Сохрани нам город, о господи стихи

Вид материала

Памятка

Содержание Оды. подражания. прочее На тему «Гамлета» Г. Державин К. Гораций М. Лермонтов А. Вознесенский В. Москвин

Подобный материал:

• Книга первая "Велик Ты, Господи, и всемерной достоин хвалы; велика сила Твоя и неизмерима, 3386.59kb.
• Книга первая I. "Велик Ты, Господи, и всемерной достоин хвалы; велика сила Твоя и неизмерима, 3177.55kb.
• Книга первая I. "Велик Ты, Господи, и всемерной достоин хвалы; велика сила Твоя и неизмерима, 3124.72kb.
• Горелова С. В., Стефаненко, 329.03kb.
• Блаженный Августин Аврелий исповедь книга, 3192.24kb.
• Тема урока: Как научиться читать стихи. Ф. И. Тютчев. Стихи, 53.36kb.
• План на Земле. Ом ом ом, 509.59kb.
• Литературно- музыкальная композиция,посвящённая 65летию Победы в Великой Отечественной, 75.97kb.
• Поэтические страницы, 37.07kb.
• Общества Божественной Жизни, имеющего многие тысячи последователей в Индии, на Западе,, 8793.13kb.

ОДЫ. ПОДРАЖАНИЯ. ПРОЧЕЕ





  

Полным пошлости, кошмаров,

благодатным всё же дням

оды ближе мадригалов,

ибо выше ставят дам.


Чтоб не вызвать дамской мести,

в комплименте брось мельчить:

грозный царь за мелкость лести

мог бы на кол посадить.


Злых царей минули годы.

Государынь петь пора.

Грозным дамам лейтесь, оды,

с негусиного пера!


ПЯТИМЕРНЫЕ ЯМБЫ

1. На тему «Гамлета»

Разгадывает путь обратный взгляд,

былое в будущее льёт подручный яд,

но звёзды бдят и те бессонны сны,

что чище звёзд и выше вышины.


2.  Зарницами грозила ночь немая,

пришедши, мстила тесная тоска,

в предельный час за тьмой, достигшей края,

шла эра дня, светла и широка.


ОДА ЕЛЕНЕ

В стране дрожит народ несчастный.

Тверда в державе только ты!

Стоишь ты в комнате подвластной.

Сметаешь пыль, поишь цветы.


О, грёзы!.. Ты при жизни царской

свершить одна до сей поры

смогла мечту царицы Савской

посуду мыть, мести полы!


Так! Невредимый в мире тлена

дух выше славой, чем Парнас,–

твой дух, первейшая Елена,

о ты, прекраснейшая нас!

Г. Державин


ОДА ВАЛЕРИИ

Но разве ты, Валерия, со смертными сравнима?

В тебе – величество взирающих богов,

когда с трибуны, о златая кесариня Рима,

ты в загудевшем цирке зришь бои рабов!


Ты и тогда, Валерия, богам равновелика,

когда с трибуны сходишь в ярости, с мечом

ступаешь на арену крови, бьёшься – и без крика

раб искупает вызов на мече твоём!

К. Гораций


НЕЧТО (Из Ивана Околёсникова)

Думать о чём-либо, что-либо выдумать

иль на минутку

в шутку ли тайну как удочкой выудить

или не в шутку.


Трудно кончается только тридцатое

душ лихолетье,

вспять убегать куда легче двадцатое

будет на свете.


Можете мнить чепухою никчёмною

нить перлов чудных,

вежлив их автор и с миною скромною

слушает мудрых.


ВЕДУН МАО МУДРЕЕ ДАО

Китай не зря зовётся Китаем:

китайцами впрямь он обитаем.

Почто китайцы мы? Юн я, право.

Не знаю. Знает лишь большой Мао.


ПОДРАЖАНИЯ ПУШКИНУ

1.  Морфеическое

Утомлённый днём тяжёлым,

пал Димитрий на кушетку.

Вероятно, сей продрыхнет

сын Валерии до полдня

или дольше... Вольноспящий

век бы пил бесскорбный, вещий

кейф Морфея. В снах ли, в дрёме

лёжа виждь и внемли, чадо.

Скажем, лень умна сонливо

и духовна жажда дива.


2.  Алкогольно-эротическое

Со знакомой попадьёй

в праздном баре поп хмельной

виску пил одну. Бог мой,

как заядло попадья

пробралася, мать ея,

мерзким зельем тем! А поп –

что? вы благо рифмы «лоб»

ждёте? Вот вам! – Поп упал,

пьяный, дёргался, икал,

попадью рукой искал

на полу...


КОЛЫБЕЛЬНАЯ ПЕСНЯ КОТУ

Спи да спи себе в лукошке,

лапочки поджав.

Кашку бабушкину в плошке

всю поешь, поспав.


Спи да кушай, кот-девица.

Пусть за дверью ждёт

тебя страшный, как убийца,

неопрятный кот.


Он хвостом хвастливо крутит,

смех! усы торчат.

Ты полюбишь. У вас будет

пятеро котят.


Думать, помнить кот о кошке

будет, убежав.

Спи да спи себе в лукошке,

лапочки поджав.

М. Лермонтов


МЕДИТАЦИЯ ЛЁЖА (Уважаемой К.И.)

– Так ли, неведомый Глас мой? Капитолина – псевдоним, а не имя?

Капитолина Ивановна – йогиня?


– Действительно, йогиня, а в детстве – маленькая йогинька,

тайно-подлинное имя коей – Капитхолинга.


«Как и точная рифма, узковата сидячая поза,–

в дремах учит Капитхолинга.– Смелей медитируйте лёжа!»


К чему-то нездешнему с кроватной залёжной равнины

вспархивает порою душа Псевдо-Капитолины.


И витает легко в мимолётной космической вышине,

как во сне.

А. Вознесенский


МИТИНА ЛЮБОВЬ

Шёл бы так и шёл бы Митя в носком свитере нарядном

с Никой рядом,

только молвит Ника: «Митя, не довольно ли слоняться?

