Российская Академия Наук Институт философии В. С. Семенов урок
| Вид материала | Урок |
- Е. А. Фролова История средневековой арабо-исламской философии Российская Академия Наук, 2559.8kb.
- Российская Академия наук Институт философии Эпистемология, 449.48kb.
- Основание Петербургской академии наук, 49.85kb.
- Российская Академия Наук Институт философии КорневиЩе оа книга, 4053.04kb.
- Ш. Н. Хазиев (Институт государства и права ран) Российская академия наук и судебная, 297.05kb.
- Российская академия наук, 6960.31kb.
- Российская академия наук уральское отделение институт философии и права, 1698.5kb.
- Научный журнал "Вопросы филологии" Оргкомитет: Сопредседатели, 47.73kb.
- Академия наук институт философии, 603.1kb.
- Российская Академия Наук Институт философии Центр изучения социокультурных изменений, 5046.43kb.
3. Научно-техническая революция и целостное
развитие человека
Вся вторая половина XX века прошла под колоссальным воздействием научно-технической революции, а затем и других научно-практических революций. Воздействие это было не только на качественные, скачкообразные, революционные изменения в науке, технике, технологии. Одновременно и на социальную сферу жизни общества, на все культурные процессы.
И конечно – на человека. Ведь человек как совокупный субъект, с одной стороны, был творческим создателем целого длительного процесса научно-технических изменений, научно-технической революции. С другой стороны, именно на человека, на всех людей, особенно занятых в производстве, в материальной деятельности, в технических и технологических процессах. Это рабочие, инженеры, техники, служащие, обслуживающий персонал, члены семей этих работников. У них под воздействием научно-технической революции кардинально изменились условия и методы труда, темпы и качество работы, весь стиль трудовой и обыденной повседневной жизни.
Каковы основные линии взаимоотношения и взаимодействия НТР и человека в широком смысле слова?
Да, с одной стороны, научно-техническая революция есть продукт человеческой деятельности, дело его ума и рук, а с другой стороны, она приобретает объективный, как бы внешний по отношению к человеку характер, и в определенных, прежде всего частнособственнических социальных условиях превращается в отчужденный от человека процесс, подчиняющий его ходу научно-технического развития, еще более ограничивающий его свободу и делающий невозможным целостное развитие личности.
Мы выделяем три основных направления воздействия научно-технической революции на среду человека и его самого, на целостное и свободное развитие человека.
Во-первых, научно-техническая революция интенсифицирует, “уплотняет” производственную и общественную деятельность человека, делает ее более насыщенной, динамичной и наряженной.
Во-вторых, она существенно усложняет, многообразит производственную и всю общественную деятельность человека. Причем это усложнение происходит во всех сферах общественной жизни – экономической, социальной, политической, духовной, где человек находится перед лицом все более сложных и многообразных функций, и прежде всего в производственной сфере, которая сама становится более усложненной, многофакторной. Приспособление к этой производственной усложненности часто ведет к ограничению участия человека в других сферах общественной жизни.
В-третьих, она все более организует деятельность человека, все прочнее включает его в систему управления и контроля, и делает его деятельность подчас “заорганизованной” и в этом смысле “связанной”. Человек в таких условиях оказывается принадлежащим не самому себе, а сложившемуся и приобретшему силу объективности механизму проявления и развития научно-технической революции. Человеческая жизнь приобретает черты своего рода извне осуществляемой “закодированности”.
Возникновение в реальной жизни новых условий и новых требований к человеку характерно для всех стран, где осуществляется научно-технический прогресс, правда, в разном объеме и выражении в зависимости от социально-экономического строя. Однако в западных странах многие исследователи не могут научно отграничить те новые условия и требования, которые предъявляет сам научно-технический прогресс, от тех, которые обусловлены капиталистической социальной средой, воздействующей на научно-техническую революцию.
Прогрессивное значение научно-технической революции проявилось в том, что именно она, как более высокая ступень общественного производства, создала для человечества возможность обеспечения материального благополучия больших масс людей, избавляя их от забот о поддержании своего существования, позволила сосредоточить внимание на других, более широких проблемах жизни. Именно поэтому с 60-х годов в разных регионах мира, и в социалистических и в развитых капиталистических странах, усилилось внимание к проблемам “образа жизни” и “качества жизни” людей, к человеческому общению.
Разностороннее развитие общества – экономическое, социальное, политическое и духовное – стало оцениваться по итоговому, целостному критерию – прогрессу личности человека, его образа жизни и общения. Ведь образ жизни человека есть суммарное выражение всего того, чего достигло общество в результате своего материального и духовного развития и что оно смогло предоставить человеку. Можно сказать, что впервые в столь массовом проявлении целостное и свободное развитие человека обрело вполне реальный и конкретный критерий – способ жизнедеятельности, образ жизни со всеми его чертами.
Но в то же время научно-техническая революция, открывающая возможности для сосредоточения внимания людей на проблемах сущностного самовыявления, обеспечения достойных человека условий, образа жизни и общения, стала “мешать” людям углублять общение, обогащать, совершенствовать и индивидуализировать свой образ жизни. Ибо в их трудовую и общественную деятельность, в их быт и способ жизнедеятельности она внесла напряженность, усложнение, “заорганизованность”, своего рода “подчиненность” человека и его образа жизни “высшим требованиям” научно-технического развития.
