Geum.ru

Информационный бюллетень местного самоуправления Издается асдг по с окмо с февраля 2008 г. 17 ноября 2009 г

Вид материалаИнформационный бюллетень

Содержание


— Аркадий Чернецкий: Екатеринбург из серенького города превратился в лидера среди российских миллионников
Подобный материал:
1   ...   32   33   34   35   36   37   38   39   ...   43

— Аркадий Чернецкий: Екатеринбург из серенького города превратился в лидера среди российских миллионников


За годы рынка Екатеринбург превратился из закрытого города - слуги военно-промышленного комплекса в деловой и культурный центр мирового уровня. О стратегии развития муниципалитета рассказал Глава Екатеринбурга Аркадий Чернецкий. – Аркадий Михайлович, в Екатеринбурге есть главный архитектор? «Есть. И мы постоянно берем призы за архитектуру. А там, где, как говорят, «напихано», еще лет десять-пятнадцать назад, кроме выгребов, ничего не было. Ни канализации, ни воды, ничего. Это был частный сектор внутри города - старый, обветшалый. И надо было обеспечить ему максимально комплексную застройку. И желающих идти на снос этих «муравейников» находилось не так уж много. Что до пестроты... Когда все это проектировали, город был настолько серый и мрачный, что любое цветное пятно воспринималось как некий прорыв в будущее. А цвета - дело непостоянное. Можно и перекрасить потом. И все эти стеклянные коробки и башни можно сколько угодно ругать, но через это прошли и Мюнхен, и Франкфурт. Во всем мире идет противостояние: красиво или функционально. И это наша вечная тема - красоту и функциональность как-то сблизить. Но деньги сегодня платят в первую очередь те, кто думает о функциональности, они и заказывают музыку. А если бы у нас была возможность, мы бы как можно больше красивых и функциональных домов построили, чтобы людям было у нас комфортно жить». – Что вы включаете в понятие «комфортно жить»? «Мы постоянно отслеживаем, насколько сильны в городе настроения «а давайте переедем в Москву». И видим, что слой людей, которые живут надеждами на специфическую какую-то карьеру в Москве, сильно уменьшился. Поскольку уровень образования, культуры, здравоохранения, возможности получить хорошо оплачиваемую работу, блага жизни, может, и не достигли московского, но стремятся к этому. А по некоторым показателям, связанным с условиями проживания, здесь гораздо комфортнее. Город стал открытым, у нас нет проблемы с выездом за границу. Здесь консульства двадцати государств, которые позволяют оформить визу, международный аэропорт и связь со ста городами мира. Сегодня все, кто в здравом уме и трезвой памяти, не поедут через Шереметьево, а полетят напрямую. Во Франкфурт, Прагу, куда хотите. Москва во многих отношениях уже пугает людей». – А когда эти настроения стали меняться? «В начале девяностых мы пошли, может быть, по необычному пути. В то время как все говорили о производстве, мы понимали, что производство в Екатеринбурге очень специ-фическое. Рассчитывать на то, что тяжелое и уникальное машиностроение быстро восстановится и вытянет экономику города, было бесполезно. И в 1993-1994 годах мы сделали серьезный акцент на развитие малого и среднего бизнеса, торговли, создавали условия для того, чтобы у нас этих лавочников не гоняли, а давали возможность им расти. У нас никогда не было трудностей с открытием своего бизнеса. Никаких особых «условий», все отчисления, дополнительные нагрузки носили очень разумный и предметный характер. Если мы говорили: мол, ребята, нужно вкладываться в развитие инженерной сети, делать инфраструктуру для новых площадок, - все понимали, что деньги идут именно на развитие инфраструктуры, а не в карман администрации. И постепенно из киосков, «собачьих будок», в которых они торчали, люди переезжали в магазины. Организовывали дистрибуторские сети. Некоторые оптовые каналы росли параллельно с московскими и начали работать на Уральский и Сибирский регионы. Все основные городские ресурсы формировались за счет местного бизнеса, а не московского и не иностранного. Да, потом сюда пришли и те и другие, но первые, самые главные вложения, которые сделали город весьма привлекательным, шли от наших». – Какая доля у малого и среднего бизнеса в экономике города? «Если в большом производственном бизнесе сегодня работает приблизительно 80 тыс. человек, то в малом - около 300 тыс.. Хорошие цифры для промышленного города. Малый бизнес - это в основном торговля и сфера обслуживания. Туристические компании. Много фирм занимается оказанием бытовых услуг. Строительство: и большое, и малое. Еще есть малое производство, и, учитывая, что здесь находится Уральское отделение