Самый жаркий день лета тянулся к завершению, и сонная тишина обволакивала большие квадратные дома Бирючиновой улицы
| Вид материала | Документы |
- Рекордно жаркий день этого лета подходил к концу. Большие, квадратные дома Бирючиновой, 8735.8kb.
- Конспект урока по теме урока: «Африка. Географическое положение, история исследования», 132.08kb.
- Избирательный участок, 564.55kb.
- Списо к, 2334.83kb.
- Конкурс рисунков на асфальте: «Наш солнечный городок «Сказка» отв: воспитатели, 17.21kb.
- И Н. Вильлонта Комментарии Н. Вилъмота Оформление художника А. Лепятского Переводы,, 3365.36kb.
- Информация о Японии Столица, 281.43kb.
- А Квадратные уравнения в Древнем Вавилоне, 58.12kb.
- 6 – 7 классы Язык и слово, 36.86kb.
- Описание территорий и границ судебных участков мировых судей ростовской области, 568.37kb.
ГАРРИ ПОТТЕР И ОРДЕН ФЕНИКСА
ГЛАВА 1 - БЕЗУМНЫЙ ДАДЛИ
Самый жаркий день лета тянулся к завершению, и сонная тишина обволакивала большие квадратные дома Бирючиновой улицы. Обычно сверкающие машины теперь пылились на подъездных дорожках, а лужайки, когда-то изумрудно-зеленые, пожелтели и выгорели - использование шлангов было запрещено из-за засухи.
Лишившись своего привычного занятия - мытья машин и стрижки газонов - обитатели Бирючиновой улицы были вынуждены отступить в тень прохладных домов, оставив окна распахнутыми настежь, в надежде привлечь несуществующий ветерок. Только один человек остался снаружи - подросток, растянувшийся на клумбе за домом номер 4.
Это был худой черноволосый очкарик, с измученным, несколько болезненным видом слишком быстро вытянувшегося подростка. Джинсы на нем были порваны и грязны, футболка - несвежа и мешковата, у кроссовок отклеивались подметки. Вид Гарри Поттера не вызывал у его соседей одобрения: те принадлежали к сорту людей, считающих, что неряшливость должна караться законом. Но, поскольку Гарри был скрыт кустом гортензии, прохожие не могли его видеть.
Фактически, обнаружить его можно было единственным способом: дядя Вернон или тётя Петунья должны были бы выглянуть в окно и посмотреть вниз, аккурат на клумбу.
В целом, Гарри решил поздравить себя с идеей спрятаться именно тут. С одной стороны, лежать на горячей и твердой земле было не самым приятным занятием, но с другой - никто не впивался в него взглядом, не скрипел зубами, заглушая диктора новостей, и не задавал неприятных едких вопросов, как случалось всякий раз при попытке посмотреть новости в гостиной, вместе с дядей и тётей.
Его мысль, казалось, улетела в открытое окно, Вернон Дурслей, дядя Гарри, неожиданно сказал:
- Я рад, что мальчишка прекратил мозолить глаза. Но все же, где он?
Не знаю, - беззаботно ответила тётя Петунья, - но не в доме, это точно.
Дядя Вернон хрюкнул.
- Посмотреть новости, - злобно сказал он, - хотел бы я знать, с чего это вдруг. Разве нормальный мальчик будет интересоваться новостями - Дадли понятия не имеет, что происходит, сомневаюсь, что Дадли знает, кто сейчас премьер-министр! Да и к тому же, что могут сказать о таких, как он, в наших новостях...
- Вернон, тс-с, - прошептала тётя Петунья, - окно открыто.
- Ах, да, прости дорогая, - Дурслеи затихли.
Слушая рекламный слоган о Fruit'n'Bran, мюсли для завтрака, Гарри заметил миссис Фиг, ненормальную любительницу кошек, живущую по соседству, на улице Уистерия-Уок. Миссис Фиг неспешно щла мимо, хмурясь и что-то бормоча себе под нос. Гарри порадовался тому, что был скрыт кустами, поскольку с недавних пор миссис Фигг взяла за правило приглашать его на чашечку чая, всякий раз, встретив Гарри на улице. Она повернула за угол и исчезла, как из окна снова донесся голос дяди Вернона.
- Дадлика пригласили на чай?
- Да, к Полкиссам, - нежно ответила тетя Петуния, - у него так много друзей, он так популярен!
Гарри с трудом сдержал смешок. Дурслеи были поразительно слепы, когда дело касалось их сыночка Дадли. Они принимали за чистую монету все незатейливое вранье насчет ежедневных, на протяжении всех летних каникул, визитов на чай к какому-нибудь члену его шайки.
