Л. Н. Мазур «Исчезающая» деревня: сселение неперспективных деревень в Свердловской области в 1970—1980 е гг

Вид материала

Документы

Содержание Реорганизация сельских поселений в городские

Подобный материал:

• Постановления Правительства Свердловской области от 02. 07. 2010 n 1022-пп вцелях реализации, 6072.48kb.
• Концепция областной целевой программы «Развитие агропромышленного комплекса и сельских, 689.23kb.
• Комплексная программа социально-экономического развития территорий сельских населенных, 898.39kb.
• Правительство свердловской области постановление от 24 июля 2000 г. N 611-пп о концепции, 350.29kb.
• Доклад о результатах и основных направлениях деятельности министерства транспорта, 421.87kb.
• Теплоснабжающими организациями свердловской области, 36.96kb.
• Постановлением Правительства Свердловской области от 30. 11. 2007 n 1185-пп об утверждении, 3452.92kb.
• Избирательная комиссия свердловской области постановление, 53.84kb.
• Коммунистическая идеология в конце 1980­х, 116.42kb.
• М. Д. Каган ом 31. 08. 2011 года положение о конкурс, 69.42kb.

Л. Н. Мазур

«Исчезающая» деревня: сселение неперспективных деревень в Свердловской области в 1970—1980 е гг.

Ах, город село таранит!

Ах, что­то пойдет на слом!

Меня все терзают грани

Меж городом и селом…

(Н. Рубцов)

Период 1970 х — первой половины 1980 х гг. знаменателен многими событиями. В аграрной сфере в это время предпринимается отчаянная попытка интенсификации сельскохозяйственного производства, не увенчавшаяся успехом, но способствовавшая его организационно хозяйственной перестройке, связанной с дальнейшим укрупнением, концентрацией и специализацией хозяйств, формированием нового урбанизированного варианта сельской местности. Одним из проявлений этой перестройки стала ускоренная трансформация сельской поселенческой сети, в ходе которой исчезли сотни сельских населенных пунктов — сел и деревень, опустели некогда многолюдные селения. Покинутые крестьянские усадьбы и поселения стали своеобразным символом 1970 х гг. И неизбежно встают вопросы о причинах и последствиях этого явления: кто виноват и что делать?

Проблемы развития советской деревни в 1970 е гг. превратились в настоящее поле битвы между деревенщиками и урбанистами. Деревенщики — писатели, художники, поэты, историки­-краеведы выступали горячими защитниками историко-­культурных ценностей, составной частью которых рассматривалась деревенская среда и сельский образ жизни. Урбанисты, напротив, считали, что традиционная деревня, для которой характерны оторванность от достижений городского общества, низкий уровень благоустройства, должна измениться. Причем эти перемены мыслились только в направлении преобразования их в варианты городских поселений.

Прогрессирующее обезлюдение сельской местности, появление многочисленных пустошей стало объективным следствием демографических процессов, получивших развитие в послевоенный период и повлиявших на формирование новой демографической ситуации на селе. Ее основными чертами стали усиление миграции, снижение рождаемости, деформация половозрастной структуры сельского населения.

Уменьшение численности сельского населения в Свердловской области наблюдается уже в 1920 е гг. и наиболее высоких темпов достигает в 1960 — 1970 е гг. (см. табл.). Всего с 1923 по 1989 гг. население области выросло на 135,2 %, в том числе городское население увеличилось почти в 8 раз, а сельское сократилось в 2,4 раза. Высокие темпы и уровень урбанизации области, без сомнения, наложили отпечаток на динамику численности городского и сельского населения и их соотношение. В 1926 г. горожане составляли 32,4 %, к 1939 г. их удельный вес вырос до 59,6 %, что свидетельствует о переходе к индустриальной стадии. К 1989 г. в Свердловской области он в целом завершился. Удельный вес городского населения достиг 87,1 %.

Таблица

Численность населения Свердловской области
в XX веке, тыс. чел.*

Годы	Всего	Городское население	Сельское население
1923	2005,7	514,7	1491,0
1926	1716,0	557,0	1159,0
1939	2610,3	1554,5	1055,8
1941	2596,5	1579,9	1016,6
1946	2764,4	1968,7	794,7
1956	3727,0	2749,0	978,0
1959	4044,7	3074,3	970,4
1960	4057,8	3117,4	940,4
1970	4319,7	3485,0	834,7
1980	4472,5	3809,1	663,4
1989	4716,7	4107,4	609,3

* Составлено по: Население Урала. XX век. – Екатеринбург, 1996. – С. 136–143.

