Конституция сахарова
| Вид материала | Документы |
- А. Д. Сахарова «Уроки Сахарова. «Мир. Прогресс. Права человека» Цели конкурс, 51.38kb.
- Реферат по дисциплине: «История науки и техники ХХ века» на тему «Жизнь и творчество, 388.1kb.
- Конституция Республики Греции. М.,2003 Конституция Республики Македония. М.,1996 Конституция, 35.64kb.
- «Детство и юность Андрея Сахарова», 105.51kb.
- Учебно-методический комплекс уфа-2007 Составитель: Сахарова Л. Ю. Удк 339. 138 : 33., 398.87kb.
- Конституция конституция, 122.86kb.
- Гладышева О. Н, 401.82kb.
- Конституция Российской Федерации Конституция Республики Тыва закон, 94.84kb.
- Формы правления в зарубежных странах § Понятия формы государства и формы правления, 514.03kb.
- Конституция республики казахстан, 626.66kb.
Сколько было «зубров»
В своем рассказе о памятных событиях Кравченко «сократил» число «беловежских зубров» с трех до двух: белорусская сторона, по его словам, не играла там какой-то сколько-нибудь важной роли. Спикеру белорусского парламента Станиславу Шушкевичу Кравченко он вообще дает довольно пренебрежительную характеристику:
«Шушкевич никогда не стремился к суверенитету и независимости Беларуси. По своей ментальности он всегда боялся политической самостоятельности, умудряясь на каждом витке своей карьеры найти для себя влиятельного патрона… Осенью 1991 года из всех руководителей союзных республик Шушкевич был самым последовательным приверженцем Союза. В сентябре он даже позволил себе сделать довольно резкое заявление с критикой российского руководства, политика которого, по его мнению, может «помешать подписанию Союзного договора». В октябре вместе с Горбачевым подписал обращение к украинскому парламенту с призывом поддержать заключение нового Союзного договора. И только в середине ноября, когда Станислав Станиславович понял, что сила не на стороне Горбачева, он, не терзаясь сомнениями, переметнулся на сторону Бориса Ельцина».
Так что, заключает Кравченко, главными игроками в Вискулях были, безусловно, Кравчук и Ельцин. Украинский лидер стремился добиться для своей страны полной независимости, российский же президент − так, по крайней мере, считает Кравченко, − надеялся сохранить «хоть какое-то подобие Союза».
При всем при том, как считает бывший белорусский министр, хотя Шушкевич и Кебич были в том раскладе второстепенными фигурами, это вовсе не означает, что они не знали, зачем они едут в Беловежскую пущу.
Еще одна деталь. В самолете по дороге к месту главных событий Кравченко от своего российского коллеги Андрея Козырева, как он говорит, впервые услышал, что в Вискулях должна состояться не простая встреча − планируется подготовить и подписать документ, «который бы определил и зафиксировал сущность происходящих на наших глазах государственных процессов». Кравченко поинтересовался, есть ли уже какие-то наработки для этого документа. Козырев ответил, что никаких наработок, никаких проектов российская сторона заранее не готовила. На предположение Кравченко, что в таком случае в Вискулях их ждет нелегкая работа никак не меньше чем на неделю, Козырев «только улыбнулся».
В атмосфере тревоги
В Вискули приехали около пяти вечера (напомню − 7 декабря). В каждой из трех делегаций было по пять-шесть «основных» членов. Белорусский премьер Кебич взял с собой «сверх штата» еще нескольких силовиков: председателя КГБ Эдуарда Ширковского, командующего Белорусским военным округом Анатолия Костенко и председателя таможенного комитета Геннадия Шкурдя. Зачем это было сделано? Как полагает Кравченко, Кебич, «хотел иметь силовиков под рукой − мало ли как прореагирует Москва и какие начнут оттуда поступать приказы».
Тревожился не один Кебич. «Тревога ощущалась в репликах буквально каждого участника встречи, − пишет Кравченко. − Все чувствовали себя неуютно. Время от времени звучал довольно мрачный юмор:
− Ну что, собрались все вместе?! Вот тут можно сразу всех и накрыть одной ракетой.
