Лексическое значение и внутренняя форма как способы концептуализации мира природы (на материале говоров Архангельской области)

Вид материала

Автореферат диссертации

Содержание Симашко Татьяна Васильевна Курбангалеева Гузель Манфуровна Предметом исследования Объектом исследования Материалом исследования Научная новизна Теоретическая значимость Практическая ценность Положения, выносимые на защиту Апробация работы. Структура диссертации. Основное содержание работы

Подобный материал:

• Тема урока: «Лексическое значение слова. Словари», 135.59kb.
• О ситуации в агропромышленном комплексе Архангельской области, 445.7kb.
• Правительство архангельской области министерство здравоохранения и социального развития, 27.37kb.
• Рабатывал он, в частности, проблемы взаимоотношений текста с аудиторией, как на материале, 9484.37kb.
• Методы и формы проведения педагогического совета, 50.47kb.
• План работы Общественно- консультативного Совета при Управлении Федеральной миграционной, 19.94kb.
• Об утверждении региональной программы "развитие конкуренции в архангельской области, 885kb.
• Администрация архангельской области постановление от 24 декабря 2002 г. N 233 об общественном, 56.31kb.
• Протокол к Соглашению между Правительством Москвы и администрацией Архангельской области, 401.03kb.
• Рекомендации по оплате труда работников государственных и муниципальных учреждений, 66.08kb.

На правах рукописи


Хохлова Наталья Валентиновна


ЛЕКСИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ И ВНУТРЕННЯЯ ФОРМА

КАК СПОСОБЫ КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИИ МИРА ПРИРОДЫ

(на материале говоров Архангельской области)


Специальность 10.02.01 – русский язык


Автореферат

диссертации на соискание ученой степени

кандидата филологических наук


Архангельск

2004


Работа выполнена на кафедре языкознания Северодвинского филиала

государственного образовательного учреждения

высшего профессионального образования

«Поморский государственный университет имени М.В. Ломоносова»


Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор

Симашко Татьяна Васильевна


Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор Войлова Клавдия Анатольевна


кандидат филологических наук, доцент

Курбангалеева Гузель Манфуровна


Ведущая организация: Кемеровский государственный

университет


Защита состоится «4» октября 2004 г. в 12 часов на заседании диссертационного совета КМ 212.191.01 при Поморском государственном университете имени М.В. Ломоносова по адресу: 164520, Архангельская обл., г. Северодвинск, ул. Торцева, 6, ауд. 21.


С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Поморского государственного университета имени М.В. Ломоносова по адресу: 163002, г. Архан­гельск, пр. Ломоносова, 4.


Автореферат разослан «__» августа 2004 г.




Ученый секретарь

диссертационного совета

кандидат филологических наук,

профессор Э.Я. Фесенко


В современной лингвистике ставятся и активно разрабатываются проблемы выделения и описания отдельных фрагментов языковой картины мира (Ю.Д. Апресян, Т.И. Вендина, К.И. Демидова, О.А. Корнилов, Е.С. Кубрякова, С.Е. Никитина, М.В. Пименова, Т.В. Симашко, Е.В. Урысон, С.В. Хлыбова, Т.И. Чернетских, А.Д. Шмелев, Е.С. Яковлева и др.). Языковая картина мира дифференцируется в том числе в связи с отдельными подсистемами национального языка – литературного или диалектного. На материале словарей литературного языка и произведений литературы реконструкция картины мира осуществляется путем применения разных конкретных методик, однако в разработке актуальной проблемы способов языковой концептуализации диалектной картины мира сделаны лишь первые шаги. Практически не изученной в аспекте языковой картины мира остается диалектная лексика природы, в том числе интересующая нас метеорологическая лексика, а метеонимы архангельских говоров не получали ранее монографического описания с позиций репрезентации особенностей восприятия окружающего мира сельскими жителями.

В настоящем диссертационном исследовании с целью реконструкции фрагментов диалектной картины мира применяется методика систематизации и описания материала, разработанная Т.В. Симашко. Совокупности семантических единиц – денотативные классы – формируются индуктивным путем на собственно лингвистических основаниях. В состав денотативного класса включаются такие единицы, которые содержат в своей семантике признак, указывающий на один и тот же объект мира, что позволяет привлекать к исследованию значительный по объему материал.

Изучение совокупностей денотативно связанных единиц осуществляется с учетом их кумулятивной функции. Поэтому денотативный класс рассматривается как информационное поле, компоненты которого отражают разные представления об одном и том же объекте мира. Обобщение разнообразных сведений об объекте приводит к моделированию совокупного знания о нем, которое служит основанием для установления особенностей языковой концептуализации отдельного фрагмента мира, а значит, и для выявления специфики диалектной картины мира.

Особенности отдельных денотативных классов описывались на разном языковом материале в работах Т.В. Симашко, Т.С. Нифановой, А.Г. Бондаревой, Н.В. Анисимовой, С.А. Цапенко, Н.В. Осколковой, однако на материале архангельских говоров в аспекте диалектной языковой картины мира денотативные классы ранее не исследовались. Все сказанное свидетельствует об актуальности темы диссертационного исследования.

Изучение единиц денотативных классов <дождь> и <снег> в рамках обозначенной концепции предполагает описание говоров Архангельской области как диалектной макросистемы. Как известно, впервые теоретическое обоснование такой подход получил в трудах Р.И. Аванесова, который ввел в научный оборот термин «диалектный язык», отстаивая принципиальную возможность его изучения как единой структуры вне ее территориальной проекции. В работах современных диалектологов выявляются и описываются общие черты, присущие областным языковым макросистемам, а также ставятся и решаются проблемы типологии русских говоров (Т.А. Демешкина, Е.В. Демидова, Г.М. Курбангалеева, О.В. Мищенко, Н.Н. Пшеничнова и др.).

Вслед за диалектологами, рассматривающими архангельские говоры как диалектный континуум, мы считаем правомерным описание общеархангельского территориально-языкового образования как системы, состоящей из региональных систем и микросистем (Т.А. Бердникова, О.Г. Гецова, Е.Е. Королева, М.К. Пак, Л.О. Чернейко и др.). Единство говоров Архангельской языковой территории объясняется тем, что частные диалектные системы связаны сложными отношениями, позволяющими рассматривать совокупность говоров как систему систем. Все архангельские говоры являются переселенческими, сформировавшимися примерно в одно и то же время. Кроме того, их единство поддерживается общей территорией распространения и близостью экономических, географических, климатических, социально-культурных условий бытования.

