Geum.ru

Антология Москва «Academia»

Вид материалаКнига
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   59


Во-вторых, страны свободного мира одержали важную историческую победу над коммунистическим блоком. Следствия экономического краха социалистической системы и распада Советского Союза были весьма многообразны и, вполне можно утверждать, играли доминирующую роль в определении социального и политического климата в первой половине 90-х годов. С одной стороны, западный мир получил чисто экономические преимущества — от сокращения военных расходов и затрат на сдерживание СССР и его союзников (что стало не последним фактором, позволившим США достичь в 1997/98 финансовом году бездефицитного бюджета) до открывшихся новых возможностей высокоэффективных инвестиций в развивающиеся хозяйственные системы и появления огромного дополнительного рынка сбыта для своих товаров. С другой стороны, что было не менее, а может быть, и более важным, произошел очень сильный сдвиг как на политическом, так и на психологическом, если можно так сказать, уровне: западные страны утвердились в своем положении мирового гегемона и приступили к формированию однополярного мира, который, судя по все-- му, ознаменует первую половину следующего столетия.


В-третьих, огромную роль сыграло и то, что современный тип технологического развития радикально измененил взгляд на экологические проблемы. В 70-е и 80-е годы экологические вопросы, с одной стороны, были существенным фактором внутренних противоречий в постиндустриальных странах, с другой — в значительной степени определяли зависимость западной цивилизации от других регионов мира, богатых природными ресурсами. Сегодня технологическая революция и продуманная внутренняя политика предотвратили ухудшение экологической обстановки в развитых странах, прежде всего в Европе, и сделали разработку и использование природоохранных технологий одной из наиболее привлекательных сфер инвестирования капитала и знаний. Кроме того, применение невозобновляемых ресурсов и энергоносителей сократилось столь резко, что следствием стало катастрофическое для доиндустриаль-ных регионов и России падение цен на полезные ископаемые, лишь увеличившее мощь и влияние постиндустриального сообщества. Все эти три фактора иллюстрируют определенную самодостаточность постиндустриальной цивилизации, достигнутую к середине 90-х годов.


Между тем развитие постиндустриального общества не является процессом беспроблемным и непротиворечивым. Существует целый ряд вопросов, которые, на наш взгляд, могут существенным образом осложнить переход от современного состояния к зрелому постиндустриальному строю; это вопросы экономического, социального и культурологического характера. Не будучи в состоянии рассмотреть их достаточно подробно, остановимся лишь на теме, прямо или косвенно связанной с проблемой адекватности тех рыночных оценок, которые казались незыблемыми и неоспоримыми в условиях индустриализма и которые сегодня кажутся весьма шаткими и неопределенными. В период, когда идеологи российских хозяйственных реформ столь уверенно направляют страну по пути развития рыночной экономики, было бы совершенно неправильно, на наш взгляд, не замечать, что применение традиционных методов и индикаторов наталкивается на серьезные препятствия.


Природа этих препятствий, как мы полагаем, кроется в том, что современная общественная трансформация инициируется изменениями, происходящими прежде всего на индивидуальном, а иногда даже социопсихологическом уровне; как следствие, многие хозяйственные закономерности и отношения нередко приобретают новое содержание, но продолжают рассматриваться с прежних позиций, что может приводить (и приводит) к ошибочным выводам. Даже если оставить за рамками этой вводной статьи проблемы, связанные с новыми социальными конфликтами внутри развитых обществ, с современным пониманием свободы и открывающимися возможностями самореализации личности, нельзя не упомянуть о тех элементах внутренней противоречивости формирующейся цивилизации, которые связаны с изменениями в стоимостных отношениях и в системе собственности.


Распространение нелимитированных, но в то же время невоспроизводимых благ, усиление роли информации и других уникальных ресурсов в производстве готового продукта в любой отрасли промышленности и сферы услуг, снижение доли стоимости сырья, материалов и рабочей силы в цене результата труда, не говоря уже о неэкономически мотивированной деятельности, становящейся важным фактором производственного процесса, — все это делает традиционные характеристики общественного хозяйства все более и более условными.


Особенно заметно это на двух примерах.


