Geum.ru

Книга о коране

Вид материалаКнига
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   22

совершить хиджру? Все это не могло не побудить Мухаммеда и его

соратников, стоявших во главе мединской общины, при помощи примкнувших

к ним ансаров встать на путь активных действий против мекканцев.

По преданиям и согласно "Книге жития посланника Аллаха" Ибн

Исхака - Ибн Хишама, мухаджиры начали нападать на торговые караваны

мекканцев, в том числе на отправлявшиеся в запретные (харам) месяцы,

считавшиеся у арабов наиболее безопасными. Это вызывало среди арабов

нарекания, сомнения и ропот. Но мухаджирам надо было во что бы то ни

стало добиться успеха, и поэтому они шли на риск. Расчет оказался

верным: их действия принесли мединской общине немалую добычу и

окрылили ее.

Так, в начале 623 года мухаджирам удалось ограбить караван

курейшитов, вышедший в запретном месяце раджабе из Мекки в Сирию.

Особенно удачным для мухаджиров во главе с Мухаммедом стало нападение,

совершенное в марте 624 года, приходившемся также на запретный месяц,

на этот раз - рамадан (рамазан). Абу Суфйан, возглавлявший караван,

шедший из Сирии в Мекку, узнав о приготовлениях мединцев, сумел

провести его в Мекку через Тихаму, область у побережья Красного моря.

Затребованные им из Мекки наскоро собранные отряды курейшитов

встретились с воинами мухаджиров при Бедре (Бадре), где у источника

пресной воды дорога из Медины соединялась с главным караванным путем.

Мединцам снова повезло. У них было воинов едва ли не вдвое

меньше, чем прибывших из Мекки, но, заняв выгодную позицию, они сумели

одержать решительную победу и захватить ценную добычу и пленных,

которых отпускали в случае, если те принимали Мухаммеда за пророка,

изрекавшего истину; в противном случае с них требовали выкуп.

В "Книге жития посланника Аллаха" Ибн Исхака - Ибн Хишама

сказано, что, когда между мединцами, участвовавшими в сражении при

Бедре, начались споры из-за дележа захваченного, Мухаммеда осенило

"откровение", по которому раздел добычи был предоставлен пророку.

Этому посвящена 8-я сура Корана - "Добыча": "Они спрашивают тебя о

добыче; скажи: "Добыча в распоряжении Аллаха и его посланника. Бойтесь

Аллаха; будьте мирны между собою: повинуйтесь Аллаху и его посланнику,

если вы стали верующими", А 42-й аят этой же суры уточняет, что "из

всего что ни берете вы в добычу, пятая часть богу, посланнику и

родственникам его, и сиротам, и бедным, и путнику...".

Как можно судить по Корану, земледельческое население Медины не

было склонно к участию в такого рода набегах и военных операциях

мухаджиров. Очевидным откликом на их сопротивление этому являются

некоторые аяты 2-й суры Корана - "Корова" ("аль-Бакара"), в которых на

них произведен определенный нажим: "Предписано вам сражение, а оно

ненавистно для вас. И может быть, вы ненавидите что-нибудь, а оно для

вас благо, и может быть, вы любите что-нибудь, а оно для вас зло, -

поистине, Аллах знает, а вы не знаете!" (К., 2:212-213).

Смущало многих и то, что военные акции, как мы уже знаем,

проводились в запретные месяцы, то есть в месяцы, которые почитались

арабами-многобожниками, а затем и в исламе как священные. Из них

рамадан считается месяцем поста, в который Аллах впервые ниспослал

"откровение", то есть часть Корана Мухаммеду, а раджаб - месяцем, в

27-ю ночь которого пророк совершил мгновенное путешествие из Мекки в

Иерусалим (аль-Кудс) и оттуда на седьмое небо, к престолу Аллаха: по

этому поводу в исламе позднее был установлен ежегодный праздник

"вознесения" или "восхождения" (мирадж, раджаб-байрам).

