Geum.ru

Рекордно жаркий день этого лета подходил к концу. Большие, квадратные дома Бирючиновой аллеи окутывало дремотное молчание

Вид материалаДокументы

Содержание


Главный инспектор «хогварца»
Подобный материал:
1   ...   11   12   13   14   15   16   17   18   ...   37
Глава 15.

ГЛАВНЫЙ ИНСПЕКТОР «ХОГВАРЦА»


Ложась спать, ребята были готовы наутро прочесать свежий номер «Прорицательской» от корки до корки и непременно найти статью, о которой упомянул в своём письме Перси. Однако это не понадобилось. Не успела сова, доставившая почту, взлететь с кувшина с молоком, как Гермиона, вскрикнув, лихорадочно расправила на столе газету. С большой фотографии, осклабясь и редко моргая, смотрела Долорес Кхембридж. Заголовок над фотографией гласил: МИНИСТЕРСТВО ПРОВОДИТ РЕФОРМУ В ОБЛАСТИ ОБРАЗОВАНИЯ ВПЕРВЫЕ В ИСТОРИИ «ХОГВАРЦА» УЧРЕЖДЁНА ДОЛЖНОСТЬ ГЛАВНОГО ИНСПЕКТОРА ДОЛОРЕС КХЕМБРИДЖ ПОЛУЧАЕТ НОВОЕ НАЗНАЧЕНИЕ

— Кхембридж — «главный инспектор»? — хмуро переспросил Гарри, выпуская из рук недоеденный тост. — Что это значит?

Гермиона стала читать вслух: "Вчера вечером министерство магии сделало неожиданный ход, издав новый закон, согласно которому оно получило беспрецендентную возможность контролировать действия администрации школы колдовства и ведьминских искусств «Хогварц». «Происходящее в „Хогварце“ тревожило министра уже довольно давно», — сообщил нашему корреспонденту младший помощник министра Перси Уэсли. — «Предпринятые в настоящее время меры — адекватная реакция на неоднократно поступавшие сигналы от родителей, также чрезвычайно обеспокоенных тем, что школа, где учатся их дети, развивается в нежелательном направлении». За последние несколько недель это отнюдь не первый случай, когда министр магии Корнелиус Фудж, пекущийся о повышении качества колдовского образования, издаёт новые законы. Так, 30-го августа этого года увидел свет декрет об образовании за номером 22, гласящий, что, в случае, если ныне действующий директор «Хогварца» на протяжении определённого времени не может заполнить пустующую преподавательскую вакансию, право выбора подходящей кандидатуры переходит к министерству. «Именно таким образом в штат преподавательского состава была зачислена Долорес Кхембридж», — сказал Перси Уэсли. — «Думбльдор не смог никого найти, и тогда министр назначил на вакантное место профессора Кхембридж. Как мы и ожидали, её вступление в должность было поистине триумфальным...»

— Поистине КАКИМ? — выкрикнул Гарри.

— Подожди, это ещё не всё, — мрачно сказала Гермиона. «... поистине триумфальным. Профессор Кхембридж сразу сумела революционизировать процесс преподавания столь сложного предмета, как защита от сил зла. Помимо этого, в её обязанности входит осуществление постоянной связи с министерством и своевременное уведомление господина Фуджа о реальном положении дел в школе». Последняя из упомянутых функций Долорес Кхембридж получила официальный статус вследствие издания декрета об образовании за номером 23, учреждающего новую, ранее не существовавшую, должность главного инспектора «Хогварца». «Для борьбы с тем, что многие называют „стремительно опускающейся планкой стандартов“ образования в „Хогварце“, министерством разработан стратегический план, и введение новой должности — его принципиально важный этап», — добавил Уэсли. — «Инспектору предоставляется право осуществлять проверку работы своих коллег, дабы убедиться в её соответствии требуемым нормам. Мы попросили профессора Кхембридж совместить преподавательские обязанности с работой на этом посту, и, к нашей большой радости, она ответила на наше предложение согласием». Новые реформы министерства получили горячее одобрение со стороны родителей учащихся «Хогварца». «Теперь, когда я знаю, что действия Альбуса Думбльдора подвергаются справедливой, объективной оценке, мне сразу стало легче на душе», — поделился с нашим корреспондентом мистер Люциус Малфой, сорокаоднолетний владелец особняка в Прельшире. — «Последние несколько лет многим из нас, родителей, озабоченных будущим своих детей, приходилось постоянно испытывать беспокойство из-за некоторых довольно эксцентричных поступков Думбльдора, и мы очень рады, что теперь ситуация находится под контролем министерства». Вне всякого сомнения, под «эксцентричными поступками» мистер Малфой подразумевал, в частности, те касающиеся преподавательского состава школы и весьма сомнительные решения, о которых наша газета писала ранее, а именно: приём на работу оборотня Рэма Люпина, полугиганта Рубеуса Огрида и безумного отставного аврора «Шизоглаза» Хмури. Вполне естественно, что в колдовском мире поползли слухи о том, что Альбус Думбльдор, в недавнем прошлом Наиважнейшая Персона Международной Конфедерации Чародеев и Верховный Ведун Мудрейха, вследствие своего почтенного возраста более не способен возглавлять престижную колдовскую школу «Хогварц». «Думаю, введение должности главного инспектора станет первым шагом на пути к тому, чтобы „Хогварц“ обрёл такого директора, которому мы все могли бы со спокойной душой доверить судьбы наших детей», — сказал вчера вечером один из работников министерства. В то же время, старейшие члены Мудрейха, Гризельда Марчбэнкс и Тиберий Огден, подали в отставку в знак протеста против учреждения в «Хогварце» упомянутой должности. «Хогварц» — это школа, а не кабинет министерства", — заявила мадам Марчбэнкс. — «Вся эта затея — лишь очередная грязная попытка дискредитировать Альбуса Думбльдора». (Продолжение речи мадам Марчбэнкс, в которой она косвенно ссылается на связи с мятежными отрядами гоблинов, см. на стр. 17).

