Geum.ru

Юлия Шилова Сказки Востока, или Курорт разбитых сердец От автора Вэтом романе я решила продолжить тему турецкой любви. Моя прошлая книга

Вид материалаКнига
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   10   11
Глава 18

Решив, что ночью мы вряд ли что-то найдём, мы все расположились в канаве и принялись есть и выпивать. Я посмотрела на Милку, которая засовывала в рот какие-то таблетки, и не удержалась от вопроса:

– Мил, ну зачем? Ведь уже всё закончилось.

– Ещё ничего не закончилось, – трясла она головой. – Вот когда действительно всё закончится, тогда совсем завяжу. А сейчас ещё страшно.

– Дурёха, ну чего ты боишься?

– Кажется, найдут и убьют.

– А я вот больше всего на свете хотела бы сделать глоток шампанского, – мечтательно произнесла Светка. – А то споили нас здесь турецким дерьмом, их водкой. Микстура от кашля.

– Зато простудой не болеем, – заметила Таня.

– А с чего мы ею должны болеть, если нас уже чёрт знает сколько времени на улицу не выпускали? Я вот любила по ночам на звёздное небо смотреть сквозь маленькое окошко с толстой решёткой. А сейчас гляжу на небо без решётки и просто не верю своим глазам. Я думала, что небо не в решётку никогда уже не увижу.

– Девочки, мы словно в тюрьме срок отсидели.

– В тюрьме лучше. Там по пятнадцать, двадцать мужиков в день не трахают и до смерти не забивают.

– А так хочется попробовать божественного напитка. Я уже даже забыла, какое шампанское на вкус, – всё так же мечтательно произнесла Света. – Советское шампанское…

А потом мы все почему-то заплакали. Не сговариваясь. Одновременно. Мне было очень больно плакать. Слёзы жгли рану, но я всё равно плакала…

– Девчонки, если мы все останемся живы и всё обойдётся, то давайте встретимся через несколько лет, – предложила Таня из Молдовы.

– Давайте, – поддержала её Ленка. – Встретимся, возьмём шампанского и отметим наше второе рождение! Несмотря на все ужасы, которые нам довелось пережить, у меня произошла переоценка ценностей. После общения с Вероникой захотелось поверить в себя и свою исключительность. Мне вдруг захотелось обрести чувство собственного достоинства. Я больше не желаю, чтобы моё тело считали вещью, которая обязательно должна принадлежать какому-нибудь хозяину. Теперь оно принадлежит мне, и моё одиночество совсем не одиночество – это моя свобода. Я свободна. И хрен с ним, что мужика нет. Главное, я свободна!

Ленка всхлипнула:

– Я хочу, чтобы мы все вместе собрались, только не в такой канаве, а в ресторане. И мы увидим, что стали другими. Я вот с Вероникой немного поговорила, и мне жить захотелось. Понимаете, девочки, жить?! У меня такого желания не было уже несколько месяцев. Я уверена, у нас всё будет хорошо, мы все состоимся и будем востребованы.

– Ну где в нашем селе-то можно состояться? – вытерла слёзы Милка. – У нас там кошмар. Ребёнка кормить нечем. Нищета.

– Девочки, а я куплю журнал и возьму вас всех к себе на работу, – всхлипнула я. – Пойдёте?

– Конечно, пойдём, – хором ответили девушки.

– Только у меня всё будет очень строго, – тут же предупредила я их. – За наркотики и алкоголь сразу уволю.

– Само собой. Никакой наркоты и пьянок.

– Сначала вы в клинике полечитесь. С вами психологи поработают. Сами вы морально не выкарабкаетесь. Тут без психолога и реабилитации не обойтись. Вы мне свои телефоны и адреса оставите. А когда я всё налажу, то обязательно вас позову. Только прошу, никакой больше работы в Турции.

– Да уж хватит, – поддержали девочки.

– Я вот в глубине души все эти годы мечтала открыть собственный журнал ДЛЯ ЖЕНЩИН. Мне очень хочется научить их быть счастливыми. Вот я и подумала, что уж если кто-то там наверху оставил меня в живых, то я просто обязана исполнить свою мечту. Мы всей нашей редакцией соберёмся в ресторане. Такие яркие, эффектные и красивые! Мужики будут на нас оглядываться и предлагать пересесть за их столики, а мы не пересядем.