Одной из основных причин снижения численности сельского населения стала миграция. Подчеркивая ее закономерность для определенной стадии урбанизации, вместе с тем следует отметить гипертрофированный характер оттока сельского населения в города, обусловленный низким уровнем социально­экономического развития сельской местности и непродуманной политикой государства.

В 1970 — 1980 е гг. сокращение численности населения продолжалось, но уже не такими высокими темпами, как ранее. Отток сельских жителей в города замедляется, однако показатели естественного прироста сохраняются отрицательные: смертность превышает рождаемость, приводя к дальнейшему обезлюдению деревни и общему постарению населения.

Всего, по материалам банка данных (БД) «Города и села Среднего Урала в XX веке», из 2 807 постоянных населенных пунктов, расположенных в сельских районах Свердловской области, в 1930 — 1980 е гг. исчезли по разным причинам 1 267 поселений, т. е. 45,1 %. В городской местности их число составило 132 (37,0 % от всех постоянных поселений, подчиненных горсоветам).

Динамика снятия с учета выглядит следующим образом: в 1970 е гг. — 514, в 1980 е — 427, т. е. больше половины постоянных поселений (67,3 %) было закрыто в 1970–1980 е гг. — время наиболее жесткого административного вмешательства в расселенческие процессы.

В первую очередь исчезли из списков мелкие поселения, в которых средняя численность жителей на протяжении XX в. не превышала 200 человек, их удельный вес составил 82,2 %. Именно они быстрее других теряли население и именно на них была ориентирована политика сселения, проводимая властями в 1960 — 1970 е гг. Средние по величине поселения отмечены среди закрытых в 13,1 % случаев, часть их была укрупнена путем слияния, другие — потеряли население. Среди них нередко встречаются поселки лесозаготовителей, закрытые в связи с завершением работ, но все же основную массу составляли сельскохозяйственные поселения. Так, например, среди 215 сельскохозяйственных поселений, закрытых в 1980 е гг. в сельской местности, 38 относились к категории средних и 9 — крупных. Если мелкие селения — это та группа, которая объективно сокращается в условиях урбанизации, то судьба средних поселений, превратившихся в пустоши, более трагична. Их жизнеспособность была объективно выше и при соответствующей поддержке эти деревни можно было бы сохранить, тем более что они наряду с крупными составляют каркас сельского расселения.

Среди закрытых поселений во все периоды преобладали сельскохозяйственные, их удельный вес составил 80,2 %. Значительную группу составляют лесохозяйственные и лесопромышленные поселки — 10,9 %, далее по частоте встречаемости следуют транспортные и промышленные. Приведенное выше распределение иллюстрирует, каким образом во второй половине XX в. происходила трансформация расселения — это сжатие поселенческой сети преимущественно за счет сельскохозяйственных населенных пунктов (сел, деревень, хуторов, выселков). С одной стороны, они оказались в группе риска по объективным причинам, теряя ускоренными темпами население. С другой стороны, они стали основным объектом, на который была направлена аграрная политика государства, а также мероприятия в области расселения, т. е. сельскохозяйственные поселения подверглись наиболее жесткому административному воздействию. Закрытие промышленных, лесохозяйственных, транспортных поселков в основном было связано с экономическими причинами и обуславливалось производственной необходимостью, тут действовали уже другие законы.

Рассмотрим основные варианты «исчезновения» сельских поселений:

1 — исключение из учетных данных в связи с изменением статусных характеристик населенного пункта, в частности с преобразованием его в поселок городского типа или включением в черту городских поселений (примерно 5—10 % от общего числа снятых с учета);

2 — слияние с более крупными населенными пунктами, расположенными рядом (15—20 %);

3 — ликвидация населенных мест в связи с потерей населений, в т. ч. в результате выезда жителей, сселения или смертности (70—80 %).

Первый и второй варианты не означали ликвидацию населенного пункта как такового, он продолжал существовать, но в другом качестве.

