Литературная критика в контексте русской журналистики: генезис, принципы функционирования, типология текстов
| Вид материала | Автореферат |
- Литературная и телевизионная критика в интернете: специфика, типология, принципы взаимодействия, 305.11kb.
- Информационное письмо, 26.91kb.
- Д. И. Писарев Мотивы русской драмы Д. И. Писарев. Литературная критика в трех томах., 709.7kb.
- М. И. Бент Немецкая романтическая новелла Генезис, эволюция, типология, 1906.84kb.
- Литературная критика горного алтая: генезис, эволюция, жанровая система, 404.41kb.
- Русская символистская критика (1890 1910-е гг.): Генезис, типология, жанровая поэтика, 744.2kb.
- Литературная критика А. И. Солженицына: проблемы, жанры, стиль, образ, 316.38kb.
- Литературная критика и драматургия артура мэрфи в контексте эстетических исканий английского, 323.04kb.
- Рабочей программы учебной дисциплины «Литературная критика» Уровень основной образовательной, 64.23kb.
- Ганс Сакс и литература немецкой Реформации: генезис, типология и истоки творчества, 325.51kb.
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ
Во «Введении» обосновывается актуальность темы, определяются объект, предмет, цель, задачи диссертационного исследования, аргументируется выбор эмпирической базы, хронологические границы материала, характеризуются теоретико-методологические основания, раскрывается научная новизна, практическая значимость работы, излагаются положения, выносимые на защиту.
В первой главе « Методологические основы изучения литературной критики в журнальном контексте» определяется теоретико-методологическая парадигма изучения журнального контекста и литературной критики в «толстом» журнале, релевантная историко-журналистскому изучению критики.
В разделе 1.1. «Феноменологические принципы научного исследования журнального контекста» на основании семантической и структурно-семиотической специфики журнального контекста создается его эвристическая модель, вырабатывается система исследовательских подходов и категорий, которые делают возможным репрезентацию контекста как целостного медиафеномена. Анализ структурно-типологических характеристик «толстого» журнала в сопоставлении с другими видами печатных изданий – газетой, книгой сборником – позволил выявить уникальность журнального контекста. Будучи явлением кросс-жанровым, кросс-темпоральным, кросс-персональным, вбирая в себя произведения различных типов творческой деятельности – художественное творчество, публицистику (в различных ее модификациях – политической, документальной, научно-популярной, нравственно-этической, философской, религиозной) и литературную критику, включая тексты мировоззренчески, тематически, эстетически, стилистически разнородные, экспонируя множественность хронотопов (во многом благодаря отсутствующим в иных типах СМИ полифоничным художественному и литературно-критическому дискурсам), журнальный контекст является устойчивым сложным феноменом. Силами, интегрирующими и гармонизирующими разноприродные компонента контекста, выступают типологические характеристики литературно-художественного журнала и специфические законы коммуникации, акцентирующие активность субъектов коммуникативного акта и диалогические аспекты общения. Этим обусловлена и особенность читательской рецепции: наличие сильных дифференцирующих контекст факторов тем не менее не создает абсолютной дискретности его восприятия реципиентом. Для отдельного читателя каждый журнальный номер – это «самостоятельное литературное явление» (Ю.Н. Тынянов), для коммуникативного сознания социума – в течение более двухсот лет – хорошо различимый среди других органов СМИ информационно-эстетический феномен, имеющий в культурном пространстве нации свою традиционную нишу. Одновременно журнал не производит впечатления гомогенного издания типа книги, то есть текста стилистически и мировоззренчески однородного, объединенного монолитной ценностной авторской субъективностью.
