Geum.ru

Легенда о докторе Фаусте

Вид материалаДокументы

Содержание


В нем было нечто фаустовское, ибо его никогда не удовлетворяло достигнутое. Он вечно искал.
Подобный материал:



Легенда о докторе Фаусте




Образ Фауста – не оригинальное изобретение Гете. В XVI веке в Германии действительно жил человек по имени Иоганн Фауст. Предания гласят, что он принадлежал к числу тех людей своего столетия, которые не удовлетворялись схоластической наукой того времени. Естествознание тогда еще только зарождалось, и ученые совершали многочисленные опыты и проводили длительные наблюдения. Некоторые из них, горевшие желанием как можно скорее проникнуть в тайны природы и овладеть ими для практических целей, прибегали к помощи магии и алхимии. Дурная слава о них сложилась из-за того, что они шли путями, противоречащими официальной религиозной идеологии и признанной университетской науке, топтавшейся на месте.

Но обратимся непосредственно к самому Иоганну Фаусту и узнаем, почему же в народе сложилось столько легенд о нем, а позже - написано столько книг и пьес.

Родился он недалеко от Ваймара и был сыном крестьянина. Его дядя, живший в Виттенберге, взял юношу к себе и отдал учиться в университет. У него был “быстрый ум, склонный и приверженный к науке”. Фауст легко добился звания магистра богословия. Но “у него была дурная, вздорная и высокомерная голова, за что звали его всегда мудрствующим. Попал он в дурную компанию, кинул святое писание и стал вести безбожную и нечестивую жизнь… ”

Затем Фауст занялся магией, “заклинаниями, волшебством”. “Не захотел он более называться теологом, стал мирским человеком, именовал себя доктором медицины, стал астрологом и математиком, а чтобы соблюсти пристойность, сделался врачом”.

На этом реальная история о докторе Фаусте заканчивается, и начинается повествование некого Иоганна Шписса, который в 1587 году во Франкфурте печатает книгу с пространным названием: ”История о докторе Иоганне Фаусте, знаменитом чародее и чернокнижнике, как на некий срок подписал он договор с дьяволом, какие чудеса он в ту пору наблюдал, сам учинил и творил, пока, наконец, не постигло его заслуженное воздаяние. Большей частью извлечено из его собственных посмертных сочинений и напечатано, дабы служить устрашающим и отвращающим примером и искренним предубеждением всем безбожным и дерзким людям. Послание апостола Иакова, IV: Будьте покорны Господу, противоборствуйте дьяволу, и он бежит от вас. Cum Gratia et Privilegio (лат: по милостивому разрешению и привилегии)”. В этой книге автор осуждает “фаустово неверие и языческую жизнь ”. Ревностный лютеранин, Шписс хотел показать на примере Фауста, к каким пагубным последствиям приводит людская самонадеянность, предпочитающая пытливую науку смиреной вере. Наука бессильна проникнуть в великие тайны мироздания, утверждал автор этой книги, и если доктору Фаусту удалось завладеть утраченными античными рукописями, то только с помощью черта, с которым он вступил в “греховную богомерзкую сделку”; за громкие удачи здесь, на земле, он заплатит вечными муками ада.

Так учил Иоганн Шписс. Однако его благочестивый труд не только не лишил доктора Фауста его былой популярности, но даже приумножил ее.

Вернемся к самой легенде. И так, Фауст желает проникнуть в тайны мироздания. Как это сделать? Шписс дает простой ответ – конечно же, заключить сделку с дьяволом. По преданию, заклинаниями Фауст вызывает к себе духа из ада, и является к нему Мефистофель. Они заключают договор: Фауст продает дьяволу свою душу, а тот обязуется исполнять все его желания. Фауст предается всяким грехам. Он ведет так же с Мефистофелем долгие беседы на разные темы, например, об устройстве ада и о могуществе дьявола. Но его интересуют и другие вопросы: об искусстве астрологии и астрономии, о движении неба, его красе и происхождении, наконец, о том, каким образом Бог создал мир и человека. Дух, поучающий Фауста, всегда выражает еретические взгляды. Так, на последний вопрос он дает “безбожный” ответ: “Мир, мой Фауст, никогда не рождался и никогда не умрет. И род человеческий был здесь от века, так что не было у него начала. Земля же сама собой родилась, а море от земли отделилось…” Это ответ атеиста и материалиста. Идея о том, что мир не был создан, в то время было чудовищной ересью. Однако уже в XVI веке она находила себе сторонников, а в XVIII веке число их умножилось.

Фауст поставил себе целью “исследовать первопричины всех вещей”. Сам он не мог найти ответы на волновавшие его вопросы, а спросить было не у кого. Сопоставив ряд подобных мыслей, проскальзывающих в книге, можно увидеть, что Фауст не просто греховодник, продавшийся дьяволу, а человек с большими умственными запросами.

Книга Иоганна Шписса была первой, но впоследствии появились другие книги, повествующие об истории доктора Фауста или затрагивающие ее. Создавались также кукольные пьесы о нем.


Биография Иоганна Вольфганга Гете


28 августа 1749 года у зажиточной и довольно знатной супружеской четы, занимавшей видное место в обществе вольного императорского города Франкфурта-на-Майне, родился первенец – Иоганн Вольфганг.

Отец Гете был человек с сильным характером, весьма умный и начитанный, по профессии юрист. Любовь к труду, твердость в убеждениях, постоянство симпатий и антипатий, неуклонное преследование раз поставленной цели – вот характерные свойства Иоганна Каспара Гете.