Во-первых, с каждым новым шагом на пути становления зрелой постиндустриальной цивилизации становится все более явным несовершенство современных макроэкономических показателей. Такие инструменты оценки хозяйственного развития, как валовой национальный продукт, национальный доход и им подобные (которые, нельзя не отметить, рассматривались Д.Беллом и другими авторами в 60-е и 70-е годы как наиболее важные показатели экономического планирования и прогнозирования), сегодня оказываются анахронизмами. Так, мало уже кто возражает против того, что показатель валового национального продукта содержит информацию только о прямых издержках на производство благ и не в состоянии отразить ущерб, который наносится обществу и окружающей среде их использованием; что в условиях информационной революции движение стоимостных показателей, одним из которых является и ВНП, ничего не говорит о реальном соотношении производимых и потребляемых благ; что за пределами содержания ВНП остаются значение и роль нематериальных активов, важность учета которых сегодня очевидна; что в нем не могут быть отражены качественные характеристики продукта, являющиеся наиболее актуальными в условиях современного производства, и так далее. Отсюда вытекает необходимость пересмотра важнейших хозяйственных индикаторов, самой теории экономического роста и его темпов, переоценка проблемы государственных расходов, внешнего и внутреннего долга и многое другое.


Во-вторых, неадекватность традиционных индикаторов ярко проявляется и на примере роста нематериальных активов современных корпораций, неисчислимых на основании экономических принципов, и связанных с этим последствий. В этой связи следует отметить три весьма тревожных обстоятельства. Первое связано с тем, что суммарная доля нематериальных активов современных компаний и корпораций растет, но этот рост далеко не всегда соответствует увеличению их реального хозяйственного потенциала. Прежние стоимостные показатели оказываются сегодня неспособ- ными адекватно отразить рыночную оценку компаний; об этом свидетельствует увеличение разрыва между стоимостью предприятий, указанной в их балансе, и ее оценкой со стороны инвесторов. Такие процессы радикально воздействуют на все стороны экономической жизни: их проявлением становятся рост фондовых индексов вне реальной зависимости от развития производства материальных благ и услуг и увеличивающийся отрыв суммарных финансовых активов от реальных объемов производства — и это есть второе тревожное обстоятельство. Третье связано с быстрым подъемом курсовой стоимости акций, приводящим к беспрецедентному отрыву финансового и фондового рынков от реального хозяйственного развития, особенно заметному в последние десятилетия.


Все это делает чрезвычайно актуальным анализ роли и места стоимостных отношений в условиях формирования информационного общества, и этот анализ оказывается в центре внимания современных социологов, исследующих проблемы становления постиндустриальной цивилизации.


Учитывая изложенное, нетрудно понять, что развитие постиндустриальной доктрины в 90-е годы приняло весьма специфический характер. Одно из основных проявлений этой специфичности заключается в том, что одновременно стали проявляться две хотя и не противоречащие друг другу, но в исполнении современных социологов достаточно разобщенные тенденции — стремление к широким обобщениям, отмечающее ренессанс теоретических поисков, столь распространенных в 60-е и 70-е годы, и тщательное и детальное изучение частных вопросов, которое было безусловно преобладающим в 80-е. Кроме того, сегодняшние теоретические прорывы в осмыслении природы и направлений развития постиндустриального общества гораздо в большей мере, нежели прежде, порождены изучением частных экономических и социальных проблем. Если, например, исследования Г.Кана, Д.Белла, К.Томина-ги, Р.Дарендорфа и других пионеров постиндустриализма базировались прежде всего на глубоком осознании радикально изменившегося характера современного общества, что было связано как с повышением роли науки, так и с беспрецедентными хозяйственными трансформациями, то сегодня наиболее значимыми оказываются работы, авторы которых пришли к широким теоретическим обобщениям в первую очередь вследствие изучения частных проблем — изменяющейся практики современного менеджмента, пред- почтении работников, политических и экологических особенностей, трансформирующихся принципов оценки производственных и сервисных компаний и так далее. При этом характерно, что по сей день в западной науке не появилось работ, которые могли бы, например, превзойти классический труд Д.Белла о постиндустриальном обществе и возвестить о новой глобальной парадигме, которой должно следовать развитие социологии в XXI веке. Именно поэтому мы говорим о современных исследованиях как о «новой постиндустриальной волне» в западной науке, но не как о возникновении новой теории социального прогресса. На наш взгляд, несмотря на оживление общетеоретической и методологической дискуссий в последние годы, исследование конкретных социальных проблем доминирует сегодня и будет доминировать на протяжении ближайшего десятилетия в рамках постиндустриального направления. И дело здесь не только в необходимости более глубокого обобщения новых фактов, но в гораздо большей степени в незавершенности самих процессов, которые обозначили бы какое-то новое русло в развитии постиндустриальной доктрины.


