Geum.ru

Человеческая деятельность

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   51   52   53   54   55   56   57   58   ...   102


Однако само по себе стремление импортировать капитал не воскресит международный рынок капитала. Зарубежные инвестиции и кредиты возможны только в том случае, если принимающие страны безусловно и искренне привержены принципам частной собственности и не планируют впоследствии экспроприировать иностранных капиталистов. Именно экспроприации и разрушили международный рынок капитала.


Государственные кредиты не заменяют функционирования международного рынка капитала. Если они выделены на коммерческих условиях, то они не в меньшей степени, чем частные кредиты, предполагают признание прав собственности. Если они выделены, как это обычно бывает, фактически в качестве субсидии, независимо от выплаты основного долга и процентов, то они налагают ограничения на государственную независимость должника. По сути подобные кредиты являются ценой за военную помощь в приближающейся войне. Военные соображения уже играли важную роль в годы, когда европейские государства готовились к великим войнам нашей эпохи. Самым ярким примером являются огромные суммы, которые французские капиталисты, загнанные в угол правительством Третьей республики [62], ссудили царской России. Цари использовали эти займы для подготовки к войне, а не для совершенствования производственного аппарата России.

5. Адаптируемость капитальных благ


Капитальные блага представляют собой промежуточные этапы на пути к определенной цели. Если во время периода производства цель претерпевает изменения, то не всегда оказывается возможным использовать уже имеющиеся промежуточные продукты для достижения новой цели. Одни капитальные блага могут стать абсолютно бесполезными, а все затраты по их производству теперь оказываются потерями. Другие можно использовать для нового проекта, но только после процесса подгонки; затраты, необходимые для внесения этих изменений, можно было бы сэкономить, если бы с самого начала были поставлены новые цели. Третья группа капитальных благ может использоваться для нового процесса без каких-либо изменений; однако, если бы в момент их производства было известно, что они будут использоваться по-другому, то можно было бы при меньших издержках произвести другие товары, которые могут оказывать те же самые услуги. Наконец, существуют капитальные блага, которые можно использовать как в изначальном проекте, так и в новом.


Мы упоминаем эти очевидные факты только с целью рассеять распространенные недоразумения. Вне конкретных капитальных благ не существует никакого абстрактного или идеального капитала. Если пренебречь ролью остатков наличности в составе капитала (эта проблема будет рассмотрена в одном из последующих параграфов), то мы должны признать, что капитал всегда воплощен в определенных капитальных товарах и испытывает на себе все воздействия, что и последние. Ценность определенного количества капитала является производной от ценности капитальных благ, в которых он воплощен. Денежный эквивалент определенного количества капитала представляет собой сумму денежного эквивалента совокупности капитальных товаров, на которые ссылается тот, кто говорит о капитале в абстрактном смысле. Нет ничего, что можно было бы назвать свободным капиталом. Капитал всегда находится в виде определенных капитальных товаров. Капитальные товары лучше подходят для одних целей, хуже для других и совсем не годятся для третьих. Поэтому любая единица капитала в той или иной степени является фиксированным капиталом, т.е. приспособленным к определенному процессу производства. Различение бизнесменами основного и оборотного капитала количественное, а не качественное. Все, что действительно в отношении основного капитала, действительно, хотя и в меньшей степени, и в отношении оборотного капитала. Все капитальные товары имеют более или менее специфический характер. Разумеется, вряд ли большая их часть сделается бесполезной вследствие изменений потребностей и планов.


Чем больше некий производственный процесс приближается к своей конечной цели, тем теснее становится связь между его промежуточными продуктами и целью, к которой он стремится. Металл имеет менее специфический характер, чем металлическая труба, металлическая труба менее специфична, чем металлическая деталь. Как правило, перестройка производственного процесса тем труднее, чем дальше он зашел и чем ближе он к завершению, к выпуску потребительских товаров.