Полушутя говорили о высадке десанта, о том, что Горбачев может пойти на применение силы».
Переговоры начались еще за ужином
В отличие от Кравчука бывший белорусский министр иностранных дел пишет, что переговоры начались − да, собственно говоря, в значительной степени и завершились (были приняты некоторые принципиальные решения) − еще за ужином 7 декабря. Причем ужин был «нормальный», с выпивкой.
Петр Кравченко:
«Разговор начал Ельцин, заявив, что старый Союз больше не существует и мы должны создавать нечто новое. Помню, Кравчук криво усмехнулся, выслушав эту преамбулу. Он сидел прямо напротив Ельцина. Завязалась дискуссия, острая по сути, но вполне спокойная по форме. Ельцину оппонировал в основном Кравчук, остальные больше помалкивали.
У Кравчука было приподнятое настроение − в тот день он подстрелил кабана. Украинцы прилетели в Пущу раньше нас с россиянами, и сразу же отправились на охоту. Охотой это можно было назвать с большой натяжкой. Кравчук с вышки расстрелял привязанного за ногу кабана. (Сам Леонид Макарович об этом своем подвиге пишет несколько иначе: дескать, кабанчик от него «ушел». − О.М.) Но он был возбужден, радостен и, поднимая чарку, с невинной улыбкой хоронил инициативы Ельцина одну за другой. (Не по одной, стало быть, опрокинули чарке. − О.М.)
Позиция Кравчука была вполне предсказуема. Первого декабря в Украине состоялись президентские выборы и референдум о независимости. Президентом в первом туре был избран Кравчук, а на референдуме больше 90 процентов украинских граждан проголосовали за выход Украины из состава СССР.
Ельцин искренне старался спасти Союз, пусть даже в новой, видоизмененной форме. Он убеждал Кравчука в том, что мы не должны далеко уходить друг от друга, говорил, что нам этого не простят народы, не простят ни наши потомки, ни предки, создававшие эту страну. Он вспоминал об общей истории, дружбе, тесном экономическом сплетении наших республик…
Но Кравчук был непоколебим. Улыбчиво и спокойно он парировал доводы и предложения Ельцина. Кравчук не хотел ничего подписывать! Его аргументация была предельно простой. Он говорил, что Украина на референдуме уже определила свой путь, и этот путь − независимость. Советского Союза больше нет, а создавать какие-то новые союзы ему не позволит парламент. Да Украине эти союзы и не нужны, украинцы не хотят идти из одного ярма в другое».
Дело спасает Фокин
Переговорная дуэль двух президентов продолжалась больше часа. К концу ужина, когда казалось, что разговор окончательно зашел в тупик, ситуация, как пишет Кравченко, вдруг начала меняться благодаря украинскому премьеру Витольду Фокину. На перспективу окончательного развала Советского Союза он смотрел несколько иначе, чем его шеф, − ему как хозяйственнику она не очень нравилась. Конечно, субординация не позволяла ему прямо возражать своему президенту, поэтому он выбрал другую тактику: то и дело цитируя Киплинга, он стал говорить о единстве крови братских народов, о единстве их исторических корней… Потом перешел к экономическим аргументам. Прекрасно владея соответствующей статистикой, уже более убедительно, чем Ельцин, доказывал, насколько связана экономика трех республик.
Эти речи украинского премьера принесли плоды. Петр Кравченко:
«В конце концов, позиция Кравчука вдруг смягчилась, и стороны начали хоть и медленно, но двигаться навстречу друг другу…
Кравчук окончательно сломался в десятом часу:
− Ну, раз большинство за договор... Давайте подумаем, каким должно быть это новое образование. Может, действительно не стоит нам далеко разбегаться...»
Собственно говоря, «большинство» составлял один лишь Ельцин. По словам Кравченко, во время этого ужина ни Шушкевич, ни Кебич, «никак себя практически не проявляли», да и Ельцин с Кравчуком их как бы не замечали. Белорусские руководители произносили тосты, когда подходила их очередь, но в дуэль Ельцина и Кравчука не вмешивались. Хотя было заметно, что они полностью поддерживают российского президента, время от времени они ему даже тихо поддакивали.
