Институт народов азии л. Шапошникова по Южной Индии

Вид материала

Документы

Содержание О национальном конгрессе

Подобный материал:

• Проблемы современного японского языкознания. Лингвистика текста, 626.95kb.
• Институт народов азии л. В. Шапошникова парава ― «летучие рыбы», 752.73kb.
• Л. В. Шапошникова австралоиды живут в индии, 3384.81kb.
• Общая экономико-географическая характеристика одной из стран азии. Индия территория, 49.57kb.
• Буддизм самая древняя мировая религия. Он возник в VI в до н э. в Индии, 83.52kb.
• Культура Древнего Востока, 220.48kb.
• Субрегионы Зарубежной Азии. Экономико-географическая характеристика Юго-Западной, Южной,, 71.44kb.
• Процессы формирования южноазиатской диаспоры (XIX-XXI вв.), 746.79kb.
• Ю. А. Ландер Избранная библиография научных трудов сотрудников Отдела языков народов, 1117kb.
• Искусство юго-восточной азии, 817.65kb.

О НАЦИОНАЛЬНОМ КОНГРЕССЕ

Во второй половине октября город запестрел объявлениями: «24—26 октября в Хайдарабаде состоится сессия Всеиндийского комитета Национального конгресса. Пользуйтесь возможностью слушать и видеть любимых национальных лидеров. Приобретайте билеты. Цена от 1 до 25 рупий». Хайдарабадские газеты сообщали свои прогнозы о предстоящей сессии. За несколько дней до ее начала в город стали прибывать делегаты и гости. Бойко заработали пустовавшие в период дождей отели. Помещаемые в газетах рекламы торговых компаний спешно переделывались. Политика политикой, а деньги деньгами. Объявления фирм теперь выглядели иначе: «Сердечные приветствия делегатам и гостям сессии Всеиндийского комитета Конгресса! Изготовление, согласно нашим вкусам, и своевременная доставка шелковых сари Дхармаварана — наша специальность. Мы имеем также шелковые сари Бангалура, Бенареса, Канчи и хлопчатобумажные сари Гадвала, Коимбатура, Вориура, Кодамбаккама, Венкатагири и Уппада» и т.д. Или: «Внимание! Для удобства участников сессии Всеиндийского комитета Конгресса мы открыли киоск сладостей и закусок. Пожалуйста, поспешите и попробуйте. Г.Пулла Редди. Торговля сладостями на чистом гхи». «Наши горячие приветствия по случаю сессии Всеиндийского комитета Конгресса, — писали торговцы готовым платьем. — Покупайте лучшую одежду у Нараяна и Шанкариа. Не забудьте! Великолепное качество! Умеренные цены!»

Местный комитет Конгресса усиленно готовился к встрече. По городу разъезжали автомобили с эмблемой Конгресса. На территории выставки спешно сооружали временное помещение для заседаний. На столбы натянули огромную шамиану, стены сделали из циновок. Перед помещением установили шест со спущенным флагом.

Первое заседание началось 24 октября после полудня. Задолго до начала народ стал стекаться к месту заседания. Потоки пешеходов, велосипедистов, рикш, автомобилей устремились к выставке. Мелькали дхоти, гандистские шапочки, сине-белая униформа волонтеров Конгресса. Перед открытием сессии состоялась торжественная церемония подъема флага. Затем конгрессовские волонтеры заняли места у входа в здание заседания, рассыпались по залу. За порядком следили только они. Полиции не было. Пол зала заседаний, если его можно так назвать, устлали кусками ткани. Стульев не полагалось. На невысоком помосте расположился президиум. Неру, Дхебар, Пант, Десаи... Они сидели прямо на помосте, облокотясь на валикообразные подушки. Перед помостом — место для членов Комитета Конгресса, отгороженное от остального зала натянутым канатом. Перед каждым из них — низкий столик, за которым можно работать сидя на полу. Слева и справа от мест для членов Комитета — «ложи» для прессы. В первых рядах разместились те, кто купил билеты за 25 рупий, затем — с билетами в 10 рупий, за ними — в 5 рупий. У входов стояли владельцы билетов в одну рупию. За стенами зала осталось немало желающих попасть на заседание, у которых не было билетов. Время от времени «безбилетники», сломив сопротивление бдительных волонтеров, врывались под шамиану и смешивались с «однорупийниками». Так продолжалось в течение всего заседания. Шум периодически возникал то у одного входа, то у другого. Под шамианой собралось не менее 10 тысяч человек. Заседание открылось пением «Банде Матарам»¹². На обсуждение сессии Всеиндийского комитета Конгресса было вынесено пять резолюций: о Керале, две резолюции о конгрессовских организациях, о разоружении и запрещении испытаний атомно-водородного оружия, о продуктивности сельского хозяйства.

