сформулировал один из видных российских госу-дарствоведов Н. Коркунов. Он писал, что государство может выс-

¹ Тарановский Ф. В. Юридический метод в государственной науке. Вар­шава, 1904. С. VII.

§ 3. Идеи "классической" школы в дореволюционной России

тупать как субъект права — юридическое лицо. Но происходит это только тогда, когда речь идет о гражданско-правовых и ад­министративно-правовых отношениях. Однако кроме этих отно­шений, писал Коркунов, "где государство как особая личность противополагается гражданам, граждане имеют права и обязан­ности именно, так сказать, в самом государстве как составляю­щие его коллективную личность члены. Таковы все, так называе­мые политические права, право на участие в законодательстве, суде, управлении. Эти права и обязанности не могут быть понима­емы как права в отношении к юридической личности государства. Эти права и обязанности не составляют отношения государства к чему-либо вне его стоящему: напротив, они образуют внутрен­нюю организацию государства, как юридического лица. Поэтому мы и говорим, что это права и обязанности не в отношении к госу­дарству, а в самом государстве. Другими словами, как и все кол­лективные личности... и само представляет собой юридическое от­ношение, субъектами которого являются составляющие его граж­дане... Поэтому и в основе государственного права должно быт₁ь положено понимание государства как юридического отношения"¹.

Научная ценность обеих конструкций относительна, тем не менее подход Коркунова заслуживает предпочтения, поскольку он видит в государстве нечто большее, чем власть, стоящую над обществом.

В развитии русской дореволюционной науки государственно­го права можно выделить два этапа: с конца XIX в. до событий 1905 г. и последующее десятилетие. Для первого периода особенно характерен сравнительно-правовой аспект, изучение зарубежных форм правления, что достаточно наглядно иллюстрировало от­сталость российского самодержавного строя и в конечном счете приводило к выводу о необходимости реформ. Цель реформ виде­лась по преимуществу в превращении России в конституционную монархию (что означало отказ от неограниченного самодержавия) с утверждением принципа разделения властей. Эта концепция вы­ражена, в частности, в трудах Б. Н. Чичерина — одного из круп­нейших русских дореволюционных авторов. Средство ограничения самодержавия Чичерин видел в создании двухпалатного предста­вительного органа сословного характера, наделенного большими правами, но при этом предупреждал, что парламентское правле­ние в России встретится с большими трудностями.

Во второй период, когда после 1905 г. в российском самодер­жавии отчетливо проступили черты конституционной монархии, на первый план в юридической науке выдвинулись конкретные проблемы и институты российского государственного права. Про­изошло размежевание между теми, кто полагал, что Россия не должна идти дальше по пути ограничения самодержавия (Н. Кор-

¹ Коркунов Н. Указ. соч. С. 22—23; его же. Русское государственное право. Т. 1. СПб, 1914. С. 186.

Глава 2. Наука конституционного права

кунов), и сторонниками дальнейшего углубления реформ путем усиления народного представительства и прав представительско­го органа, пусть даже и в рамках конституционной монархии (М. Ковалевский).

Среди представителей русской юридической школы было не­мало явных и скрытых сторонников республиканской формы прав­ления, что и показала потом Февральская революция. Однако научного обоснования возможностей и перспектив российского республиканизма школа не дала. Слишком коротким оказался пе­риод, отведенный ей историей.

§ 4. Наука конституционного права в XX веке

Развитие науки конституционного права в XX в. распадается на два периода, четкой гранью между которыми является вторая мировая война.

I. Уже в первые десятилетия XX в. классическая школа под­вергается критике и постепенно теряет господствующие позиции. Разумеется, накопленный ею "банк данных" сохранял свое значе­ние и использовался на практико-прикладном уровне, но ее ис­ходные установки уже не определяли развитие конституционно-правовой доктрины.

Сторонники новых ориентации, получивших обобщающее на­звание юридико-социологического направления (Л. Дюги, М. Ориу, Л. Гумплович, Р. Сменд и др.), отвергали позитивистскую методо­логию и настаивали на том, что государствоведение должно об­ратиться к социально-политическим реалиям.

Практически это выразилось прежде всего в замене юриди­ческого видения государства, свойственного классической школе, трактовкой государства в понятиях силы и фактического властво­вания. Так, по Дюги, государственная власть есть "социологичес­кий факт", правление людей, в каком-то отношении более силь­ных, чем остальные; будучи фактом, государственная власть не нуждается в легитимации, понятия воля и суверенитет народа оказываются излишней "недоказуемой идеей". В контексте кон­ституционного права трактовка государства как силы приводила многих государствоведов (например, Л. Гумпловича) к выводу о несостоятельности понятия "правовое государство".

Классическая школа, связанная с идеологией экономическо­го либерализма, принадлежала к учениям, важным отправным пунктом которых была отдельная человеческая личность — инди­вид. Представители социологического подхода считали, что инди­видуалистические доктрины отжили свой век и заменили индиви­да "общностью", "коллективом" в том или ином их понимании.

