Предисловие

Вид материалаКнига

Содержание


Операция: до и после
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   38

Рис. 9 – 19


Оставшись один, я все обдумал: решать надо сейчас, в течение суток. Откладывать такие вещи нельзя, иначе информация может просочиться. Опять почувствовал этот внутренний холод: я один должен принять решение и один отвечать за него.

Пока я находился в кабинете, Таня позвонила Чубайсу, позвала его в Кремль. "Папа, ты обязан выслушать другое мнение. Просто обязан", - сказала она. И я вдруг понял: да, обязан...

... Когда Чубайс волнуется, его лицо мгновенно заливается алой краской. "Борис Николаевич, - сказал он. - Это не девяносто третий год. Отличие нынешнего момента в том, что сейчас сгорит первым тот, кто выйдет за конституционное поле. Хотя, в сущности, и в девяносто третьем первыми за флажки вышли они. Это безумная идея - таким образом расправиться с коммунистами. Коммунистическая идеология - она же в головах у людей. Указом президента людям новые головы не приставишь. Когда мы выстроим нормальную, сильную, богатую страну, тогда только с коммунизмом будет покончено. Отменять выборы нельзя".

... Мы разговаривали около часа.

Я возражал. Повышал голос. Практически кричал, чего вообще никогда не делаю. И все-таки отменил уже почти принятое решение. До сих пор я благодарен судьбе, благодарен Анатолию Борисовичу и Тане за то, что в этот момент прозвучал другой голос - и мне, обладающему огромной властью и силой, стало стыдно перед теми, кто в меня верил...


После этой важной психологической и идеологической победы аналитическая группа с Чубайсом во главе стала главным центром принятия всех политических решений. Предвыборный штаб Сосковца перестал существовать.

Команда Чубайса развернулась в полной мере.

Социолог Александр Ослон, шаг за шагом, стал составлять социологическую карчу выборов - но не "среднестатистический" портрет россиянина, у которого Ельцин имеет

двух - трехпроцентный рейтинг доверия, а конкретную, точную картину, из кусочков, сегментов, срезов общества. Вот тогда-то и выяснилось, что конкретный россиянин смотрит на вещи совсем не так, как "среднестатистический"! Служащие и "челноки", студенты и молодые специалисты, семейные сорокалетние люди и пожилые работающие пенсионеры, жители юга и севера, больших и малых городов - все ждут от выборов разного.

Во время обсуждения какой-нибудь очередной идеи, когда все замолкали, задавался вопрос: "А что думает народ?" Все глядели на Ослона. И он, углубляясь в свои тетрадки, выносил окончательный вердикт, что по такому-то поводу народ думает. Под этим условным именем - "Народ" - Александр Ослон и работал в аналитической группе.

Мы стали искать адресную подачу предвыборной программы, новую тональность, новый стиль. И переход от казенной лексики к живому и понятному языку, конкретный разговор с каждой группой людей об их проблемах, вызвал сначала замешательство, потом интерес. "Ельцин другой", - заговорили тогда многие с удивлением. И как результат, примерно с середины апреля рейтинг стал подниматься быстрее. Огромное значение имели, безусловно, и средства массовой информации. Журналисты поняли, что если они не хотят коммунистической цензуры, - нужно работать согласованно. Игорь Малашенко выстроил четкую вертикаль в работе с телевизионщиками и журналистами.

Позже он проделал эксперимент - положил передо мной фотографии двух предвыборных кампаний.

На первой фотографии, нынешней, 96-го года, - толпа начальников и ожидающий их "за санитарным кордоном" испуганный люд (по-моему, вКраснодаре). На второй, старой, 91-го года, - огромная масса людей, оживленные лица, сияющие глаза. Я увидел счастливое лицо женщины, которая тянет руку ко мне, к другому Ельцину, и чуть не заревел от боли. Впечатление было сильное. Ведь это было всего пять лет назад!

Я вспомнил ощущения от встреч с людьми, и все сразу встало на свои

места.


... Было сделано главное - мы придумали саму стратегию выборов. Борис Ельцин - один из участников предвыборной гонки, а не только президент. Да, он вместе с остальными кандидатами борется за голоса избирателей: ездит по стране, встречается с людьми, активно ведет кампанию. В ее рамках проводится агрессивная молодежная акция - концерты, плакаты, реклама, - но, по большому счету, это огромная жизнерадостная игра, и в этой игре никто никого не принуждает, не заставляет, не запугивает ("не выберете Ельцина, тут вам всем и крышка"), просто предлагает идти на выборы.