Гарри знал совершенно точно, что никакого чая Дадли ни с кем не пил; он и его банда каждый день занимались тем, что громили игровую площадку, курили на углах, бросали камни в проезжающие машины и в гуляющих детей. Гарри не раз видел их за этим занятием, прогуливаясь по Литл Уингингу; сам же он большую часть летних каникул бродил по улицам и обшаривал мусорные баки в поисках газет.
Гарри услышал музыкальную заставку, играющую обычно перед семичасовыми новостями, и внутри как будто что-то перевернулось. Может быть, сегодня ночью - после месяца ожидания - может быть, сегодня ночью что-то произойдет....
"Рекордное количество отпускников, попавших в затруднительное положение, заполнило аэропорты из-за забастовки испанских носильщиков багажа. Забастовка продолжается уже вторую неделю..."
- Моя б воля, я бы устроил им пожизненную сиесту, - прорычал дядя Вернон, заглушая последние слова диктора, но, несмотря на это, снаружи, на клумбе, Гарри полегчало. Если бы что-нибудь случилось, то это стало бы главной новостью: смерть и разрушения более важны, чем конфликты в аэропорту.
Гарри облегченно вздохнул и посмотрел на ярко-голубое небо. Каждый день этого лета был похож на предыдущий: напряжение, ожидание, облегчение, а затем опять нарастающее волнение....и все время один и тот же, все более настойчивый вопрос: почему ничего не происходит?
Он продолжил слушать новости, на случай, если зайдет речь о небольшом происшествии, и муглы не смогут понять, что в точности это было - необъяснимое исчезновение, или, может быть, странный несчастный случай....но после забастовки носильщиков последовало сообщение о засухе на Юго-востоке ("Я надеюсь, наш сосед слушает это!" - проревел дядя Вернон "С этими его опрыскивателями в три часа утра!") потом - о вертолете, едва не потерпевшим крушение над полем в Сюррее, затем - о разводе известной актрисы со своим знаменитым мужем ("Можно подумать, нам интересны ее делишки" - фыркнула тетя Петуния, выискивающая подобные статьи в каждом журнале, попадающем в ее костлявые руки).
Гарри закрыл глаза на сверкавшее уже по вечернему небо, так как диктор в этот момент сказал: " - и, наконец, Банги, волнистый попугайчик, нашел новый способ охладиться этим летом. Банги, живущий в Пяти Перьях, в Барнсли, открыл для себя водяные лыжи. Мэри Доркинс отправилась за подробностями".
Раз уж они начали рассказывать о достижениях волнистых попугаев в лыжном спорте, то слушать больше нечего. Он осторожно перевернулся на живот и встал на четвереньки, собираясь проползти под окном.
Он отполз на несколько дюймов, когда произошло несколько событий сразу.
Громкий, раскатистый треск, как выстрел, нарушил сонную тишину; кот пулей вылетел из-под припаркованного автомобиля и тут же исчез из вида; из гостиной Дурслеев раздались вопли, громогласные ругательства и звук бьющейся посуды, и, будто бы это и был сигнал, которого ждал Гарри, он вскочил на ноги, вытаскивая из-за пояса джинсов тонкую деревянную палочку, как меч из ножен ....Но он не успел выпрямиться с полный рост, так как ударился макушкой об открытое настежь окно Дурслеев. От этого треска тётя Петунья закричала еще громче.
Гарри показалось, что его голова раскололась надвое. Из глаз брызнули слезы, Гарри пытался удержать равновесие и разглядеть на улице источник шума, но едва он выпрямился, как его тут же схватили за горло две большие багровые руки, высунувшиеся из окна.
- Убери это..., - прорычал дядя Вернон Гарри в ухо, - сейчас же! Пока никто не увидел!
- Пустите меня!- задыхаясь, прохрипел Гарри. В течение нескольких секунд они боролись; левой рукой Гарри пытался отцепить от себя толстые, больше похожие на сосиски, пальцы дяди Вернона, а правой крепко сжимал волшебную палочку; но тут боль в голове Гарри вспыхнула с новой силой, дядя Вернон вскрикнул и отпустил Гарри, как будто получил разряд электрошокера. Какая-то невидимая отталкивающая сила проходила через его племянника, не давая к нему прикоснуться.
Задыхаясь, Гарри свалился вперед, за куст гортензии, выпрямился и внимательно осмотрелся. Но ничего вокруг не указывало, откуда появился этот странный звук, зато из окон соседних домов показалось несколько любопытных голов. Гарри быстро спрятал палочку обратно в джинсы и попытался принять невинный вид.
