Уральский государственный университет им. А. М. Горького Уральский Центр Б. Н

Вид материала

Документы

Подобный материал:

• Уральский государственный университет им. А. М. Горького, 682.07kb.
• Российской Федерации Уральский Государственный Университет им. А. М. Горького Философский, 1670.87kb.
• А. М. Горького Категории сми: Газеты, Журналы, Информагентства, Интернет, тв, Радио, 1912.19kb.
• Федеральное агентство по образованию уральский государственный университет им., 24.67kb.
• Г. А. Гриценко Уральский государственный, 756.69kb.
• «Уральский государственный горный университет», 393.52kb.
• «Уральский государственный горный университет», 390.54kb.
• «Уральский государственный горный университет», 371.07kb.
• Федеральное агентство по образованию Уральский Государственный университет им., 242.58kb.
• Курсовая работа, 516.67kb.

10_

Гражданской войны¹. Основные пути распространения заразных заболеваний оказались открытыми для массовых вспышек многих заболеваний (отвратительное состояние водопровода и канали­зации, ухудшение материального положения, нехватка одежды и обуви)². В ужасном состоянии находилось не только обеспечение нормальными условиями жизни мирного населения, но и красно­армейцев. Военные части страдали от неустроенности повседнев­ного существования³.

Массовые эпидемии и страшный голод ставили под сомнение не только нормальную социальную жизнедеятельность, но и само физическое выживание населения. Разветвлённая система управ­ления здравоохранением на местах давала сбой, ибо была несо­вершенна: в отсутствии постоянной власти в стране и жёсткого контроля за деятельностью, местные власти устанавливали свои порядки⁴. Забота о детях зачастую также была формальной: пере­полнение детских приютов, отсутствие одежды и обуви и даже ни­ток на починку, нехватка еды, произвол местных властей, обираю­щих детей. Антисанитарным было состояние больниц⁵.

Таким образом, опираясь на данные одного региона можно сде­лать следующие выводы: после революционных событий 1917 г. и установления власти Советов, большевики развернули мощную реформаторскую деятельность по всем направлениям, в том чис­ле и по направлению становления системы здравоохранения, опи­раясь на новые принципы и используя начальный опыт реформ в этой области предреволюционной России. Однако новые принци­пы, такие как, бесплатность, доступность, квалифицированность медицинского обеспечения, защита материнства и младенчества, вовлечение в общее дело масс трудового народа (за этим не мо­жет не прослеживаться стремление завоевать авторитет у народа), пропаганда и работа с населением по профилактике заболеваний, имели недостаточное применение на практике вследствие начав­шейся Гражданской войны.

¹ См.: Нарский И. В. Жизнь в катастрофе: будни населения Урала в 1917 –

1922 гг. – М., 2001. – С. 128.

² См.: Там же. – С. 128–130.

³ См.: Там же. – С.134.

⁴ См.: Там же. – С. 272.

⁵ См.: Там же. – С.298–299.

10_

Пылаева е.

Военнопленные на Урале в 1914 — 1919 гг.

В современном мире представляет большой интерес то, как ис­пользуются военнопленные, как решается их судьба. Эта тематика стала особо популярна последние 10 — 15 лет.

Одним из последствий Первой Мировой войны стало пребы­вание в пределах границ России неприятельских военнопленных, их численность колеблется в пределах 1,8 — 2,3 млн. человек (из них австро-венгров около 1,9 млн., немцев около 190 тыс., турок свыше 50 тыс.). В России для содержания пленных было развер­нуто более 400 лагерей, в том числе 113 лагерей, принадлежащих Казанскому военному округу, в состав которого входили террито­рии Урала и Поволжья. Численность их в этом округе составляла 285 376 человек¹.

Первые партии пленных появились в Уральском регионе уже в 1914 г. Но это были гражданские пленные — австро-венгерские и германские подданные, находившиеся в запасе армий своих госу­дарств и проживавшие к началу войны на территории России. Та­кие люди называются интернированными, то есть граждане воюю­щей страны, лишенные права передвижения и выхода за пределы страны до окончания войны. «Настоящие» военнопленные при­были в Екатеринбург уже 29 августа 1914 г. В следующие 4 месяца через город проследовало ещё 25 партий пленных. Из 15 074 плен­ных непосредственно в Екатеринбурге осталось лишь 28 человек, остальные проследовали до своего места назначения. В 1914 г. сто­лица Урала — Екатеринбург, стала играть роль транзитного пункта для военнопленных².

Практически сразу после прибытия военнопленных админис­трация городов начала обсуждать вопрос об их трудоиспользова-¹ См.: Россия в мировой войне в цифрах 1914 – 1918 г г. – М., 1925. – С.42; Суржи  кова Н. В. Трудоиспользование военнопленных на Урале в 1914 – 1917 гг. // Уральский исторический вестник – 2007. – № 15. – С. 74–75.

² См.: Суржикова Н. В. Военнопленные Первой мировой войны в Екатеринбурге и на Урале в 1914 – 1916 гг. (по материалам газеты «Уральская жизнь») // Урал индустриальный. Бакунинские чтения. Материалы VII Всеросс. науч. конф. – В 2 х тт. – Екатеринбург, 2005. – Т. 1. – С. 253.

10_

нии. Труд пленных использовали для уборки городских площадей и ассенизаторских работ, рубки леса для нужд бедного населения, разработки карьеров песка, камня и пешки для мощения улиц, в сельском хозяйстве и в промышленности.

Нормы и механизмы трудоиспользования вражеских военно­пленных были определены лишь в октябре 1914 г. документом: «Правила о порядке предоставления военнопленных для исполне­ния казенных и общественных работ в распоряжение заинтересо­ванных ведомств», потом дополнены документами от 28 февраля и 17 марта 1915 г., регламентировавшие использование труда плен­ных на сельскохозяйственных работах и в частнопромышленном секторе¹.

Механизм отпуска военнопленных на работы долгое время был сложным и запутанным, хотя посылка пленных на работы была очень выгодна для военных властей. Во-первых, все расходы на содержание полностью перекладывались на работодателя. Во-вто­рых, не менее ¹/₃ заработка военнопленных перечислялось на счет военного ведомства, остальное — на личный счет для каждого во­еннопленного. Из этой последней части предприятиям предостав­ляется право выдавать военнопленным, отличившимся в работе, денежный отпуск.