Возникло реальное диалектическое противоречие. С одной стороны, научно-техническая революция создала материальные возможности для полнокровной жизни людей, для утверждения образа жизни, достойного человека, и тем самым для его целостного, свободного развития. С другой стороны, она создала такие условия бытия, жизнедеятельности человека, которые привели к упомянутым выше усложнениям, напряженному и динамичному ритму, “заорганизованности”. Эти условия могут в определенных социальных обстоятельствах затруднять жизнь людей, мешать раскрытию всего многообразия и возможностей и стать препятствием для целостного и свободного развития человека.
Как оценивалось в западной философско-социальной литературе это противоречивое взаимоотношение научно-технической революции и человека? И как с научных позиций следует трактовать главные направления воздействия научно-технической революции на целостное и свободное развитие человека?
При явно выраженном технократическом подходе, характерном, например, для западногерманского философа и социолога Х.Шельского, всемерно подчеркивается полная зависимость человека в век научно-технической революции от развития “технического”, его неизбежная подчиненность “имманентной логике вещей”. В работах М.Хайдеггера техническая цивилизация трактуется как выявление скрытых потенций самого бытия и утверждается, что человек обладает возможностью (которую он может и не реализовать) обнаруживать техническое содержание всего сущего [83].
Научно подходя к оценке характера воздействия научно-технической революции на сущность человека, мы можем сказать, что речь идет о двух взаимосвязанных вещах: во-первых, о сложившихся в основном и продолжающих упрочиваться качественно новых условиях самовыявления целостной и свободной сущности человека; во-вторых, о новой ступени и новом качестве самого этого самовыявления целостного и свободного человека и тем самым – об определенном изменении, обогащении самой сущности человека.
Философско-социальное понятие целостности, всесторонности человека, его жизни охватывает две взаимосвязанные стороны. Во-первых, человек есть одновременно и биологический и социальный феномен, но определяющее значение в его развитии имеет социальная сторона. Уже сама социально-биологическая природа человека делает необходимым его сбалансированное, гармоничное, а потому целостное и физическое, и социальное развитие. Во-вторых, не менее многообразен, сложен и в то же время целостен человек и в своем собственно “социальном” начале. Он производящее, общающееся, в целом деятельное существо.
Причем деятельная, деятельностная сущность человека включает: 1) производство средств к жизни, труд (как обязанность и потребность, наслаждение), творческое созидание; 2) практическо-преобразующую общественную деятельность; 3) идейную устремленность, ценностную ориентацию, жизненную позицию; 4) познание себя и окружающей действительности; 5) человеческие, межличностные отношения, общение (включая дружбу, любовь). Характер и форма проявления деятельной сушности человека зависят от его способа жизнедеятельности, образа жизни.
Важно иметь в виду, что сущность человека обращена и “вовне” и “внутрь”, на самого человека, проявляясь как его деятельно-самовыявляющаяся сущность. При этом удовлетворенность деятельностью как процессом и ее результатами оценивается человеком не столько с точки зрения самих деятельных начал, сколько прежде всего с точки зрения степени самовыявления конкретного деятельно-сущностного “Я”. Тем самым целостная сущность человека выступает в многосторонне-деятельно-самовыявляющемся виде.
Понятно, что целостный человек, рассматриваемый обобщенно, абстрактно, с точки зрения его сущностных характеристик, не всегда и не везде в столь полной форме проявляется в конкретных людях, индивидах. Отсюда возникает задача “довести” развитие каждого конкретного индивида до его целостного сущностного самовыражения. Главным здесь является формирование богатых потребностей и интересов людей и их удовлетворение. Наличие ограниченных потребностей, например только “экономического” человека и узкопотребительских радостей, делает такого индивида отнюдь не целостным, а, наоборот, однобоким, примитивным, хотя сам он может испытывать удовлетворение жизнью, что нередко бывает на практике. Наоборот, индивид с широкими потребностями и интересами, действительно стремящийся к всестороннему самовыражению, может (что часто и наблюдается в практике) испытывать неудовлетворенность от неполноты этого самораскрытия, от еще недостаточного проявления себя в разносторонних действиях.
В целом историческая тенденция выражается в том, что все большее количество людей проявляет себя в свойственном человеку целостно-сущностном виде.
Реальная философская проблема для человека заключается не в подчинении техническому идолу, “имманентной логике вещей”, как заявлял Х.Шельский, и не в проблематичном обнаружении скрытой онтологической технической сущности бытия, как уверял М.Хайдеггер. Эта проблема может и должна решаться только на путях перехода человека на качественно новую ступень выявления его целостной и свободной сущности.
Что это означает и как этого добиться, как это можно осуществить?
По нашему мнению, это означает, что в условиях научно-технической и других научно-практических революций, развивающихся в определенной социальной среде, человек получает наиболее адекватную возможность всестороннего и свободного самовыявления, но при условии, что само это выявление его целостной и свободной сущности поднимается на соответствующую изменившейся окружающей среде новую ступень, приобретает качественно новые черты. Эта новая ступень и новые черты уже находят выражение во все более интенсивном, напряженном, динамичном, усложненном, многофункциональном, организованном, управляемом и самоуправляемом выявлении целостного и свободного человека. Конечно, при условии, что эти черты проявляются в рационально-обоснованном, разумном виде (например, именно деловая и жизнедеятельная организованность, а не “заорганизованность”).