Нарушение почти любого возникшего в древности обычая, к которому

привыкли, естественно, вызывало замешательство, смущало, что и

отражено в 214-м аяте той же 2-й суры Корана: "Спрашивают они тебя о

запретном месяце - сражении в нем. Скажи: "Сражение в нем велико, а

отвращение от пути Аллаха, неверие в него и в запретную мечеть (то

есть Каабу Мекки. - Л.К.) и изгнание оттуда ее обитателей (посещавших

этот храм. - Л.К.) - еще больше (греховно. - Л.К.) пред Аллахом: ведь

соблазн - больше, чем убиение!.." Словом, "искушение губительнее

войны", как перевел последнюю фразу Г.С. Саблуков.

Объективную картину этих стычек, сражений получить на основе

Корана и исходящих из него позднейших источников весьма трудно из-за

почти постоянного смешения в них реального и фантастического.

Например, в 8-й суре Корана читаем: "И вот, взывали вы за помощью к

вашему господу, и он ответил вам: "Я поддержу вас тысячью ангелов,

следующих друг за другом!"... Вот он покрыл вас дремотой в знак

безопасности от него и низвел вам с неба воду (дождь. - Л.К.), чтобы

очистить вас ею и удалить от вас мерзость сатаны и чтобы укрепить ваши

сердца и утвердить этим ваши стопы. Вот внушил господь твой ангелам:

"Я - с вами, укрепите тех, которые уверовали! Я брошу в сердца тех,

которые не веровали, страх; бейте же их по шеям, бейте их по всем

пальцам!".. А кто обратит к ним в тот день тыл, если не для поворота к

битве или для присоединения к отряду, тот навлечет на себя гнев

Аллаха. Убежище для него - геенна, и скверно это возвращение! Не вы их

убивали, но Аллах убивал их, и не ты бросил, когда бросил (в врага

копье, стрелу, спекшийся кусок песка. - Л.К.), но Аллах бросил, чтобы

испытать верующих хорошим испытанием от него" (К., 8:9, 11-12, 16-17).

Здесь не только смешение реальных событий и фантазии. Описание

средневековой стычки в аравийской полупустыне переплетено, с одной

стороны, со своего рода тактическими наставлениями, а с другой - с

нагнетанием чувства предопределенности, фатализма, причудливо

соединенного с эгоизмом. Убивая, воин-де выполняет волю высшего

существа, Аллаха, заранее все предусмотревшего и предопределившего,

позаботившегося о нем и на тот случай, если он падет на поле брани.

Тогда, по Корану, убитому не придется ожидать ни воскресения мертвых,

ни страшного суда: он сразу окажется в раю. Это представление, как

вскоре узнаем, использовалось очень часто, во всяком случае оно

высказано не только в Коране, но и развито, расцвечено в последующей

мусульманской литературе.

В Коране читаем: "И никак не считай тех, которые убиты на пути

Аллаха, мертвыми. Нет, живые! Они у своего господа получают удел,

радуясь тому, что даровал им Аллах из своей милости, и ликуют они о

тех (продолжающих сражаться на их стороне. - Л.К.), которые еще не

присоединились к ним, следуя за ними, что над ними нет страха и не

будут они опечалены! Они ликуют о милости от Аллаха, и щедрости, и о

том, что Аллах не губит (что он не прибирает к рукам. - Л.К.) награды

верующих" (К., 3:163-165).

А вот и своего рода зарисовка того, как подобное поучение

использовалось теми, кто стоял во главе мухаджиров. В "Книге жития

посланника Аллаха" Ибн Исхака - Ибн Хишама из описания битвы при Бедре

узнаем, как после воодушевляющих слов пророка: "Клянусь тем, в чьей

руке душа Мухаммеда, сегодня каждый, кто выступит против врага и из

любви к Аллаху будет убит в сражении, войдет в рай", - один из воинов,

Омейр ибн Алхумам, который в это время ел финики, воскликнул: "Так,

так! значит, между мною и раем находится только смерть от руки этих

людей?" Он бросил прочь финики, схватил свой меч и сражался, пока не

был убит"[Происхождение ислама, с.107.]. Не раз встречается в

средневековой исламской литературе и образ курейшита Джафара ибн Абу

Талиба, наделенного прозвищем ат-Тайяра, то есть "летающего": он, мол,

взамен отрубленных рук в сражении в 629 году при Муте получил от

Аллаха крылья, с помощью которых вместе с ангелами летает по раю...