Академии наук, возможности для развития этого сектора имеются. Делаем технопарки, бизнес-инкубатор. Большую площадку хотели в этом году запустить: производственные помещения, которые будут сдаваться в аренду малым инновационным предприятиям, работающим на базе институтов Академии наук, - но из-за кризиса дело немного затянулось. Стратегический план развития мы утвердили в 2003 году, а в 2004 году, как один из его элементов, утвердили генеральный план. И если раньше Свердловск воспринимался исключительно как промышленный центр, то сегодня о Екатеринбурге можно в равной степени говорить как о промышленном, финансовом, торговом, научном и культурном центре. Такая многопрофильность делает жизнь в городе интересной. Объем розничного товарооборота - лучшее тому подтверждение. В прошлом году он у нас в городе составил 363 миллиарда. А народу у нас - миллион триста человек. В Челябинской области, которую бедной не назовешь, живет 3,5 миллиона, а товарооборот меньше. Две трети розничного товарооборота Свердловской области - это Екатеринбург, несмотря на то что население Екатеринбурга - 27 процентов от населения Свердловской области. 60 процентов жилья строится в Екатеринбурге. Сегодня мы превратились в точку притяжения ресурсов не только Свердловской области, но и всего Большого Урала». – Вы упомянули малые инновационные предприятия. А эти инновации кому-нибудь здесь нужны? «Сегодня, к сожалению, инновационные идеи очень сложно внедряются. Система финансирования не отработана. А в кризис, когда банки как черт от ладана бегут от всяких непонятных проектов, все стало еще сложнее. Поэтому либо приходится начинать с крох, которые можно за счет собственных ресурсов вытягивать, либо растягивать реализацию проекта на более длительный срок. К сожалению, невозможно решить этот вопрос за счет бюджета города. Да нам и законом сегодня не предусмотрено вкладываться в инновации. И если мы что-то делаем в этом плане, то за счет осмысления ситуации и выходя за рамки собственных полномочий. Отчего имеем порой неприятности. Нам постоянно говорят: чего вы лезете в эти вопросы? Это не ваше дело. Вы читайте свой 131-й закон и занимайтесь чем положено». — Предложение формирует спрос. Какие у вас приоритеты в рамках 131-го закона? «Для нас принципиально важны инфраструктурные проекты». – Уборка мусора - это инфраструктурный проект? Год с лишним назад народ в Екатеринбурге возмущался грязью на улицах. Сегодня город выглядит более-менее чистым. «Раньше нам не хватало денег на технику, поэтому мы вынужденно централизовали уборку мусора, иначе в город невозможно было бы въехать вообще. А как только проблему с техникой решили, то полностью пересмотрели организацию этого процесса. Раздали все «уборочные полномочия» главам районов и теперь с них и спрашиваем. Но у нас осталась серьезнейшая проблема - вывоз мусора из частного сектора. Люди не хотят ни сами его вывозить, ни деньги за это платить. Они уверены, что за них должен все делать город. Хана полная была с этим частным сектором. И мы предложили программу «Наш мусор в белом». Объявили: покупайте вот такие белые мешки, складывайте в них мусор, ставьте в определенное место, а грузовик приедет и заберет. В стоимость мешка заложена оплата вывозки мусора: большие - по 19 руб., маленькие - по 10. Мешки продаются в магазинах и на почте. Шоферы, которые мусор вывозят, тоже их продают, кассу с собой возят, чтобы чек выбивать. И кто-то уже начал за собой убирать, а кто-то сопротивляется, привыкнув жить на помойке. Но, думаю, процесс пойдет, приживется эта идея...» – Другой ваш приоритет, наверное, строительство? Сколько вы строите жилья? «У нас, кстати, не монополизированный строительный рынок. Монополизированный - это когда пять крупнейших строительных фирм строят более 60 процентов жилья в городе. А у нас пять крупнейших фирм в городе строят 28 процентов жилья. А вообще в последние три-четыре года в городе возводят жилье около двухсот фирм. Мы в прошлом году сдали 955 тыс. квадратных метров жилья и 859 тыс. - нежилых помещений. У нас строится 0,7 метра на человека в год - хороший показатель для крупных городов, второй по стране, кажется, после Новосибирска. Несколько гостиниц и крупных торговых центров закончили. У нас по последнему полугодию цифра по нежилым помещениям была около 400 тыс. квадратных метров. Три года назад мы и в год такого не строили, даже и не мечтали. В этом году, я думаю, в районе 700 тыс. получим». – В Москве тоже настроили торговых центров, а они полупустые стоят. «Москва здесь не показательна, поскольку она - внесистемный город, алогичный по своей сути. А в