Версия Гайдара
Как видим, уже и две приведенные версии событий − принадлежащие двоим людям с похожими фамилиями, Кравчуку и Кравченко, − довольно сильно отличаются друг от друга. Кравчук говорит, что за ужином 7 декабря ничего особенного не происходило, по словам же Кравченко все главные вопросы после долгого и напряженного обсуждения удалось решить как раз за этим ужином. Дальше последовало уже написание текста соглашения и других связанных с ним документов.
Егор Гайдар более склоняется к версии Кравченко, хотя и с ней не во всем согласен. В частности, он не может подтвердить, что разговор шел именно по такой схеме: дескать, в основном дискутировали друг с другом Ельцин и Кравчук, которые никак не могли договориться между собой, но потом в спор вступил Витольд Фокин, который и привел двух лидеров к согласию.
− Память ведь иногда изменяет, − говорит Гайдар, − особенно когда речь идет о таких деталях, кто с кем пикировался, что сказал Ельцин, что сказал Кравчук, что сказал Фокин… Но у меня не было впечатления, что все смотрели Кравчуку в рот и что Борис Николаевич допытывался у него, какая форма Союза может сохраниться после украинского референдума. Там был общий обмен мнениями о сложившийся ситуации, не более того. Я бы сказал так: ключевые вопросы за ужином, конечно, не были решены. То есть все согласились с тем, что Советский Союз − не функционирующее государство, и с этим что-то надо делать. Вот с этим все согласились. Но сама формула документа, его текст, − они, конечно, были подготовлены не в этом застолье, они были готовы где-то к двум часам ночи, после напряженной работы группы экспертов.
И все-таки еще одна версия происходившего за ужином. Сергей Шахрай (в интервью «Новым известиям»):
– Борис Ельцин и Станислав Шушкевич поначалу пытались уговорить Леонида Кравчука сохранить хоть в каком-нибудь виде Союз. Однако украинцы не желали даже слышать это слово. Кравчук вообще держался очень вальяжно, непривычно уверенно в себе. За неделю до этого он был с большим перевесом избран президентом, и за спиной у него был референдум 1 декабря, на котором Украина проголосовала за независимость. Поэтому на все предложения он сразу отвечал отказом…
Как видим, из воспоминаний ряда участников беловежский событий все-таки вытекает: разговор за столом вечером 7 декабря в значительной степени сводился к тому, что приходилось уговаривать «вальяжного» Кравчука, не желавшего и слышать ни о каком объединении.
«Выпили, конечно, по рюмке»
Любимый мотив «беловежского мифа»: все там перепились, и в пьяном угаре развалили великую страну. Из рассказа Кравченко действительно можно сделать вывод, что за ужином выпили довольно много: чуть ли не каждый говорящий строил свою речь наподобие тоста, и все эти «тосты» шли по кругу. Гайдар отрицает это. По его словам, за ужином «выпили, конечно, по рюмке», но, в общем, было не до того. Все были напряжены, особенно три ключевых участника переговоров, поскольку отчетливо осознавали, что ситуация сложная.
Так все-таки ключевых участников было три или два? Как мы видели, по утверждению Кравченко, белорусская сторона − Шушкевич и Кебич, − не играла сколько-нибудь существенной роли в переговорах, так что все решали только Ельцин и Кравчук.
Гайдар:
− Я бы так не сказал. Начать с того, что белорусская сторона была одним из соавторов самого текста базового соглашения. Его, собственно, разрабатывали россияне и белорусы… За ужином − да, Шушкевич почти не участвовал в разговоре. Он вообще очень переживал происходившее. Станислав Станиславович не был ни сторонником сохранения Союза, ни его противником. Позднее, 8-го, перед подписанием документа, обращаясь к Ельцину и Кравчуку, он сказал примерно так (передаю его слова по памяти): «Вы − большие, а мы не такие большие. Мы примем любое решение, которое вы согласуете между собой. Но вы вообще-то понимаете меру ответственности, которую вы берете на себя?»