Реорганизация сельских поселений в городские непосредственно связана с урбанизацией. На Среднем Урале эти процессы проявились особенно рельефно, т. к. существовало много заводских поселков, быстро эволюционирующих в городские поселения. В целом, в результате изменения статуса или включения в городскую черту городов, из учетных списков Свердловской области во второй половине XX в. исчезло несколько десятков поселений, примерно 5—10 % от общей численности населенных пунктов, снятых с учета. Этот вариант наименее массовый и связан с развитием городской сети.

Другая модель «исчезновения» тоже носит организационный характер, т. е. связана с объединением нескольких поселений в укрупненный населенный пункт. Это мероприятие также не предполагало исчезновение населенного пункта. Он продолжал существовать в структуре укрупненного селения, что нередко отражалось в его внутренней топонимике. Так, например, западная часть села Покровского — одного из крупнейших поселений Артемовского района — до сих пор называется Соснята, по имени деревни, которая была присоединена еще XIX в.¹.

Объединение могло быть формальным и неформальным. В первом случае оно существовало только на бумаге, а населенные пункты продолжали жить и функционировать по­-прежнему раздельно. Неформальный вариант отражал объединение реально слившихся селений.

Среди исчезнувших поселений наибольший интерес для нас представляет категория населенных пунктов, прекративших свое существование в связи с сселением или выездом населения. Они и дают нам представление о реальном сокращении поселенческой сети, т. к. в этом случае селение действительно становится пустошью, нежилым местом. Численность покинутых и сселенных деревень существенно колеблется во времени. На их динамику в XX в. наибольшее влияние оказали два основных фактора — естественный (демографический) и политический.

Естественный фактор был связан с сокращением числа жителей в населенных пунктах. Те деревни, которые оказались в неблагоприятных условиях, на протяжении всего изучаемого периода теряли население. Для многих такая потеря стала необратимой, приведя к полному обезлюдению деревни. Это, в первую очередь, касалось малых монофункциональных деревень, удельный вес которых составил 84,9 %.

Снятие с учета деградирующих в демографическом плане поселений нередко происходило уже после того, как последние жители покинули деревню. Причем их число возрастало от переписи к переписи. Однако проследить это на официальном уровне можно только по итогам переписи 1979 и 1989 гг. В более ранний период такие поселения просто не учитывались органами статистики. В 1979 г. в Свердловской области насчитывалось 74 населенных пункта без населения, а в 1989 г. — 100². По расчетам, основанным на сведениях БД, в 1939 г. было отмечено 18 поселений, не имеющих жителей, в 1956 г. — 519, в 1970 г. — 555, в 1979 г. — 87, в 1989 г. — 152. Даже если учесть погрешность в подсчете, тем не менее тенденция очевидна и впечатляет.

Новый рост населенных пунктов без жителей пришелся на 1980 е гг. Такая динамика вполне объяснима и в большинстве случаев была связана с волнами оттока (миграции) населения из сельской местности, а также снижением естественного прироста.

Запустение обуславливалось не только демографическими, но и производственными факторами. Таким образом, потери населения в этой категории населенных пунктов определяются состоянием производственной сферы. Приведенные примеры в большинстве своем касаются центральных и северных горнозаводских районов области, имеющих горнодобывающую и лесопромышленную специализацию. Наряду с ликвидацией на этих территориях весьма активно велось строительство новых поселений — это отражает специфику приискового и лесного расселения, для которого свойственна неустойчивость, определяемая недолговечностью населенных мест и их зависимостью от природных ресурсов. В том же Нижне­-Туринском горсовете в 1973 г. из учетных данных были исключены три населенных пункта и один зарегистрирован³.

В ином положении оказались сельскохозяйственные поселения, которые в наибольшей степени испытывали на себе трудности урбанизационного перехода. Общее сокращение численности сельского населения, рост миграции объективно ставили их на грань выживания. В этом случае возрастало значение факторов, обеспечивающих жизнеспособность поселений, таких как людность, статус в локальной системе расселения, функциональность и проч. Причем в реальной практике все переплеталось настолько тесно, что сложно отделить те поселения, которые «естественным» образом потеряли население, от тех, которые, в конечном счете, стали жертвой непродуманных управленческих решений.