Специфические качественные параметры позволяют диагностировать журнальный контекст как многокомпонентный сложный медиафеномен, теоретическое конструирование и категориальное описание которого требует парадигмальных междисциплинарных подходов. Поэтому в диссертации дается насколько определений журнального контекста, где он рассматривается с феноменологических позиций, с точки зрения структурно-семиотического подхода, в соответствии с идеями диалогичности мышления и в свете теории коммуникации. Названные подходы, верифицированные исторической практикой функционирования русского «толстого» журнала в конкретных историко-культурных обстоятельствах, позволяют установить общие закономерности и механизмы функционирования контекста, которые описываются в разделе с помощью исследовательских категорий контекстуальные, аудиторные функции, журнальный хронотоп, запланированные и незапланированные контекстуальные эффекты, журнальный подтекст.
В разделе 1.2. «Исследовательские приоритеты историко-журналистского подхода к литературной критике: методологические основания, цели, задачи, предмет изучения» теоретически обосновывается взгляд на литературную критику как органический компонент СМИ и определяется исследовательское поле историко-журналистского изучения критики. Критика представлена как сложный феномен, функционирующий одновременно в трех средах – литературном процессе, медиапространстве и социосфере – и по их законам. Подобный ракурс позволил выделить линии взаимодействия критики со СМИ, в первую очередь с «толстым» журналом, критики с обществом, наметить формы их качественной корреляции, дифференцировать критику как предмет литературоведения и предмет истории журналистики и создать представленную в разделе динамическую концепцию литературной критики как функционального компонента СМИ.
Опора на представленную концепцию с учетом информационно-коммуникативной природы критики дает возможность выявить структуру и специфику литературно-критической коммуникации как качественно неоднородного биполярного процесса, стадиально протекающего в конкретных информационных и историко-культурных обстоятельствах и включающего:
1) процедуру развертывания литературно-критической рефлексии и акт создания критического сообщения, в котором на интенциональном уровне и на уровне риторических структур «вписыван» призыв к имплицитному читателю и одновременно реализуются коммуникативные тактики, ориентированные на реальную целевую аудиторию с целью решения прагматических задач, в том числе обеспечения успешности коммуникации;
2) отчужденный от автора критический текст как «идеальный» «предмет для потребления», в потенциале предполагающий «отслоение первичного речевого акта» и формирование собственного семантического поля значений, доступного для восприятия, понимание и интерпретации его реципиентом;
3) отложенную во времени «встречу» текста с реальной целевой аудиторией того или иного издания, коммуникативное событие, успех/неудача/провал которого определяется как эффективностью избранной автором и изданием стратегии, так и значительным влиянием экстралингвистических факторов;
4) взаимодействие ценностного смыслового «образа» критического сообщения с журнальным (газетным, электронным) и историческим контекстом, благодаря чему текст инкорпорируется в текущий информационный поток, начинает функционировать в качестве одного из сегментов общего медиапространства, аудиторией же он воспринимается как сообщение, погруженное в актуальную социокультурную практику и в конечном итоге участвующее в конструировании у личности (и всего общества в целом как конечного интегрированного субъекта критической коммуникации) цельной картины мира.
В разделе 1.3. «Критерии идентификации и типологизации литературно-критических публикаций в журнальном контексте» разработана модель журнальной литературной критики, определено содержание категорий для ее описания и на этой базе сформулирована система квалификационных параметров с целью сепарации, классификации и типологизации всего корпуса литературно-критических публикаций «толстого» журнала. Содержательно модель журнальной литературной критики базируется на системе обоснованных в предыдущем разделе социокультурных и коммуникативных функциональных преференций литературной критики как компонента СМИ, методологически – на дифференциации категорий «литературно-критическая деятельность» (рефлексия), «критический текст», «литературно-критический дискурс». Проекция модели на весь массив журнальных текстов, с одной стороны, позволяет вычленить отдельную группу текстов и фрагментов, отвечающих за функционирование критического дискурса издания, а наличие у них общих признаков – объединить в специальный вид журнальных литературно-критических публикаций, с другой – внутри группы зафиксировать гетерогенность текстов, что актуализирует проблему их типологизации. Отсюда индикаторами типологических различий журнальных литературно-критических публикаций будут система контекстуальных (назначение в реализации общей журнальной политики, роль в воссоздании контекстуального единства) и аудиторных функций, содержательные особенности критического дискурса (за формирование какого уровня критической рефлексии – философско-эстетического, оценочно-прагматического, социально-публицистического – отвечает публикация преимущественно), качество и характер процессуальности критической рефлексии (творческий – нетворческий, оригинальный – вторичный, декларативный – операционный, преднамеренный – непреднамеренный), преобладающий способ текстовой репрезентации критического суждения, целевая аудитория; жанровый состав, в некоторых случаях имеет значение периодичность и объем публикаций.
