Экспертно-аналитический Центр ран

Вид материала

Содержание

10.2. Генезис теории социального капитала
Пьер Бурдье
Символический капитал
Социальный капитал
Джеймс Коулмен
Роберт Патнем
Социальный капитал в работах зарубежных ученых
Социальный капитал в работах российских ученых
Экономическая и социологическая интерпретации социального поведения
Популярность теории социального капитала

Подобный материал:

1 ... 29 30 31 32 33 34 35 36 ... 75

10.2. Генезис теории социального капитала

Возникновение концепции «социальный капитал»

Теория «социального капитала» является интенсивно разрабатываемым направлением современных социально-экономических исследований.

Несмотря на то, что само понятие «социальный капитал» и ранее встречалось в научной литературе, первую концептуальную проработку сделал Дж. Коулман^¹⁷⁸.

Разработка концепции «социального капитала» стала ответом на ряд накопившихся проблем и вызовов экономической теории.

Для применения данной концепции в решении задачи построения национальной инновационной системы важно проникнуть в «теоретическую кухню» формирования концепции, чтобы глубже понять не только теоретические, но и методологические посылки, без которых развитие соответствующей теории будет существенно менее плодотворно.

Уже в начале разработки концепции «социального капитала» стала ясно видна установка на интеграцию традиционных экономических концепций с социологическими и политологическими построениями. Следует указать на то, что такая интеграция оказалась одним из приоритетных направлений развития экономической теории. Достаточно указать, что в последние годы Нобелевские премии по экономике присуждаются ученым, работающим на стыке экономики и социологии (рациональный выбор и этические элементы, микроэкономика и т. д.). Вполне отчетливо прослеживаются взаимосвязи «социального капитала», с одной стороны, и институциональной и эволюционной экономиками – с другой. В многочисленных работах последних лет, посвященных развитию концепции «социального капитала», эти взаимосвязи получили свое развитие. По существу, «социальный капитал» сегодня прочно встроен в структуру институционального подхода.

Для развития российской экономической науки проблема развития концепции «социального капитала» особенно актуальна. Ее включение в концептуальный арсенал исследований может способствовать более адекватному пониманию характера социально-экономического и политического развития России по инновационному пути.

Именно категория «социальный капитал» позволяет корректно теоретически описать процесс формирования отечественных крупных и средних собственников в нашей стране, тесно связанных с прежними советскими и «новыми» российскими властными структурами. Использование обсуждаемой концепции во взаимосвязи с проблемами доверия социальным институтам вполне позволяет объяснить, скажем, такой специфический феномен российской экономики, как рост остатков на корреспондентских счетах коммерческих банков, не сопровождаемый соответствующим ростом кредитования реального сектора. Также становится яснее, почему рост сбережений наиболее обеспеченной части населения не ведет к увеличению инвестиций.

Новые горизонты понимания ключевых проблем экономического развития вполне способны стимулировать смещение приоритетов в экономической политике в сторону комплексного, внутренне взаимосвязанного упрочения институциональной среды, интегральным выражением которого как раз и выступает «социальный капитал».

Первые теоретические представления, предвосхищающие концепцию социального капитала, сложились в трудах Э. Дюркгейма и М. Вебера. Классики социологической науки полагали, что при определенных условиях доверие может перестать быть индивидуальным качеством, характеризующим личность, и распространиться в целом на социальную группу или общество. Анализ понятия социального капитала как независимого социального феномена стал возможным с появлением таких концепций, как теория социального обмена (М. Мосс, Д. Хоманс, Р. Эмерсон), экономическая теория капитала (К. Маркс), анализ социальных сетей (А. Р. Радклиф-Браун, Б Уллман).

Отметим, что даже из дефиниций социального капитала, предлагаемых различными авторами, видно, как происходило развитие теории социального капитала. Так из этого первого определения ясно, что сначала (в первом приближении) социальный капитал рассматривался как нечто спонтанно и самостоятельно образующееся, подчеркивался его естественный характер. В последующих определениях социального капитала уже встречается утверждение, что он целерационально формируемый, что подразумевает иную социально-экономическую природу явления, выражаемого категорией «социальный капитал».

Впервые сам термин «социальный капитал» появился в работах Лиды Джадсон Хэнифэн по изучению школьных центров сельских общин, использовавшей такой термин для описания «тех осязаемых субстанций, которые имеют большое значение в повседневной жизни людей»^¹⁷⁹.

