О. В. Мосин древнерусское государство и право

Вид материала

Документы

Содержание 2.2. Возникновение Древнерусского государства и права. 2.3. Феодальный строй Киевской Руси XI в. Русская Правда как первый Российский судебник 2. 4. Развитие русской государственности и права в 16 в. Опричина Ивана Грозного. 3.1. Соборное Уложение 1649 г “Слово и дело государево”. 3.2. Государственно-правовые реформы Петра 1. 3.3. Возникновение и эволюция судебных органов Древней Руси 3.4. Полицейская функция Российского государства 16-17 вв. 26). Рууд Ч. А., Степанов С. А., Политический сыск при царях. М., Фонтанка, 16, 1993, с. 4-5.

Подобный материал:

• Киевская русь содержани, 190.66kb.
• Контрольная работа Вариант №1 а на эти суждения вам надо дать ответ «Да» или «Нет», 58.65kb.
• 1. Древнерусское государство, его образование, основные этапы и сущность этого процесса, 1020.04kb.
• И управление, 686.19kb.
• Древнерусское государство в IХ-ХI вв. Задания уровня, 49.7kb.
• Темы и планы лекций по Отечественной истории (мэпи, курс 56 часов), 83.68kb.
• Тема Древнерусское государство Раздел, 94.37kb.
• План лекции: Древнерусское государство Киевская Русь и его правовая система. Государства, 1257.27kb.
• С. Н. Кожевников государство и право, 5312.01kb.
• Тесты 39 Курс: история государства и права россии част Русское государство и право, 892.68kb.

О.В. Мосин

ДРЕВНЕРУССКОЕ ГОСУДАРСТВО И ПРАВО


1. Введение. Историко-юридическое определение феномена древнерусской государственности и права


В настоящее время существует много учебной юридической литературы по теории отечественного государства и права (ТОГиП), где недостаточное внимание уделено как самому феномену древнерусской государственности и права так и эволюции возникновения отечественного государства и права, что делает учебный курс недостаточно полным. Целью настоящей работы является анализ эволюции Российского государства и права начиная с 9-10 вв вплоть до 17 в. Автор до этого специально не изучал курс “ТОГиП”, область его интересов - биохимия и биотехнология ^, в настоящей работе он попытался анализировать феномен российской государственности и права с точки зрения юридического анализа.

Современная историческая и юридическая наука не сформировала вплоть до настоящего времени четкого определения древнерусской государствен­ности и права. Действительно, из-за несоизмеримости явлений древней политической жизни и современных понятий государственного права опреде­ления эти носят характер более или менее искусственного компро­мисса, имеющего целью выделить из явлений древней жизни те признаки, которые можно без явной натяжки подвести иод наше понятие государства. Возьмем это понятие в наиболее элементар­ной его форме, при которой «существенными признаками госу­дарства являются три элемента: 1) совокупность населения, обра' зующего общественный союз, 2) власть, стоящая во главе этого общественного союза, и 3) территория, занятая данным населе­нием, и проанализируем, в какой форме и каком взаимном отно­шении были эти элементы государства налицо у русских славян в Древней и Киевской Руси.

Юридическая литература по истории русского права не находит государствен­ного обличия у древней Руси как целого. «Наша древность, — читаем у Сергеевича, — не знает единого государства Россий­ского"; она имеет дело со множеством единовременно сущест­вующих небольших государев». Подобно всем древним наро­дам, и восточное славянство «выступает в истории не в виде большого национального государства, но разделенным на значи­тельное число маленьких народностей, из которых каждая живет самостоятельной жизнью» , и летопись помнит свои особые княжения у полян, древлян, дреговичей, новгородцев, полочан, кривичей и т. д. В этой племенной среде вырастают города и пре­образуют ее организацию на новый лад — в ряд земель-волостей, тянущих каждая к своему городскому центру. И волость высту­пает перед нами как основной элемент древнерусской государ­ственности. Каждая отдельно взятая волость — это «вполне закон­ченное социальное целое со всеми необходимыми элементами государственности»; «у нее была и своя определенная территория, и свой народ, и самостоятельная верховная власть». Форму этой государственности Сергеевич определяет как «смешанную, в которой участвуют два элемента: монархический — в лице князя и народный — в лице веча»

Взятая в целом, древняя Русь не имеет с этой точки зрения единой государственной организации. И попытки определить формальную сторону «единства Русской земли» не дали удовлетво­рительного результата. Трудно говорить о единстве ее государ­ственной территории даже по отношению к иноплеменным соседям, так зыбки и неустойчивы стали ее очертания, так непрочны оказа­лись усилия Киевщины достигнуть территориального самоопреде­ления. Но еще глубже подрывается самое представление о такой древнерусской территории, которую можно бы назвать государ­ственной, раздробленностью ее на отдельные земли-волости, отно­шения между которыми часто принимают характер междугосудар­ственных. Число таких волостей-земель менялось. Обособленность их политического бытия была то более, то менее сильной. Первый пример крайнего обособления одной волости, почти полного вы­хода ее из связи с общей системой русских волостей — это выделение Полоцкой земли во владение рода Изяслава Влади­мировича; второй — выделение Галицкой земли в роде Ростисла-вичей после Любецкого съезда 1097 г. И эти так называемые выделения непосредственно примыкают к периоду, когда ряд моментов напряженной борьбы за единовластие во всей области восточного славянства создавал на время господство одного князя (Владимир, Ярослав) над рядом волостей без внутренней органи­ческой их связи в единое государство. Иногда исчезала реальная обособленность той или иной волости, и она поглощалась сосед­ней землей. Так, Киевская волость уничтожила автономию Дерев-ской земли, дреговицкой Турово-Пинской волости, оторвала от Волыни Погорынье, но это не создало расширенного единства собственной киевской территории, в составе которой сохраняется различие киевской—русской в тесном и техническом смысле— и киевских волостей.

Трудно говорить в государственно-правовом смысле слова о единстве населения древней Руси, слабо объединенного государственными связями. Для этого характерно отсутствие общенационального термина государственности. Национальное опре­деление отдельного лица как «русского» возникает лишь к концу рассматриваемого периода и то в книжно-поэтической форме «русичи». Слабо связаны разные административно-территориальные области как общей государственной властью так и экономическими и материальными инте­ресами. По мере прпогресса развития западноевропейского государства и права с ним теснее связываются интересы Юго-Западной и Северо-Западной Руси; последняя в середине XI в. глубже входит в экономическое освоение и развитие природных ресурсов поморского севера; с XII в. северо-восточная окраина обособля­ется в особый народнохозяйственный район. И южная торговля юридически теряет постепенно свою непрочную гегемонию в экономическом быту восточного славянства, гегемонию поверхностную, не прони­кавшую в глубины государственного быта. Слабы и внешние консолидирующие духовные связи. Нет оформленной системы права, национального просвещения, носителя национальной идеи, а церковная организация, стройная и влиятельная, еще далека от позднейшего значения, ибо далеко еще в грядущих веках отождествление понятий «русский» и «православный» народ.