Вместе с тем, наиболее детально любой языковой ярус, включая лексический, может изучаться только на примере микросистемы при непосредственном наблюдении речи диалектоносителей. Поэтому в исследовании осуществляется двухуровневый анализ: микросистемы ленского и пинежского говоров, которые обследовались при личном участии автора работы, рассматриваются на фоне архангельской языковой макросистемы, что дает возможность выявить тонкие различия в способах концептуализации объектов <дождь> и <снег>, а также в номенклатуре семантических единиц соответствующих денотативных классов.

Предметом исследования в настоящей диссертации является изучение особенностей фрагментов диалектной картины мира, репрезентированных посредством семантических единиц денотативных классов <дождь> и <снег>.

Объектом исследования послужили словари, картотеки и материалы экспедиций, что позволяет в максимально полном объеме представить словарный состав денотативных классов <дождь> и <снег> в архангельских говорах: 1) Опыт областного великорусского словаря / Под ред. А.Х. Востокова, а также Дополнения к нему; 2) Словарь областного Архангельского наречия в его бытовом и этнографическом применении А.О. Подвысоцкого; 3) Толковый словарь живого великорусского языка В.И. Даля; 4) Архангельский областной словарь / Под ред. О.Г. Гецовой; 5) Словарь русских народных говоров; 6) Картотека АОС Диалектологического кабинета Московского государственного университета; 7) Картотека «Лексического атласа Архангельской области» Л.П. Комягиной; 8) Картотека Кабинета истории и диалектологии Поморского государственного университета; 9) Материалы диалектологических экспедиций 2000–2004 гг. в Ленский и Пинежский районы Архангельской области, организуемых Северодвинским филиалом Поморского государственного университета им. М.В. Ломоносова. В Ленском районе в 2000 и 2002 гг. опрошено 23 человека в 10 населенных пунктах; в Пинежском районе в 2001–2004 гг. – 243 человека в 22 населенных пунктах.

Необходимость описать состав единиц денотативных классов <дождь> и <снег> с точки зрения их происхождения предопределила обращение к этимологическим и историко-этимологическим словарям: 1) Этимологическому словарю славянских языков / Под ред. О.Н. Трубачева; 2) Этимологическому словарю русского языка М. Фасмера; 3) Этимологическому словарю русского языка Г.П. Цыганенко; 4) Историко-этимологическому словарю П.Я. Черных; 5) Этимологическому словарю русского языка / Под ред. Н.М. Шанского; 6) Етимологiчному словнику украïнскоï мови / Под ред. О.С. Мельничука (включающему данные всех славянских языков).

Материалом исследования послужили словарные статьи единиц, включенных в денотативные классы <дождь> и <снег>; денотативно ориентированные контексты, извлеченные из записей речи носителей ленского и пинежского говоров, а также из материалов обследованных картотек.

Критерием для отбора денотативно связанных единиц выступает наличие в их дефинициях идентификаторов соответствующего класса, например: ‘дождь’, ‘о дожде’, ‘от дождя’, ‘после дождя’, ‘дождевой’ или ‘снег’, ‘о снеге’, ‘со снегом’, ‘снежный’, ‘из снега’ и под. В соответствии с этим критерием в материалы денотативных классов в качестве особых единиц включаются слова и устойчивые сочетания, которые представлены в словарях в виде отдельных значений, оттенков их значения или употреблений и содержат подобные идентификаторы, а также слова и устойчивые сочетания устной речи, для которых установлена устойчивая ориентация на имя соответствующего денотативного класса. Семантические единицы включаются в состав денотативных классов и в том случае, если денотативно направленный идентификатор содержится в их внутренней форме (далее – ВФ), но отсутствует в значении.

На основании анализа дефиниций и ВФ семантических единиц, а также контекстов был определен словник денотативного класса <дождь>, состоящий из 800 единиц, и словник денотативного класса <снег>, включающий 780 единиц. В отдельную группу выделены 134 единицы, в значениях которых содержатся более широкие идентификаторы, позволяющие включать эти единицы в каждый из рассматриваемых денотативных классов, например: ‘о дожде и снеге’, ‘об атмосферных осадках’, ‘об атмосферных явлениях’. В общей сложности проанализировано 1714 единиц.

Целью настоящего исследования является изучение специфики концептуализации объектов <дождь> и <снег>, осуществляемой посредством ВФ и значения семантических единиц, и выявление сходств и различий признаков концептуализации.

Реализация данной цели потребовала решения ряда конкретных задач:

1. Обозначить основные направления изучения единиц, включенных в денотативные классы <дождь> и <снег>, и определить теоретические положения, позволяющие рассматривать фрагменты диалектной (региональной) картины мира на основе денотативного класса.

2. Выяснить особенности состава исследуемых денотативных классов в аспекте лингвогенетических, структурных, частеречных, лингвогеографических характеристик составляющих их единиц.

3. Определить состав и объем информации, зафиксированной посредством ВФ единиц денотативных классов <снег> и <дождь>.

4. Сравнить признаки объектов <дождь> и <снег>, концептуализированные посредством ВФ семантических единиц как ленского, так и пинежского говора, с признаками ВФ семантических единиц других архангельских говоров.

5. На основании анализа значения семантических единиц выявить объем сведений об объектах <дождь> и <снег> и описать основные направления их концептуализации.

6. Установить типы корреляции концептуальных признаков ВФ и значения семантических единиц.

Для решения поставленных задач был использован комплекс методов исследования. Сбор материала осуществлялся методами включенного наблюдения и непосредственного наблюдения в ходе экспедиций в Ленский и Пинежский районы Архангельской области, а также методом сплошной выборки из словарей и картотек. Анкетный метод использовался с целью установления того круга семантических единиц, который обладает живой ВФ для носителей архангельских говоров. При обобщении, систематизации и интерпретации результатов наблюдений применяется метод научного описания. В работе используются отдельные приемы лингвистической географии для характеристики распространения исследуемых семантических единиц в говорах Архангельской области. Кроме того, при изучении и систематизации значений семантических единиц находят применение отдельные элементы компонентного, количественного и контекстологического анализа. С помощью метода моделирования осуществляется реконструкция фрагментов диалектной картины мира на основе выявленных концептуальных признаков.

Научная новизна исследования заключается в том, что в нем предлагается модель реконструкции фрагментов диалектной картины мира, репрезентированных семантическими единицами денотативных классов <снег> и <дождь>. Выделены принципы концептуализации названных объектов посредством ВФ и направления их концептуализации посредством значения единиц. Новым является монографическое описание метеонимов архангельских говоров в аспекте диалектной картины мира на значительном по объему материале. Часть анализируемого материала впервые вводится в широкий научный оборот, уточняются значения и ареалы распространения некоторых слов.