Совершенно другим характером отличалась мать великого поэта – Катарина Элизабет Гете. Веселый, живой и открытый нрав, уменье отыскивать во всем хорошую сторону, неистощимая фантазия – таковы были ее природные свойства. Выйдя замуж семнадцати лет за почти сорокалетнего советника, она всей душой привязалась к своему гениальному первенцу. Любимым ее развлечением было рассказывать маленькому Вольфгангу сказки, которые она сама сочиняла; при этом она нередко останавливала рассказ, обещая докончить его на следующий день, чем еще более разжигала интерес ребенка, который носился с предположениями относительно дальнейших событий в сказке. «Свои мысли, - пишет Катарина, - он поверял бабушке, а та передавала мне, и я применяла продолжение рассказа к его мыслям». Таким путем она развивала фантазию и поэтические наклонности сына. Свое отношение к родителям и предкам Гете как нельзя лучше выразил в следующем небольшом стихотворении:

Отцу обязан ростом я,

Серьезной в жизни целью,

От матушки – любовь моя

К рассказам и к веселью.


Мой дед красавицам был рад,

И я в том грешен, каюсь;

Любила бабушка наряд,

И я, – не отрекаюсь.

Гете было четыре года, когда бабушка подарила ему на рождество кукольный театр. Это было одним из самых ярких впечатлений его детства, о котором он впоследствии неоднократно вспоминал. Это так же способствовало развитию его фантазии, как и сказки, которые рассказывала ему мать.

Гете получил домашнее образование, его всему учил отец. Он оказывал особенные способности к языкам, хотя грамматики не любил. Он стал много читать и излагать свои мысли письменно, к чему его усердно приучал отец. Поэтические наклонности обнаружились в Гете весьма рано и выразились прежде всего в том, что он, по примеру своей матери, сочинял сказки и рассказывал их своим сверстникам, выдавая плоды своей фантазии за действительность.

В 14 лет Гете впервые влюбился. Дело в том, что юные товарищи поэта, желая воспользоваться его талантом для своих кутежей, доставали ему заказы на разные свадебные, похоронные и тому подобные стихотворения. На деньги, добытые таким образом, они кутили все вместе. На одном из таких веселых собраний Гете встретился с Маргаритой, ласкательно – Гретхен, которая иногда прислуживала веселящейся компании. Она сразу произвела впечатление на юного поэта своею красотой, изящной фигурой и тем достоинством, с которым она себя держала. Любовь его росла все более и более, и Гретхен также выказывала к нему некоторую симпатию, но вела себя чрезвычайно строго, не позволяя влюбленному мальчику никаких излишних вольностей. Наибольшей теплоты достигли их отношения ко дню коронации императора Иосифа II, когда Гете, гуляя вечером по улицам Франкфурта под руку со своей возлюбленной, чувствовал себя на верху блаженства. На прощанье она поцеловала его в лоб: это был ее первый и последний знак благосклонности к молодому поэту, выраженный в подобной форме, так как им более не суждено было свидеться. На следующее утро взволнованная мать разбудила Вольфганга, приглашая его приготовиться к неприятному допросу со сторону властей, так как оказалось, что общество, в котором он проводил свои вечера, замешано в разных неблаговидных поступках: в подделке векселей и т.п. Дело приняло тем более неприятный оборот, что в числе скомпрометированных молодых людей был один, которому Вольфганг доставил хорошее место через посредство своего деда. Вся эта история очень подействовала на молодого Гете, и хотя в ходе следствия выяснилось, что он лично ни в чем не виновен и не знал о дурных поступках своих товарищей, однако он подвергся сильному продолжительному нервному расстройству. Этому также способствовало то, что Гретхен, выступая на суде свидетельницей, сказала, что относилась к нему как к ребенку. «Для меня невыносима была мысль, - пишет он в своей автобиографии, - что девочка, имевшая каких-нибудь два года более чем я от роду, могла считать меня ребенком, тогда как себе самому я казался уже ловким взрослым мужчиной».

Постепенно здоровье его восстановилось, и в 1765 году отец Гете мог уже приступить к осуществлению своей заветной мысли о зачислении своего сына в какой-нибудь университет для изучения юридических наук.

Однако Гете не хотел изучать юриспруденцию, так как он уже сознавал себя поэтом и питал серьезные надежды на литературном поприще. Поэтому он стремился в Геттингенский университет, где преподавали лучшие немецкие филологи того времени; но отец был непреклонен и настаивал на том, чтобы Вольфганг отправился в Лейпциг изучать право.

Таким образом, ему пришлось покориться воле отца. Он начал посещать лекции по логике, философии, истории права и другим предметам, к которым молодой поэт, тогда уже враг «пустых слов», ставивший выше всего личный опыт и наблюдение, питал положительное отвращение. «В логике, - пишет он, - мне показалось странным, для чего следует анатомировать, разлагать и объяснять такие простые операции и мысли, с которыми я совершено свободно привык обращаться с самого раннего детства. О сущности предметов, о мире и Боге, казалось мне, профессор мой понимал не более меня». С юридическими науками дело шло не лучше, и юноша, который начал было усердно посещать и записывать лекции, вскоре стал сильно манкировать посещением университета. Впоследствии он жестоко осмеял лейпцигское университетское преподавание в знаменитом разговоре Мефистофеля с Учеником в «Фаусте». В основу едких насмешек Мефистофеля над логикой, метафизикой и юриспруденцией положены, без сомнения, именно лейпцигские впечатления Гете.