Не менее трудно говорить для всей древней Руси как целого о единой государственной власти, стоящей во главе этого общественного союза». Чтобы спасти представление о государственном единстве древ­ней Руси, Костомаров пробовал определить ее как федерацию. Но юридическое понятие это требует наличности «федерального» правительства, а такого значения история права не может при­знать ни за властью великого князя киевского, ни за княжескими съездами.

Исходя из этих вышеобозначенных историко-юридических определений обратимся к конкретным явлениям древнерусской государственно-правовой действительности и эволюции Российского государства и права начиная с 9-10 вв. вплоть до 17 в.


2. Эволюция возникновения государства и права Древней Руси с начала 9-10 вв в вплоть до 17 в.


2.1. Возникновение первых государственных формирований у славян. Сравнение “западного” и “восточного” пути образования государства.


Исторические данные свидетельствуют, что право возникло в результате естественно-исторического развития, одновременно с государством (как его необходимый атрибут). (3, 4). Первичная родовая организация общества позволяла обходиться без специальных органов, призванных обеспечить правопорядок. Бесклассовая родо-племенная общность людей основывалась в начале на кровнородственном принципе - “единая семья” (5). Сами условия ее существования предопределили участие подавляющего большинства членов рода в осуществлении функций, обеспечивающих общественные интересы. К таковым относилось и поддержание сложившихся обычаев и порядка, а также наказание нарушивших его. Социальные нормы родового общества, формами выражения которых являлись обычаи, традиции, ритуалы, тотемы и табу, предусматривали в качестве высшего наказания изгнание провинившегося из рода, что само по себе приводило к смерти. Их общей особенностью являлась “мононормность”; они в большинстве не отделяли прав от обязанностей, поскольку права индивида сливались с обязанностями (6).

Власть в родовом обществе принадлежала вождям, совету старейшин и опиралась на авторитет вождя и его силу (потестарная власть от лат. potestas -мощь, сила) (7). Эта власть распространялась на эгалитарное общество, члены которого были равны (политическая власть, как известно, предполагает неравенство, т. е. деление на управляющих и управляемых).

Следует отметить, что в тех условиях данные функции не имели политического свойства, выражали действительно общий интерес, осуществлялись органами родо-племенного строя (военноначальник, вождь, совет, дружина, народное собрание), решавшими и другие задачи, связанные с жизнеобеспечением общества и не располагавшими специальным аппаратом принуждения (8).

Постепенно, около 4-3 тыс. лет тому назад, естественно-историческое развитие общества привело к замене родовых образований территориальными, к классовому расслоению, зарождению государства (9). Классовые противоречия, социальная напряженность в связи с углубляющимся имущественным неравенством, усложнение взаимосвязей по мере развития экономики объективно вели к усложнению механизма отношений как внутри родового общества, так и между отдельными родовыми обществами. Как в том случае, когда государство предшествовало возникновению частной собственности и классов (“восточный путь”), так и тогда, когда оно появилось в результате социальной дифференциации общества, порабощения и господства, функция обеспечения правопорядка выступала как важнейшее средство обеспечения стабильности общества (10).

Образование функции обеспечения правопорядка связана с образованием государства и формированием права. Достигалось это двумя путями: во-первых, государство санкционировало обычаи, которые способствовали защите и осуществлению государственных интересов и правопорядка; во-вторых, государство создавало новые правовые нормы, в результате постепенно обычное право уступало место прецедентному праву, основой которого становились административные и судебные решения. Когда на смену прецедентному праву пришло статутное право (законы), первичное право получило письменные формы выражения, обеспечиваемые государственным принуждением - законы, кодексы, своды законов и т. п. Эти процессы способствовали развитию правоохранительной функции.

Самые ранние свидетельства о возникновении государства и права, а также специальных органов обеспечения права относятся к цивилизациям Древнего Востока. В период 4 династии (2815-2294 гг. до н. э.) должностные лица, ответственные за безопасность в провинциях Египта, именовались “Судья-комендант полиции” (11). Большое внимание организации полицейских сил уделял Хур Мохеб (ок. 1340 г. но н. э) (12). Он создал подразделения речной безопасности, занимающееся борьбой с пиратством, досмотром подозрительных судов и защитой разрешенной законом речной деятельности. Рамзес 3-й (1198-1166 гг. до н. э.) наделил полицию большой властью и обязал горожан под страхом наказания оказывать ей содействие (13).

Наиболее серьезные усилия были направлены на поддержание полиции, обслуживающей захоронения. Из сохранившегося описания крупного ограбления в Фивах (ок. 110 г. до н. э.) выясняется, что город в административно-полицейских целях был разделен на два сектора - восточный и западный - под началом двух принцев (14). Один из них назывался “Главный комендант полиции города мертвых”, поскольку на его территории находились захоронения. Столичная Египетская полиция имела свой флаг с изображенной газелью со страусовым пером - эмблемой некоторых войсковых образований Египта. Этот факт свидетельствует о тесной взаимосвязи армии и полиции, схожести их функций. Данное обстоятельство является закономерностью для современной России, поскольку обязанности по обеспечению правопорядка выполняют и специальные формирования - внутренние войска (15).

Археологические раскопки свидетельствуют о существовании в 2000 г. до н. э. в городах Индии специальных групп государственных инспекторов по контролю за мерами и весами, по надзору за состоянием улиц, водостоков, отрядов ночной стражи (16).

Отличительной чертой Китая являлось то, что довольно значительное время на низовом уровне обеспечение правопорядка возлагалось на само сельское население (17).

Достаточное количество указаний по существованию особых отрядов людей, выполняющих охранительные функции, можно найти в Ветхом и Новом заветах: “На стенах твоих, Иерулисалим, я поставил стражей, которые будут бдить и ночью и днем” (Исайя, гл. 11, 740-700 гг. до н. э.) (18). В “Песне песней” Соломона (200-100 гг. до н. э.) говорится: “Встретили меня стражи, обходящие город; избили, изранили меня, стерегущие стены” (18).

