Не надо знать материал слишком. Таковы Все писатели прошлого и настоящего
| Вид материала | Документы |
- План I введение II формирование познавательных интересов в обучении Новый материал, 165.47kb.
- Библиотека Т. О. Г, 3044.89kb.
- Формирование ключевых компетентностей учащихся, 109.03kb.
- Исследовательская деятельность младших школьников, 127.36kb.
- Целью этой курсовой работы является исследование механизма создания фашисткой диктатуры, 178.83kb.
- Все меня здесь уважают, 4956.44kb.
- Тема Средние величины, 233.8kb.
- Мы не только написали эту книгу мы ее прожили, 11062.59kb.
- Гда все испытанные и неоднократно проверенные педагогические средства не столь эффективны,, 1699.57kb.
- Командного Чемпионата России (далее кчр) проводятся по Правилам игры в настольный теннис,, 223.64kb.
ЗАПИСКИ БУРОВИКА
Не надо знать материал слишком. Таковы
Все писатели прошлого и настоящего. Но
проза будущего требует другого. Заговорят
не писатели, а люди профессий, обладающие
писательским даром. И они расскажут
только о том, что знают, видели.
Достоверность - вот сила литературы
будущего.
Варлам Шаламов.
От автора
В начале 90-х благополучный Запад купался в роскоши, а мы прозябали.
Экономика в хаосе, труд девальвировал, нравственные ценности и чувство
собственного достоинства людьми утрачены. Руководство и пресса дружно обвиняли
во всем русский народ, который в силу генетических, исторических,
географических и других причин оказался никчемным, глупым, ленивым, неспособным
к творчеству и прогрессу. - Как работаем так и живем!- Провозгласил с телеэкрана
премьер В.С.Черномырдин.
Мне, ветерану, было обидно, горько слушать все это. Как же так- в течение
последнего тысячелетия группа крохотных княжеств вокруг Москвы превратилась в
великую державу, с своеобразной культурой, достоинства которой признаны миром. А
при моей жизни?! Кто разгромил фашизм, создав предварительно экономические
предпосылки, возрадил послевоенную страну из руин ( кстати, без зарубежной
помощи), создал передовую экономику и науку... Ведь не случайно мы первыми вышли
в космос. Наш труд не привел к счастью, но разве это вина народа?
Этими записками, в меру сил, я отвечаю на выпады в адрес труженика. Конечно
же, в первую очередь записки — для буровиков. Я хочу познакомить теперешних,
особенно молодых буровиков, с предшественниками. Надеюсь заинтересовать и просто
любознательного читателя, показать незнакомый ему мир бурения, мир истинный, не
искаженный мифами и пафосом.
В записках — мои наблюдения и размышления о бытие и смысле жизни, о людях,
работе и организации труда. И сугубо технические тексты. Даже заголовки над ними
у некоторых могут вызвать сомнения — читать такое или нет? Можно и не читать.
Эти тексты набраны другим шрифтом. Одни из них — для непосвященных, но
любопытных, другие — для специалистов, ибо дискуссионные.
Что же представляют собой записки? Пожалуй, воспоминания, но необычные.
Скорее симбиоз воспоминаний с познавательными сведениями и изрядной долей, как
кому-то покажется, спорных утверждений.
Ю.Кожин
Ч А С Т Ь 1. ТРУДНОЕ НАЧАЛО
Довоенный быт горожанина — это, в первую очередь, керосин, а с ним дурной
запах, примус, копоть и т. д. Если руки в керосине, то сколько ни три их о
штаны, толку не будет, без рукомойника не обойтись. Керосином снабжал семью я
(отец и мать работали) и это была самая неприятная обязанность.
— Мама, откуда берется керосин? — спросил однажды я, будучи учеником,
кажется, второго класса.
— Как откуда? Из нефти.
— А нефть откуда?
— Из Баку, там ее добывают из скважин, пробуренных в земле.
Немного позже где-то прочитал: нефтяной магнат Нобель угощал шампанским,
когда из вновь пробуренной скважины ударял мощный фонтан нефти. Представил себе
Баку. Повсюду нефть. Ну, если не везде, то на окраинах, наверное, по щиколотку.
Как они там живут и, мало того, продолжают бурить?!