В общем, все-таки, как ни крути, у Шушкевича была второстепенная роль. Он сам ее обозначил этими словами.
--------------------------
8 ДЕКАБРЯ, НОЧЬ И ДЕНЬ
Как рождался текст
Текст исторического соглашения писали ночью в коттедже, где остановился Гайдар. Как уже говорилось, над ним работали российские и белорусские эксперты. Украинцы в этом почему-то не участвовали (Гайдар: «Они подошли к той даче, где я жил, но через порог ее не переступили, не решились»). Хотя это странно: как-никак, Кравчук был основным тараном, долбившим Советский Союз. Впрочем, если говорить не о «таранной» функции, а о созидательной, − касающейся того, что все-таки должно быть создано на месте Союза, − тут Украина действительно не была в первых рядах. (Гайдар: «В тот вечер украинцы так и не поняли, что мы хотим там подписывать. В этой связи у них были колебания»).
С российской стороны над текстом работали госсекретарь и первый вице-премьер Эдуард Бурбулис, вице-премьеры Егор Гайдар и Сергей Шахрай, министр иностранных дел Андрей Козырев (иногда в этой группе упоминается еще первый помощник Ельцина Виктор Илюшин), с белорусской − вице-премьер Михаил Мясникович и министр иностранных дел Петр Кравченко.
Спрашиваю Гайдара, на какие документы опирались в этой скоропалительной работе. Та «Аналитическая записка Бурбулиса» играла при этом какую-то роль?
− Нет, − говорит Гайдар. − Это ведь был общеполитический документ, в нем не содержалось никакого плана будущего Беловежского соглашения.
− Кравчук утверждает, что у украинцев были какие-то свои разработки…
− Возможно, такие разработки и были, но они их нам не представили. Собственно говоря, как я уже сказал, украинская делегация в тот вечер вообще не принимала участия в работе над текстом. Работали мы и белорусы.
За основу взяли проект документа, подготовленный Шахраем. Он не был заранее ни с кем согласован, даже с Ельциным. Шли по нему, что-то редактировали, что-то дописывали. Текст писал Егор Гайдар.
Забавная деталь: в правительственной резиденции не оказалось не то что компьютера (их тогда вообще было мало), – даже пишущей машинки. Ее вместе с машинисткой привезли уже под утро из канцелярии Беловежского заповедника. Поскольку почерк у Гайдара, по его собственным словам, «отвратительный», ему пришлось диктовать созданный за ночь текст.
После завтрака руководители делегаций получили черновик текста. Теперь настала их очередь работать над документом.
Сергей Шахрай:
− Когда, наконец, была готова «болванка», ее размножили на телефаксе в трех экземплярах, и эти рулоны понесли через коридор в другую комнату, где сидели втроем Ельцин, Кравчук и Шушкевич. С ними в тот момент не было ни экспертов, ни советников. Никто не мог дернуть за рукав, добавить уверенности. Вот тут-то, к сожалению, и пошло вычеркивание. В основном вычеркивал Кравчук. Ельцин вынужден был соглашаться. К нам от президентов бумаги вернулись уже с пометками. Страницы снова исправлялись, множились, и так по несколько раз, пока не пришли к итогу, который Кравчук был готов подписать.
Уговаривают Назарбаева приехать
Позже говорили, что в Беловежской пуще трое лидеров вознамерились − и реализовали такое намерение − создать содружество трех СЛАВЯНСКИХ государств. В действительности такого намерения не было. В принципе в Вискули можно было бы пригласить и другие республики, опасались, однако, что Горбачев может сорвать такую встречу. Да и технически это было сложнее − собрать вместе не три, а одиннадцать-двенадцать республик. Не только собрать, но и быстро согласовать итоговые документы. Однако, когда эти документы были готовы к подписанию, решили пригласить в Вискули Назарбаева (наиболее значимую фигуру среди «центральноазиатских» лидеров, к тому же в ту пору весьма активную и популярную), с тем чтобы и он поставил свою подпись. Тем самым было бы продемонстрировано, что создается вовсе не объединение славянских государств, что СНГ открыто для присоединения всех бывших союзных республик.