От “Двенадцати таблиц” (451 г. до н. э.) принято вести отсчет юридической истории Рима (20). Любой закон не только фиксирует, закрепляет существующие отношения в обществе, но и стимулирует развитие юридической практики. Хотя в “Двенадцати таблицах” не упоминались “преследователи убийств”, такие должности появились после принятия этого закона. На них возлагалось расследование убийств и розыск преступников. Это типичный пример отхода от процессуального порядка, именуемого обвинительным или состязательным, характерным для ранних стадиях становления государственности. При таком порядке государство занимало пассивную позицию, наблюдая, чтобы стороны соблюдали определенные правила и обычаи. Поиск виновного, предоставление доказательств лежало на исце (потерпевшем). Лишь постепенно представление о правонарушении как личной обиде пострадавшего начинает приобретать иное содержание: нарушение общего интереса, общего порядка и правил, что само по себе представляет ценность, предпосылку к нормальной жизнедеятельности, нуждающейся в охране. К концу старого летоисчисления в Риме появилась организация, напоминающая жандармерию, офицеры которой имели право арестовывать нарушителей. Таким образом, полицейские учреждения постепенно обособлялись от органов управления.

Становление судебных органов в общем и целом шло тем же путем, хотя здесь имелись свои особенности. Для этого процесса характерно перераспределение полномочий органов родо-племенного строя; собрание общин утрачивало, а сравнительно узкий круг лиц или одно лицо сосредотачивали во все большем объеме судейские функции. По мере того, как государство отказалось от роли арбитра и начинало выступать в качестве активного участника процесса (вначале по государственным и наиболее тяжким уголовным преступлениям, а затем по все более широкому кругу дел), эти лица вынуждены расширять свое участие в предварительной подготовке материалов, их проверке и оценки доказательств, что со временем привело к развитию функции расследования и созданию судебного арппарата. И в данном случае наблюдалось организованнное объединение полицейских (дознание, следствие) и судебных функций в одном органе.

Итак, право возникло в результате естественно-исторического развития, одновременно с государством (как его необходимый атрибут). Однако особенности становления государственности в той или иной стране не могли не накладывать отпечатки на эти процессы. Так, где доминирующим началом оформления государства являлось разделение общества на классы на основе частной собственности, появляются формирования, специально призванные особыми методами разрешать коллизии и противоречия, возникающие на почве классовой дифференциации.

Источники возникновения права свидетельствуют о том, что нет прямой зависимости их от типа государства. Так, если в Риме, Греции и Египте состязательный процесс и соответствующие ему органы существовали в период рабовладельческого государства и на начальном этапе феодализма, то в России оно возникли на ранних стадиях феодализма и сохранялось продолжительное время. Это является убедительным свидетельством относительной самостоятельности права. Наиболее характерными особенностями для периода возникновения права является то, что оно, во-первых, в ходе длительного процесса дифференциации функций государственного управления как бы “выросло”, “отпочковалось” от государственных органов общей компетенции, и во-вторых, в значительной мере как результат первого, продолжительное время объединяло в себе как собственно полицейские, так и судебные, а равно и карательные (исполнение собственных судебных решений) функции.


2.2. Возникновение Древнерусского государства и права.


Характерной чертой возникновения известных по летописи городов является слияние нескольких (от 3 до 7) неболь­ших близко расположенных поселков (Искоростень, Киев и др.). Сопоставляя полученные археологические данные с имеющимися в арабских, византийских и западно-европейских источниках указа­ниями, современные историки пришли к выводу о том, что уже в VII в. в восточной Европе появились первые города. Это указывает на обнаружившуюся противоположность города и деревни, характерную для переходного времени от пле­менного строя к государству. Приблизительно к VI—VII вв. можно отнести наличие пер­вых признаков частной собственности на землю и зарождение землевладельческой знати, то есть привилегированных землевла­дельцев, использовавших труд крестьян-смердов.

Начиная с IX в„ во всяком случае, можно говорить о на­личии на Руси феодального способа производства, об оформлении государственного базиса. В этих условиях было вполне закономерно появление сравнительно небольших государственных образований — Куявии, Славии и Артании (вторая половина VIII—IX вв.), а затем и образование обширного древнерусского раннефеодального госу­дарства. Оформившийся к этому времени господствующий класс был заинтересован в создании сильного государства — орудия классового господства землевладельцев. При таком понимании вопроса о возникновении и типе госу­дарства Киевской Руси надо признать, что первые, известные нам памятники законодательства Х—XI вв. (договоры Руси с Византией и Русская Правда) представляют собой выражение воли господствующего класса — феодалов с некоторыми пережит­ками более ранних правовых обычаев.

Договоры Руси с Византией (911 и 944 гг.) в большей своей части посвящены вопросам уголовного права, а также отноше­ниям международным, торговым, а не вопросам судопроизводства. Кроме того, надо иметь в виду, что нормы договоров должны были иметь характер определенного компромисса между договаривающимися сторонами. Однако можно все же сделать вывод о наличии ко времени заключения договоров развитой системы права Киевской Руси, так как договоры ссылаются на «закон русский» '. Решение некоторых вопросов в договорах близко к решению их в «Русской Правде. Так, ст. 4 договора 911 года (соответствующая ст. 13 дого­вора 944 г.) говорит об убийстве грека русским или русского греком. Греческий закон устанавливал в таком случае смертную казнь по приговору суда; «закон русский» знал кровную месть, Текст договора говорит о предании убийцы смерти, но не устана­вливает какого-либо порядка исполнения нормы. Слова «да держим будет створивый убийство от ближних убьенаго, да убьють и» вызвали большие разногласия, и вряд ли возможно их раз­решить. В случае бегства убийцы вопрос о наказании разрешался двояко. При наличии у него имущества оно обращалось в пользу родственников убитого; в случае отсутствия имущества надле­жало производить поиски убийцы и при обнаружении его преда­вать смерти. И эта норма является компромиссной, учитывая, очевидно, необходимость скорейщего разрешения конфликта, могущего последовать в случае безнаказанности бежавшего убийцы.

Владимирский-Буданов указывает, что «право, выраженное в до­говорах, не есть ни право византийское, ни чисто русское: оно составлено искусственно договаривающимися сторонами для соглашения русского обыч­ного права со столь отличным от него византийским правом. Однако в догово­рах гораздо больше следов русского права, чем византийского» («Обзор исто­рии русского права», изд. 4-е. Киев, 1905, стр. 92).