- Прекрасный вечер! - прокричал дядя Вернон и помахал рукой миссис Севен, свирепо выглядывающей из-за тюлевых занавесок в доме напротив.
- Вы слышали, как только что взорвалась машина? Нас с Петуньей чуть удар не хватил!
Он продолжал натянуто, ужасающе улыбаться, пока все любопытные соседи не скрылись за своими окнами, тогда он подозвал Гарри, и улыбка сменилась гневной гримасой.
Гарри подошел на несколько шагов, предусмотрительно остановившись чуть раньше той точки, откуда дядя Вернон смог бы дотянуться до него, чтобы окончательно придушить.
- Что, черт возьми, ты творишь, парень? - прорычал дядя Вернон хриплым, дрожащим от ярости голосом.
- Что я творю? - хладнокровно спросил Гарри, все еще осматриваясь по сторонам, надеясь увидеть человека, который произвел столь странный шум.
- Грохочешь, как стартовый пистолет, прямо под нашим...
- Я этого не делал, - твёрдо сказал Гарри.
Худое, лошадиное лицо тети Петуньи появилось рядом с багровым, широким лицом дяди Вернона. Она была в не себя от ярости.
- Зачем ты прятался под нашими окнами?
- Да, да, хороший вопрос, Петунья, что ты делал под окном, парень?
- Слушал новости, - покорно ответил Гарри.
Тётя и дяди обменялись возмущенными взглядами.
- Слушал новости? Опять?
- Они же меняются каждый день, - сказал Гарри.
- Не умничай, парень! Я хочу знать, что ты на самом деле задумал, и не тверди мне эту чушь про новости! Ты прекрасно знаешь, что о вас...
- Осторожней, Вернон! - выдохнула тётя Петунья, и дядя Вернон так понизил голос, что Гарри с трудом его слышал
- о вас не говорят в наших новостях!
- Это вы так думаете!
Дурсли таращились на него несколько минут, пока тетя Петунья не сказала:
- Ты маленький мерзкий лгунишка, а что же тогда, - и тут она заговорила так тихо, что Гарри пришлось читать по губам, - делают эти совы, если они не приносят тебе новостей?
Ага! - восторженно прошептал дядя Вернон, - можно подумать, мы не знаем, что эти проклятые птицы носят тебе почту!
Мгновение Гарри колебался. В этот раз ему трудно было сказать правду, хотя дядя и тетя могли и не догадаться, что это признание дорого ему обошлось.
-Совы не приносят мне новостей, - бесцветно сказал Гарри...
- Я ему не верю, - тут же сказала тётя Петунья.
- Я - тем более, - с нажимом сказал дядя Вернон.
- Мы знаем, ты что-то задумал, - сказала тётя Петунья.
- Мы не тупые, - добавил дядя Вернон.
- А вот это для меня как раз новость, - ответил Гарри и, прежде чем Дурслеи успели его окликнуть, развернулся, пересек лужайку, переступил через низкий заборчик и зашагал по улице.
Он знал, что у него будут неприятности. Позже он встретится с дядей и тетей и те заставят заплатить его за эту дерзость, но это будет потом, а сейчас у него были проблемы гораздо серьезнее.
Гарри был уверен, что шумел кто-то либо аппарируя, либо дезаппарируя. Гарри слышал точно такой же звук, когда в воздухе растаял Добби, домовой эльф. Может быть, Добби сейчас на Бирючиновой улице? Может быть даже, Добби сейчас идет за ним? Как только Гарри в голову пришли эта мысль, он развернулся, и оглядел Бирючиновую улицу, расстилавшуюся за его спиной, но она казалась совершенно пустынной, а Гарри был уверен, что Добби не умеет быть невидимым.
Гарри шел, плохо представляя себе, куда именно, но в последнее время он так часто мерил эти улицы шагами, что ноги сами несли его по его любимому, привычному маршруту.... Через каждые несколько шагов он оглядывался через плечо. Он был уверен, что какие-то колдуны находились рядом с ним, когда он лежал среди погибающих бегоний тети Петуньи. Но почему они не заговорили с ним, почему не дали о себе знать, зачем сейчас скрываются?
А потом его разочарование достигло пика, и вся уверенность улетучилась.
Наверное, это был вовсе не магический звук. Должно быть, он так отчаянно хотел получить хоть малюсенький знак от мира, к которому принадлежал, что слишком остро среагировал на самый обычный шум. Разве он мог утверждать, что это не был шум из соседнего дома: вдруг у них что-то сломалось?
Гарри почувствовал тупую, ноющую боль внутри, и, еще до того, как он это осознал, безнадежность, преследующая его все это лето, опять вернулась на круги своя.
