Geum.ru

Новости 9

Вид материалаЗакон

Содержание


"ДЕВАЛЬВАЦИИ РУБЛЯ НЕ БУДЕТ" Новая газета, ДЕРКАЧ Ольга,БЫКОВ Владислав, 23.01.2009, №006, Стр. 16
Подобный материал:
1   ...   29   30   31   32   33   34   35   36   ...   44

"ДЕВАЛЬВАЦИИ РУБЛЯ НЕ БУДЕТ"

Новая газета, ДЕРКАЧ Ольга,БЫКОВ Владислав, 23.01.2009, №006, Стр. 16


Десять с лишним лет назад эта фраза тоже была популярной

Россия встретила юбилей дефолта с гордо поднятой головой, как о том написало РИА Новости. То есть не глядя под ноги, где уже камнем лежал новый кризис. Подлая американская зараза перемахнула океан и инфицировала наш островок стабильности со скоростью моровой язвы. Призрак дефолта десятилетней давности, практически истаявший за стеной нефтяного дождя, нагло вылез во плоти и уселся под самым носом. Тем временем, по опросу фонда "Общественное мнение", 80% поколения высоких цен на нефть в упор не знает, что есть дефолт. Вспомним все?

Это было в 1998 году. В те благословенные времена, когда рубль был большой, а капитализм - дикорастущий. Страна исступленно учила экономический английский, успевая параллельно каламбурить о лизинге-маркетинге (на почте) и не догадываясь еще, что взойдет к аутсорсингу. Но прежде пройдет через чистилище дефолта.

В точном переводе с английского слово "default" означает "невыполнение денежных обязательств, отказ от уплаты долга". Ох, век бы нам не знать этого импортного термина, но выучили, никуда не делись, и вот уж десять лет не можем выбросить из головы - те, разумеется, кто был в сознательном возрасте. Но и они тогда поняли не все, да мы вам больше скажем: действующие лица в сценарии путаются! Кто, как Евгений Ясин, видит причину в том, что переусердствовали в борьбе с инфляцией. Кто-то - в распущенности банковского сектора. Основатель и глава банка "СБС-Агро" Александр Смоленский намекает на личные интересы работников Центробанка. Анатолий Чубайс винит конъюнктуру цен на энергоносители. И чуть ли не все кроют тогдашнюю коммунистическую Думу, противящуюся реформам. Экономический пейзаж того драматического лета до сих пор заставляет вздрагивать всякого, кто не вовсе беспамятен: бюджет страны был безнадежно дефицитным. Привычку платить налоги постсоветский народ не завел, нефть болталась в районе 10 долларов за баррель, вокруг бушевал азиатский кризис, а кредиты МВФ привычно растворялись в воздухе. Зарплату за октябрь давали в июне, да и то ловчились не деньгами, а унитазами, хрусталем или иной какой выпускаемой продукцией. Неплатежи, бартер, увод денег на счета подставных фирм - бытие образца 1998 года. Страна идет на три буквы.

И эти буквы ГКО - государственные краткосрочные облигации. Их скупали все - банки, предприятия, администрации, все, у кого были мало-мальские деньжата, норовили обратить их в ГКО. Да и кто б удержался, если доходность бумаг достигала полутора сотен процентов? И мало кто задумывался тогда, что проценты были по большей части виртуальны. Государство не имело возможности расплатиться по своим обязательствам "живыми", хоть и неконвертируемыми деньгами - доходов дефицитного бюджета не хватало даже на выплату внешнего долга, и валюту брали взаймы снова, чтобы оплатить старые займы. А со "своими" и вовсе не церемонились, и в уплату за старые ГКО предлагали новые облигации. С подросшими процентами - чтоб крючок соблазнительней выглядел. "У "МММ" нет проблем, и у государства не будет", - думали верные ученики Сергея Пантелеевича Мавроди, строя пирамиду ГКО, даром что педагога уже обвинили в мошенничестве. Наиболее прозорливые понимали, что бесплатного сыра на всех не хватит, и с ужасом ждали, когда мышеловка захлопнется. Сегодня не халявщики, но партнеры вспоминают, что выбора не было - ГКО навязывали, как облигации при Сталине. К августу 1998-го пришла пора расплаты: пирамида ГКО упала, похоронив под собой все сбережения и надежды.