Гермиона закончила читать и подняла глаза на Гарри и Рона.

— Теперь понятно, как к нам попала эта Кхембридж! Фудж издал «декрет об образовании» и попросту навязал её нам! А теперь он дал ей право инспектировать работу других учителей! — Гермиона часто дышала, и её глаза очень ярко сверкали. — Не могу в это поверить! Это возмутительно!

— Да уж, — сказал Гарри. Он смотрел на свою правую руку, вцепившуюся в край стола. На тыльной стороне ладони ещё виднелся белый шрам — фраза, которую из-за Кхембридж ему пришлось вырезать на собственной коже.

Но по лицу Рона отчего-то расползлась довольная улыбка.

— Что? — уставившись на него, хором спросили Гарри и Гермиона.

— Мечтаю увидеть, как она будет инспектировать Макгонаголл, — радостно ответил Рон. — Кхембридж сама не знает, на что нарывается.

— Знаете, давайте-ка поторопимся, — вскочила Гермиона, — лучше не опаздывать, вдруг она надумает проверять Биннза...

Но на историю магии профессор Кхембридж не пришла, и урок прошёл точно так же скучно, как и в прошлый понедельник. Не пришла она и в подземелье Злея на сдвоенный урок зельеделия, где Гарри получил назад своё сочинение о лунном камне. В верхнем углу красовалось большое, заострённое, чёрное "У".

— Я поставил вам те оценки, которые вы получили бы за подобные работы на экзаменах, — с усмешкой сказал Злей, стремительно расхаживая между рядами и раздавая проверенные сочинения. — Я хотел дать вам реальное представление о том, на что вы можете рассчитывать.

Он дошёл до начала кабинета и, развернувшись на каблуках, встал лицом к классу.

— Должен сказать, что работы ваши, в общей массе, ужасны. Если бы это был экзамен, большинство из вас с треском провалилось бы. Очень надеюсь, что при написании нового сочинения — о различных видах противоядий к ядам животного происхождения — вы проявите намного больше усердия, в противном случае я буду вынужден наказать тех остолопов, которые снова получат "У". — И он ухмыльнулся, услышав сказанную громким шёпотом фразу Малфоя: "Значит, нашлись дебилы, которые получили "У"? Ха!"

Гарри почувствовал, что Гермиона, скосив глаза, пытается разглядеть оценку на его сочинении, тут же понял, что желал бы сохранить эту информацию в тайне, и торопливо сунул свою работу в рюкзак.

На этом уроке Гарри твёрдо решил не дать себя опозорить и, прежде чем что-либо делать, как минимум три раза перечитывал каждую следующую строчку написанной на доске инструкции. Конечно, его животворная жидкость получилась не такой ярко-бирюзовой, как у Гермионы, но, во всяком случае, её цвет был голубым, а не розовым, как у Невилля, так что, когда в конце урока Гарри отнёс флакон с зельем к столу Злея, его лицо выражало дерзкий вызов и, одновременно, глубокое облегчение.

— Что ж, всё не так плохо, как в прошлый раз, да? — спросила Гермиона. Они уже покинули подземелье, поднялись по лестнице и через вестибюль шли на обед. — И с домашним заданием всё, в общем, обошлось, правда?

Ни Рон, ни Гарри ничего не ответили, но Гермиона не отставала:

— Я хочу сказать, что я, конечно, и не ожидала высшего балла, раз он оценивал как на С.О.В.У., но, на этом этапе, не провалиться — уже хорошо, правда?

Гарри буркнул что-то невразумительное.

— Конечно, до экзаменов далеко, у нас масса времени, и многое ещё можно выучить, но оценки, которые мы получили сейчас, — это как бы точка отсчёта, правда? Некий отправной пункт...

Они сели за гриффиндорский стол.

— Конечно, я была бы просто счастлива, если бы получила "В"...

— Гермиона, — резко перебил Рон, — если ты хочешь узнать, что нам поставили, так и спроси.

— Я не... то есть... в общем, если хотите, скажите...

— Я получил "П", — сообщил Рон, наливая суп в миску. — Довольна?

— Что же, тут нечего стыдиться, — влез в разговор Фред, появляясь у стола вместе с Джорджем и Ли Джорданом и усаживаясь рядом с Гарри. — Что плохого в здоровом, добром "П"?

— Но, — спросила Гермиона, — разве "П" — это не...

— Совершенно верно, это «плохо», — ответил Ли. — Но всё же лучше, чем "У" — «ужасающе».

Кровь бросилась Гарри в лицо. Он сделал вид, что подавился булочкой и закашлялся, но, оправившись от мнимого припадка, с огорчением обнаружил, что Гермиона всё ещё обсуждает оценки, которые ставят на экзаменах на С.О.В.У.

— Значит, высшая оценка — это "В", «великолепно», — говорила она, — потом "Х"...

— Нет, сначала "С", — поправил Джордж, — «сверх ожиданий». Кстати, мы с Фредом всегда считали, что нам должны по всем предметам ставить "С", ведь то, что мы приходили на экзамены, уже было сверх ожиданий учителей.

Все засмеялись, кроме Гермионы, упорно гнувшей свою линию:

— А после "С" идёт "Х", «хорошо», и это нижний проходной балл, да?

— Угу, — кивнул Фред, окуная булочку в суп, отправляя её в рот и заглатывая целиком.

— Потом "П" — «плохо», — Рон в притворном ликовании поднял вверх обе руки, — и "У". Что значит «ужасающе».

— А ещё "Т", — напомнил Джордж.

— "Т"? — ужаснулась Гермиона. — Ниже "У"? Что это значит?!

— "Тролль", — быстро ответил Джордж.

Гарри снова посмеялся вместе со всеми, хотя и не был уверен, что Джордж шутит. Он представил, как пытается скрыть от Гермионы, что получил "Т" по всем экзаменам, и немедленно дал себе слово с сегодняшнего дня начать больше заниматься.