Система оплаты труда военнопленных часто менялась. Так на смену старой системе в середине 1915 г. «вся заработная плата пленных, за исключением расходов, понесенных предприятием, в которых работают пленные на их содержание, одежду и проч., может быть выдаваема военнопленным»², то в 1917 г. в циркуляре Отдела промышленности за № 3727 от 4 августа на руки каждый получал теперь от 20 до 50 коп. за рабочий день в зависимости от продуктивности работ, остальная часть денег, за вычетом расходов на содержание пленных, шла в доход казны³.

Уже с лета 1915 г. начинается резкий рост спроса на дешевую рабочую силу, т. к. из-за мобилизации и развертывания военного производства не хватало рабочих рук, но просьбы предприятий не всегда выполняются, хотя возможности для увеличения количества рабочих рук были. Но экономике края требовалось как минимум

¹ Суржикова Н. В. Трудоиспользование военнопленных на Урале в 1914 - 1917 гг. -

С. 75.

² См.: Там же. - С. 78.

³ См.: Там же. - С.81.

107

10 тыс. чел.¹ Были опасения, что использование труда пленных мо­жет поставить в затруднение местных рабочих. Но большинство работодателей видели в этом лишь решение назревшей кадровой проблемы. Трудоиспользование пленных привело к увеличению количественного состава рабочих, но уменьшению качественного. Но при этом, это дало возможность обучить и приспособить рус­ских рабочих для более квалифицированных производств.

К маю 1916 г. в Пермской губернии трудилось 47 018 военно­пленных иностранцев, в том числе 3 523 чел. — в частной про­мышленности, 5 079 чел. — на казенных объектах, 3 650 чел. — на железной дороге, 2 303 чел. — и аграрном секторе, 480 чел. — на работах местных самоуправлений и 276 чел. — на прочих. K концу мая количество занятых пленных возросло до 50 611 чел. В 1916 г. их удельный вес в экономически активном населении достиг 29,3%, а в отдельных предприятиях 45,3%².

Численность занятых в промышленности пленных была бы ещё большей, если бы не имел место продовольственный кри­зис. Милитаризация экономики привела к уменьшению аграрно­го производства, а как следствие дефициту трудовых ресурсов на селе и продуктов питания. Именно поэтому часть бывших сол­дат противника были переведены в категорию сельскохозяйс­твенных рабочих. Вот, что «Уральская жизнь сообщала об отпус­ке пленных: «...Раздаются пленные в крестьянские хозяйства по одному или партиями от 2 до 5 чел., охрана их — за домохозяином. Ближайший же надзор и учет пленных — на местной полиции. B хозяйствах…, где число пленных может достичь 10 — 15 чел., пленные отпускаются при условии найма для их охраны сторо-жей»³. Вследствие такого продовольственного кризиса на Урале «тысячи солдат и офицеров (военнопленных) бежали»⁴, в особен­ности чехословаки бежали в Центральную Россию и на Восток с Колчаком.

Обращение с военнопленными строилось на основании Гааг­ской конвенции 1907 г., провозгласившей принципы гуманного

¹ См.: Уральская жизнь. – 1915. – 15, 21, 30 мая.

² См.: Там же. – 1916. – 30 апр., 24 мая.

³ Суржикова Н. В. Трудоиспользование военнопленных на Урале в 1914 – 1917 г г. –

С. 80.

⁴ Плотников И. Ф. А. В. Колчак: исследователь, адмирал, Верховный правитель

России. – М., 2002. – С. 148.

10_

обращения с военнопленными. В октябре 1914 г. Николай II ут­вердил «Положение о военнопленных», где говорилось о том, что с военнопленными, «как с законными защитниками своего отечес­тва, надлежит обращаться человеколюбиво». Пленным гарантиро­вались: медицинская помощь; продовольственное, вещевое и де­нежное довольствие, соответственно их чину; сохранность личного имущества и денег; свобода религии. В 1917 г. для поляков, чехов и словаков были установлены новые льготы. Им предоставлялось право общения, право покупок на местных рынках, прогулки вне лагеря под надзором, переписка на родном языке соблюдением цензуры, посещать богослужения, образовывать кассы взаимопо­мощи¹. Часто эти правила не исполнялись. Так как обеспечение нормальных условий существования огромного количества воен­нопленных было непосильно экономике страны.

Судьбы пленного зависела от того, был ли он офицером или нижним чином и принадлежал ли к нациям, враждебным России (немцы, мадьяры, евреи, турки). Для низших чинов работы счита­лись обязательными, офицеры же могли не работать, если имели на это желание.

За невыполнение работ военнопленных подвергали денежным штрафам, вплоть до лишения заработной платы и пребывания под стражей у местных полицейских властей. Причиной этому было то, что пленные потеряли надежду на близкое завершение войны и возвращение домой.

Несчастные случаи, особенно в лесу, были нередки, но главной причиной гибели пленных были различные болезни. Это и тиф, и цинга, и туберкулез, и истощение.

Тяжелые условия плена толкали некоторых военнопленных на побег. Но шансов добраться до родины у них было мало. Боль­шинство сбежавших задерживалось полицией в течение недели после побега. Пойманные беглецы по закону могли быть наказаны только арестом на срок до 30 дней, а работодатели, не сумевшие организовать хорошую охрану военнопленным, могли быть лише­ны права пользоваться их трудом. Случалось, что причиной побега становились романтические отношения. Но браки между пленны­ми и русскими женщинами были разрешены лишь в исключитель­ных случаях по соображениям морали.

¹ См.: Федеральный вестник Прикамья (Пермь). – 2007. – № 1. – С. 90.

109

После Февральской революции 1917 г. Временное правительс­тво решило сформировать из военнопленных такие национальные соединения, как Югославский добровольческий, Чехословацкий и Польский корпуса. Делалось это по согласованию с эмигрантски­ми правительствами или национальными комитетами этих стран в странах Антанты.

До Октябрьского переворота предполагалось, что такие интер­национальные корпуса из военнопленных австро-венгров будут заменять дезертировавшие в результате пропаганды большевиками и эсерами русские части.

Главным инициатором создания в 1917 г. национального чеш­ского корпуса являлся А. И. Деникин. В 1918 г. корпус растянулся по Транссибирской магистрали от Самары до Владивостока, чтобы отправиться по решению Антанты на Западный фронт во Фран­цию. Как известно, ситуация меняется после заключения сепарат­ного Брестского мира.

Обеспечение материальной частью белочехов было крайне за­труднительно, вопреки мнению о прекрасно вооруженных и эки­пированных военнопленных. Их снаряжение и снабжение было таким же скудным, что и у русских.