Разочаровавшись в университетских лекциях, молодой поэт тем усерднее стал искать развлечений в обществе. Огромное влияние на него оказала госпожа Беме (Гете жил в Лейпциге в доме профессора Беме). Она смягчила его манеры и разговор, которые были несколько грубы и резки для такого цивилизованного города, как Лейпциг, в сравнении с которым старый Франкфурт оказался провинциальным захолустьем. Беседы с госпожой Беме повели также и к тому, что Гете усомнился даже в своих поэтических дарованиях, - так беспощадно критиковала она тогдашнюю поэзию, в том числе и собственные стихотворения Гете, которые он ей читал, не называя имени автора. Резкие отзывы ее, а также и некоторых профессоров о современных поэтах довели бедного юношу до такого отчаяния, что он в одно прекрасное утро сжег все юношеские стихотворения и прозаические произведения, которые привез с собою из Франкфурта. Интерес к литературе, однако, не угас в нем: он стал только искать наиболее достойные образцы поэзии и остановился преимущественно на изучении Виланда и в особенности Шекспира, который произвел на него сильное впечатление.

Гете также познакомился с “Письмами о новейшей немецкой литературе”, которые публиковал писатель-просветитель Г.Э.Лессинг. Особенное внимание привлекла 17-ая статья, где автор выступил против моды подражать образцам французской литературы. Если уж кому и подражать, заявлял Лессинг, то Шекспиру, ибо немцам “гораздо ближе английский вкус”. “То, что в наших старых пьесах было действительно много английского, я мог бы обстоятельно доказать без особого труда, - продолжал Лессинг, - Стоит только назвать хотя бы самую известную из них: “Доктора Фауста” – пьесу, содержащую множество сцен, которые могли быть под силу только шекспировскому гению. И, как влюблена, была Германия, да и сейчас еще отчасти влюблена в своего доктора Фауста”.

Первую драму о Фаусте написал современник Шекспира Кристофер Марло. Английские актеры, гастролировавшие в Германии, познакомили с ней немцев. Из трагедии английского драматурга была сделана пьеса для кукольного театра, распространившаяся во многих вариантах.

Лессинг – самый значительный драматург в Германии XVIII века до Гете и Шиллера – задумал создать свою драму о Фаусте. Он приложил к статье отрывок, явно переиначивающий традиционный сюжет. Вместо безбожника, продавшего душу дьяволу ради мирских благ, каким изображали Фауста в кукольных комедиях, просветитель Лессинг задумал изобразить Фауста искателем истины. Он не завершил своего замысла, но именно он привлек внимание немецких писателей к теме Фауста.

Гете интересовался в Лейпциге всем, кроме своих университетских занятий. Неправильная жизнь, которую он вел, обильное употребление пива и кофе, а также вдыхание ядовитых паров во время уроков гравирования по меди сильно расстроили его здоровье, и однажды ночью с ним сделался опасный припадок кровохарканья, а потом появился нарыв на шее. Кое-как поправившись, Гете в августе 1768 года выехал из Лейпцига обратно во Франкфурт.

Невесела была встреча Вольфганга с родною семьей по возвращении его из Лейпцига. Вместо здорового и бодрого юноши вернулся в родительский дом полубольной молодой человек с расстроенными нервами и ипохондрическим настроением духа. В общем, состояние его здоровья было достаточно тяжелым. Не известно, как бы сложилась история немецкой литературы, если бы не подруга матери Гете – Сюзанна Катарина фон Клетенберг. Она привела в дом лекаря, применявшего им самим изобретенные средства.

Врач этот был очень оригинальный человек и большой любитель алхимии, которою он сумел заинтересовать и свою приятельницу, госпожу фон Клетенберг. Он много говорил об известном ему таинственном универсальном средстве от всех болезней, которое он применяет, однако, лишь в крайних случаях. Когда наступила опасность смерти, мать Гете потребовала от врача, чтобы он пустил, наконец, в дело свое таинственное лекарство. Уступая ее настояниям, врач дал проглотить больному раствор какой-то соли, - и Вольфганг, действительно, тотчас же почувствовал облегчение и стал быстро выздоравливать.

Как было сказано выше, врач этот снабжал Сюзанну фон Клетенберг книгами о магии, алхимии и астрологии. Опекая сына своей подруги, она и его знакомила с этими сочинениями. Перед Гете, одаренным богатым воображением, неожиданно открылся мир чудес. Он увлекся им. У Сюзанны в доме была лаборатория для опытов по рецептам алхимиков. Гете устроил себе такую же на чердаке родительского дома. Будущему автору “Фауста” впоследствии пригодились знания, приобретенные в год болезни.