Завтра в пять утра его разбудит будильник: он должен расплатиться с совой, доставляющей ему каждый день "Прорицательскую газету", но разве в этом есть смысл? Все эти дни Гарри просто просматривал заголовки; когда эти идиоты-редакторы наконец поймут, что Вольдеморт вернулся, то вынесут это на первую полосу, а только эта новость интересовала Гарри.
Если повезет, то еще будут совы, которые принесут письма от его лучших друзей, Рона и Гермионы, но он давно уже потерял надежду увидеть в их письмах что-то существенное.
Ты же понимаешь, мы не можем болтать о "Сам-знаешь-ком".....Нам было сказано не писать ничего важного, так как письма могут перехватить....мы очень заняты, но я не могу написать тебе подробности...Тут много всего происходит, но об этом мы расскажем тебе при встрече....
Но когда они увидятся? Похоже, никто не собирался называть ему точную дату. В открытке ко дню рождения Гермиона написала: "Я рассчитываю, что мы очень скоро увидимся", но как скоро? Судя по неопределенным намекам в письмах, Гермиона и Рон находились в одном месте, возможно в доме родителей Рона. Гарри даже думать спокойно не мог, что они развлекаются в Пристанище, когда он торчит тут, на Бирючиновой улице. На самом деле, он был так зол на них, что выбросил, не открывая, две коробки шоколада из Honeydukes , которые они прислали на день рождения. Позже, после ужина, состоящего из увядшего салата, об этом пришлось пожалеть.
И чем же так заняты Рон и Гермиона? И почему он, Гарри, не занят тем же? Разве он не доказал, что может справиться с тем, что им не по силам? Неужели они все забыли, что он сделал? Разве это не он попал на то кладбище и видел, как убивали Седрика, а потом его привязали к надгробной плите и он сам чуть не погиб?
- Не думай об этом, - серьезно приказал себе Гарри, уже сотый раз за это лето. Достаточно было того, что он постоянно возвращался на кладбище в ночных кошмарах, так не хватало еще жить этими же мыслями наяву. Он свернул на Магнолия - Кресчент, потом зашел в узкий проулок за гаражами, где когда-то впервые встретил своего крестного. Сириус, по крайней мере, кажется, понимал, что Гарри чувствовал. Хотя он, как Рон и Гермиона, не писал ничего существенного, но в его письмах все же были слова предостережения и утешения вместо дразнящих намеков:
"Я знаю, что от тебя все это разочаровывает... Выше нос и все будет ОК... Будь осторожен и не делай ничего сгоряча...."
Когда Гарри миновал Магнолия - Кресчент и свернул на Магнолия-Роуд и приблизился к темнеющей детской площадке, он принял решение поступить так, как советовал Сириус. Во всяком случае, надо хотя бы не поддаваться искушению оседлать метлу и самому наведаться в Убежище.
На самом деле Гарри считал, что ведет себя просто замечательно, особенно учитывая то, что так он надолго застрял на Бирючиновой улице и должен прятаться в клумбах, лишь бы поймать хоть намек на то, чем занят сейчас Лорд Вольдеморт. И тем более обидно было получать указания вести себя тихо от человека, который провел 12 лет в тюрьме для колдунов, Акзабане, сбежал, чтобы совершить убийство, за которое уже был осужден, а потом скрылся на украденном гиппогрифе.
Гарри перелез через запертые ворота парка и пошел по выжженной траве. Парк был так же пуст, как и окружающие улицы. Он дошел до качелей и сел на последние, которые Дадли со своими приятелями еще не успели сломать, обхватил рукой цепь и, понурившись, опустил голову. Теперь его лишили даже возможности прятаться в клумбе Дарсли. Завтра придется придумать другой способ слушать новости. Впереди его не ждало ничего, кроме очередной беспокойной недели, потому что даже когда его не тревожили кошмары о Седрике, Гарри видел во сне длинные темные коридоры, заканчивающиеся тупиками и запертыми дверями, что, как он считал, имело отношение к его состоянию бездействия, в котором он пребывал наяву. Порой шрам на лбу очень болел, но Гарри больше не обманывал себя, думая, что это будет интересно Рону, Гермионе или Сириусу... Раньше боль в шраме означала, что Вольдеморт становится сильнее, но теперь Вольдеморт вернулся, никто не удивится, что шрам болит, ему скажут, что волноваться нечего, что это уже не новость.