— У вас уже инспектировали какой-нибудь урок? — поинтересовался Фред.

— Нет, — ответила Гермиона. — А у вас?

— Только что, перед обедом, — сказал Джордж. — Заклинания.

— Ну и как? — хором спросили Гарри и Гермиона.

Фред пожал плечами.

— Не так уж и страшно. Кхембридж тихо сидела в уголке и что-то записывала в блокнот. Вы же знаете, какой Флитвик, его совершенно не волновало её присутствие. Он воспринимал её как гостью. А она почти ничего не говорила. Спросила у Алисии, что у нас обычно бывает на заклинаниях, а Алисия сказала, что всё всегда очень интересно. Вот.

— Не знаю, к Флитвику, по-моему, не за что придраться, — пожал плечами Джордж. — Его ученики всегда сдают экзамены нормально.

— А что у вас после обеда? — спросил Фред у Гарри.

— Трелани...

— Вот уж "Т" так "Т"!

— ...а потом Кхембридж, собственной персоной.

— Тогда будь хорошим мальчиком и веди себя с ней тише воды, ниже травы, — велел Джордж. — Если ты пропустишь ещё хоть одну тренировку, Ангелина тебя убьёт.

Чтобы встретиться с Кхембридж, Гарри не пришлось ждать урока защиты от сил зла. Только он вошёл в затемнённый кабинет прорицаний, уселся в дальнем уголке и полез в рюкзак за дневником сновидений, как Рон ткнул его локтем в бок. Гарри обернулся и увидел показавшийся над люком торс профессора Кхембридж. Весёлая болтовня сразу смолкла. Неожиданно воцарившаяся тишина заставила обернуться профессора Трелани, которая дрейфовала между столиками, раздавая «Оракул сновидений».

— Добрый день, профессор Трелани, — с широчайшей улыбкой промурлыкала профессор Кхембридж. — Надеюсь, вы получили мою записку? С уведомлением о дне и часе проверки?

Профессор Трелани коротко и очень недовольно кивнула, отвернулась и продолжила раздавать учебники. Профессор Кхембридж, не переставая улыбаться, цепко ухватилась за спинку ближайшего кресла и подтащила его очень близко к креслу профессора Трелани. Затем она уселась, достала из цветастой сумки блокнот и выжидательно уставилась перед собой.

Профессор Трелани, у которой чуть заметно дрожали руки, плотнее запахнулась в свои шали и, сквозь сильно увеличивающие линзы очков, поглядела на класс.

— Сегодня мы продолжаем изучать пророческие сновидения, — начала она, изо всех сил пытаясь придать своему дрожащему голосу обычное мистическое звучание. — Пожалуйста, разделитесь на пары и, с помощью «Оракула сновидений», растолкуйте самые последние сны друг друга.

Она сделала шаг по направлению к своему креслу, но, увидев, что рядом с ним стоит кресло профессора Кхембридж, сразу же повернула налево, в сторону Парватти и Лаванды, уже успевших погрузиться в обсуждение последнего сна Парватти.

Гарри открыл «Оракул сновидений», украдкой наблюдая за Кхембридж. Та вовсю строчила что-то в своём блокноте. Пару минут спустя она встала и принялась ходить по пятам за Трелани, внимательно слушая её разговоры с учениками, а изредка и сама задавая вопросы. Гарри поспешно склонился над книгой.

— Скорей, придумывай сон, — сказал он Рону, — а то вдруг эта старая жаба решит подойти к нам.

— Я придумывал в прошлый раз, — запротестовал Рон, — теперь твоя очередь.

— Прямо не знаю... — безнадёжно пробормотал Гарри. В последнее время ему вообще ничего не снилось. — Ну, скажем... мне снилось, что я... утопил Злея в своём котле. Сойдёт?

Рон хрюкнул и тоже открыл «Оракул».

— Так... Надо сложить твой возраст с датой, когда ты видел этот сон, и прибавить количество букв в теме сна.... А что брать-то? «Утопил», «в котле» или «Злей»?

— Какая разница, бери что угодно, — Гарри отважился обернуться. Профессор Трелани обсуждала с Невиллем его дневник. Профессор Кхембридж стояла у неё за спиной и делала записи в блокноте.

— Так, ещё раз: когда тебе приснился этот сон? — спросил Рон, с головой ушедший в вычисления.

— Не знаю, вчера, когда хочешь, — бросил Гарри, стараясь расслышать, что говорит Кхембридж профессору Трелани. Они находились на расстоянии всего одного столика от него и Рона. Профессор Кхембридж опять что-то записывала, а у профессора Трелани был донельзя обескураженный вид.

— Скажите, — осведомилась Кхембридж, поднимая глаза на Трелани, — как давно вы занимаете эту должность?

Профессор Трелани, скрестив на груди руки и нахохлившись, словно для того, чтобы защититься от унизительной инспекции, некоторое время стояла молча, недовольно уставившись на Кхембридж. Потом она, видимо, решила, что вопрос не настолько оскорбителен, чтобы его можно было с полным правом игнорировать, и глубоко обиженным тоном произнесла:

— Почти шестнадцать лет.

— Впечатляющая цифра, — профессор Кхембридж сделала пометку в блокноте. — Значит, вас нанял на работу профессор Думбльдор?

— Совершенно верно, — кивнула профессор Трелани.

Профессор Кхембридж сделала ещё одну пометку.

— И вы являетесь праправнучкой знаменитой предсказательницы Кассандры Трелани?

— Да, — профессор Трелани выше подняла голову.

Снова пометка в блокноте.

— Но, по-моему, — поправьте меня, если я ошибаюсь, — вы первая в семье после Кассандры наделены даром Видения?

— Такие вещи часто передаются через... э-э... три поколения, — сказала профессор Трелани.

Улыбка на лице профессора Кхембридж стала шире.

— Разумеется, — сладко произнесла она, делая новую запись. — Что ж. Надеюсь, вы могли бы что-нибудь мне предсказать? Будьте так любезны. — Не переставая улыбаться, Кхембридж вопросительно подняла глаза на Трелани.