Екатеринбурге в пересчете на душу населения торговых площадей больше, чем в Москве. И объем розничного товарооборота не падает. И это не ценовой фактор, поскольку цены не выросли. Свободных площадей у нас в торговых центрах не больше одного процента». – Вы как-то специально привлекаете инвесторов? «Есть направления, которые мы выделяем в связи со стратегическим планом. Вот, например, строительство аэропорта инициировано нами, и сегодня рассматривать его как коммерческий проект очень сложно. Он станет коммерческим проектом, когда будет летать не три миллиона пассажиров, а восемь. А для этого надо принимать дополнительные меры. Аэропорт формируется как хаб: нужно запускать местные авиалинии, автобусное сообщение, стягивать со всего Урала, чтобы отсюда летали, консульства открывать, гостиницы рядом строить. Пока там построила одну гостиницу «четыре звезды» австрийская фирма-оператор. Но будут строиться еще». – Одной уже недостаточно? «Мы ушли от подхода «спрос рождает предложение», во многих вопросах пытаемся формировать сначала предложение. И за счет опережающих моментов уже перехватываем потоки из других регионов, предлагая в Екатеринбурге то, что другие не могут предложить. Аэропорты еще недавно все были одинаковые, деревенские, что в Челябинске, что в Екатеринбурге. А сегодня у нас аэропорт мирового уровня. И с гостиничной инфраструктурой тоже работаем на опережение. В старом Свердловске гостиниц не было вообще - закрытый город. Сегодня их, если посчитать поток гостей, больше, чем нужно городу. Но предложение рождает спрос: к этому тянутся турфирмы, учреждения, связанные со сферой гостеприимства, продумываются новые туристические маршруты по Уралу вообще и по Екатеринбургу в частности. Или вот аквапарк - тоже инициированный городом проект: 20 тыс. квадратных метров, и при нем большая гостиница. Когда его задумывали, были сомнения: смогут ли платить вот такой средний чек, сколько можно брать, сколько нельзя. Потом решили: ладно, в случае чего поддержим проект за счет детей, которых будем возить на системной основе. А он не только превратился в место отдыха горожан, а стал единственным подобным местом на Урале. К нам едут автобусами из Перми, Тюмени, Челябинска... А в нашей округе живет 10 млн человек. Строили наши, местные, и отбили расходы менее чем за три года. Вот этот настрой на то, чтобы создавать предпосылки, брать на город дополнительные нагрузки и притягивать дополнительные деньги, - изюминка нашего стратегического плана». – Какой бюджет у Екатеринбурга? «В прошлом году - 26 миллиардов». – Это много или мало для города-миллионника? «Смотря с чем сравнивать. Москва больше Екатеринбурга, я считаю, в шесть раз. Ну в семь. А бюджет ее больше в пятьдесят раз. Вот и сделайте вывод, много это или мало. Все в мире относительно. Тут вопрос в другом: что накладывать на бюджет. В первую очередь - бюджетные обязанности. А в развитии города мы можем выступать в роли некоего генератора, но брать на себя всю мировую скорбь мы не в состоянии. Вот дороги, к примеру. Это самая большая проблема, потому что их приходится делать в основном за счет бюджета. И сегодня речь идет не столько о качестве дорог, где мы более или менее подтянулись, сколько о транспортном коллапсе. Машин в городе стало в три раза больше. Надо развязки строить. В этом году в плане были две большие развязки. Одну заканчиваем. А вторая остановилась, потому что там предполагались деньги федерального бюджета: должны были дать 730 млн области, чтобы она нам передала, а нам оттуда передали только 440. Произошел официальный секвестр. Одна средняя развязка стоит 600-700 млн, эта - миллиард триста. Начали делать, а тут... В общем, в четвертом квартале будем бамбук курить. То, что можно было сделать за два года, на десять теперь растянем. А еще метро. Я не думаю, что в стране есть еще город, который строит метро за счет городского бюджета. А мы строим, в этом году потратим на это миллиард семьсот млн. А нужно в три-четыре раза больше. И из этого миллиарда семьсот двести млн дает федерация, ноль руб. ноль копеек дает область и полтора миллиарда из своего бюджета вкладывает город». – В чем еще федерация помогает городу? «Мы сильно подтянулись в вопросах инженерной инфраструктуры, но у нас серьезные проблемы с водоснабжением. И вот здесь федерация участвует в софинансировании. Вопросы с обеспечением водой мы решили, очистные сооружения и фильтровальные станции дают чистую воду. Но качество воды - это и качество труб. Если труба пятьдесят лет лежит в земле, рассчитывать на то, что вода, даже самая чистая, дойдя до квартиры, останется хотя бы