А еще бензин и масла, они для автомобилей, которые грохочут по булыжной
мостовой, в пыли и вони. Впрочем, чаще стоят, а шофер остервенело крутит
заводную рукоятку, или качает колеса, или лежит под мотором и на него часто
капает черное масло. Те, кто возится с техникой, всегда предельно замазучены.
Наверно, поэтому, чтобы предохраниться от смазки, состоятельные шофера надевали
все кожаное, даже кепку.
Со временем отношение к технике менялось, особенно в войну. 1946 год,
Румыния. "Здравствуй, дорогой друг..." — писал мне в армию бакинец Иван
Киселев, еще недавно старшина — электромеханик по танковому оборудованию. Далее
повествовал об успехах по женской части. И в конце коротко: "Уже работаю
электромонтером на буровой. Получаю порядочно — 1200—1500: р в месяц, но денег
все равно не хватает".
Подумалось: здорово, его зарплата в полтора — два раза больше офицерской!
Почему бы и мне
не податься в нефтяники? Это были первые робкие мысли о моей будущей
профессии.
В 51-м ознакомился по справочнику с условиями приема в вузы. Понравилась
стипендия в нефтяных институтах, самая большая. На такую можно учиться без
дотации из дому. Я уже в возрасте (26 лет), а родители старенькие. Стал
расспрашивать сведущих людей о профессии буровика. Отзывались отрицательно:
работа в поле, тяжелая, напряженная... "Однако, — размышлял я, — легкая работа
мне не нужна, а в поле привык".
* * *
Впервые работающую буровую вблизи увидел в Грозном на ознакомительной
практике. Произвели впечатление высота вышки (53 м) и внушительных размеров
механизмы. В скважину спускался инструмент (долото на бурильных трубах). Крюк с
подвешенными трубами двигался из верхнего положения в вышке, набирая скорость.
Одновременно ускорялось вращение барабана Лебедки, нарастала вибрация. В 5—6 м
от пола, когда падение многотонной громады казалось неизбежным, бурильщик налег
на рукоятку тормоза — снопы искр, клубы дыма. Движение замедлилось, подвеска
осторожно стала на ротор. Энергичная, но кратковременная работа у ротора, затем
рев моторов — бурильщик гнал крюк за очередной свечой (свеча — три трубы,
заранее соединенных и установленных в вышке). Пораженные и оглушенные, мы —
группа первокурсников — смотрели с мостков, не решаясь войти в буровую.
В другой раз наблюдал подготовительные работы к забуриванию скважины. В
буровую затаскивалось и устанавливалось вспомогательное оборудование.
Набрасывая витки пенькового каната на гладкую поверхность вращающейся "опасной
катушки", буровики запросто поднимали и перемещали грузы до тонны весом. Все
быстро, без суеты. Подвешивая и подготавливая к работе машинные ключи и другую
приспособу, вязали флотские узлы, плели петли...
Соединить стальной канат с пеньковым, застропить груз сложной конфигурации —
минутное дело. Работали больше молча, изъясняясь жестами. Нравились буровики,
умелые ребята, хотелось работать с ними. Казалось, что управлять механизмами
интересно и просто. Так видится подростку работа шофера, но когда он сам
впервые садится за руль, обнаруживается полная беспомощность.
На время производственной практики я, как и большинство студентов, оформился
помбуром. Утром, после первой вахты, с трудом поднялся с койки: болела каждая
косточка, каждая мышца. Потом втянулся. Нужно сказать, что работа в буровой не
только тяжелая, но и грязная, опасная. Иногда подъем долота (да и спуск)
сопровождается сифоном — переливом бурового раствора из труб. Пол буровой и
оборудование покрываются киселеобразной жижей. Ее по быстрому смывают, но все же
скользко, работать опасно и неприятно.
Случалось, при бурении бурильщик доверял мне тормоз (управление лебедкой) . В
армии мне приходилось обслуживать различную технику, в том числе и автокран.
Получалось неплохо. Буровая лебедка с тальсистемой и крюком — то же
грузоподъемное устройство. Казалось, серьезных проблем не должно быть. Нет,
управлять буровой лебедкой гораздо труднее, своя специфика. При включении
пневмокрана барабан лебедки или другой исполнительный механизм не сразу
приходят во вращение. Нужен небольшой промежуток времени для заполнения
пневмосистемы воздухом. И выключение получается не сразу, а работа требует
точности, даже небольшой просчет весьма опасен.