Профессор Трелани вся словно одервенела, не в силах поверить своим ушам.

— Я вас не понимаю, — сказала она, конвульсивно хватаясь за шали на тощей шее.

— Я попросила вас что-нибудь мне предсказать, — очень отчётливо повторила профессор Кхембридж.

Теперь уже не только Гарри и Рон, а весь класс осторожно, из-за учебников, слушал разговор двух преподавательниц, при этом большинство зачарованно смотрело на профессора Трелани. Та, зашелестев бусами и браслетами, гордо выпрямилась в полный рост.

— Видения не приходят по команде! — негодующе воскликнула она.

— Понятно, — мягко произнесла профессор Кхембридж, вновь что-то записывая.

— Я... но... но... подождите! — неожиданно вскричала профессор Трелани. Она пыталась говорить с загробными, мистическими интонациями, но, к сожалению, гневная дрожь в голосе изрядно портила впечатление. — Я... кажется, я действительно что-то вижу... что-то, относящееся к вам... о, я чувствую что-то... тёмное... какую-то беду...

Профессор Трелани наставила на Кхембридж трясущийся палец. Та, подняв брови, продолжала ласково улыбаться.

— Боюсь... Боюсь, вам угрожает смертельная опасность! — драматическим шёпотом закончила профессор Трелани.

Возникла пауза. Профессор Кхембридж смерила профессора Трелани равнодушным взглядом.

— Понятно, — негромко сказала она и зацарапала в блокноте. — Что же, если это всё, что вы можете...

Она отвернулась. Трелани, тяжело дыша, застыла на месте. Гарри переглянулся с Роном и понял, что они оба думают об одном и том же: да, профессор Трелани глупая и нелепая старуха, но они всецело на её стороне, потому что до смерти ненавидят Кхембридж, — и эти мысли владели друзьями в продолжение нескольких секунд, пока прорицательница внезапно не напустилась на них.

— Итак? — нехарактерным для неё быстрым движением профессор Трелани щёлкнула длинными пальцами перед их носами. — Дайте-ка мне взглянуть на ваши дневники.

К тому времени, как Трелани закончила громогласно толковать сны Гарри, — каждый из которых, даже тот, где он ел овсянку, предвещал его трагическую и весьма скорую кончину, — он уже не испытывал к ней никакого сострадания. Профессор Кхембридж всё это время стояла чуть поодаль и делала записи в блокноте. Когда зазвонил колокол, она первой спустилась по серебряной лесенке, а через десять минут уже встречала ребят в кабинете защиты от сил зла.

Когда они вошли в кабинет, она, улыбаясь собственным мыслям, что-то напевала про себя. Пока все доставали «Теорию защитной магии», Гарри и Рон поведали вернувшейся с арифмантики Гермионе обо всём, что случилось на прорицаниях, но, раньше чем она успела что-то сказать, профессор Кхембридж призвала класс к порядку. Воцарилась тишина.

— Убрали палочки, — улыбаясь, велела Кхембридж. Оптимисты, решившие всё-таки достать волшебные палочки, грустно спрятали их обратно в рюкзаки. — На прошлом уроке мы закончили изучение первой главы. Сейчас я прошу вас открыть учебник на странице девятнадцать и начать читать главу вторую, «Основные защитные теории и их происхождение». Объяснения не потребуются.

Продолжая самодовольно улыбаться, она уселась за свой стол. Класс дружно вздохнул и открыл учебник на странице девятнадцать. Гарри без особого интереса подумал, хватит ли в этой книге глав на весь год, и собирался уже проверить оглавление, когда вдруг заметил, что Гермиона опять подняла руку.

Профессор Кхембридж тоже это заметила. Более того, оказалось, что для такого случая она выработала специальную тактику. Она не стала делать вид, будто не замечает вытянутой руки. Вместо этого она поднялась из-за стола, подошла к Гермионе, склонилась к ней и тихо-тихо, чтобы не мешать остальным, прошептала:

— Что на этот раз, мисс Грэнжер?

— Я уже читала вторую главу, — сказала Гермиона.

— Читайте третью.

— Её я тоже уже читала. Я прочла всю книгу.

Профессор Кхембридж удивлённо моргнула, но сумела сохранить самообладание.

— Тогда, полагаю, вы сможете пересказать, что говорит Уиляйл о контрпорче в главе пятнадцать.

— Он утверждает, что это название неверное, — ни на секунду не задумавшись, ответила Гермиона. — И говорит, что люди называют порчу «контрпорчей» в тех случаях, когда хотят оправдать её применение.

Профессор Кхембридж подняла брови, и Гарри понял, что она, против собственной воли, поражена выдающимися способностями Гермионы.

— Но я не согласна, — продолжала Гермиона.

Брови профессора Кхембридж поднялись выше, а её взгляд стал заметно холоднее.

— Не согласны? — переспросила она.

— Нет, — Гермиона, в отличие от Кхембридж, говорила ясным, чётким, далеко разносящимся голосом, и сумела привлечь внимание всего класса. — Мистер Уиляйл не одобряет применение порчи, не так ли? А я считаю, что порча, если применять её в защитных целях, бывает чрезвычайна полезна.

— Вот как? Вы считаете? — Профессор Кхембридж забыла, что нужно шептать, и выпрямилась во весь рост. — Боюсь вас огорчить, мисс Грэнжер, однако здесь, в классе, нам интересно мнение мистера Уиляйла, а не ваше.

— Но... — начала Гермиона.

— Довольно, — оборвала профессор Кхембридж. Она отошла к своему столу и повернулась лицом к классу. Весёлость, с которой она начинала урок, полностью сошла с неё. — Мисс Грэнжер, я намерена вычесть пять баллов у колледжа «Гриффиндор».

По рядам побежал ропот.

— За что? — сердито вскричал Гарри.

— Не влезай! — настойчиво зашептала Гермиона.