Я потом думал: как же точно и вовремя молодая команда перевела стрелки от надоевшей всем идеологии - на игру. "Голосуй, или проиграешь". Вся активная часть общества, в сущности, была втянута в эту игровую ситуацию: нажмешь на одну кнопку - один результат, нажмешь на другую – прямо противоположный. Как игра по телевизору. А человек в жизни в каком-то смысле - игрок.

Еще один игровой момент - кампания с телевизионными роликами "Выбирай сердцем": с телевизионного экрана простые люди говорили, что думают обо мне. Сейчас даже трудно представить, какой эффект дала эта кампания. Интерес к личности президента вырос. Народ удивлялся, задумывался. Настолько был силен контраст между сложившимся образом президента и этим призывом.

Избиратель как будто бы проснулся. Конечно, можно поставить на Явлинского, Лебедя, Жириновского, но готовы ли они гарантировать наше благополучие? Готовы ли они защитить людей от новых социальных передряг? Наверное, все-таки нет. А вот "новый Ельцин" - ожил, встряхнулся, может быть, опять поставить на него?

Политологи назвали потом итоги голосования "отложенным выбором", то есть люди проголосовали против резких перемен, против поворота назад, против передела и смены элит. Но я все-таки в этом словосочетании делаю акцент на втором слове. Это был их сознательный выбор - пусть все остается как есть до 2000 года.

В принципе, это была нормальная предвыборная работа. В предвыборном штабе шли встречи со всеми влиятельными

группами общества. Хотите выжить? Помогайте. Хотите продолжать заниматься банковской деятельностью? Помогайте. Хотите иметь свободу слова, частные телеканалы? Помогайте. Хотите свободу творчества, свободу от цензуры и от красной идеологии в культуре? Помогайте. Хотите заниматься своим шоу-бизнесом? Помогайте.

Увидев, какая мощная молодая команда работает на Ельцина, киты бизнеса потянулись в наш предвыборный штаб. Они "вложились": кто организационно, кто интеллектуально, а кто и финансами.

Кто мешал Зюганову предложить тем же самым группам влияния свои гарантии, свои условия? Никто. Он решил, что средний класс и интеллигенция ничего не определяют - их слишком мало, - и поставил на обездоленных и недовольных, на безработных в регионах с кризисной экономикой, на жителей села. И просчитался! Даже в этих регионах нашлись социальные слои, которые не захотели расставаться с пусть маленьким, но уже нажитым добром, с образом жизни, с новыми возможностями - куда-то съездить, что-то увидеть, скопить денег на квартиру. Я не социолог, но абсолютно уверен, что именно эти скромные люди (класс "челноков", как их тогда называли) качнули маятник в мою сторону.


Таня вошла в работу штаба незаметно. Даже я, отец, вроде должен все замечать, и то не сразу обратил внимание, как все неуловимо и тонко изменилось. Таня просто рассказывала мне о заседаниях штаба, кто что сказал, какие были позиции, и я начинал совершенно неожиданно видеть целостную объемную картинку... При этом видел даже то, чего, возможно, не видел никто из этих молодых ребят. Свое личное мнение она, как правило, оставляла при себе. Это наше негласное правило Таня практически никогда не нарушала. Но если вдруг пыталась: "Папа, но я все-таки думаю... " - я старался разговор увести в сторону. Главным условием ее работы было одно: она - мой помощник. И не пытается, пользуясь положением дочери, что-то мне навязать.

Постепенно я начал понимать, что стратегия, предложенная аналитической группой, - это моя стратегия, это

нормальная тяжелая предвыборная работа и только так и можно победить.


Кстати, после выборов все самое ценное, все лучшее, что было наработано во время предвыборной кампании, мы постарались включить в каждодневную жизнь президента. Отсюда пошли радиообращения президента к россиянам, отсюда постоянный анализ общественного мнения, измерение политической температуры общества. Именно из этого совершенно нового подхода к работе Администрации Президента в конце концов родилась наша победа на парламентских выборах 1999 года и на президентских выборах 2000-го.

Я поставил задачу сделать из Администрации Президента настоящий интеллектуальный штаб. Самые сильные аналитики в стране должны работать на президента, на власть, а значит, на будущее страны. Приглашать их на любые должности. Не хотят идти в чиновники - не страшно, пусть работают в качестве советников, просто участников постоянных совещаний. В любом качестве они должны быть востребованы.