Качественный перелом в политике сселения наступает в конце 1960 х гг. Ликвидация малых деревень выдвигается на первый план и рассматривается как основной инструмент преобразования сельской местности. В 1968 г. на ведомственном и общероссийском уровне принимается ряд постановлений, которые послужили толчком к активизации процессов сселения⁴. В РСФСР в 1968 г. из 245, 1 тыс. к перспективным было отнесено 63,6 тыс. или 26 % поселений.⁵ Определение этих населенных пунктов проводилось в рамках районной планировки, которые разрабатывались проектными институтами и в целом носили очень формальный и умозрительный характер. Основным недостатком районных планировок этого времени была их нацеленность на сокращение поселенческой сети, на этом строились все прогнозы. Другие варианты развития поселенческой сети не рассматривались.

В первой половине 1970 х гг. был разработан базовый нормативный документ, отразивший концептуальные подходы к модернизации деревни и определявший основные направления политики в области расселения на период до 2000 г. Генеральная схема расселения СССР предусматривала формирование «оптимальной», с точки зрения решения производственных задач и условий жизни населения, поселенческой сети⁶.

В качестве основной задачи в области расселения в ближайшее десятилетие (1970 е гг.) выдвигалось «разрушение старой исторически сложившейся системы расселения и создание новой, основу которой должны создать укрупненные благоустроенные поселки совхозов и колхозов, создаваемые на основе рационального размещения производительных сил в сельскохозяйственной сфере. В этих поселениях, входящих в аграрно­промышленные комплексы и связанных с центрами современными коммуникациями, должны быть созданы современные условия для жизни, комфорт и благоустройство».

В проекте, на который опиралось преобразование поселенческой сети, выделялись следующие этапы развития сельского расселения:

1 й этап (1970 — 1975 гг.) был ориентирован на ликвидацию неперспективных поселений. Кроме того, предусматривалось строительство комплексных экспериментально­показательных поселков в каждой области страны и создание на их базе эталонов строительства. К 1975 г. намечалось завершить формирование опорной сети сельских населенных пунктов и системы культурно­бытового обслуживания. В качестве одной из задач выдвигалась застройка и благоустройство основных (перспективных) населенных пунктов.

2 й этап (1975 — 1980 гг.) предполагал утверждение новой системы расселения, где должны были исчезнуть различия между городом и деревней. На этом этапе планировалось завершить ликвидацию неперспективных поселений и преобразование сельских населенных пунктов в поселки городского типа, в т.ч. по уровню благоустройства.

3 й этап (до 2000 г.) рассматривался как завершающая стадия стирания грани между городом и деревней в характере труда, быта, отдыха населения⁷.

Как видно, программа реконструкции сельской поселенческой сети была ориентирована на ее кардинальную перестройку, преобразование в городскую, урбанизированную, а основными инструментами для этого служили финансирование социально­культурного и бытового развития перспективных поселений и уничтожение всех остальных. Последние, в свою очередь, подразделялись на 3 категории: подлежащие немедленному сселению (с населением до 50 человек); сселяемые во вторую очередь (50 — 200 чел.); сохраняемые на срок до 1980 г. (с населением до 500 человек). Каждый населенный пункт при разработке районной планировки оценивался в соответствии с разработанными нормативами. Основное значение имел показатель «людности», в соответствии с которым перспективное поселение должно иметь не менее 500 жителей, а лучше — более тысячи⁸.

Для каждого хозяйства разрабатывался план, в рамках которого указывались, какие из поселений можно считать перспективными, а какие нет. В Свердловской области эти работы на всех уровнях разворачиваются в конце 1960 х — начале 1970 х гг. На 1.01.1973 г. в области было намечено развивать 849 поселений из 2928, причем 307 из них имели население менее 300 человек, а значит, тоже подлежали в перспективе сселению⁹.

Наступление на «неперспективные» деревни начиналось с закрытия школ, медицинских пунктов, магазинов. Это приводило к усилению оттока трудоспособного населения и особенно молодежи. Через несколько лет деревня действительно умирала. Такая судьба постигла сотни сельских поселений. В их числе — Макаровка, Киселева, Рыболова, Большая Койнова, Чигина, Манюшкина и др. Байкаловского района; Подвысочная, Зыряны, Поникарово, Мостовая, Маслянка, Басаргина, Менухова, Межовка, Багрова, Путилова Пышкинского района и проч.