В мае 1918 г. чешский легион отказался сдать оружие Л. Д. Троцкому, изгнал большевиков из Челябинска¹. В течение мая-июня советская власть на Урале ликвидирована совместными действиями чехословацкого легиона и местных офицерских ор­ганизаций. Причины победы белочехов над красногвардейцами, по мнению историков: воинская выучка, фронтовой опыт, спло­ченность людей одной национальности, попавших в беду в чужой стране.

Летом 1918 г. из военнопленных мадьяр, чехов, русинов, не во­шедших в национальные корпуса, формируются крупные интер­национальные красные отряды, отличавшиеся потом особой стой­костью в бою. Таким образом, среди военнопленных произошел раскол, характерный для общества в условиях Гражданской вой­ны.

К «белочехам» принадлежали такие люди, как будущий прези­дент ЧССР Людвиг Свобода, а к «красным мадьярам» будущие ми­нистр госбезопасности Венгерской Народной республики Ференц

¹ См.: Белая Армия. Белое дело (Исторический науч. попул. альманах). - Екатерин­бург, 2002. - № 7. - С. 9.

110

Мюнних и президент Социалистической Югославии Иосип Броз Тито.

«В конце 1919 — начале 1920 г. после длительных боев … остат­ки белой армии отошли на Байкал»¹ — это означало окончательное установление Советской власти.

Уже в конце 1918 г. у многих пленных была возможность уехать из России, но они не торопились этого делать, т. к. их сразу от­правляли на Западный фронт, те более выбраться с Урала вследс­твие развала транспорта было трудно. В итоге, к лету 1920 г. на Урале и в Сибири оставалось около 20 тыс. военнопленных, часть которых так навсегда и осталась жить в некогда враждебной им стране.

свитова К.

«Эта каста должна быть разрушена!»: отношение большевиков к интеллигенции

По мнению философа Н. А. Бердяева, чтобы понять источники русского коммунизма и уяснить себе характер русской революции, повлекшей за собой Гражданскую войну, нужно знать, что пред­ставляет собой то своеобразное явление, которое в России име­нуется «интеллигенция». Западные люди совершили бы ошибку, если бы отождествили русскую интеллигенцию с тем, что на Запа­де называют intellectuals. Intellectuals — это люди интеллектуально­го труда и творчества, прежде всего ученые, писатели, художники, профессора и пр. Интеллигенция была в России идеологической, а не профессиональной и экономической группировкой, образовав­шейся из разных социальных классов, сначала по преимуществу из более культурной части дворянства, позже из сыновей священ­ников и диаконов, из мелких чиновников, из мещан и, после ос­вобождения, из крестьян. Это и есть разночинная интеллигенция, объединенная исключительно идеями, и притом идеями социаль­ного характера.

Крайне негативно отношение В. И. Ленина к интеллигенции, которую он считал, если не прямым, то косвенным врагом рабо-¹ История Урала с древнейших времен до наших дней / Под ред. И. С. Огоновской, Н. Н. Попова. – Екатеринбург, 2004. – С. 305.

111

чего класса. Интеллигенты, по мнению Ленина, — это пособники буржуазии, лакеи и т. д. Вот его оценка интеллигенции в письме А. М. Горькому 15 сентября 1919 г.: «Интеллектуальные силы ра­бочих и крестьян растут и крепнут в борьбе за свержение буржуа­зии и ее пособников, интеллигентиков, лакеев капитала, мнящих себя мозгом нации. На деле это не мозг, а г...»¹. Не поддается ника­кому объяснению отношение Ленина к интеллигенции, к которой он принадлежал по своему социальному происхождению, воспита­нию, социальному положению. Может быть, этот негативизм свя­зан с тем, что именно интеллигенция поставляла инакомыслящих, была в целом не согласна с доктриной большевиков. Патологичес­кую неприязнь Ленина к интеллигенции понять невозможно, хотя попытки объяснить его отношение к этому мощному интеллекту­альному слою имели и имеют место.

Можно даже утверждать, что Ленин просто натравливал ра­бочих на интеллигенцию. В докладе о текущем моменте 27 июня 1918 г. на IV конференции профессиональных союзов и фабрич­но-заводских комитетов Москвы Ленин, обращаясь к питерским и московским рабочим, представителям самых различных профес­сий, фабрик и заводов, говорил: «...Вы должны только твердо ус­воить себе и уяснить, что к вам на помощь никто не придет, что из другого класса к вам идут не помощники, а враги, что у Советской власти нет на службе преданной интеллигенции. Интеллигенция свой опыт и знания — высшее человеческое достоинство — несет на службу эксплуататорам и пользуется всем, чтобы затруднить нам победу над эксплуататорами...»². Значит, и интеллигенция относится, в общем, раз она не предана Советской власти, если свои знания она несет на службу эксплуататорам, к разряду вра­гов рабочих, пролетарской власти. В этом отношении показатель­но выступление Ленина, его речь на I Всероссийском съезде учи­телей-интернационалистов 5 июня 1918 г. В этой речи защитник интересов «всех трудящихся» заявил: «Надо сказать, что главная масса интеллигенции старой России оказывается прямым против­ником Советской власти, и нет сомнения, что нелегко будет пре­одолеть создаваемые этим трудности».

¹ Цит. по: Суворов Д. Неизвестная гражданская война. – Екатеринбург, 1999. –
С. 26.

² Цит. по: Обухов Л. А., Шкерин В. А., История Урала 19 – 20 веков. Учеб. посо 
бие. – Екатеринбург, 2005. – С. 118.

112

На кого же опираются большевики в борьбе с главным вра­гом — буржуазией? Из слов Ленина ясно, что не на интеллиген­цию, большая часть которой является противником Советской власти, или, иными словами, ее врагом. Может быть, только на сознательных рабочих, т. е. на абсолютное меньшинство рабочих. Кто же за большевиков, если многие рабочие (несознательные), мелкие собственники, значительная часть, если не большинство, крестьянства, интеллигенты, даже массы учителей, против? Кто же за них? Ответ горек, но прост: у большевиков почти не было иду­щей за ними социальной базы и потому ставка была на беспощад­ный террор, массовые репрессии, всевозможные кары.