Именно тогда, летом 96-го года, я поставил своему штабу, своей администрации главную задачу. Преемственность власти. Преемственность власти через выборы. Задача эта - историческая, не имеющая прецедентов ни в новейшей, ни в прошлой истории России. В 2000 году президентом России должен стать человек, который продолжит демократические реформы в стране, который не повернет назад, к тоталитарной системе, который обеспечит движение России вперед, в цивилизованное сообщество.

Так, без лицемерия и жестко, была поставлена задача команде, которая пришла на работу в Кремль летом 1996-го. До выборов 2000-го оставалось четыре года.


Снова возвращаюсь в предвыборный год.

... Коржаков проглядел опасность. Он был уверен, что сумеет "съесть" Чубайса. На Таню просто не обратил внимания. А когда обратил, попытался выжить ее из штаба. Пошли разговоры: а почему, мол, она ходит сюда как на работу? Ей что, зарплату платят?

Начальник службы безопасности запретил Тане появляться в Кремле в брюках. Чего он добивался? Наверное, надеялся, что она вспыхнет, обидится, побежит жаловаться. А я не выношу ничего подобного. Но Таня отреагировала с юмором, в брюках ходить продолжала. В другой раз Коржаков продержал ее три часа в приемной.

Наконец, атмосфера слухов: мол, Таня заняла неподобающее ей помещение в Кремле (все это оказалось враньем) - меня вывела все-таки из себя. Я позвонил Коржакову: хорошо, не пускайте ее больше в Кремль. Александр Васильевич вызвал ее, заговорил ласково: "Таня, я, как старый друг семьи, не пускать тебя в Кремль, конечно, не могу. Но ты учти - сплетни ведь будут продолжаться... "

Он хорошо знал наши семейные отношения, нашу, ельцинскую, натуру... Но на Таню это все не подействовало. Математический склад ума и твердый характер легко и просто подсказали ей выход из этой душной, нетерпимой обстановки давления и мелочных уколов. Не замечать этого. Цель - важнее.

Коржаков с Барсуковым и Сосковцом реагировали на работу аналитической группы, социологов, телевизионщиков, то есть своих "конкурентов", довольно своеобразно. Старались с ними не общаться совсем. Запирались и никого не хотели видеть. О чем говорили между собой - не знаю.

Между тем приближался первый тур выборов.


Практически каждая предвыборная поездка превращалась в повод для моей отцовской гордости. Таня работала как вол, могла спать по три часа, проявляла немыслимое упорство в достижении результата. Могла переписывать вместе со спичрайтерами тексты выступлений десятки раз, десятки раз прорабатывать сценарии встреч или концертов. Я никогда не забуду, как готовился текст одного из моих обращений, посвященных 9 Мая. Таня подключила к работе практически всех знакомых журналистов, писателей. По иронии судьбы в основу окончательного текста был положен вариант, написанный чуть ли не самым жестким оппонентом пре-

зидента Ельцина - журналистом Александром Минкиным. Обращение получилось чрезвычайно человечным и трогательным.

Я постепенно увидел, какой Таня невероятно работоспособный человек.

И еще - верный, преданный. И отцу, и своим друзьям.


Всю предвыборную команду я твердо настраивал на победу только в первом туре. Когда мне пытались приносить планы поездок, выступлений после 16 июня, связанных со вторым туром голосования, я все это возвращал без рассмотрения. "Если кто-то думает о втором туре, может отдыхать! Второго тура не будет", - повторял я. Кто-то, наверное, думал, что я не до конца понимаю, какова реальная ситуация. Ничего подобного! Мне важно было передать весь свой заряд энергии, весь свой настрой тем, кто работал в моем штабе. Надо выложиться полностью, до конца - тогда будет результат.

Первый тур. Итоги: я - на первом месте, Зюганов, с небольшим отрывом, - на втором, Лебедь - на третьем. Во второй тур выходят Ельцин и Зюганов.

Уже 17 июня, в семь утра, я собрал аналитическую группу в Кремле. Войдя в кабинет, увидел, что все напряженно ждут, что я скажу. Буду раздражен, расстроен? Брошу что-то резкое?.. Посмотрел на них, улыбнулся: "Ну что, работа неплохая. Докладывайте план наших действий на второй тур. Будем побеждать".


Накануне второго тура президентских выборов Коржаков решил нанести свой ответный удар. 19 июня, в семнадцать часов, на проходной Белого дома служба безопасности президента задержала двух членов предвыборного штаба. Их обвинили в хищении денег. Коржаков давно искал повод для скандала. И наконец нашел.

В восемь утра 20 июня я назначил встречу Коржакову и Барсукову, руководителю ФСБ. В девять утра - встречу с Черномырдиным. Затем – с Чубайсом.