В последующем определённый вклад в научное обоснование социального капитала внесла Джейн Джейкобс, изучавшая социальные отношения в урбанизированной среде, которая использовала данный термин в своей классической работе «Жизнь и смерть великих американских городов», где указывала, что плотная сеть социальных связей, существующая в более старых кварталах смешанного городского типа, образовывала форму социального капитала, которая способствовала общественной безопасности^¹⁸⁰.

Самым, пожалуй, главным теоретиком социального капитала, никогда не употреблявшим этого термина, но с большой ясностью понимавшим его важность, был французский аристократ и путешественник Алексис де Токвиль. Он, посетив в 1830-е гг. США, обратил внимание на склонность американцев образовывать различные гражданские общества, ассоциации, что поразило его. Он определил это как беспрецедентную способность руководствоваться демократическими принципами в общественной жизни. «Американцы всех возрастов, социального статуса, типов характера, всегда образуют ассоциации. Они принимают участие не только в коммерческих или промышленных организациях, но также и в тысячах других – религиозных, моральных, серьёзных и бесполезных, всеобщих и с ограниченным членством, длительных и краткосрочных... Ничто так не привлекает внимание, как интеллектуальные и моральные ассоциации в Америке», – писал он. Подобная способность самоорганизовываться, названная Токвилем «искусством объединяться», во многом имеющая основу в лице моральных ценностей, проповедуемых протестантизмом, являлась необходимым условием формирования гражданского общества и, следовательно, функцией повышения доверия и социального капитала в американском социуме^¹⁸¹.

Широкое использование категории «капитал» в социологии стало возможным после выхода в свет книги Г. Беккера «Человеческий капитал» в 1964 г. Человеческий капитал предприятия определялся как совокупность навыков, знаний и умений человека, расходы на получение которых через образование, внутрикорпоративное обучение и т. д. могут приносить со временем ощутимую прибыль и самому работнику и его работодателю. В своей работе Г. Беккер осуществил расчет экономической эффективности образования, а также опубликовал много статей по самым разнообразным социальным проблемам, трактуя их с позиций экономического образа мышления^¹⁸². Концепция человеческого, или интеллектуального, капитала использовалась Г. Беккером при рассмотрении вопроса о вложении инвестиций (в форме получения образования, повышения профессиональной квалификации, медицинского страхования и т. д.) в человеческий капитал.

Пьер Бурдье

Первый современный систематический анализ социального капитала был сделан Пьером Бурдье. Он определял этот концепт как «агрегацию действительных или потенциальных ресурсов, которые связаны с включением в прочные сетевые или более-менее институциализированные отношения взаимных обязательств или признаний». Его видение является инструментальным и сосредоточено на пользе, которую индивиды накапливают, постоянно участвуя в группах с целью создания некоторого ресурса. «Выгода, которая аккумулируется благодаря членству в группе, является базисом возможных солидарностей». Из определения Бурдье становиться понятным, что социальный капитал состоит из двух элементов:

социальные отношения сами по себе открывают доступ индивидам к ресурсам ассоциации или группы;
качество социального капитала равняется качеству этих ресурсов.

П. Бурдье, определил классовое разделение не через экономические отношения, а через различие условий существования, вклады «капиталов», а также диспозиций, произведенных этими условиями. Таким образом, социальный капитал был определен как дифференцирующий и конструирующий фактор социального поведения.

П. Бурдье идентифицирует экономический, культурный, социальный и символический капиталы, утверждая, что распределение капиталов в пространстве социальных отношений детерминирует социальное поведение людей. «В случае если соотношение капиталов идентично или схожее, наблюдаются схожие диспозиции и социальные практики»^¹⁸³. Аналогично различия в соотношении данных капиталов служат предпосылками для социальной дифференциации. Специфика социального капитала, согласно П. Бурдье, определяется отношениями « взаимного обмена ожиданиями, которые поддерживаются существующими в конкретном обществе рынками и культурами и по сравнению с экономическим обменом, социальный обмен характеризуется меньшей прозрачностью и большей неопределенностью. К примеру, трансакции, включающие социальный капитал, можно охарактеризовать неопределенными обязательствами, нечёткими временными границами и возможным нарушением взаимных ожиданий»^¹⁸⁴.