В главе второй «Программные литературно-критические тексты как тип журнальных публикаций» исследуются качественные параметры критического дискурса журналов конца XVIII – первой половины XIX вв., на основании чего осуществляется процедура типологической идентификации программных литературно-критических публикаций «толстого» журнала.
Раздел 2.1. «Функциональные и аудиторные преференции программных литературно-критических публикаций в журнальном контексте» посвящен выявлению контекстуальных и аудиторных функций данного типа публикаций, их роли в продуцировании концепции художественности журнала, в формировании его литературной политики и коммуникативных стратегий. В течение первой половины XIX века становление «толстого» журнала, эволюция программных публикаций как отдельного типа критических текстов и развитие качественных параметров литературно-критического дискурса – это синхронно происходившие процессы. Благодаря тесному взаимодействию с журналом как органом периодической печати, именно в программных текстах шло формирование таких специфических качественных характеристик литературно-критического дискурса (и, соответственно, форм их текстовой репрезентации), как интенциональная полемическая напряженность, способность актуализировать эстетическую и внеэстетическую (жизненную) проблематику и конструировать само поле актуальности, к дифференциации и ценностной маркировке художественного и журнального пространства, семантическая поливалентность, то есть способность резонировать с культурным и идеологическим полем, включая «поле власти.
Назначение программных литературно-критических публикаций как функционального компонента журнала заключались в индивидуализации, интеграции и концептуализации контекста: они формировали проблемное поле, задавали направление и интенсивность функционирования всех структурно-содержательных уровней самой журнальной критики, закладывали теоретический базис, практические ценностные ориентиры, стратегию развития и пути практической реализации художественной политики журнала в целом. Для журнала программные публикации были мобильным ресурсом трансформации его типологического облика: средством формирования и корректировки идейного направления, художественной политики, площадкой для апробации инновационных эстетических концепций, литературных направлений и художественных методов дискуссионным полем, где велась конструктивная полемика типоформирующим фактором (пример «Полярной звезды» декабристов). Редакционный коллектив – писателей, публицистов, критиков – программные материалы подталкивали к поиску близких по духу и взглядам единомышленников, что постепенно приводило к консолидации литературных и общественных сил, к образованию направлений и «партий» в литературе. С этой точки зрения программные выступления играли значительную роль в формировании «направленчества» как типологической характеристики русского ежемесячника.
Общежурнальная функция всех программных материалов по отношению к литературному процессу – обнаруживать и отбирать из социокультурного пространства действительно актуальную художественную проблематику и проводить ее ценностную ранжировку. Аудиторные функции, в том числе прагматически ориентированные, – это адаптация программных идей журнала для комфортного восприятия массового читателя, моделирование имиджевого потенциала издания, привлечение целевой аудитории. Специфика субъективации программного дискурса состоит в несовпадении плана выражения и плана содержания: независимо от того, атрибутирован или анонимен, персонифицирован или нет в риторических структурах текста автор, он воспринимается как субъект коллективный, эксплицирующий солидарно выработанные и согласованные установки своего печатного органа.
Во многом благодаря программным литературно-критическим публикациям возникал «феномен» русского «толстого» журнала, который в конце XVIII – первой трети XIX столетий, будучи по своей структуре и содержанию литературно-художественным, одновременно становился и влиятельным агентом общественно-политического дискурса, ведя своеобразный диалог не только с сообществом литераторов-профессионалов, но и с властью и ее идеологическими догмами.