Теоретическая значимость диссертационного исследования определяется тем, что в нем: 1) обосновывается подход к изучению фрагмента диалектной картины мира на основе анализа ВФ и значения денотативно связанных семантических единиц; 2) осуществляется разработка приемов описания диалектной картины мира путем сопоставления концептуальных признаков, зафиксированных во ВФ и значении семантических единиц микросистемы отдельного говора, с признаками концептуализации, представленными во ВФ и значении единиц региональной языковой макросистемы; 3) вырабатываются приемы анализа ВФ семантических единиц как способа концептуализации признаков объектов.

Практическая ценность работы определяется тем, что ее материалы могут быть использованы при создании словаря денотативных классов. Предлагаемый в настоящем исследовании подход к анализу ВФ и значения может применяться при анализе семантических единиц других денотативных классов с целью реконструкции отдельных фрагментов диалектной языковой картины мира. Содержащиеся в работе материалы могут быть включены в системное описание лексики говоров Архангельской области.

Результаты исследования могут найти применение при освещении отдельных тем по курсам «Русская диалектология» и «Общее языкознание», при проведении спецкурсов и спецсеминаров, при написании курсовых и дипломных сочинений. Наблюдения и выводы работы могут быть интересны в школьном преподавании на уроках русского языка.

Положения, выносимые на защиту:

1. Принципы систематизации денотативно связанных языковых единиц позволяют привлекать к исследованию значительный по охвату и хронологическому периоду материал. Это дает возможность выявлять разнообразные сведения об объектах <дождь> и <снег>, закрепившиеся в семантических единицах соответствующих денотативных классов, а также определять традиционные, архаические и инновационные компоненты информации.

2. Устойчивость знаний проявляется в наличии единых принципов концептуализации объектов <дождь> и <снег>, установленных на основе изучения ВФ, и общих направлений их концептуализации, выявленных путем анализа значений единиц. Это свидетельствует о целостности фрагмента диалектной картины мира. Концептуальные признаки необходимо рассматривать на фоне и региональной языковой макросистемы, и микросистемы отдельного говора.

3. Основными принципами концептуализации объектов посредством ВФ являются процессуальный, квалификативный, предметный и локативный, каждый из которых реализуется разным количеством концептуальных признаков. В денотативном классе <дождь> наиболее широко представлен предметный принцип концептуализации (23 признака ВФ), а в денотативном классе <снег> – процессуальный принцип (29 признаков ВФ).

4. Важнейшие направления концептуализации объектов посредством значения – объектно-характеризующее, объектно-объектное, объектно-оценочное и субъектно-объектное. В денотативном классе <дождь> самым большим количеством единиц представлено объектно-характеризующее направление (55% всего объема), а в денотативном классе <снег> – объектно-объектное направление (60% всего объема).

5. Каждый принцип концептуализации объектов посредством ВФ реализуется типичными и нетипичными концептуальными признаками. Первые из них свойственны всему архангельскому диалектному континууму, вторые проявляют специфику отдельных говоров. Анализ значений семантических единиц показывает тождественность концептуальных признаков при наличии разницы в материальной форме выражения отдельных значений.

6. Соотношение концептуальных признаков, фиксируемых посредством ВФ, с одной стороны, и значения, с другой, может быть представлено в виде трех типов корреляции: признак ВФ полностью мотивирует значение; признак ВФ является составляющей частью значения; ВФ и значение закрепляют разные признаки объекта. Преобладает такой тип корреляции, при котором происходит параллельная фиксация разных признаков объекта посредством ВФ и значения.

Апробация работы. Основные положения работы были представлены в форме докладов и сообщений на международных конференциях в Северодвинске (2002), Архангельске (2002), Кемерово (2002); на межрегиональных конференциях в Кемерово (2003) и в Смоленске (2004); на внутривузовских конференциях Поморского государственного университета им. М.В. Ломоносова (2001–2004). Диссертация обсуждалась на заседаниях кафедры языкознания (2001–2004), на совместном заседании кафедр языкознания и русского языка Северодвинского филиала ПГУ (2004). По теме исследования имеется 9 публикаций, включая 1 методическое пособие (в соавт. с Т.В. Симашко), общим объемом 3,3 п.л.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списков литературы, источников материала и словарей, а также 12 приложений: 1. Список населенных пунктов и информантов Ленского и Пинежского районов; 2. Словарь денотативного класса <дождь> (на материале говоров Архангельской области); 3. Словарь денотативного класса <снег> (на материале говоров Архангельской области); 4. Словарь комбинированных единиц (на материале говоров Архангельской области); 5. Словарь денотативных классов <дождь> и <снег> (на материале говора Пинежского района); 6. Словарь денотативных классов <дождь> и <снег> (на материале говора Ленского района); 7. Заимствованная лексика в составе денотативных классов <снег> и <дождь> (на материале говоров Архангельской области); 8. Единицы денотативного класса с учетом структурной и частеречной характеристики; 9. Сопоставление признаков концептуализации объекта <дождь> посредством внутренней формы единиц (на материале говоров Архангельской области); 10. Сопоставление признаков концептуализации объекта <снег> посредством внутренней формы единиц (на материале говоров Архангельской области); 11. Анкеты для проверки живой внутренней формы слов ленского и пинежского говоров; 12. Составные наименования денотативных классов <дождь> и <снег> (на материале говоров Архангельской области).

Основное содержание работы

Во введении обосновывается актуальность и новизна работы, раскрывается ее теоретическая и практическая значимость, определяются объект, предмет и материал исследования, формулируются его цель и задачи, указываются используемые методы, приводятся положения, выносимые на защиту.

Глава 1 «Характеристика единиц денотативных классов <дождь> и <снег>» состоит из трех разделов. В первом из них освещаются основные направления изучения исследуемой в работе лексики, в том числе бытующей в архангельских говорах. В научной литературе содержится богатая информация о происхождении интересующих нас единиц, о времени их вхождения в словарь, об их лингвогеографических признаках, об особенностях диалектного словообразования (А.Г. Азим-Заде, Т.И. Вендина, Е.В. Демидова, О.А. Кожеватова, Л.П. Комягина, О.С. Мжельская, С.А. Мызников, Г.Я. Симина, Л.В. Хаджаева, Л.Е. Щербакова и др.). Вместе с тем описанные в литературе совокупности единиц ограничены чаще всего частеречной принадлежностью и / или узким семантическим признаком (так, И.Н. Суспицына исследует только имена существительные, идентифицируемые макрокомпонентом ‘атмосферное вещество (воздух, вода) + движение’).