В. И. Сергеевич, выражавший мысль о влиянии византийского права на нормы договоров, полагал, что тут идет речь о смертной казни согласно грече­скому праву («Лекции и исследования по древней истории русского права», изд. IV, СПб., 1903, стр. 633 и ел.). М. Ф. Владимирский-Буданов думал, что договор говорит о дозволенной послесудебной мести родственников («Хресто­матия по истории русского права», вып. 1. изд. 4-е. Киев, 1889. стр. 17). В «Обзоре» автор указывает, что такой порядок, установленный по договору 944 года, заменил собою правило договора Олега 911 года о мести досудебной (стр. 318). Проф. С. В. Юшков высказывался в пользу наличия здесь после-судебной мести (как и в «Правде» Ярослава) со стороны родственников («Об­щественно-политический строй и право Киевского государства», стр. 130). Од­нако против этих толкований говорит то соображение, что при торговых поезд­ках русских купцов в Византию далеко не всегда среди русских могли нахо­диться родственники убитого.

Статья 6 договора 911 года устанавливает денежное взыска­ние за кражу. Однако в ней имеется характерная оговорка о возможности для потерпевшего убить на месте преступления вора («да не взыщется смерть его ни от Христьян, ни от Руси...») 1.

Единственная статья—3—договора 911 года, имеющая от­ношение к судопроизводству, недостаточно ясна и вызвала ряд толкований. Прежде всего спорным оказался начальный термин статьи: «А о главах...» Обозначает ли он преступление убийства, подобно Русской Правде («за голову»), или ему надо придать более широкий смысл, то есть преступления вообще (так вслед за Д. М. Мейчиком ' толковал эту статью С. В. Юшков) ? Если принять второе мнение, то можно истолковать всю статью, как правило о делении всех доказательств по делам о престу­плениях. К первой группе — «показания явленные» — относятся материальные следы события и показания посторонних лиц. Статья предлагает верить им. Ко второй группе относится при­сяга сторон, к которой надо прибегать, если доказательствам пер­вой группы нельзя будет верить.

В летописном рассказе о заключении Олегом договора с Византией говорится, что русские, присягая, снимали с себя щиты и клялись богом Перуном. Очевидно, эта форма присяги имелась в виду и процессуальной нормой договора 911 года. В отношении суда в Киевской Руси периода договора с Византией и позже, вплоть до начала XI в., у нас имеются лишь скудные указания. Так, летописец сообщает, что при Вла­димире за убийство взыскивалась денежная вира, шедшая в княжескую казну. Здесь отчетливо выступает значение нака­зания в качестве источника княжеских доходов. Этот летописный рассказ раскрывает два очень важных мо­мента. Во-первых, тут проявилось активное вмешательство госу­дарственной власти в ранее регулировавшиеся родовыми обы­чаями отношения. Во-вторых, как это видно из всего повество­вания летописца, в вопросе о применении наказания столкнулись две тенденции. Принятие христианства, сопровождавшееся появле­нием на Руси греческого духовенства со своими порядками, со­ответствовавшими всему строю государственных отношений Византийской империи, не могло не оказать влияния на законо­дательство Киевской Руси. Летописец говорит об отдельных «уставах», то есть законах, созданных Владимиром: он, «с но­выми отцы нашими епископы снимаяся часто, совещашеся, како

в человецех сих новопознавших Господа закон уставити» '. Именно по совету епископов Владимир ввел замену вир смерт­ной казнью за убийства, число которых значительно выросло. Однако, как говорит летописец, бояре вскоре настояли на воз­вращении к прежнему порядку взимания вир, мотивируя это мероприятие чисто финансовыми соображениями: «оже вира, то на оружии и на коних буди».

Сопоставление вышеприведенных норм договоров Руси с Византией и летописных рассказов позволяет сделать вывод о том, что в Х (а может быть и в IX) веке уже существовал суд как орган государственной власти. Он не был, конечно, отде­лен от административных органов. Это был суд либо самого князя, о чем постоянно указывают светские и церковные источ­ники, либо суд поставленных князем судей — его тиунов, заме­нявших его, или посадников. «Княж двор», как место суда — обычное наименование источников.


2.3. Феодальный строй Киевской Руси XI в. Русская Правда как первый Российский судебник


Древнейшая часть Русской Правды является записью более старых норм, сделанной при князе Ярославле Владимировиче. Ее иногда на­зывают «Правдой Ярослава». Эта часть состоит из первых 16 статей «Краткой Правды». За ней следует «Правда Яросла­вичей», то есть сыновей Ярослава. Пространная редакция более сложна по составу и включает множество княжеских законов, изданных между серединой XI и началом XIII вв., не системати­зированных и хронологически перемешанных.

Для эпохи, предшествовавшей Русской Правде, характер­ным объединением сельского населения была соседская община. Она выросла в процессе разложения прежней семейной общины. Частная собственность на землю постепенно дифференцирует прежде однородную массу общинников: наряду с зажиточными по­являются бедняки, терявшие свои участки. Выходя из общины, они в поисках работы попадали в зависимость от богатых земле­владельцев — князей и бояр.

К XI в. относится быстрый рост феодальных отношений в Киевской Руси. Князья заселяют земли своими подвластными людьми, дарят села монастырям и старшим дружинникам или устраивают в них свое хозяйство. Возникает и расширяется землевладение княжеское, монастырское и боярское. В Правде Ярославичей, как и в последующих дополнениях ее, имеется много статей, посвященных княжескому хозяйству., которое отличалось от монастырского или боярского хозяйства и было по форме типичным для феодального способа производства. Хозяй­ство было натуральным, обслуживалось трудом зависимого на­селения. Рабство имело большое распространение; его источни­ками были «полон», продажа или самопродажа в холопы, же­нитьба на холопке «без «ряду» или вступление на службу тиуном или ключником в таких же условиях, рождение от несвободных, обращение в рабство за преступление.

Но при распространенности рабства в источниках нет ука­заний 'на использование рабов в сельском хозяйстве по образцу античных латифундий. Холопов сажали на земли, предоставляя им 'возможность вести на участке свое хозяйство, что прибли­жало их к крепостным (западно-европейским колонам). Главной силой в хозяйстве князя, монастырей и бояр были крестьяне, жившие на их землях - смерды. Одни из них явля­лись лишь данниками князя, другие — находились в той или иной степени зависимости от феодального владельца земли, попав в нее при частичном разрушении общин. Б. Г. Греков убедительно показывает, что Русская Правда создавалась в обществе, «где без­условно доминирует индивидуальная семья, частная собственность на землю, крупное землевладение и другие признаки уже зрелого феодального строя. Стало быть, a priori можно думать, что в этих источниках должна, по крайней мере, подразумеваться сельская община—марка, а не родовые организации, несомненно, уже ушедшие (конечно, небесследно) в прошлое» («Киевская Русь», стр. 87).