– Да на хрен нужны эти мужики?! От них одни проблемы! – согласились со мной девчонки.

– Нам не нужно чужого угощения, ведь мы сами много зарабатываем и можем себе всё позволить. Вы не будете зависть от мужиков: ни от их желаний, ни от их кошелька, ни от их прихотей и ни от их настроений. Понравился мужик – закрутила роман. Надоел – пинка под зад. Свободен. Следующий.

Девчонки смеялись и плакали одновременно.

– Главное, верить и знать, что ВЫ ВСЁ СМОЖЕТЕ И У ВАС ВСЁ ПОЛУЧИТСЯ. Вы будете хорошо получать, но за это вам придётся много трудиться. Работать спустя рукава я не умею и вокруг себя никому не дам. Мой журнал будет разрастаться на глазах. У него будут представительства в России, Молдове и Украине, он будет печататься на трёх языках. Он будет очень любим и популярен в этих странах.

Мы лежали в канаве, ловили ртом капельки дождя, ели хлеб, пили турецкую водку и чувствовали себя СЧАСТЛИВЫМИ. Наверное, в этот момент каждая из нас понимала, что СЧАСТЬЕ – это именно СВОБОДА.

Таня затянула русскую народную песню. Следом понеслась Ленкина украинская, а Милка спела молдавскую. Мне чертовски нравится украинский язык, а Ленка призналась, что любит русский. Мы чувствовали необыкновенную СОЛИДАРНОСТЬ, и от этого нас распирала настоящая гордость.

– Девочки, в этой канаве лежат русские, украинки и молдаванки, и мы все так любим друг друга! Просто те, кто там, наверху, играют в свои игры и хотят, чтобы мы друг друга не любили. Это политика, а в политику играют политики. Нас не рассоришь. У них всё решают деньги, а у нас отношения. Пусть они хоть об стену головой бьются и натравливают нас друг на друга, но хрен они дождутся, чтобы мы друг друга разлюбили. Хрен им! Они просто делают деньги на всём подряд и на любви. Они делают деньги ради денег, но им никогда не узнать, что такое любовь и что такое солидарность. Они не понимают, что мы единое целое, что мы все родные души. Мы родные. Они и представить себе не могут, что мы просто родные люди, и от этого они бесятся и пытаются разрубить родственный узел. У нас даже кровь одна, и родственный узел разрубить невозможно.

– А у меня в родне есть украинцы, – призналась я девушкам.

– А у меня молдаване, – заявила всем Лена.

– А у меня русские, – хихикнула Милка.

Мы смеялись и обсуждали, сколько же кровей в нас намешано. А перед тем, как устроиться на ночлег, Ленка села рядом со мной и сказала:

– Вероника, ты только не переживай. Никто не скажет, что именно ты стреляла в охрану борделя. Утром мы закопаем два пистолета в этой яме, и никто ничего не узнает. В конце концов, я тоже стреляла. Да там, откуда мы вырвались, никто не будет на нас заявлять. Это же нелегальный бордель. Тогда не нам статью влепят, а этой турчанке и сутенёру за торговлю живым товаром и принуждение к сексуальному рабству. Мы сами из страны не выберемся, ни денег, ни паспортов. Завтра нужно звонить, пока нас ещё какие-нибудь торговцы не поймали. По нашему виду сразу понятно, что мы затраханные проститутки. Если же нас в полиции будут спрашивать, где наш бордель находился, то мы ответим, что понятия не имеем, так как и в местности не разбираемся. А то, что там какая-то бойня произошла, то мы к ней никакого отношения не имеем. Может, они там по пьянке сами друг друга поубивали.

В доказательство своих слов Ленка подскочила и принялась прямо в канаве рыть мокрую землю.

– Ты что делаешь? – приподнялась я.

– Я думаю, что стволы лучше сейчас закопать, а то мало ли, вдруг нас утром кто-то найдёт. Лучше, чтобы улик не было.

Мила и Света принялись помогать Лене.

– Спасибо, девчонки.

– Это тебе спасибо. Если бы не ты, мы бы никогда не оказались на свободе.

Когда оружие было закопано достаточно глубоко, грязные, но счастливые девчонки легли и поёжились.

– Прохладно.

– Уже не замёрзнем.