К.Маркс писал, что в обществах, предшествующих коммунистическому, “богатство принимает вещную форму, будь это вещь или отношение, опосредствованное вещью, находящейся вне индивида и являющейся случайной для него... На самом же деле, если отбросить ограниченную буржуазную форму, чем же иным является богатство, как не универсальностью потребностей, способностей, средств потребления, производительных сил и т.д. индивидов, созданной универсальным обменом? Чем иным является богатство, как не полным развитием господства человека над силами природы, т.е. как над силами так называемой “природы”, так и над силами его собственной природы? Чем иным является богатство, как не абсолютным выявлением творческих дарований человека, без каких-либо других предпосылок, кроме предшествовавшего исторического развития, делающего самоцелью эту целостность развития, т.е. развития всех человеческих сил как таковых, безотносительно к какому бы то ни было заранее установленному масштабу. Человек здесь не воспроизводит себя в какой-либо одной только определенности, а производит себя во всей своей целостности, он не стремится оставаться чем-то окончательно установившимся, а находится в абсолютном движении становления” [1, т. 46, ч. 1, с. 475-476]. По словам К.Маркса, это есть “полное выявление внутренней сущности человека...” [там же, с. 476].
Новую ступень сущностного самовыявления человека следует рассматривать как новую ступень развития культуры человека, имея в виду, с одной стороны, что сама научно-техническая революция есть часть духовной жизни общества, культуры, рассматриваемой в широком смысле слова как совокупность материальной и духовной культуры (другой ее частью является литература и искусство), а с другой стороны, что научно-техническая революция как выражение определенной ступени развития производства необходимо должна дополняться и “уравновешиваться” новой ступенью революции в культуре, рассматриваемой в узком смысле слова как духовная культура, духовно-творческое развитие человека.
Речь идет, следовательно, о гармоническом воплощении в человеке XX и XXI века достижений в технической, научно-технической и культурной областях. Целостность человека на новой ступени выявления его сущности (как измененной, обогащенной сущности) необходимо должна проявляться в подъеме его на новый уровень культуры, что означает и восприятие научно-технической революции как новой научно-технической культуры и все более глубокое, повышающееся (а не ослабляющееся) освоение культуры собственно духовной, культуры как художественного творчества. Это есть объединение на новом качественном уровне культуры творческо-производственной жизни человека (материальной культуры в виде культуры научно-технической революции) и культуры духовной, культуры творческо-душевной жизни человека.
Рассматриваемая проблема соотношения научно-технической революции и человека должна решаться не путем приспособления “старого” человека к новой производственно-общественной среде (что ведет на Западе к пессимистическому фатализму или мистическому гносеологизму), а путем выявления человеком в новой производственно-общественной среде своей целостной и свободной сущности разумно организованными и научно обоснованными новыми методами, новыми способами и, следовательно, в своем новом качестве.
Возникшее противоречие между новой средой, сформированной научно-технической революцией, и “старым” человеком может быть успешно разрешено и действительно разрешается в процессе подъема человека на новый уровень целостного выявления, на новую ступень культуры и тем самым – путем обогащения, новации его человеческой сущности.
Всестороннее развитие человека начинается, несомненно, с главной стороны человеческой деятельности – с трудовой, созидательно-творческой. Именно в ней наиболее полно проявляется его внутренняя сущность. В этой связи весьма сомнительна изображаемая некоторыми футурологами перспектива такого “облегчения” труда человека в результате достижений научно-технической революции, когда человек будет только наблюдать за машинами, “нажимать на кнопки” и т.п. Труд приносит человеку радость и даже своей определенной напряженностью, так как он ставит перед человеком довольно сложные умственно-физические задачи, которые он с удовольствием решает и тем самым утверждает себя. Разве можно считать идеальной такую ситуацию, когда человек не сможет раскрывать свои возможности в главном виде деятельности – в труде, в созидательном творчестве, ибо будет фактически освобожден от них?
Думается, что в условиях научно-технического прогресса свои разносторонние умственно-физические способности люди должны проявлять прежде всего в труде, причем труде сложном и разнообразном, требующем сочетания умственного и физического напряжения, интеллектуального творчества, приносящем в результате действительное удовлетворение и радость. Таким образом, перед социальной политикой в отношении направления научно-технического прогресса и характера его воздействия на область труда стоят весьма важные задачи.
4. Человек как решающий исторический
субъект и высшая ценность
Двадцатый век и особенно его вторая половина прошли под знаком нарастающего и интенсивного внимания к проблеме человека. Причем шло это определенными волнами и этапами.
Первая большая волна и этап охватывает период с конца 20-х годов по 50-е годы XX века. Именно тогда складываются основные понятия и положения философского учения о человеке, его сущности и природе. Формулируются они преимущественно в немецкой философии.
После введения и обоснования Л.А.Фейербахом в конце XIX в. антропологического принципа в философии, согласно которому человек есть “единственный, универсальный и высший предмет философии” [84], на основе больших наработок по изучению человека в психологии, биологии, медицине и других науках, в философских исследованиях складывается целое большое направление – философская антропология. Основными ее разработчиками тогда были немецкие философы М.Шелер, Х.Плеснер и А.Гелен. По определению М.Шелера, антропология представляет собой науку “о сущности и структуре сущности человека”.
Главным и позитивным подходом философской антропологии было понимание человека как живой целостности, что было уже заложено в понимании человека К.Марксом. Но своеобразие трактовок человека у немецких философов начала XX века заключалось в том, что он рассматривался по своему положению внутри совокупности бытия, мира и бога. В изучении у человека связи “душа-тело” и “психическое-физическое” главнейшей субстанцией человека признавался дух, а в системе духа, как конечный смысл жизни человека, его исток и итог, – бог. Г.-Э.Хенгстенберг считал, что “бог дает сотворенному онтологический смысл, но так, что позволяет этот смысл одновременно реализовать самому в экзистенциональном свершении”.