— За нарушение хода занятий посредством не относящихся к делу вопросов, — ровным голосом отвечала профессор Кхембридж. — Я здесь для того, чтобы обучать вас по одобренной министерством программе, не предусматривающей обсуждение личных мнений учащихся по вопросам, в которых они некомпетентны. Возможно, мои предшественники давали вам больше свобод, но, поскольку ни один из них — за исключением, быть может, профессора Белки, который, по крайней мере, следил за тем, чтобы изучаемые темы соответствовали возрастному цензу, — не прошёл бы лицензирования...

— Да-да, Белка был великолепным учителем, — громко заявил Гарри, — с одним лишь маленьким недостатком: из затылка у него торчала физиономия Вольдеморта.

За этим заявлением последовало невероятно долгое молчание. А затем...

— Мне кажется, мистер Поттер, что ещё одна неделя наказаний пойдёт вам только на пользу, — ласково мурлыкнула Кхембридж.

***

Порез на руке у Гарри ещё не успел зажить и назавтра вновь кровоточил. Накануне вечером, отбывая наказание, Гарри не жаловался, — он твёрдо решил не доставлять Кхембридж такой радости. Снова и снова он писал: «я никогда не должен лгать», но, хотя с каждой буквой порез становился всё глубже и глубже, Гарри не издал ни единого звука.

Самым худшим во всей этой истории, как и предсказывал Джордж, оказалась реакция Ангелины. Когда во вторник утром Гарри пришёл на завтрак, она загнала его в угол и принялась так оглушительно кричать, что к ним тут же подошла профессор Макгонаголл.

— Мисс Джонсон, как вы смеете шуметь в Большом зале? Минус пять баллов с «Гриффиндора»!

— Но, профессор... Он снова получил взыскание! На целую неделю!

— Что?! Это правда, Поттер? — профессор Макгонаголл круто обернулась к Гарри. — Взыскание? От кого?

— От профессора Кхембридж, — пробормотал Гарри, избегая взгляда профессора Макгонаголл, негодующе смотревшей на него сквозь квадратные очки.

— Ты хочешь сказать, — Макгонаголл понизила голос, чтобы сидевшие за её спиной равенкловцы, любопытно навострившие уши, ничего не услышали, — что после того, о чём мы с тобой говорили в прошлый понедельник, ты опять плохо себя вёл на уроке профессора Кхембридж?

— Да, — признался Гарри, обращаясь к полу.

— Поттер, ты просто обязан взять себя в руки! Ты так и напрашиваешься на неприятности! Минус ещё пять баллов!

— Но... как же... Профессор, нет! — возмущённый несправедливостью, воскликнул Гарри. — Меня и так наказали, зачем же и вы вычитаете баллы?

— Затем, что наказания на тебя не действуют! — поджав губы, ответила профессор Макгонаголл. — И больше ни слова об этом, Поттер! А вы, мисс Джонсон, на будущее запомните: кричать разрешается только на квидишном стадионе — иначе можете распрощаться со званием капитана команды!

И профессор Макгонаголл решительно направилась к преподавательскому столу. Ангелина с величайшим презрением посмотрела на Гарри и тоже удалилась, а сам он, кипя от ярости, плюхнулся на скамью рядом с Роном.

— Мне каждый вечер режут руку, а она за это снимает баллы с «Гриффиндора»! Вот скажи, это справедливо? Справедливо?

— Да, друг, — сочувственно пробормотал Рон и положил Гарри на тарелку кусок бекона, — это ни в какие ворота не лезет.

Гермиона, однако, лишь перелистнула страницу «Прорицательской газеты» и ничего не сказала.

— Ты, конечно, считаешь, что Макгонаголл права, да? — сердито крикнул Гарри, обращаясь к портрету Корнелиуса Фуджа на первой странице, скрывавшим лицо Гермионы.

— Мне очень жаль, что она вычла с тебя баллы, но я думаю, что она права в том, что посоветовала тебе не выходить из себя, когда ты общаешься с Кхембридж, — размеренно произнёс голос Гермионы из-за Фуджа, который, активно жестикулируя, выступал с речью.

Гарри не разговаривал с Гермионой весь урок заклинаний, но после, когда они вошли в кабинет превращений, сразу забыл о своей обиде: в углу с блокнотом в руках сидела Кхембридж, и при виде неё всё, что случилось за завтраком, мгновенно улетучилось у Гарри из головы.

— Отлично, — шепнул Рон, когда они садились на свои места. — Сейчас Кхембридж получит по заслугам.

Вошла профессор Макгонаголл. Глядя на неё, было невозможно понять, знает она о присутствии в классе профессора Кхембридж или нет.

— Тишина, — сказала профессор Макгонаголл, и в кабинете воцарилось гробовое молчание. — Мистер Финниган, будьте любезны, подойдите ко мне, возьмите проверенные сочинения и раздайте их... Мисс Браун, пожалуйста, возьмите ящик с мышами... Что за глупости, они ничего вам не сделают! Раздайте по одной каждому ученику...

— Кхе-кхем, — кашлянула профессор Кхембридж, применяя тот же дурацкий приём, которым она воспользовалась на пиру, чтобы перебить Думбльдора. Профессор Макгонаголл не обратила на Кхембридж ни малейшего внимания. Симус протянул Гарри его сочинение. Гарри, не глядя на Симуса, взял у него свою работу и с облегчением увидел, что каким-то непостижимым образом сумел написать её на «отлично».

— Прошу внимания... Дин Томас! Если вы ещё раз сделаете что-нибудь подобное со своей мышью, я наложу на вас взыскание!... Вы, в большинстве своём, научились заставлять исчезать улиток, и даже те, кто не мог как следует справиться с панцирями, поняли, в чём суть заклинания. Поэтому сегодня мы с вами...

— Кхе-кхем, — снова кашлянула профессор Кхембридж.

— Да? — Профессор Макгонаголл, с грозно сведёнными в одну линию бровями, повернулась к ней.