Давай сядем.»


На скамью присели в парке, стали близкими друзьями;

под ветвями

втайне с чувством обнимались, утончённо толковали

о Хайяме.


И домой к себе, в родной мир, повидав, как село солнце,

Нику в сердце

Митя внёс – и вёл упрямо в кухне с бабушкой тревожной

спор о сексе.

И. Бунин

  

Вы заказали мне автопортрет.

Вот перед Вами то, что Вы мне заказали.

Стою в трусах и шлёпанцах. Одет

я по-домашнему. Приятны Вам едва ли

уж эти линии, но нет иных.

Вот запятые ног. Повыше, над трусами,

худые рёбра – как две стопки книг.

Как дыня – голова с неброскими глазами.

Пучками скупо волосы торчат.

Весь лоб, как говорится, бороздят морщины.

Возвышен, если присмотреться, взгляд.

Вот Вам автопортрет духовного мужчины.

В. Москвин


ДУШЕВНАЯ КНИГА О ВКУСНОЙ И ЗДОРОВОЙ ПИЩЕ

Нарядно издана, отрадно названа,

влечёт она

немедля раз, потом раз пять, а то и шесть

её прочесть.


ЭПОД ЭГОИЗМА

Люблю себя, люблю с кошмарным отвращеньем,

неровно, творчески люблю

себя, строптивого, глухого к поученьям,

другим же страстного судью,

эгоистическим объятого мученьем,

люблю себя, хотя хулю.


ЛАМЕНТАЦИЯ С НАДЕЖДОЙ

Найду читателя среди господ английских.

А что? Понравится далёкому ему,

быть может, слово то, что из родных и близких

ужель не мило никому?


  

Спасибо Вам, Вознесенский,

за броский порыв мастерства,

за Ваши – в простор вселенский

взлетавшие, верно, слова;


не за прочное слово пророка,

но за то, что с тернистой лихвой

через Вас текло счастье потока

напевности вешней, шальной;


не за штопку строчкою женской –

за работу мужскою строкой

спасибо Вам, Вознесенский,

в дни младые любимец мой.

«Поэзия темна...» (И.А. Бунин)

Слово ясное, люблю тебя.

Ты в роду словес опрятно.

Проясненье душ спасительно,

даже если неприятно.


К МОНУМЕНТУ ГЛУПТОНУ ГЛУПОНСКОМУ

(Из Ивана Околёсникова)

Льясь, иное словцо нам куда как легко

вдруг изречь, а понять – невозможно.

Разуменье, Глуптон, наше невелико,

вернее, ничтожно.


ВЕСТЬ ОТ ФИЛОСОФИИ

Вздорно планы шарлатанов

возбуждают пыл буянов.

Нам постичь пространство – мука.

Да и время – что за штука?

На престоле дум, философ,

возвестите дно вопросов.


– Там и Тут – они дво-ют¹

двуединое Там-Тут.

Было, Будет, Есть – они,

триединые, сродни

суть Там-Туту. Вот вам весть:

Там – Тут – Было – Будет – Есть.


– Ах, показан лик без пудры!

Вы на диво любомудры.

Вам не трудно сжато, живо

суть явить. О, как красиво!

Как утешно! Как приятно

то понять, что непонятно!


ПЛОД ПОДСОЗНАНИЯ

Дом Ягищи, громадная будка,

курьи ножки, панримская курия;

мясо; птичья баранина – утка,

рыбья баранина – скумбрия.


МЕЧТА (Из Ивана Околёсникова)

Полюбить бы себя перед зеркалом,

на денёк замереть отупело,

не смещаться ни утром, ни вечером

ни вправо, ни влево.

ПАМЯТНИК МАРШАЛУ ЖУКОВУ В МОСКВЕ,

ВОЗЛЕ КРЕМЛЯ

Как образ Жукова жив ныне

Тулуз-Лотрек на балерине.


  

Вот сегодня – рожденье Высоцкого.

Энергичный он был, обаятельный.

Был он юным источником броского

жизнелюбья в стояче-страдательной

жизни, вредной для пенья неробкого,

для пристрастья души наступательной.


  

Дни Духа твёрдо вверх идут.

Вокруг колеблются, снуют

материй, с толку сбитых, тени.

Внутри сменяются, растут

мгновенной лестницы ступени.

Дни Духа в Дух по ним идут.


ОРИГИНАЛ

Сосед наш не хрустит таблеткой,

не льёт, чудак, микстурки в рот

в семье с таблеточной соседкой,

микстурною, как весь народ.


К БОЕВОМУ ПЕСНОПЕВЦУ ДЕНИСУ ДАВЫДОВУ,

КАК ЕСЛИ БЫ ОН ЖИЛ НЫНЕ МЕЖ НАМИ

Гусар, не лучше ль быть без шашки,

чем в рубке стать без головы?

Войнолюбивые промашки,

геройство сабельной замашки

есть и у Пушкина, увы.–

Его слова клинку разбойной славы:

... люблю войны кровавые забавы...


ЭПИГРАММА

Что так пишешь бестолково?

В рой болтливый слов пустых

распыляет твоё Слово

смута мыслей, хаос их.

И чужого скептицизма

посыпаешь ты трухой

свои вирши, артистизма

ироничный вестник мой.


ЭПИГРАММА

Что делать бедному поэту?

Идея жизни высока,

жизнь обывателя мелка.

Ты любишь ту, жалеешь эту.


  

– Злая псяка-забияка,

зря ты лаешь на кота.

– Нет! Я, зрячая собака,

стала злиться неспроста!

Тут и крот бы расхрабрился,

на кота бы хрюкал, злился,

зренья дар будь у крота.


НЕГА

Снежок падает расслабленно.

Хорошо идти снежку.

Ни пятна на белом.– Явлено

благо внешнему грешку.

Тот угрюм; на снег таинственный

смотрит как его знаток.