В отличие от этого принятые в работе принципы систематизации материала на основе денотативного класса снимают ряд ограничений на включение в него семантических единиц и обеспечивают их широкий охват. В связи с этим возникает необходимость описать единицы денотативных классов с позиций их лингвогенетических, структурных, частеречных, лингвогеографических характеристик. Кроме того, широкий хронологический охват (XIX–XXI вв.) привлекаемых к анализу единиц, внимание к их кумулятивной функции дает возможность выявить закрепленный в них запас социально значимой информации о соответствующих объектах и особо выделить традиционные, архаические и инновационные компоненты. Так, к традиционным относятся знания о разливе реки весной в результате таяния снега и льда на том основании, что единицы с подобным значением получают фиксацию в различных по времени материалах, представленных в словарях, картотеках и в записях диалектологических экспедиций последних лет, например: водá большáя (вóды большúе), мутнúца, в¸шница (вéшница), водорóина, большовóдьё, водá корéнница (кореннúца) и др.

Единицы, отражающие архаичные представления, вышли из употребления и отмечаются словарями не позднее начала XX в., что свидетельствует об изменении уклада жизни. К ним относятся, например, слова, закрепляющие сведения об отбеливании тканей на снегу: бéльник, нáстить, бéлево; о мифологическом существе, инициирующем выпадение дождя: баба; наименования обозов: рьюш, чом, ÿбурь и др. Интересно отметить, что некоторые единицы, изначально содержавшие архаичные компоненты, получают в настоящее время переосмысление их ВФ. Так, признак сито, который содержится во ВФ наименований сúтуха, ситушúть, сúтечком и под., теперь соотносится не с мифологическим образом неба как сита, через которое просеиваются семена (капли дождя), а с тем ситом, которое используется человеком в быту.

Часть единиц фиксируется в словарях не ранее середины XX в., что свидетельствует об инновациях в составе денотативных классов. Например, отражением новой и весьма неблагоприятной экологической обстановки можно считать появление устойчивого сочетания кúслой дождь.

Во втором разделе представлена лингвогенетическая характеристика единиц денотативных классов <дождь> и <снег>. Выявлено, что 94% слов первого из них и 93% – второго представляют собой исконно русскую лексику. В ее составе выделяются разные хронологические пласты: от слов общеиндоевропейского фонда до собственно русских. Бóльшую часть объема каждого из исследуемых денотативных классов составляют слова, существующие с древнейших времен, для многих из которых реконструированы индоевропейские корни, например: снег, таять, веять, вить, мести, брести, дождь, лить, брызгать, сеять, роса, темень и др. При этом некоторые из праславянских корней отличаются высокой продуктивностью. Так, в денотативном классе <дождь> дериваты праславянской лексемы *liti насчитывают 50 слов (налúвка, зáливень, лив­нýть, заливмÿ, лúвней и др.); в денотативном классе <снег> содержится 39 слов с праславянским корнем *tai- (талúк, тáло, обталéть, тáянец, притáйка и др.).

Иноязычная лексика представлена небольшим количеством слов (6% объема денотативного класса <дождь> и 7% объема денотативного класса <снег>), заимствованных из финно-угорских, самодийских, тюркских и западноевропейских языков. Наибольшее количество – 38 слов денотативного класса <дождь> и 54 слова денотативного класса <снег> – составили заимствования из финно-угорских языков, которые органично вошли в лексический состав архангельских говоров. Об этом свидетельствует их широкое распространение на территории Архангельской области и наличие большого количества производных слов. Так, отмечается 15 слов с заимствованным корнем бус- (бýсенец / бусéнец / бусенéц [В.-Т., Лен., Красн., Вил., Котл.], бусúть [Леш., В.-Т., Мез., Лен., Вил., Шенк.] и др.), 13 слов – с корнем шуг-/ шух-/ шуj- (шуг [Прим., Онеж., Карг., Плес., Мез.], зашугáть и зашýгать [Леш., Пин., Мез., Холм., В.-Т., Онеж.] и др.) и т.д.

Заимствования из других языковых семей незначительны и представлены лишь в отдельных говорах. Бóльшая часть из них является названиями лыж или саней, как, например, слово берлины (польский язык), ган (ненецкий язык) и др.

По структуре единицы денотативных классов <снег> и <дождь> представляют собой слова (простые и сложные), устойчивые словосочетания, в корпусе которых выделяются составные наименования и фразеологизмы. Характеристика слов по частеречной принадлежности показывает преобладание глагольной лексики в денотативном классе <дождь> (≈ 36%) по сравнению с денотативным классом <снег> (≈ 21%). Интерес представляет также соотношение существительных и глаголов, которое выражается пропорцией 1 : 1 в денотативном классе <дождь> и 1 : 3 – в денотативном классе <снег>. Думается, концептуализацию снега как субстанцио­нальной сущности можно объяснить его способностью образовывать устойчивый покров на поверхности земли. Имена прилагательные и наречия представлены меньшим числом в обоих денотативных классах, при этом они, как правило, являются дериватами наиболее продуктивных корней, к которым в денотативном классе <дождь> относится, например, моч-/ мокр-/ мок- (замóчливый, мóкрый, мокрó, мóчливо и др.), а в денотативном классе <снег> – брод- (убрóдно, вброд, бродкóм, броднóй и др.).

Все выявленные неоднословные номинации являются двучленными. В денотативном классе <дождь> содержатся атрибутивно-именные и субстантивно-субстантивные наименования, а в денотативном классе <снег>, кроме того, глагольно-именные. В денотативном классе <дождь> наиболее распространенными являются составные наименования с опорным компонентом дождь (дождик): градовóй дождь, обтяжнóй дождь, грозянóй дождь, петрóвские дожди и др. В денотативном классе <снег> значительным количеством представлены составные номинации, именующие половодье, различные его этапы и характеристики: водá быстернáя, водá вторáя (пóчвенная), водá ходовáя и др.

В третьем разделе единицы исследуемых денотативных классов характеризуются с точки зрения территории их распространения. Задача лингвогеографического описания архангельских говоров до сих пор актуальна, что связано с раз­личной степенью обследованности населенных пунктов Архангельской области (среди них есть еще не изучавшиеся), а также с тем, что не весь лексический материал (в том числе метеорологическая лексика) описан в указанном аспекте. Существующие классификации архангельских говоров (О.Г. Гецовой, Л.П. Комягиной, Н.Г. Ильинской и др.) нетождественны в выделении ряда ареалов. Дискутируются вопросы, касающиеся разграничения онежской и северо-западной зон, выделения юго-восточного и важского ареалов и др. Это делает ценным накопление сведений о географическом распределении единиц разных семантических совокупностей.