В разделе 2.2. «Жанровый спектр литературно-критических текстов, формирующих программный дискурс «толстого» журнала» вычленяются жанры и жанровые группы публикаций, продуцирующих программный дискурс «толстого» журнала, и исследуется их структурная динамика. Анализ жанрового состава программных публикаций показывает, что при сохранении общих типологических черт (единстве контекстуальных и аудиторных функций, качественных свойств дискурса) они дифференцированы по своим структурно-композиционным особенностям, формам выражения программности, доминирующим коммуникативным интенциям. Три последние позиции и являются для нас классификационными критериями для выделения следующих жанровых групп.
1. Информационно-аналитическая: программные редакционные объявления о начале или завершении издания, редакционные заметки, развернутые объявления о подписке и иные документы, касающиеся учреждения или продолжения журнала, в которых характеризуется направление будущей литературной политики. Доминантная интенция названных жанров как коммуникативного события – референтная. Основной способ текстовой репрезентации материала – открытая манифестация или полемическая декларация систематизированных программных установок. Эмпирическая база, на основании которой они сложились, как правило, не предъявляется. Форма изложения программности – теоретическая генерализация. Все уровни критической рефлексии предъявлены эксплицитно, но степень детализации во многом зависит от объема публикации.
2. Диалогическая: полемические заявления, выступления, открытые редакционные письма, разговор, диалог, литературное письмо, интервью, беседы с главным редактором, с ведущими критиками и постоянными авторами журнала, предназначенные прежде всего для массовой целевой аудитории. Ярко выраженная рецептивная установка, заметная как на интенциональном, так и на композиционно-стилевом уровнях, – отличительная особенность публикаций данной группы. Соответственно, в них широко используются риторические приемы, нацеленные на организацию диалога между журналом и читателями (моделирование контрагентов по коммуникации с последующей объективизацией, а часто и персонификаций их в тексте), приемы активизации читательского восприятия, игровые коммуникативные практики (мистификация, ролевые маски, травестия).
3. Аналитическая: циклы, теоретические статьи-исследования, развернутые манифесты, аналитические обзоры, проблемные, передовые статьи, где доминирующей была креативная интенция. Параллельно с ценностным отбором художественной информации в аналитических жанрах интенсивно осуществлялся творческий прогностический процесс: обосновывались инновационные философско-эстетические концепции, вырабатывалась оригинальная аксиологическая парадигма, ценностно маркировались наиболее значительные, с точки зрения редакции, произведения и авторы, расставлялись акценты в спорных литературно-общественных коллизиях. В таких публикациях наблюдалось значительное усиление социально-публицистического дискурса, происходившее за счет массированного включения полемического компонента, часто в эксплицитной форме, развертывания системы внеэстетической аргументации с использованием панорамного обзора современной литературно-общественной ситуации, историко-литературных, социологических, нравственно-этических экскурсов, публицистического разбора и императивной оценки новейших произведений искусства. Анализ и интерпретация произведений искусства хотя и не исчезали совсем, но отодвигались на второй план, заметно редуцировались, выполняя в тексте критической работы иллюстративную, прикладную функцию.
В разделе исследуется также специфика программных рецензий, совмещающих структурно-содержательные особенности программной и аксиологической группы журнальных публикаций, и статей, развивающих «синхронное самосознание» критики.
В течение первой половины XIX века расширение жанрового диапазона программных публикаций происходило за счет постепенного увеличения количества текстов с доминантной социально-публицистической составляющей и развернутым полемическим дискурсом (полемическая, проблемная, монографические статьи, авторецензия, проблемный, теоретический, полемический циклы ). К середине 1850-х гг. обозначенная внутренняя структурная динамика критических текстов и общий сдвиг редакторских предпочтений в сторону публикаций программного типа оказались в ряду тех факторов, которые, с одной стороны, запустили механизмы типологической трансформации журнала из литературного в «общественно-литературный и политический», а с другой – активизировала процессы жанрообразования в недрах самой критики, что в теоретическом аспекте дает основание включить «тип издания» в систему жанроформирующих факторов.