Ему б лишь, признав их истиной,

набросать побольше строк.

Он всё пишет. Рифму «нега»

хмуро пишет автор снега.


  

Зарытое сокровище

втроём искали молча.

Вдруг вылезло чудовище.

Взгляд – наш, а морда – волчья.

Грудь – рыбья, чешуистая,

с клешнями как у краба.

Взревела тварь нечистая:

– Вам клад? Я’ вместо клада!


  

Симп Том зашёл за советом.

– Жуй, не волнуйся, Симп Том.

Что недопонял на этом,

то допоймёшь на том.


ЭПИГРАММА

Иль мы, как улиты,

закрыты, иль так

мы оба закрыты,

как утром кабак.

  

Браво, черти! Не на шутку

вы возгрели душегубку.

В аду стало жутко жарко.

Грешников злосчастных жалко.


ЖАЛЕЮТ И ЧУДОВИЩ

Не потому ли добровольно кормильцы

в желудке тают у Правящих часто,

что впрямь людям жаль вас, бездольные Монстры,

жертв избирающие по желанью?


БЕСЕДА

– Тот ездит на бульдозере

по илу в мелком озере,

та в ином полубреду

бьёт с утра в сковороду,

там на свете только ритмы,

нет ни смысла, ни молитвы...

– Это где такой бедлам?

– Это, бедный, где-то там.

... Танцы в хаосе – отрада

невидимкам, искрам ада.


В ПУТИ К ЧЕЛОВЕКУ

Мысль – и посты непониманья,

блажь неприятья.

Прочна стена. Ни сочетанья

нет, ни объятья.

Придёшь туда, где содержанья

нет у понятья,

где сдержан дух от обнищанья,

где духи – братья.


КИБЕРНЕТИК

Поумнина три таблетки

ровно в семь употребил он,

сел цивильно за компьютер

да великое создал.


ОТКАЗ ОТ СПОРА

Ибо есть произведенья,

есть проблема их сравненья.

Души хмурит, озлобляет

спор, чьи больше достиженья;

малых он лишь умаляет.


Кто не смутный раб мирского,

тот спокойно ждёт благого,

в шуме вздорном примолкает.

Опусы один другого

хуже, лучше – Бог их знает.


СУГГЕСТИЯ

Не гляди на беду стреноженно:

беды – тени.

Проходится всё, что положено,

все ступени.


ПОЛ-УРОКА В ШКОЛЕ ШПИОНОВ

«На катушку чтó накручено?»

«Ну конечно нитка!» «Нет.

Не твердите, что заучено.

Это вздор, а не ответ.»

«Что же на неё наверчено?»

«То закрыто, засекречено.»


ПАМЯТИ МОЕГО ЗАРАЗИТЕЛЬНО УМНОГО

ПРОСВЕТИТЕЛЯ КОЗЬМЫ ПРУТКОВА

(Из Ивана Околёсникова)

1.  В природе каждый помирает,

мажорный звук рождён на время,

катрен уставший завершает

лишь стон бурлацкой рифмы «бремя».

... Стихи прочёл бы днесь кому-то,

кто б слышал их, пусть даже смутно.


2.  Прощай, поэт! Твой гроб ухоженный

в тень спущен. Вспыхнули созвездия.

Раздался Неба глас непрошенный:

– Не будь опущенной, поэзия!


ВЕЗУЧИЕ ПЛОТЫ

Кротко плыли плоты, как деревьев куски,

в даль несомые рвеньем бурливым реки,–

те к порогу плоты на погибель несло.

Там они проскользнули. Плотам повезло:

в море вынесло счастьем речные плоты,

с плеском нянчат их волны, растят им винты.


ЧАСТУШКА

Есть у Коли каблуки,

витамин есть и в ботве.

По-мужски – две строки,

а по-женски – строчки две.

  

Стояли, каждый мудр и светел,

мы, точно сверху низойдя.

«Старик Державин нас заметил»

и сплюнул, мимо проходя.


К ЗАВИСТНИКАМ НЕО-ПЛОТИНА

(Из Ивана Околёсникова)

Не умолкну! В правде я

смел до неприличия.

Выше всех я. У меня –

мания величия.


Золотой я Первосвет

излуч’яю действенно.

Вижу Свой приоритет

Я один, естественно.

Для Себя и слов уж нет.

Я Един Божественно.


МУДРИЛОВ И ПРИКРАСОВ

ОБМЕНИВАЮТСЯ МНЕНИЯМИ

– Красоту, Прикрасов, любим:

из себя красу мы взяли.

Впрочем то, что красотою

мы назвали,– красота ли?

– Ты, Мудрилов, не эстет:

думаешь, а чувства нет.


НА ТОРНОМ ПУТИ (Из Ивана Околёсникова)

Пред ребёнком ребятёнку

трудно в гадком повиниться.

Поросёнку и гусёнку

дюже трудно подружиться.

Ссоры душ и распри видов

потно душат индивидов.

Потом доли мутно-вздорным

полит путь и назван торным.


  

Юдолью недовольство

тревожит дрожью тело.

Худое беспокойство!

Да чтоб оно сгорело,

не духа – плоти свойство.


МАНТРА

Вне света призрак застит свет,

он пуст, царёк пустого.

Простор и свет – иного нет,

по сути нет иного.


ПРИЗНАНИЕ ПОДРОСТКА

Серьёзен я всерьёз. Серьёзнее меня

братишка младший, башковитый малый.

Мы взрослых повзрослей: не учимся ни дня,

но днями поучаем папу с мамой.


ПИИТЫ ПОРОЮ НЕПРАВДИВЫ

– Струн лады задев от скуки,

мы легко роняем звуки,–

слуги лир нам говорят.

Они хвастают, хитрят.


ГУСТОЙ КОНТИНУУМ, ИЛИ КИНОРЕКЛАМНЫЙ СТИХ

«Это тянется и длится.

Доложите: это – что?»