Наблюдая процесс накопления капитала с самого начала, легко убедиться, что не существует ничего похожего на свободный капитал. Существует лишь капитал, воплощенный в блага более специфического характера и блага менее специфического характера. Когда изменяются потребности или мнения относительно способов удовлетворения потребностей, соответственно изменяется и ценность капитальных благ. Дополнительные капитальные блага могут появиться только в результате задержки потребления до завершения текущего производства. Дополнительный капитал непосредственно в момент своего появления на свет уже воплощен в конкретные капитальные блага. Эти товары должны быть произведены, прежде чем они смогут как избыток производства над потреблением стать капитальными благами. Опосредующая роль денег в последовательности этих событий будет исследована позже. Здесь мы должны только осознать, что свободным капиталом не располагает даже капиталист, весь капитал которого состоит из денег и денежных требований. Его фонды привязаны к деньгам. Они подвержены влиянию изменений покупательной способности денег, а также насколько они вложены в требования определенных сумм денег влиянию изменений платежеспособности должников.


Целесообразно вместо вводящего в заблуждение различения основного и оборотного капитала ввести понятие адаптируемости капитала. Адаптируемость капитальных благ это возможность приспособить их использование к изменениям в условиях производства. В зависимости от условий степень адаптируемости меняется. Она никогда не совершенна, т.е. не проявляется относительно любых возможных изменений в начальных данных. В случае абсолютно специфических факторов она полностью отсутствует. Поскольку необходимость изменения первоначально планируемого назначения капитала вызывается непредвиденным изменением начальных данных, то невозможно говорить об адаптируемости вообще без указания на случившиеся или ожидаемые изменения исходной информации. Радикальное изменение условий может сделать капитальные товары, прежде считавшиеся легко адаптируемыми, либо вовсе неадаптируемыми, либо адаптируемыми только с определенными затруднениями.


Очевидно, что на практике проблема адаптируемости имеет более важное значение для товаров, оказывающих серию услуг на протяжении некоторого периода времени, чем для капитальных товаров, служба которых исчерпывается оказанием одной услуги на протяжении процесса производства. Неиспользуемые производственные мощности заводов и транспортных средств, а также демонтаж оборудования, которое в соответствии с запланированным сроком службы было предназначено для более длительного использования, важнее выбрасывания изделий и одежды, вышедших из моды, и товаров, подверженных физической порче. Проблема адаптируемости является специфической проблемой капитала и капитальных благ лишь постольку, поскольку бухгалтерский учет капитала делает ее особенно очевидной в отношении капитальных благ. В сущности это явление также присутствует и в случае потребительских благ, которые приобретаются индивидом для личного пользования и потребления. В случае изменения условий, вызвавших их приобретение, проблема адаптируемости становится актуальной и для них.


Капиталисты и предприниматели в роли собственников капитала никогда не являются совершенно свободными; они никогда не находятся накануне первого решения и действия, которыми окажутся связаны в дальнейшем. Они всегда тем или иным образом вовлечены. Их средства не пребывают вне общественного процесса производства, а всегда во что-то инвестированы. Если они обладают наличными деньгами, то в зависимости от состояния рынка это является либо разумным, либо неразумным вложением. Удобный момент для покупки конкретных факторов производства, которые они должны будут рано или поздно приобрести, уже прошел либо еще не настал. В первом случае хранение наличных денег неразумно, ибо они упустили возможность. Во втором случае их выбор верен.


Расходуя деньги на покупку конкретных факторов производства, капиталисты и предприниматели оценивают блага исключительно с точки зрения ожидаемого будущего состояния рынка. Цены, которые они платят, согласованы с обстоятельствами будущего в том виде, как они оценивают их сегодня. Ошибки, совершенные в прошлом при производстве капитальных благ, сегодня не обременяют покупателя; сфера их действия распространяется только на продавцов. В этом смысле предприниматель, покупающий капитальные блага для будущего производства за деньги, перечеркивает прошлое. Изменения в оценке ценности и ценах приобретаемых факторов производства, случившиеся в прошлом, не оказывают влияния на его предпринимательские замыслы. Только в этом смысле можно сказать, что собственник наличных денег владеет ликвидными средствами и является свободным.