В результате лингвогеографического изучения единиц денотативных классов <снег> и <дождь> установлено, что 14 из них отмечаются во всех архангельских говорах. К ним относятся, например: лÿга – ‘дождевая лужа’, погóдушка – ‘сильный снегопад’, сумёт – ‘большая куча снега, наметенная ветром’, затáйка – ‘теплая погода, сопровождаемая таянием снега’ и др.

Вместе с тем, бóльшая часть изучаемых единиц фиксируется на ограниченной территории, что дает основания для лингвогеографического членения Архангельской области. При выделении ареалов на обследуемой территории учитывались как противопоставленные, так и непротивопоставленные лексико-семантические различия. Было установлено 7 ареалов: поморский, северо-вос­точный, северо-западный, юго-западный, юго-восточный, важский и двинской.

Поморский ареал (говоры Мезенского, Приморского и Онежского районов по побережью Белого моря) обособляется на основе распространения слов с общим значением ‘дождь с туманом’: челýга, чúпега, чúдра, чипýша, чамрá / чимрá / чемрá и др. В других архангельских говорах единицы с таким значением не отмечаются. В северно-восточной зоне (мезенские (по течению р. Мезени), лешуконские и пинежские говоры) отмечены слова: каребá / корябá / коребá / каревá – ‘холодный мелкий затяжной дождь, идущий чаще всего осенью’, коребúть / корябúть / каревúть – ‘идти (о холодном мелком затяжном дожде, характерном для осени)’ и др. В пределах ареала не встречаются слова лûва – ‘дождевая лужа’ и глаголы линýть / ленýть – ‘пройти сильному непродолжительному дождю’, представленные в остальных архангельских говорах. Юго-западный ареал (каргопольские, плесецкие, няндомские и шенкурские говоры) выделяется бытованием единиц: моросúха и моросýха – ‘мелкий дождь’, кáпнуть с нóса на губý – ‘пройти быстро, в небольшом количестве (о дожде)’, лúсья погóда – ‘дождь при солнце’ и др. Северо-западный ареал (говоры деревень в бассейне р. Онеги) вычленяется на основе таких единиц: подкапéльная (подкапнáя) вода – ‘дождевая вода, набравшаяся с крыши’, бочáга – ‘глубокая лужа в поле’, Маковéй мокнýл (Маковéя мокнýла) – ‘о выпадении дождя на Макковеи (1 или 14 августа)’ и др. В юго-восточном ареале (котласские, ленские и вилегодские говоры) фиксируются следующие единицы: мáт­руся – ‘мелкий дождь’, мáтрусить / матрусúть – ‘идти (о мелком дожде)’, две кáпли дождÿ – ‘о слабом непродолжительном дожде’ и др. Важский ареал (коношские, вельские, устьянские, шенкурские и виноградовские говоры по течению р. Ваги) выделяется на основе бытования слов: морозгá – ‘мелкий дождь’, ‘дождь со снегом’, морождúть / морозжáть / морозжúть – ‘моросить, идти (о мелком дожде)’ и др. В двинском ареале (говоры по течению р. Северной Двины – холмогорские, виноградовские, верхнетоемские, красноборские и часть котласских) отмечаются слова колóбье (колобь¸) – ‘подмоченное дождем и затем смерзшееся сено на верху зарода’, мукосéять – ‘о мелком дожде: идти, моросить’, мукосéя, мукосéйко, мукосéй – ‘мелкий дождь’ и др.

Кроме того, противопоставляются архангельские говоры северной и южной зон, граница между которыми подвижна. Так, на южной территории бытуют слова бýтора – ‘сильный ветер со снегом’, бутóрить – ‘мести, заметать снегом’, а в северных говорах – поносýха, подносýха, полосýха – ‘сильный ветер со снегом’. Интерес представляет распространение слова мóрок, которое в значении ‘мелкий осенний дождь’ встречается только на юге обследуемой территории, а в значении ‘дождевое облако’ – во всех архангельских говорах. Этот факт свидетельствует о необходимости учитывать при лингвогеографическом описании прежде всего содержание слов, а не просто его материальное выражение.

Отчетливо намечается противопоставление говоров западной и восточной зон. Граница, пролегающая по водоразделу р. Онеги и р. Северной Двины, представлена распространением слов с корнем бус-, которые отмечаются только на востоке Архангельской области; в западной части употреб­ляется слово вûпадка – ‘первый снег’, а в восточной в том же значении бытует слово кúжа / кижá и др.

Распространение ряда единиц позволяет предположить пути продвижения колонизационных потоков по территории Архангельской области в период ее заселения: 1) распространение слов куревá – ‘метель, вьюга’, обложнúк – ‘затяжной дождь при сплошной облачности’ и др. позволяет проследить их движение с бассейна р. Онеги на р. Емцу, по р. Емце в басейн р. Северной Двины, отсюда на р. Пинегу, затем на р. Кулой и р. Мезень; 2) единицы пáдера – ‘погода с сильным ветром, дождем или снегом’, погóда разбúлась (изломáлась) – ‘установилась холодная и дождливая погода’ и др. характеризуются важско-онеж­ской линией распространения (с р. Онеги через р. Мошу в р. Вагу или от Каргополя «волоком» на р. Вагу и ее притоки); 3) важско-двинская линия (с р. Ваги и ее притоков к верховьям р. Северной Двины и далее по р. Вычегде к р. Печоре или к низовьям р. Северной Двины) представлена словами верховúца и сукмáн – ‘одежда из грубой ткани, одеваемая в непогоду’; 4) распространение слов мóчливый – ‘дождливый (о погоде)’, пóшавни (пóшевни) – ‘зимние выездные сани со спинкой’ и др. позволяет предположить их движение с р. Ваги по р. Северной Двине, от устья р. Ваги до р. Пинеги, отсюда вниз по р. Северной Двине в Поморье и вниз по р. Пинеге на р. Мезень. Сопоставление полученных данных с данными историков, антропологов, этнографов, археологов показывает, что первые две линии распространения слов соответствуют направлениям новгородской колонизации, третья и четвертая – ростово-суздальским колонизационным потокам.