«С удовольствием мальчишкой

усвояемый кисель!

Он такой густой, тягучий...»

«Фи, студент. Вы почитайте

о континууме книжку...

да! и посмотрите снова

режиссёра Соловьёва

фильм «Асса»

высокого класса.»

«Да, профессор. Я его

посмотрю. Вы мне дадите

покурить?» «Я не курю.»

«До свиданья.» «Рад вас видеть.»


  

Больны любовью к дольней мути,

присев, отбегав по делам,

стих верный слышите, по сути

невосприимчивы к стихам,–


и слово жизни безграничной

в людской глубиночке, в глуши

предельно гаснет и практичной

ничуть не трогает души.


ВЕЧНАЯ ТЕМА

Вбирает Божия волна

мощь разума живую,

плывёт, значения полна,–

под ней мелеет глубина,–

быстрей скользит, легка, сильна,

взвивает муть земную,

подъемлет тёмный ил со дна,

вдруг перед ней – скалы стена,

дробится в брызги здесь она

об эту дурь людскую.


ГОРДЫЕ ДУРАКИ

Немало на путях земных

неглупых дураков.

Вот, например, один из них –

я; да и ты таков.


ИСКРЫ

Одинокие доныне,

странно тоскуют искры,

неги, брошенные в пустыне,

те, что цветны, огнисты,

что сплетаются в бледном дыме

светящимися полосками,

сводными пёстрыми блёстками,

сёстрами неродными.


РОМАНС

Жук по былинке восполз до цветка.

Чаша цветка для жука высока.

Жук закачался на стебельке.

Стебель сломался. Всплакнём о цветке.


МЕТАМАТЕМА

Эс равно пи эр квадрат,

е равно эм цэ квадрат,

эс пи эр, е эм цэ –

всё равно, равно квадрат.


  

Граф не любил поэтизации,

не чтил изысков украшенья,

не забывался ради грации

пустого словопредставленья –

без шаловливой театральности,

элитной лжи для ловли спроса

и без докучной тривиальности

толстовская лучится проза.

К АРХЕОЛОГУ И ПАЛЕОНТОЛОГУ

Когда-то легионы панцырные твёрдо ползали повсюду,

как изумительно большие, вымершие древле черепахи.

То было время Рима. В наше время черепашистому чуду

раскопщик ископаемому рад, вечноживое видя в страхе.


АНТИЧНАЯ СЕМЬЯ

1.  Бормочет Сократ женатый в тоске:

– Такой ералаш у меня в башке,

такая в ней свалка, мусор такой...

Мыслить я тщусь этой бывшей башкой...

– Молчи, пустомеля! – встряла жена.–

Твоя трепотня семье не нужна.

Деньги нужны – для меня, для сынка.

Марш за деньгами! Отца-дурака

терпит ребёнок. Раз мужа-глупца

Ксантиппа не стерпит – прибьёт подлеца!


2.  – Скажи, Ксантиппа, в чём суть женщины строптивой?

– Ух ты, мерзавец! Пьянь! Кастрат болтливый!

Нахлебник пакостный! Безмозглая горилла!..

– Спасибо, Ксантиппа. Ты мне объяснила.


3.  – Скажи, Ксантиппа, в чём мужская суть?

Эй, больно! Разве можно спицей в грудь?..

Ах, да ещё горшком по голове!..

– Вставай, труп старый. Позаботься о вдове.


ЛИРИКА (Из Ивана Околёсникова)

В томлении ломала руки

кривой сестре, отцу и мужу

дзюдоистичка с верой: сдюжу

семью, что слёзы льёт от муки!


ОПРОВЕРЖЕНЬЕ ВЗДОРА,

ИЛИ ДОКАЗАТЕЛЬСТВО ОТ ШЕКСПИРА

(Из Ивана Околёсникова)

Думаете, я– тупой индюк?

И мненье правдой вам кажется?

Глупцы! Вильям – мой мечтаемый друг,

а уж он-то с дурнем не свяжется!


ЭКСПРОМТЫ

1.  С руками вонючими, жирными,

с речами тупыми, настырными,

с дымком папироски травящей

самец, самодур настоящий.


2.  Гостил у девы горестной,

одетым пузом скрыт,

безденежный, бессовестный

желудок-паразит.


И жил у девы радостной,

довольной всем весьма,

безденежный, но благостный

друг, инвалид ума.


3.  Утки, селезни в пруде,

селезни да утки. Свет

от киноюпитеров.


«Где самцы?» «А самки где?»

Нет самцов уж, самок нет,

как промеж компутеров!


ЭЛЕГИЯ (Читается с горечью)

Расти уставшая трава

уж не стоит, а стелется.

Да и листва едва жива

и выжить не надеется.


Совсем размокшая земля –

как топь непроходимая.

Где нет асфальта, все поля,

дороги – грязь единая.


Лишь бесталанные дожди

бессмертно продолжительны.

Мы тут помрём, того гляди,–

грустны, грязны, презрительны.


ПО СТОПАМ СИМЕНОНА

Анюта Пука, итальянка

(должно быть, девушка чудная),

съедала в сутки полбанана

и только. Вегетарианка

погибла, пригубив баранью

котлету. В тень из ресторана

скользнул тип. «Повара-маньяка,–

Мегрэ вскипел,– я арестую!..»

Всех отвели немного позже

к присяжным. Такова развязка.


ПУП ЗЕМЛИ В АПОФЕОЗЕ

Утверждал себя Властил

и блестяще утвердил.

Сам он блещет, а кругом –

точно тусклый рыхлый ком.

И оттуда – общий глас:

«О, блеск чудный в центре нас!»

И другой: «О светоч Пуп,

ты не глуп, не глуп, не глуп...»


ВЗБРЕЛО В ГОЛОВУ

(Из Ивана Околёсникова)

Холод пуще голода.

Были в пору холода

недружны в Италии

даже гениталии.

Бились под перинками

гвельфы с гибеллинками –

всё ночами долгими

враждовали догмами.