приблизительно чистой, не приходится. Нужен большой объем работы по замене труб. Мы - за счет собственных денег - в позапрошлом году начали программу по замене труб, вкладывали каждый год около двух миллиардов. В этом году подошли федеральные деньги. А что будет в следующем, неизвестно, и зависит это от состояния федерального бюджета. А область это не интересует вообще. И по закону они могут нам не давать. По закону нам в год положены минимальные отчисления: 30 процентов от НДФЛ, 90 процентов от ЕНВД, 100 процентов налога на имущество физлиц и 100 процентов земельного налога. Вот эти отчисления они нам отдали. И ни копейки больше мы не получили. Ну еще субвенция, то, что по закону обязаны платить по сфере образования. Но на метро, дороги, детские садики - ни копейки. Мы в этом году потратили на сферу образования почти два миллиарда, на кричащие проблемы. А из области - ноль. Кстати, может, нашего бюджета и субвенций хватило бы, но государство у нас очень странные шаги делает». – Что за шаги? «Ну вот родители платили за детские сады. И вдруг принимается решение, что эта плата должна составлять не более 20 процентов. Богатые они, бедные - все равно. У нас, как только данное постановление вышло, даже те, кто раньше решал эту проблему за счет нянь или еще каким-нибудь образом, тут же встали в очередь. И очередь выросла в четыре раза. За один год. Сегодня мы 80 процентов затрат по детским дошкольным учреждениям оплачиваем из бюджета. И каждый новый детский сад, который вводится, - это новая нагрузка на бюджет. То есть, с одной стороны, мы вкладываем, чтобы построить, а с другой - чтобы потом это содержать. А частные детские сады очень плохо идут сегодня. Есть, конечно, штучные, где собираются богатые родители, которые могут это себе организовать. Но рассчитывать на массовое решение этих вопросов не приходится». – Почему не приходится? «Очень дорого их строить. Сегодня проблема такая: СанПиНы рассчитаны на богатейшее государство. На богатейшее! Те садики, которые мы сейчас открываем по нормам, - это дворцы. Конечно, приятно, что дети живут во дворце. Но если садик на сто человек стоит сто млн руб., посчитайте, сколько нам миллиардов нужно, чтобы решить эту проблему. У нас сегодня очередь 15 тыс.». – В Европе, насколько я знаю, наоборот, внедряются механизмы, когда частные лица могут перечислить средства, допустим, на здоровье, на образование, на чистоту в своем районе. Как вы думаете, наши люди стали бы платить за это? «Условие одно: надо, чтобы все эти принимаемые документы не носили абстрактно-отсылочного характера, а были конкретными. Должно быть четко прописано: вот за это платим, а за это нет. И если за это не платим, то не платим ни при каких обстоятельствах. И никакого блуда здесь быть не должно». - А в чем тут блуд? –Ну, например, скажут: давайте будем платить за детские сады. И если, предположим, у тебя доходы меньше десяти тыс., то ты платишь за сад две тыс.и, если больше сорока, то - восемь, и так далее. Многие вопросы не урегулированы. Все, что связано с дорожным движением, содержанием придомовых территорий, - ничего этого не было в Административном кодексе. Сейчас дело как-то сдвинулось с мертвой точки, в кодексе появились штрафы за езду по пешеходной зоне, парковку в неправильных местах и прочее». - Как у вас в городе обстоят дела с коррупцией? «С этим у нас, как и у всех, хорошо. Проверки за проверками. Генпрокурор докладывал президенту, что в год проводится 500-600 проверок муниципальных, а у нас за три года их было проведено 13 тыс.. Пересматривают все действия, которые за десять-пятнадцать лет совершались в администрации. Ну если органам не жалко посадить 30-50 человек и больше делать нечего, то пускай занимаются. Мы пережили переходный период, когда многие вопросы вообще были не урегулированы, и попытки смотреть на времена прошедшие с позиций времени сегодняшнего - очень опасная практика. Вот, например, поднимают дело 2003 года и говорят: «Объект такой-то был приватизирован неправильно, и надо было продать его не за десять млн, а за двенадцать. Будем разбираться». А это стоит таких трудозатрат? Ну хорошо, Екатеринбург шерстят сегодня. Завтра - Челябинск. И начинают подверстывать составы преступлений. Так полстраны придется под суд отдать, тех, кто работал и что-то делал в тот переходный период. Либо всегда эти дела будут носить заказной характер. На этого покажут, и по нему дело будет поднято, а на этого не покажут - и дело не будет поднято». – Может, это делается для того, чтобы впредь боялись? «Бояться не будут. Работать не будут, вот что. Потому что люди говорят: мы выполнили все, что можно было профессионально сделать на тот момент. Кстати, я не сомневаюсь, что большинство подобных дел, которые возбуждаются задним числом, в судах будет отбиваться. Если, конечно, суды не получат соответствующие импульсы». – Как же, по-вашему, надо бороться с коррупцией? «Надо сконцентрироваться на том, что происходит сегодня. Тут дел невпроворот. На мой взгляд, верховная власть должна дать импульс - что для государства важно в данный момент, чтобы сфокусироваться на этом». – На чем? «Это взятки. Это воровство бюджетных средств. Вот это, я считаю, преступления самые тяжелые». – У вас есть такие случаи? «У меня в администрации полторы тыс.