Убедительное с точки зрения нашей темы возражение против понимания верви Русской Правды в смысле семейной общины было давно уже сделано проф. М. Ф. Владимирским-Будановым: «Ходить по семье, хотя бы и большой («по верви искати татя»); и разыскивать вора—явление странное, особенно при общем пользовании, как в задруге». И дальше он указывает на одно­значность терминов «вервь», «погост» (единицы провинциального деления), которым соответствуют термины «сотня» и «губа» Псковских и Новгородских земель («Обзор истории русского права», стр. 78).

В другую группу зависимых от феодалов людей входили «рядовичи», то есть лица, заключившие с ними «ряд», — условие о службе. В «Правде» начала XII в. впервые упоминается особая категория рядовичей — «ролейные закупы». Это люди, не имевшие своих средств производства, получавшие от господина небольшой участок земли, небольшую сумму денег, плуг и бо­рону, обязанные работать на земле господина, а также возвра­тить ему полученную сумму. Закуп не имел права уйти от гос­подина без его разрешения, а в случае побега превращался в холо­па. Господин имел право подвергать закупа телесному наказанию.

Увеличение числа знати происхо­дило за счет общин. Следы оказываемого последними сопро­тивления также имеются в Русской Правде в виде статей об убийстве княжеских агентов, умышленном поджоге гумна или разорения различных хозяйственных угодий. Летописи также отмечают народные восстания, направленные против высших слоев общества (в 1024 году—в Суздальской земле, в 1071 году—в Ростовской земле). Сильно выросшие к концу XI и первой половине XII вв. го­рода, ранее являвшиеся феодальными крепостями, оборонявшими границы владений или служившие военными и административ­ными центрами, превращались в экономические центры, а позже и в политические центры обособившихся феодальных княжеств.

С развитием феодального хозяйства старшие дружинники князя превращались в феодальных землевладельцев. Такие бояре «землевладельцы» выводили с собой на войну своих вооружен­ных слуг, становились, опираясь на свою силу, более независи­мыми от князя, заключали с ним «ряд», иногда «отходили» от него. Описанный здесь феодальный строй Киевской Руси очень отчетливо отразился в Русской Правде, как сборнике княже­ских законов, направленных на укрепление и развитие феодаль­ного базиса. Основное содержание Русской Правды отражает интересы княжеского хозяйства и управления. При сравнении отдельных ее частей ясно виден рост княжеской власти и расширение кня­жеского суда.

Как и древнеримские законы XII таблиц, германская Салическая Правда, вавилонский Судебник царя Хаммураби, кельтская Великая книга древнего права, — наша Русская Правда является, прежде всего, судебником. В нем мы встре­чаем нормы права, которое теперь называем уголовным, и того, которое зовется сейчас гражданским. Древнейшая часть Правды и называется «Суд Ярослава Владимировича» '.

В отдельных местах памятника прямо указано, что та или другая норма возникла как судебное решение князя по кон­кретному делу. Так, ст. 23 Краткого списка говорит: «А конюх старый у стада 80 гривен, яко уставил Изяслав в своем конюсе, его же убили Дорогобудьци». Но будучи судебником, Русская Правда не дает полной картины организации и деятельности суда, которую можно было бы приурочить к определенному моменту. Как в других феодальных судебниках, князь устанавли­вает в Русской Правде специальные штрафы за убийство своих людей, сообразно рангу каждого из них.

Таким образом, характерной особенностью при формировании права (в России - период 9-15 вв.) является сохранение достаточно долгое время в организации обеспечения существующего порядка (правопорядка) общих черт, характерных для родового строя (21). В исследуемой нами области это выразилось в том, что правовыми вопросами занимались органы общей компетенции, не существовал состязательный (обвинительный) процесс и т. д. Однако постепенно эти задачи стали возлагать на отдельных должностных лиц, поручать их выполнение преимущественно каким-то одним органам. Функции обеспечения порядка долгое время были объеденены с функциями управления, представленном великим князем как высшим звеном государственной иерархии - верховным управителем, имеющего свою дружину и подчиненными ему князьями племеных союзов и князьями племен, имеющими собственные дружины (Схема 2). Государственные полномочия и управление существлял великий киевский князь и его военно-дружинная знать либо посредством специально назначенных наместников, либо через князей союзов племен и племенных князей, имеющих свои дружины и подчиняющихся великому киевскому князю. Дружины представляли собою специальные военизированные образования с подчинением и субординацией; они делились на две части: старшую дружину, в которую входили бояре и младшую, состоящую преимущественно из служилых людей (отроков). В функциях дружин прослеживаются элементы провоохранительной деятельности - дружины наделялись особым правом охранять подвластные им территории, собирать централизованную дань в пользу военно-дружинной знати - полюдье, осуществлять суд, наказывать виновных и облагать их штрафами-вирами.

Судебная функция не была отделена от государственной - суд осуществлялся по Сборнику законов - “Русской Правде” с перечнем преступлений, закрепленными уголовно-правовыми нормами и санкциями (22). В “Русской Правде” выделяются следующие преступления: убийства; увечья; оскорбления; кражи; поджоги; угрозы.

Составители “Русской Правды” усматривали в наказуемых деяниях посягательства на интересы отдельных лиц, нанесение ущерба здоровью, личной обиды, и не рассматривали того, что относилось к религиозно-нравственному сознанию, составляло сферу компетенции церковных уставов и характеризовалось и связывалось морально-этическими нормами; верой, чистотой нравов, отношениями между членами семьи, супружеством и др (23).

Функции по обеспечению порядка развивались достаточно быстро. Изучение исторических материалов приводит к заключению, что с 10-го века на Руси санкционировалась активная деятельность для “добычи” сведений, необходимых для обеспечения внешней и внутренней безопасности, с использованием агентуры из “путных людей”, купцов, тайных лазутчиков; однако вплоть до 15-го функции правоохранительных органов выполняли органы государственного управления (24). Удельные князья, воеводы и полководцы занимались агентурной работой самостоятельно по собственному плану, индивидуально изыскивая наиболее эффективные оперативные пути решения возникающих проблем. Несмотря на определенное развитие и совершенствование методов правоохранительной деятельности, их развитие не носило организованного характера и во многом определялись личной инициативой субъектов власти. В рассматриваемый период не существовало специальных структур, создаваемых для ведения оперативно-розыскной, разведовательной, контрразведывательной и следственной деятельности, несмотря на то, что постоянная угроза агрессии извне, а также регулярно возникающие внутренние конфликты и противоречия настоятельно требовали их создания.


2. 4. Развитие русской государственности и права в 16 в. Опричина Ивана Грозного.