В ряде случаев в число неперспективных попадали вполне жизнеспособные населенные пункты. Но под административным нажимом, несмотря на сопротивление местных жителей, их переселяли на центральные усадьбы. Однако и здесь переселенцы задерживались ненадолго, перебираясь в города поближе к уехавшим ранее детям. Так, по сведениям БД, 10,1 % закрытых поселений имели к моменту снятия с учета положительную динамику, более половины из них исчезает в 1970 е гг.

На начало 1970 х гг. приходится новая волна снятия с учета. Причем «исчезают» села и деревни, имеющие давнюю историю. Любопытно, что по отчетам административно­территориальных изменений, в которых фиксировались факты ликвидации поселений, прослеживается очень неравномерная динамика. В 1970 г. изменений в численности поселенческой сети не произошло, в 1971 г. число населенных пунктов в Свердловской области сократилось на 2 за счет присоединений их к городским поселениям¹⁰. Зато в 1972 г. из учетных списков было исключено только в Гаринском районе 38 поселений. Причем из всех населенных пунктов жители выехали на центральные усадьбы хозяйств еще в 1968–1969 гг., а снятие с учета относится к 1972 г.¹¹. В Верхотурском районе в этом же году было исключено из списков 8 поселений. В частности, в начале 1970 х гг. была снесена деревня Шумиха, где еще в 1956 г. проживало 154 человека. Ее земли были отданы под летнее пастбище совхоза Кордюковский. ¹²

В 1973 г. из списков Свердловской области было исключено 157 населенных пунктов¹³. Список исчезнувших поселений продолжал расти в 1974 г. Что это? Результат неэффективности системы учета или лавинообразное нарастание изменений, ставших результатом реализации политики сселения? Характерно и то, что 1973 г. стал временем, когда вопросы ликвидации неперспективных деревень стали широко обсуждаться на правительственном уровне. Если раньше они находились в ведомственной компетенции, все решения принимались Госстроем СССР, то сейчас эта задача приобретает новый статус. А экспериментальной площадкой радикальной реконструкции поселенческой сети стало Нечерноземье. В 1974 г. было принято Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О мерах по развитию сельского хозяйства в Нечерноземной зоне РСФСР» (1974 г.).¹⁴ Разработка программы подъема Нечерноземья стала реакцией на кризисное положение сельского хозяйства этого стратегически важного региона страны. Причем одной из причин отставания указывалась свойственная этой территории мелкоселенность. В 29 областях и автономных республиках Нечерноземья в 1970 г. имелось 142 тыс. сельских населенных пунктов, в которых проживали 17,7 млн. человек. Причем более половины поселений относились к категории мелких с численностью населения менее 50 человек, а в половине деревень проживало менее 10 человек. По мнению властей, это затрудняло концентрацию и механизацию сельскохозяйственного производства, правильную организацию труда, культурно­бытового и медицинского обслуживания. В зоне Нечерноземья только 8 % сельских поселений имели столовые, 7,8 % — общественные бани, 14 % — детские дошкольные учреждения, 20 % — клубы и красные уголки. Уровень бытовых услуг, оказываемых населению, почти в 3 раза был ниже, чем в городах. Все это, наряду с низкой оплатой труда, было причиной высокой текучести кадров.

В 1971 — 1975 гг. на развитие сельского хозяйства нечерноземной зоны РСФСР было целенаправленно выделено 11,7 млрд. рублей капиталовложений. Финансовые вливания в экономику Нечерноземья были в основном направлены в производственную сферу. В 1975 г. здесь было построено 48 птицефабрик, 150 различных животноводческих комплексов, 15 тепличных комбинатов, 3 600 км автомобильных дорог с твердым покрытием, 2 178,8 тыс. кв. м жилой площади, на 12 % вырос объем бытового обслуживания населения¹⁵. В Свердловской области за годы IX пятилетки было создано 10 фирм по производству молока и мяса. Вступили в строй крупные животноводческие комплексы: Горноуральский свиноводческий на 108 тыс. голов, Егоршинский и Глинский молочные на 800 голов, первая очередь межколхозного Ирбитского свинооткормочного комплекса на 20 тыс. голов, Асбестовская, Первоуральская, Среднеуральская птицефабрики¹⁶. Все это способствовало перестройке системы сельского расселения в соответствии с новыми требованиями складывающегося агропромышленного комплекса. Одни поселения получили дополнительные стимулы к развитию, другие, наоборот, лишились производственных функций и постепенно пустели, а их жители уезжали в более крупные населенные пункты.