А что касается российской интеллигенции, то она в результате различных репрессивных мер Советского государства, действо­вавшего по указанию Ленина, либо сгорела в пожаре гражданской войны, погибла от бессудных расстрелов, в лагерях ГУЛАГа или растворилась в огромном количестве в эмиграции. А пришедшая ей на смену, как правило, безликая интеллигенция оказалась спо­собной лишь на полную поддержку любых мероприятий Совет­ского государства. Она разорвала преемственную связь с высоко­моральной, со старой российской интеллигенцией и принимала деятельное участие в травле своих гениев — поэтов и ученых, ме­диков и биологов, философов и артистов.

Первыми власть коммунистов испытали на себе наиболее зажи­точные жители, видные общественные деятели и интеллигенция. Они стали объектом повальных обысков со стороны Советской власти. Так, сын известного врача, интеллигентного и образован­ного человека М. С. Зернова, вспоминал: «Шайки разнузданных и часто пьяных большевиков врывались в дома, требовали сдачу оружия, отнимали золото и драгоценности и искали запасы прови­зии. Несколько раз они приходили к нам, рылись в наших шкафах и комодах и грозили нам репрессиями…»¹.

Когда свершилось то, о чем на протяжении десятилетий мечта­ла интеллигенция, ради чего трудилась, всех ждало разочарование. Не свобода, равенство и братство, а террор и Гражданская война стали результатом революции. Лишь немногие решились вступить в борьбу и принять непосредственное участие в Гражданской вой­не, оказываясь во враждующих лагерях.

¹ Цит. по: Суворов Д. Неизвестная гражданская война. – С. 30.

113

Основная часть интеллигенции, не желая принимать радикаль­ную политику Советской власти — чрезвычайные меры, военно-командные методы управления, насилие над личностью — заняла антибольшевистскую позицию. Не удовлетворяла образованные слои местной общественности и навязываемая ей модель взаимо­отношений советской власти: политика принуждения к сотрудни­честву, отстранение от участия в определении перспектив развития отраслей их профессиональной деятельности, репрессии. Конт­рибуции и притеснения со стороны новой власти способствовали росту антисоветских настроений среди людей науки и творчес­тва. Необоснованные массовые аресты, расстрелы, входившая в практику система заложничества вызывали законное негодование интеллигенции. Она с горечью осознавала, что репрессивно-ка­рательная политика Советской власти уверенно набирает оборо­ты. Не желая принимать законы новой власти, отвергая насилие над человеком, над страной, не признавая ни власти монарха, ни власти «кучки узурпаторов», глубоко переживая культурные поте­ри, уничтожение национального богатства России, часть местной интеллигенции при поддержке Добровольческой армии бежала за границу. Это были представители различных интеллектуальных течений, среди них — политические деятели, дипломаты, ученые, промышленники, студенчество, офицеры и солдаты. Вот история одной совершенно конкретной семьи, жившей в те годы в неболь­шом городке Екатеринбургского уезда Пермской губернии.

По данным Д. Суворова, семья эта — типичный образец слу­жилой интеллигенции Урала. Среди предков — выходцы из самых разных сословий: купцы, священники, чиновники, военные, зем­ские деятели, крестьяне, даже потомки бежавших от Петра бояр — раскольников. Судьба — типичная для пореформенной эпохи. Глава семьи, Николай, дослужился до действительного статского советника, получил «Анну» на шею, побыл поочередно попечите­лем учебного округа — точно, как его современник Илья Никола­евич Ульянов, городским главой, мировым судьей, председателем земства и еще, и еще, и еще… И умер на рабочем месте.

Женат был на дочери екатеринбургского протоиерея. Вос­питал восемь детей — пять сыновей и трех дочерей. Кроме того и была приемная. Дочери все пошли «в народ»- сельскими учи­тельницами. Ни одна не вышла замуж. Только Серафима дожила до преклонных учительствуя в селе Борневска под Шадринском.

11_

Елизавета и Вера умерли от чахотки, не дожив до тридцати лет, в революцию. Старший сын Виктор, военный, сделал карьеру в ря­дах лейб-гвардии Уланского полка в столице, входил в личную охрану императрицы. Младший, Сергей, адвокат умер рано, тоже в революцию. Они оба не успели создать семью. Виктор в 1923 г. заболел пневмонией и умер. Средний брат Алексей стал промыш­ленным деятелем, организовал товарищество по импорту сельско­хозяйственной техники. Принимал активное участие в полити­ческой жизни провинции, как говорят, в рядах октябристов, и … сошел с ума на митинге в дни Февральской революции. Скончался в больнице. По словам рассказчика о другом брате, Михаиле, уда­лось только узнать, что он был председателем банка. У двух пос­ледних были семьи, но нити к ним теряются.

Зато обстоятельно удалось проследить биографию еще одного брата- Николая, с весьма колоритной судьбой. Выпускник Казан­ского университета по двум факультетам: медицинскому и хими­ческому. Учился в те же годы, что и Ленин. Правый эсер. Женат был на купчихе, имел двух сыновей и двух дочерей. Одна пошла по стопам отца, стала врачом и умерла от туберкулеза в молодом возрасте, другая стала актрисой и прожила бурную жизнь, долгую и интересную.

Как известно, в 1918 г. началась многократная смена властей, а в 1919 г. мобилизовали отца и старшего сына в армию Колчака.

Отец взял с собой семью в кошмарное отступление осенью и зимой 1919 — 1920 гг. На некоторое время семья задержалась в Омске, где четырехлетняя младшенькая преподнесла букет цветов Колчаку¹.

По словам Суворова, потом — самое страшное. Отступление по Транссибу зимой. Крушение поезда. Отец пропадает без вести. И, представьте, догоняет ушедший состав — обмороженный, обод­ранный, но догоняет. Чуть-чуть не погибает под колесами соста­ва все та же отчаянная младшенькая. Она устроила качели… меж­ду вагонами. Наконец — замкнувшееся под Красноярском кольцо окружения. Тиф, уложивший всю семью в лазарет. Кроме младшей дочери — воистину ее хранило провидение: она отморозила ноги, но девочку удалось спасти. А на улицах сибирского города лежали штабеля трупов.

¹ См.: Там же. – С. 120.

11_

Затем и партизан настиг тиф, и у них были раненые — в общем, «дохтура» убивать нельзя, хоть он и в погонах. И поедет семья об­ратно в родной город по Транссибу весной 1920 г. уже под алым стягом. Будет Николай уже начальником госпиталя, это сохра­нит семье жизнь. Хотя их лишат избирательных прав, а отчаянной младшей дочери вручат «волчий билет», закрывшей для нее двери вуза. В ответ девушка запустит чернильницу прямо в физиономию партийному чину. А ее брат пустит пулю себе в висок…

И в дальнейшем, уже после нэпа, судьба опять даст им небыва­лую по тем временам поблажку. Николай был страстным охотни­ком, и … местные чекисты тоже. Так они и ходили на уток вместе с «врагом народа»: азарт, превыше классовой бдительности!