Вся несправедливость ситуации вдруг так обрушилась на Гарри, что ему захотелось кричать от бешенства. Если бы не он, никто бы не узнал, что Вольдеморт вернулся! И в награду он должен торчать в этом Литтл Уингинге четыре долгие недели, его полностью отрезали от колдовского мира, и он уже дошел до того, что сидит на корточках лишь бы послушать о достижениях волнистых попугайчиков в воднолыжном спорте! Неужели Дамблдор мог так легко забыть о нем? Почему Рон и Гермиона были вместе, а его не пригласили? Сколько еще нужно было сидеть смирно и быть пай-мальчиком, по совету Сириуса; и сопротивляться желанию написать в дурацкую "Прорицательскую газету" и сказать им, что Волдеморт вернулся?
Сердитые мысли крутились в голове у Гарри, и точили его изнутри, а вокруг опускалась душная бархатная ночь, полная запахов теплой сухой травы, и единственным звуком, который нарушал тишину, был гул машин с шоссе за парковой оградой.
Гарри не знал, как долго он сидел, качаясь, как вдруг его думы прервали чьи-то голоса, и он поднял глаза. Света уличных фонарей с окрестных улиц было достаточно, чтобы разглядеть силуэты людей, идущих через парк. Один из них громко пел непристойную песню. Остальные смеялись. Тихо позвякивали цепи дорогих гоночных велосипедов, которые они катили рядом.
Гарри понял, кто эти люди. Фигура впереди, несомненно, принадлежала его кузену Дадли Дурслею, который направлялся домой, окруженный преданной свитой.
Дадли был так же толст, как и раньше, но соблюдение жесткой диете в течение года и открытие нового таланта вызвали некоторое изменение в его телосложении. Дядя Вернон восхищенно рассказывал любому, кто был готов слушать, что Дадли недавно стал Чемпионом среди юниоров в тяжелом весе на межшкольных соревнованиях Юго-востока.
"Благородный спорт", как говорил дядя Вернон, сделал Дадли еще более грозным, чем он казался Гарри во время учебы в начальной школе, когда Гарри был любимой боксерской грушей для Дадли. Теперь Гарри больше не боялся своего кузена, но все же не считал, что Дадли, обученный бить сильнее и точнее - повод для радости. Все окрестные дети были запуганы им еще больше чем "этим мальчиком Поттером", который, как их предупреждали, был отъявленным хулиганом и учился в заведении св. Грубуса - интернате строгого режима для неисправимо-преступных типов.
Гарри следил за темными фигурами, идущими по траве, и размышлял над вопросом - кого они били сегодняшним вечером. "Оглянитесь", думал Гарри, наблюдая за ними, " Идите сюда... посмотрите вокруг... я сижу здесь совершенно один... идите сюда и только попробуйте...."
Если бы друзья Дадли увидели, что он сидит тут один, то попытались бы напасть на него, но что тогда сделал бы Дадли? Он не захочет ударить лицом в грязь перед своей шайкой, но побоится провоцировать Гарри... было бы забавно понаблюдать за неразрешимой проблемой Дадли, поиздеваться над ним, посмотреть, как он не решится ответить... а если другие попробуют напасть, то Гарри готов - у него была палочка. Ну, пусть они попробуют... Гарри хотел выплеснуть хоть часть своего бешенства на этих мальчишек, которые когда-то превращали его жизнь в ад.
Но они не оборачивались, не видели его, они уже почти дошли до ворот. Гарри подавил желание позвать их... нарываться на драку - неправильно... он не должен колдовать... был риск, что его исключат из школы.
Голоса банды Дадли затихли; они были уже вне видимости, направляясь на Магнолия-Роуд.
"Все по твоему, Сириус", - уныло думал Гарри. "Никаких опрометчивых поступков. Я держу себя в руках. А ведь ты поступил бы как раз наоборот".
Гарри встал на ноги и потянулся. Тетя Петунья и дядя Вернон определенно считали, что когда бы Дадли не заявился домой - он пришел вовремя , но прийти позже Дадли - это уже слишком поздно. Дядя Вернон грозил запереть Гарри в сарай, если он еще когда-нибудь придет домой позже Дадли, и поэтому, подавив зевок и все еще хмурясь, Гарри направился к парковым воротам.
Магнолия-Роад так же, как и Бирючиновая улица, была застроена большими квадратными домами с идеально ухоженными лужайками, принадлежащими большим квадратным людям, которые разъезжали на очень чистых автомобилях, так же, как и дядя Вернон.
Гарри предпочитал ночной Литтл Уингинг, когда зашторенные окна уже светились в темноте, как яркие драгоценные камни, а он не подвергался никакой опасности услышать неодобрительный шепот, проходя мимо домовладельцев, оскорбленных его "преступным" видом. Он шел быстро, так что еще на середине Магнолия-Роад опять увидел шайку Дадли - они прощались на Магнолия-Кресчент. Гарри отступил в тень большого куста сирени и стал ждать.