Наиболее известный автор того периода, французский госу-дарствовед Л. Дюги "со всей возможной энергией" (выражение известного русского юриста П. Новгородцева) отвергает класси­

§ 4. Наука конституционного права в XX веке

ческую школу за ее индивидуалистический подход, за то, что она видит отдельного человека, но не видит "социальной солидарно­сти", которая и должна определять государственно-правовые от­ношения и институты. Из идеи "социальной солидарности" следу­ет приоритет обязанностей всех членов общества, ее реализация делает излишними понятия субъекта права и субъективного пра­ва. Только "социальная солидарность" может поставить государ­ственную власть в строгие правовые рамки. Л. Дюги критикует в этой связи концепцию "самоограничения государства", которую развивали Г. Еллинек и другие представители классической шко­лы, за то, что в данной концепции "самоограничение" зависит только от самого государства. Но даже с учетом этого обстоя­тельства подход классической школы к проблеме выглядит куда более реалистичным. В той же плоскости, что и "социальная со­лидарность", лежит концепция "интегрированного общества" не­мецкого ученого Р. Сменда и некоторые другие.

Можно привести и другие примеры, показывающие, как и вышеприведенные, характерную особенность юридико-правового направления: выдвигались в принципе правильные тезисы, как-то: "наука конституционного права должна выйти за рамки юри­дической догматики"; "в трактовке государства нельзя упускать из виду фактор силы"; "для жизнедеятельности государственно­го механизма чрезвычайно важны общественное сознание и кол­лективные представления". Однако их дальнейшая разработка приводила к выводам, не только малосостоятельным в научном плане, но и препятствовавшим демократической ориентации кон­ституционно-правовой доктрины.

Как относительное исключение в этой последней связи мо­жет рассматриваться так называемый институционализм — тео­рия, согласно которой в развитом обществе политическая власть разделена между государством и другими "институциями" (парти­ями, профессиональными и предпринимательскими союзами и т. п.). Хотя с тезисом о разделе (диффузии) государственной власти со­гласиться трудно, необходимо отметить, что в теории институци-онализма нашла отражение сложная структура политической си­стемы общества в развитых странах; это способствовало в даль­нейшем, уже во второй половине века, развитию концепции плюралистической демократии и политического плюрализма (мно­гообразия). Что же касается популярных в рассматриваемый пе­риод идей дюгизма (они активно обсуждались и в советской науч­ной литературе 20-х гг.), то они сошли на нет, не оставив в совре­менной конституционно-правовой доктрине сколько-нибудь заметного следа, в частности и потому, что они оказались созвуч­ны трактовке государственной власти и соо₁тношения индивида и общества в тоталитарных идеологиях XX в.<sup>1

1</sup> Сам Л. Дюги по совокупности его взглядов не может быть отнесен к антидемократическому крылу в государствоведении.

Глава 2. Наука конституционного права

В ряде европейских государств эти идеологии, отрицавшие демократические конституционные принципы, стали официаль­ными, превратив науку государственного права в апологетику тоталитарных режимов, имевшую мало общего с наукой. С уче­том вышесказанного можно сделать вывод, что первая половина XX в. — это период стагнации в науке конституционного права. В значительно меньшей степени это относится к английской и аме­риканской юридической литературе, да и в европейской (особенно выдвинувшейся на первый план французской литературе) содер­жалось немало значимых разработок по проблемам парламентс­кого права, соотношения законодательной и исполнительной вла­стей и расширения компетенции последней, делегированного за­конодательства и др. Так, тому же Л. Дюги принадлежит формула "собственность обязывает", которую сегодня можно встретить в конституциях многих стран.

II. Во второй половине XX в. в науке конституционного пра­ва происходят существенные позитивные изменения, которые сегодня позволяют охарактеризовать ее как демократическую доктрину конституционного права.

Исходным пунктом этого развития стало осознание мировым сообществом на конкретном историческом опыте, какую угрозу и бедствия несет с собой тоталитарная государственность. После вто­рой мировой войны в странах Западной Европы и в Японии, осво­бодившихся от фашистских и профашистских режимов, были при­няты конституции, основанные на фундаментальных демократи­ческих принципах. Позднее, после распада социалистической системы, конституции аналогичного типа были приняты в странах Центральной и Восточной Европы. В результате деятельности Организации Объединенных Наций и некоторых других масштаб­ных международных организаций многие конституционные прин­ципы и нормы приобрели характер международно-правовых стан­дартов. Это конституционное развитие явилось главным факто­ром, предопределившим характер и ведущие установочные идеи современной науки конституционного права.