6. Влияние прошлого на деятельность


Чем дальше заходит накопление капитальных благ, тем значительнее становится проблема адаптируемости. Примитивные методы крестьян и кустарей прежних эпох можно было приспособить к новым задачам легче, чем современные капиталистические методы. Постоянно происходящие в наше время изменения в технологическом знании и потребительском спросе отменяют многие планы, направляющие ход производства, и ставят вопрос о том, следует ли продолжать двигаться по начатому пути.


Людей может захватить дух стремительных нововведений, торжествуя над инерцией праздности и лености, поощряя пассивных рабов рутины на радикальное аннулирование традиционных оценок и решительно побуждая людей пойти новым путем к новым целям. Доктринеры могут забыть, что во всех наших проявлениях мы наследники наших отцов и что нашу цивилизацию, являющуюся результатом долгой эволюции, невозможно трансформировать одним махом. Как бы ни была сильна склонность к нововведениям, она ограничивается действием сил, заставляющих людей не отклоняться слишком опрометчиво от курса, выбранного их предшественниками. Все материальное богатство представляет собой сухой остаток прошлой деятельности и воплощено в конкретных капитальных благах ограниченной адаптируемости. Накопленные капитальные блага ориентируют действия живущих в направлении, которые сами бы они не выбрали, если бы их свобода выбора не была ограничена связывающим действием, совершенным в прошлом. Выбор целей и средств для достижения этих целей обусловлен прошлым. Капитальные блага представляют собой консервативный элемент. Они вынуждают нас приспосабливать свои действия к условиям, созданным нашим предыдущим поведением, а также размышлениями, выбором и деятельностью ушедших поколений.


Мы можем представить себе, как обстояли бы дела, если бы мы сами, вооруженные нашим сегодняшним знанием природных ресурсов, географии, технологии и гигиены, организовали все производственные процессы и соответственно изготавливали бы все капитальные блага. Мы бы расположили центры производства в других местах. Мы бы расселились по земной поверхности по-другому. Некоторые плотно населенные сегодня районы, заполненные заводами и фермами, были бы заняты в меньшей степени. Все предприятия были бы оснащены наиболее эффективными оборудованием и механизмами. Размер каждого из них соответствовал бы наиболее экономичному использованию производственных мощностей. В мире нашего совершенного планирования не было бы места ни технологической отсталости, ни простаивающим производственным мощностям, ни ненужной транспортировке людей или товаров. Производительность человеческих усилий намного превосходила бы наше реальное несовершенное состояние.


Произведения социалистов переполнены подобными утопическими фантазиями. Называют ли они себя социалистами-марксистами или социалистами-немарксистами, технократами или просто сторонниками планирования, все они стремятся продемонстрировать нам, как нелепо устроена реальность и как счастливо люди могли бы жить, если бы наделили реформаторов диктаторскими полномочиями. Только несовершенство капиталистического способа производства, говорят они, мешает человечеству насладиться всеми удовольствиями, которые может обеспечить современный уровень технологического знания.


Фундаментальная ошибка этого рационалистического романтизма состоит в неправильном понимании характера имеющихся капитальных благ и их редкости. Промежуточные продукты, имеющиеся у нас сегодня, были произведены в прошлом нашими предками и нами самими. Планы, направлявшие их производство, были результатом тогдашних представлений относительно целей и технологических процессов. Если мы ставим другие цели и выбираем другие методы производства, то мы сталкиваемся с альтернативой. Мы должны либо оставить неиспользуемыми большую часть имеющихся капитальных благ и начать заново производить современное оборудование, либо мы должны, насколько возможно, приспособить наши производственные процессы к специфическому характеру наличных капитальных благ. Как и всегда в рыночной экономике, выбор остается за потребителями. Покупая или не покупая, они урегулируют эту проблему. Выбирая между старым жилищем и новым, оборудованным всеми современными удобствами, между железной дорогой и автомобилем, между газовым и электрическим освещением, между хлопком и синтетическими тканями, между шелковыми и нейлоновыми чулками, они неявно выбирают между продолжением использования ранее накопленных капитальных благ и их списанием. Если старые здания, в которых еще долго можно жить, преждевременно не разрушаются и не заменяются современными домами, поскольку наниматели не готовы платить более высокую арендную плату и предпочитают удовлетворять другие желания вместо проживания в более удобных домах, то очевидно, каким образом текущее потребление обусловлено условиями прошлого.