... А рано утром Таня рассказала мне, что происходило этой ночью. Об аресте членов предвыборного штаба

Евстафьева и Лисовского она узнала от Валентина Юмашева. Затем ей домой звонили Чубайс, Илюшин. В двенадцать ночи она сама позвонила Коржакову. Он посоветовал ей дождаться утра и не вмешиваться.

... И тогда Таня поехала, уже около часа ночи, в офис "ЛогоВАЗа", где собрались большинство членов аналитической группы и просто сочувствующие - Немцов, Гусинский, журналисты, телевизионщики. Охрана сообщила, что на крышах дежурят снайперы, а вокруг здания - сотрудники спецслужб. Всем казалось, что Коржаков и Барсуков никого оттуда не выпустят.

Таня сидела там до пяти утра, пила кофе, успокаивала всех: не бойтесь. И она была права. Ни арест, ни какая-либо провокация были невозможны, пока в офисе находилась она.


Кстати, довольно часто я возвращаюсь мысленно к этому эпизоду. Если бы те люди, которых Таня в ту ночь практически прикрывала собой, то есть Березовский, Гусинский, Малашенко, помнили об этом и в дальнейшем... Если бы они умели поступаться своими интересами, своим самолюбием! Но к сожалению, в политике чаще всего живут люди с короткой памятью.


Именно тогда я понял, что Коржаков окончательно присвоил себе функции и прокуратуры, и суда, и вообще всех правоохранительных органов - по его приказу люди в масках готовы были "положить лицом на асфальт" любого, кто не нравился главному охраннику, кто, по его мнению, нарушал некие, одному ему ведомые, правила игры. Претензий к Коржакову накопилось достаточно. Он давно перешел все границы дозволенного начальнику службы безопасности.

Утром я принял окончательное решение. Коржаков, Барсуков, Сосковец по моему приказу написали прошение об отставке. В дальнейшем проверка показала: состава преступления в действиях Лисовского и Евстафьева, заместителей Чубайса по работе в предвыборном штабе, не было. Все обвинения оказались необоснованными.

Однако увольнение Коржакова, Барсукова и Сосковца не было следствием только этого скандала. Длительное противостояние здоровых сил и тех, кто шел на провокации, чтобы захватить власть в предвыборном штабе, наконец перешло в открытый конфликт. И я разрешил его.


... После выборов Таню, как обычно, приглашали на совещания в Кремль. И однажды ко мне зашел Чубайс (он к тому времени был уже руководителем президентской администрации) и попросил: давайте определим Танин статус, в качестве кого она работает в Кремле.

Действительно - какой ее статус? Работа сложнейшего государственного механизма никаких вольностей не терпит. Традиции "семейного" управления страной нам, конечно, не подходят. У меня с государством четкий контракт, прописанный в Конституции. Доработаю - и до свидания. А у нее?.. На душе было тоскливо. Очень не хотелось лишаться ее незаметной, но такой нужной поддержки.

У нормального человека, думал я, интересы дела должны быть отдельно, семья отдельно. Но в конце концов, этот партийный домострой тоже часть советского образа жизни. И я со своими взглядами уже устарел, наверное. Танино желание помочь, защитить меня - ну что в том плохого? Нормальное чувство дочери. Почему я должен ее отталкивать?

И тут я вспомнил, что такой прецедент в Европе где-то есть... Точно, есть!

Клод Ширак, дочь президента Франции. Именно она стала его советником во время президентских выборов. Она помогла ему избавиться от ненужных слов, от неестественной манеры держаться, нашла хороших имиджмейкеров. Я тут же позвонил Жаку, попросил помочь Тане встретиться с Клод, так сказать, "для обмена опытом". Он отреагировал тепло, сказал что-то вроде: "Борис, вы об этом не пожалеете".

Таня и Клод встретились в резиденции Ширака. Им было легко разговаривать, никакого напряжения не возникло: почти ровесницы, поняли друг друга с полуслова. Клод подробно расспросила Таню об избирательной кампании 96-го

года, о работе аналитической группы. Кстати, некоторые детали удивили Клод. Оказалось, в каких-то вещах мы более продвинуты, чем французы: в частности в интенсивности социологического анализа. Например, наши социологи проводили опрос и до моей предвыборной поездки в регион, и после. Они замеряли реакцию слушателей после радиообращений президента и так далее.