Нельзя сказать, что крахом не пахло. Несло, да еще как, и в чаянии одолеть гидру кризиса на переправе сменили коня. Правительство Черномырдина отправили в отставку, но Дума - тогда еще место для дискуссий - дискутировала по поводу нового премьера целый месяц. Она дважды отказала президенту но под угрозой роспуска утвердила-таки неприлично молодого Кириенко, тут же прозванного в народе киндер-сюрпризом. Потом еще месяц делили посты... Антикризисный пакет Дума тоже не приняла, тогда правительство и президент приняли - огонь на себя.

До сих пор так никто и не понял, зачем Борис Николаевич за три дня до дефолта уверял страну, что девальвации рубля не будет. В пятницу он успокоил "Интерфакс", в субботу и воскресенье у них там, во власти, покипело, кого-то позвали, с кем-то не посоветовались... Указ, по словам непозванного Лившица, тогда заместителя руководителя администрации президента, прошел не через тех "визирей" (тех, кто ставит визы, если не поняли), и утречком в понедельник, 17 августа, страна проснулась у разбитого корыта. В полном соответствии с андерсеновским сюжетом юный премьер объявил, что король (то есть экономика страны) - голый: "При 100 с липшим миллиардах долларов внешних долгов, при 400 миллиардах рублей внутренних долгов, не занимая вновь на покрытие старого долга, Россия существовать не сможет. При этом все доходы бюджета составляли 20-25 миллиардов рублей. Это означает, что федеральный бюджет не в состоянии выполнять свои обязательства. Приглядитесь к ценам на российские ценные бумаги - они все дефолтные. Такую цену можно ставить только в том случае, если исходить из того, что завтра государство платить по ним все равно не будет, что оно полностью откажется от исполнения своих обязательств".

Давайте помашем кулаками после драки: а что тогда правительству было делать? Настрогать "деревянных"? Но уроки суперинфляции ранних девяностых еще не стерлись из руководящей памяти и пугали до икоты. Отказаться платить внешние долги? В заботе о престиже страны этот путь тоже отвергли. Отказались платить своим согражданам. Выплаты по ГКО заморозили, валютный коридор расширили до девяти с полтиной за доллар. На Западе, кстати, этот коридор называют замечательно образно: "snake in the tunnel", то есть "змея в туннеле". Змея, однако, разнесла туннель к чертовой матери: через считанные дни за доллар стали давать десять, а потом и пятнадцать рублей. Через неделю храброго киндер-сюрприза прогнали в отставку и отыскали компромисс по имени Евгений Максимович Примаков. В результате доллар вырос еще вдвое, а коммерческие банки, напротив, дали дуба, прихватив с собой в могилу сбережения вкладчиков, к которым немедленно и навсегда приклеился эпитет "обманутые". Теперь уж и не понять - то ли, правда, банки разорились, переведя активы в ненадежные ГКО, то ли момент удачно использовали. Дольше других держались банкоматы "СБС-Агро" в Госдуме и телецентре "Останкино" - догадайтесь с одного раза, почему.

Большинству пришлось очень кисло - деньги пропали, работа испарилась. Население снова потащило с базара не новый турецкий ширпотреб, а привычно аварийный набор: крупу - постное масло - стиральный порошок. В круговороте августа-сентября экономика выкидывала удивительные кульбиты, и на одном и том же рынке народ с паническим энтузиазмом хватал серые макароны и в упор игнорировал деликатесы по додефолтным ценам. Хорошо помним интеллигентную старушку у рыбного прилавка: она толково разъясняла любопытствующим, что красная икра выгоднее колбасы - в пересчете на бутерброды дешевле выходит. Жалко, лафа продолжалась недолго: цены увязались с курсом у.е. (которые тогда же, кажется, стали называться "убитыми енотами"). Но обогатился фольклор: "до 17 августа было престижно иметь мобильный телефон, после стало желательно иметь рабочий"; "вчера жена объявила дефолт по супружескому долгу"; "когда все рыдают, кто-то делает деньги, продавая носовые платки". Последнее было особенно верно: отечественная промышленность вылезла из-под гнета тяжелого рубля и, отряхнув перышки, взялась выпускать платки и кое-что еще. Шок от дефолта отучил российские предприятия не платить в бюджет и задерживать зарплату. Через полгода доллар в 30 рублей перестал пугать народ, и прокладки, как грозились, из продажи не исчезли. А там и баррель вверх попер... А верить государству мы навсегда перестали: чуть ветерком кризиса подует - наперегонки к обменникам бежим.