Младшая дочь и тут оставалась верна себе — говорила чекистам все, что о них думала и о Сталине: те даже терялись от такой де­рзости. Парадокс, но Николай умер в 1961 г. восьмидесяти с лиш­ним лет от роду, ни дня не пробыв за решеткой, а чекистов тех уби­ли, по словам автора, в 1937 г. на печально известной Золотой горе под Челябинском.

Подобных историй можно рассказать несметное множество — с вариациями и, увы, не всегда столь благополучным (относительно, конечно) финалом. Эта история является лучшей иллюстрацией трагической судьбы и интеллигенции на Урале, но также и символ несокрушимости, возрождения — как феникса из пепла — этого удивительного, не истребимого никакими ЧК социального слоя. Имя которому — российская интеллигенция. Духовная элита на­рода¹. Таким образом, судьба интеллигенции Урала, равно как и всего Юга России, в годы Гражданской войны была поистине тра­гична. Это был социальный слой общества, который значительно отличался от других, т. е. люди, которые своим свободолюбием, верой в социальную справедливость, уважением к человеческой личности выделялись как из массы крестьянства, только начинав­шего освобождаться от тяжелых последствий крепостного права, так и из среды государственной бюрократии, часто опасавшейся проявлений общественной инициативы. Естественно, они отлича­лись и от крайних революционеров, для которых партийные про­граммы были выше интересов родины. И, хотя, по сравнению со всем населением, эти русские гуманисты и либералы были в мень­шинстве, они оказывали все большее влияние на все стороны жиз-

¹ Огоновская И. С. История Урала: Словарь справочник - Екатеринбург, 2006. - С. 55.

11_

ни — политическую, экономическую и социальную. Их автори­тет возрастал. Поэтому коммунисты, не сумев перетянуть на свою сторону большинство из них, с особой жёсткостью обрушились на них на исходе Гражданской войны.

скрябина В.

Железнодорожный транспорт в годы Гражданской войны на Урале

Транспорт в России всегда играл особую роль. В связи с боль­шой территорией нашей страны, необходимо было развивать пути сообщения. Большое количество рек влекло за собой раз­витие водного транспорта, автомобильный и воздушный не по­лучили широкого распространения. Потому что России, с её безграничными просторами, нужен был скоростной, всепогод­ный, универсальный транспорт, такой как железнодорожный. С 1890-х гг. в России начался «железнодорожный бум», и железно­дорожные пути были проложены на многие тысячи километров, в том числе и на Урале. Здесь в начале ХХ в. также широко ис­пользовался водный транспорт по реке Каме и её притокам. Од­нако главную роль в Гражданской войне сыграл железнодорож­ный транспорт.

Проблемы железной дороги начались уже в передвоенные годы, ситуацию усложнила Первая мировая война: рабочих рук не хвата­ло, рельсовые пути и оснащение дороги стремительно изнашива­лись. За старыми путями не было ухода, а новые строились быстро и не качественно. Революция, а затем Гражданская война, усугу­била положение как в целом в России, так и на Урале¹.

Реакция на известия об Октябрьском перевороте у рабочих и служащих железной дороги не была однозначной. По отношению к власти мнения разделились: одни были полностью за власть Сове­тов, другие попытались организовать забастовку ВИКЖЕЛЯ. Раз­ногласия привели к сбоям в работе железной дороги².

¹ См.: Лукьянин В. П. Больше века на службе России. - Екатеринбург, 1998. -

С. 80-82.

² См.: Свердловская магистраль. / Под ред. проф. М.Т. Крючкова. - Екатеринбург

1994. - С. 41-42.

117

В 1918 г. большевики всё же взяли управление в свои руки. На Урале была проведена национализация железных дорог. Первым советским руководителем Пермской железной дороги был назна­чен А. И. Емшанов. Происходило постепенное формирование сис­темы управления на местах.

Большевики без промедления предполагали приступить к мо­дернизации народного хозяйства страны на индустриальной ос­нове. Обсуждался проект Урало-Кузбасса. На Пермской железной дороге руководители развернули деятельность в трех основных на­правлениях: наводили порядок в работе всех служб, занялись ре­монтом оборудования, приняли решение прокладывать новые линии. Планы по отношению к железной дороге у белых руково­дителей были схожи: срочное исправление повреждений, строи­тельство новых линий¹.

Боевые действия, в развернувшейся Гражданской войне, ох­ватившей в том числе и Урал, велись главным образом вдоль же­лезных дорог, за каждый узел или станцию. Состояние железно­дорожных путей становилось катастрофическим. Главным было захватить или не отдать какой-то участок, не важно какой ценой².

Для того чтобы угонять железнодорожные составы, минировать и взрывать железнодорожные пути, был создан отдельный железнодо­рожный батальон, директива о создании которого была подписана В. И. Лениным и Я. М. Свердловым. Официально первому Ураль­скому коммунистическому железнодорожному батальону пред­писывалось обслуживать Уральскую дивизию по Горнозаводской линии. Формирование батальона было поручено комиссару служ­бы военных сообщений сводной Уральской дивизии И. А. Бобы­леву. Комиссаром батальона был назначен Н. Ф. Евсеев. Созда­ние подразделения завершилось 31 октября 1918 г. Они взрывали мосты, чтобы остановить продвижение противника, а потом в спешке их восстанавливали, чтобы пропустить свои войска даль­ше. Такая деятельность ухудшала состояние мостов и путей.

Подвижной состав был предельно изношен, железнодорож­ное полотно разрушено. Железнодорожная линия Пермь — Го-роблагодатская являлась одной из наиболее пострадавших в пе­риод Гражданской войны. В сентябре 1919 г. к Пермской дороге были присоединены пострадавшие части некоторых железных дорог.

¹ См.: Лукьянин В. П. Больше века на службе России. – С. 85.

² См.: История транспорта. – Екатеринбург, 2001. – С. 65–66.

11_

Протяженность дороги на 1 июня 1920 г. составила 4 125 км. На Пермской дороге было выведено из строя около двух третей всех паровозов, сожжено 20 тысяч вагонов, взорвано 215 мостов общей протяженностью около 6,5 километров, разрушено 70 капитальных строений. В октябре 1919 г. управление Пермской дороги было пере­ведено в Екатеринбург.