— Я лишь хотела узнать, профессор, получили ли вы мою записку с указанием даты и времени проведения провер?...

— Разумеется, получила, в противном случае я давно бы поинтересовалась, что вы делаете у меня на уроке, — профессор Макгонаголл решительно повернулась к Кхембридж спиной. Многие в классе обменялись радостными взглядами. — Итак, сегодня мы с вами переходим к значительно более сложному исчезновению мышей. Исчезальное заклятие...

— Кхе-кхем.

— Позвольте осведомиться, — с холодной яростью заговорила профессор Макгонаголл, поворачиваясь к Кхембридж, — как вы собираетесь получить представление о моих методах преподавания, если вы постоянно меня перебиваете? На моих уроках никому не разрешается разговаривать одновременно со мной.

Кхембридж словно ударили по лицу. Она молча разгладила блокнотный лист и с гневным видом принялась что-то строчить.

Профессор Макгонаголл невозмутимо продолжила урок.

— Как я уже сказала, сложность исполнения исчезального заклятия возрастает пропорционально сложности строения животного, которое необходимо заставить исчезнуть. Улитка — существо беспозвоночное, и работа с ней не представляет особых трудностей; в то время как мышь — млекопитающее, и для её исчезновения требуется значительно больше усилий. Колдовство такого уровня невозможно применить между прочим, занимаясь другими делами. Что же, приступим. Как произносится заклинание, вам известно — давайте посмотрим, что у вас получится.

— И она ещё смеет читать мне лекции про то, как нехорошо выходить из себя, когда общаешься с Кхембридж! — еле слышно шепнул Гарри Рону. Впрочем, он улыбался — его злость на профессора Макгонаголл куда-то испарилась.

Профессор Кхембридж не ходила по пятам за Макгонаголл (видимо, понимая, что та, в отличие от Трелани, этого не потерпит), но зато, тихо сидя в своём углу, почти постоянно что-то записывала, а когда профессор Макгонаголл наконец закончила урок и разрешила ребятам собирать вещи, Кхембридж поднялась с места с весьма суровым выражением лица.

— Что ж, для начала неплохо, — хмыкнул Рон, высоко поднимая длинный извивающийся мышиный хвост и бросая его в коробку, с которой Лаванда обходила класс.

Толкаясь в очереди на выход из кабинета, Гарри увидел, что профессор Кхембридж подошла к учительскому столу, и ткнул Рона в бок. Тот, в свою очередь, пихнул в бок Гермиону, и все трое намеренно стали пропускать вперёд других, надеясь подслушать, о чём пойдёт разговор.

— Как долго вы работаете в «Хогварце»? — спросила профессор Кхембридж.

— В декабре будет ровно тридцать девять лет, — не слишком вежливым тоном ответила профессор Макгонаголл, резким движением захлопывая портфель.

Профессор Кхембридж сделала пометку в блокноте.

— Очень хорошо, — сказала она. — Через десять дней вы получите уведомление о результатах инспекции.

— Буду ждать с нетерпением, — с ледяным равнодушием бросила профессор Макгонаголл. — Ну-ка побыстрее, вы трое, — добавила она, легонько подталкивая Гарри, Рона и Гермиону к двери.

Гарри, не удержавшись, еле заметно улыбнулся ей, и она — он готов был в этом поклясться — еле заметно улыбнулась в ответ!

Гарри был уверен, что не увидит Кхембридж до вечера, но он ошибался. Спустившись по склону к месту проведения урока по уходу за магическими существами, ребята увидели, что вместе с профессором Грубль-Планк их дожидается главный инспектор и её блокнот.

— В принципе, это не ваш класс, верно? — услышал Гарри, когда все столпились у деревянных козел с лечурками. Те, напоминая груду ожившего хвороста, суетливо копошились в поисках мокриц.

— Совершенно верно, — ответила профессор Грубль-Планк. Она стояла, заложив руки за спину и покачиваясь на каблуках. — Я заменяю профессора Огрида.

Гарри, Рон и Гермиона обменялись напряжёнными взглядами. Малфой шептался с Краббе и Гойлом; ясно было, что он только и ждёт повода сказать представительнице министерства какую-нибудь гадость об Огриде.

— Хм-м-м, — профессор Кхембридж понизила голос. — Интересно... Знаете, директор проявляет странное нежелание обсуждать эту тему. Может быть, вы проинформируете меня о причинах, которыми вызвано столь длительное отсутствие профессора Огрида?

Гарри увидел, что Малфой поднял загоревшиеся от любопытства глаза на Кхембридж и Грубль-Планк.

— Боюсь, что не смогу, — беззаботно отозвалась профессор Грубль-Планк. — Мне известно ничуть не больше, чем вам. Думбльдор прислал мне сову, спросил, не хотела бы я пару недель попреподавать. Я согласилась. Вот и всё, что я знаю. Э-м... я могу начинать занятие?

— Да, пожалуйста, — сказала профессор Кхембридж, старательно водя пером по пергаменту.

На этом уроке Кхембридж избрала иную тактику поведения. Она расхаживала между учениками и задавала вопросы о различных магических существах. Большинство отвечало хорошо, отчего у Гарри чуточку улучшилось настроение: по крайней мере, к Огриду придраться не за что.

— Скажите, — профессор Кхембридж, долго пытавшая Дина Томаса, повернулась к профессору Грубль-Планк, — как вы, временный преподаватель, — иными словами, объективный сторонний наблюдатель, — оцениваете работу «Хогварца»? По вашему мнению, вы получаете от администрации школы необходимую поддержку?

— О да, Думбльдор превосходный директор, — с чувством ответила профессор Грубль-Планк. — Мне всё здесь очень нравится, работа школы организована просто прекрасно.

Кхембридж, всем своим видом выразив вежливое недоверие, что-то царапнула в блокноте и продолжила:

— А какой материал вы предполагаете давать в этом году — при условии, разумеется, что профессор Огрид не вернётся?