Сегодняшний мир находится, несмотря на отмеченные выше факторы его устойчивости, в гораздо более динамичной и даже несколько хаотической фазе по сравнению с той, когда были созданы работы классиков постиндустриализма. Нельзя не вспомнить, что Д.Белл основывал свои теоретические построения прежде всего на таких фактах, как явное обострение внимания к научным исследованиям и их практическое применение (что было очевидной тенденцией с конца второй мировой войны), доминирование сервисного сектора над материальным производством (что также четко обозначилось в 50-е и 60-е годы) и становление социально ориентированного рыночного хозяйства (что было неизменной целью как европейских, так и американского правительств в 60-е и начале 70-х годов). Таким образом, его книга фиксировала тенденции, достаточно явно проявлявшиеся на протяжении по крайней мере четверти столетия, и описывала первый этап становления постиндустриального строя, который к тому времени казался вполне завершенным. В современных условиях мы являемся свидетелями существенно иной ситуации. Сырьевой и экологический кризис, особенно драматично проявившийся в середине 70-х, был радикально преодолен только к началу 90-х; распад социалистической системы, на идее сосуществования с которой была в значительной мере основана прежняя концепция, произошел всего десять лет назад; информационная экономика пока еще только формируется, а рост фондовых индексов и возможная в связи с этим дестабилизация стали приметой последних лет. Весьма характерно, что только в прошлом году разразился экономический кризис в Азии, которая совсем недавно, как предполагали, могла бросить вызов западному хозяйственному превосходству; это углубило понимание роли именно информационного прогресса, а не индустриальной мощи современных государств. Таким образом, сегодняшние теоретические обобщения объективно не могут быть столь глобальными и четкими, как четверть века назад, хотя само их появление свидетельствует о том, что этап простого накопления фактологических данных, неизбежно следующий за периодом быстрого теоретического развития любой концепции, приближается к своему естественному завершению.


Итак, мы подошли к вопросу о том, какие группы социологов определяют современное состояние постиндустриальной теории. Несмотря на всю условность, мы считали бы возможным выделить три типа исследователей, работы которых оказывают наиболее сильное влияние на формирование нового облика данной концепции.


К первой группе мы отнесли бы ученых, которые принимали участие (причем многие из них весьма активное) еще в дискуссиях 70-х годов, но сегодня представляют уже не столько результаты исследований относительно частных проблем, а широкие концептуальные работы. Наиболее ярким представителем этой группы может служить П.Дракер, один из самых известных творцов современной теории менеджмента, опубликовавший в 1995 году ставшую бестселлером книгу «Посткапиталистическое общество», в которой он изложил свои воззрения на современное состояние и перспективы развития западной цивилизации. Нельзя не отметить, что в этой работе термин «посткапиталистическое общество», введенный Р.Дарендорфом в 1959 году, фактически впервые получил детальное обоснование и стал основой концепции, претендующей на глобальный характер. К той же группе относится Дж.К.Гэлб-рейт, патриарх американской экономической науки и автор «Нового индустриального общества». В своей книге «Справедливое общество» (1996) он излагает комплексное видение мира, стоящего на пороге нового столетия. С меньшим, нежели у Дж.К.Гэлбрейта, налетом долженствования, опираясь на последние тенденции ми- рового прогресса, подходит к рассмотрению современных проблем в своем труде «Будущее капитализма» и Л.Туроу, возглавляющий школу менеджмента при Массачусетсском технологическом институте. Как и прежде, исследуют вопросы взаимодействия индивида и общества, личности и государства такие известные социологи, как американец А.Этциони («Новое золотое правило», 1997) и французский социалист А. Турен («Сможем ли мы жить вместе?», 1997). Весьма интересно трактует будущее западного мира и перспективы межцивилизационного диалога один из ведущих американских политологов, участвовавший еще в политических дебатах 70-х, С.Хан-тингтон («Столкновение цивилизаций и формирование нового мирового порядка», 1997).