Масштабы разрухи были просто неправдоподобны. Из 544 пас­сажирских вагонов, числившихся на балансе дороги, были пригод­ны к эксплуатации только 219, из 15 937 грузовых вагонов треть была разбита. Но даже оставшиеся вагоны нельзя было использо­вать, потому что сами пути были искорёжены. Кроме того, не хвата­ло рабочих рук и грамотных специалистов¹. Что же касается про­блемы жилья: на основных узловых центрах — в Екатеринбурге, в поселках при станции Чусовская, Егоршино — на человека прихо­дилось не более трех квадратных метров. Около 40% работников всей железной дороги снимали комнаты и углы в частных домах. Другие жили в бараках, землянках, вагонах.

Для того чтобы спасти дорогу, большевики сделали ставку на морально-психологический фактор. Первым их шагом было — мобилизовать, сосредоточить волю людей, работающих при же­лезной дороге, на одной цели: поднять, возродить, оживить, вдохнуть в умирающую дорогу новую жизнь. Этим занимались политотделы. Необходимо было восстановить движение по желез­ной дороге, а значит отремонтировать сотни километров пути и, самое главное, мосты².

Ремонт Камского моста шел быстро и организованно и был вы­полнен раньше срока. 27 февраля 1920 г. по восстановленному мос­ту при большом стечении народа и в присутствии делегатов VI гу­бернского съезда Советов прошел первый поезд. Восстановление Камского моста явилось событием не только инженерным, не толь­ко экономическим, — оно сверкнуло тогда для «строителей нового мира», как проблеск берегового маяка над пучиной бурных вод.

Руководством железной дороги было организовано строитель­ство новых линий. Например, происходило строительство линии Екатеринбург — Казань. Она не только должна была упрочить свя­зи столицы с восточными регионами, но и сокращала путь от Мос­квы до Урала (по сравнению с дорогой через Пермь) на 169 км. В

¹ См.: Лукьянин В. П. Больше века на службе России. - С. 86-89.

² См.: Там же. С. 90; Свердловская магистраль. - С. 53-54.

119

конце января 1920 г. Совет обороны принял по-большевистски бескомпромиссное решение: начать движение по линии Казань — Екатеринбург уже 1 июля того же года. Но это было нелегко, рабо­та предстояла большая: восстановить мост, уложить большую часть рельсов и шпал и отстроить целый участок заново. На выполнение этого задания были привлечены красноармейцы Запасной армии и 1-й Трудовой армии. Они, работая в лютый мороз, отстраивали железную дорогу. Первый поезд пришел в Екатеринбург в назна­ченный день. Но морально-психологический эффект события был сильно смазан тем, что по-настоящему новая дорога работать все же не стала. Огрехи, допущенные строителями в спешке и по не­опытности, были очень велики.

Далее внимание было сосредоточено на ремонте локомотивов и вагонов. Заводы снабжали железную дорогу запчастями. Ремонт часто выглядел так: на «кладбище» не подлежащей восстановле­нию техники отыскивали более или менее сохранившиеся детали или блоки и собирали всё воедино. Это требовало много сил и вре­мени, и не предусматривалось рабочим графиком. Эта работа осно­вывалась на чистом энтузиазме¹.

Поэтому «Великий почин», «субботник», родился именно на железной дороге: 10 мая 1919 г. в паровозных и вагонных мас­терских и депо Московско-Казанской железной дороги. И распространялся почин первоначально по сети железных дорог. До Урала он дошел к концу лета². Первый субботник в Екатерин­бурге прошел 29 августа 1919 г., в нем участвовало 24 человека. В сентябре 1919 г. на всей Пермской дороге в субботниках участ­вовали 4 176 человек, в январе 1920 — уже 25 000 человек, в ап­реле — 36 179, в июле — 46 878 человек. На одной лишь станции Верещагина, только за один месяц май 1920 г. было проведено 12 субботников с общим числом участников 1 190 человек. Они ук­ладывали в штабеля дрова и доски, разгружали вагоны с пшени­цей и делали много другой нужной работы³. В газетах первых со­ветских лет неизменно подчеркивается не просто добровольность участия в субботниках, но и радостная готовность рабочих к без­возмездному труду. Современные публицисты-рыночники час­то считают, что это больше пропаганда и обман: не может, считают

¹ См.: Лукьянин В. П. Больше века на службе России. – С. 90–93.

² См.: Там же. – С. 94.

³ См.: Свердловская магистраль / Под ред. В.Ф. Соснина. – Свердловск, 1978. – С. 34.

120

они, человек трудиться без вознаграждения — разве что по принуж­дению. Если разобраться, то и не совсем уж безвозмездно они тру­дились. Участники субботников выполняли работу, жизненно необ­ходимую дороге, но дорога давала жизнь им самим. В газетных заметках о субботниках неизменно подчеркивалась якобы харак­терная для этих «праздников свободного труда» большая органи­зованность и более высокая производительность, хотя на суббот­ники возлагалась не только производственно-экономическая, но и политико-пропагандистская роль.

Поскольку за годы войны и разрухи на дороге резко сократи­лись квалифицированные кадры, пришлось изыскивать средства к возвращению паровозных машинистов, телеграфистов и иных не­обходимых работников на оставленные ими рабочие места. Самым доступным и эффективным средством оказалась партийная дис­циплина: коммунисты-железнодорожники не имели права про­игнорировать решения партийных комитетов. В условиях эконо­мического распада и бесконтрольности вольготно почувствовали себя любители легкой наживы — воры, в условиях кризиса дороги им было чем поживиться. Большевики ввели военно-транспорт­ные трибуналы, и тем самым погасили волну преступности.

Внедрение единого и твердого графика движения стало для ру­ководства главной стратегической задачей. Работа над графиком заставила пристальней присмотреться и к работе дорожных узлов, где сверх меры простаивали паровозы и вагоны. Несмотря ни на что, железнодорожники Пермской дороги выполняли график движения поездов, в два раза увеличили объем перевозок. Од­ной из важнейших задач этого периода было проведение агита­ционно-разъяснительной работы среди железнодорожников и населения о политике Советского правительства¹.

Таким образом, железные дороги являлись важным инстру­ментом победы большевиков в годы Гражданской войны. Перво­начально война только ухудшила состояние железнодорожного транспорта, но затем под руководством большевиков железные дороги обрели «второе дыхание». Они были усовершенствованы и оснащены новым оборудованием. Как Гражданская война вне­сла неоценимый вклад в развитие железной дороги в России, так и железнодорожные пути сыграли важную роль в расстановке сил во время Гражданской войны.