После выздоровления весной 1770 года Гете выехал в Страсбург, где, по плану отца, он должен был закончить университетское образование. Именно здесь, в Страсбурге, Гете познакомился с Иоганном Готфридом Гердером, известным философом, писателем и литературоведом, который приехал сюда лечиться от глазной болезни. Гете ревностно поддерживал это знакомство, несмотря на резкий характер Гердера и его порою весьма бесцеремонные выходки, случавшиеся под влиянием раздражительности, которая находила себе, правда, некоторое извинение в его болезни, туго поддававшееся лечению. Гердер имел на Гете большое и благодетельное влияние в том отношении, что открыл ему новые горизонты, объяснив молодому поэту значение для всеобщей литературы Шекспира и Гомера и необходимость для немцев воспринять и воплотить в своей литературе новое, свежее, реальное и национальное, отрешившись раз навсегда от французского ложного классицизма и связанных с ним условных правил искусства. Беседы с Гердером придали определенность тем неясным стремлением к новой, свободной и реальной поэзии, которые волновали Гете еще в Лейпциге, и это было как нельзя более кстати, так как молодой поэт в то время уже лелеял в душе образы Геца фон Берлихингена и Фауста. «Жизнь первого, - пишет он, - решительно не давала мне покоя. Личность сурового и благомыслящего человека, умевшего постоять за себя в эпоху общественной анархии, привлекала меня в высшей степени. Сказочная легенда о Фаусте отдавалась в душе моей тысячью разнообразнейших отголосков. Я сам, подобно ему, везде искал знания и рано пришел к убеждению в тщетности этого стремления. Жизнь хотел я обнять со всех сторон и каждый раз возвращался назад измученный и разочарованный. Я носил в душе зародыш обоих сочинений вместе с множеством других и часто наедине их обдумывал, но ничего пока еще не успел написать».

В Гердере его привлекала глубина мысли, обширность знаний, масштабность идей. В нем было нечто фаустовское, ибо его никогда не удовлетворяло достигнутое. Он вечно искал.

Критический ум Гердера смело касался “священных книг” Библии. Он высказал еретическую мысль, что они представляют собой не что иное, как творение народной поэтической фантазии. Гердер был врагом несправедливой системы феодализма, смелым ниспровергателем идеологических доктрин, оправдывавших антинародный строй. Он возбудил бунтарский дух молодого Гете. Вместе они стали литературными вождями движения “бури и натиска”.


Буря и натиск


Гете довелось родиться и жить в одну из самых злосчастных эпох немецкой истории. Весьма красочно описал это время Ф.Энгельс: ”Это была одна отвратительная гниющая и разлагающаяся масса. Никто не чувствовал себя хорошо. Ремесло, торговля, промышленность и земледелие страны были доведены до самых ничтожных размеров. Крестьяне, ремесленники и предприниматели страдали вдвойне – от паразитического правительства и от плохого состояния дел. Дворянство и князья находили, что, хотя и выжимали все соки из своих подчиненных, их доходы не могли поспевать за их растущими расходами. Все было скверно и во всей стране господствовало общее недовольство. Ни образования, ни средств воздействия на сознание масс, ни свободы печати, ни общественного мнения, не было даже сколько-нибудь значительной торговле с другими странами – ничего, кроме подлости и себялюбия; весь народ проникнут низким, раболепным, торгашеским духом. Все прогнило, расшаталось, готово было рухнуть, и нельзя было даже надеяться на благотворную перемену, потому что нация не имела в себе сил даже для того, чтобы убрать разлагающийся труп отживших учреждений. И только отечественная литература подавала надежду на лучшее будущее. Эта позорная в политическом и социальном отношении эпоха была в тоже время великой эпохой немецкой литературы. Около 1759г. родились все великие умы германии: поэты Гете и Шиллер, философы Кант и Фихте, и не более 20 лет спустя – последний великий немецкий метафизик Гегель. Каждое из выдающихся произведений этой эпохи проникнуто духом вызова, возмущения против всего тогдашнего немецкого общества”.

Все, что написал Гете между 1772 и 1775 годами, проникнуто духом протеста против убогой немецкой действительности. Он не был одинок. Вокруг него была целая поросль одаренных молодых писателей, более или менее выражавших свое недовольство.

Идейным вдохновителем и вождем передовой молодежи Германии был Гердер, величайшим поэтическим выразителем движения - Гете. Название этому направлению дала пьеса “Буря и натиск” (1776г.) Максимильяна Клингера (1752 – 1831гг.).

В меру своего дарования каждый из представителей “бури и натиска” боролся против несправедливостей феодально-монархического режима, церковной идеологии, против всего, что препятствовало свободному развитию немецкого народа.

Кумиром писателей “бури и натиска” был Шекспир. Сейчас Шекспир – бесспорно величина в мировом искусстве, но на заре творческой деятельности Гете еще только начинали “открывать” Шекспира. Именно этот английский поэт открыл молодому Гете новые художественные горизонты. Прежде всего, вольная форма драмы Шекспира помогла Гете отказаться от сковывающих трех единств драматургии классицизма: “Единство места казалось мне устрашающим, как подземелье, единство действия и времени – тяжкими цепями, сковывающими воображение. Я вырвался на свежий воздух…”

Гете пишет о произведениях Шекспира: “Планы его – это не планы в обычном смысле слова. Но все его пьесы вращаются вокруг скрытой точки (которую не увидел и не определил еще ни один философ!), где вся своеобычность нашего Я и дерзновенная свобода нашей воли сталкиваются с неизбежным ходом целого”. Эти слова Гете помогают понять, как он позднее создал композицию “Фауста”. Здесь установлен новый, по сравнению с классицизмом, принцип внутреннего единства поэтического произведения.


Ко времени знакомства с Гердером относится еще один очень важный эпизод из жизни Гете. Это любовь к Фридерике Брион, дочери пастора в Зезенгейме, деревушке неподалеку от Страсбурга. Позже Гете создал в автобиографии необыкновенно поэтический рассказ об этой девушке. Но, несмотря на всю ее прелесть, ум и красоту связать свою судьбу с ней он не захотел. Гете покинул ее, нанеся тяжкий удар ее чувству, и его долго мучило сознание вины перед ней. Косвенно это отражено в “Фаусте”. Однако весь трагизм этой истории заключается в том, что ее любовь к нему была настолько сильна, что Фридерика так и не вышла замуж, несмотря на то, что была неописуемой красавицей и не раз получала предложение руки и сердца. Она с достоинством переносила свое несчастье, о Гете всегда отзывалась с уважением и говорила, что он не мог связать с ней свою судьбу, так как был слишком велик для нее.