Тот факт, что не каждое технологическое усовершенствование внедряется мгновенно повсюду, бросается в глаза не больше, чем то, что не все выбрасывают свою старую машину или одежду, как только на рынке появляется более хорошая машина или в моду входят новые модели одежды. Здесь людьми движет недостаток имеющихся товаров.


Предположим, создан новый станок, более совершенный, чем применявшийся прежде. Откажется ли завод от старых, менее эффективных станков несмотря на то, что их можно эксплуатировать и дальше, и заменит их новой моделью, зависит от степени превосходства нового механизма. Списание старого оборудования экономически разумно только в том случае, если это превосходство достаточно велико, чтобы компенсировать требующиеся дополнительные затраты. Пусть р цена нового станка, q цена, которую можно выручить за старый станок, продав его по цене металлолома, а затраты на производство одного изделия на старом станке, b затраты на производство одного изделия на новом станке без учета затрат на его приобретение. Предположим далее, что достоинство нового станка заключается только в лучшем использовании сырья и труда, а не в производстве большего количества продукции и что поэтому годовой выпуск z остается без изменений. Замена старого станка новым является выгодной, если доход z (а b) покроет затраты p q. Мы можем пренебречь списанием амортизации, предположив, что ежегодные нормы для новой машины не больше, чем для старой. Те же самые соображения верны и для переноса уже существующего завода оттуда, где условия менее благоприятны, туда, где предлагаются более благоприятные условия.


Технологическая отсталость и экономическая неэффективность это две разные вещи и их нельзя смешивать друг с другом. Может статься, что производственный комплекс, с технологической точки зрения представляющий вчерашний день, в состоянии успешно конкурировать с комплексом, лучше оснащенным или выгоднее расположенным. Все решает сравнение степени превосходства, обеспечиваемой технологически более эффективным оборудованием или более благоприятным расположением, с дополнительными затратами на перестройку. Это отношение зависит от адаптируемости соответствующих капитальных благ.


Различие между технологическим совершенством и экономической целесообразностью не является, как уверяют нас романтики-инженеры, отличительной чертой капитализма. Действительно, экономический расчет, возможный только в рыночной экономике, позволяет произвести все расчеты, необходимые для уяснения соответствующих фактов. Социалистические органы управления хозяйством будут не в состоянии выяснить положение дел с помощью арифметики. Поэтому они не знают, будет ли то, что они планируют и воплощают в жизнь, наиболее подходящим способом применения наличных средств для удовлетворения того, что они считают наиболее насущным из еще неудовлетворенных потребностей людей. Но если бы они могли производить расчеты, то они вели бы себя точно так же, как и рассчитывающие бизнесмены. Они не тратили бы безрассудно производственные ресурсы на удовлетворение потребностей, считающихся менее настоятельными, если бы это помешало удовлетворению более насущных нужд. Они не торопились бы сдавать в утиль еще годные производственные мощности, если необходимые инвестиции повредили бы расширению производства более настоятельно необходимых товаров.


Если должным образом учитывать проблему адаптируемости, то легко можно развенчать множество распространенных заблуждений. Возьмем, к примеру, аргумент начального этапа становления отрасли, выдвигаемый в пользу протекционизма. Его сторонники утверждают, что для развития предприятий обрабатывающей промышленности в местах, где природные условия для их работы более благоприятны или по меньшей мере не менее благоприятны, чем в тех районах, где располагаются признанные рынком конкуренты, им требуется временная защита. Более старые предприятия обрели преимущество в результате более раннего старта. В настоящее время их развитию способствует исторический, случайный и очевидно иррациональный фактор. Это преимущество препятствует упрочению положения конкурирующих заводов в местах, условия которых обещают сделать производство более дешевым или по меньшей мере таким же дешевым, как и на старых заводах. Можно признать, что защита отраслей в период становления временно требует значительных средств. Но принесенные жертвы с лихвой компенсируются доходами, полученными позже.