¹ См.: Лукьянин В. П. Больше века на службе России. – С. 95–96.

121

ярутина е.

Экономическое состояние рабочего класса в годы Гражданской войны

Вопрос о материально-бытовом положении рабочих всегда вы­зывал интерес ученых. Как правило, освещая состояние рабочего класса в XX в., они указывали на низкие заработки, тяжелые жи­лищные условия, высокую смертность. Этот подход прочно занял место в советской историографии. Однако масштаб воистину дра­матических изменений в рабочей среде Урала, всей страны не по­лучил должного объективного освещения. До конца 1980-х гг. это объяснялось идеологическими препонами. В 1990-е гг. сказался спад интереса ученых, публицистов, политиков к истории рабо­чего класса. Сегодня с открытием новых документов есть возмож­ность более объективно исследовать данную проблему. Новейшая литература по данному вопросу охарактеризована в историографи­ческих работах¹.

Для ознакомления с экономическим состоянием рабочих в годы Гражданской войны проанализируем три составляющих этого яв­ления: условия труда рабочих, доступные источники заработка и жилищно-бытовые условия. В качестве источника, в числе прочих, используем материалы профессиональной переписи 1918 г.

Сведения о волнениях рабочих, недовольных своим социаль­но-экономическим положением нашли отражение в документах 1914 г. Начало Первой мировой войны привело к массовой моби­лизации, напряжению сил страны, стало началом всесторонне­го кризиса. 1914 г. ознаменован волнениями рабочих в Донбассе, на Урале, на Украине, в Белоруссии, Томской губернии и других районах страны.

Основной проблемой для производства был призыв в армию значительной части квалифицированных рабочих. К 1917 г. моби­лизация составляла от 400 до 500 тыс. человек². Однако потребнос­ти ускоренного развития военной экономики требовали роста чис-¹ См.: Камынин В. Д., Грунь В. Д., Берсенев В. Л. История рабочих Урала в 20– 30 е гг. ХХ в. в отечественной историографии. – М. Екатеринбург, 2008.

² См.: Поршнева О. С. Крестьяне, рабочие и солдаты России накануне и в годы Первой мировой войны. – М., 2004. – С. 135.

122

ленности промышленных рабочих. Решением стал массовый наём неквалифицированных рабочих. Эта тенденция лишь усилилась в годы Гражданской войны. За весь период 1914 — 1920 гг. попол­нение рабочих происходило главным образом за счет расширения использования женского и детского труда, труда мужчин непри­зывного возраста, привлечения к производству военнопленных, беженцев.

За годы войны повсеместно устанавливались факты раннего по возрасту вхождения в производственную среду рабочей и крес­тьянской молодежи. Рабочие-мужчины начинали свою трудовую жизнь подростками до 15 лет, а работницы, как правило, в возрас­те от 16 до 20 лет¹.

В определении заработной платы главным оказывался не ко­личественный показатель — сколько часов, смен отработал чело­век, — а то, где он работал. В годы войны была выстроена новая иерархия предприятий (ударные, работающие, приостановлен­ные), а с ней и различия в условиях труда, размере заработка, в размере предоставляемых льгот. Наиболее значимыми считались заводы с налаженным военным производством. Разница пайков на ударных и неударных предприятиях могла сводиться к 3 — 5 кг муки в месяц².

Доля мужчин в промышленности Урала составляла 82,1%, од­нако отмечался недостаток мужчин в возрасте 21–25 лет. Эта воз­растная группа наиболее пострадала от мобилизаций и от потерь на фронтах в годы войны. Заметно уменьшился слой наиболее трудоспособных рабочих: в 1917 г. мужчин от 18 до 40 лет насчи­тывалось 65%, а в 1920 г. — всего 44,5%. Недостаток в рабочей силе компенсировался за счет привлечения женщин. Выше всего доля женщин была в писчебумажной промышленности — 38,9%, в тек­стильной и швейной — 29,2%, химической и деревообрабатываю­щей — 23,7%. Меньше всего — среди металлистов: менее 3%. Рост женщин среди всех промышленных рабочих составил с 6% в 1914 г. до 17,6% в 1920 г., подростков с 7,5% до 14,1%³ . В годы войны про-

¹ См.: Соколов А. К. Рабочий класс и революционные изменения в социальной

структуре общества. – М., 1987. – С. 120.

² См.: Фельдман М. А. Рабочие крупной промышленности Урала в 1914 – 1941 г г. –

Екатеринбург, 2001. – С. 65.

³ См.: Фельдман М. А. Рабочие Урала в 1914 – 1922 г г. // Вопр. истории. – № 10. –

2001. – С. 118.

123

изошли искусственная феминизация и омоложение трудовых кол­лективов.

По уровню образования рабочих Урал мало отличался от дру­гих районов страны. Наиболее высоким был уровень образования у металлистов. По данным переписи, рабочие с законченным на­чальным образованием, составляли среди мужчин 35 — 40%, сре­ди женщин 10 — 20%. Значительная часть грамотных рабочих не имела даже завершенного начального образования¹. Война только ухудшила положение в сфере образования рабочих Урала.

Исследования санитарно-гигиенических условий и медицин­ского обслуживания рабочих показывают, что практически все виды работ велись в неблагоприятных условиях для здоровья лю­дей: резкие перепады температур; воздух, наполненный угольной и металлургической пылью; ядовитые газы и т. д. Наиболее опас­ными для здоровья и жизни рабочих были предприятия металло­обработки, т. е. с высокой интенсивностью работ.

Заработная плата не компенсировала затраты труда и здоро­вья рабочих. В перерабатывающих отраслях она была на 20 — 40% выше, чем в добывающих и в 2 — 2,5 раза — чем на лесозаготовках. Разница в размерах заработков рабочих высокой и низкой ква­лификации составляла 2,7 — 3,3 раза. Имела место повышенная норма оплаты труда и в производствах, связанных с техническим прогрессом того времени: на электростанциях (378 руб.), в же­лезнодорожных цехах (339 руб.), котельном производстве (411 руб.)² — и низкая у неквалифицированных рабочих.

Урал подтверждал общероссийскую тенденцию разрыва в оп­лате рабочих по половому признаку. Заработки женщин (как и подростков обоих полов) почти в 2 раза отставали от заработков мужчин. Кроме того, заработная плата сельских рабочих была не­сколько ниже. Рабочие городов Урала получали в среднем 334 руб., а сельских районов — 267 руб.