В данных концепциях человек фактически отрывался от бытия, даже от культуры, создаваемой им. Природное в нем отрывалось от общественного, духовное – от социального. Реальной человеческой целостности не получалось. Человек оказывался сугубо абстрактным, нежизненным, нереальным и вместе с тем однобоко-духовным, ориентированным в конце-концов на бога. В силу этого сложилось даже особое течение религиозной антропологии.
Главнейший и принципиальнейший вывод науки о том, что природная, сушностная особенность человека заключается в его бытии и проявлении именно как общественного существа, в данных концепциях философской антропологии игнорировался.
Вторая большая волна, этап в разработке проблемы человека охватывает период 60-70-х годов и вплоть до конца XX века. Тогда складываются концепции социальной антропологии, т.е. учение об общественной, социальной сущности, природе человека, его общественной и социальной роли. Философско-антропологические трактовки человека дополняются трактовками социально-антропологическими.
Это был период движения в Европе и в США левых и “новых левых”, критикующих социальные изъяны и пороки капиталистического общества за его антисоциальность, антидуховность, антикультурность, антигуманизм. Сложившаяся тогда франкфуртская школа в составе М.Хоркхаймера, Т.В.Адорно, В.Беньямина, Ф.Поллока и особенно Г.Маркузе и Э.Фромма призывала к революционизированию практики на гуманистических принципах и началах.
Характерной особенностью теоретических разработок участников франкфуртской школы, и прежде всего Г.Маркузе и Э.Фромма (которых я лично знал и несколько раз с ними встречался), было активное обращение к наследию и творчеству молодого К.Маркса и Гегеля. Речь шла об обращении именно к гуманистическому наследию молодого Карла Маркса.
Их привлекли широкие и глубокие трактовки К.Марксом человека в его целостности, его сущности и природы, общественных черт и особенностей. Трактовки глубоко гуманистические, что было вообще характерно для всего учения К.Маркса, и не только молодого, для всех составных частей его комплексного и целостного научного мировоззрения.
Но данные “франкфуртцы” взяли только гуманизм К.Маркса, искусственно противопоставив его другим частям Марксовых воззрений, а именно классовости и объективной конкретности человека. Они представили гуманизм К.Маркса в трактовке человека, во-первых, в сугубо абстрактном виде, как человека вообще, а не как человека вполне реального, а во-вторых, в “надклассовом виде”, как человека, не имеющего якобы отношения к определенному общественному классу.
И то, и другое было искажением реальных взглядов К.Маркса, в том числе молодого.
Но знаменателен сам факт признания широким кругом видных западных ученых огромных заслуг К.Маркса в разработке проблем человека в целостности, его сущности, природы, смысла его деятельности, бытия, жизни в единстве философско-социальных подходов, как бы с позиций и философской, и социальной антропологии.
Речь идет о разработке К.Марксом и марксизмом проблем и общей сущности человека, и его роли как общественного субъекта, и его высшей ценности в общемировых процессах. Ибо человек как живая система воплощает в себе единство физического и духовного, природного и социального, сознательного и деятельностного, трудового и творческого, общего, общественного и индивидуального, личностного. Человек как бы кристаллизует в себе все, что накоплено деятельностью людей в течение веков.
Остановимся на основных вопросах человека в мире, его сущности, смысле жизни, самореализации и всесторонней деятельности, многопланового развития, его богатейшей ценности и самоценности.
Сущность человека как самореализация его человеческих сил. Смысл и назначение человека, писал К.Маркс, “развитие человеческих сил, которое является самоцелью...” [1, т. 25, ч. 2, с. 387]. Именно в этом его сущность и богатство. В целостном выявлении всех человеческих сил, в производстве и реализации человеком себя во всей своей целостности. И потому человек никогда не стремится оставаться чем-то окончательно установившимся, а ставит себя в положение находящегося в постоянном движении. Ибо его цель – полное выявление своей внутренней сущности.
Развитие человека в различных видах деятельности, начиная с трудовой и продолжая в социальной, политической, гражданской, духовной, бытовой, семейной, поведенческой, оказывается для него не просто делом субъективного выбора, желания, ориентации и установки, а его настоятельной задачей, назначением, жизненным требованием. Как подчеркивали К.Маркс и Ф.Энгельс, “призвание, назначение, задача всякого человека – всесторонне развивать все свои способности... Всестороннее проявление индивида лишь тогда перестанет представляться как идеал, как призвание и т.д., когда воздействие внешнего мира, вызывающее у индивида действительное развитие его задатков, будет взято под контроль самих индивидов, как этого хотят коммунисты” [1, т. 3, с. 282].
Такая самореализация человека должна иметь обязательно целостный характер. К.Маркс подчеркивал, что “человек присваивает себе свою всестороннюю сущность всесторонним образом, следовательно, как целостный человек” [1, т. 42, с. 120].
Путь, средство целостной самореализации человека двоякий. С одной стороны, освоение им окружающего его мира. Человек формирует, вырабатывает, как говорил К.Маркс, различные способы “освоения этого мира”, к которым он, в частности, относил философский, художественный, религиозный, практически-духовный способы освоения мира [1, т. 46, ч. 1, с. 38].