Также определение Бурдье понижает значение всех форм экономического капитала, определяемого через накопленный человеческий труд. «Через социальный капитал акторы могут получать прямой доступ к экономическим ресурсам (брать субсидии, защищать рынки и т. д.) Также они могут интегрироваться в определённые институты посредством верительных грамот – дипломов и сертификатов (то есть институционализировать человеческий капитал). С другой стороны, приобретение социального капитала требует взвешенного вложения экономического и культурного ресурса»^¹⁸⁵.

Он понимает капитал как динамический ресурс, и это свойство раскрывается в способности к конвертации – постоянной смене его форм. В соответствии с его концепцией, существуют три состояния капитала:

инкорпорированное состояние – совокупность относительно устойчиво воспроизводимых диспозиций и демонстрируемых способностей, которыми наделен обладатель той или иной формы капитала;
объективированное состояние означает принятие капиталом овеществленных форм, которые доступны непосредственному наблюдению и передаче в их физической, предметной форме;
институционализированное состояние предполагает объективированные формы признания данного вида капитала в качестве ресурса. Институциональные состояния, в свою очередь, могут быть формализованы в виде прав собственности, рангов, сертификатов, но могут выступать и в неформализованном виде, позволяющем, тем не менее, узнавать и признавать данный вид капитала.

Одно из достоинств концепции П. Бурдье заключалось в том, что он свел воедино экономические, властные, социальные и культурные измерения, отказавшись от односторонней экономической объяснительной модели социальных процессов.

Теория Бурдье внесла важный вклад в развитие понятия социального капитала. Она определила классовое разделение не через экономические отношения, а через различие условий существования, вклады «капиталов», а также диспозиций, произведенных этими условиями. Таким образом, социальный капитал был детерминирован как дифференцирующий и конструирующий фактор социального поведения, так как была установлена взаимосвязь между социальным, физическим, культурным, человеческим капиталами.

П. Бурдье предложил систематический анализ социального капитала. Он различал четыре основные формы «капитала»: 1) экономический, 2) культурный, 3) социальный, 4) символический. Борьба за данные капиталы, по мнению Бурдье, и определяет процесс социальной дифференциации, который он изучал^¹⁸⁶.

Под культурным капиталом Бурдье понимал те преимущества, которые передаются элитами своим детям (навыки устной и письменной речи, эстетические ценности, умение взаимодействовать с людьми, ориентация на достижения в учебе) и расширяют возможности их социальной мобильности.

Символический капитал – это «капитал чести и престижа, который производит институт клиентелы»^¹⁸⁷, то есть власть, основанную на признании авторитетности этой власти другими людьми, репутацию, имя, высокий социальный статус.

Социальный капитал Бурдье определяет как «совокупность актуальных или потенциальных ресурсов, которые связаны с обладанием прочными сетями связей, более или менее институционализированными отношениями взаимного знакомства и признания»^¹⁸⁸. Специфика социального капитала определяется отношениями «рисипросити» («reciprocity») – или взаимного обмена ожиданиями, которые поддерживаются существующими в конкретном обществе рынками и культурами^¹⁸⁹.

Такое определение социального капитала подчеркивает, что социальные сети не возникают сами по себе, а конструируются через привлечение специальных стратегий, ориентированных на институционализацию групповых отношений. Институционализация социальных связей позволяет их использовать как надежный источник получения различных выгод.

Анализ явления социального капитала позволяет Бурдье выделить три важнейших его структурных компоненты:

социальное отношение как таковое, благодаря которому индивиды могут иметь доступ к ресурсам их партнеров в общении;
объем и качество доступных ресурсов партнера общения;
отношение «рисипросити», или взаимности обмена.

Основной вывод, который можно сделать на основе трудов Бурдье: социальный капитал, в отличие от других форм, наиболее тесным образом связан с иными формами капитала, а само его существование предполагает обязательное присутствие иных значимых капиталов.

По Бурдье, реализация социального капитала обычно возможна через его конвертацию в другие формы капитала. Так, используя социальный капитал, индивиды могут:

получать прямой доступ к экономическим ресурсам;
увеличивать свой культурный капитал через контакты с экспертами, компетентными людьми, воплощающими культурный капитал;
присоединяться к институтам, которые связаны с присуждением, распределением привилегий.