Основная из них — организация и функционирование госу­дарственной власти в соответствии с принципами правовой го­сударственности при главенствующей роли института основ­ных прав и свобод человека и гражданина. На рубеже нового тыся­челетия правовое государство стало фундаментальным понятием науки конституционного права. Напомним, что оно прозвучало впервые на рубеже XIX—XX вв. в трудах представителей клас­сической школы. Здесь прослеживается преемственная связь, од­нако различия достаточно существенны. Прежде это было не более чем доктринальное понятие; ныне правовое государство — прин­цип, закрепленный в большинстве действующих конституций в качестве основы государственного строя. Ранее перспективы пра­вовой государственности связывались исключительно с волей го­сударственной власти в порядке ее "самоограничения"; сегодня

§ 4. Наука конституционного права в XX веке

они воспринимаются как результат взаимодействия внутригосу­дарственного права с международным, которое сделало принци­пы правового государства международно-правовыми стандарта­ми. На рубеже веков понимание правового государства не выхо­дило за рамки сугубо юридического подхода; в конце XX в. общепризнано, что правовое государство может реализовывать-ся, лишь будучи одновременно социальным государством.

Разумеется, в рамках общей ориентации доктрины консти­туционного права возможны различные трактовки многих, в том числе существенных, проблем и институтов этой отрасли права. В конкретно-исторических условиях возможно, например, про­тивостояние взглядов на форму правления сторонников парла­ментской республики, с одной стороны, и республики президен­тского типа — с другой; или же сторонников далеко идущего федерализма и, наоборот, государственной централизации. Это, однако, далеко не то же самое, что научная борьба в прошлом между защитниками государственного строя абсолютной монар­хии и приверженцами республиканской формы правления или противостояние идей правовой государственности и диктатуры пролетариата. Сегодня при всех различиях и теоретических спо­рах, которые неизбежны в науке, в конечном счете трудно вы­делить крупные школы конституционного права, противостоя­щие друг другу по основополагающим теоретическим аспектам правовой государственности.

Изменились и ушли из стадии противостояния также отно­шения науки конституционного права и политической науки. Эта последняя сложилась на рубеже XIX—XX вв. в США. Она про­возгласила себя прагматической наукой, изучающей в отличие от юридической науки реальное функционирование государственно-правовых институтов. Отказавшись от теоретических конструкций, политическая наука на первых порах выступала как наука сугубо эмпирическая, не шедшая далее фактологического освещения этих институтов, личностных характеристик государственных деяте­лей и т. п. После второй мировой войны под американским влияни­ем политология переместилась и на Европейский континент, тоже как дисциплина преимущественно эмпирическая. Однако в даль­нейшем теоретический уровень политологии существенно возрос. В ней сложились два направления: одно из них считало предме­том данной науки прежде всего и главным образом политику и политические отношения, а другое — изучение политических систем, преимущественно в их институциональном аспекте. В тех странах, где преобладало второе направление, политическая на­ука тесно сблизилась с наукой конституционного права, в кото­рой в свою очередь ранее уже возросла социологическая ориента­ция. Во Франции, например, сложилась дисциплина, именуемая "Конституционное право и политические институты". Вряд ли можно говорить о науке конституционного права в США как ав­тономной по отношению к политической науке.

Глава 2. Наука конституционного права

Если сравнить науку конституционного права в разных стра­нах, то обнаруживаются немаловажные отличия. Они обусловле­ны особенностями государственного строя, отражающего историю и традиции страны, демографические и геополитические факто­ры, политическую ситуацию, в которой принималась ее консти­туция и т. п. Они обусловлены также своеобразием пути развития, пройденного юридической наукой в каждой стране, особенностя­ми общественного сознания, в первую очередь правосознания, и т. п. Сказывается и соперничество национальных доктрин, хотя в на­стоящее время нет такого противостояния и конфронтации, кото­рыми в XIX — начале XX в. отличались взаимоотношения наук конституционного права во Франции и государственного права в Германии (об этом говорит даже наименование наук). Хотя сегод­ня отчетливо проявляется тенденция к нивелированию различий (в частности, под влиянием интеграционных процессов), консти­туционно-правовые доктрины отдельных стран сохраняют каждая свой стиль и характерные черты, по-разному расставляют акценты в освещении институтов действующего права. С этим связано то большое внимание, которое в науке конституционного права уделя­ется сравнительно-правовым исследованиям.

Укажем еще на одну чрезвычайно важную особенность на­уки конституционного права на рубеже нового тысячелетия. Се­годня ушло в прошлое длительное идеологическое противостоя­ние западной демократической конституционно-правовой доктри­ны и социалистической науки государственного права, сложившейся в Советском Союзе, других странах социалистической системы. Эта наука видела одну из важнейших своих задач в критике и разоб­лачении "буржуазной демократии". Она отрицала основные идеи и ценности, на которых основывались демократическая конститу­ционно-правовая доктрина и само конституционное право второй половины нашего века, как-то: правовое государство, разделе­ние властей, политический и идеологический плюрализм, неот­чуждаемые права человека и гражданина, парламентаризм, кон­ституционное правосудие и т. д. Даже после того как в 60—70 гг. вследствие отказа от "диктатуры пролетариата" (которая как власть, не ограниченная законом, не оставляла конституцион­ному праву сколько-нибудь значимой роли) и утверждения прин­ципа "мирного сосуществования" двух общественных систем в социалистической науке государственного права произошли не­которые позитивные сдвиги и расширился круг исследований, по­священных основным институтам конституционного права, в том числе и зарубежным, исходные позиции серьезных изменений не претерпели.