Глава 2 «Внутренняя форма как способ концептуализации объектов мира» включает три раздела. В первом содержится анализ разных подходов к изучению ВФ, среди которых выделяются три основных: номинативный, мотивационный и когнитивный. При номинативном подходе ВФ рассматривается как признак, положенный в основу наименования; описываются разные средства, способы и принципы номинации объектов; с целью восстановления мертвой ВФ используется этимологический анализ. В теории мотивации ВФ трактуется как связующее звено между производным и производящим словами; исследуются семантические процессы, связанные с утратой ВФ. Наименее разработан когнитивный подход, при котором ВФ анализируется как способ закрепления особенностей осознания человеком объекта мира в момент создания семантической единицы.

В реферируемой работе ВФ единиц исследуется комплексно: прежде всего, как способ концептуализации объектов, а также как отношение семантической деривации и как признак номинации. При анализе слов привлекаются этимологические данные, что позволяет установить признаки «первоначального» именования в единицах с затемненной ВФ. Так, этимология слова сувóй – ‘куча снега, наметенная ветром’ – позволяет прояснить его ВФ как ‘то, что свито, сплетено’. Кроме того, учитываются те представления носителей ленского и пинежского говоров о живой ВФ слов, которые были выявлены с помощью анкет.

Во втором и третьем разделах представлена разработанная нами процедура анализа ВФ семантических единиц, которая включает два этапа. На первом этапе выявляется весь корпус признаков объекта, получивших закрепление во ВФ единиц соответствующего денотативного класса. Затем на основе анализа концептуальных признаков ВФ устанавливаются принципы концептуализации, представляющие собой сформировавшиеся тенденции наименования однородных объектов. Соответствие признака ВФ одному из принципов концептуализации определяется с помощью формальных операторов. Признаки ВФ, выявляемые формальными операторами ‘связан с действием’ и ‘подобен действию’, являются процессуальными; операторами ‘быть каким-л.’, ‘характеризуется чем-л.’, ‘становиться каким-л.’, ‘делать каким-л.’ – квалификативными; операторами ‘подобен чему-л.’, ‘в форме чего-л.’, ‘связан с чем-л.’ – предметными; оператором ‘находиться где-л.’ – локативными.

Конкретное наполнение каждый из операторов получает по отношению к отдельному слову. Так, процессуальный признак ВФ глагола вûполоскать эксплицируется оператором ‘связан с действием полоскать’. Проекция признака ВФ на имя денотативного класса <дождь> позволяет интерпретировать ВФ этого глагола следующим образом: ‘промыть, отмыть дождем’.

Установлено, что все принципы концептуализации представлены в каждом из денотативных классов, однако реализуются разным количеством признаков: в денотативном классе <дождь> предметный принцип концептуализации представлен 23 признаками ВФ, квалификативный – 13, процессуальный – 7, локативный – 3; в денотативном классе <снег> процессуальный принцип реализуется 29 признаками ВФ, предметный – 23, квалификативный – 9, локативный – 1.

Выявлены типичные и нетипичные концептуальные признаки объектов <дождь> и <снег>. Типичные признаки получили отражение во ВФ значительного количества слов, распространенных во многих архангельских говорах. В денотативном классе <дождь> к ним относятся признаки ВФ ‘мокрый’ (36 слов: мокрúнка, мокрýша и др.), ‘капля’ (14 слов: капнúца, кáплить и др.), ‘морок’ (14 слов: úзморок, морокóвьё и др.) и т.д. В денотативном классе <снег> – признаки ВФ ‘таять’ (23 слова: тáйка, вталь и др.), ‘мести’ (16 слов: метéлийка, зáметь и др.), ‘липкий’ (11 слов: подлúпа, липáты и др.) и т.д. Нетипичные концептуальные признаки представлены в ограниченном количестве слов, распространенных в немногих архангельских говорах. К ним относятся признаки концептуализации объекта <дождь>: ‘мелкий’ (1 слово: мелкáш), ‘север’ (1 слово: северить), ‘колос’(1 слово: колосовúк), ‘заплата’ (2 слова: заплáтка и заплáтинка) и др.; объекта <снег>: ‘лапа’ (1 слово: лáпа), ‘горб’ (2 слова: горб и горбûш), ‘лопух’ (1 слово: лопухú) и др.

Сопоставление признаков концептуализации объектов <снег> и <дождь> показывает наличие как интегральных, так и дифференциальных признаков. К первым относится, например, признак ВФ ‘пыль’, который представлен в каждом из денотативных классов, однако закрепляется в разных корневых морфемах: в денотативном классе <снег>, например: порóха, пóрхлой, скуревúть и др. (34 слова), в денотативном классе <дождь> – бусéнчик, кóпоть, трухнýть и др. (19 слов). Дифференциальные признаки включают признаки объекта <дождь> ‘мокрый’, ‘капля’, ‘сито’ и др.; объекта <снег> – ‘мести’, ‘брести’, ‘таять’ и др.

В отличие от ВФ слова, ВФ фразеологизма отражает не отдельный признак объекта, а связанную с объектом ситуацию. В денотативном классе <дождь> ВФ наибольшего количества фразеологических единиц фиксирует ситуации, связанные с отсутствием дождя (вёдро кáменное, стоÿть сухопýтом, водá сухáя и др.), а во ВФ фразеологизмов денотативного класса <снег> – ситуации, определяемые таянием снега (большáя вода, тáлая ногá, тáлая óсень и др.).

Глава 3 «Значение как способ концептуализации объектов мира» объединяет три раздела. В первом из них предпринимается анализ основных принципов и направлений изучения семантики в когнитивной лингвистике. Он преследует цель обосновать предлагаемый нами подход к анализу значений единиц, а также определить его специфику на фоне других когнитивных подходов. В когнитивной лингвистике разрабатываются разные структуры представления знаний: фрейм, гештальт, кластер, скрипт, схема, сценарий, семантическая сеть и некоторые другие, при этом теория фрейма считается одной из центральных. Сопоставление названных когнитивных структур с денотативным классом как моделью организации знаний в языке показывает ряд существенных отличий.

Денотативный класс формируется и изучается индуктивным путем с учетом кумулятивной функции языка. Основная задача его исследования – экспликация того объема сведений об отдельном участке мира, который получил объективацию средствами языка. Поэтому денотативно ориентированные единицы группируются на сугубо лингвистических основаниях. Фрейм, как и другие названные когнитивные модели, имеет целью объяснить, как человек оперирует знаниями в ежедневной практической деятельности. Структура фрейма имеет экстралингвистические основания: она формируется на основе дедуктивно заданной понятийной сферы и представляет собой модель знаний о некой рутинной ситуации, а также о стереотипных стратегиях поведения в той или иной ситуации.