Бурильщик всего лишь рабочий, но он руководит вахтой (6 — 8 человек), лично
управляет техникой и, кроме того, верней, прежде всего, он — технолог. От его
умения и опыта напрямую зависит эффективность бурения. У бурильщика документ —
допуск к самостоятельному ведению горных работ.
* * *
Лето 57-го, Северская разведка. Я прибыл туда с направлением из треста КНР
("Краснодарнефтеразведка") в должность помбура 6-го разряда. Помбуров 6-го
разряда не бывает. Помбуры работают по 3-му или 4-му разряду, а 6-й разряд у
бурильщика, но мне была предоставлена такая привилегия. Разведкой временно
руководил старший инженер Георгий Авагимов. Мастеровали Н. Гуща, И. Шутов, Н.
Ивашечкин, Б. Тариченко, Б. Титоренко. Из бурильщиков припоминаю Н. Харьковского
и Д. Вергелеса.
Студенты и выпускники вузов стажируются и работают помбурами, потом
назначаются на
инженерно-технические должности. Думалось: хорошо бы поработать бурильщиком.
Сказал об этом Г. Авагимову. Однажды ночью, при смене вахт он подозвал меня и
бурильщика:
— Дмитрий, научи его работать за тормозом.
— Но для этого нужно заключить договор и заплатить мне, — возразил бурильщик.
— Какой к черту договор, он же инженер!..
Диалог еще немного продолжался, но в не печатных выражениях. Рано утром
бурильщик вызвал меня из насосной и поставил за тормоз, а сам пошел в вагончик
заполнять вахтовый журнал. До конца смены так и не вернулся.
Самостоятельно за тормозом я еще не работал. Скважину недавно забурили, забой
всего несколько сот метров, бурение велось на максимальных оборотах. Плохо
отцентрированный фонарь (вышка) вибрировал, покачивался, звенели штропа,
гремела роторная цепь, пол ходил ходуном. Рев, лязг, а в мыслях передний край,
танк веду в атаку. Забурили и нарастили несколько труб. Помбуры подходили к
ротору с опаской. Получалось, конечно, плохо, но получалось. После смены душа
ликовала, наверное, сам себе улыбался.
Буровая на Марьинской площади. Забой по рядка 4000 м — солидная, по тому
времени глубина, кроме того, ствол осложнен осыпями, подъемы сопровождались
затяжками. Здесь непременно нужен опытный бурильщик, а вахта, в которой я
работал (подменная вахта), прибыла без бурильщика. Я оказался старшим.
Бурильщику сменяемой вахты следовало остаться, но он уехал. Предстояли промывка
и подъем. Промывали долго. Я колебался, тянул время: скважина сложная, буровая
почти незнакомая, мы тут всего лишь второй раз. Но честолюбие взяло верх,
приступили к подъему. Квадрат в шурф, открываем защелку крюка... не получается:
крюк американский, мы его плохо знали. А инструмент на роторе стоит без
движения дольше обычного — возможен прихват. Нервы на пределе. Казалось, что
судьба скважины висит на волоске и это по моей вине.
Наконец, крюк свободен, но прессинг на мою психику продолжался. Подъем
начался с затяжки. На мгновение я растерялся. Затяжку следовало ожидать, но я
почему-то заранее не определил тот предел, до которого следует допускать
затяжку. Мелькнула мысль — взялся не за свое дело, а оно ответственное и
опасное. Прав поэт — как много разного может пронестись в голове за очень
короткое время. Но все обошлось, вес на крюке нормализовался. Наконец первая
свеча за пальцем, последующие шли лучше. Я был настолько поглощен происходящим,
что время для меня остановилось. Я не заметил, что насту-
пила полночь и прибыла новая вахта. Случайно повернул голову и удивился — на
мостках стояла группа людей и молча наблюдала за нами. И опять с этой же вахтой
в незнакомой бригаде.
— Кто бурильщик? — спросил мастер. Бурильщика не было. По неизвестной
причине не вышел к вахтовому автобусу.
-- Тогда кто первый помбур?
-- Я...
— Инструмент в обсаженном стволе, становись за тормоз и поднимайте.