ЕЙ НЕОХОТА

«Пьяный корабль капитана Рембо

дьявольской треплем волной.» «Чепуха!»

«Дурочка жизнь, повышай паруса

да протрезвей на ветру.» «Не хочу!»


«Я жить хочу, чтоб мыслить и страдать» (А. Пушкин)

Впредь, как Пушкина, наверно

будем Будду почитать.

«Всё – страданье.» Ох, как верно!

Нам не хватит ли страдать?

Можно ль нам, поживши скверно,

жить во благости начать?

После пушкинского чуда

пусть поучит жить нас Будда.


  

У куриц, без сомнения,

абстрактных нет запросов,

меж тем от холощения

возник петух-философ.


Каплун не спит, не кушает,

не видит и не слышит,

всё пишет он и думает,

нет, думает и пишет.


ЛУКЬЯН ЛЮБОМУДРЫЙ

«... всё растворяется бесславно

в столь зыбком тезисе одном.

Вот, скажем, дом построен явно.

Снаружи – дом, внутри – фантом,

а что вовне – фантом подавно.

Нет Бытия ни в показном,

ни в том, что скрыто внешним оным»,–

писал Лукьян, водил пером,

доверясь буквам иллюзорным.

Не вырубишь их топором.

Не в шутку и не сполупьяна

труды рождались у Лукьяна.


«Так. Но куда уйдёт

мысли живой стрела?» (О. Мандельштам)

Нисходят Божьи мгновенья –

светочи, миги бденья.

Светится линия в чёрном –

мысли живая трасса.

В темнящем, тупом, бесспорном

луч до цели добрался.

Сбылась и эта в финале

цель, что была в Начале.


  

Науки не зная, легко жить на свете,

легко жить летая – поверьте, проверьте;

наука земная – не логика ль Смерти?


  

– Как поживаешь? – Раздольно, друзья,

так же, как всяк поживает.

Благостна жизнь, а кругом западня

пасть, как обычно, смыкает.

Разум и воля не дремлют ни дня,

сила живая витает.

Спазмы гордыни век гложут меня,

Смерть мою плоть предвкушает.


КОЕ-ГДЕ

Когда вблизи других молчишь или когда

меж них разговоришься сумасбродно,

в душе вдруг чувствуется Страшная Среда,

люд обступающая бесплотно.


МОНСТР ИЗ КИНОФИЛЬМА

Чудовище жило в токсичной трубе,

людей пожирая слабых: поочерёдно

влезали они в ядовитую дырку,

спеша друг за другом, непонятно зачем.


СЦЕНА ИЗ КИНОФИЛЬМА

Батисфера, пустошь моря,

рыбы смутные, вода,

точно в ступоре от горя,

неподвижна навсегда.


Люди в шаре батискафа

через толщу вод ползут,

на бесстрашный люд без страха

нападает чёрный спрут.


Обвивает он кабину

всеми щупальцами ту,

прочь скользит, несёт добычу

вниз куда-то, в черноту.


ХВАЛА ПУСТОСЛОВИЮ

Те, кому воля к звуку мила,

пустословя, не принимайте

звон пустой за примету Зла.

Бойко болтайте, болтайте,

белковые тела.

Век языками мотайте,

квазиколокола.

Болтовня немых, тебе хвала!


ПОДВЕСНАЯ ЛАМПА В ДОМИКЕ

ВАНИ ОКОЛЁСНИКОВА

Чуть воды ведро набрало;

в нём со дна лучится вяло

бденье лампочки над ним

в полночь бликом водяным –

лампочка взошла на донце,

как одна звезда в колодце.


МЕДИТАЦИИ

1.  Ты открываешься погоже

как высь, Господь, и как заря

Ты открываешься, о Боже,

Тебя не видящим, но всё же

им открываешься не зря.


2.  Об открытье Бытия

что сказать ещё, друзья?

Путь-посредник,я, не-я

(Тверди светской сыновья)

Полноту двойную Дня,

как наследники, родня,

делят натрое, тая

полу-я, полу-не-я,

значит, Сущее Одно,

То, что знать не здесь дано.


КАЛИ-ЮГА (Из Ивана Околёсникова)

Напоминает тьма скитальцев,

мелькающих в эпоху свинства,

по льну шитьё отдельных пальцев,

не составляющих единства;

в кулак же скрюченные пальцы

рвут вышивку и портят пяльцы.


ВСПЫШКА ДУХА (Памяти Джона Донна)

Твердынею вокруг раскрыта сонно книжка,

дух веды в мире спит, его мгновенна вспышка –

тогда как пегой жизни призрачный сюжет

нас окружает то, чего по сути нет,

и ложь пугливо тает, Слову не переча:

Оно – всего наследник и всего предтеча.


СОН ОДИССЕЯ

Проплывши страшный путь морской,

познавши, как зол рок,

царить вернувшись на родной,

домашний островок,

забыв о битвах, о тоске,

о странствии морском,

о колыбельном островке,

забыв, как был царьком,

спишь, Одиссей, за годом год –

кто знает, отчего,

как сон обретший сумасброд,

ты спишь? – ни у кого

в долгу – не преданный семье,

ни Богу, ни толпе,

как нищий в парке на скамье,

ты спишь сам по себе –

ты, что в безличном этом сне

в себе неразделим,

как в речке камушек на дне

в струе нерастворим.

ЭЛИТА

1.  О Боже, как же в этот лес

попали мы такие? –

Мы, словно павшие с небес

сюда, в места глухие,

в лесу, где сосны высоки,

подобны мелколесью,

больны, как чахлые кусты,

величеством и спесью,

как эти узники тоски,

строптивы, непросты,

родному Небу мы близки,

от Неба далеки.


2.  Проста твердыня вышины,

низ любит усложненья –

блажно здесь чувства сплетены

в мирке высокомерья.


Пусть на собратьев, на зверька

да на берёзки в роще

смотреть нетрудно свысока –

суметь бы стать попроще.