- ...Визжал как свинья, да? - говорил Малкольм, под гогот остальных.
- Очень классный хук правой, Большой Ди, - сказал Пьерс.
- Завтра в то же самое время? - спросил Дадли.
- Давайте у меня, родителей не будет, - ответил Гордон.
- Тогда увидимся, - сказал Дадли.
- Пока, Дад!
- Увидимся, Большой Ди!
Гарри выбрался наружу, когда компания разошлась. Когда голоса стихли, он еще раз миновал поворот Магнолия-Кресчент и, шагая очень быстро, скоро услышал впереди Дадли, который шел непринужденным прогулочным шагом, фальшиво насвистывая.
- Эй, Большой Ди!
Дадли повернулся.
- О, - буркнул он, - это ты.
- Ну и давно тебя так зовут, а "Большой Ди"? - спросил Гарри.
- Заткнись, - бросил Дадли, отворачиваясь.
- Классное имя, - усмехнулся Гарри и, ускорив шаг, нагнал кузена, - Но для меня ты всегда будешь "сладенький Дадличка".
- Я сказал, ЗАТКНИСЬ! - ответил Дадли, сжимая окорокоподобные руки в кулаки.
- А что, ребята не знают, что тебя твоя мама так называет?
- Пошел вон.
- Ты не говоришь ей "пошла вон". А как насчет "Конфеточка" и "Дюдюшка", так тебя можно называть?
Дадли ничего не ответил. Борьба с желанием наброситься на Гарри, казалось, потребовала всей его силы воли.
- И кого вы били сегодня вечером? - уже без усмешки спросил Гарри, - еще одного десятилетнего малыша? Я знаю, что вы сделали с Марком Эвансом позапрошлой ночью...
- Он сам виноват, - буркнул Дадли.
- Да ну?
- Он мне грубил.
- Да? Сказал, что ты похож на свинью, которую научили ходить на задних ногах? Так это не грубость, Дад, это - правда.
У Дадли дернулся мускул на щеке. Гарри получал огромное удовлетворение от того, как он взбесил Дадли; ему показалось, что он направил на кузена свое собственное бешенство, и сейчас это было единственной отдушиной.
Они повернули на узкую дорожку, где Гарри когда-то впервые увидел Сириуса, и которая соединяла Магнолия-Кресчент с Уистерия-Уок. Здесь было пусто и еще темнее, чем на соседних улицах, потому что не было уличных фонарей. Шаги их заглушались стенами гаража с одной стороны и высоким забором с другой.
- Думаешь, что ты крутой, раз носишь с собой эту штуку? - спустя несколько секунд спросил Дадли.
- Какую штуку?
- Ту, которую прячешь.
Гарри опять усмехнулся:
- Я вижу, ты не так глуп, как выглядишь, Дад? Но вообще-то если б ты был настолько глуп, то не смог бы в одно и тоже время и ходить, и разговаривать.
Гарри вытащил палочку, краем глаза заметив, что Дадли это увидел.
- Вам не разрешают, - сразу сказал тот, - Я знаю, что не разрешают. Тебя выгонят из этой дурацкой школы, куда ты ходишь.
- Откуда ты знаешь, что они не изменили правила, Большой Ди?
- Они не изменили, - не очень уверенно сказал Дадли.
Гарри приглушенно рассмеялся.
- Без этой штуки ты ничего не можешь со мной сделать, - огрызнулся Дадли.
- Ага, особенно если учесть, что тебе нужно четыре помощника, чтобы напасть на десятилетнего... Думаешь, боксерский титул дает тебе право колотить всех подряд?... Сколько лет было твоему сопернику? Семь? Восемь?
- К твоему сведению, ему было шестнадцать, - буркнул Дадли, - и он был в нокауте двадцать минут после того, как я его свалил, а еще он был в два раза тяжелее тебя. Смотри, вот скажу папе, что ты мне угрожал этой штукой....
- Теперь побежишь к папочке, да? Сладенький чемпион испугался палочки противного Гарри?
- По ночам ты не такой храбрый, да? - осклабился Дадли.
- Сейчас ночь, Дюдюшка. Ночью называется время, когда темно, так, как сейчас.
- Я имел в виду, когда ты спишь, - взвился Дадли.
Он остановился. Гарри тоже остановился и посмотрел на кузена.
Из того немногого, что смог увидеть в темноте на здоровенном лице Дадли, он уловил его торжествующий взгляд.
- В смысле? Что это значит: я не такой храбрый, когда сплю?, - недоуменно спросил Гарри, - Я что, по твоему боюсь подушки или еще чего?