В 1976 — 1980 гг. в сельское хозяйство Нечерноземья было направлено свыше 31 млрд. руб. капитальных вложений, что в 1,5 раза больше, чем в IX пятилетке. На жилищное и культурно­бытовое строительство было израсходовано 5,4 млн. руб. государственных вложений и средств колхозов, возведено 21 млн. кв. м жилья, построено школ на 490 тыс. мест, дошкольных учреждений на 178 тыс. мест, больниц на 16 тыс. мест, дома культуры на 175 тыс. человек¹⁷. Это были реальные итоги реализации программы подъема Нечерноземья. Но, несмотря на положительные моменты, переломить негативные тенденции все же не удавалось.

Интересным направлением реконструкции сельской местности в 1970 е гг. стало строительство экспериментальных поселков, которые должны были послужить полигоном для отработки строительных технологий и проектов сельской планировки.

Несмотря на широкий общественный резонанс, строительство экспериментальных поселков шло с заметным трудом. Недостатки финансирования и материально­технического снабжения превращали их в долгострои. По состоянию на 1971 г. из запланированных 130 поселков строительство велось лишь в 48 и то за счет внутренних ресурсов.¹⁸ Вплоть до 1973 г. финансирование практически не осуществлялось, а в 1973 г. было выделено в среднем по 0,5 млн. руб. на поселок при стоимости строительства в 10—12 млн. руб.¹⁹ Это не могло не отразиться на конечном результате строительства.

Немало проблем возникало и с проектной документацией. В экспериментальных поселках стремились воплотить те представления, которые соответствовали пониманию полного благоустройства населенного пункта. Но на практике, из­за отсутствия хороших, оригинальных проектов, они застраивались невыразительными 2 этажными домами без учета местного ландшафта. При строительстве жилья, как правило, не предусматривались подсобные помещения. Чтобы компенсировать эти недостатки, новоселы самостийно начинали строить сараи, погреба, что отнюдь не украшало облик села. Таким образом, опыт экспериментального строительства оказался также не вполне удачным, создав, в конечном счете, образцы, которым не стоило следовать.

В плане мероприятий по подъему Нечерноземья предусматривался большой объем работ по сселению мелких населенных пунктов. Предварительные расчеты показывали, что в 1976 — 1980 гг. должно быть переселено в перспективные хозяйства около 350 тыс. семей, а общий объем затрат оценивался в 2 млрд. руб.²⁰. Первоначальные цифры сселения были очень завышенными. Через год в 1974 г. задание было несколько снижено до 170 тыс. дворов, соответственно, были уменьшены плановые показатели по областям. Так, в Свердловской области планировалось к сселению в 1976 — 1980 гг. 5 075 хозяйств, в Пермской — 7 060, в Удмуртии — 7 700 дворов.²¹

В 1975 г. была проведена работа по уточнению перечня перспективных поселений. По данным на 1.10.1975 г., число перспективных населенных пунктов в РСФСР было сокращено до 17 500, в т.ч. выделено 9 216 совхозных и 8 284 колхозных поселка. В Пермской области в качестве перспективных были оставлены 617 поселений, в Свердловской — 649, в Удмуртии — 946²². Облисполкомы и Советы Министров автономных республик довели задания по сселению до каждого района и хозяйства. Некоторые области (в частности, Брянская, Кировская, Орловская) выступили со встречным планом, взяв на себя повышенные обязательства. На областном уровне создавались комиссии, которые должны были осуществлять оперативное руководство работой и контроль выполнения утвержденных мероприятий²³.