Не край царящей красоты

в мечтаемом сюжете –

люблю вот эти я цветы

на этом белом свете.


Милы тюльпаны мне, сирень,

жасмин и лип цветенье,

вид южный роз, и Божий день,

и звёзд ночное бденье.


СПАСАЕМСЯ В ПОЛЕМИКЕ

(Из Ивана Околёсникова)

1. Благоверное суесловие

бурливо на бегу с гор великих,

ибо не снег оно глав их.


2.  Поднять, избавить мысль от дьявольского лога¹

мнят вопли спора, кто вернее знает Бога.


ВНЕ ИСТИНЫ, В НЕИСТОВСТВЕ

(Из Ивана Околёсникова)

Люблю красивее вещать, ещё красивее

люблю вещать – и говорю всё говорливее!

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ

1.  Древа до крыши. В их листве

гнездо с галчонком. Зной.

Давно застойный зной в Москве.

Назревшей в ночь грозой

любуясь издали, эстет

воспеть рад за столом

«бегущих молний ломкий свет

и напряжённый гром».


Вдруг свет заполыхал сплошной,

гром, ливень – вздутый шквал

одной сметающей волной

на двор и дом напал –

деревья снёс перед окном

и галочье гнездо,

как бы сказав, что нам со Злом

нельзя быть заодно.


2.  Светло. Шестой этаж. Под окнами навал

древесных трупов, «как бойцов на месте битвы».

Безумный шквал их наземь пошвырял.

Вновь явлен мир, так утром явлен, что забыты

минувший дряблый день и Зла в потёмках бал,

предупредивший: Злу пути открыты.

(Лето 1998 (= 3  666))


ГОРОДСКАЯ МОЛИТВА

Сохрани нам город, о Господи,

сохрани.

В блажи дни спаси дома, площади,

в блажи дни.


В мире лжи прошу, обнаружь Себя,

в мире лжи.

Поддержи, Господь, обманувшихся,

поддержи.


Проясни Твоим душам вышнее,

проясни.

Не они хотя духом нищие,

не они.


Путь найти лишь, Благим положенный

Путь найти.

Просвети горожан, о Боже мой,

просвети.


Не враги Тебе они в городе,

не враги.

Помоги смерть отбросить, Господи,

помоги.

(Лето 1998 (= 3 ∙ 666))


КНЯЗЮ ТЬМЫ

Кромешный дух, всё невозвратней

несущий ложный свет,

подлей, чем ты, блажней, превратней,

обманчивее нет.


Ты с Богом борешься бессмертно,

упорствуешь во зле.

Мглу отстояв, ты незаметно

простёрся в полумгле.


Прибыв из тьмы, своей отчизны,

подменщик Бытия,

творя блеск тёмной, плоской жизни,

твердишь: вот жизнь твоя!


Ты, плут, уймись. Тут есть примета,

смысл оной – не секрет:

нет в существе толики света –

сё значит: жизни нет.


Чтоб жить, нам нужен Свет дарящий,

а блуд твоих афер,

ложь, обаянье, блеск манящий

к чему нам, Люцифер?


Несущий мрака блеск, исчезни,

пред Светом отступив,

исчезни в страшной мгле той бездны,

где будешь, мёртвый, жив.


Растлён был разум твой бесхозный

соблазнами химер.

Эх, Люцифер – лжесветоносный,

несчастный Люцифер!

(Лето 1998 (= 3  666))


ГОЛОС ГРЕКА

Живя без мачт и портиков,

без капищ и ветрил,

ты зря, не помня стоиков,

печаль не истребил.


Ковать высокоумное

не сможешь ты в тиши?

Коль так, беспечно-шумное

что-либо соверши!

Печаль ведь – неразумное

зажатие души.


Заботясь о преемнике,

я мненья взлёт не скрыл,

а Чанышев в учебнике

по-русски повторил.


ЭТИМ ЛЕТОМ

1.  За то спасибо, что живу

непошло, незлобиво,

за строгость чисел, за листву,

за всё, что так красиво,

за дней бескрайних синеву,

Господь, вдвойне спасибо.


2.  Златое лето взвихрено!

Вихрение какое!

Как небывало взвинчено,

заверчено былое!


Всё прочь из почвы вынуто.

Враз вырваны все корни.

Вперёд куда всё кинуто? –

в пустыню ли? в простор ли?


ТЕОРЕМА (Из Ивана Околёсникова)

Пред теоремою не лебезя научно,

тупым пером я доказал собственноручно:

невежество ко мне привито неразлучно.

Любите нас обоих!


ДЕТСКАЯ ЕЗДА (Посвящается Политике)

Трясёмся мы в колясочке,

лошадка всё бежит,

от каждой славной встрясочки

сестра смешней блажит.


Мужик понурый тянется,

кричит ему сестра:

– Тебе, прохожий пьяница,

очки разбить пора!


Взвилась ручонка тонкая,

вбок камушек летит,

бац! – и оправа ломкая

стекольцами звенит.

Мертвеющая бабушка

кошёлку свято прёт.

Моя сестрёнка-лапушка

бабусю как пихнёт


на повороте рученькой

в бессильное плечо,

чтоб та с игривой внученькой

простилась горячо.


Скрипит коляска тряская,

лошадка понесла:

впервой чертовка ласковая

ей хвостик подожгла.


ЭПИЗОДЫ (Из Ивана Околёсникова)

Пониманье невзаимно.

Эпизодно всё весьма.

Ходим, ходим тут наивно

от ума и до ума.

Так темно идём и трудно,

неудобно так идём.

И решаем обоюдно

лишь отдельным жить умом.


МАЛЫШУ-ПОЭТУ

Споют ли розно соловьи

впотьмах на разных сучьях,

сползутся ли в клубок семьи

семь добрых пар гадючьих,

дитятю лаской дядька ли

Кащей, смеясь, измучит –

молчи, скрывайся и таи,

раз Тютчев так вас учит.