Очевидно, что социальный капитал, как бы склеивающий все остальные виды капитала, является одной из важнейших составляющих богатства стран и регионов^¹⁹⁰.

С другой стороны, приобретение социального капитала требует, в свою очередь, вложения экономических, культурных, символических ресурсов. Хотя Пьер Бурдье и утверждает, что результаты обладания социальным, культурным и символическим капиталами сводимы к экономическому капиталу, вместе с тем, они не могут быть рассмотрены как его альтернативные формы. Социальный, культурный и символический капиталы обладают собственной динамикой и характеризуются, по сравнению с экономическим капиталом, большей неопределенностью и меньшей прозрачностью.

Джеймс Коулмен

П. Бурдье определял социальный капитал как «ресурсы, основанные на родственных отношениях и отношениях в группе членства»^¹⁹¹. Однако наибольшую известность понятие «социальный капитал» получило в расширительной трактовке^¹⁹² Дж. Коулмена в его фундаментальной работе в 1990 г. По мнению Коулмена, социальный капитал – это потенциал взаимного доверия и взаимопомощи, целерационально формируемый в межличностных отношениях: обязательства и ожидания, информационные каналы и социальные нормы^¹⁹³. Как и другие формы капитала, социальный капитал продуктивен, но в отличие от них он имеет место в структуре отношений между людьми и среди людей. В связи с этим Коулмен довольно подробно останавливается на характеристике физического и человеческого капиталов и их отличий от социального^¹⁹⁴.

Социальный капитал определяется Дж. Коулманом как ресурсы социальных отношений и сетей связей, облегчающих действия индивидуумов за счет формирования доверия, определения обязанностей и ожиданий, формулирования норм, создания ассоциаций.

По аналогии с физическим и человеческим капиталом, воплощенным в орудиях труда и обучении, которые повышают индивидуальную производительность, социальный капитал содержится в таких элементах общественной организации, как социальные сети, социальные нормы и доверие, создающие условия для координации и кооперации ради взаимной выгоды. Социальный капитал – это социальный клей, который позволяет мобилизовать дополнительные ресурсы отношений на основе доверия людей друг к другу^¹⁹⁵. «Социальный капитал – это способность индивидов распоряжаться ограниченными ресурсами на основании своего членства в определенной социальной сети или более широкой социальной структуре. Способность к накоплению социального капитала не является индивидуальной характеристикой личности, она является особенностью той сети отношений, которую выстраивает индивид. Таким образом, социальный капитал – продукт включенности человека в социальную структуру»^¹⁹⁶.

Роберт Патнем

Р. Патнем характеризует социальный капитал как ресурс, относящийся к связям между людьми: социальным сетям и нормам взаимности и доверия, возникающим на основе связей.

Как элемент общественной организации (социальные сети, социальные нормы и доверие) социальный капитал рассматривается и в работах Р. Патнэма. При этом обращается внимание на то, что он увеличивает отдачу от инвестирования в физический и человеческий капитал и вследствие этого ведет к более эффективному экономическому росту и социально-экономическому развитию. «Социальный капитал, – пишет Р. Патнэм, – воплощенный в нормах и сетях гражданского участия, является, по всей вероятности, предварительным условием экономического процветания, так же как и эффективное самоуправление»^¹⁹⁷.

Социальный капитал рассматривается и в работах Р. Патнэма как элемент общественной организации (социальные сети, социальные нормы и доверие). При этом обращается внимание на то, что он увеличивает отдачу от инвестирования в физический и человеческий капитал и вследствие этого ведет к более эффективному экономическому росту и социально-экономическому развитию. «Социальный капитал, – пишет Р. Патнэм, – воплощенный в нормах и сетях гражданского участия, является, по всей вероятности, предварительным условием экономического процветания, так же как и эффективное самоуправление»^¹⁹⁸.

