Geum.ru

1. 1 Коллаборационизм и дискурс вины

Вид материалаРеферат
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   21
38. В местных откликах на эту статью выражались гнев и ненависть к отщепенцам и фашистским холуям. Авторы – калмыки дистанцировались от бывших корпусников идеологически и этнически. Вот отрывок из статьи «Им нет пощады», помещенной под рубрикой «Убийц и предателей родины – к ответу!»:


Их было, конечно, немного. Это были люди, давно потерявшие стыд и совесть, жившие шкурными интересами, с ненавистью в душе смотревшие, как наш народ под руководством партии Ленина активно участвует в строительстве новой жизни. Те из этих палачей, кто успел удрать на Запад, нашли сейчас новых хозяев и верно служат им, усердно участвуя в работе антисоветских организаций, выдавая себя за «представителей» калмыцкого народа. Но они никого не обманут. Ничто не связывает их с нашим народом, который проклял их еще двадцать лет назад39.


В 1966 - 1974 гг. прошли семь судебных процессов над бывшими на командирских должностях корпусниками, которые были репатриированы, осуждены и к тому времени еще отсиживали в лагерях свои сроки или недавно освободились. Если первое наказание было вынесено за закрытыми дверями и обнародованию не подлежало, то процесс 1968 г. был публичным. Он еще только начался, а газеты уже знали, что к чему, и ни в чем не сомневались. Как писала СК, следствием установлено, что в августе 1942 г. из бандитов, националистов, реакционно настроенных авторитетов буддийского духовенства, дезертиров, конокрадов и другого уголовного и антисоветского элемента германскими разведывательными органами было создано карательное формирование, которое в начале 1943 г. стало преднамеренно выдаваться немцами за национальное соединение под названием «Калмыцкий кавалерийский корпус». ККК в газете представал как банда разбойников и головорезов, управлявшаяся отдельными озверелыми садистами40.

Кто же был арестован и привлечен к уголовной ответственности? Это С.А.Коноков, бывший кадровый офицер Красной Армии, Ш.Б.Мукубенов, бывший народный судья Яшкульского р-на, Б.И.Хаджигоров, бывший замминистра здравоохранения республики, С.А. Немгуров, до войны работавший в органах милиции. Как показало следствие, Коноков летом 1942 г. дезертировал из 110-й ОККД и поступил в Корпус в декабре того же года. Остальные трое попали в плен и оказались в Корпусе, уже имея опыт службы в других частях на службе вермахта: Мукубенов через отряд Огдонова, Хаджигоров через Туркестанский легион, Немгуров через 1-й Донской казачий полк.

Репортеры, освещавшие процесс, не задавались вопросом или не могли писать о том, как же подсудимые принимали решение перейти на другую сторону.


Почти полтора дня рассказывал Хаджигоров о том, как сдавался в плен немцам, изменил родине, как оказался в «Туркестанском легионе»... и наконец перешел на службу в «корпус». Суд терпеливо выслушивал и этого убийцу. Прикидываясь невинной овечкой, он вспоминает, что его на каждом шагу раздирали «сомнения» и что он даже «искал» случая бросить банду убийц и встать в ряды защитников Родины41.


Этот судебный процесс своей заданной тональностью обсуждения и привлечением детей подсудимых, которых вынуждали так или иначе публично отрекаться от отцов, очень напоминал политические процессы 1930-х. Вот, например, обвинительное письмо в редакцию, вряд ли написанное по доброй воле человеком, переживающим семейную трагедию:


Хаджигоров, сидящий сейчас на скамье подсудимых, лишь формально является моим отцом, а я – его дочерью. Этот человек никогда не был настоящим отцом и порядочным семьянином. Он не только расстреливал и убивал мирных, невинных людей, но и искалечил жизнь моей матери, женщины, родившей от него четверых детей. Я самая старшая в семье и поэтому познала и пережила вместе с моей мамой все ее горе и весь позор так называемого отца.

В 1941 г., когда началась Великая Отечественная война, мне исполнилось 8 лет. Я уже тогда чувствовала, что в семье творится что-то неладное, часто видела, как мать плачет. Впоследствии узнала, что отец еще до войны пил, гулял, изменял маме, издевался над ней, стараясь превратить в домашнюю рабыню. А бедная мать все надеялась, что он образумится, со временем станет хорошим мужем, любящим отцом. Он же совершал одну подлость за другой...

Мне стоило огромного напряжения высидеть в зале суда, слушая из его уст, из уст потерпевших и подсудимых о тех злодеяниях и преступлениях, которые Хаджигоров, человек, именующий себя моим отцом, совершил в годы Отечественной войны, будучи на позорной службе у фашистов. Он и сейчас пытается лгать, изворачиваться. Следовало бы вам, Хаджигоров, хоть один раз быть мужчиной, чистосердечно признать свою вину перед Родиной, рассказать людям, советскому суду всю правду о себе и своих преступлениях в период Отечественной войны.

Я давно отреклась от такого отца. Отцом была для нашей семьи Советская власть, и мы гордимся этим. Наша любимая мама не щадила здоровья, своей жизни, молодости, чтобы вырастить нас настоящими советскими людьми. В этом ей помогала Советская власть, советские люди, но не Хаджигоров.

Я требую от своего имени, от имени своей семьи, сестры, ее семьи, от имени сотен безвинно замученных людей, погибших от рук палача, от имени всего калмыцкого народа вынести изменнику Родины Хаджигорову самый справедливый приговор – высшую меру наказания