– Я только сейчас начинаю понимать ценность жизни, – неожиданно произнесла Ленка. – Я вот лежу и думаю, какая я же я была дура, когда однажды у себя в Запорожье поссорились с парнем и после этого жить не хотела. Это ж надо, из-за мужика жить не хотеть.

– Самая большая женская глупость, – заметила я.

– Я тогда боялась одиночества… А теперь я уже ничего не боюсь. Умирают от любви только законченные дураки, а нормальные люди за жизнь борются.

– Это точно, – поддержала я Ленку. – Конец любви – это не конец жизни.

– Всё это теперь такие мелочи. Жизнь ценна сама по себе, с мужиком она или без.

– Девочки, давайте не будем про мужиков говорить, – влезла в разговор Милка. – У меня на них аллергия. Я на них смотреть не могу. Если увижу мужика, сразу стошнит.

– Действительно, много чести о них разговаривать, – согласилась Лена и предложила всем спать.

Я закрыла глаза и увидела Артура. Я просыпаюсь в его объятиях и глажу его по щеке. А затем наши объятия сплетаются. Господи, как же сильно я соскучилась по этим губам, рукам и нежным словам. Рядом с ним я забываю про всё на свете. Я счастлива, что замужем за прекрасным человеком. А ведь раньше я и подумать не могла, что богатые люди могут быть настолько надёжными и хорошими. Я очень сильно его люблю и дорожу всем, что имею…

Этим утром я никак не могла заставить себя открыть глаза, лежала комочком в холодной канаве и в полудрёме прислушивалась к девчонкам.

– Хорошая она, – грустно сказала Ленка. – Как же её жалко.

– У меня у самой сердце кровью обливается, когда на неё смотрю, – таким же печальным голосом призналась Светлана.

– Она зеркало просила. Я не дала. Лучше ей этого кошмара не видеть.

– Девочки, но у неё же муж богатый, – вмешалась Милка.

– При чём тут муж?

– Как это при чём? Он же не на заводе работает. Сделает ей новое лицо.

– Да ничего он ей не сделает. Бросит он её, – почти шёпотом произнесла Ленка. – Не верю я, что мужики могут быть такими преданными, особенно богатые.

– Так она нас вроде в клинику обещала положить? – растерянно произнесла Милка.

– Забудь. Сама вылечишься, – тут же ответила Ленка. – Мы ей все должны быть благодарны, что она нас из этого борделя вытащила. Какая клиника? Что борзеть-то? Ей самой клиника нужна, и не на один год. Пол-лица восстанавливать, да ещё ягодица гниёт. Вон запах какой. Правда, задница не лицо, но что она воспалилась, хорошего мало. Вообще непонятно, можно ли такое лицо восстановить. Это же надо так человека изуродовать.

– А как же журнал? – вконец расстроилась Милка. – Она же обещала нас к себе на работу взять.

– Мила, ты что, не понимаешь?! Вероника просто на себя в зеркало не смотрела. Как увидит, то ей уже ничего не захочется. Она когда вернется, сразу нож в спину от мужа получит.

– Ты думаешь, он всё-таки её бросит? – с горечью спросила Светлана.

– Конечно. Мужики же, они все сволочи. Просто одни в большей степени, а другие в меньшей. А богатые мужики – это вообще отдельная тема. Они в основном на голову все больные. Среди них столько дебилов – это просто ужас. Они же все дико сытые. Для него же собственный статус важнее всего. Ну куда он теперь с такой женой выйдет и кому её покажет? Они красивых-то меняют, как перчатки…

– А как она своего богача нашла? – не могла не поинтересоваться Мила. – Она что, была такая красавица?

– Красота – это не главное, – тут же объяснила ей Лена.

– А что тогда богачам нужно?

– Просто красивых полно, а вот красивых с внутренним содержанием не так много. Самое главное, выше голову, грудь вперёд, походка от бедра и хвост пистолетом!

– И что, ты хочешь сказать, богатый мужик пойдёт косяком?