ВИКТОРИНА (Из Ивана Околёсникова)

Поль и Жан гурьбой шли. Оба имярека

говорили: «Мир – чужой для человека».

В ночь поодаль некто третий шёл толпой.

Поль и Жан те кто такие в тройке той?


ЖИВ МЕЖ ВАМИ (Из Ивана Околёсникова)

Женщин и детей лишь обижающий,

да и то любя,

жив я, кроткий праведник, являющий

вам, слепым, себя.


ПЕСЕНКА

Попразднуй, выпив водочки,

языческий кружок!

Сегодня, спрятан в облачке,

глядит, розовощёк,

из беленькой пелёночки

весёленький божок.


Вверху, где высь небесная,

кругом, где ширь небес,

божонка мать чудесная

простёрла сто завес,

чтоб не вошла плоть мерзкая,

чтобы не вкрался бес.


Ни сверху бесы прежние,

ни сбоку не вредят,

но снизу подло грешные

крадутся и бурчат:

– Что люди? Боги здешние

не знают, где наш ад.


ШУТКА

Дни к смерти поджидающей

плывёт моряк блуждающий,

геолог сверлит грунт –

тут каждый обитающий

ведёт себя как шут.


Где жизнь бессмертна горняя,

к чему там кругозорная

труба иль узкий шурф,

желаний мука вздорная,

тревога и триумф?


ПИСЬМО ПЕРЕЗРЕЛОГО МАРКСИСТА-КНИГОЛЮБА

К ПОДРУГЕ ПО ПАРТИИ

У тебя, Зоя, зад

как у Агаты Кристи.

Пуаро был бы рад

родиться у Пристли.

Верь: генетик Герострат

вырастит из слизи

в колбе мозга суррогат

и субститут мысли!


СКОТСКОЕ ЗАСТОЛИЕ

Тут, голодные до злости,

гложут кости нежно гости.

КУЗЬМЕ ЗАЛЁТНОМУ – ОТ СЕМИОТИКА

(Из Ивана Околёсникова)

Я со знаками вожуся;

ты летишь.

Я ль не твой знакомый, Кузя,

только лишь?


РЕЧЬ АСТРОЛОГА

Кто впрямь у Зодиака

родился в знаке Смака,

тому, чтоб жил беспечненько,

чтоб рак не жрал кишечника,

нужна одна говядина,

свинятина, курятина,

севрюга, осетрина

под вина в год Пингвина.


ИВАН ОКОЛЁСНИКОВ.

Из Нобелевского выступления

Главное – шею весь век упражняю.

Глупость – это пустяк.

Важно рекут – энергично киваю:

так, так, так,..


ТЕЧЕНИЕ ВОЕНЩИНЫ

В пути подряд текут солдатские ряды.

– Всегда ни влево глаз, ни вправо не своди!

Все лица – позади, а впереди – зады.

– Гляди вперёд, солдат, и, глядя так, иди!


ЭПИГРАММА

К разуму чужому подрекаешься¹,

пользуешься веденьем чужим,

а своё, Мил-друг, и не пытаешься

обрести, чтобы нести другим.


  

То в пору я, когда не чтил утрат,

прочёл стихотворенье.

Мне постояльцы Дома да простят

мелькнувшее вдруг мненье.


Чем-то своим волнуемой души

высокородный трепет –

им, неотчётливым, так хороши

слова, почти что лепет.

Магически негромкие стихи,

чуть слышное страданье.

У Анненского – лёгкие шаги

и грустное дыханье.


СОНЕТЫ, ПОСВЯЩЁННЫЕ ПАМЯТИ

ЖОЗЕ МАРИА Д’ЭРЕДИА

1.  Мы Дня Красу искали в мифе с древним дивом,

в наряде смут библиотечного вчера,

в шедевре стойком летописного пера,

в любви страдающей, в геройстве горделивом.


Красу мы разумом искали суетливым

в обильном золоте дворцового добра,

в изделье тонком из витого серебра,

в изящном остальном, что льстит теням кичливым.


Блуждали будто в историческом лесу,

держа свой пост укромно-книжный, безопасный.

Но разве так найдёшь искомую Красу?


Что в серебре да в злате рамочном ненастный

застыл день бывший – знаем. Настающий, ясный

да скажет утром День: – Я’Красоту несу!


2.  Сонет Любви с красивой строгостью кристальной

гордится тем, что не дробит Его хаос,

что нет Ему в ответ ни дани вялых роз,

ни вдовьей платы слёз, ни грусти госпитальной.


Любовью связанный, с улыбкой триумфальной

всё как бы смотрит Сей на жатву страшных кос,

на клятый раж косцов, на ветреный разброс

семян Истории в земной борьбе фатальной.


Сонет Любовью образует свой букет.

Венок так лавровый сплетён – не связан лентой.

Небесной синевы в Сонете много светлой,

но правды тягостной, примет изгойства нет –

в Нём, видно, приоткрылся Божеский просвет

меж Тайной Сферой и землёй тяжёлой, смертной.


3.  С Твоих Небес Живых божественные грёзы

не трогают сынов – им не понять Отца.

В курной кромешный быт упавшие сердца

полны сегодняшней деньголюбивой прозы.


Спит пьяный, грязный гость – и, придержав вопросы,

собрав оставшиеся после молодца

куски мясца, скорлупки битого яйца,

спешит хозяйка вон, чтоб выкинуть отбросы.

Ты вряд ли смотришь с обожанием, Господь,

как обжирается подвыпившая плоть.

На хмельный сон её в Твоей гостиной чистой

глядишь Ты вряд ли с одобреньем, Бог огнистый.

Греха тлетворный след из мира прочь за ней

выносишь, Господи,– хранишь от мёртвых дней.