Все эти работы, хотя они и посвящены различным проблемам (а потому помещены в разные части представляемой антологии), близки друг другу по целому ряду аспектов. Во-первых, их авторы — известные социологи, не понаслышке знающие об экономических и политических процессах, которые ознаменовали послевоенный период, пережившие многие потрясения, выпавшие на долю западных стран, и уже в силу этого способные к самым глубоким и неординарным обобщениям. Во-вторых, каждый из них пришел к потребности создать посвященные глобальным проблемам работы в силу продолжительного и всестороннего исследования определенного типа проблем, сформировавшегося в западном обществе в последние десятилетия. В-третьих, представленные исследования выполнены в главном русле постиндустриальной теории, и их авторы не покушаются на ее методологические основы, а скорее обогащают концепцию, аккуратно и бережно инкорпорируют в нее новые элементы; ни одна из названных здесь работ в явной форме не претендует на создание альтернативной глобальной теории.


Вторая группа исследователей способна, на наш взгляд, определить лицо западной социологии в начале нового столетия. Это не означает, что речь идет исключительно о молодых ученых, выступивших в 90-е годы со своими новаторскими работами. Мы говорим о представителях разных поколений, которые акцентируют свое внимание на относительно частных социальных проблемах, но уже накопили явный потенциал для глобальных обобщений и формулирования новой концепции перспектив цивилизации. К предста-' вителям этой группы, работы которых включены в нашу антологию, относятся молодой американский исследователь Ф.Фукуяма, из- вестный прикладной социолог Р.Инглегарт, ведущий японский футуролог Т.Сакайя и шведский исследователь Л.Эдвинссон. На первый взгляд, между ними можно найти гораздо больше черт различия, нежели сходства. Ф.Фукуяма, получивший известность в 1989 году, после опубликования его статьи «Конец истории» (на ее основе он написал затем книгу под тем же названием), изначально поставил весьма глобальные вопросы и наметил весьма перспективные цели; между тем новая его книга («Доверие», 1995), отрывок из которой включен в этот сборник, показывает не только глубокую обоснованность целого ряда приведенных в первой работе положений, но и раскрывает весьма нетрадиционный взгляд автора на вопросы современной социальной эволюции. Напротив, Р.Инглегарт в двух представленных здесь работах («Культурный сдвиг в зрелом индустриальном обществе», 1990, и «Модернизация и постмодернизация», 1997) проделывает совершенно противоположную эволюцию, начиная с исследования системы предпочтений и ценностей личности в наиболее успешно развивающихся постиндустриальных странах и переходя затем к осмыслению того, как эти изменения воздействуют на поляризацию современного мира и определяют происходящие в нем процессы. Т.Сакайя, посвятивший целый ряд своих трудов исследованию процессов технологического развития и совершенствования информационных технологий, анализирует вопрос о том, к каким переменам в хозяйственной системе, в мотивах деятельности работников и в стереотипах поведения приводит подобный прогресс и какими могут стать его последствия («Стоимость, создаваемая знанием, или История будущего», 1991). И, наконец, Л.Эдвинссон, признанный сегодня в мире как один из наиболее известных экспертов по проблеме «интеллектуального капитала», ставит в центр своей работы проблему отличия хозяйственной системы, основанной на производстве и использовании интеллектуального капитала как своей важнейшей цели, от традиционной рыночной экономики (Эдеинссон Л., Мэлоун М. «Интеллектуальный капитал», 1997).