С другой стороны, человек осваивает самого себя. И главное в этом – преодоление самоотчуждения человека от самого себя, которое навязывается ему обществом, и прежде всего частнособственническим обществом, господствующей формой которого в XIX и XX веках было капиталистическое общество. Подлинный коммунизм, по словам молодого К.Маркса, мыслился “как положительное упразднение частной собственности – этого самоотчуждения человека... Такой коммунизм... есть подлинное разрешение противоречия между человеком и природой, человеком и человеком, подлинное разрешение спора между существованием и сущностью, между опредмечиванием и самоутверждением, между свободой и необходимостью, между индивидом и родом. Он – решение загадки истории, и он знает, что он есть это решение” [1а, с. 588].
Французский мыслитель, философ и писатель Жан Жак Руссо также считал, что частная собственность мешает человеку полностью и свободно самореализоваться. По его словам, с появлением частной собственности “дальнейшее развитие представляет собою по видимости шаги к совершенствованию индивидуума, а на деле – к одряхлению рода” [85].
И в истории, и в конкретной жизни каждого индивида линия самореализации есть постоянный диалектический процесс, в ходе которого у человека и человечества происходит его восхождение или падение, или стояние на месте. Французский философ-просветитель А.Р.Ж.Тюрго писал: “...Попеременно переходя от волнения к спокойствию, от добра ко злу, вся масса человеческого рода беспрерывно шествовала к своему совершенствованию” [86].
От полноты и качества самореализации человеком самого себя зависит, делает ли он подлинную жизнь, или обеспечивает себе лишь существование, средства для существования и жизни. Как отмечал К.Маркс, “отчужденный труд человека, отчуждая от него 1) природу, 2) его самого, его собственную деятельную функцию, его жизнедеятельность, тем самым отчуждает от человека род... Сама жизнедеятельность, сама производственная жизнь оказываются для человека лишь средством для удовлетворения одной его потребности, потребности в сохранении физического существования... Сама жизнь оказывается лишь средством к жизни” [1, т. 42, с. 92-93].
В ходе исторического процесса происходит индивидуализация и социализация человека. Из индивида он становится самобытной, оригинальной личностью, а также социальной личностью, социально действующим субъектом. Благодаря целенаправленной деятельности человека по самовыявлению и овладению им миром, человек индивидуализируется, выделяется как личность. “Человек обособляется как индивид лишь в результате исторического процесса” [1, т. 46, ч. 1, с. 486].
Социальное развитие индивида – это не только развитие в обществе, но и развитие для общества, ибо последнее всегда утилизирует социальные качества человека, писали О.Н.Крутова, И.Н.Сиземская, Н.Ф.Наумова в работе “Массы и личность”. При этом общество стимулирует развитие людей лишь в той мере, в какой они могут быть им использованы. Однако что значит “быть использованы”? Долгие века предыстории человечества сделали привычным такое истолкование этого понятия, которое подразумевает непосредственное, утилитарное использование обществом различных аспектов бытия человека. В условиях капитализма, например, непосредственная “отдача” (в стоимостном выражении) талантов и достоинств человека приводит к тому, что способности человека развиваются с единственной целью быть проданными, и лишь постольку, поскольку могут быть проданы.
Совсем иначе выглядит “нужность” достоинств и талантов человека при самоцельном совершенствовании личности: всестороннее целостное, гармоничное развитие каждого есть условие такого же развития всех, и, следовательно, без него общество существовать не может. Но там, где подлинным богатством общества и, следовательно, “общественно полезным” становится само развитие человека, эта “нужность” теряет налет утилитарного использования.
Общественная деятельность обогащает и возвышает человека. “...Общественная деятельность, – отмечал К.Маркс, – какой бы скромный характер она ни носила, оказывает на каждого необычайно освежающее действие” [1, т. 27, с. 418].
Деятельность в общественной, социальной среде одновременно представляет собой активность в среде народной, увязку личностного и народного самопроявления. Как писал В.Г.Белинский, “человеческое приходит к народу не извне, а из него же самого и всегда проявляется в нем национально” [87].
Столь же важна самореализация человека как гражданина, в государственной, политической, управленческой и самоуправленческой областях. Являясь объективной реальностью, политика вместе с тем предстает как осознанная форма общественной деятельности, в которой субъекты реализуют свои политические качества в виде управленческой и самоуправленческой деятельности через политическую власть. Ф.Энгельс писал: “...рабочие массы никогда не дадут убедить себя в том, что общественные дела их страны не являются в то же время их собственными делами; они по природе своей политически активны, и всякого, кто убеждает их отказаться от политики, они в конце концов покидают” [1, т. 33, с. 328].
Находясь в том или ином отношении к политической государственной власти, члены общества не могут находиться вне политики: вопрос заключается в том, выступают ли они в качестве субъекта, творца политики или являются ее слепым орудием. Самоуправление, писал К.Маркс, есть важная предпосылка создания “субъективных и объективных условий, необходимых для того, чтобы труд был привлекательным трудом, чтобы он был самоосуществлением индивида...” [1, т. 46, ч. 2, с. 110].
Наиболее важно участие людей и масс в выработке, принятии и исполнении решений, затрагивающих их интересы и касающиеся наиболее важных проблем развития общества, страны, народа. Участие в решении и политическом выборе выступает как средство реализации активного воздействия социального субъекта на систему общественных отношений. Причем такое воздействие и регулирование совершается через систему социального управления и посредством социального управления. Управление благодаря обоснованному выбору приобретает четкую и оптимальную направленность, а выбор через управление выходит на широкую и массовую реализацию в практике жизни.