Клод, в свою очередь, рассказала Тане, как она работает в структуре администрации французского президента (в ее сферу входила группа по связям с общественностью), как она и ее коллеги готовят поездки Ширака. Таня поинтересовалась: а как отнеслись французы к ее назначению на официальный пост? Оказалось, что и дочь французского президента мучили в свое время те же проблемы, те же сомнения. Клод Ширак тоже почувствовала негативную реакцию общественного мнения, о ней тоже писали несправедливые критические статьи. "Но ты не обращай внимания, - посоветовала она. - К женщинам, которые находятся рядом с президентом, всегда так придирчиво относятся. Думаешь, моей маме легко? Привыкнут. Просто привыкнут, и все".

В конце беседы Клод вдруг предложила: "Пойдем поздороваемся с папой". Такого поворота Таня не ожидала. Думала, что она только обсудит свои проблемы с Клод. И вдруг - приглашение к президенту Франции...

Но беседа получилась на удивление теплой. Ширак говорил о нашей предстоящей встрече. Таня обратила внимание, что Жак старательно, по-русски, выговаривает: "Борис Николаевич". (Кстати, именно так он всегда называл меня, с трудом выговаривая непривычное для француза сочетание звуков, и ни за что не хотел переходить на ты. "Вы меня можете спокойно называть Жаком, а я вас буду - Борис Николаевич", - упорно повторял он.)

"Давайте сфотографируемся втроем", - предложил Тане Ширак. Открыли маленький балкон и сфотографировались на фоне изумрудной лужайки. Мне очень понравилась эта фотография: улыбающийся Ширак и две светловолосые веселые девушки - Клод и Таня.


После поездки Таня окончательно решила, что мы все правильно делаем. И хватит мучиться, колебаться.


Так Таня стала советником. Советником по имиджу, как писали журналисты. Правда, она сама потом удивлялась: "А почему меня так назвали?"

Жалею ли я сегодня о том, что так поступил? Нисколько! Более того, это было одно из самых верных решений за последние годы. Таня действительно своим неуловимым присутствием, порой советом помогала мне. Я перестал быть прежним президентом, ломающим всяческие перегородки, безоглядно идущим на любой конфликт, на любое обострение отношений... Впрочем, об этом речь еще впереди.

Вообще, я думаю, Танин феномен заставляет задуматься: не пришло ли в России время женщин, женской политики - мудрой и созидательной? Пусть не радуются отчаянные феминистки - я не за феминизм. Я за то, чтобы в России наступило спокойное, светлое время, время без потрясений.

И последнее...

Я очень благодарен Тане за то, что она никогда не играла в политику. Она просто помогала своему отцу.


ОПЕРАЦИЯ: ДО И ПОСЛЕ


Это случилось 26 июня, за несколько дней до второго тура выборов.

Приехал с работы на дачу около 17 часов. День был напряженный, тяжелый. Я прошел по холлу несколько шагов. Сел в кресло. Решил, что отдохну немного прямо здесь, а потом уже поднимусь на второй этаж, переоденусь.

И вдруг - странное очень чувство - как будто тебя взяли под мышки и понесли. Кто-то большой, сильный. Боли еще не было, был вот этот потусторонний страх. Только что я был здесь, а теперь уже там... Есть это

чувство столкновения с иным, с другой реальностью, о которой мы ничего не знаем. Все-таки есть...

И тут же врезала боль. Огромная, сильнейшая боль.

Слава Богу, совсем рядом оказался дежурный врач Анатолий Григорьев. Он мгновенно понял, что со мной произошло. И начал вводить именно те медикаменты, которые необходимы при сердечном приступе. Практически через несколько минут. Положили меня прямо тут, в этой же комнате. Перенесли кровать, подключили необходимую аппаратуру. На моих женщин было страшно смотреть, так они перепугались. Наверное, вид у меня был... хуже не придумаешь.

А я думал: "Господи, почему мне так не везет! Ведь уже второй тур, остались считанные дни!"

На следующий день огромным усилием воли заставил себя сесть. И опять говорил только об одном: "Почему, почему именно сейчас!" Наина все повторяла: "Боря, я прошу тебя, успокойся, все будет хорошо, не волнуйся!"


Запланированную встречу с Лебедем решил не отменять.

На второй день после инфаркта, 28 июня, из обычной гостиной, куда теперь перенесли мою кровать, устроили что-то вроде рабочего кабинета. Оператор (наш, кремлевский) долго мудрил, чтобы ничего липшего в кадре не было, особенно рояля, который по традиции всегда тут стоял, и, само собой, кровати. Медицинскую аппаратуру чем-то накрыли. Наина умоляла об одном: "Боря! Только не вставай! Сиди в кресле! Тебе нельзя вставать!" Но я не выдержал и заставил усилием воли себя встать, здороваясь с гостем.