— Думаю, прежде всего нужно изучить тех существ, которые чаще всего попадаются на экзаменах на С.О.В.У., — сказала профессор Грубль-Планк. — Собственно, их осталось совсем немного — единорогов и нюхлей они прошли, поэтому мы перейдём к замыкарлам и рюхлям. Кроме того, я хочу их научить распознавать хрупов и сварлей...

— Насколько я вижу, вы знаете свой предмет, — перебила профессор Кхембридж и, судя по движению её руки, поставила в блокноте галочку. Гарри очень не понравилось, как она подчеркнула слово «вы». Ещё меньше понравился ему вопрос, который она тут же задала Гойлу:

— Мне говорили, что в этом классе среди учеников бывали несчастные случаи?

Гойл глупо ухмыльнулся. Малфой поспешил ответить вместо него:

— Да, со мной. Меня поранил гиппогриф.

— Гиппогриф? — переспросила профессор Кхембридж, бешено строча в блокноте.

— Всё потому, что он не слушал объяснений Огрида! — сердито выкрикнул Гарри.

Рон с Гермионой дружно застонали. Профессор Кхембридж медленно повернула голову к Гарри.

— Думаю, мы прибавим к вашему наказанию ещё один денёчек, — негромко проговорила она. — Что же, профессор Грубль-Планк, большое спасибо, кажется, я узнала всё, что хотела. Через десять дней вы получите уведомление о результатах инспекции.

— Отлично, — сказала профессор Грубль-Планк, и Кхембридж вверх по склону отправилась к замку.

***

В тот вечер Гарри ушёл от Кхембридж уже заполночь. Рука кровоточила так сильно, что на шарфе, которым Гарри её обмотал, проступили пятна. Гарри никак не думал застать кого-нибудь в такое время в общей гостиной, но оказалось, что там его дожидаются Рон и Гермиона. Гарри очень обрадовался — тем более, что Гермиона не стала читать морали, а наоборот, пожалела его.

— Вот, — она озабоченно подтолкнула к нему небольшую миску с жёлтой жидкостью, — опусти сюда руку. Это маринад из-под щупальцев горегубки, он должен помочь.

Гарри окунул истекавшую кровью, пульсировавшую от боли руку в миску и мгновенно почувствовал облегчение. Косолапсус, громко мурлыкая, потёрся об его ноги, вскочил к нему на колени и улёгся там.

— Спасибо, — благодарно сказал Гарри, левой рукой почёсывая Косолапсуса за ушами.

— А я всё равно считаю, что ты должен пожаловаться, — буркнул Рон.

— Нет, — непреклонно мотнул головой Гарри.

— Если бы Макгонаголл про это узнала, она бы с ума сошла...

— Очень может быть, — равнодушно проговорил Гарри. — Но... сколько, по-твоему, времени потребуется Кхембридж, чтобы издать новый декрет — о том, что всякий, кто жалуется на главного инспектора, подлежит немедленному исключению из школы?

Рон хотел возразить и уже открыл было рот, но, не найдя аргументов, закрыл его, признав тем самым своё поражение.

— Она ужасная женщина, — очень тихо сказала Гермиона. — Ужасная. Знаешь, когда ты вошёл, я как раз говорила Рону... с ней надо что-то делать.

— Я предлагал яд, — мрачно поведал Рон.

— Нет... Я имею в виду, с тем, что она очень плохой преподаватель и из-за неё мы ничему не научимся, — пояснила Гермиона.

— А что мы можем с этим поделать? — зевнул Рон. — Поезд ушёл. Её уже взяли на работу, и она никуда не денется. Фудж об этом позаботится.

— Понимаете, — осторожно начала Гермиона, — я тут подумала... — Она боязливо покосилась на Гарри и продолжила: — подумала, что... наверное, пришло время, когда мы... должны сами о себе позаботиться.

— Как это «сами»? — с подозрением спросил Гарри, продолжая полоскать руку в маринаде.

— Ну... нам надо учиться защите от сил зла самим, — ответила Гермиона.

— С ума сошла, — простонал Рон. — Тебе что, уроков не хватает? Ты что, не видишь, что мы с Гарри и так не справляемся с домашними заданиями? А сейчас, между прочим, всего-навсего вторая неделя учебного года!

— Но ведь это гораздо важнее домашних заданий, — возразила Гермиона.

Рон и Гарри вытаращили на неё глаза.

— Вот уж не знал, что бывает что-то важнее домашних заданий! — воскликнул Рон.

— Не говори глупости, конечно, бывает, — сказала Гермиона, и Гарри похолодел, увидев, что её лицо озарилось вдохновением, сразу заставившем его вспомнить о П.У.К.Н.И. — Гарри сам сказал на первом уроке Кхембридж, что нам надо готовиться к тому, что нас ждёт в жизни, и учиться себя защищать. А если мы пропустим целый год...

— Сами мы не многому сможем научиться, — пробормотал Рон. — Можно, конечно, ходить в библиотеку и выискивать в книжках разные проклятия, можно даже, я думаю, попробовать их выполнить...

— Нет, к сожалению, время, когда мы могли обучаться по книжкам, миновало, — сказала Гермиона. — Нам нужен учитель, настоящий, который сможет показать, как пользоваться заклинаниями, и поправит, когда мы что-то сделаем неправильно.

— Если ты имеешь в виду Люпина... — начал Гарри.

— Нет, нет, не Люпина, — замотала головой Гермиона. — У него масса дел в Ордене, и потом, с ним мы сможем видеться только в Хогсмёде, а этого совершенно не достаточно.

— А кого же тогда? — недоумённо нахмурился Гарри.

Гермиона очень глубоко вздохнула.

— Неужели непонятно? — спросила она. — Я имею в виду тебя, Гарри.

Повисло молчание. Оконные стёкла за спиной у Рона чуть дребезжали от лёгкого ночного ветерка. В камине плясали языки пламени.

— Меня? Чтобы я что? — непонимающе спросил Гарри.