Огромную роль в жизнедеятельности, в самореализации человека играет идея, идеал, поставленная и преследуемая цель, ценностные и моральные принципы, нравственные установки, в целом духовная нацеленность человеческой жизни.
Большие свершения, великие дела требуют и творческих носителей идей, личностей, в равной мере проницательных и сильных духом, решительных и готовых к революционным действиям. В одной из работ философ М.А.Лифшиц писал: “Моральная сила имеет свое объективное содержание, только более всеобщее, безусловное, чем простое количество материальных средств, брошенное на чашу весов. Моральная сила есть отношение историческое, классовое, но все же это величина, которая может расти, которую нужно беречь, как зеницу ока, ибо ее можно растратить попусту, зря и совсем потерять. А заменить эту великую драгоценность ничем нельзя – ни богатством, ни хитростью, ни оружием. Без нее все это было бы не к добру”.
В человеческой истории действовали и действуют идеи, моральные силы, ценностные установки, низменные и высокие, отвратительные и прекрасные. Как писал Ф.Энгельс, “низкая алчность была движущей силой цивилизации с ее первого до сегодняшнего дня; богатство, еще раз богатство и трижды богатство, богатство не общества, а вот этого отдельного жалкого индивида было ее единственной, определяющей целью. Если при этом в недрах этого общества все более развивалась наука и повторялись периоды высшего расцвета искусства, то только потому, что без этого невозможны были бы все достижения нашего времени в области накопления богатства” [1, т. 21, с. 176].
Цена духовных, моральных, идейных стимулов и побудителей не ниже материальных. В 1921 году В.И.Ленин, говоря о причинах победы людей в массовых масштабах в гражданской войне, отмечал: “Материально в отношении экономическом и военном мы безмерно слабы, а морально, – не понимая, конечно, эту мысль с точки зрения отвлеченной морали, а понимая ее, как соотношение реальных сил всех классов во всех государствах, – мы сильнее всех. Это испытано на деле, это доказывается не словами, а делами, это уже доказано раз, и, пожалуй, если известным образом повернется история, это будет доказано и не раз” [2, т. 44, с. 300].
Моральная сила борющихся за социализм людей основывалась в первую очередь на том, что рожденный в 1917 году социализм выражал и воплощал в жизнь идею социальной справедливости, которая движет во всем мире необъятными трудящимися массами. Спустя две недели после победы Октябрьской революции В.И.Ленин писал: “За нами большинство народа. За нами большинство трудящихся и угнетенных во всем мире. За нами дело справедливости. Наша победа обеспечена” [2, т. 35, с. 66]. Претворение в жизнь вековых идеалов социальной справедливости позволило руководителям Страны Советов соединить высшие гуманистические принципы с интересами и влечениями реальных людей, составляющих народ, противопоставить стихии частных интересов, разобщающих людей, самодеятельность и солидарность трудящихся масс, впервые в истории поднявшихся к живому историческому творчеству.
В таких высоких идейных и нравственных качествах, писал в своей брошюре В.З.Роговин, крупнейшие зарубежные мыслители и писатели видели источник силы В.И.Ленина и возглавляемой им партии. “Никогда еще человечество не создавало властителя дум и людей, столь абсолютно бескорыстного”, – писал о В.И.Ленине Р.Роллан [88]. Б.Шоу подарил В.И.Ленину свою книгу с надписью: “Единственному европейскому правителю, который обладает талантом, характером и знаниями, соответствующими его ответственному положению” [89]. “Большевики, – подчеркивал Г.Уэллс, – идейно сплоченное правительство, стоящее морально выше всех своих противников” [90].
Об огромной и прогностической роли идей, этических и культурных ценностей в истории человечества блестяще и проникновенно написал известный историк и исследователь культуры Н.И.Конрад. Из всей истории человечества по силе выдвинутых идей, идеалов, по культурной и этической значимости он выделял три великих произведения: “О граде божием” Августина, “Божественную комедию” Данте и “Манифест Коммунистической партии” К.Маркса и Ф.Энгельса. Вот оценки их Н.И.Конрадом:
“Я назвал три великих произведения, звавшие к созданию нового – для каждого исторического времени – своего будущего: “О граде божием”, “Божественная комедия”, “Коммунистический манифест”. Как обрушился Августин на свой век! Как беспощадно бичевал его пороки! А что сделал Данте? Подверг прошлое и все свое время настоящему страшному суду: кого поместил в ад – каждого со специализированным для него наказанием; кого нашел возможным подвергнуть только чистке; кого же счел достойным рая. Следует ли напоминать, как обрушились авторы “Коммунистического манифеста” на зло своего времени, своего общества.
Все эти эпохальные произведения прежде всего – книги великого гнева.
Но как пламенно верил Августин в свой идеал, названный им “Градом божиим”, т.е. мыслимый в категориях общественного сознания своего времени! Как страстно верил Данте в то, что можно построить такое общество, которое было его идеалом! Как велико было убеждение авторов “Коммунистического манифеста” в необходимости и достижимости нового общественного строя! Все эти три произведения не только книги великого гнева, но и великой веры, великой убежденности в высшей этической природе того, к чему эти книги призывали.