Р. Патнэм понимает «гражданственность» широко: по его мнению, гражданственность – это участие в любых видах организованной социальной активности (пение в хоре, заседания в клубе любителей пива, совместные занятия по изучению насекомых…). Отличие нашей позиции от позиции Р. Патнэма в том, что на наш взгляд, термин «гражданственность» – более строгое понятие. Хотя гражданственность может возникнуть на любой почве, проявиться в любом виде деятельности, все же возникает она только тогда, когда деятельность человека ориентирована на интересы других, а не исключительно на свои личные, семейные или профессиональные интересы. Социальный субъект действительно может демонстрировать гражданственность, участвуя в любом виде организованной активности, в том числе и «через членство в воскресном хоре или в обществе любителей птиц», но только в том случае, когда он делает это в основном для других, а не только для себя, то есть когда социально-групповые или социетальные интересы доминируют над индивидуальными.

По мнению Патнэма, социальный капитал приносит ряд выгод:

социальный капитал в огромной степени определяет сферу воспитания детей. Доверие, сети, нормы взаимности в семье, школе, группе, среди соседей и в местном сообществе оказывают далеко идущее влияние на их возможности и их жизненный выбор, успехи в учебе, влияют на их поведение и развитие;
в районах с высоким социальным капиталом улицы и подъезды чище и люди дружелюбнее, а в целом – безопаснее. Традиционные «факторы риска», такие как бедность и мобильность соседей не так важны, как часто об этом думают. Уровень преступности в значительной степени высок потому, что люди не участвуют в общественных делах, не присматривают за молодежью, не связаны друг с другом сетью знакомств и друзей;
там, где между людьми царит доверие, не только отдельные люди, но и целые фирмы и даже нации – процветают экономически. Социальный капитал помогает сгладить эффекты социоэкономического неблагополучия;
существует четкая связь между обладанием социальным капиталом и здоровьем. Как правило, если человек решил вступить в группу по интересам, то для него снижается риск смерти в следующем году вдвое;
регулярное посещение клубов, участие в работе добровольцев, посещение церкви являются «эквивалентами» счастья, как и получение высшего образования или удвоение своего дохода.

Популярности понятия «социальный капитал» способствовала дискуссия, разгоревшаяся в американской научной прессе после того, как была обнаружена тенденция к сокращению «социального капитала» в Америке на протяжении последней четверти века. Для подсчета национального объема «социального капитала» применяются два показателя: 1) индекс доверия и 2) членство в общественных объединениях. Согласно исследованию Роберта Патнема, число членов разного рода добровольных ассоциаций (от родительских комитетов до клубов женщин-избирательниц и кружков игры в боулинг) за минувшие два-три десятилетия сократилось в пределах 25-50%; время, затрачиваемое на неформальное общение вне работы с 1965 г. уменьшилось на четверть, а на деятельность в общественных организациях – чуть ли не наполовину; наконец, индекс доверия (процент положительных ответов на вопрос: «Можно ли доверять людям?») с 1972 г. снизился примерно на треть^¹⁹⁹.

Социальный капитал в работах зарубежных ученых

Бурдье, Коулман, Патнэм – именно этих трех мыслителей большинство комментаторов называют основоположниками теории социального капитала. При этом у каждого были свои подходы.

Бурдье использовал марксистский подход, и выделял три формы капитала: экономический, культурный и социальный. Обладание социальным капиталом вовсе не обязательно приводит к обладанию экономическим капиталом, однако является атрибутом элит, средством удержания власти и привилегий. Как считает Филд, он «пришел к выводу, что социальный капитал маскирует явные поиски выгоды его обладателями, что противоречит открытому демократическому обществу».

Вклад Джеймса Коулмана в развитие теории социального капитала состоял в теоретическом осмыслении процессов и опыта неэлитарных групп. Другими словами, он полагал, что маргинальные сообщества или рабочий класс также могут получать пользу от обладания им. Опираясь на теорию рационального выбора, Коулман рассматривал социальный капитал как часть социальных структур. Как и другие исследователи, он выделял роль семьи и дружеских связей, религиозных институтов в создании социального капитала, утверждая, что изменения в этих сферах проблематичны.

Интересно сравнить вклад Коулмана и Бурдье. Джон Филд сделал такое интересное наблюдение. «Бурдье постоянно возвращался к тезису, что привилегированные личности поддерживают свое положение, используя свои связи среди других привилегированных личностей. Взгляд Коулмана более острый, он настаивал на важности связей, как для отдельных людей, так и коллективов, привилегированных или ущемленных. Однако взгляд Коулмана наивно оптимистичен: как общественное благо, социальный капитал почти полностью определяется его функциями, создавая ряд норм и санкций, которые позволяют людям сотрудничать ради получения взаимных выгод, и при наименьших издержках. Бурдье использует этот концепт наоборот, высвечивая лишь “темную сторону” для ущемленных слоев населения, и светлую – для привилегированных».