Качественно новый период в развитии российской науки кон­ституционного права начался в конце 80-х гг., когда подобающее ей место заняла идея правового государства, а права и свобода человека и гражданина перестали рассматриваться как дарован­ные ему государством и партией.

§ 4. Наука конституционного права в XX веке

Политические процессы, проходившие в России, ломали ста­рые институты и незамедлительно требовали новых реальных знаний о парламентаризме, избирательных системах, принципах реального федерализма, судебном конституционном контроле и т. д. Формировалась новая демократическая доктрина конституцион­ного права. Ее становление было достаточно сложным — в проти­востоянии новых идей и прежних представлений, но в целом ус­пешным. Важным фактором, стимулирующим развитие этой док­трины, стала Конституция Российской Федерации 1993 г., по всем основным параметрам соответствующая модели современной де­мократической конституции.

Основу сегодняшней российской конституционно-правовой доктрины составляют демократические взгляды на устройство государства, в концентрированной форме выраженные в идее правового государства и главенства института прав и свобод чело­века и гражданина.

Тем самым она отчетливо отразила основное направление развития демократической конституционно-правовой доктрины на рубеже нового тысячелетия.

Основные положения и установки конституционно-правовой доктрины, исторически сложившейся на Европейском и Амери­канском континентах, восприняты в ряде стран и за их пределами (например, Индия, Израиль). Вместе с тем нельзя не видеть, что в государствах, именующих себя исламскими, а под их влиянием и в некоторых других государствах либерально-демократической конституционной доктрине противостоит доктрина, основанная на исламе и отстаивающая иной тип государственного устройства и правового статуса личности. В этой доктрине нет места суверени­тету народа, политическому и идеологическому плюрализму, рав­ноправию, независимо от пола и отношения к религии и многим другим демократическим принципам и институтам. С трудом впи­сывается в эту доктрину даже само понятие конституций, да и то понимаемой как закон, октроированный (дарованный) монар­хом либо верховным религиозным лидером.

Следует помнить и о том, что предмет науки конституцион­ного права шире, чем само конституционное право. Наряду с ис­точниками и институтами данной отрасли он охватывает истори­ческое развитие конституционного права как такового и его ос­новных институтов, зарубежное конституционное право. Кроме того, наука конституционного права изучает свой собственный путь развития, разрабатывает свою методологию, определяет свои от­ношения со смежными научными дисциплинами.

Глава 3. Конституции зарубежных стран

§ 1. Понятие и сущность конституции

Понятие конституции

В переводе с латинского слово означает "уста-

навливаю", "учреждаю". В юридическом значении конституция — это документ учредительного характера.

Своим происхождением конституции обязаны приходу к вла­сти буржуазии, точнее говоря — ее выходу на политическую аре­ну в борьбе с феодализмом. В такой стране, как Англия, где бур­жуазные преобразования начались ранее, чем в других странах, значительно раньше, чем в этих странах были приняты докумен­ты конституционного характера, например Орудие управления 1653 г., Акт о лучшем обеспечении свободы подданного и предуп­реждении заточения за морями 1679 г. и др. Но первые писаные конституции в современном понимании были приняты в США в 1787 г. и во Франции и Польше в 1791 г.

В соответствии с концепциями конституционализма, теория­ми разделения властей и естественных прав человека цель приня­тия конституции заключалась в том, чтобы установить пределы осуществления государственной власти, ограничить ее определен­ными рамками, не допустить произвола при ее осуществлении как в отношениях отдельных ветвей власти друг с другом, так и по отношению к человеческой личности. На это указывал еще проф. А. Д. Градовский. Он писал: "Основным и общим признаком консти­туционных форм является то, что можно назвать самоограниче­нием государственной власти, в силу чего эта власть не является абсолютною, в чьих бы руках она ни нахо₁дилась, в руках народа или монарха с народным правительством"¹. Об этом же говорят и современные зарубежные ученые. Так, Бирд в своей книге "Аме­риканское правление" (1949. С. 9) определял конституцию как до­кумент, устанавливающий пределы управления, предписывающий его полномочия и определяющий свободы лиц и граждан.

Таким образом, принятие конституций было, бесспорно, про­грессивным актом.

В отличие от других нормативных актов конституция являет­ся основным законом государства и общества. Такое ее положе­ние связано прежде всего с тем, что конституционные нормы регламентируют наиболее важные общественные отношения, свя­занные с осуществлением государственной власти. В них опреде-

¹ Градовский А. Д. Государственное право важнейших европейских держав. СПб., 1895. С. 3.