В разделе 2.3. «Структурно-содержательная специфика программных литературно-критических журнальных публикаций как текстов СМИ» на материале программных публикаций «Московского журнала» и «Вестника Европы» Н.М. Карамзина рассмотрен механизм образования текстуального пространства программных текстов в условиях влияния на них типологических характеристик литературно-художественного журнала, продемонстрирована стратегия научной реконструкции «имплицитного» читателя на основании текста конкретной литературно-критической публикации. В программных публикациях реализована эксплицитная модель текстопостроения, соответственно, преобладающими, хотя и не единственными, способами репрезентации авторских суждений являются манифестация, декларация, прямое комментирование, безальтернативное утверждение собственной позиции, эксплицитная оценка. В тестах эксплицированы все дискурсы литературно-критической критической рефлексии, представленные в достаточно сбалансированном соотношении. Однако преобладающими являются все-таки философско-эстетический и социально-публицистический дискурсы в их полемическом варианте, что содержательно выражалось в смещении внимания автора от художественного текста к актуальной теоретической и идеологической проблематике. С точки зрения механизмов работы критической рефлексии, это приводило к тому, что, отстаивая в процессе дискуссий программу своего издания, литературные аналитики «заставляли» эстетические и философские категории («народное» «национальное» «художественность», «мировоззрение», «миросозерцание») оперативно работать в публицистическом дискурсе, то есть для аргументации и защиты внеэстетических положений и идей, к примеру, в качестве аргумента, подтверждающего верность избранной журналом идеологической доктрины.
Способ репрезентации философско-эстетического дискурса в тексте преимущественно эксплицитный, а по форме изложения представляющий теоретическую генерализацию, то есть систематизированное и сформулированное в виде теоретических постулатов прогнозирование эстетического развития и/или аргументированную манифестацию. Оценочно-прагматический дискурс по большей части декларативен: анализ конкретных художественных произведений представлен в свернутом виде, а их интерпретации, как правило, отсутствуют либо отодвигаются на второй план, заметно редуцируясь и выполняя в тексте критической работы иллюстративную, прикладную функцию. Оценки аргументируются при помощи лаконичного стратегического обзора современной литературно-общественной ситуации, историко-литературных и социологических референций и репрезентированы уже как конечный (и окончательный) результат. Ярко выраженной особенностью программного социально-публицистического дискурса является его многовекторная полемическая ориентация и интенсивное использование таких публицистических форм ценностно-оценочной деятельности, как актуализация проблемных зон, девальвация, дискриминация, сознательная редукция позиции противоположной стороны, манипулирование читательским мнением, «конфликт дефиниций», а также массированное использование активизирующих читательское восприятие полемических и диалогических тактик и риторических приемов.
Качество и характер процессуальности всех уровней критической рефлексии творческий, оригинальный, преднамеренный и даже в «малых» жанрах (программной заметки, программной рецензии программного заявления) стремящийся к концептуализации.
Приемы «личностной идентификации» критического субъекта – лирические признания, биографические фрагменты, эссеизация стиля и др. – используются крайне редко (рассмотренные работы Н.М. Карамзина, скорее, исключение).
Аудиторная составляющая литературно-критических публикаций программного типа предельно широка. Она охватывает весь возможный спектр адресатов литературной критики и «толстого» журнала в целом. Автор одновременно обращается к читательским группам нескольких уровней, литературных и социальных статусов. Во-первых, это анонимная и в этом смысле массовая аудитория – воображаемые читатели, реальные подписчики, друзья-собеседники, во-вторых, конкретные литературные и общественные группы – будущие литературные соратники, литературные и идейные оппоненты, журналистское сообщество, в-третьих, властные структуры государства.