Оказалось, что как раз в этот момент Назарбаев летит из Алма-Аты в Москву − на заседание Госсовета, которое Горбачев созывал 9 декабря. Решили с ним связаться и уговорить, чтобы он изменил курс и летел в Вискули. Однако установить связь с самолетом Назарбаева не удалось. Как говорили, возможно, Горбачев, предвидя такое развитие событий, дал указание союзному министру гражданской авиации воспрепятствовать этому, а уж тот распорядился, чтобы диспетчеры аэропорта Внуково, − связаться же с Назарбаевым можно было только через них, − не предоставляли «беловежцам» служебную связь.
Кравченко:
«Пришлось дождаться, когда самолет Назарбаева приземлится. С ним связались уже в аэропорту. С президентом Казахстана по очереди разговаривали Ельцин, Кравчук и Кебич. Назарбаев ответил:
− Я поддерживаю идею создания СНГ. Ждите меня, скоро к вам вылечу».
Это было, конечно, очень важно: территория создаваемого Содружества стремительно расширялась − за счет огромной территории Казахстана. Петру Кравченко поручили быстро подготовить специальный протокол о присоединении Казахстана к СНГ. Кравченко его подготовил. Вот текст этого документа:
«Казахская ССР является государством − учредителем Содружества Независимых Государств и присоединяется к Соглашению о создании Содружества Независимых Государств, подписанному 8 декабря 1991 года в Минске.
Президент Казахской ССР Н. Назарбаев
Протокол является неотъемлемой составной частью Соглашения о создании СНГ и вступает в силу с момента его подписания.
Совершено в г.Минске 8 декабря 1991 года в четырех экземплярах на белорусском, казахском, русском, украинском языке, каждый из которых имеет одинаковую силу.
Председатель Верховного Совета
Республики Беларусь С.Шушкевич
Президент Казахской ССР Н.Назарбаев
Президент РСФСР Б.Ельцин
Президент Украины Л.Кравчук».
Не очень понятно, правда, почему присоединение Казахстана к Содружеству решили оформить отдельным протоколом, почему Назарбаев не мог подписать само Соглашение. Я полагаю, это могло вызвать у него недоумение и что-то вроде обиды. Но вот так решили.
Ельцин, Кравчук и Шушкевич подписали бумаги. Оставалось только дождаться Назарбаева и заполучить его подпись под протоколом. Однако его все не было. Кравченко:
«Мы ждали казахского президента несколько часов. Нам сообщили, что Назарбаев вылетел, и Кебич даже выехал на военный аэродром в Пружанах встречать высокого гостя. Но потом позвонил кто-то из помощников Назарбаева и сказал, что президент прилетит завтра.
Впоследствии Борис Ельцин рассказывал, что Назарбаев захотел все же перед отлетом в Белоруссию встретиться с Горбачевым, и тот использовал всю силу своего красноречия, чтобы отговорить его от этой поездки».
Версия Назарбаева
Сам Назарбаев излагает историю своего приглашения (неприглашения) в Беловежье несколько иначе:
«Горбачев пригласил нас, глав союзных республик, на 9 декабря – обменяться мнениями по поводу нового Союзного договора. А 6 декабря мне в Алма-Ату позвонил Ельцин и говорит: «Лечу в Белоруссию, к Шушкевичу, пригласил туда и Кравчука, надо подготовиться к встрече с Горбачевым, договориться о будущем Союзе Суверенных Государств». Просто уведомил меня, но в Минск не пригласил. 8 декабря я вылетел в Москву. Прибыл во Внуково вечером, и тут мне говорят: «Вас ищет Ельцин, ищет Руцкой, ищет Шушкевич, ищет Горбачев». Что такое? Не пойму – вдруг я всем понадобился! Прямо в аэропорт звонят из Минска. Беру трубку – говорит Кебич, хороший мой знакомый, добрый мужик: «Мне поручено тебя встретить. Скорее приезжай!» Я не понимаю: «Подожди! Кто меня приглашает?» ─ «Да вот Борис Николаевич…» Трубку взял Шушкевич: «Мы тут документ один подписали, реализовали вашу старую идею».