- Я слышал тебя прошлой ночью, - затаив дыхание, сказал Дадли, - Как ты разговариваешь во сне. Стонешь.
- Что ты имеешь в виду? - повторил Гарри, но ему стало не по себе. Прошлой ночью ему опять снилось кладбище.
Дадли резко рассмеялся, а потом сказал тонким, жалобным голосом.
- Не убивайте Седрика! Не убивайте Седрика! Кто это Седрик? Твой дружок?
- У меня... Врешь, - автоматически ответил Гарри, но во рту у него пересохло.
Он знал, что Дадли не врет, иначе откуда бы он узнал про Седрика.
- Папа! Помоги мне, папа! Он собирается убить меня, папа! Ха-ха!
- Заткнись, - тихо сказал Гарри, - Заткнись, Дадли, я тебя предупреждаю!
- Появись и помоги мне, папа! Мама, появись и помоги мне! Он убил Седрика! Папа, помоги мне! Он собирается... Не наставляй на меня эту штуку!
Дадли вжался в стену переулка. Гарри направлял палочку прямо ему в сердце. Гарри чувствовал, как кипела в венах вся злость на Дадли, накопленная за 14 лет. Ну почему нельзя сейчас прикончить Дадли, заколдовать так, чтобы тот пополз домой, как насекомое, бессловесное, шевелящее усиками...
- Никогда больше не говори об этом, - зарычал Гарри, - Ты меня понял?
- Убери от меня эту штуку!
- Я сказал, ты меня понял?
- Убери от меня эту штуку!
- ТЫ МЕНЯ ПОНЯЛ?
- УБЕРИ ЕЕ...
Дадли издал странный, короткий всхлип, будто его окунули в ледяную воду.
С ночью что-то случилось. Усыпанное звездами темно-синее небо внезапно стало черным, как смоль, а весь свет - звездный, лунный, свет уличных фонарей - исчез. Исчез также далекий гул автомобилей и шорох деревьев. Душистый вечер внезапно стал пронизывающе холодным. Они были окружены со всех сторон непроницаемой тихой темнотой, словно какая-то гигантская рука укутала дорожку толстым ледяным покровом, ослепляя их.
На долю секунды Гарри показалось, что он неосознанно что-то наколдовал, несмотря на то, что сопротивлялся этому изо всех сил - потом его в его эмоции вмешался рассудок: у него не хватило бы сил выключить звезды.
Гарри завертел головой во все стороны, пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь, но темнота покрывала глаза, как невесомый занавес.
Испуганный голос Дадли достиг ушей Гарри:.
- Ч-что ты д-делаешь? П-перестань!
- Я ничего не делаю! Заткнись и не двигайся!
- Я н-не вижу! Я ос-слеп! Я...
- Я сказал - заткнись!
Гарри продолжал стоять неподвижно, поглядывая влево и вправо невидящими глазами. Холод был таким сильным, что он дрожал всем телом; руки тряслись, а на затылке волосы встали дыбом. Он открыл глаза как можно шире, озираясь вокруг, но бесполезно.
Это невозможно... они не могут быть здесь... только не в Литтл Уингинге... он напрягал слух... он должен услышать их прежде, чем увидит...
- Я ра-аскажу папе! - хныкал Дадли, - Г-где ты? Ч-что ты д-делаешь...?
- Ты заткнешься? - прошипел Гарри, - Я пытаюсь слу...
И тут он замолчал. Он услышал то, чего боялся.
На дорожке, кроме них, было нечто, издающее длинные, хриплые, шумные вздохи. Стоя в ледяном воздухе, дрожащий Гарри ощутил жуткий страх.
- Ос-станови это! Прекрати! Я теб-бя ударю, клянусь, ударю!
- Дадли, заткнись....
БУМ.
Сбоку прилетел кулак, попав в голову и сбив с ног. Перед глазами замелькали маленькие звездочки. Второй раз за час Гарри показалось, что голова его раскололась на две половинки; он свалился на земле, а палочка выпала из руки.
- Ты идиот, Дадли! - завопил Гарри.
Из глаз брызнули слезы, он вскочил на четвереньки, отчаянно шаря руками в темноте. И тут услышал, как Дадли убегает, спотыкаясь, натыкаясь на забор.
- ДАДЛИ, ВЕРНИСЬ! ТЫ БЕЖИШЬ ПРЯМО НА НЕГО!
Раздался ужасный громкий визг и шаги Дадли замерли. Одновременно с этим Гарри почувствовал сзади приближение холода, которое могло означать только одно. Их было больше, чем один.