6 августа 1771 года Гете защитил, наконец, свою диссертацию. Правда, докторской степени он, собственно, не приобрел, но в семье и среди знакомых его с тех пор всегда считали и называли доктором права. Вернувшись домой, он начал вести адвокатскую практику и принял участие в нескольких процессах, к великому удовольствию своего отца.

Однако когда только молодой доктор права вернулся в родной Франкфурт-на-Майне, в городе шли разговоры о потрясшем многих происшествии. Был найден труп утопленного младенца. Подозрение пало на служанку Сюзанну Маргарету Брандт. Ее судили и приговорили к смертной казни. Башня, в которую заточили детоубийцу, находилась в двухстах метрах от дома родителей Гете. Одним из следователей по этому делу был его родной дядя. В бумагах отца Гете сохранились записи об этом преступлении.

Гете думал о литературной обработке этой печальной истории. Он поделился замыслом со своим приятелем, Леопольдом Вагнером, литератором, принадлежавшим к движению “бури и натиска”. Тот, перехватив идею, вскоре написал на этот сюжет драму “Детоубийца”. Гете посердился на Вагнера, но не счел его серьезным соперником. К тому времени, когда появилась “Детоубийца” (1776г.), у Гете в рукописи уже была написана трагедия “Гретхен”. То, что сочинил Вагнер, ни в какое сравнение с произведением Гете не идет.

Если внешние впечатления и личные переживания сыграли роль в формировании образа Гретхен, то дружеские связи имели значение для создания образа скептика и насмешника Мефистофеля. В Лейпциге у Гете был друг – Эрнест Вольфганг Бериш, человек острого насмешливого ума. Затем появился Гердер, одинаково способный и на энтузиазм и на насмешливость. При первом знакомстве он немного потешался над Гете. Лишь потом, когда Гете завоевал славу, Гердер стал с ним на равную ногу. Однако наибольшее внимание здесь стоит уделить Иоганну Генриху Мерку, с которым Гете познакомился, вернувшись во Франкфурт. Это был высокий худощавый мужчина, лицу которого длинный, острый нос и проницательные серые глаза придавали хищническое выражение, совершенно несоответствовавшее его доброму, благородному и доверчивому характеру. Мерк любил, как говорится, напустить на себя резкость и насмешливость, которых в нем было, в сущности, менее, чем он желал показать. Сочинения, написанные им, были проникнуты тоном самого беспощадного отрицания. В жизни этот умный и глубоко образованный человек являлся неудачником, так как имел страсть пускаться в спекулятивные предприятия, с которыми впоследствии обыкновенно не мог справиться. В конце концов, запутавшись в долгах, он кончил свою жизнь самоубийством.

Мерк имел на Гете огромное влияние как даровитый, умный, образованный собеседник, наделенный тонким эстетическим чутьем. Отрицательные стороны его характера, беспощадная ирония и даже, по-видимому, его наружность воплощены поэтом в образе Мефистофеля, для которого Мерк послужил, так сказать, живой моделью. Гете даже дал ему прозвище: Мефистофель-Мерк.

Несмотря на адвокатскую практику, главный интерес для Гете все-таки составляли литературные занятия. На первом месте стоял здесь «Гец», также занимали Вольфганга планы «Фауста» и «Прометея». Весною 1773 года «Гец фон Берлихинген» вышел наконец в свет, напечатанный в типографии Мерка. Впечатление, произведенное им, было громадно и поставило автора во главе литературного движения «бури и натиска». Чуть позже был опубликован роман «Страдания юного Вертера», который имел успех, превзошедший всякие ожидания, и сразу составил молодому автору громкую славу в германии и за границей. Книга разошлась во множестве экземпляров; на сентиментальную немецкую молодежь роман так сильно подействовал, что началась настоящая эпидемия самоубийств в подражание его герою.

Различные знаменитости теперь приезжали во Франкфурт, ища случая познакомиться с гениальным молодым поэтом. В конце 1774 года Гете принял одного гостя, который сам по себя не был ничем особенно замечателен, но посещение которого имело огромное влияние на дальнейшую судьбу или, вернее, карьеру поэта. Это был Кнебель, воспитатель принца Константина Веймарского, который впоследствии пригласит поэта к своему двору.

Десятилетие с 1776 по 1786 г. – время перелома в жизни Гете, в его взглядах и литературном творчестве. Приехав в столицу Саксен-Веймарского герцогства, в гости к молодому правителю этого карликового государства, Гете решил там остаться. В глазах всей антифеодально настроенной интеллигенции это выглядело изменой бунтарским идеалам “бури и натиска”. В общем, так оно и было. Гете пришел к выводу о бесплодности литературных выступлений против существующего порядка, ибо они ни в коей мере не были поддержаны ни народом, ни бюргерством.

В Веймаре жизнь Гете совершенно переменилась. Из бюргерской среды он попал в высокопоставленное придворное общество, стал другом герцога Веймарского. У него появились новые друзья, и новая любовь – высокоинтеллектуальная придворная дама Шарлота фон Штайн.