Дело в том, что еще в декабре 1990 года мы вчетвером – Ельцин, Кравчук, Шушкевич и я – подготовили четырехсторонний меморандум о том, что мы, четыре союзные республики, создаем Союз Суверенных Государств, признаем Горбачева его президентом и приглашаем всех остальных к нам присоединиться (как мы помним, идея четырехстороннего договора на протяжении года – с декабря 1990-го по декабрь 1991-го – возникала не однажды. – О.М.) Тогда это не прошло. Горбачев прочитал меморандум, запротестовал, но вскоре (не очень-то вскоре. – О.М.) запустил новоогаревский процесс. То есть мы его подтолкнули к идее подписания нового Союзного договора (в варианте Совместного заявления «9+1». – О.М.).
И вот теперь они из Минска мне об этом напомнили. Трубку взял Ельцин: «Нурсултан Абишевич, мы реализовали вашу идею, составили соглашение, все его подписали, для вашей подписи место оставили, прилетайте скорее!» Я что-то засомневался: «Что вы там подписали? Прочитайте текст!» Ельцин говорит: «Я не могу, вот пусть Шушкевич…» Шушкевич заплетающимся языком читал, читал… Я прослушал и спрашиваю: «Вы что, создали новое государство? Советского Союза больше нет?» – «Ну вроде бы так», – отвечают. Я говорю: «Позовите Кравчука!» Очень тяжело мне было их понимать, не слишком связно говорили. Кравчук взял трубку, голос у него был пободрее. «Мы тут судили-рядили, выхода другого нет. Украина иначе не может, я тебе звонил, пытался пригласить, в общем прилетай и подписывай!» Тут я еще сильнее засомневался и говорю: «Во-первых, вы могли бы еще позавчера меня об этом предупредить. А во-вторых, я один, без согласия своего парламента и правительства, ничего подписать не могу! Вы у Горбачева будете завтра? Там и поговорим». Кравчук отвечает: «Нет, я к Горбачеву не поеду, Шушкевич тоже не собирается, мы поручили Ельцину доложить о принятом решении. Вот так».
Почему его не пригласили сразу?
Канадский журналист Макс Ройз, встречавшийся с Бурбулисом в 1991 году, пишет, как, по словам Бурбулиса, родилась и развивалась идея сообщества, в которую сначала могли войти три или четыре республики
– В феврале 91-го – приводит Ройз слова Бурбулиса, – возникла идея и была сделана первая проба четырехсторонней встречи (в других случаях он говорит, что такая идея возникла в декабре 1990-го. – О.М.) Россия, Украина, Беларусь и Казахстан. Была уже пройдена тропка двусторонних переговоров… Ни для кого не было секретом, что Горбачев достаточно ревниво и, я бы даже сказал, разрушительно относился к этим попыткам. Поодиночке беседовал с участниками, убеждал их, то есть всячески пытался приостановить процесс. Такое впечатление, что у него это получилось… Мы уже дошли практически до четырехстороннего документа, но потом это застопорилось. Кто-то засомневался, кто-то видел это несколько по-иному… Но проба состоялась.
Продолжение было уже после путча. Тогда, на каком-то этапе, все-таки решили ограничиться тремя, а не четырьмя республиками. Бурбулис (в книге Ройза «Чужак в Кремле):
– Когда мы раз за разом после путча отыскивали ответ на вопрос: «А как вообще приступить к экономическим реформам в этой структуре?», то сама идея в памяти нашей… уже существовала. Надо было только найти, как ее возобновить и как реализовать. Вот тогда и выяснилось, что реализовать ее можно только лишь ограничив круг тремя республиками… Тут речь идет о специфике Назарбаева, о его личностном качестве. Идея была такая: надо было все это подготовить без того, чтобы насторожить (Горбачева. – О.М.) А мы в принципе знали, что Назарбаев будет советоваться… (надо полагать, – опять-таки с Горбачевым. – О.М.)».
Так что если следовать Бурбулису (Ройзу), отсутствие Назарбаева в Вискулях не было таким уж случайным.