Глава третья «Аксиологические литературно-критические тексты как тип журнальных публикаций» посвящена исследованию роли данного типа текстов в совершенствовании структуры «толстого» журнала и формировании его типологических вариантов – «энциклопедического» и «авторского».
В разделе 3.1. «Эволюция, контекстуальные и аудиторные функции аксиологических публикаций в "толстых" журналах первой трети XIX века» прослеживаются генезис, динамика исторического развития, процесс функциональной спецификации аксиологических публикаций в журналах «Московский журнал», «Соревнователь просвещения и благотворения», «Невский зритель», «Северный вестник», «Московский телеграф». Период 1820 – начала 1840-х годов ознаменовался интенсивным формированием корпуса публикаций аксиологического типа (как аналитических, так и библиографических) и упрочением их положения в структуре журналов. Движущей силой этих процессов была трансформация типологического профиля журналов от литературного к энциклопедическому. Для журнальной критики аксиологического типа энциклопедизм стал тем дополнительным стимулом, благодаря которому увеличивается ее предметный диапазон – все больше художественных явлений самого разного эстетического уровня оказывались в зоне внимания журнала, происходила внутрижурнальная структурная сепарация рецензионных и библиографических публикаций и совершенствование журнальных функций критики. В этот период протекало сразу несколько параллельных и взаимообусловленных процессов, которые коррелировали между собою, рождая качественно иную модификацию русского» «толстого» журнала и обогащая критику как вид коммуникативной практики социокультурного спектра.
Шло интенсивное расширение аудиторных функций аксиологических текстов в «толстом» журнале: теперь в их обязанности входили отбор, рекомендация, оценка, ранжировка явлений текущего литературного процесса в целях эстетического развития, просвещения, информирования читательской аудитории. Рецензионные и библиографические публикации позволяли оперативно давать читателю ценностные ориентиры в постоянно меняющемся книжном мире, что расширяло аудиторную базу критического отдела и журнала в целом. Благодаря огромному разнообразию и гибкости жанровых форм, аксиологические тексты давали изданию возможность оценочно маркировать современное художественное поле, отмечая практически все его ценностные ярусы, выделяя как высокохудожественные достижения современной словесности, так и ее неудачи и провалы. Тем самым «толстые» журналы становились активными участниками литературного процесса, имеющими возможность практически влиять на формирование ценностных смыслов современной культуры, совершенствовалась культуроформирующая функция «толстого» журнала как органа СМИ. В целом аксиологический тип литературно-критических журнальных публикаций оказался конгениален целям и задачам «толстого» журнала как типа издания. Литературно-критическая библиография способствовала наиболее эффективной реализации таких важных функций журналистики, как рекламно-справочная и информационная, трактуемая многими журналистами того времени достаточно широко, а именно как просветительская миссия энциклопедического журнала. Аналитические публикации аксиологического типа в различных своих жанровых вариациях давала возможность ценностно промоделировать культурное поле эпохи: помогала расставить аксиологические акценты в потоке текущей словесности, дать аудитории общее представление о современном состоянии и актуальных тенденциях развития русской литературы. Таким образом, для редакции это был механизм конкретизации и текстовой экспликации ценностно-оценочного спектра своей художественной программы.
В разделе 3.2. «Жанровая стратификация и формы выражения авторской субъективности» анализируется жанровая палитра литературно-критических публикаций аксиологического типа, выявляются факторы, влияющие на их эволюцию, исследуются и атрибутируются формы и способы субъективации критического дискурса в рамках аксиологических жанров. В журналах 1830 – 1840-х гг. наблюдается интенсивное взаимовлияние жанрообразовательных процессов в аксиологических текстах и структурной реорганизации журнала, а также усиление роли аксиологических публикаций в формировании целостности журнального контекста. Эволюция литературно-критических текстов аксиологического типа в этот период происходила сразу в нескольких направлениях.