Гете по-прежнему остался врагом несправедливых феодальных установлений, но у него возникла надежда, что, воздействуя на молодого герцога, можно будет добиться улучшения положения народа хотя бы в пределах маленького герцогства. Он с головой ринулся в новую для него правительственную деятельность и, став министром, пытался вводить новые порядки во всех областях. К концу десятилетия он убедился, что его усилия остались бесплодными.

К этому времени Гете уже создал “Пра-Фауста”, как называют его исследователи. Под этим подразумевается первая часть трагедии, которая заканчивается смертью Маргариты. Постепенно Гете вносил туда изменения, добавлял кое-какие фрагменты. Изменять и пополнять свою пьесу Гете начинает именно в тот период, когда взгляды его начинают меняться.

Гете продолжил и углубил свои занятия естествознанием, изучил минералогию, увлекся ботаникой и зоологией. Естественнонаучные исследования Гете не были отклонением от его интересов как поэта и мыслителя. Изображая героя, жаждущего познания основных законов жизни, Гете воплотил и собственные чувства. Однако, в отличие от Фауста, Гете понял, что нет таких чудесных средств, которые помогли бы разом вырвать у природы ее тайны. Он старательно и кропотливо изучал, наблюдал, предавался размышлениям, понимая, что путь к истине далек и сложен. Ему стало ясно, что мировое развитие – долгий и сложный процесс. Во всем необходима последовательность и постепенность – так теперь стал думать прежний бунтарь, раньше нетерпеливо стремившийся к цели. Перестройка сознания протекала медленно и мучительно, ибо нелегко было отказаться от надежд и чаяний молодости.

В этот период Гете не работал над “Фаустом”, ведь именно этот сюжет больше всего противоречил умонастроению поэта. Невозможно было примерить порывы героя к бесконечному, его бунт против всего существующего с попытками Гете найти в действительности почву для продолжения борьбы за усовершенствование мира.

Однако это первое веймарское десятилетие не примерило Гете с действительностью: он по-прежнему был врагом официальной религии и понимал бесчеловечность существующих порядков; к середине 1780-х гг. ему стало ясно, что и новый путь, избранный им, не привел к желаемой цели. Гете со всей ясностью убедился, что ему не дано переделать мир. Единственное, что ему оставалось, - вернуться к тому, что было его главным и истинным призванием, - к художественному творчеству.

В конце лета 1786 года совершенно один, с походной сумкой через плечо, в 3 часа утра Гете тайно от всех окружающих уезжает в Италию, отправив лишь прощальное письмо герцогу, в котором просил себе отпуск на неопределенное время. В Италии Гете почувствовал новый прилив поэтического вдохновения.

“Пребывание в Риме оттого-то столь и приятно, что многие из здешних людей всю свою жизнь занимаются размышлением об искусстве и упражнениями в нем, - почти в любой его отрасли можно здесь чему-то научиться. И еще одну эпоху думаю я закончить к пасхе; мою первую (или, вернее, вторую) писательскую эпоху. “Эгмонт” готов, и я надеюсь до Нового года доработать “Тассо”, к пасхе моего “Фауста”, а это для меня возможно только при таком удалении от мира. <…>

Удивительно, какую службу служит мне то, что я заканчиваю свои старые работы. Это – краткое обозрение всей моей жизни и моего искусства; будучи вынужден приспособлять себя самого, нынешний мой образ мыслей и новейшую мою манеру к первоначальным и выполнять то, что я некогда только набросал, я изучаю самого себя, свои возможности и слабости. Если б я забросил старые вещи, я никогда не достиг бы того, чего надеюсь достигнуть теперь”.

«С каждым днем становится мне яснее, что я рожден собственно для поэзии».

Важно отметить, что Гете не отрекся от самого себя; то, что волновало его некогда, видится ему теперь иначе, в свете нового жизненного опыта и изменившихся художественных взглядов.

Гете всерьез вернулся к “Фаусту”. 1 марта 1788 г. Он писал из Рима: “Прошлая неделя была так богата содержанием, что она представляется мне в воспоминаниях целым месяцем. Сначала был составлен план “Фауста”, и я надеюсь, эта операция мне удалась. Конечно, совсем другое дело дописывать эту вещь теперь, чем это было пятнадцать лет тому назад, но я полагаю, что результат от этого не пострадает, так как я, по-видимому, снова нашел прежнюю нить. Я спокоен также и относительно общего типа пьесы; я уже написал одну новую сцену, и если немного позакоптить бумагу, то никто, я думаю, не отличит ее от старых”.

Важные признания поэта помогают понять, что же происходило в его творческом сознании: “Благодаря продолжительному покою и уединению я всецело достиг опять нормального уровня моего собственного бытия, и, право, удивительно, до какой степени я остаюсь похожим на самого себя и как мало пострадало мое внутреннее я от ряда лет и событий”.

Что же составляет основу этого “внутреннего я”? Фаустовская неудовлетворенность, желание проникнуть в суть вещей, но не в стремительном порыве, а в спокойном уверенном движении, приводящем к освоению высших ценностей жизни.

В этот момент Гете пишет так называемый исследователями “Фауст. Фрагмент”. Как видно из названия это еще не окончательный вариант трагедии, вообще-то, это дополненная и немного измененная первая часть.