И, наконец, эти три произведения есть книги о великой любви. К человеку, к человечеству. Ведь о нем думали авторы этих произведений, о нем страдали, за него боролись, для него хотели создать то новое, лучшее, что им рисовалось. Без этой великой любви были бы бесплодны и гнев и вера. Вот это, как мне кажется, также может показать история мировой литературы. И вряд ли это – последнее из того, что нам нужно” [91].
Ради идеи, или из-за разочарования в нереализации провозглашенной идеи многие люди отдавали свои жизни. Хочется привести только два конкретных примера из жизни СССР-России последних пятнадцати лет.
Американский ученый, политический эмигрант из США Арнольд Локшин с семьей. 22 апреля 1990 г. он выступил на митинге в честь 120-летия со дня рождения В.И.Ленина. Он убежденно говорил: “Нас часто спрашивают, что для нас в СССР является самым неожиданным? Мы никогда не ожидали, что американская семья должна защищать именно в Советском Союзе Октябрьскую революцию, социализм, учение Ленина.
Социалистическая революция – огромное достижение не только советского рабочего класса и народа, но и всего человечества. Цель ленинизма – изменить мир на благо людей, уничтожить эксплуатацию, угнетение и войну. Было бы ошибкой с весьма серьезными последствиями позволить нынешним трудностям привести к отказу от фундаментальных принципов марксизма-ленинизма.
Сегодняшние нападки на Ленина и социалистический строй свидетельствуют о том, что и здесь рабочий класс утрачивает свои позиции под натиском мощных буржуазных сил. Более того, эти антирабочие силы наносят огромный вред экономике и уровню жизни советского народа. Средства массовой информации много говорят, как чудесна американская демократия. Но это опасная иллюзия. Несмотря на кажущийся образ демократии, там существуют суровые скрытые законы капиталистических порядков...
Для СССР путь к капитализму означает только одно – стать полуколонией империализма с ужасающими последствиями для рабочего класса и народа. Нельзя этого допустить. Нельзя!...
Единственно верный путь – строить настоящий социализм на ленинской основе” [92].
Вот сила идей, сила убеждений. Американец в СССР доказывал советским людям, как нельзя поступать и как нужно поступать. А потом, после развала СССР и ликвидации социализма, семья Локшиных, увидев крушение своих надежд и идеалов, вернулась в США.
Второй пример – тридцатидвухлетний американец Глен Майкл Соутер. Он сознательно стал советским разведчиком, майором КГБ Михаилом Евгеньевичем Орловым. После выполнения работы в военно-морском флоте США он приехал в 1986 г. жить в СССР. Он написал в Президиум Верховного Совета СССР: “Во-первых, прослужив десять лет в ВМС США, я со всей ответственностью заявляю, что правительство США никогда ничего не сделает из искренних и честных побуждений для установления мира на земле до тех пор, пока оно не будет твердо уверено в своем военном превосходстве...
Второе политическое соображение, побудившее меня порвать с Америкой и обратиться с просьбой о предоставлении советского гражданства, заключается в том, что США пренебрежительно относятся к судьбам других народов. Неуважение других народов является государственной политикой США. Я никогда не мог понять, почему народ моей страны с пренебрежением относится к другим странам, народам и к культуре. Особенно это касается Советского Союза...
Я прошу предоставить мне советское гражданство еще и потому, что я убежден в разумности системы коллективизма.
Все мои близкие и друзья могут подтвердить, что я очень люблю Маяковского. Надеюсь, настанет день, когда я смогу прочесть его “Стихи о советском паспорте” и полностью отнести их к себе” [93].
А в июне 1989 г. он покончил жизнь самоубийством. В горбачевском СССР. У него тогда остались жена и годовалая дочь. “Сложной, глубокой души ушел из жизни человек”, написано в очерке о нем. Мы добавим: человек большой идеи, ради которой стоит жить. Или не жить, если эта идея не нашла подтверждения в конкретной реальности в конкретное время. Это может сделать только сильный человек. Любящий настоящую жизнь.
Идейный, нравственный, гуманный, человечный человек одновременно и культурный человек. По словам К.Маркса, “для того, чтобы пользоваться множеством вещей, человек должен быть способен к пользованию ими, т.е. он должен быть в высокой степени культурным человеком...” [1, т. 46, ч. 1, с. 386]. При этом степень культурности человека выражается в практически проявляемом им уровне освоения добытых человечеством культурных достижений, знаний, умения, навыков.
Практическое проявление культуры особенно значимо тогда, когда оно осуществляется человеком сознательно и активно, учитывая при этом соответствующие проявления культуры со стороны других людей. Культурные по содержанию отношения строятся взаимно: Культурные по содержанию отношения строятся взаимно: культурное поведение одного воздействует на также культурное поведение другой стороны. Несоответствия в таких взаимоотношениях могут быть, но культурные начала всегда докажут свое превосходство над началами некультурными. Подлинная культура более снисходительна, человечна и не поддается на грубость. Поэтому она, как правило, одерживает верх.
Будучи непосредственным практическим бытием человека, культурность имеет тенденцию проявляться во всех сферах его деятельности и жизни, хотя это зависит в первую очередь от того, насколько человек овладел достижениями культуры в данных областях деятельности. Под всей культурой и культурностью следует понимать культуру работы, дела, труда, творчества; культуру управления, организации, хозяйствования; культуру производственных, деловых отношений; культуру поведения и разнообразных взаимоотношений людей; культуру в быту, в семье, на досуге; культуру всего образа жизни.