В годы Гражданской войны ускоряется процесс падения реаль­ной заработной платы (при 4-кратном росте цен на продовольс­твенные товары)³. На Урале она снизилась до 68% от довоенного

¹ См.: Дробижев В. З. Рабочий класс советской России в первый год пролетарской

диктатуры. – М., 1975. – С. 144.

² См.: Фельдман М. А. Рабочие Урала в 1914 – 1922 г г. – С. 101.

³ См.: Поршнева О. С. Крестьяне, рабочие и солдаты России накануне и в годы

Первой мировой войны. – С. 153.

12_

уровня. Квалифицированные рабочие зарабатывали в 1917 г. 55%, полуквалифицированные — 60 — 70%, а неквалифицирован­ные — 75% от уровня зарплат 1913 г.¹ В 1913 г. на среднемесяч­ную зарплату рабочий мог приобрести 3,44 бюджетных набора, а в 1921 г. — только 0,7². Половина рабочих Урала получала зарплату ниже прожиточного минимума. Сокращение доходов усиливало бережливость в быту, в одежде, особенно праздничной, срок служ­бы которой был поразительно долгим. Среди низкооплачиваемых рабочих была в ходу покупка подержанной одежды.

Постоянной стала задолженность предприятий по выдаче за­рплат. Это приводило к тому, что рабочие теряли от 24% до 38% реального заработка³. В условиях Гражданской войны снижается роль денег, натуральной оплаты. Некоторые рабочие, не получая достаточных средств на производстве, вынуждены были занимать­ся мешочничеством, спекуляцией или уходить в деревню.

За годы Гражданской войны происходит аграризация рабоче­го класса: если в 1916 г. из всех хозяйств на горнозаводском Урале 55% не имели посевов, то в 1920 г. — только 27%⁴. Участие в по­левых работах было важным дополнительным источником сущес­твования. Об этом свидетельствует зависимость участия в работах от размера заработка. У обрабатывающих землю рабочих средний заработок достигал всего 244 руб.⁵ Рабочие Урала со своего лично­го хозяйства получали от трети до половины потребляемых про­дуктов⁶. Подсобное хозяйство, не являясь самостоятельным ис­точником существования, служило заметной добавкой к главному источнику существования — заводскому заработку.

Около 60% рабочих Урала проживали в собственных домах. Средняя площадь дома рабочего составляла 35,2 м². Различные ка­тегории рабочих отличались по качеству жилья. Квалифицирован­ные рабочие жили в больших одно-двухэтажных домах с кирпич-

¹ См.: Фельдман М. А. Рабочие Урала в 1914 – 1922 г г. – С. 114.

² См.: Фельдман М. А. Рабочие крупной промышленности Урала в 1914 – 1941 г г. –

С. 118.

³ См.: Там же.

⁴ См.: Там же. – С. 97.

⁵ См.: Дробижев В. З. Рабочий класс советской России в первый год пролетарской

диктатуры. – С. 136.

⁶ См.: Фельдман М. А. Рабочие крупной промышленности Урала в 1914 – 1941 г г. –

С. 97.

12_

ным фундаментом, верандой и баней. Такие рабочие составляли примерно треть Ижевского завода; ²/₃ рабочих Ижевска и Воткин-ска проживали в небольших домиках в одно — два окна¹. Всего среди рабочих выделяли три категории: владельцы собственных домов, благоустройство которых отвечало санитарным нормам; владельцы ветхих домов и квартиросъемщики; «чистые пролета­рии» — жители казарм и бараков. Оплата коммунальных услуг для рабочих на время войны была отменена. Это было ощутимым под­спорьем для людей в годы войны.

Наиболее ощутимым для населения было свертывание произ­водства товаров массового потребления. Более скудным становится питание, обеспечение товарами повседневного спроса. Так, в мае 1919 г. производство спичек по сравнению с довоенными объемами сократилось вдвое, а бумаги, масла и мыла — вчетверо². Подполь­ная торговля предметами первой необходимости то на рынке, то в цехе заполняла возникший вакуум соответствующих товаров и ус­луг. Власти, стремясь искоренить это явление, вводят карточное распределение продуктов. Внерыночное снабжение рабочих про­дуктами питания, неоспоримо, имело положительное воздействие на продовольственно-бытовые условия жизни рабочих.

Питание уральских рабочих было довольно упорядоченным, чему способствовали наличие подсобного хозяйства и сам уклад жизни рабочей семьи. Приготовление пищи было, как правило, ежедневным, рабочая семья питалась три-четыре раза в день. Ра­бочих того времени по уровню питания делят на три группы. Пер­вая группа (18%) — это рабочие, получавшие в день от 1,5 руб. Эти люди ежедневно ели мясо, употребляли в пищу сало, молоко. Ко второй группе (32,5%) причисляли рабочих, зарабатывающих в среднем от 80 коп. до 1,5 руб. в день. Они несколько раз в неделю ели мясо. К третьей (25,6%) относились получавшие менее 80 коп. в день. Мяса они почти никогда не ели, молоко и сало употребляли в малом количестве, питание их было однообразным и состояло, в основном, из картофеля, каш и хлеба³. За годы войны продоволь-

¹ См.: Там же. – С. 109.

² См.: Семенов А. А. Профессиональная деятельность городских рабочих в годы

гражданской войны: социальное раскрепощение эпохи экономического упадка. / Вестник Адыгейского государственного университета. – 2005. – №3. – С. 62.

³ См.: Фельдман М. А. Рабочие крупной промышленности Урала в 1914 – 1941 г г. –

С. 104.

12_

ственное обеспечение рабочих лишь ухудшалось, возрастала диф­ференциация по уровню питания.

С установлением новой власти изменяется трудовое законода­тельство. Декрет ВЦИК 1917 г. о страховании на случай болезни вводил государственное обеспечение для всех трудящихся; провоз­глашалась оплата больничных листов и пособий по безработице в размере полного заработка. Законы о труде 1917 — 1920 гг. вводят положения о 8-часовом рабочем дне, утверждают пособия по бо­лезни, по родам ребенка, по инвалидности и т. д. Однако в услови­ях войны новые законы так и не были реализованы.

Годы Гражданской войны стали серьезным испытанием для ра­бочих Урала, привели к резкому ухудшению их экономического положения. Ее общим итогом стало заметное падение показателей уровня жизни трудящихся.