– Не просто пойдёт, а сам начнёт штабелями падать. Важно не сомневаться в себе, потому что сомнения разрушают нашу душу. Ни в себе, ни в своих возможностях. Большому кораблю большое плавание. Нужно не бояться ошибаться. Не жить в постоянном ожидании несчастья, а жить в ожидании счастья. Мы живём для того, чтобы любить и чувствовать себя счастливыми. Нужно не бояться выбирать мужчин и тщательно их рассматривать. Не понравился, свободен – следующий. Для того чтобы найти хорошего мужика, нужно просто вбить себе в голову, что ты прекрасная женщина и у тебя нет отбоя от поклонников. Шанс удачно выйти замуж есть у каждой из нас. Главное, не быть на этом карнавале жизни пассивным зрителем. Это я от Вероники всё узнала. Так жалко её. Как же она будет с этим жить…

Я не выдержала и приподняла голову:

– Девочки, скажите честно, я уродина?! Да?! Девушки замолчали и опустили глаза…

Глава 19

После того как мы добрались до телефона и Света набрала тот заветный номер горячей линии, нас привезли в Анталию, долго держали в полиции, а затем поселили в небольшом отеле. Чтобы отправить нас на родину, нужно было соблюсти массу формальностей и приготовить документы на выезд. Вечером к нам приехали из российского консульства, привезли одежду, деньги и медикаменты.

Так получилось, что со мной беседовали больше всех. Я рассказала про отель, в котором отдыхала, и про погибшую подругу Ленку. Когда мне дали мобильник и разрешили позвонить мужу, я трясущимися руками набрала его номер и обнаружила, что телефон недоступен. А через час мне сказали… что я умерла.

– Вы в своём уме? – Я смотрела на наших представителей и плохо понимала, что происходит. – Как я могла умереть, если я сижу перед вами?!

– Глебова Вероника отдыхала в отеле на территории Турции месяц назад, верно?

– Верно, – кивнула я.

– Вместе со своей подругой Еленой Кондратюк. Верно?

– Верно.

– Тела обеих девушек были найдены в море. Девушки ушли с территории отеля и, решив искупаться, прыгнули со скалы. Скала очень высокая. Девушки не оценили опасности и разбились о большие камни. Есть свидетель. Местный житель, который неподалёку выгуливал свою собаку.

– Это какое-то недоразумение. У вас есть валерьянка?

После того как мне дали успокоительное, я потёрла виски и подняла глаза на уставившихся на меня людей. Они смотрели на меня как на привидение.

– Вы хоть понимаете, что я живая?

– Может, после того, что произошло, у вас небольшая амнезия? Вы постарайтесь вспомнить своё настоящее имя.

– Глебова Вероника. – От безысходности и отчаяния я ударила кулаком по столу. – Как моё тело могли похоронить, если оно живое и находится перед вами?! У вас есть мои фотографии? Давайте сравним.

Сотрудник консульства раскрыл ноутбук, нашел мои фотографии и недоумённо пожал плечами. Тогда я попросила принести зеркало и, взглянув на себя, взревела, как раненый зверь:

– Боже!!!

Когда мне всё же удалось успокоиться, я вновь попыталась всё объяснить:

– Я понимаю, что та женщина, которая сидит перед вами, и та, что на фотографии, абсолютно непохожи. Одна красавица, а другая чудовище, но я вас уверяю, что я – Глебова Вероника и отдыхала в отеле вместе со своей подругой Кондратюк Еленой. Я никогда не прыгала с ней со скалы. Лена умерла от сердечного приступа в подвале.

– Она действительно умерла от сердечного приступа в момент падения со скалы, – согласились полицейские, которым наш разговор переводили.

– После того, как нашли её тело, была проведена судебно-медицинская экспертиза, – добавил российский представитель.

– Только сердце у неё схватило в душном подвале, когда она сидела на цепи.

После того как мне дали выпить воды, со мной заговорила миловидная девушка, которая всё время что-то записывала в своей тетрадке.

– Кондратюк Елена и Глебова Вероника были похоронены в один день. Скоро будет сорок дней со дня их смерти. В Москве нам сообщили, что у них даже могилы рядом.

– Хорошо. Допустим, как обставили Ленкину смерть, я могу представить. Но как могли похоронить меня, если я сижу перед вами?! Что, пустой гроб закопали?

Сотрудники консульства стали звонить в Москву. Я уставилась в одну точку и нервно стучала пальцами по столу. Получив новые сведения, все вновь расселись. Девушка, немного замявшись, сказала:

– Глебову Веронику действительно похоронили в закрытом гробу.