Подобные легенды и в наши дни используются, например, шиитским

духовенством в Иране для "подбадривания" мобилизованных на

истребительную ирако-иранскую войну, подрывающую и истощающую силы

обоих государств. Однако было бы наивно полагать, что не только в

предпоследнем десятилетии XX века, но и в третьем десятилетии VII века

все были готовы к ревностному восприятию веры о немедленном

потустороннем воздаянии, согласны с прославлением войны как дела,

которому Аллах помогает своими ангелами, даже сам направляет руку

воина, бросающего во врага калечащее или несущее смерть оружие. Такое

отношение к войне никогда не выражало и не выражает подлинно народных

убеждений. Не случайно в приведенных выше отрывках из касыды Зухайра,

поэта, современника сражений между мухаджирами Медины и курейшитами

Мекки, война сравнивалась с лютым зверем и с жерновом, перемалывающим

людей. Отсюда становятся понятными нападки на поэтов, содержащиеся в

Коране.

Нет ничего общего, например, между доводами Корана, воспевающего

войну как выполнение божественной воли, желания Аллаха и его

посланника, и словами арабской поэтессы аль-Хансы (Тумадир бинт Амр из

племени сулайм; конец VI века - 664 г.), еще в доисламское время

оплакавшей гибель своих братьев в глубоко гуманных элегиях, стяжавших

бессмертие. В одной из ее элегий читаем:


Вы не скупитесь, глаза, пролейте слезы о нем,

Пусть белые жемчуга текут на платье дождем...

Как щедро ты угощал голодных лютой зимой,

Как часто с бездомным ты своим делился жильем,

Как часто пленных врагов на волю ты отпускал,

Болели раны у них и кровь лилася ручьем.

А сколько мудрых речей народу ты говорил -

Тебя и недруг за них не обвинил бы ни в чем.


(Перевод А. Долининой)


Эти лиричные строки, приоткрывающие горе сестры, лишившейся

брата, принадлежат к числу тех произведений древней арабской

литературы, которые реалистично передают отношение к войне народа -

людей стойких и мужественных, не раз проявлявших подлинный героизм, не

останавливавшихся перед необходимостью преодоления любой трудности.

Знакомясь с народным творчеством, понимаешь, почему в Коране

постоянно встречаются жалобы на то, что его "духовные" наставления не

доходят до людей. А в силу этого, не ограничиваясь религиозными

поучениями, Коран приводит доводы о необходимости соблюдения военной

дисциплины, сплоченности, недопущения расхлябанности, обязательности

четких совместных действий вступивших в битву отрядов. Только при этом

условии исход дела будет решать не численность, а дисциплина,

сноровка, быстрота и воодушевление, стойкость и ярость воинов. Слова,

точно обозначающие эту задачу, вложены в Коране в уста Аллаха: "О

пророк! Побуждай верующих к сражению. Если будет среди вас двадцать

терпеливых (стойких. - Л.К.), то они победят две сотни; а если будет

среди вас сотня, то они победят тысячу тех, которые не веруют, за то,

что они народ не понимающий... Ведь Аллах - с терпеливыми!" (К.,

8:66-67).

Не следует забывать, что мухаджиры во главе с Мухаммедом, как и

вся мединская община, познали в стычках, сражениях с мекканцами не

только победы, но и поражения, в том числе тяжелые. Так было, судя по

преданию и старейшей "Книге жития посланника Аллаха" Ибн Исхака - Ибн

Хишама, когда Абу Суфйан (ок. 625 г.) возглавил выступивший против

Медины большой отряд курейшитов. Тогда из войска мединской общины,

имевшей едва ли не в три раза меньше воинов, чем у нападавших,

дезертировало около одной трети. Ушедшие состояли из так называемых

мунафикун - "лицемеров", колеблющихся, сомневающихся, которым в Коране

в особой суре "Лицемеры" ("аль-Мунафикун") обещаны лютые наказания.

Они, сказано в этой суре, "лжецы", "уверовали, потом стали неверными",

"все равно им, будешь ты просить им прощения или не будешь; никогда не

простит им Аллах: ведь Аллах не руководит народом распутным!" (К.,

63:1, 3, 6).