Началось самое масштабное за весь изучаемый период разрушение сельской поселенческой сети. И дело здесь даже не в том, сколько поселений было ликвидировано. К счастью, меньше, чем запланировано. Трагизм заключался в другом — какие деревни исчезли? В 1970 е гг. под колеса урбанизации попали те поселения, которые оставались еще вполне жизнеспособными. Но их судьба была предрешена искаженными представлениями об оптимальной модели поселенческой сети, господствовавшими как в управленческой, так и в научной среде. Время требовало другого подхода, нужна была политика поддержки малых деревень, сохранения существующей сети. Не до конца осознавался и тот факт, что уничтожение малых поселений вело к исключению из оборота значительных земельных массивов и обострению земельной проблемы. На деле же огромные средства были вновь пущены не на созидание, а на разрушение.

Однако мероприятия по сселению не достигли желаемого результата. Масштабы задуманной перестройки были труднодостижимыми изначально. Для этого была необходима солидная финансовая поддержка, широкомасштабное строительство в пунктах, куда намечалось переселение. Работы по сселению проводились медленно. За 1975 г. в целом по нечерноземной зоне было сселено 2 644 двора. По состоянию на 1.01.1976 г. была завершена разработка 14 комплексных схем районной планировки по 15 областям и АССР. ²⁴ К 1979 г. задание по сселению было выполнено на 42 %²⁵. Эта цифра подтверждается выводами ряда исследователей. В частности,  Г. В. Иоффе считает, что было ликвидировано в ходе этой кампании не более 25—40 % от запланированного числа поселений²⁶. В целом, несмотря на декларируемые масштабы преобразований поселенческой сети, результаты, как в области сселения деревень, так и в области благоустройства, были незначительными.

К концу 1970 х гг. настроения в обществе начинают кардинально меняться, политика сселения деревень подвергается критике со стороны общественности. Значительную роль в этом сыграли «защитники деревни» — писатели, ученые, общественные деятели, которые рассматривали российскую деревню как элемент культурно­исторической среды и выступали против ее разрушения. Все более громко начинают звучать сомнения в правильности формального подхода к населенным пунктам, подчеркивается необходимость поиска других путей развития села²⁷. В 1980 г. по решению Росгражданстроя СССР было отменено деление сел на перспективные и неперспективные. Потребовалось еще несколько лет, чтобы признать, что «сельская система расселения, совпадающая с исторически сложившейся, соответствует территориальной структуре агрокультурного ландшафта и не требует однозначной перестройки»²⁸.

Между тем мероприятия по преобразованию сельского расселения вызвали ускоренное сокращение сети сельских поселений, привели к усилению миграции в города, обострили проблему нехватки трудовых ресурсов и ухудшили экономические условия деятельности хозяйств. Трудно в полной мере оценить то морально­нравственное воздействие, которое ощутили на себе «выселенцы», вынужденные покинуть родные места и постараться найти снова себя в этом мире. Одно из последствий сселения — ощущение неполноценности, связанное с разрушением привычной картины мира и, как результат, формирование целого комплекса социально­нравственных проблем сельского образа жизни.

Таким образом, политика ликвидации малых деревень, наиболее активный этап которой приходится на 1970 е гг., имела не только прямые, но и отдаленные последствия. И именно они придали событиям этих лет трагическое звучание. Мероприятия по сселению послужили толчком к новому витку сжатия поселенческой сети, выбили опору у тех поселений, которые были вполне стабильными и жизнеспособными. В 1970 е гг. они начинают резко терять население и в 1980 е гг. многие из них закрываются. Изменение позиции властей в начале 1980 х гг., попытка спасти эти деревни уже не имела успеха.

Политика оказалась тем фактором, который привел к ускоренному свертыванию поселенческой сети и, фактически, кризису системы расселения. Нарастание деструктивных моментов к середине 1980 х гг. становится все более заметным. В дальнейшем они усугубляются системным социально­экономическим кризисом, охватившим всю страну. И в 1990 е гг., и в начале XXI века сокращение численности сельских поселений продолжается, приводя в ряде регионов, в том числе в Свердловской области, к появлению обширных безлюдных пространств и частичному разрушению системы сельского расселения. По переписи 2002 г., в Свердловской области зафиксировано 119 поселений, не имеющих жителей, а в РФ их общая численность составила 1795. Что дальше?