— Чтобы ты учил нас защите от сил зла.

Гарри в изумлении уставился на неё. А затем повернулся к Рону, рассчитывая обменяться с ним тем утомлённо-досадливым взглядом, каким они всегда обменивались, когда Гермиона придумывала что-нибудь невообразимое про П.У.К.Н.И. Но, к своему ужасу, Гарри не заметил на лице Рона ни досады, ни утомления. Рон, нахмурив лоб, напряжённо что-то обдумывал. А потом сказал:

— Идея.

— Какая идея? — спросил Гарри.

— Про тебя, — ответил Рон. — Чтобы ты нас учил.

— Но...

Тут Гарри заулыбался, думая, что друзья решили над ним подшутить.

— Я же не учитель, я не могу...

— Гарри, по защите от сил зла ты — лучший ученик во всей параллели, — сказала Гермиона.

— Я? — Гарри заулыбался ещё сильнее. — Ничего подобного, ты гораздо лучше меня. На всех экзаменах...

— На самом деле, не на всех, — невозмутимо отвечала Гермиона. — В третьем классе — а это единственный год, когда у нас был нормальный учитель, который действительно знал предмет, — ты оказался лучше меня. И вообще, Гарри, я говорю не об экзаменах. Вспомни о том, что ты сделал!

— В смысле?

— Знаешь что, такой тупой учитель нам не нужен, — чуть улыбнувшись, сказал Рон Гермионе и повернулся к Гарри.

— Дай-ка вспомнить, — он скорчил рожу, изобразив глубоко задумавшегося Гойла. — Так... В первом классе.... ты спас философский камень от Сам-Знаешь-Кого...

— Мне просто повезло, — возразил Гарри, — я вовсе ничего не умел...

— Во втором классе, — перебил Рон, — ты убил василиска и уничтожил Реддля.

— Да, но... если бы не Янгус, я бы...

— В третьем классе, — ещё повысив голос, продолжал Рон, — ты одним махом отогнал штук этак сто дементоров...

— Сам знаешь, это была счастливая случайность, если бы не времяворот...

— А в прошлом году, — Рон почти кричал, — ты снова победил Сам-Знаешь-Кого...

— Да послушайте же! — вскричал Гарри, начиная сердиться на Рона и Гермиону за их снисходительные улыбки. — Выслушайте меня, хорошо? В ваших устах всё это звучит замечательно, но тем не менее — мне просто везло. В половине случаев я вообще не понимал, что делаю, я ничего не обдумывал, а делал то, что приходило в голову, и потом, почти всегда мне кто-то помогал...

Рон с Гермионой продолжали ухмыляться, и Гарри разозлился — он в жизни не злился так сильно.

— Нечего тут улыбаться, как будто вы самые умные! Это было со мной, а не с вами! — закричал он. — И мне лучше знать, как это было, ясно? Мне удавалось выкручиваться не потому, что я лучше всех знаю защиту от сил зла, а потому... потому что вовремя приходила помощь или потому что я случайно делал то, что нужно... Но я всегда действовал вслепую, я понятия не имел, что делать... ХВАТИТ РЖАТЬ!

Миска с маринадом из-под щупальцев горегубки упала и разбилась. Гарри внезапно понял, что вскочил на ноги и стоит возле кресла, но не мог вспомнить, как это произошло. Косолапсус юркнул под диван. Рон и Гермиона перестали улыбаться.

— Вы не понимаете, каково это! Вы никогда не стояли с ним лицом к лицу! Думаете, это так просто: запомнил с десяток заклинаний и выпалил ему в морду? Как на уроке? Нет, глядя ему в глаза, помнишь лишь об одном: что от смерти тебя может спасти только собственная сообразительность или смелость или ... сам не знаю что! Нельзя мыслить трезво, когда ты понимаешь, что меньше чем через секунду тебя убьют или начнут пытать или на твоих глазах замучают твоих друзей! На уроках не учат, как действовать в такой ситуации! А вы тут сидите с таким видом, как будто я умный мальчик и поэтому остался жив, а Диггори был дурак и облажался... Вы не понимаете, что с тем же успехом мог погибнуть и я! Да так бы и было, просто я нужен Вольдеморту...

— Ты что, друг, мы ничего подобного не думаем, — на лице Рона отразился ужас. — Ничего плохого про Диггори мы не... Ты совсем не правильно всё...

Он беспомощно посмотрел на Гермиону. Та сидела неподвижно, с потрясённым видом.

— Гарри, — робко заговорила она, — как ты не понимаешь? Именно затем... Именно поэтому ты нам и нужен.... Мы должны знать, каково это... смотреть ему... смотреть В-вольдеморту в глаза.

Она впервые в жизни произнесла имя Вольдеморта, и это, как ничто другое, сразу успокоило Гарри. Тяжело дыша, он рухнул в кресло и почувствовал, что рука опять сильно заболела. Угораздило же его разбить маринад!

— В общем... подумай над этим, — тихо попросила Гермиона. — Пожалуйста.

Гарри не знал, что сказать. Ему уже было стыдно за свою вспышку. Он кивнул, не очень понимая, на что, собственно, соглашается.

Гермиона встала.

— Ну, я иду спать, — она явно старалась, чтобы её голос звучал как можно естественнее. — Э-м-м... спокойной ночи.

Рон тоже встал.

— Ты идёшь? — неловко спросил он Гарри.

— Да, — ответил Гарри. — Через... минутку. Только приберу здесь.

Он показал на пол, на разбитую миску. Рон кивнул и пошёл к лестнице.

— Репаро, — пробормотал Гарри, направив волшебную палочку на фарфоровые черепки. Те молниеносно соединились, и миска стала как новенькая, только пустая.

Гарри внезапно ощутил такую усталость, что у него возникло искушение остаться спать в кресле, но он заставил себя встать и пойти за Роном. Ночью ему, как всегда, снились длинные коридоры и запертые двери, а утром, когда он проснулся, в шраме опять неприятно покалывало.