Интенсивно обогащался спектр аксиологических публикаций, ориентированных на массового непрофессионального читателя, что стимулировалось общими тенденциями социокультурного развития России, с одной стороны, и расширением журнального поля – с другой. В жанровом отношении состав группы был неоднородным и весьма разнообразным, включая монографическую рецензию, проблемную, полемическую и литературно-критическую статьи, обозрение (в том числе журналов и самой критики), критико-биографический очерк, критический цикл, сатирические жанровые формы, а также библиографические жанры – библиографические указатели и их разновидности, библиографическую рецензию, заметку, отчет, отзыв, аннотацию.
Полемика между изданиями различной эстетической и идеологической ориентации провоцировала возникновение и быстрое распространение сатирических жанровых форм, в том числе уникальных (драматизированный диалог с элементами памфлета Н.И. Надеждина, иронический совет, сцены, пародирующая сказку критическая новелла, драматизированная пародия, открытое письмо-пародия О.И. Сенковскиого, обозрение с пародийно-ироническими вкраплениями Н.В. Гоголя, проблемная статья, включающая в качестве органического компонента полноценный памфлет В.Ф. Одоевского). Критики «Телескопа», «Современника», «Библиотеки для чтения», «Отечественных записок» вносили значительное разнообразие в способы и формы текстовой репрезентации оценочных суждений. Авторская модальность выражалась в них через жанровые предпочтения, стилевые особенности, использование средств сатирической поэтики и элементов художественной образности, а также с помощью прямой беллетризации и диалогизации критического текста.
Под влиянием журнальных потребностей, прежде всего расширяющегося проблемно-тематического поля и расширения аудиторной базы, шла внутрижанровая дифференциация публикаций аксиологического типа и одновременно структурная реорганизация самого журнального контекста. Примерно к 1840-м годам закрепилось разделение критики аксиологического типа на библиографические, так называемые «малые», преимущественно информационные жанры и «большую» критику, представленную различными формами литературно-критической аналитики. Вслед за размежеванием функциональных обязанностей произошло и окончательное структурное разделение внутри журнала: «Почти во всех … журналах критика составляет особый от библиографии отдел», – констатировал В.Г. Белинский в 1847 году. Таким образом, в этот период библиографические отделы (рубрики) уже приобрели устойчивый статус постоянной самостоятельной части любого «толстого» журнала.
Ярко выраженная и самая заметная тенденция внутренней структурно-содержательной динамики критических текстов этого периода – бурное развитие способов субъективации критического дискурса, закономерно происходившее именно в публикациях аксиологического типа: а) совершенствуются, активно внедряясь в журнальную практику, специфические виды аксиологической деятельности критического субъекта: ценностный отбор, градация (канонизация, актуализация, рутинизация, девальвация, статусная ранжировка), оценка, оценочная интерпретация художественных явлений, масштабное ценностное пространственно-временное моделирование культурного поля, что также тесно корреспондирует с общими функциями «толстого» журнала; б) поскольку главным предмет публикаций аксиологического типа – художественное произведение, интенсивно эволюционируют, становясь все более разнообразными, формы выражения ценностной матрицы авторского эстетического сознании, репрезентируемые в критических текстах с помощью моделирования в тексте ценностных коллизий и оппозиций, конструирования писательских репутаций, выстраивания ценностных иерархических рядов, ценностной градации произведений искусства, введения ссылочно-эталонных ориентиров в форме конкретных фигур, литературных методов, периодов литературного развития; в) складывается и развивается система аргументации ценностно-оценочных координат, она становится обязательным компонентом текста аксиологического типа, что подталкивает критиков к поиску разнообразных, интересных, убедительных для аудитории приемов. К традиционным комментариям, теоретическим выкладкам и цитации добавляются социально-публицистические фрагменты, пассажи, историко-литературные параллели, активизация предшествующих культурных кодов, в том числе за счет использования фольклорных формул, мифологических сюжетов и образов, архитепических формул и топосов, культурных концептов и символов, обширные экскурсы в область национальной ментальности и психологии поэтического творчества, привлечение документальных источников.