Начало процесса выделения правовой сферы деятельности от государственной приходится на 16-й век., характеризуется формированием специальных ведомств - секретных Приказов и ведомств, в основах деятельности которых заложены формы проведения расследования, следствия и судебного производства. Одной из первых форм правоохранительной деятельности Российского государства являлся политический и уголовный сыск. Согласно Толковому словарю В. Даля, понятие “розыскать”означало: разузнать допросами и уликами, доискиваться до истины, делать розыск, дознание, следствие, а сам розыск определялся как судебное понятие, в юридическом отношении - розыск, исследование, за которым логически следует само законное действие (25). С правовой точки зрения сыск (розыск) - это “форма уголовного процесса, существовавшего до конца 15 века до судебной реформы 1864 г., для которой характерны сосредоточение функций обвинения, защиты и рассмотрения дела с вынесением решения” (26). Основным доказательством в суде считалось собственное признание обвиняемого. Методы и способы “добывания” доказательств в отличие от “законного следствия” процессуально не определялись и носили конфиденциальный характер. Главным источником информации служили доносы, которые практически не опровергались.

Другой формой розыскной деятельности являлся политический сыск. Наиболее конкретное определение политического сыска содержится в энциклопедическом политологическом словаре и трактуется как сбор информации в целях компроментации и шантажа политических деятелей и рядовых участников оппозиционных движений, засылание к ним провокаторов, задержание и аресты людей по действительным или инспирированным мотивам, применение других методов преследования действительной, предпологаемой и вооброжаемой оппозиции в условиях тоталитарного государства (27).

Уголовный и политический сыск представляли собой формы правовой деятельности Российского государства того времени. Причем, если в европейских странах полицейские органы занимались всем спектром обеспечения безопасности и правопорядка, то в России функции политической полиции и полиции уголовной были разделены с момента их образования и данное разделение не являлось формальным, а конкретным феноменом. Методы политичекого сыска отличались от методов уголовного розыска ведением судопроизводства и более жесткими способами получения “признательных” показаний. Подавляющее большинство составов преступления, отнесенных к компетенции политической полиции, в качестве меры наказания предусматривали смертную казнь. При осуществлении расследования составов преступления политическая полиция не учитывала ни возраст, ни состояние здоровья, ни общественных положений лиц, попавших в поле ее деятельности. В “Судебнике” 1550 г. содержатся следующие типы преступлений: душегубство (убийство); татьба (кража); разбой; ябедничество (28).

Судебник 1550 г. содержал статьи, предписывающие жестокую наказуемость “государскому убойце” (лишившего жизни своего господина), “кормольнику” (изменнику, предателю, мятежнику), “церковному татю” (нарушивший интерес церкви), “головному татю” (некоторые исследователи полагают, что речь идет о похитителе людей, холопов), “подымщику” (термин также по-разному интерпретируется учеными, часть которых связывает его с подстрекательством к восстанию), “зажигальщику” (поджигателю дома, строения), “ведомому лихому человеку” (дебоширу, хулигану) (29). Разработчики Судебника внесли несколько правовых норм об ответственности должностных лиц за отказ в правосудии, вынесение неправосудного решения, судебный подлог и лихоимство. Кроме того, среди наиболее тяжких преступлений появились новые составы: сдача города неприятелю, подмет и др. Таким образом Судебник 1550 г., посвященный в основном решению вопросов судопроизводства, пополнил перечень преступлений новыми видами и подразделениями по подсудности.

Реформы органов управления и государственной власти, осуществленные Иваном Грозным (1533-1584 гг.) (схема 3) привели к созданию института опричины (30). Параллельно с ним формируется регулярное стрелецкое войско, состоящее из рекрутируемых крестья и свободных людей, числящихся на государевой службе в стрелецком Приказе; по действовавшему Уложению за службу полагалось денежное и хлебное жалованье (31). Военная служба дворян релламентировалась в изданном в 1556 г. “Уложении о службе”; начинать служить дворянин мог с 15 лет, служба оплачивалась денежным жалованьем и хлебным довольствием (29). За службу дворянин пролучал от 150 до 450 десятин земли (десятина - 1.09 га) и с каждой десятины они обязаны были выставлять в пользу государеву одного воина с лошадью и вооружением.

Форма организации опричины заключалась в следущем: территория государства разделилась на опричину с государственной формой управления (от слова “опричь” - часть наследства, выданное в особое владение), в которую входили особые государственные уделы из числа наиболее важных в экономическом и стратегическом отношениях земли центральной части страны (Москва, Можайск, Вязьма, Ростов, Ярославль и др.), юга (Козельск, Белев и др.) и Поморья (Холмогоры, Великий Устюг, Каргополь) и земщину, представленную второстепенными в экономическом и стратегическом плане землями, которой управляла Боярская дума. В системе опричины создается целый государственный аппарат с централизованной властью, опричным управлением, опричной думой и опричным войском. Она представляла военно-карательную организацию с полицейскими и надзирательными функциями. Согласно Уставу опричины “государь создает себе отдельный двор и устраивает там свои порядки; выбирает себе бояр, дворян, окольничьих, дворецкого, казначея, дьяков, приказных людей, набирает Секретный приказ, а также стрельцов в войско” (32). Опричина имела форму структурного военизированного образования со своим уставом, распорядком, общей униформой и устрашающей символикой. “Праполицейские функции” опричины были в большинстве карательные. Опричное войско имело свой закрепленный устав, члены опричины давали специальную присягу, так называемую “клятву отречения”от “всея и всех” в пользу государя, обязывались выискивать, изгонять и истреблять государевых противников, доносить обо всем “подозрительном” и “неучтивом” по отношению к государю. Структура опричного войска строилась наподобие монашеского ордена: царь был игуменом, князь Афанасий Вяземский - келарем, Малюта Скуратов - пономарем. Иван Грозный в стремлении реализовать единоличеное право судить и наказывать подданных особое значение придавал не только материальной деятельности, но и обеспечению мер психологического воздействия и принуждения, свидетельством чего является следующая его фраза: “Царской власти дозволено действовать страхом и запрещением, чтобы строжайше обуздать безумие злейших и коварных врагов, спасать своих людей страхом, ибо лукавые замыслы еще опаснее” (33).

Роль опричины как государственно-правового института весьма спорна и проблематична, однако посредством ее введения на конкретном историческом этапе удалось преодолеть раздробленность органов государственной власти и органов осуществляющих правопорядок, сплочить, сконсолидировать их, собрать в единую систему. Однако, формы и методы этой организации носили устаревший, не популярный в обществе характер, не сдерживаемый законами и нравственными нормами; клевета, доносительство, лжесвидетельства, необоснованные подозрения и государев самосуд были возведены в ранг государственной политики, что послужило основными причинами отмены опричины. За шесть недель так называемого “государевого разгрома” без суда и следствия было предано смерти около несколько десятков тысяч человек, существенно разорены города Тверь, Торжок и Вышний Волочек. Исследователи истории политического сыска Ч. Рудд и С. Степанов отмечают: “В русской истории одной из центральных тем всегда было неустанное стремление власти следить не только за наличием преданности подданных правителю, но и за степенью их преданности, и вот эта извечная попытка разыскать врагов монарха прежде, чем они нанесут ущерб ему ему или его окружению, привела к рождению розыскных институтов, призванных обнаруживать всех, кто склонен к такому умыслу или уже злоумышляет против существующего строя ” (34). Следует отметить, что указанный признак сохранил свое значение и после Октябрьской революции 1917 г. в Советской России, получив новое развитие в годы массовых репрессий.