Одно из центральных мест на заседании занял вопрос о конгрессовских организациях. О депрессии и отсутствии энтузиазма говорил представитель правого крыла Конгресса, министр внутренних дел Пант. Неру требовал укреплять связь с массами и влить «свежую молодую кровь» в Конгресс. Резолюция отмечала появление в организациях враждующих группировок, которые поднимают драку за места, привилегии, власть. Второе выступление Неру по резолюции было весьма примечательным. Обычная спокойная манера премьера говорить исчезла. Речь Неру была взволнованной и полной страсти. Голос поднимался до самых высоких нот и иногда срывался. Резкие обличительные слова летели в сторону столиков членов Комитета Конгресса. Тысячи людей под шамианой слушали премьер-министра затаив дыхание. Ни обычного шума, ни разговоров. Неру обвинял враждующие группировки в потере чувства ответственности перед народом, в ослаблении Конгресса. Со всей силой своего ораторского искусства он обрушился на нерадивых членов Комитета, призывая их наладить дисциплину и вспомнить об интересах страны и народа. Кулуарные разговоры членов Комитета Конгресса о «передышке» после третьего пятилетнего плана получили энергичный отпор премьера. «Я встревожен, что некоторые люди хотят передышки, — гремел голос Неру под шамианой. — Если это так, я позволю сказать со всей ответственностью, что они не должны оставаться в Конгрессе, потому что Конгресс не будет отдыхать и никому не позволит отдыхать». Премьер-министр резко разрубил воздух узкой худощавой рукой и как бы отсек этим жестом все, что мешает стране идти вперед. Речь Неру лишний раз подтвердила существование в Конгрессе оппозиции пятилетним планам экономического развития страны. В своих выступлениях премьер-министр настаивал и требовал: планирование, планирование и еще раз планирование. На сессии была принята неофициальная резолюция, предлагавшая создать комиссию для составления перспективных задач третьего пятилетнего плана.

Слушая Неру, я поняла, что в своей деятельности он опирается на безусловную поддержку широких народных масс. Тысячи присутствующих на сессии людей с огромным вниманием и сочувствием принимали выступления Неру. Такого единодушного внимания не удостаивался ни один другой оратор. Мне показалось, что все пришедшие на сессию хотели слушать только Неру. Шум и разговоры неизменно сопровождали речи остальных членов Комитета Конгресса.

Важной проблемой для страны является повышение продуктивности сельского хозяйства. И не удивительно, что этот вопрос был вынесен на сессию Всеиндийского комитета Конгресса. Члены Комитета говорили о необходимости введения новых агрономических методов, о создании блоков общинного развития, о необходимости механизации сельского хозяйства Индии. Однако всем было ясно, что эти частичные меры не могут коренным образом изменить положение в деревне. Главной причиной низкой производительности сельского хозяйства является безземелье и малоземелье индийского крестьянина. Аграрные реформы, проводимые в деревне, к сожалению, не могут решить основного вопроса — наделения крестьян землей. Одна из важных проблем — установление максимальных размеров помещичьего землевладения — до сих пор решается по существу только на бумаге. Это происходит в основном потому, что очень сильна помещичья оппозиция. И сильна она тем, что ее поддерживает часть руководства Конгресса, связанная с помещиками. На сессии Комитета Конгресса группировка, защищавшая интересы помещичьего землевладения, оказалась довольно боевой. Против ограничения помещичьего землевладения выступил Субраманиам, министр финансов штата Мадрас. Он грозил, что если ограничить помещиков, то сельское хозяйство придет в непоправимый упадок. Особенно мне запомнилась речь господина Махавира Тьяги, бывшего министра обороны, представителя штата Уттар Прадеш. Долговязый, в домотканом дхоти, он воздевал руки к небу, его голос временами переходил в крик. Тьяги призывал все беды на головы тех, кто решится отнять часть земли у помещиков. Его фигура с грозящей рукой как бы воплощала возмущение и непримиримость индийских помещиков ко всему новому, что пришло в страну. Все дело в том, голосил Тьяги, что наша страна перенаселена. Вместо того чтобы поддерживать ненужную идею об ограничении земельных владений, вы должны наладить контроль за рождаемостью. Да, контроль! Крестьян надо стерилизовать. Пусть это будет добровольно, но надо заставлять их делать эту операцию. В результате сильной помещичьей оппозиции Комитет Конгресса так и не высказал своего конкретного отношения ни к аграрным реформам, ни к вопросу об ограничении крупного землевладения. На сессии была принята резолюция, которая предлагала создать Комитет пятнадцати «для детального изучения вопроса о сельском хозяйстве и его реорганизации, включая проблему ограничения землевладения». Рекомендации Комитета предполагалось вынести на обсуждение предстоящей сессии Национального конгресса в Нагпуре, где, правда, левому крылу в партии удалось провести ряд прогрессивных решений.