§ 1. Понятие и сущность конституции

ляются: правовое положение личности, форма правления и госу­дарственного устройства, система государственных органов и по­рядок их формирования, их взаимоотношения между собой.

Следует признать, однако, что в силу различных факторов в содержании конституций каждой конкретной страны имеются су­щественные особенности. Так, в некоторых из них отсутствуют нормы, определяющие порядок формирования отдельных государ­ственных органов, а делается лишь отсылка к соответствующему закону. В Конституции же Франции 1958 г. нет главы, посвящен­ной правовому положению личности. При этом дается отсылка к Декларации прав и свобод человека и гражданина 1789 г. и к Пре­амбуле Конституции 1946 г. Но тем самым указанным актам при­дается характер действующих правовых норм. В то же время Конституция Италии 1947 г. уделила этому вопросу очень большое внимание. Правовому положению личности посвящены раздел "Ос­новные принципы" и четыре главы части первой, закрепляющие гражданские, политические, социально-экономические права, права в области образования и культуры. То же самое можно сказать и о многих других конституциях, принятых после второй мировой войны. Практически во всех зарубежных конституциях имеются нормы, закрепляющие господствующие виды собствен­ности — одну из основ общественного строя.

Содержание конституций позволяет говорить о многих из них как об основе всей правовой системы государства, поскольку ряд их норм являются основополагающими для различных отраслей права: не только конституционного, но и административного, финансового, гражданского, трудового и др.

Значение конституции как основного закона государства при­дает ей характер документа, обладающего высшей юридической силой, занимающего верхнюю ступеньку в иерархии правовых ак­тов. Все другие нормативные акты не должны противоречить ей, издаются в дополнение и развитие конституции. Акты, противо­речащие нормам основного закона и провозглашенным в нем прин­ципам, не должны применяться, и при наличии специального органа конституционного надзора признаются им недействитель­ными целиком либо в той их части, в которой имеет место указан­ное противоречие.

Однако прямого указания в конституциях на их верховную силу по сравнению с простыми законами и другими нормативны­ми актами, как правило, не содержится. В качестве исключения можно назвать основные законы Португалии, Ирландии, Японии. Так, ст. 98 Конституции Японии гласит: "Настоящая Конституция является верховным законом страны, и никакие законы, указы, рескрипты и другие государственные акты, противоречащие в целом или в части ее положениям, не имеют законной силы". Ста­тья 277 Конституции Португалии устанавливает: "I. Являются не­конституционными нормы, нарушающие положения Конституции или принципы, в ней закрепленные".

Глава 3. Конституции зарубежных стран

¹ Этот вопрос рассматривается в § 3 настоящей главы.

Но хотя в большинстве конституций зарубежных стран не содержится специальных норм о верховенстве конституций, это обычно вытекает из статей, которые определяют юрисдикцию специальных органов по контролю за конституционностью за­конов и других нормативных актов. Так, ст. 161 Конституции Ис­пании вменяет Конституционному суду в обязанность рассмотре­ние заявления о конституционности законов и нормативных ак­тов, имеющих силу закона. Объявление неконституционной юридической нормы, имеющей силу закона, лишает ее этой силы.

Однако в тех конституциях, где нет соответствующих поло­жений, суды обязаны в своих решениях руководствоваться прин­ципом верховенства конституционных норм перед другими норма­тивными актами.

Единственным исключением из этого правила являются Ве­ликобритания и Новая Зеландия, в которых нет писаных консти­туций и все законы имеют одинаковую юридическую силу.

В федеративных государствах признается и провозглашается верховенство конституции федерации перед конституциями и дру­гими нормативными актами ее субъектов. Так, в части второй ст. VI Конституции США устанавливается: "Настоящая Конституция и законы Соединенных Штатов... являются высшими законами стра­ны, и судьи каждого штата обязаны к их исполнению, хотя бы в конституции и законах отдельных штатов встречались противоре­чащие постановления".

В тех странах, где признается приоритет норм международ­ных договоров и общепризнанных принципов международного права перед национальным законодательством, как правило, не допус­кается заключение международных договоров или присоединение к тем пактам, нормы которых не соответствуют отечественной кон­ституции.

Однако Конституция Португалии установила и исключение из этого принципа, закрепленное в части второй ст. 277: "Органи­ческая или формальная неконституционность международных до­говоров не препятствует применению их норм во внутренней пра­вовой системе Португалии, поскольку такие же нормы применя­ются во внутренней правовой системе другой стороны, за исключением случаев, когда их неконституционность влечет за собой нарушение фундаментального положения". Но такого рода нормы являются исключением на фоне общего подхода — призна­ния верховной силы конституционных норм и неприменимости ак­тов, им противоречащих.