- ДАДЛИ, НЕ ОТКРЫВАЙ РОТ! ЧТО БЫ ТЫ НИ ДЕЛАЛ, НЕ ОТКРЫВАЙ РОТ! Палочка! - в отчаянии бормотал Гарри, шаря руками по земле, - Где... палочка... ну... же... lumos!
Он произнес заклинание автоматически, просто потому что нуждался в свете, чтобы облегчить себе поиск- и с невероятным облегчением увидел луч , вспыхнувший в дюйме от правой руки, - засветился наконечник палочки. Гарри схватил ее, вскочил на ноги и обернулся.
И чуть не упал в обморок.
Ужасная фигура в капюшоне плавно скользила к нему, парила над землей: не было видно ни ног, ни лица - и всасывала ночной воздух.
Спотыкаясь, Гарри попятился, поднимая палочку:
- Expecto patronum !
Облако серебристого дыма выстрелило из палочки, движения дементора замедлились, но заклинание не сработало как надо, и Гарри стал пятиться, ноги у него заплетались, дементор подступал все ближе, а он терял голову от страха... "Сконцентрируйся"...
Из-под одежд дементора появилась пара серых, скользких, покрытых струпьями рук и потянулась к нему. У Гарри в ушах раздалось шипение.
- Expecto patronum !
Его голос прозвучал тихо и словно издалека. Еще одно облако серебристого дыма, меньше, чем прежнее, вылетело из палочки - заклинание не получалось, сил больше не было...
В голове Гарри зазвучал смех, пронзительный высокий смех... он уже мог чувствовать смрадное, смертельно-холодное дыхание дементора, наполняющее его собственные легкие, он захлебывался... "Думай... о чем-нибудь счастливом..."
Но счастливых мыслей не подворачивалось... дементор сжимал его горло ледяными пальцами, смех становился все громче и громче, а голос нашептывал: "Покорись смерти, Гарри... это будет даже не больно... откуда мне знать... я никогда не умирал..."
Он никогда больше не увидит Рона и Гермиону...
Их лица так четко вспыхнули в его мозгу, что он даже задохнулся.
- EXPECTO PATRONUM!
Огромный серебряный олень вырвался из палочки Гарри; олень воткнул рога в дементора, туда, где должно быть сердце; отброшенный назад как тень, поверженный оленем дементор отпрянул, как летучая мышь, и исчез.
- ТЕПЕРЬ СЮДА! - крикнул оленю Гарри.
Повернувшись кругом, он бросился бежать по дорожке, подняв вверх светящуюся палочку.
- ДАДЛИ? ДАДЛИ!
Ему понадобилась всего лишь дюжина шагов, чтобы добежать до них. Дадли лежал на земле, закрывая руками лицо. Второй дементор навис над ним, захватив склизкими руками его запястья, медленно, почти любовно разводил их в стороны, и опускал закрытую капюшоном голову к лицу Дадли, как будто собирался его поцеловать.
- ВЗЯТЬ ЕГО! - прорычал Гарри.
И стремительно, с резким звуком звуком, серебряный олень проскакал мимо Гарри. Безглазая личина дементора было всего лишь в дюйме от лица Дадли, когда серебряные рога подцепили его; тварь подбросило в воздух, она, как и первый дементор, взвилась и скрылась в темноте; олень проскакал до конца дорожки и рассеялся серебряным туманом.
Луна, звезды и свет уличных фонарей снова вернулись. По дорожке пронесся теплый ветерок. В соседних садах зашелестели деревья и с Магнолия-Кресчент донесся обычный гул автомобилей.
Гарри стоял неподвижно, его все еще смятенное сознание постепенно прояснялось. Через какое-то время он полностью осознал, что произошло - и футболка прилипла к телу, намокнув от пота.
Он не мог поверить в то, что только что произошло. Дементоры здесь, в Литтл Уингинге.
Дадли лежал на земле, дрожа и постанывая. Гарри наклонился к нему, чтобы посмотреть, в каком он состоянии и может ли встать, но вдруг услышал позади себя торопливые шаги. Инстинктивно подняв палочку, он резко развернулся, чтобы встретиться лицом к лицу с пришельцем.
Это оказалась запыхавшаяся миссис Фигг, их сумасшедшая старая соседка. Ее седые волосы выбились из-под чепца, на запястье висела хозяйственная сумка, а с ног сваливались клетчатые домашние тапочки.
Гарри попытался быстро убрать палочку за пределы ее видимости, но тут...
- Не убирай ее далеко, глупый мальчишка! - завопила она, - А что если тут есть еще что-то? О, я убью Мундугуса Флетчера!