К АДРЕСАТУ

Пора б Вам, сударь, говорить с одной Бумагой

на зрелом, только Ей понятном языке;

дум яркость юную, проникнутую влагой,

навек укладывать, как мумию, в строке;

во лжи бескрайней жизнь устраивать с отвагой

на прочной мысли безупречном островке;

не с хаотической душою чьей-то хмурой,

нет, Вам бы говорить с одной Бумагой Мудрой.


МАРИНА

Без края моря гладь и небеса без края.

Какая благодать и молодость какая!

Как юн, просторен мир! Как я люблю, марина,

тебя, морская беспримерная картина!


ЭПИГРАММА

Сидей! что помнишь, то пойми.

Ты взял – задачек нарешал

да рой стишков насочинял,

но строгий глас Того, Кто дал,

раздался как бы за дверьми:

«Ну ладно, Князь, оброк возьми.»

Взяв дар общения с людьми,

тебя Мучитель обобрал.


«В дачном кресле, ночью,

на балконе...» (И.А. Бунин)

Ночью Небо великое – то, что всемирно,

со стульчика вижу; сижу себе смирно.

«Под звёздами Неба,– сказал бы я скупо,–

мне ролью гордиться – воистину глупо.»


НАПУТСТВИЕ ИНДУСА

В тумане ожив рано,

душа моя, лети

легко, завидно, рьяно

туда, где Цель Пути,–

к Отцу в объятье прямо,

бездомная, впади;

себя и своё право

там Браме возврати.

ВЕСЁЛЫЙ ПОРТНОЙ

Беру любой материал

да режу без забот!

Ай! Видно, взял материал

я в ножницы не тот.


А, не беда! Кто тряпку дал –

лоскутья врозь берёт.

Сегодня кто кроить не дал –

ткань завтра, глядь, несёт!


В БРОНЗЕ – ПОВЕРХ ВОЛН И ГРАНИТА

(Из Ивана Околёсникова)

Злоба, дурость и так далее

век мордуют пьедесталие

Вани в бронзовом покое.

Да, бывает и такое.

У одних одно витание,

у других оно другое.


ДОСАДА

Скрытый выдумкой плут всё ж на плута похож.

Говорите с глухими: сойдёт им и ложь.

Лучше жить со своими, да где их найдешь?


ПОХОД ПОЭТА БУБЛИКОВА

Иду, минув окрестности,

в себе, как в дырке бублика,–

мне, к полноте словесности

текущему вне местности,

в пути нужна ли публика!


Я не сужу, не милую,

страстям чужим не следую,

теку, а не лидирую,

стихи не комментирую,

об умном не беседую.


БЕЛИЗНА

Белым-бело на улице,

больной путь замело,

на заметённой улице

по-зимнему тепло.


Пред полночью по улице

путь держит пешеход,

по светлой снегом улице

под самый Новый год.

Небесный свод над улицей

блюдёт свой звёздный ход,

над белой взлётной улицей

великий небосвод.


МНЕНИЕ ЧИТАТЕЛЯ

У Бродского – стихи безрадостные. В них, поевши супа,

коли вчитаешься – конечно, сразу не свихнёшься,

но станешь вялым от миазмов ироничных, шуток чёрных –

они тебя, глупца, точно проктальным иль анальным –

одним из двух – елеем обдадут. А всё ж у бедолаги

рассудка суетность ажурна – в речевых просветах

Божественное слышится горенье – Слова явлен голос.

Почти погибший дух, летун, эпохой злой подбитый,–

как неожиданно крыла свои развёртывает гений!


  

Уж сколько раз я это «уж»,

скользя, писал местами!

Кто пишет для крылатых душ,

а кто – стихи с ужами.


СИДНЮ

(Из Ивана Околёсникова)

Уходит лень, уходит оживленье,

живое своеволие уходит,

идёт себе куда-то, как собака

там, под окном, идёт;

а ты сидишь до переутомленья,

перемудренья, значит, отупленья –

сидишь и бдишь ты, будто бы разумен

одним тем, что сидишь.


«Прощайте, три синих!» (А. Вознесенский)

Новую книгу развёртывая,

старую закрывай.

Здравствуй, гостья – книга Четвёртая!

Предыдущая Третья, прощай.


УМЕРШЕМУ САШЕ АБРАМОВУ.

ДАНЬ ДРУЖБЕ С НИМ

Мучительна земная спешка наша.

Что делать, если у друзей расходятся пути?

Товарищ мой студенческий, хороший, верный Саша,

прости меня, прости, прости, прости.


КАЧЕЛИ

Здесь нашей дольней тяжестью натянуты веревки,

за струны снова держимся, качаемся, неловки.

На качелях не поднимешься – не опустишься,

на качелях не опустишься – не поднимешься.

Вечно в качке то обнимешься, то разлýчишься,

вечно в качке то разлýчишься, то обнимешься.

Быть – жить, а не тужить – дают не сласть или обновка –

души простой покой, качелей вновь приостановка.


К ПЕРСОНАЖУ КИНОФИЛЬМА

В западне, как будто между великим и заурядным,

не любя второго, первого чужд,

мечешься, маешься меж людьми своим опытом безотрадным

в фильме, снятом уж без причуд.


Ни в тебе, ни вовне тебя ничего настоящего,

стоящего нет. Удача горька

кинодельщика, дни беспраздничные на плёнку заснявшего,

слава Богу, не на века.


К ВОЛЕВОМУ СТИХОЛОГИКУ

Твоя поэзия, приятель, умновата,

как безземельная, с трубой над печью хата,

как дым над хатою прогнившей, как высот

достигший монстр, автопилотный самолёт.


Внушает словом – Пушкин, делом – Северянин,

да повторяет современник россиянин

тебе, князь умных виршей, строгий вождь пера:

– Должна быть глуповата прозина сестра.


НАГРАДЫ

Что брань и клевета? В них дань заключена.

Благодарю за эти ордена.


  

Сень Простора суть проста.

Жизнью вскружены цвета.

Косметический рой масок,

вязей черт и связей красок.

Что такое Красота?

Это Свет и Высота.