Дело в том, что основание новой отрасли выгодно с экономической точки зрения только в том случае, если новое расположение настолько важно, что перевешивает потери от отказа от неадаптируемых и не поддающихся перемещению капитальных благ, вложенных в уже существующие заводы. Если это именно так, то новые заводы будут способны успешно конкурировать со старыми без всякой помощи государства. В противном случае обеспеченная им защита является бесполезной тратой средств, даже если она временна и впоследствии позволит новой отрасли выживать самостоятельно. Пошлина фактически равносильна субсидии, которую вынуждены выплачивать потребители в качестве компенсации за использование дефицитных факторов производства для замены списанных в утиль еще пригодных капитальных благ и отвлечения этих дефицитных ресурсов от другого применения, где они принесли бы пользу, оцениваемую потребителями выше. Потребители лишены возможности удовлетворить некоторые потребности, поскольку необходимые капитальные блага направлены на производство товаров, которые в случае отсутствия пошлин были бы им доступны.


Перемещение в те места, где потенциальные возможности производства наиболее благоприятны, является универсальной тенденцией, общей для всех отраслей. В свободной рыночной экономике действие этой тенденции ослабляется в той мере, в какой требуется учитывать неадаптируемость дефицитных капитальных благ. Исторический элемент не дает долговременного преимущества старым отраслям. Он лишь предотвращает расточительство, порождаемое инвестициями, которые приводят к недоиспользованию потенциала уже эксплуатируемых производственных мощностей, с одной стороны, и ограничению капитальных благ, предназначенных для удовлетворения неудовлетворенных потребностей, с другой. При отсутствии пошлин миграция отраслей была бы отложена до тех пор, пока капитальные блага, инвестированные в старые заводы, не износились или не устарели бы вследствие технологических усовершенствований до такой степени, что потребовали бы замены новым оборудованием. История промышленности Соединенных Штатов полна примеров перемещений в пределах страны центров промышленного производства, не поощряемых никакими протекционистскими мерами со стороны властей. Аргумент начального этапа становления отрасли не менее ложен, чем любой другой аргумент, выдвигаемый в пользу протекционизма.


Другое распространенное заблуждение касается якобы утаивания полезных патентов. Патент это правовая монополия, предоставляемая изобретателю на его изобретение на ограниченный период времени. Здесь мы не касаемся вопроса, является ли разумной политикой предоставлять такие исключительные привилегии изобретателям[См. с. 361 и 638639.]. Мы рассматриваем только утверждение, что большой бизнес злоупотребляет патентной системой, чтобы утаить общественную пользу, которую можно извлечь путем технологических усовершенствований.


Выдавая патент изобретателю, власти не исследуют экономическое значение изобретения. Они интересуются только приоритетом идеи и ограничивают свое исследование технологическими проблемами. С одинаково беспристрастной скрупулезностью они изучают и изобретение, революционизирующее целую отрасль, и пустячные приспособления, бесполезность которых очевидна. Тем самым патентная защита обеспечивается огромному числу никчемных изобретений. Их авторы склонны переоценивать свой вклад в развитие технологического знания и возлагать преувеличенные надежды на материальные выгоды, которые они могут им принести. Разочаровавшись, они жалуются на нелепость экономической системы, лишающей людей преимуществ технологического прогресса.


Условия, при которых экономически оправдано заменять старое, пригодное для дальнейшей эксплуатации оборудование на новое, сформулированы выше. Если эти условия отсутствуют, то ни для частного предприятия в рыночной экономике, ни для социалистического экономического руководства в тоталитарной системе нерентабельно немедленно принимать на вооружение данный технологический процесс. Новое оборудование будет производиться для новых заводов, в соответствии с новыми планами будут расширяться уже существующие заводы и заменяться изношенное оборудование. Но еще пригодное для эксплуатации оборудование не будет списываться в металлолом. Новые процессы будут применяться только постепенно. Заводы, оборудованные старыми механизмами, в течение некоторого времени еще в состоянии выдерживать конкуренцию с заводами, оборудованными по-новому. Те, кто подвергает сомнению правильность этого утверждения, должны спросить себя, всегда ли они выбрасывают свои пылесосы или радиоприемники, как только в продаже появляются новые модели.