В силу важности регулируемых конституцией общественных отношений, верховенства ее предписаний и в целях обеспечения ста­бильности основного закона устанавливается особый, более сложный порядок ее принятия, внесения в нее изменений и дополнений¹, от­личающийся от порядка принятия и изменения простых законов.

§ 1. Понятие и сущность конституции

Таким образом, конституция — это основной закон государ­ства, определяющий пределы осуществления государственной власти и представляющий собой систему правовых норм, регла­ментирующих государственный строй страны, принципы право­вой системы государства и основы его взаимоотношений с насе­лением.

Сущность конституции

Подавляющее большинство зарубежных юристов-государство-ведов ограничиваются примерно таким формально-юридическим определением конституции, но с учетом ее содержания в соответ­ствующей стране. Сказанное относится к юристам как старого, так и нового поколения. Вот что по данному вопросу писали анг­лийские государствоведы Е. Уэйд и Г. Филлипс: "Под конституци­ей обычно понимают обладающий особым правовым значением документ, в котором определяются основы организации, а также функции органов управления государства и форму₁лируются прин­ципы, определяющие деятельность этих органов"¹.

Однако только такой подход к этому документу не позволяет понять, почему принимается та или иная конкретная конститу­ция, почему она получает именно такое содержание, отличаю­щее ее от других основных законов, какие причины вызывают необходимость внесения в нее определенных изменений и допол­нений в рамках одного и того же строя, существующего в данной стране.

Ответ на указанные вопросы может дать выявление сущнос­ти конституции. Этому вопросу уделил большое внимание Ф. Лас-саль в своей лекции, которая так и называется: "Сущность кон­ституции". В ней он указал, что "действительная конституция стра­ны — • это фактические соотношения сил, существующих в стране, писаная конституция тогда лишь прочна и имеет значение, когда является точным выражением реальных соотношений обществен­ных сил"². Дж. Ст. Милль по этому вопросу писал: "Во всякой кон­ституции есть одна сильнейшая сторона, и если бы обыкновенные конституционныя сделки перестали существовать и отдельные элементы вступили в борьбу, то она бы постоянно одерживала верх. Конституционные правила применяются на практике только до тех пор, пока они дают перевес в управлении той из сторон, которая владеет наибольшею действительною силой вне стен пар-ламента"³.

В работах основоположников марксизма подчеркивается, что конституция является результатом политических форм классовой

¹ Уэйд Е., Филлипс Г. Конституционное право. М., 1950. С. 3.

² Лассалъ Ф. Сущность конституции. Что дальше? СПб., 1905. С. 33—34.

³ Милль Дж. Ст. Размышления о представительном правлении. СПб., 1863. С. 79.

3 Констит. право зарубежных стран

Глава 3. Конституции зарубежных стран

борьбы, что она устанавливается господствующим классом после выигранного сражения, что она отражает соотношение сил в клас­совой борьбе.

Действительно, если провести анализ конституций, приня­тых в конце XVIII — начале XIX столетия, то видно, что в них довольно четко зафиксирован результат классовой борьбы: отра­жается либо полная победа буржуазии, либо политический комп­ромисс между буржуазией и дворянством. Примером первого была Конституция США 1787 г. и Конституция Французской Республи­ки 1791 г., которые отстранили дворянство от участия в управле­нии государством. Примером второго являются конституционные акты Великобритании, компромиссный характер которых проявил­ся, в частности, в структуре Парламента. Его нижняя палата — Палата общин призвана была отражать интересы вышедшей на политическую арену буржуазии, а верхняя — Палата лордов — интересы еще сохранившего свое влияние дворянства. Но и в тех и в других странах к участию в политической жизни были допу­щены лишь состоятельные слои населения.

По мере усиления позиций иных социальных сил общества, его демократизации сущность конституций начинает меняться. В них все более явно стали находить отражение интересы различ­ных слоев общества. Конституции все больше стали служить це­лям достижения социального мира. Но все же при принятии кон­ституции в соответствующей стране в ней в большей степени учи­тываются интересы той части общества, которая занимает в нем лидирующее положение. Это может быть как целый социальный слой, так и какая-то его часть. Конституция всегда отражает ре­альное соотношение сил, сложившееся в обществе на момент ее принятия.

Сказанное можно проиллюстрировать на примере IV и V Французских Республик. Поражение фашизма, высокий рейтинг в политической жизни движения Сопротивления нацизму, резкое падение влияния крупной компрадорской буржуазии привели к усилению позиций левых сил, которые оказали существенное вли­яние на содержание Конституции, принятой в 1946 г. и носящей демократический характер. Она закрепила пропорциональную из­бирательную систему, усилила положение Парламента, в первую очередь ее нижней палаты — Национального собрания, а также представительных органов местного самоуправления, ослабила контроль за ними центра, установила большую зависимость от Национального собрания исполнительной власти и Президента, провозгласила широкий круг демократических прав и свобод, в том числе социальных.