Нетождественность целевых установок и принципов формирования денотативного класса и других когнитивных моделей обусловливают различия частного характера. Так, в пределах фрейма центром организации разных типов знаний является не отдельный объект, как в денотативном классе, а некая социально значимая ситуация, которая концептуализируется целиком, со всеми ее составляющими. Этим предопределяется обязательная «заполняемость» всех позиций фрейма. Напротив, в разных денотативных классах регулярно проявляется наличие лакун, которое обусловлено свойством избирательности процесса концептуализации, а значит, представляет собой одну из закономерностей этого процесса.

Во втором и третьем разделах значения единиц денотативных классов описываются на основе направлений концептуализации. Путем обобщения и систематизации типов знаний, представленных в значениях единиц, выявлены четыре направления концептуализации: объектно-характеризующее (характеристики физических свойств объектов), объектно-объектное (взаимосвязи отдельных объектов), объектно-оценочное (оценка свойств объектов), субъектно-объ­ектное (испытываемые субъектом на себе воздействия объекта).

Данные, полученные в результате изучения разных направлений концептуализации объектов <дождь> и <снег>, свидетельствуют о том, что наименьшее количество единиц (1% объема каждого из классов) охвачено субъектно-объект­ным направлением: дожжóвиться – ‘о плохом физическом самочувствии человека во время дождя’, запýржить – ‘быть заметенным снегом (о человеке)’ и др.

В денотативном классе <дождь> наиболее распространенным является объектно-характеризующее направление (≈ 55% всего объема). Свойства объекта могут получать как симметричное, так и несимметричное выражение. Так, параметр ‘размер дискретных частиц дождя’ объективируется несимметрично представленными признаками ‘мелкий размер’ (193 единицы: кивýс – ‘мелкий дождь’ и др.) и ‘крупный размер’ (10 единиц: кûча – ‘крупный дождь’ и др.), а параметр ‘степень теплоты дождя’ – симметрично концептуализированными признаками ‘теплый’ (20 единиц: горÿчей дóжжик – ‘теплый дождь’ и др.) и ‘холодный’ (21 единица: каревá – ‘холодный дождь, характерный для осени’ и др.).

Объектно-характеризующее направление концептуализации (≈ 24% всего объема) может получать несимметричное выражение и в значениях единиц денотативного класса <снег>. Так, параметр ‘периодичность появления’ представлен одним признаком – ‘вновь появившийся’ (перенóва – ‘свежевыпавший снег’ и др.), параметр ‘очередность появления’ – только признаком ‘первый’ (кúжица – ‘первый снег’ и др.). Симметрично представлен параметр ‘степень плотности снежного покрова’, который реализуется признаками ‘неплотный, рассыпчатый’ (12 слов: глубéть – ‘становиться рыхлым, глубоким (о снеге)’ и др.) и ‘плотный, твердый’ (16 слов: убóй – ‘плотный снег, твердая дорога по снегу’ и др.).

Для некоторых концептуальных признаков устанавливаются отношения взаимозависимости. Выявлены следующие пары признаков объекта <дождь>: ‘незначительный по силе проявления’ – ‘мелкий размер частиц’ (попестрúло – ‘поморосило (о мелком, слабом дожде)’ и др.); ‘кратковременный’ – ‘значительный по силе проявления’ (залúвный дождь – ‘интенсивный, непродолжительный’ и др.); ‘длительный’ – ‘мелкий размер частиц’ (хúрить – ‘идти (о мелком продолжительном дожде)’ и др.); ‘холодный’ – ‘осенний’ (осёнко – ‘холодный дождь, характерный для осени’ и др.). Объект <снег> характеризуется взаимообусловленными признаками ‘крупный размер частиц’ – ‘сырой, влажный’ (шелепýги – ‘хлопья мокрого снега’ и др.) и ‘мелкий размер частиц’ – ‘сухой’ (крупá – ‘мелкий сухой снег’ и др.).

В денотативном классе <снег> самым большим количеством единиц представлено объектно-объектное направление (≈ 60% всего объема), следовательно, соответствующий объект чаще концептуализируется как причина, результат или участник какой-либо ситуации. Наибольшее количество ситуаций обусловлено его способностью изменять агрегатное состояние: ‘освобождение почвы от снежного покрова’ (муратóк – ‘участок почвы, раньше других освободившийся от снега’ и др.); ‘разлив реки весной’ (понóс – ‘быстрое стремительное течение реки во время весеннего половодья’ и др.); ‘результаты воздействия половодной воды на разные объекты’ (бугá – ‘затопляемый весенним разливом береговой лес и кустарник’ и др.); ‘результаты обращения снега в лед’ (чéреп – ‘ледяная корка по снегу’ и др.) и под. Объектно-объектное направление концептуализации получили также следующие типичные свойства снега: ‘передвигаться под воздействием ветра’ (кутельгá – ‘сильная метель’ и др.); ‘скапливаться большими массами в результате передвижения’ (зажýчить – ‘замести снегом’ и др.); ‘быть липким’ (лéпко – ‘о прилипании снега к обуви, полозьям и т.п.’ и др.) и т.д.

В денотативном классе <дождь> объектно-объектное направление концептуализации (≈ 30% всего объема) охватывает единицы, в значениях которых получают выражение следующие типичные ситуации: ‘сбор дождевой воды’ (водолéйка – ‘кадка, подставляемая для стока дождевой воды с крыши’ и др.); ‘воздействие дождя на почву’ (розмóкнуть – ‘промокнуть насквозь, впитать дождевую воду (о почве)’ и др.); ‘воздействие дождя на растения’ (придождúть – ‘прибить траву к земле (о дожде)’ и др.) и т.д.

Сравнение единиц, объединенных объектно-объектным направлением концептуализации, позволило установить отсутствие в денотативном классе <снег> единиц, в значениях которых отражаются условия выпадения снега, тогда как в денотативном классе <дождь> представлено значительное их количество (дожжанóй – ‘связанный с дождем, приносящий дождь (о ветре)’ и др.). Кроме того, в денотативном классе <снег> содержатся единицы, значение которых закрепляет информацию об использовании снега с целью развлечения (горýшка – ‘детская ледяная горка из снега’ и др.) при отсутствии единиц с тождественной семантикой в денотативном классе <дождь>.

Анализ единиц, отнесенных к объектно-оценочному направлению концептуализации, показывает однообразие выражаемых оценок (хороший / плохой), которые, как правило, проясняются через контекст: сеногнóй – ‘дождливо-солнечная погода во время сенокоса’: Сеногнóй, дожлúва погóда, плохóе погóдье [Леш.].