Все названные выше работы имеют ряд общих черт, которые, на наш взгляд, и обусловливают их значимость на современном этапе постиндустриальной трансформации. Во-первых, они посвящены важнейшим проблемам современной жизни, связанным с воздействием личностных факторов на ход и направления постиндустриальной трансформации. Они акцентируют внимание на том, что именно роль и значение человека как субъекта производства и активной личности определят основные характеристики социальной системы будущего, где доминирующая роль материального производства окажется в общем и целом преодоленной. Во-вторых, авторы большинства этих работ пока еще не вышли за рамки осмысления пусть и весьма значимых, но все же вполне конкретных социальных проблем; здесь сохраняется большой потенциал для обобщений, а выдвигаемые тезисы могут непосредственно быть проверены на практике. В-третьих, в связи с тесным переплетением общетеоретических проблем и практических вопросов в рамках данной сферы исследования она будет в ближайшие годы развиваться не только в силу одного лишь стремления к обогащению академических знаний, но и под воздействием реальных хозяйственных потребностей, что неизбежно придаст ей определенный динамизм и станет залогом появления у ее современных лидеров большого числа учеников и последователей. Таким образом, мы склон-ны полагать, что именно в этой области в начале следующего столетия будут сделаны наиболее значимые для развития социологической науки выводы и обобщения.


Третья группа представлена исследователями, в творчестве которых пока еще не определилось оптимальное сочетание общетеоретических положений и конкретных, прикладных проблем, актуальных в сегодняшнем обществе. Они издают достаточно много разнообразных работ, но так как мы стремились дать российскому читателю представление прежде всего о достижениях в рамках постиндустриализма, мы не акцентировали на них особого внимания. Исследования подобного типа представлены в антологии отрывками из двух частей трилогии М.Кастельса «Информационная эра» («Становление общества сетевых структур», 1996, и «Могущество самобытности», 1997) и доклада Римскому клубу за 1997 год, выполненного коллективом автором под руководством Э. фон Вайц-зеккера («Фактор четыре», 1997). На первом примере читатель может отчетливо увидеть, как проявляется противоречие между стремлением к исследованию новых фактов и желанием достичь широких теоретических обобщений. М.Кастельс в своем фундаментальном трехтомном исследовании обосновывает, в частности, ту точку зрения, что наиболее важной чертой современного общества является его «сетевой» характер, сменяющий прежнюю стратифицированную структуру. Рассматривая множество различных по сво- ей сути процессов, автор вынужден постоянно примирять различные противоречия в своей концепции, в результате не только не возникает строгой теоретической системы, но даже не определяются внятным образом основные используемые понятия. Этот пример наиболее, на наш взгляд, отчетливо свидетельствует о том, что в современных условиях еще не пришло время для новых обобщений, так как сами развертывающиеся процессы еще не завершены, а их пусть даже подробное, но поверхностное описание не позволяет достаточно ясно выявить существенные тенденции социального прогресса. Похожую позицию, но с учетом специфики поднимаемых проблем, заняли и авторы доклада Римскому клубу, посвященного в основном проблемам экологии. На этот раз в работе доминирует идея проведения ряда мер, осуществляемых на надгосу-дарственном уровне, которые, по мнению авторов, способны предотвратить экологическую катастрофу. Между тем фактически вся книга наполнена примерами, демонстрирующими скорее обратное, а именно то, сколь активно и эффективно используются природоохранные технологии в западных странах на основе уже существующих и четко функционирующих рыночных принципов. В результате книга, насыщенная фактами и примерами, завершается выводами, которые умещаются всего на нескольких страницах, причем большинство из них вполне очевидны, а те, что не могут быть отнесены к этой категории, остаются более чем дискуссионными.


Такие работы отражают два важных момента. Во-первых, они свидетельствуют, что современная ситуация в постиндустриальных странах не может определяться как простая совокупность новых фактов и явлений, а требует тщательного выявления скрытых в ней тенденций. Более того, эти тенденции вряд ли могут найти сегодня отражение в новой броской доктрине; скорее, они находятся в русле сделанных ранее футурологических прогнозов. Во-вторых, такие исследования лишний раз подтверждают, что современный социальный прогресс не является заданным и управляемым процессом; правильнее рассматривать его как некий сложный процесс, естественным образом развивающийся на основе внутренних закономерностей. В частности, преодоление экологической опасности стало явно выраженной тенденцией не под воздействием мифических всемирных экологических налогов, а вследствие такого прогресса технологий, который сделал ресурсе- и энергосберегающие методы производства экономически выгодными. Поэтому, на наш взгляд, разного рода глобалистские и по самой своей идее нормативного -кие работы не имеют серьезных перспектив в условиях современной эпохи, имеющей ярко выраженный переходный характер.