Верховой что-то бурчал, возражая, но мастер не обратил внимания. За ротор
вместо меня стал второй моторист — молодой, совсем еще неопытный буровик. В
скважине находилось порядка двух тысяч метров труб. Подняли несколько свеч
относительно нормально, и я потерял осторожность. При очередной операции
моторист не полностью ввел свой штроп в проушину элеватора (приспособление для
подъема труб), а я включил лебедку на подъем, тут же выключил и давил, что было
сил, на тормозную рукоятку. Но ленточный тормоз на подъем неэффективен, и крюк
продолжал медленно подниматься. Рабочий, парень бывалый, сразу же отскочил, а
моторист, безмятежно улыбаясь, продолжал упирать руками в штроп. Штроп со звоном
выскочил из проушины и бросил моториста на лебедку. Шпигарь (штырь-фиксатор)
рассек ему кожу на лбу. Все длилось секунду, но мне она казалось вечностью.
Моториста положили в тень, и вскоре он пришел в себя. Шрам на лбу остался на
всю жизнь, а мне на всю жизнь запомнилось случившееся — мое бессилие,
неотвратимость беды и отчаяние.
Менялись буровые бригады, вахты и сюжеты. Сюжеты разные, но впечатляющие.
— Что ты все хватаешься за тормоз? — возмутился один из бурильщиков. — Надо
сначала основательно понять суть дела, тогда все пойдет путем.
Он, конечно, был прав, но где взять время, а так хотелось научиться работать
у тормоза.
Бурильщиком в тот раз я так и не стал. Руководство прекратило мою стажировку
и направило мастером в 1-ю Контору бурения, что находилась в станице Каневской.
ИЗ ПРОШЛОГО КРАСНОДАРСКОГО КРАЯ
На первую половину 50-х пришелся пик бурного развития предгорных районов
Кубани, связанный с открытием нефтяных месторождений. Бурилось множество
скважин. Нефть доставалась сравнительно легко, с небольших глубин (800—2000 м).
Прокладывались дороги, линии электропередачи (ЛЭП), трубопроводы. Для
нефтяников строились поселки городского типа — Черноморский, Ахтырский. Теперь
это унылые, малолюдные поселения, а тогда впечатляли чистотой асфальтовых улиц,
свежестью молодой зелени, цветочными клумбами и музыкой у роскошных дворцов
культуры. Обустраивались и близлежащие станицы. Некоторые из них — Крымская,
Абинская, Хадыженская — немного позже получили статус городов, что, правда, было
воспринято с долей иронии. Новое дело, хорошие заработки, обнадеживающая
перспектива с жильем привлекли массу молодежи. Работа спорилась, жизнь кипела.
Кубань стала одним из ведущих регионов страны по добыче нефти — б млн. тонн в
год.
Однако к середине 50-х в целом край оставался аграрным. Севернее Краснодара
по просторным полям Кубани не проходила ни одна асфальтовая дорога, не было ЛЭП
и нефтегазопроводов. Теперь, когда к каждой колхозной бригаде, к каждой ферме
подведены асфальт, электроэнергия и газ — сказанное как-то не воспринимается.
Правда, были железные дороги, но только по одной ветке можно было из Краснодара
выехать за пределы края — ветке на Тихорецк. В степных станицах — саманные хаты
под камышом. С наступлением ночи все погружалось в темноту и только зажиточные
хозяйства освещались от собственного дизель - генератора. С осени до весны
передвижение затруднялось. Знаменитые кубанские черноземы превращались в
непролазную грязь. Поля и тогда покрывала сеть ветрозащитных посадок. Посадки
молодые абрикосовые обильно плодоносили.
Мощному развитию степной части края предшествовало открытие газоконденсатных
месторождений. В Каневском, Ленинградском, Выселковском и других районах шло
интенсивное разведочное бурение. Теперь мало кто знает, что в начале 60-х
Кубань транспортировала по газопроводам в сторону Москвы порядка 30 млрд.
кубометров газа. Это примерно четвертая часть общесоюзной добычи. Одновременно,
по инициативе Н. С. Хрущева, строилось больше десятка сахарных заводов.
Крупных, с мощными
электростанциями — от 25 до 100 тысяч квт. Прокладывались дороги, ЛЭП,
создавалась энергосистема Кубани. Знаменательное десятилетие.
Кстати, о сахаре. Сахара хватало. Н. С. Хрущев планировал его производство
для экспорта, с его помощью превратить Кубань в кузницу золотых червонцев.