Сессия Всеиндийского комитета Национального конгресса, продолжалась три дня и кончила свою работу 26 октября. В последний день послушать заключительное выступление Неру собрались десятки тысяч людей. Волонтеры Конгресса не могли справиться с наплывом желающих. Несколько тысяч человек вдруг прорвались под шамиану, и сидевшие вскочили со своих мест, боясь быть смятыми напиравшей, сзади толпой. Против обыкновения Неру выступил в середине заседания. Когда он кончил, около полутора десятка тысяч человек ринулось сразу к выходу. Поднялся невообразимый шум. Говорившего вслед за премьер-министром оратора никто не слышал и не слушал. Волонтеры блокировали выходы, но спасти положение не могли. Президент Конгресса Дхебар прервал выступавшего и крикнул: «Сядьте! Сядьте!» Но его голос потонул в общем гаме. Волонтерам удалось закрыть два выхода, и напиравшая толпа устремилась прямо к столикам членов Комитета. Под ее напором зашатались столбы, на которых был натянут канат. Тогда поднялся Неру и, не повышая голоса, сказал: «Пусть все сядут там, где стоят». Шум прекратился, и люди стали усаживаться. Многие нашли, что столики членов Комитета очень удобны для сидения. Заседание продолжалось и кончилось, когда в городе зажглись огни.

Вскоре в Хайдарабаде произошло еще одно важное событие. Министр планирования штата господин Раджу решением Верховного суда был лишен мандата депутата Законодательного собрания. Выяснилось, что во время последних выборов в 1957 году был использован ряд незаконных махинаций, которые поставили под сомнение депутатские полномочия министра. На освободившееся место были объявлены дополнительные выборы.

В Асифабаде — одном из городских районов Хайдарабада — развернулась предвыборная кампания. На заборах, стенах домов появились лозунги и эмблемы трех конкурирующих партий: Национального конгресса, «Хинду махасабхи» и «Иттихад-уль-муслимин». Два быка — Конгресса, два листика — «Хинду махасабхи», горящий факел — «Иттихад-уль-муслимин». Каждый забор, каждая стена призывали: «Голосуйте только за Национальный конгресс!», «Голосуйте только за Банде Матарам» (под этим лозунгом шла «Хинду махасабха» для привлечения голосов). По Асифабаду разъезжали агитационные автомобили, и кандидаты произносили речи в собственную защиту и в защиту своих партий. Только кандидат от «Иттихад-уль-муслимин» почему-то бездействовал и не утруждал себя речами. Как выяснилось позже, его бездействие имело хорошую цену и стоило пять тысяч рупий. Деньги выплатила «Хинду махасабха». По мере приближения выборов яростнее разгоралась борьба, теперь уже только между двумя партиями: Национальным конгрессом и «Хинду махасабха».

В канун выборов все улицы Асифабада пришли в движение. На каждом углу громкоговорители, установленные на машинах, до хрипоты выкрикивали лозунги и призывы. То там, то здесь появлялись процессии, над ними реяли знамена конкурирующих партий. Кое-где вспыхивали потасовки.

10 мая началось голосование, но агитация не прекращалась. Только теперь она приобрела другие, более действенные формы. На избирательных бюллетенях вместо фамилии кандидатов стояло три эмблемы: два быка, два листика и горящий факел. Зачеркивалась эмблема той партии, за кандидата которой отдавался голос. Раньше я слышала и читала, что в капиталистических странах продаются и покупаются голоса. Но как это делается практически, я не знала, да и всю процедуру представляла довольно смутно. «Хинду махасабха» выделила значительные суммы для покупки голосов. Деньги агитировали за ее кандидата.

С утра у избирательного участка толпился народ. Люди получали бюллетени, зачеркивали эмблему своего кандидата и опускали бюллетень в урну. Я заметила, что несколько человек суетились у входа. Они отводили в сторону то одного, то другого избирателя. Некоторые из тех, с кем разговаривали эти своеобразные «агитаторы», входили в помещение для голосования, затем быстро покидали его и на ходу что-то совали «агитаторам». В это время меня кто-то тронул за локоть. Я обернулась и увидела знакомую учительницу.