Естественно, что мухаджиры и ансары, оставшиеся в явном

меньшинстве и, по-видимому, не сумевшие проявить достаточной

сплоченности, стойкости, оказались разбитыми у горы Оход (Ухуд).

Мухаммед в перестрелке был ранен камнем в голову. А через год Абу

Суфйан привел втрое больший отряд, в котором, по преданию,

насчитывалось до 10 тысяч ополченцев, и в их числе обученные наемники

из Эфиопии, так называемые ахабиш. Мединцы, очевидно, трезво оценив

соотношение сил, не вышли из пределов города, применив новый для

арабов тактический прием: вырыли вокруг города ров, в котором засели

лучники. Предание сообщает, что этот прием предложил перс Сальман

аль-Фариси, захваченный в плен раб, принявший ислам; он почитается

мусульманами[Позднее он отличился и как военачальник, действовавший на

стороне арабских войск Халифата. Поэтому его называют "чистым" -

Сальман-пак; его гробница и мечеть в Ираке посещаются

мусульманами-суннитами. Храм находится близ Мадаина (древнего

Ктезифона), невдалеке от развалин дворца шахов древнеиранской династии

Сасанидов (III-VII вв. н.э.), павшей под ударами Халифата.].

Войско Абу Суфйана оказалось бессильным перед лучниками,

стрелявшими из рва, и вынуждено было перейти к многодневной осаде.

Осаждавшие, не подготовленные к подобной войне, недели через три

оказались без продовольствия; в их стане начались раздоры, не помогло

им, по-видимому, и весьма зажиточное иудейское племя бану курейза.

Вскоре это племя, обвиненное в измене, было мухаджирами разгромлено -

мужчины обезглавлены, женщины и дети проданы бедуинам области Неджд за

верблюдов и оружие. Хладнокровная расправа описана в "Книге жития

посланника Аллаха" Ибн Исхака - Ибн Хишама и у более поздних

мусульманских историков. Земли и имущество племени курейза были

распределены между мухаджирами, принявшими ислам. Это последнее из

племен, исповедовавших иудаизм, разгромленных мухаджирами и выселенных

из мединского оазиса.

Не наша задача описывать все действия мединской общины мухаджиров

и ансаров. Отметим лишь, что они включали не только нападения на

караваны мекканцев, но и хлебную блокаду Мекки. Из Иемамы,

земледельческой области, где пророком был Мусейлима, в Мекку, по

просьбе Мухаммеда, перестали доставлять хлеб, в котором нуждались

курейшиты.

Кроме того, уступчивость курейшитов мединцам, проявившаяся в

конце 20-х годов VII в. могла быть побуждена и известием об убийстве

иранского шаха Хосрова II Парвиза (628 г.), в котором они видели оплот

"язычества" на Востоке. С его падением правящие круги Мекки уже едва

ли могли рассчитывать на сколько-нибудь скорую и активную помощь

извне.

Курейшиты Мекки, очевидно, учитывали также, что мединская община

добивалась политического подчинения себе все большего числа арабских

родов и племен. Это также отражено в Коране, где и название новой

религии - ислам (что значит по-арабски покорность, предание себя

единому богу) истолковывалось в ряде аятов как политическое требование

общины мухаджиров и ансаров, установивших свою власть в Медине. Отсюда

в Коране о "посланнике Аллаха" говорится: "Покорно чтимый" (81:21) -

то есть так, как обращались к вождю арабского племени в доисламский

период. Поэтому же в Коране слово "ислам" не всегда отождествляется с

верой. Например, читаем: "Пустынные арабы говорят: "Мы веруем!" Скажи:

вы не уверовали; а говорите: "Мы приняли ислам"; вера еще не вошла в

сердца ваши" (49:14). Отсюда понятно и то, почему до настоящего

времени в ряде восточных языков понятие "ислам" передается через

"ислам дини" или "дин аль-ислам", то есть "вероустав покорности". В

Коране не раз подчеркивается, что "благочестие пред богом есть

покорность" (ислам) (3:17), что бог "благоизволил поставить

вероуставом для вас покорность" (ислам) (5:5) и т.д. И принявшие эту

покорность, или преданность, стали именоваться покорными, преданными -

"муслимами", мусульманами. Вплоть до первой половины XI века

сохранялось и первоначальное название мусульман - ханифы[С IX в. арабы

также употребляли слово "ханиф" в смысле сирийского "ханфа" ("эллин,

язычник"). Бартольд В.В. Сочинения, т.6, с.543. Однако ближе к нашему

времени комментаторами Корана вновь "ханиф" отождествляется со словом

"мусульманин". Например, в Коране, изданном в Казани в середине

прошлого столетия, на с.47, в примечании к 89-му аяту 3-й суры,

написано: "Ханиф теперь то же, что муслим", то есть мусульманин.].