– Что и следовало доказать, – устало усмехнулась я.

– Она разбилась о скалу, и её тело было страшно изуродовано. Чтобы не пугать близких, её положили в закрытый гроб. Люди, которые пришли с ней проститься, смотрели только на её фотографию.

– Тогда тем более понятно, что это не я.

– Но дело в том, что Веронику опознал муж. Он специально вылетал для этого в Турцию. Решение хоронить жену в закрытом гробу целиком и полностью принадлежит ему.

Последние слова привели меня в состояние шока.

– Как же он мог меня опознать?

– Вы лучше это у него сами спросите.

Взяв с меня показания, полиция стала искать Ибрагима, но его не нашли. Оказывается, почти месяц назад он уволился с работы и подался в неизвестном направлении. Домой он не возвращался. Я хотела попасть в Москву как можно быстрее и совсем не горела желанием оставаться в Турции, добиваясь справедливости. В конце концов, это чужая страна и у меня в ней тоже запачканы руки. Здесь достаточно найдётся желающих мне отомстить. А это значит, лучше всего отсюда уехать и всё как можно быстрее забыть.

Я хорошо понимала, почему преступники сбросили тело Лены со скалы, а вместе с ним и тело какой-то девушки, забитой до смерти в борделе. Похитители не ожидали, что Ленка умрёт. Это сорвало их план вытрясти деньги из Артура. Нужно было спасать собственные шкуры. Меня продали в гарем, чтобы никто и никогда меня не нашёл. А дальше разыграли весь этот спектакль с несчастным случаем. Свидетеля купили… Всё это понятно. Мне непонятно только одно. Почему мой муж меня опознал? Он мог сделать это только в одном случае: если был в сговоре с преступниками…

От этой мысли мне стало нехорошо, и я вновь попросила воды.

– Вы только не говорите моему мужу, что я жива. Я ему сюрприз хочу сделать.

– Хорошо. Только сейчас вам нужна срочная медицинская помощь…


Нас продержали в Анталье ещё около десяти дней. Оформляли документы на выезд. Правда, я это время провела в больнице. Приводили в порядок мою ягодицу, которая загноилась и распухла. Девчонки жили рядом и постоянно меня навещали. С ними каждый день работал российский психолог, но все понимали, что им требуется долгое и продолжительное лечение. Одним психологом тут не обойдёшься.

– Вероника, ты как?

Ленка села на краешек кровати и положила передо мной ноутбук:

– Это мне психолог дала. Тут есть Интернет. Может, тебе нужно что-нибудь посмотреть?

Я вошла в Интернет и набрала сайт своей газеты. Увидела несколько своих фотографий и соболезнования сослуживцев со словами любви и скорби. Вместо моей статьи о курортной турецкой любви красовалась статья о гибели журналистки в Турции. Несчастный случай. Дашка из соседнего отдела написала, какая я была чудесная журналистка, как отдавала себя любимому делу и при этом всегда была экстремалкой, как в жизни, так и в отношениях с людьми. Любовь к экстремальным видам спорта сыграла со мной злую шутку. Я решила, видите ли, на спор спрыгнуть со скалы со своей подругой. У подруги случился разрыв сердца, а я разбилась о камни.

– О бог мой, – в сердцах произнесла я и чуть было не разревелась. – Лен, как теперь показаться живой, если все думают, что я умерла?!

– А поехали ко мне в Запорожье?

– В Запорожье? – Я посмотрела на Лену глазами, полными слёз.

– Ну да. У нас люди попроще и подобрее.

– Ну и что ты хочешь, чтобы я с таким лицом их пугать приехала?!

– Но почему сразу пугать?!

– А что с ним ещё делать???

– Тебе нужно будет просто научиться с ним жить.

– Нет уж. Я вытрясу из мужа деньги и куплю себе новое!


В московском аэропорту мы обменялись с девчонками адресами и вновь заплакали. Кто-то летел дальше в Украину, а кто-то в Молдову. Мы смотрели на проходящих мимо людей и не верили, что мы теперь одни среди них и что всё самое страшное позади.

– Что у неё с мордой? – ужаснулись две проходящие мимо меня девушки.

– Жесть.

– Как можно с такой рожей жить?

– Всякое бывает. Просто неприятно на такое смотреть.