В 1790 г. Гете издает “Фрагмент”, после чего он вновь остывает к своему произведению. Многое переменилось в его жизни после возвращения из Италии: он отказался от правительственных должностей и сохранил за собой только дела, связанные с народным просвещением и театром, произошел разрыв с Шарлоттой фон Штайн, самым близким ему человеком в первое веймарское десятилетие. В жизни поэта появилась новая женщина – двадцатитрехлетняя работница фабрики искусственных цветов Христиана Вульпиус, которой было суждено стать женой великого поэта. В конце августа 1789 года Христиана подарила Гете сына, которого назвали Августом. Герцог Веймарский стал его крестным отцом. Продолжая свои обычные литературные и научные занятия, Гете чувствовал себя одиноким: старые друзья отошли от него, а новых он не приобрел.

С большим вниманием следил Гете, как и все в мире, за начавшейся французской революцией. Когда герцог Веймарский принял участие в походе против войск молодой французской республики, Гете вынужден был сопровождать его.

Отношение Гете к буржуазной революции было двойственным. Он считал ее неизбежным следствием неразумной политики французской монархии, проявившей полную неспособность решить назревшие социальные проблемы. Вместе с тем Гете неодобрительно отнесся к крайним революционным мерам якобинцев, создавших вместо обещанных свободы, равенства и братства царство террора. Он считал разумными и справедливыми социальные преобразования, проводимые республиканцами, но полагал, что в Германии почва для подобных перемен еще не созрела, и не одобрял немецких последователей французских якобинцев.

От треволнений современности он находил успокоение в своих естественнонаучных занятиях. Опекая университет в Иене, Гете часто бывал в этом городе, встречался с профессорами и литераторами, жившими там. С 1787г. В Иене поселился Фридрих Шиллер. Переезд его в этот город был вызван тем, что драматург также пришел к пониманию бесплодности бунта в отсталой Германии. При содействии Гете, с которым он познакомился в 1788 г., Шиллер получил должность экстраординарного профессора истории в Иенском университете.

В этот период Гете возвращается к обработке «Фауста» благодаря настойчивой инициативе Шиллера. В ноябре 1794 года Шиллер просил Гете показать ему ненапечатанные сцены из «Фауста» (напечатан был отрывок, включающий где-то половину первой части), на что Гете ответил: “О “Фаусте” я сейчас ничего не могу сообщить, не решаюсь развязать пакет, в котором он находится. Я не мог бы переписывать, не отделывая, а для этого у меня нет настроения. Если в будущем что-либо сможет помочь, то это, безусловно, ваше участие”. В начале 1795 года Гете рассказал Шиллеру план «Фауста». Этот план был настолько грандиозен, что было опасение, что он так и останется просто планом. Поэтому Шиллер не оставлял своих попыток уговорить Гете взяться за продолжение «Фауста», и Гете наконец взялся за дело, написал посвящение, два пролога, набросан некоторые новые сцены и сильно подвинул вперед разработку плана поэмы. Однако в 1797 году «Фауст» был опять оставлен в стороне.

Поэтическая деятельность Гете оставалась малопродуктивной в последние годы 18 и первые годы 19 столетия. Причин было несколько. Прежде всего, Гете было трудно разобраться в громадной массе материала, накопленного им в течение четырех десятилетий неустанного умственного труда. Его интересовало все: не было почти ни одной отрасли наук и искусств, которая более или менее не привлекала бы его к себе, заставляя оставлять недоделанными начатые работы. Дух его неудержимо стремился к всестороннему развитию, как бы инстинктивно стараясь вобрать в себя все впечатления, которые окружали Гете в его богатой событиями жизни. «Чрезвычайно энергичный в исполнении однажды принятого решения, он очень сомневался, когда ему предстояло решиться на что-нибудь», - замечает о Гете один из его лучших биографов – англичанин Льюис. К этому можно прибавить, что подобная нерешительность обуславливалась в делах литературных трудностью выбора между несколькими сюжетами, интересовавшими его в одно и то же время. Другая важная причина его медлительности и непроизводительности заключалась в отсутствии душевного спокойствия, столь необходимого для поэтической деятельности. Христиана слишком любила веселиться и танцевать, она посещала балы иенских студентов и низших классов общества, а также пила слишком много вина. Легко себе представить, при общем нерасположении веймарцев к Христиане, какая пища дана была злоязычию ее поведением и как все это должно было мучить Гете, который не мог расстаться с ней, потому что продолжал любить и считал себя связанным с ней чувством чести и долга.

В 1805 году умирает Шиллер.

В 1808 году Гете отправляет своего сына Августа в Гейдельбергский университет изучать право. В том же году во Франкфурте на 86-ом году жизни умирает его мать. Вскоре, однако, политические события ослабили тяжелое впечатление от этой потери: в Эрфурте состоялся конгресс монархов, в котором участвовали императоры Наполеон и Александр I и множество королей, герцогов и других владетельных особ. По приглашению герцога Веймарского Гете также отправился в Эрфурт, чтобы принять участие в придворных торжествах. 2 октября Гете имел аудиенцию у Наполеона, который, посмотрев на него, воскликнул: «Вот это человек!» Затем шел оживленный разговор о произведениях Гете и вообще о литературе. Император отнесся к Гете с большим вниманием; приехав через несколько дней в Веймар и встретив поэта на балу, он опять долго беседовал с ним и приглашал посетить Париж, а еще через несколько дней пожаловал ему крест Почетного Легиона, что в то время считалось чрезвычайною честью.