и человек работает. А во всех учреждениях, которые мы курируем, сто тыс. человек. Поэтому говорить - есть или нет, точно никто не возьмется. Силовики на нас пытаются давить. И я не возражаю: пусть давят там, где есть реальные основания. Более того, были случаи, когда мы в нашей администрации сами выявляли людей, занимавшихся неблаговидными вещами, и отправляли их в отставку. Так что меня агитировать не надо. Но сегодня подверстывают к коррупции совершенно левые проблемы... Например, есть или нет высшего образования у работника муниципальной службы. Когда я работал директором завода, у нас обсуждался вопрос, должен или не должен иметь высшее образование начальник цеха. И такая фраза прозвучала: начальник цеха не обязательно должен иметь высшее образование, он должен иметь хорошее среднее соображение. Так же и здесь. То неправильно должность названа, и прокуратура воюет несколько месяцев. А вместо этого надо бы оценивать все, что связано с реальным управлением: отсутствие нормативной базы, бардак во многих сферах деятельности очень часто ставят людей, принимающих решение, в щекотливое положение. И здесь контролирующим органам, на мой взгляд, необходим здравый смысл. Что лучше для общества: чтобы человек не принял решения и потом спокойно разговаривал с прокуратурой или чтобы принял, но нашел приключения на свою голову?» – Например? «Вот начало отопительного сезона. Это не наш пример, поскольку мы всегда это регулируем. Но я смотрю на маленькие города области, у них это сплошь и рядом. Нужно запускать отопление. У города или компании есть долги. Им не включают отопление, потому что надо долги погасить. Управляющая компания погасить не может, потому что недособрали с граждан. Граждане не платят. А зима приближается, включать нужно. Глава города или района принимает решение, где взять деньги, чтобы помочь управляющей компании рассчитаться. Ему претензия: на каком основании ты дал им деньги? И каждую осень на этом деле горят люди. Вся практика управления соткана из этого: когда нерадивость одних вынужденно компенсируется ответственностью других. А тут еще и с тендерами давят...» – Кто на кого давит? «Участие в тендерах превратилось в род бизнеса. Заявляются компании, в которых есть только один директор и два карандаша. Даже бухгалтера нет. Приходят, делают заявку и демпингуют. И при чисто аукционном подходе к тендерам - выигрывают. Особенно на строительстве. И мы не имеем права их проверять. А если выиграть не получается, то они тут же пишут заявление в антимонопольный комитет, и он отменяет итоги тендера. Автоматически. Вот у нас в прошлом году на все строящиеся детские садики заявились такие шарашкины конторы. И все выиграли. И - ничего. Три месяца проходит, они требуют аванса, кто-то даже получил аванс. Ничего не делают, план годовой идет на срыв. Это было по весне, летом официально проводим отмену конкурсов, объявляем новые, в августе уже выигрывают нормальные строители, потому что жуликов отсекаем. А завтра придут дяди в погонах и скажут: вы нарушаете тут, «своих» ставите...» – Аркадий Михайлович, а вы не устали управлять городом? Восемнадцать лет уже, да и проблем вон сколько? «С одной стороны, тяжко, с другой - есть удовлетворенность от результата. Если бы не было результата, ушел бы давно. А то, чего мы добились, все признают. Что Свердловск из заштатного серенького города превратился в лидера среди российских миллионников. Местный бизнес понимает, что администрации можно доверять. Не воспринимают так, что вот тут, мол, сидят их враги, которые ставят две задачи: как не дать реализовать проект и как получить откаты. Нет у людей такого ощущения. И кто к нам приходит из Москвы или других городов, удивляется, что, оказывается, можно работать по-человечески. У нас собралась квалифицированная команда. Она все время обновляется. Самому молодому 36 лет. Я, когда пришел сюда работать, был самым молодым среди руководителей. А сегодня самый старый. Вот так вот».