3. Поиск оптимальных форм государственной и правовой организации в России 17 в.


3.1. Соборное Уложение 1649 г “Слово и дело государево”.


Социально-политический кризис, разразившийся в России начале 17 в., привел к усилению абсолютистских тенденций в реализации форм и методов правовой деятельности государства. Право постепенно превратилось в важнейший атрибут государственной власти. Если в 16 в. складывались лишь зачаточные формы правовой сферы деятельности, то в 17 в. уже обозначилась определенная систематизированная правовая судебная практика, формируются устойчивые структуры правоохранительных органов и специальных служб по расследованию уголовных и государственных преступлений. Соборное Уложение 1649 г. отделило государственные преступления от уголовных, составляя особую 2-ю главу документа, носящую название ”О государевой чести, и как его государское здоровье оберегать” (35). Пытаясь создать свод законов, относящихся к различным отраслям права, разработчики этого Уложения уделили значительное внимание вопросам преступности и наказуемости деяний, впервые классифицируя их по направленности и социальной опасности. Объектом правоохранительной деятельности стали каноны религиозного учения, которые считались мировозренческой основой жизнедеятельности государства. Существенное развитие в Соборном Уложении получили следующие статьи:

- государственная измена;

- покушение на жизнь, здоровье и честь государя (“умышление на государское здоровье”);

- заговор с целью насильственного захвата власти (“Московским государством завладеть и государем быть”).

-преступления против ратной службы.

Кроме этого, в категорию государственных преступников вошли те, кто “недругу город изменою сдаст”, и тот, кто в “городы примет из иных государст зарубежных людей для измены же” (36). Государственным преступлением считалось “приходить, грабить и побивать самовольством скопом и заговором, к Царскому величеству и на Его государевых бояр и окольничьих, и на бумных, и на ближних людей и в городах, и в полках на воевод, и на приказных людей” (33). Круг посягательств на интересы частных лиц также значительно расширился, причем в первую очередь в статьях рассматривались многочисленные имущественные преступления (воровство, татьба, разбой) и только затем - посягательства личного характера. К последним относился ряд деяний, составляющих раннее предмет регулирования церковного законодательства: отцеубийство, детоубийство, убийство незаконнорожденного, изнасилование, блуд, сводничество, совращение в бусурманскую веру и т. д. Заключительные главы Соборного Уложения касались ответственности за незаконное производство и торговлю спиртными напитками и табаком.

Соборное Уложение 1649 г. вводило принцип индивидуальной уголовной ответственности за совершенное преступление, что являлось определенным прогрессом в развитии права, но, в целом, оно не смогло освободиться от многих регрессивных норм средневекового права. В частности, так и и была проведена разграничительная черта между умыслом и деянием, и как следствие оскорбление царя и государевых людей или словесные угрозы в их адресс были отнесены в раздел тягчайших преступлений, обозначаемых “словом и делом государевым”. Первые документы, в которых оформляется эта норма, относятся к 1622 г. и касаются словесной угрозы одного казака “перерезать горло царю” (37). В последующие годы юридический термин “слово и дело” приобрел более широкое значение, включив все дела, касающиеся обеспечения и защиты государственных интересов.

Другим важным моментом является то, что в Уложении 1649 г. процесуально оформляется правовые формы деятельности по розыску государственных преступников, беглых каторжников - по делам о государственной измене, если “злодея”, на кого “извещают”, налицо не оказывается, принимают меры по его розыску, “сыскивают всякими сысками накрепко” (38). Кроме немедленного ареста подозреваемых, задерживали и свидетелей, которые, в случае подтверждения доноса, становились обвиняемыми по факту недонесения. Процедура судопроизводства начиналась с ознакомления обвиняемого с показаниями доносчика, если обвиняемый заявлял о своей невиновности, то его “брали к пытке”. Последние были официально определены Уложением 1649 г. как легальные методы и способы получения информации; согласно установленной поэтапной практике проведения дознания, чтобы “злодей оправился”, каждый подозреваемый, кто после трех пыток, проводившихся в перид времени через десять и более дней, давал одинаковые показания, освобождался от уголовной ответственности. Если же обвиняемый допускал неточности в своих показаниях, процесс дознания продолжался, в не зависимости на возраст обвиняемого, пол и состояние здоровья.

Как легальная форма ведения правоохранительной деятельности того времени характерны доносы на преступления. Во-многом, этот юридический факт определялся тем, что правовая практика той эпохи не знала иного способа получить сведения о государственных преступлениях. Характерно, что в отношении государственных преступлений Уложение 1649 г. не признавало сословных различий. Однако если в случаях доносительства по преступлениям другого рода заявления от холопов на господ не принимались, то в данном случае Уложение предписывало даже детям без ограничения их возраста доносить о любом известном им преступлении подобного рода. Впоследствии доносительство приобретает статус гражданской обязанности, за недоносительство о возможных государственных преступлениях в Уложении была предусмотрена смертная казнь: “Если кто узнает о злом умысле против царя или бунте и не известит людей государевых.....казнить смертию, безо всякой пощады (39)”. Доносительство поощрялось. Так, за удачный донос можно было получить имущество осужденного, но для объективной проверке информации к самому доносчику порою применяли специальные насильственные меры в виде пыток и лишений.