В такой ситуации работа Роберта Патнэма по социальному капиталу (1993) прогремела как взрыв. Вернувшись к таким комментаторам как Токвилль b использовав вклад Коулмана, он обратил внимание на значение ассоциаций и гражданских сообществ. Он писал об этом с точки зрения политологии, открыв новые направления. Вначале он изучил итальянские политические институты, показав значение социального капитала для качества общественной жизни и культивирования демократического общества. Затем он обратил внимание на социальный капитал в Соединенных Штатах в своей популярной статье 1995 года и исследовании 2000 года «Bowling Alone: The collapse and revival of American community». Его главный вывод, состоящий в том, что обладание социальным капиталом имеет огромное значение для благосостояния людей, задело многих.

Заслуга активного введения термина «социальный капитал» принадлежит Г. Лоури. Согласно Лоури, социальный капитал – это естественно возникающие социальные отношения между людьми, которые развивают или помогают развитию определенного набора навыков или характеристик, ценных на рынке^²⁰⁰. Г. Лоури также утверждал, что социальный капитал – это актив, который может быть таким же важным, как и финансовое благополучие, для объяснения сохранения неравенства в обществе.

В работах Ф. Фукуямы артикулируется, что превалирование доверия в обществе порождает социальный капитал, который отличается от других форм человеческого капитала тем, что создается и передается посредством таких культурных механизмов, как религия, традиция или историческая привычка. Ф. Фукуяма определяет социальный капитал как «набор неформальных ценностей или норм, которые разделяются членами группы и которые делают возможным сотрудничество внутри этой группы»^²⁰¹, а также как «определенный потенциал общества или его части, возникающий как результат доверия между его членами»^²⁰². Подобная трактовка привлекает внимание к социокультурным факторам (социальным нормам, социальной мобильности и мотивации экономических агентов), выступающим благоприятными элементами внешней среды, способствующим формированию доверия, облегчающим координацию экономической деятельности и повышающим эффективность функционирования рыночного механизма^²⁰³.

Социальный капитал в работах российских ученых

В настоящее время в социологии и экономике ведётся активная работа по систематизации и теоретическому обобщению данной категории, а также в области эмпирического изучения социального капитала и применимости инструментария его измеряющего в связи с трансформационными процессами. Описание концепции социального капитала в контексте российского общества содержат научные труды Е. М. Аврамовой, Т. Е. Ворожейкиной, Г. В. Градосельской, С. И. Долуцкой, Л. А. Колесниковой, В. В. Радаева, В. Л. Римского, Л. В. Стрельниковой, П. Н. Шихирева. Функционирование отдельных аспектов социального капитала в исследованиях неформальных экономик и явлении блата, а также наличие данного феномена в историко-социальном пространстве советского и постсоветского общества затрагиваются в работах Т. Шанина, А. Леденевой, О. Фадеевой, Д. Старка, Л. Тимофеева и др. Был сделан ряд исследований, изучающих влияние социального капитала на различные аспекты жизнедеятельности:

Р. Роуз (выявление социальных сетей, используемых россиянами в повседневной жизни);
В. В. Пациорковский (социальные связи и социальный капитал в сельской местности);
Н. Е. Тихонова (неравномерность распределения социального капитала);
А. Чепуренко (взаимная конвертация экономического и социального капитала).

Процессы накопления и функционирования социального капитала рассматривались через изучение феномена доверия. Анализ данной категории введётся различными дисциплинами, описываются не только социологические, но и социально-психологические, философские аспекты доверия. Среди отечественных работ специальному изучению доверия как целостного социально-психологического феномена посвящены исследования Т. П. Скрипкиной. В философской литературе понятие доверия рассматривалось М. Бубером. Исследованиями доверия в отечественной философской этике занимался Б. А. Рутковский. Следует также отметить многоаспектные исследования доверия в социологии (см. работы Ю. А. Левады, И. М. Клямкина, Т. Кутковца, И. Яковенко, А. Трапковой и др.) Понятие социального капитала использовалось И. Дискиным для построения объяснительной модели социальных процессов, учитывающей хозяйственную этику и уровень доверия между экономическими субъектами как факторы повышения эффективности^²⁰⁴.