— Что вы тут делаете?

— Смотрю, как проходят выборы. Только мне неясно, чем занимаются суетящиеся люди. Они агитируют в последний момент?

— Конечно, «агитируют». Агитация денег. Присмотритесь, они ведь скупают голоса.

— Каким образом?

— Очень просто. Видите, сейчас один из агентов говорит с рикшей.

Действительно, небольшого роста человек с бегающими глазками что-то быстро и тихо говорил молодому рикше. Рикша внимательно слушал, опершись на руль своей коляски. Затем он кивнул головой в знак согласия и направился в помещение.

— Они договорились, — сказала учительница. — Теперь рикша не опустит бюллетень в урну, а отдаст его агенту.

Через несколько минут рикша вновь подошел к поджидавшему его человеку и что-то ему отдал. Затем я увидела, как агент разговаривал уже с другим избирателем.

— Посмотрите на этого, — моя собеседница указала еще на одного агента. Его рубашка подозрительно топорщилась над поясом.

— Я уверена, у него не менее тридцати бюллетеней. Он их спрятал за рубашку. Теперь он пойдет в помещение и проголосует по всем купленным бюллетеням.

Когда агент выходил из пункта для голосования, рубашка сидела на нем как следует.

— На какую партию работают эти молодчики? — спросила я.

— Думаю, что большинство из них — агенты «Хинду махасабхи».

В это время рикша, продавший свой бюллетень, остановился рядом с нами. Он пересчитывал монеты, которые лежали на его худой ладони, и негромко сказал:

— Четыре аны.

Я повернулась к нему:

— Пассажир был щедрым?

— Нет, сегодня у меня еще не было пассажиров. Я получил их за бумажку, что выдают там. — Он кивнул в сторону пункта для голосования.

— Они заплатили ему немного, — сказала моя собеседница, — потому что рикша не понимает всего, что здесь происходит. Да не все ли равно ему, чей кандидат пройдет? Его жизнь ведь не изменится. А лишние четыре аны — для него уже деньги. Те, кто понимают в чем дело, просят дороже.

Иногда цена поднимается до двух-трех рупий. Но сегодня очевидно, в этом нет необходимости.

Два агента опять уговаривали какого-то мужчину. Тот резко отпихнул одного из них и вошел в избирательный участок. Учительница засмеялась:

— Вот видите, не у всех бюллетени продаются. Конечно, продают немногие, но иногда их бюллетеней достаточно, чтобы дать перевес более богатой партии.

Вдруг в прилегавшем к улице переулке поднялся шум, послышалась брань, и из переулка выехал заляпанный кусками грязи автомобиль с разбитым ветровым стеклом. Машина резко затормозила, и появился ее хозяин, довольно пожилой сикх. Его лицо было красным от злости и возмущения.

— Эй, вы! — прокричал он в сторону затихшего переулка. — Хулиганы и бандиты! Вы думаете, я буду голосовать за вашу паршивую махасабху! Как бы не так! Я еще взыщу с вас за разбитое стекло!

Сикх в сердцах сплюнул и проворчал:

— И это называется демократические выборы? Никакого порядка.

Он горестно покачал головой и добавил:

— Такое хорошее стекло разбили, негодяи.

По всей видимости, в действие вступил новый вид «агитаторов». Очевидно, такого рода «агитация» не рассматривалась как «незаконные действия». Никто не пытался ее пресечь.

У многих уже голосовавших избирателей я заметила на руке синеватую метку.

— Что это такое? — спросила я у стоявшего неподалеку студента.

— Всем, кто проголосовал, ставят такую метку.

— Зачем?

— Чтобы не голосовали по нескольку раз.

— Но ведь предъявляется какой-то документ при получении бюллетеня?

— Да, но в документе нет фотографии, его может предъявить любой.

— А метку можно смыть.

— Не выйдет. Фирма гарантирует недельный срок, — засмеялся юноша.

Через несколько дней были объявлены результаты выборов. «Хинду махасабха» получила 9 тысяч голосов, Конгресс— 6 тысяч, «Иттихад-уль-муслимин» — тысячу.

В тот же день «Хинду махасабха» праздновала победу. Здание партии было иллюминировано и украшено цветами. До поздней ночи под его сводами раздавались поздравительные речи и гремели овации. На «именинника» Рамачандру Рао надели цветочные гирлянды. По району Асифабада под барабанный бой шли процессии сторонников «Хинду махасабхи».