Розыск преступников на местах осуществлялся специально уполномоченными царем воеводами, расследования и судебные разбирательства происходили в Приказах. По сферам деятельности приказы делились на функциональные, территориальные, дворцовые и общегосударственные. В пограничных городах и территориальных образованиях для розыска и суда назначались воеводы, наделенные также местной судебно-административной властью. Осуществление правосудия, порядка на местах входили в обязанность земских старост, подчиненным центральным органам. Расследование государственных дел проводилось тайно и неофициально, допросы и расследование вели единолично сами воеводы, судя по сохранившимся документальным материалам рассматриваемого периода, “очи на очи, или один на один”с подозреваемым, чтобы исключить возможные пути утечки информации, затрагивающей честь государя. О ходе расследования воеводы регулярно информировали Москву, которая выносила приговоры по государственным делам, а воеводы приводили их в исполнение. Негосударственные дела: кражи, разбои и др. решались воеводой самостоятельно. Помимо местных и центральных органов сыска вплоть до 20 в. существовали временые следственные комиссии, создаваемые при любой чрезвычайной ситуации и действующие непосредственно на месте происшествия. В 1654 г. формируется Приказ тайных дел под руководством царя Алексея Михайловича. Подъячих из этого Приказа прикомандировывали к воеводам, вводили в состав посольств главным образом для расследования государственных преступлений и введения внегласной деятельности по контролю деятельности действующих приказов и посольств: “те подъячие над послы и воеводы подсматривают и царю приехав сказывают ” (37). Приказ тайных дел имел свою тюрьму (застенок), для содержания и допросов государственных преступников.


3.2. Государственно-правовые реформы Петра 1.


Совершенствование форм правовой деятельности продолжили реформы Петра  (1676-1725), заложившие основы формирования государственных ведомств и служб -сформирован центральный верховный орган государственной власти - правительствующий Сената и подчиняющиеся ему 11 коллегий, в состав которых вошла Юстиц-коллегия, занимающаяся вопросами судебного законодательства и судопроизводства и главный магистрат, руководящий работой городских магистратов, в ведении которых находились судебные функции, контролирование финансовых средств, сбор налогов и пошлин (Схема 4).

Государство нуждалось в эффективном правовом контроле за деятельность государственных учреждений и местных органов власти, каковой является прокуратура. Первоначально функции прокуратуры выполняли штаб-офицеры гвардии, в 1722 г указом “О должности генерал-прокурора” был учрежден прокурорский надзор, который являлся основным законодательным актом о прокуратуре на протяжении всего 18 и 19-го столетия.

Реформа органов власти в 1708-1709 гг. привела к разделению территория страны на 8 губерний (впоследствие в 1775 г. численность губерний достигла 50), которые в свою очередь делились на 10 уездов (40). Во главе губернии стоял губернатор, непосредственно назначаемый императором и только ему подчиняющийся, которому принадлежали административная, судебная, полицейская и финансовая функции, губернаторы также ведали сыском беглых крестьян, производили рекрутские наборы, проводили сбор налогов, ему также подчинялись воинские части, спецформирования и команды. Губернская реформа заменила приказную систему, в результате многие приказы прекратили свое существование с переходом их обязанностей к губернской администрации. Но изменив в соответствии с европейским стандартом российские законы и порядки практически во всех сферах жизни общества, Петровские реформации не затронули существующей формы правовой деятельности, выработанные предшествующими поколениями. Политико-полицейская правовая функция государства вышла на первый план и нашла отражение в организации постоянно действующих государственных органов по борьбе и раскрытию политических и государственных -Преображенского приказа и Тайной канцелярии. Преображенский приказ был первоначально государственным органом, наделенным судебно-административной функцией, в задачи которого входило управление “потешными” полками Петра и руководство полицейской службы главным образом в Москве. Кроме того, он выполнял выполнял функции царской канцелярии, откуда шли специальные распоряжения царя, указы в другие государственные учреждения и где по его указу расследовались государственные и уголовные дела. Впоследствии, в конце 1696 г. Преображенскому приказу было передано исключительное право расследования и судопроизводства по государственным преступлениям. Впервые в России государственный орган получил правоохранительные полномочия, которые распространялись на всех граждан и подданных государства, без различения их сословий, званий и занимаемых должностей.

Наряду с Преображенским приказом, действующем в Москве, расследования важных политических преступлений происходилов в Тайной канцелярии, созданной в Петербурге. Они являлись звеньями одного государственного органа и наделялись равными правами и обязанностями, первый принимал дела из Москвы и дальних губерней и местностей, в то время как вторая из Петербурга и ближайших провинций и губерний. Однако существенным раличием между Тайной канцелярией и Преображенским приказом являлось то, что деятельность Тайной концелярии заключала в себе боольший элемент юридической специализации. В оличие от Преображенского приказа, ведавшего, функциями расследования и суда по политическим преступлениям, Тайная канцелярия занималась исключительно следственно-судебной деятельностью, причем в основном по политическим преступлениям (примерно 70% всех дел). Для централизации деятельности Преображенского приказа и Тайной канцелярии в 1726 г. создан Верховный тайный совет - высший орган по расследованию и судопроизводству, которому подчинялись два вышеназванных.

Государственная служба регламентировалась “Табелью о рангах” (1722), содержащая 14 служебных категорий (рангов) от низших - юнкера до самой высшего ранга - действительного тайного Советника -го класса (41). Таким образом, вместо отмененного в 1682 г. местничества окончательно вводился принцип выслуги, “табель о рангах” давал возможность дворянам, достигшим 8-го ранга (майор на военной службе и коллежский асессор на гражданской), получать потомственное гражданство.

В рассматриваемый период было принято немало самостоятельных правовых актов, так или иначе устанавливающих новые уголовно-правовые нормы. Артикул воинский предназначался для военнослужащих и лиц, приравненным к ним, он устанавливал наказуемость как специальных, совершенных на службе (дезертирство, побег с места службы, мародерство, сдачи крепости), так и иных деяний (преступления против веры, политических преступлений, поединка, преступлений против жизни, половых преступлений, имущественных преступлений и преступлений против правосудия) (40). Предпринимались попытки разработки уголовного законодательства для населения: Уложения о наказаниях, учитывающих опыт зарубежного и отечественного нормотворчества и различающегося в качестве наиболее общих видов преступления государственные и партикулярные.

Для получения оперативной информации в 17 в. широко практиковался институт фискальства, осуществляемых специальным обер-фискалом по доносам: согласно Указу от 25 января 1715 г., гражданным и подданным предписывалось сообщать лично царю о важнейших государственных, политических и уголовных делах: о замысле против царя; об измене; о казнокрадстве (впоследствии этот пункт был передан для производства Юстиц-коллегии). Доносы поощрялись денежными суммами в размере от несколько десятков до несколько сот рублей, при этом крестьянин за умело организованный донос мог по закону получить частичное освобождение от крепостной зависимости, торговец - существенные льготы, чиновник - повышение по службе. Поощряя существующую практику доносов, власти в то же время сочли целесообразным отказаться от рассмотрения анонимных писем, поскольку такое “подметное” письмо требовало ответственности и установления авторства, что являлось из-за многочисленности письменных доносов практически невозможным. Поэтому в 1715 г. рассмотрение анонимных писем было запрещено и они подлежали, согласно указу царя, сожжению в месте обнаружения в присутствии двух свидетелей.