Экономическая и социологическая
интерпретации социального поведения

Существуют два научных направления, описывающих и объясняющих социальное поведение.

Первое, характерное для большинства социологов, рассматривает актора как социализированный элемент, а его поведение как управляемое социальными нормами, правилами и обязательствами. Главное достоинство данного подхода – в способности исследовать поведение актора в социальном контексте и объяснить, как оно трансформируется под влиянием социальной среды.

Для представителей другого направления, включающих большинство экономистов, характерен подход к акторам как к лицам, принимающим самостоятельные решения и действующим независимо, руководствуясь собственными интересами. Главное его достоинство состоит в принципах действия, максимизирующих полезность. Принцип такого поведения наряду с простым эмпирическим обобщением (с уменьшением предельной полезности) способствовал развитию неоклассической экономической теории, а также различных направлений политической философии.

Набирает силу теоретическая тенденция в социологии, включающей компоненты описанных выше направлений. Такая теория исходит из принципа рационального и целенаправленного поведения и пытается показать, как этот принцип, в сочетании с особым социальным контекстом, может объяснить не только поведение индивидуумов, но и развитие социальной организации. Концептуальный инструмент для решения теоретических задач – социальный капитал.

Прежде чем рассматривать саму концепцию, полезно рассмотреть некоторые недостатки упомянутых выше направлений, а также попытки их усовершенствовать.

Итак, оба указанные выше направления имеют серьезные недостатки. Главный недостаток первого (социологического) направления – отсутствие у актора так называемого стимула к действию. Окружающая среда формирует его, но в ней отсутствуют внутренние импульсы действия. В данной концепции поведение актора рассматривается лишь как продукт окружающей среды, и это привело социологов к критике данного направления. В то же время экономическое направление сталкивается с эмпирической реальностью: действия индивида формируются, направляются и регулируются социальным контекстом – нормами, личным доверием, социальными связями и социальными организациями, которые важны для функционирования не только общества, но и экономики в целом.

Ряд авторов обоих направлений осознали эти трудности и попытались обобщить некоторые понятия. Так, Й. Бен-Порез^²⁰⁵ развил идеи, касающиеся функционирования Ф-связи («F-Connection» – это семьи, друзья, фирмы) в обменивающихся системах. Проанализировав антропологическую, социологическую и экономическую литературу, он показал влияние форм социальной организации на экономический обмен. О. Уильямсон в ряде публикаций^²⁰⁶ исследовал условия, при которых экономическая активность проявляется в различных институциональных формах: внутри фирмы или на рынке.

Существует сложившееся понятие – «новая институциональная экономика». В ее рамках пытаются показать, в пределах неоклассической экономической теории, два условия, при которых, во-первых, возникают определенные экономические институты, и, во-вторых, осуществляется влияние этих институтов (например, влияние социальной организации) на функционирование системы в целом.

В последнее время социологами осуществлялись попытки исследовать, каким образом социальная организация влияет на функционирование экономической активности.

Г. Беккер в 1983 году показал, как (даже на высокоорганизованном рынке биржевых операций в Чикаго) развиваются отношения между брокерами одного операционного зала и как они влияют на процесс торгов.

М. Гранноветер принял участие в критике так называемой неосоциализированной концепции человека, положившей в основу экономического анализа феномен экономической активности. Прежде он критиковал большую часть институциональной экономики как неопытный функционалист, существование экономического института часто объяснял только определенными его функциями, выполняемыми им в экономической системе. Он доказывал, что в новой институциональной экономике существует недостаточное осознание важности конкретных персональных отношений и системы этих отношений, генерирующих доверие, ожидание и устанавливающих нормы, что он называет «включенностью». Его идея может быть рассмотрена как попытка представить в анализе экономических систем социальных организаций и отношений не просто структуру, которая возникает для осуществления экономических функций, а структуру со своим прошлым, настоящим и будущим. Это дает ей возможность независимо от других факторов влиять на функционирование экономической системы.

Вся работа, проделанная экономистами и социологами, послужила основой для возникновения обновленного анализа функционирования экономических систем. В общем, можно сказать, что развитие концепции рационального поведения требует включения в анализ социальных и институциональных организаций, создаваемых эндогенным способом или под воздействием экзогенных факторов.