Позже Кубань стала производить из собственной свеклы миллион тонн сахара. А ведь
сахзаводы перерабатывали еще и кубинский сырец. Но теперь сахар в остром
дефиците и никаких золотых червонцев.
1957 год, станица Каневская. В воспоминаниях о тех временах Каневская прочно
связана с бездорожьем и грязью. Мощный транспорт буровиков и строителей
сахарного завода превращал дороги и улицы в месиво. Замес просыхал только
летом. Из Краснодара к станице уже подошла дорога, в основном асфальтовая,
будущая автомагистраль Краснодар — Ейск. Предельно узкое, без съездов и
отбортовки, в первые же месяцы эксплуатации полотно вспучилось ребрами.
Последующие 15—20 лет эта дорога постоянно ремонтировалась или
реконструировалась. Тогда же строились дороги из Краснодара на Павловскую и
Кропоткин.
Но вернемся в Каневскую. На окраине городок нефтяников — щитовые дома
барачного типа (контора бурения, общежития, промбаза) и жилые коттеджи, тоже
щитовые, деревянные. Были там и магазин, и клуб, в котором демонстрировали
фильмы. Некоторые буровики уже получили квартиры, но у большинства семьи жили
еще в Холмской, в районе прежней дислокации (за 200 км). Возили туда на длинный
выходной автобусом.
Контора бурила шестью-семью бригадами. Кроме того, в ее составе были
подразделения по монтажу бурового оборудования, освоению скважин, трубная база,
мастерские, гараж и пр. Проектные глубины скважин 2000—2500 м. Удаленность
буровых от конторы — до 80 км. Годовой план — порядка 100 тыс. метров.
Набуренные метры — основной показатель плана. Объем работ в рублях и количество
законченных скважин тоже планировались. Управление премировалось за выполнение
плана, оплата бригад зависела от результата бурения скважины.
РОТОРНОЕ БУРЕНИЕ
Раньше скважины бурили ударным способом, но кто-то соединил долото
(породоразрушающий инструмент) с трубой поставил их вертикально и стал вращать -
получилось роторное (вращательное) бурение. Шлам (разрушенная порода) удаляется
с забоя буровым раствором (промывочной жидкостью), которая закачивается в трубы,
следует на забой и поднимается к устью по затрубному (кольцевому пространству).
Затем по желобам направляется в приемные мерники насосов, очищаясь по пути от
шлама и снова закачивается в трубы - циркуляция непрерывная.
Чтобы поднимать и опускать трубы нужны вышка, талевая система с крюком и
лебедка с силовым приводом. Колонну бурильных труб вращает ротор. Ротор стоит в
буровой над устьем скважины (под ним специальный блок). Роль верхней трубы
выполняет квадрат (штанга квадратного сечения), его-то и вращает ротор. Когда
долото углубится на длину квадрата, инструмент (долото и вращательные трубы)
приподнимают, квадрат отсоединяют и наращивают очередную трубу. Спускают трубу в
скважину, снова наворачивают квадрат и вводят (спускают) его в ротор - бурение
можно продолжить.
Во время бурения (вращения) компоновка труб висит на крюке и лишь частично
разгружается о забой. Эта разгрузка и есть нагрузка на долото. По мере
разрушения забоя компоновку труб приспускают, так чтобы нагрузка оставалась
постоянной.
Трубы вращаются, а крюк нет. Кроме того, как уже говорилось, в трубы
постоянно закачивается буровой раствор. Механизм, который позволяет осуществить
сказанное, называется вертлюг. Вертлюг заодно соединен с квадратом и с
нагнетательным трубопроводом посредством стояка и бурового шланга.
Чтобы заменить сработанное долото, поднимают все трубы, но не по одной, а
свечами, которые устанавливаю в вышке. Приспособление, с помощью которого крюк
поднимает трубу или свечу, называется элеватором. Элеватор выполняет и другие
функции.
Бурить можно и без вращения труб, турбинным способом. Для этого турбобур
спускают на бурильных трубах в скважину. Вал турбобура вместе с долотом вращает
поток промывочной жидкости. Каждый способ (турбинный и роторный) имеет свои
преимущества и недостатки.
В России первая скважина была пробурена на Кубани ударным способом под