После восстановления утраченных позиций правые силы, воспользовавшись нестабильностью социального и политического положения Франции, неудачными для нее войнами в Индокитае и Алжире, а также рядом других обстоятельств и используя авто­ритет генерала Де Голля, добились сначала замены пропорцио­

§ 1. Понятие и сущность конституции

нальной избирательной системы на мажоритарную. Получив бла­годаря этому большинство в парламенте, эти силы сумели также добиться и принятия новой Конституции 1958 г., установившей вместо парламентского режима режим личной власти. Конститу­ция закрепила новую форму правления — полупрезидентскую республику, существенно усилив роль Президента и Правитель­ства, ослабив их зависимость от парламента и восстановив конт­роль центра за деятельностью органов местного самоуправления.

Если обратиться к восточноевропейским странам, то победа в них в конце 80-х — начале 90-х гг. сил, выступающих за проведе­ние коренных экономических и политических реформ, привела к принятию новых конституций (например, Конституции Болгарии 1991 г., Польши 1997 г.), которые упразднили социалистический строй, "руководящую и направляющую роль" коммунистических и рабочих партий, закрепили становление нового общественного строя, признали наличие многопартийности в политической сис­теме этих стран, различные формы собственности, в том числе и частную, изменили систему представительных органов, ввели ин­ститут единоличного президента там, где его не было, и другие новеллы, обеспечивающие власть новых общественных сил.

Когда в результате происходящих в обществе перемен уси­ливаются позиции иных социальных и политических сил, чем те, интересы которых в большей мере учтены в конституции, такое положение может выражаться не обязательно в принятии новых конституций, но и во внесении в них тех или иных изменений и дополнений либо в поправках, вводимых в качестве дополнений к основному тексту, как это имело место, например, в США.

Однако нередко изменение соотношения политических сил не находит отражения в тексте конституции. В таком случае по пути приспособления к интересам лидирующих политических сил идет конституционная практика. Поэтому говорят о юридической (формальной) и фактической конституции. Некоторые авторы, исходя из таких критериев, говорят о конституции в формальном и материальном смысле.

В наибольшей степени расхождения между конституцией в формальном (юридическом) смысле и в материальном (фактичес­ком) наблюдаются в странах, в которых установлен тоталитарный политический режим, где основной закон государства призван прикрывать истинный характер этого режима. Но и в странах демократических определенные расхождения тоже имеют место. Так, в настоящее время в Великобритании важнейшей частью государственного механизма стал Кабинет, в то время как его существование не предусмотрено никакой конституционной нор­мой. Во Франции в настоящее время наблюдается сдвиг в сторону восстановления парламентаризма, однако в конституции это не нашло своего воплощения.

Сказанное выше о сущности основного закона вовсе не оз­начает, что современные конституции отражают интересы лишь

Глава 3. Конституции зарубежных стран

Форма конституций и объекты конституционного регулирования

Конституции различных стран, даже принимаемые в рамках одного и того же строя, существенно отличаются друг от друга как по характеру принятия, по их форме, так и по содержанию.

По характеру принятия и оформления конституции делятся на писаные и неписаные. К писаным относятся те конституции, которые признаются основными законами, обладают высшей юри­дической силой и принимаются в особом, более сложном, чем про­стые законы, порядке. Такие акты существуют в подавляющем большинстве стран. Они могут состоять из одного, двух или не­скольких документов. В большинстве зарубежных стран основной закон представляет собой единый документ, в Дании — два доку­мента, в Швеции и Финляндии — четыре. При наличии несколь­ких актов, являющихся составной частью конституции, один из них, как правило, признается основополагающим, а другие как бы дополняют его. Такими актами в Швеции и Финлянд₁ии являет­ся документ, который называется "Форма правления"¹.

К неписаным конституциям относятся те нормативные доку­менты конституционного характера, которые принимаются в том же порядке, что и любые другие законы. Обычно таких актов бывает несколько, как это имеет место в Великобритании и Новой Зеландии. Для неписаных конституций характерно и то, что при­нимаемые парламентами этих стран акты конституционного ха­рактера дополняются конституционными соглашениями, т. е. обы­чаями, которые регулируют важнейшие вопросы, связанные с осуществлением государственной власти. К таким обычаям отно­сятся в Новой Зеландии существование в рамках правительства Кабинета как более узкого его ядра, взаимоотношения парламен­та с правительством и генерал-губернатором и ряд других.

В Великобритании помимо нескольких биллей конституцион­ного характера (статутное право) и конституционных соглашений в текст конституции включаются такие источники, как прецеден­ты (прецедентное право), которые основываются на общих прин­ципах справедливости. К ним относятся, например, судебные ре­шения в сфере прав и свобод граждан. Многие государствоведы считают, что в британскую конституцию входят также доктри-

¹ Однако в парламенте Финляндии обсуждается вопрос о принятии еди­ного конституционного документа "формы правления".