Сопоставление характера и объема концептуальных признаков, выявленных во ВФ и значении семантических единиц, позволяет выделить три типа корреляции между признаками ВФ и значения. Первую группу составили единицы, признак ВФ которых полностью мотивирует значение (скрипýн – ‘снег, который скрипит’ и др.). Для единиц второй группы характерно то, что признак ВФ является составляющей частью значения (моревá – ‘туманно-дождливая погода, идущая с моря’ и др.). В третью группу включены единицы, в которых ВФ и значение закрепляют разные признаки объекта (ледúнка – ‘крепкий наст’ и др.).

Сравнение признаков объектов <снег> и <дождь>, содержащихся во ВФ и значении семантических единиц ленского и пинежского говоров, с признаками концептуализации этих объектов, отмеченными во ВФ и значении единиц других архангельских говоров, показывает отсутствие существенных различий в типах концептуализируемой информации. Так, типичные концептуальные признаки ВФ тождественны, хотя выделяются нетипичные признаки, отмеченные во ВФ только пинежских слов: ‘мороз’ (подморозóк), ‘кора’ (закорéть), ‘оборка’ (обóрки), ‘жидкий’ (разжúжа); или только ленских слов: ‘выдра’ (вûдра), ‘кислый’ (покúснуть), ‘ползти’ (óползень), ‘куча’ (накýчивать). Сопоставление значений ленских и пинежских семантических единиц с значениями единиц других архангельских говоров выявляет тождественность закрепляемых знаний. Сделанные наблюдения свидетельствуют, на наш взгляд, о большей абстрактности значения как способа концептуализации объектов по сравнению с ВФ, а также позволяют судить о единстве диалектной картины мира.

Обобщение результатов исследования ВФ и значения как способов концептуализации знаний позволяет реконструировать фрагменты диалектной картины мира, представленные единицами денотативных классов <дождь> и <снег>. Так, в единицах, ориентированных на объект <дождь>, закрепляется информация о его свойствах и качествах (мелкий размер и форма капель дискретных частиц; способы выпадения – сеяться, литься сплошным потоком; степень тепла – холодный и теплый; способность увлажнять, звучать, каузировать гниение сена и рост грибов и др.); содержатся данные о том, с какими другими объектами мира – реальными и вымышленными – связывается дождь в языковом сознании диалектоносителей (дождевое облако и дождевая лужа, ветер, радуга, гроза, туман, дождевая вода, роса, пыль, сито, сеть, Бог, мифическое существо баба и др.); актуализируются сведения об оценке свойств дождя субъектом, об испытываемой человеком необходимости защитить себя от приносимой дождем влаги, а также о физическом недомогании человека в дождливую погоду и др.

В единицах, денотативно направленных на объект <снег>, фиксируются свойства и качества снега, как сходные с качествами и свойствами дождя, так и отличные от них (крупный размер и форма хлопьев дискретных частиц, способы выпадения – валить, драть, кутить и др.; способность изменять агрегатное состояние – становиться водой или льдом; свойства быть липким, глубоким, первым и др.); получают закрепление только реальные объекты внешнего мира (в том числе – артефакты), связываемые со снегом (ветер, половодье, лыжи, сани, инструменты для отгребания снега, погреб для хранения продуктов и др.); представлена информация об оценке свойств снега субъектом, об использовании снега для строительства ледяных горок, для игры в снежки, для лепки фигур и др.

В заключении подводятся итоги исследования. Привлечение к анализу всего корпуса единиц, денотативно ориентированных на объекты <дождь> и <снег>, позволяет описывать названные объекты в их целостности, а значит, моделировать соответствующие им фрагменты диалектной картины мира. Намечаются перспективы исследования, которые прежде всего связаны с выявлением на основе предложенной методики инвариантных черт концептуализации различных объектов природы как в архангельских, так и в других русских говорах.

Основные положения диссертации отражены в публикациях автора:

1. Способы мотивации диалектной лексики (на материале говоров Архан­гельской области) // С именем Ломоносова. Сб. науч. статей и тезисов докладов / Отв. ред. А.О. Подоплекин. – Архангельск: Поморск. гос. ун-т, 2002. – С. 180–182. – 0,1 п.л.

2. Диалектная лексика в аспекте языковой картины мира // Проблемы кон­цептуализации действительности и моделирования языковой картины мира: Материалы Междунар. науч. конф. / Отв. ред. Т.В. Симашко. – Архангельск: Поморск. гос. ун-т, 2002. – С. 99–101. – 0,1 п.л.

3. Параметризация единиц денотативного класса, отраженная во внутренней форме и лексическом значении // Res philologica: Ученые записки. Вып. 3 / Отв. ред. Э.Я. Фесенко. – Архангельск: Поморск. гос. ун-т, 2002. – С. 13–17. – 0,4 п.л.

4. К вопросу о мотивации наименований объектов природы (на материале говоров Архангельской области) // Sprache. Kultur. Mensch. Ethnie / Hrsg. von M.V. Pimenova. – Landau: Verlag Empirische Pädagogic, 2002. – С. 206–208. – 0,1 п.л.

5. Концептуализация объекта <дождь> в лексическом значении и внутренней форме глаголов (на материале архангельских говоров) // Язык. Миф. Этнокультура: Материалы межрегион. науч. конф. / Отв. ред. Л.А. Шарикова. – Кемерово: ИПК “Графика”, 2003. – С. 174–177. – 0,2 п.л.

6. Сравнительный анализ лексики природы в говорах Ленского и Пинежского районов // Славянское слово в литературе и языке: Материалы Междунар. науч. конф. / Отв. ред. А.В. Петров. – Архангельск: Поморск. гос. ун-т, 2003. – С. 69–75. – 0,5 п.л.

7. Составные наименования в говоре Ленского района Архангельской области // Проблемы культуры, языка, воспитания: Сб. науч. трудов. Вып. 5 / Науч. ред. Т.В. Симашко. – Архангельск: Поморск. гос. ун-т, 2003. – С. 108–111. – 0,2 п.л.

8. Методические рекомендации к сбору диалектного материала по программе «Русская языковая картина мира» (в соавт. с Т.В. Симашко). – Архангельск: Поморск. гос. ун-т, 2003. – 1 п.л.

9. Концептуализация объекта ‘снег’ посредством внутренней формы слов (на материале говоров Архангельской области) // Культура как текст. Сб. науч. трудов. Вып. 4 / Отв. ред. Л.М. Борисенкова. – Смоленск: Изд-во «Универсум», 2004. – С. 45–54. – 0,7 п.л.