В Медине, где среди арабов-ансаров было немало христиан, а также

до их выселения или истребления - много иудеев, в том числе, очевидно,

и книжников, вступавших с мухаджирами в беседы и споры о вере, в

первые годы после хиджры создалась обстановка, благоприятствовавшая

разработке вероучения и культа. К вопросам вероисповедания и ритуала

Мухаммеду и его соратникам приходилось обращаться также, разбирая

взаимоотношения родов и племен Медины, решая вопросы судопроизводства

и права, торговли и финансов, семьи и брака.

В Медине, как можно судить даже по сравнительно немногим

источникам, стали принимать более или менее четкую форму отдельные

стороны вероучения, а также обряды и обычаи позднейшего ислама. Это

прежде всего вера в рок, судьбу, учение о предопределенности всего

сущего, роль которого в исламе столь велика, что, К. Маркс писал:

"...стержень мусульманства составляет фатализм"[Маркс К., Энгельс Ф.

Соч., т.9, с.427.]. Разработка культа в Медине в большой мере была

подчинена задаче обоснования того, сколь важны Кааба и другие святыни

Мекки для нового вероисповедания. Именно в Медине определяется, в

какую сторону должно быть направлено лицо молящегося, то есть кыблой

мусульман становится Мекка, Кааба. Подчеркивается необходимость

ежегодно соблюдать пост (саум, ураза, орудж) в месяц рамадан, отмечать

праздник жертвоприношения (ид аль-адха, курбан-байрам, курбан-хаит) и

совершать паломничество - хаджж в месяц зу-ль-хиджжа.

Тех, кто сомневался, обязательно ли для мухаджиров посещение

Мекки, совершение в ней обрядов хаджжа, соблюдение поста в месяц

рамадан и признание наряду с ними всех четырех запретных месяцев, эти

культовые установления успокаивали, примиряя старые привязанности и

традиции с новыми поучениями. Это благоприятно воздействовало и на

настроение оставшихся в Мекке. Едва ли они сочувствовали нападениям на

караваны курейшитов, помехам, вносимым в отношения с другими племенами

и государствами, но им не могло не импонировать, что мухаджиры не

рвали полностью с Меккой и ее древними святынями.

Словом, все это подготавливало капитуляцию Мекки, которая и

произошла в 630 году или около этого времени. Через два года мухаджиры

и ансары Медины вместе с Мухаммедом смогли совершить

паломничество - хаджж - в Мекку.


Халифат и завоевания арабов


После капитуляции Мекки и смерти Мухаммеда (632) возглавлявшаяся

им община мухаджиров и ансаров в Медине и связанное с нею объединение

арабских племен, действовавшие в контакте с влиятельными мекканскими

кругами, стали центром нового, еще более крупного объединения арабских

родов и племен. Это объединение с центром в Медине приступило к

укреплению своего внутреннего и внешнего положения и вскоре оформилось

как арабское теократическое государство раннефеодального типа -

Халифат (Калифат). Во главе его встали былые соратники посланника

Аллаха, его преемники, или, иначе, заместители, халифы. Из них у

мусульман наиболее распространенного суннитского направления ислама

особо почитаются первые четыре халифа - Абу Бекр (632-634), Омар

(Умар, 634-644), Осман (Усман, 644-656) и Али (656-661). А

мусульмане-шииты признают из них правомочным лишь последнего - Али;

первых трех они отвергают, считая их узурпаторами, незаконно

захватившими верховную власть.

Идеологией Халифата стал ислам, вероучение и культ которого с

каждым годом разрабатывались все более детально. Халифы представляли

как высшую духовную власть - имамат, так и светскую, в том числе