В том же 1880 году вышли 12 томов сочинений Гете, в восьмом томе которого была помещена вся первая часть «Фауста» в том виде, как мы ее знаем в настоящее время. Это великолепное произведение не оказало, однако, на современную публику того впечатления, какое можно было ожидать. Но мало-помалу оно было оценено по достоинству и признано лучшим творением Гете, не имеющим равного ни в одной литературе. «Фауст» по справедливости закрепил за Гете славу царя поэтов.

В 1816 году умирает жена Гете. Вся любовь его теперь обращается на сына Августа – умного, аккуратного и практичного молодого человека, который с успехом стал заведовать домашними делами. В 1817 году Август на девице Оттилии фон Погвиш, и молодая чета поселилась в доме Гете, куда переехал вскоре и сестра Оттилии, Ульрика. Все это повело к оживлению дома и придало ему такой уютный семейный характер, что стареющий поэт чувствовал себя чрезвычайно счастливым в своем домашнем кругу.

Годы шли за годами в спокойной и постоянной деятельности; Гете все более и более уединялся и сделался, наконец, настоящим «Веймарским отшельником», уединение которого прерывалось лишь деловыми поездками в Иену и лечебными в Италию.

С течением времени Гете сам перестал верить, что когда-нибудь напишет вторую часть. Поэтому он решил включить в автобиографию “Из моей жизни. Поэзия и правда” рассказ о том, как ему мыслилась дальнейшая судьба героя. Подготовив это изложение второй части, точнее первых ее четырех актов, Гете, однако, не включил его в автобиографию. Оно осталось среди бумаг и было обнаружено лишь после его смерти.

Если первую часть Гете закончил по настоянию Шиллера, то к работе над второй частью он приступил также под давлением извне. В 1823 г. Гете пригласил молодого начинающего литератора Иоганна Петера Эккермана стать его литературным помощником в подготовке текстов для нового собрания сочинений и в других литературных делах. Постоянно общаясь с Гете, Эккерман тщательно записывал беседы с ним и позднее издал свои записи (1836-1848 гг.). Это – драгоценный источник сведений о великом писателе. Другая великая заслуга Эккермана состоит в том, что именно он побудил Гете приняться за вторую часть “Фауста”.

О роли Эккермана Гете весьма определенно высказался в письме канцлеру Ф.Мюллеру: “Эккерман умеет лучше всех вымогать у меня литературную продукцию чувствительным участием, которое он проявляет к уже созданному, уже напечатанному. Таким образом, он больше всего является причиной того, что я продолжаю “Фауста”” (30.VI.1830 г.). Начиная с 1825 г “Фауст” все чаще и больше занимает Гете. И, наконец, он решает сосредоточить на нем главное внимание и обозначает “Фауста” в своем дневнике как “главное дело”.

В 1827 году умирает баронесса фон Штайн, с которой Гете за последнее время снова примирился и сблизился. В 1828 году скончался царственный друг поэта, великодушный и благородный Карл-Август герцог Веймарский. А в 1830 году умер единственный сын Гете – Август. Единственное утешение он находил в своей литературной деятельности. Громадный литературный материал, накопившийся у Гете в течение его долгой и плодотворной жизни, был приведен с помощью Эккермана в порядок, так что в 1830 году вышли последние из 40 томов полного собрания сочинений Гете.

В 1831 году Гете закончил вторую часть «Фауста». Сам поэт понимал значение этого подвига и чувствовал себя чрезвычайно счастливым. «Дальнейшую свою жизнь, - сказал он Эккерману, - я считаю теперь для себя не более как подарком; теперь, в сущности, все равно, сделаю ли я еще что-нибудь или нет».

Вторая часть “Фауста” была напечатана в первом томе посмертного издания Сочинений Гете в 1832 г. В следующем году она вышла отдельной книгой с пометкой: “Закончена летом 1831 г.”.

Гете умер в возрасте 83 лет, при этом 60 лет он создавал свою самую знаменитую трагедию.


“…Гете-ребенок, швыряющий домашнюю посуду на улицу и восторгающийся зрелищем разбитых горшочков, Гете-мальчик, возносящий жертву природе на алтаре, устроенном из отцовского нотного пюпитра, Гете-юноша, буянящий в погребках, Гете, обронивший однажды: “Ошибки хороши, покуда мы молоды; не следует только волочить их за собою в старость”, 75-летний Гете, сказавший Эккерману: “Успокойтесь, я не был счастлив; если сосчитать все хорошие часы моей жизни, то я был счастлив не больше четырех недель”, и почти в то же время пишущий Гегелю о неувядающей в нем “душевной весне”, 81-летний старик, потерявший единственного сына и встретивший эту утрату словами: «Я знал, что произвел на свет смертного””. За несколько месяцев до смерти Гете говорит: “Так как я всегда стремлюсь вперед, то я забываю, что я написал, и со мною очень скоро случается, что собственные произведения я рассматриваю как нечто совершенно чужое”. И еще одно признание: “На днях, читая что-то по-французски, я думал: этот человек хорошо выражает свои мысли, я бы и сам лучше не сказал. А вглядевшись повнимательнее, обнаружил, что это переведенный отрывок из моего произведения”. “Как часто, - пишет о Гете друг его юности Штольберг,- видел я его на протяжении какой-нибудь четверти часа то млеющим, то бешеным”. На что Гете впоследствии как бы отвечает: “Для того ли я дожил до 80-ти лет, чтобы думать всегда одно и тоже? Напротив, я стремлюсь каждый день думать по-другому, по-новому, чтобы не стать скучным. Всегда нужно меняться, обновляться, омолаживаться”.


К.А.Свасьян “Философское мировоззрение Гете”