определенных социальных групп. Они могут в большей мере их учитывать и обеспечивать. Но в то же время для того, чтобы ос­новной закон страны поддерживался всеми слоями населения, он должен служить целям достижения социального компромисса в обществе, устанавливать такой порядок, который бы признавался справедливым подавляющим большинством населения.

§ 1. Понятие и сущность конституции

нальные источники, т. е. мнения выдающихся британских ученых — таких, как Блекстон, Милль, Дайси, Локк, — к которым прибега­ют в случае пробелов в конституционном праве Великобритании. Однако это утверждение является небесспорным, поскольку го­сударственные органы, и прежде всего судебные, не обязаны прибегать к их мнению, хотя на практике иногда это делают.

К странам с неписаной конституцией можно отнести те, в которых в результате произошедших переворотов старые консти­туции были отменены, а новые еще не приняты и все вопросы, связанные с осуществлением государственной власти, регулиру­ются на основе фактически сложившихся отношений.

Конституции различных государств отличаются друг от дру­га по форме, по объектам конституционного регулирования, по содержанию правовых норм. Указанные различия зависят преж­де всего от соотношения сложившихся в обществе политических сил, от господствующих воззрений на природу власти и назначе­ние разного рода государственно-правовых институтов у тех по­литических сил, которые заняли лидирующее положение в обще­стве на момент принятия соответствующей конституции. Но эти различия зависят также от других факторов объективного и субъективного характера. К таковым можно отнести историчес­кие традиции, уровень общественного сознания, конкретные ус­ловия, существующие в данном государстве, необходимость рас­ширения пределов конституционного регулирования, субъектив­ные желания законодателя и др.

конституции содержат Преамбулу. Связано это .чаще всего с тем, что они принимаются в особые, переломные моменты в истории страны. Так, конституции Испании, Португа­лии, Германии, Японии в своих преамбулах отражают естествен­ное после ликвидации фашизма стремление к построению сво­бодного демократического мирного государства, Преамбула к Конституции Ирландии и Индии — создание независимого госу­дарства, к Конституции США — образование федерации.

Заметный отпечаток на содержание основных законов накла­дывают исторические традиции. Так, в Швеции традиционно, на­чиная с XVIII в., к числу конституционных актов относится Акт о свободе печати. Он свидетельствует о том значении, которое при­дается в стране этой важной демократической свободе и свободе информации граждан.

Конституции могут состоять из разделов, частей и глав, раз­деленных на отдельные параграфы или статьи. В то же время Конституция США разделена на статьи, которые включают в себя разделы. Такие различия чаще всего зависят от субъективной воли законодателя.

Различия в содержании конституций обусловлены разными обстоятельствами: временем их принятия, степенью демократич­ности государства, государственным устройством, субъективны­ми факторами. Так, в старых конституциях главы, посвященные

Глава 3. Конституции зарубежных стран

правам граждан, либо вовсе отсутствовали, состояли всего

из нескольких статей, чаще всего закрепляющих личные права и свободы. Большинство современных конституций содержат разде­лы (главы), регламентирующие основные права и свободы, госу­дарственное устройство страны, систему и порядок формирова­ния государственных органов, а часть из них определяет и основы организации местного самоуправления.

В странах с федеративной формой государственного устрой­ства содержание конституций может зависеть от большей или меньшей силы централизаторских тенденций. Так, в некоторых конституциях федераций имеются разделы, регламентирующие систему не только федеральных органов, но и органов власти субъектов федерации, а также формы контроля за деятельностью последних со стороны федеральных властей (Австрия, Бельгия, Индия), чего нет, например, в Конституциях США и ФРГ.

Основные законы государств, входящих в различные надна­циональные сообщества, отразили условия вхождения этих госу­дарств в указанные сообщества, например в Европейский Союз.

И все же немало особенностей конституций вытекает из субъективной воли законодателя, проявляющейся в закреплении определенного круга предметов правового регулирования и более всего в степени детализации правовых норм. Некоторые из основ­ных законов содержат столь общие нормы тех или иных институ­тов, что они не могут иметь прямого действия и применение их требует издания специальных законов. Примером же чрезмерной детализации является Конституция Индии, состоящая из 395 ста­тей и нескольких Приложений. В ней содержатся, например, нор­мы, достаточно подробно определяющие структуру и порядок деятельности государственных органов, вопросы, относящиеся к их формированию, и ряд других, которые обычно регулируются регламентами и простыми законами.

Конституции отличаются друг от друга и по времени их дей­ствия. Данный критерий позволяет говорить о постоянных и вре­менных конституциях. Временный характер обычно имеют основ­ные законы, принятые в переломные для истории страны момен­ты, как это имело место в Португалии после ликвидации фашизма, где в 1974 г. были введены Временные конституционные положе­ния. В качестве временного был принят и Основной закон ФРГ, хотя фактически он действует постоянно.