– Ну что же, ей теперь паранджу надеть?

Я опустила глаза и услышала, как взорвалась Милка:

– Да ты на свою рожу посмотри, тоже мне королевна! Чтобы найти соринку в чужом глазу, вытащи из своего бревно!

– Какие-то бабы сумасшедшие… Пойдём быстрее.

– Не обращай внимания, – взяла меня за локоть Ленка. – За нас не переживай. С нашими службами уже созвонились. Нас встретят психологи и врачи. Они окажут нам бесплатную помощь. Вот за тебя мы будем переживать.

– Со мной всё в порядке, – с трудом произнесла я.

– Вероника, самое ужасное уже позади. Главное, что из борделя никаких заявлений в полицию не поступало. Он же нелегальный. Тут статья и за торговлю людьми, и ещё много чего. Сейчас этих трёх охранников где-нибудь в горах закопают и новых наберут. Привезут других девушек и будут уже каждую комнату на ключ закрывать.

– Девочки, стойте! – крикнула Света и достала из-за спины бутылку шампанского. – Помните нашу мечту в той канаве?!

– Ура! Шампанское!!! Советское!

Мы плакали, пили шампанское из горла, обнимались и опять плакали. Нам не верилось, что мы выжили и выбрались из той канавы… Каждая из нас пронесёт через годы память о той ночи, о долгих разговорах, песнях и беззаветной взаимной поддержке. Пока мы ещё все были женщинами, которые уже ничего от жизни не ждут и уже ни на что не надеются. Я искренне надеялась, что девчонки ещё встретят свою любовь. Обязательно встретят.

Они всё же смогут открыть своё сердце для новой встречи и для новых, неведомых ранее чувств. Сейчас я вижу затравленные, несчастные и всё ещё испуганные лица. Но я верю, что когда-нибудь я посмотрю в глаза счастливых женщин. В них будет море доброты, понимания и нежности. Пусть все неудачи, слёзы и промахи останутся в прошлом.

– Девочки, я очень хочу, чтобы всё наладилось, – прятала я слёзы, стараясь волосами закрыть огромный шрам и не пугать проходящих мимо людей. – За меня не переживайте. Я сильная и со всем справлюсь. Я из тех, кто руководствуется разумом. Мои отношения с окружающим миром всегда функциональны и прагматичны. Жизнь научила меня не верить словам и судить о людях только по их делам; одни красивые слова без дел ничего не стоят. Я знаю правила выживания, и если кто-то ударит меня по щеке, я никогда не подставлю ему другую, а сумею дать сдачи. Я чувствую, что сейчас мне придётся дать сдачи человеку, которому я действительно доверяла, а точнее, своему мужу. Хорошая жизненная школа научила меня выживанию, душевной силе и умению разглядывать мнимых доброжелателей. Я знаю, в какие двери нужно входить и как с кем разговаривать. У меня настолько сильная энергетика, что тому, кто находится рядом со мной, всегда начинает казаться, что у него спешат часы. Я просто ЖЕНЩИНА, которая сделала себя САМА. Пусть судьба распорядилась так, что мы стали заложницами обстоятельств и выжили чудом. И пусть какое-то время мы ещё будем просыпаться в холодном поту после кошмарных снов и кричать по ночам, вспоминая самые жуткие дни своей жизни. Это пройдёт. Главное, что мы остались живы и знаем, что такое кошмар наяву. Я никогда не смогу понять, почему окружающие нас люди не находят в своей душе хотя бы чуточку места для чужой боли. И всё же я верю, что мир изменится и станет добрее. Обязательно станет. – Я смахнула слёзы и прошептала: – Я вас очень люблю и прошу вас, держитесь! Если вы выдержали ТАМ, то вы обязательно выдержите ЗДЕСЬ.

– Вероника, ну как же ты сама-то? Может, всё-таки в Запорожье? – печально смотрела на меня Ленка.

– Нет, – покачала я головой. – Я так долго мечтала вернуться в прежнюю жизнь, что ещё до конца не осознаю тот факт, что прежней жизни у меня нет. Я должна разобраться со своим лицом, со своим мужем и со своим прошлым…

Я шла, стараясь прикрыть лицо рукой, улыбалась сквозь слёзы и чувствовала, как девчонки смотрят мне вслед…