Другой подход – использование экономических принципов рационального поведения в анализе социальных систем, при этом не ограничиваясь рассмотрением экономических систем и выполняя анализ таким образом, чтобы не выпадала социальная организация. Концепция социального капитала – инструмент, который помогает выполнить подобный анализ.

Элементы двух представленных выше научных направлений не могут быть просто объединены. Необходимо взять концептуальную основу одного направления и инкорпорировать в нее элементы другого, не нарушая общей структуры.

Если мы начнем с теории рационального поведения, в которой каждый актор контролирует определенную часть ресурсов и заинтересован в определенных ресурсах и событиях, тогда социальный капитал представляет определенный вид ресурса, доступный актору.

Социальный капитал определяется своими функциями. Он включает в себя множество различных составляющих, которые характеризуются двумя общими свойствами:

они состоят из нескольких социальных структур;
они облегчают определенные действия акторов внутри структуры, будь то индивид или корпорация.

Подобно другим формам капитала, социальный капитал продуктивен. Он способствует достижению определенных целей, добиться которых при его отсутствии невозможно. Подобно физическому и человеческому капиталу, социальный капитал не подпадает под строгую дефиницию, но он может обладать специфическими особенностями в определенных сферах. Данная форма социального капитала имеет свою ценность в упрощении определенных действий, которая может оказаться бесполезной или даже вредной для других.

В отличие от иных форм капитала, социальный капитал свойствен структуре связей между акторами и среди них. Это не зависит ни от самих акторов, ни от средств производства. Более того, организации, преследующие определенные цели, могут быть акторами (так называемый корпоративный актор), так же как и индивид. Связи внутри корпоративных акторов также могут создавать для них социальный капитал (при этом наиболее известным примером является обмен информацией, которая позволяет устанавливать фиксированные цены в пределах одной отрасли).

Пример. Исследование рынка оптовой торговли алмазами свидетельствует, что тесные связи, развитые благодаря семейным узам, сообществу и религии, создают уверенность, необходимую для упрощения трансакций на рынке. Если какой-либо член сообщества заменит, украдет или даже присвоит камень на время, то он утратит семейные, религиозные и общественные связи. Прочность таких связей делает возможным, как само собой разумеющееся, заключение сделок на доверительной основе, и торговля происходит очень легко. При отсутствии таких связей возросли бы трудоемкость, затраты, связанные с обязательствами и страхованием. В противном случае сделки могли бы не состояться.

Пример. Торговый рынок, например, Черкизовский рынок в Москве, можно рассмотреть как корпорацию отдельных торговцев, каждый из которых располагает социальным капиталом, величина которого определяется количеством взаимосвязей на рынке.

Приведенные примеры показывают ценность социального капитала как в экономических, так и в социологических исследованиях.

Значение концепции социального капитала, прежде всего, заключается в том, что она идентифицирует определенные аспекты социальной структуры в соответствии с их функциями, точно так же, как концепция «стул» идентифицирует определенный физический объект в соответствии с его функциями, несмотря на различия в форме, внешнем виде и конструкции. Функция, определяемая понятием «социальный капитал», представляет собой ценность аспектов социальной структуры для акторов как ресурсов, которые они могут использовать для достижения своих целей.

С уточнением функции конкретных аспектов социальной структуры концепция социального капитала помогает просчитать различные последствия как на уровне отдельных акторов, так и на уровне микро-макроперехода без обозначения тех деталей социальной структуры, с помощью которых это происходит.

Неоспоримо, что каждый в зависимости от своих целей хочет тщательно рассмотреть детали организационных ресурсов, понять элементы, снижающие их полезность, и исследовать, как они возникают в каждом конкретном случае. Концепция социального капитала позволяет, беря такие ресурсы и показывая способы их возможного сочетания с другими ресурсами, воспроизвести поведение на различных уровнях системы или, в другом случае, различные результаты для индивидов. Хотя для этих целей социальный капитал составляет непроанализированную концепцию, он сигнализирует аналитикам и читателям: что-то ценное производится для тех акторов, которые имеют данный доступный ресурс, и его ценность зависит от социальной организации. Это становится в анализе вторым этапом, имеющим целью раскрыть концепцию и обнаружить, что компоненты социальной организации способствуют созданию ценности.

Blog