Человек и его личность – высшая цель и ценность во всем мировом бытии, ибо от человека идет и общество, и народы, и цивилизации, и вся мировая история, и овладение теперь космосом. Все вокруг человека, все для человека.
Критикуя примитивные, ограниченные взгляды и концепции “грубого коммунизма” и допуская возможность возникновения самой такой формы “грубого коммунизма”, являющейся “лишь обобщением и завершением отношения частной собственности”, К.Маркс в своих ранних работах писал: “Грубый коммунизм есть лишь завершение этой зависти и этого нивелирования, исходящее из представления о некоем минимуме. У него – определенная ограниченная мера. Что такое упразднение частной собственности отнюдь не является подлинным освоением ее, видно как раз из абстрактного отрицания всего мира культуры и цивилизации, из возврата к неестественной простоте бедного и не имеющего потребностей человека, который не только не возвысился над уровнем частной собственности, но даже и не дорос еще до нее.
Для такого рода коммунизма общность есть лишь общность труда и равенство заработной платы, выплачиваемой общинным капиталом, общиной как всеобщим капиталистом. Обе стороны взаимоотношения подняты на ступень представляемой всеобщности: труд – как предназначение каждого, а капитал – как признанная всеобщность и сила всего общества” [1а, с. 586-587].
Грубость данного “коммунизма” проявляется в том, что он уходит от решения проблемы личности человека, так как принимая во всем уравнительный характер он бессилен уравнять индивидуальности, способности, таланты разных людей. По словам К.Маркса, “господство вещественной собственности над ним так велико, что он стремится уничтожить все то, чем, на началах частной собственности, не могут обладать все; он хочет насильственно абстрагироваться от таланта и т.д. ... Этот коммунизм, отрицающий повсюду личность человека, есть лишь последовательное выражение частной собственности, являющейся этим отрицанием” [там же, с. 586].
И общий вывод: “Таким образом, первое положительное упразднение частной собственности, грубый коммунизм, есть только форма проявления гнусности частной собственности, желающей утвердить себя в качестве положительной общности” [там же, с. 587].
Подобный “грубый коммунизм” – не чистая абстракция. Он явно просматривается в сталинской “модели” социализма в СССР. Его черты можно было увидеть в Китае в годы “культурной революции”. В подходах И.В.Сталина и Мао Цзэдуна видны проявления “отрицания всего мира культуры и цивилизации”, установления лишь общности труда и равенства заработной платы, возврата к неестественной простоте бедного и не имеющего потребностей человека, пренебрежения талантами людей, отрицания личности человека.
Подобная форма “грубого коммунизма” далеко уходит от социалистического идеала, от реального движения к нему. Недаром К.Маркс обозначил ее как форму проявления гнусности частной собственности, выступающей в виде положительной общности.
Такая форма при движении к социализму вовсе не является неизбежной для стран, даже стоящих на очень низких ступенях общественного развития. К.Маркс говорит о ней как о возможной форме, как о возможном огрублении, возможной деформации социализма. Но, к сожалению, подобные черты грубого, непродуманного социализма стали реальностью в практике социалистического развития в СССР в сталинский период, в определенный период в Китае, а в самой ужасной форме – в Полпотовской Камбодже (Кампучии).
Попрание личности, жестокое угнетение человека свойственно всей многовековой истории капитализма, особенно капитализма грубого, грубейшего, диктаторского, фашистского, проявившегося и в XX столетии. Это фашистские режимы в Западной Европе в середине века – в Германии, Италии, Испании, Португалии. Это диктаторско-фашистские антинародные и античеловеческие режимы в странах Латинской Америки, поощряемые и поддерживаемые “демократическими” США. Наиболее одиозные из них – военно-полицейская диктатура А.Стресснера в Парагвае, диктаторские режимы в Гватемале с “эскадронами смерти”, “пожизненная диктатура” Франсуа Дювалье, “папы Дока”, на Гаити с его охранкой “тонтон-макутами”.
В Африке это диктатура генерала С.С.Мобуту в Заире после убийства главы правительства Патриса Лумумбы. В Южно-Африканской Республике до выбора президентом Нельсона Манделлы существовал жесточайший расовый режим с открытой расовой дискриминацией (апартеидом) основного “черного” населения, составляющего 70% жителей ЮАР. Такие же диктатуры поддерживались США в Азии – в Южной Корее, Южном Вьетнаме и в других странах.
Все это – позорнейшие многочисленные и системные факты капиталистической действительности XX века, против которых протестовало и выступало все прогрессивное человечество, все левые силы планеты. С особой силой — коммунистические, социалистические, социал-демократические, трудовые, народные, патриотические партии и движения, “новые левые”, молодежные, студенческие, экологические движения буржуазных стран.
Рожденный первоначально как теория, социализм и коммунизм главными своими ценностями провозгласил человека и народ. Научный и практический коммунизм и социализм нацелен именно на всестороннее и полное развитие человека, его личности. В этом сам смысл и главнейшая, конечная цель коммунизма. По словам К.Маркса, “коммунизм уже мыслит себя как реинтеграцию или возвращение человека к самому себе, как уничтожение человеческого самоотчуждения... [1а, с. 588].
По своей сущности и гуманистической нацеленности коммунизм, по определению К.Маркса, есть “подлинное присвоение человеческой сущности человеком и для человека”. Это есть “полное, происходящее сознательным образом и с сохранением всего богатства достигнутого развития, возвращение человека к самому себе как человеку общественному, т.е. человечному. Такой коммунизм... = гуманизму...” [там же].