В разделе на материале критического дискурса «Библиотеки для чтения» О.И. Сенковского и «Современника» А.С. Пушкина раскрывается роль аксиологических публикаций в формировании контекстуального единства журнала за счет использования таких новаторских форм сплочения содержания, как беллетризация, карнавализация, драматизация, диалогизация контекста. Здесь же мы вводим понятия «сквозной журнальный персонаж», «рубрикационный синкретизм», «журнальный мировоззренческий универсум», которые также рассматриваются в качестве консолидирующих контекст механизмов.
В разделе 3.3. «Атрибутивные и функциональные характеристики аксиологических публикаций как текстов СМИ» демонстрируется специфика структуры критической рефлексии, а также стилистическая, композиционная, аксиологическая модель текстов данного типа на примере литературно-критических работ Н.А. и Кс.Н. Полевых в «Московском телеграфе». Анализ литературно-критических публикаций с выраженной аксиологической доминантой доказывает, что их внутренняя эволюция происходила под совокупным давлением контекстуальных и аудиторных функций журнала. Структурно-композиционным стержнем и смысловым ядром аксиологических текстов является ценностная матрица авторского сознания и порождаемая ею аксиосфера: ценностные принципы, критерии, суждения, конкретные оценки. Отсюда в аксиологических публикациях наблюдается превалирование оценочно-прагматического дискурса при подчиненном, служебном положении философско-эстетического и социально-публицистического дискурсов. Это выражается в продуцировании и обязательной текстовой репрезентации автором-критиком своей аксиологической парадигмы (в жанрах «большой» критики она была достаточно развернутой и аргументированной, в «малых» жанрах – лаконично-декларативной), которая и становилась для критика инструментом анализа и оценки эстетического объекта. Именно оценочно-прагматический дискурс получал наиболее полное текстовое воплощение: он предъявлялся, как правило, эксплицитно, а способы репрезентации были значительно индивидуализированы и отличались большим разнообразием. В пределах оценочно-прагматического дискурса наблюдался креативный характер авторской литературно-критической рефлексии, так как генеральная цель публикаций данного типа, состоящая в оценочной квалификации потока новых явлений текущего литературного процесса, создавала ситуацию постоянно обновляющегося предмета разбора, что толкало к трансформации исходной для критика и журнала оценочной шкалы и адаптации ее к новому материалу – писателю, произведению, роду, направлению литературы и т. д.
Критический субъект аксиологических публикаций имел иной, чем в программных выступлениях, журнальный статус: в них авторская индивидуальность была намеренно актуализирована уже на уровне критической рефлексии (вплоть до моделирования критиком собственной «литературной личности», весьма приближенной к автору биографическому), что закономерно приводило к культивированию приемов личностной идентификации критического субъекта: в текстах появляются лирические и иронические автопризнания, автобиографические, документально-мемуарные фрагменты, элементы эссеистического стиля. В целом аксиологические тексты в журнале были по содержанию менее монолитными, а по форме гораздо более индивидуализированными, чем программные выступления.
Литературно-критические публикации аксиологического типа имели общего целевого адресата. Им был, помимо традиционных участников литературно-журнального движения – критиков, писателей, журналистов, массовый непрофессиональный читатель, основной потребитель самой разнообразной по художественному уровню книжной продукции. Это самая большая по численности и очень важная для самого издания часть аудитории ежемесячника, поскольку она выступала в роли потенциального покупателя не только книги, но и журнала.
В главе четвертой «Популяризаторская критика как тип журнальных литературно-критических публикаций» прослеживается процесс формирования в журналах 1840 – 1880-х гг. популяризаторской критики и на материале «Отечественных записок» Н.А. Некрасова теоретически обосновывается выделение популяризаторских текстов в качестве отдельного типа литературно-критических публикаций «толстого» журнала.
В разделе 4.1. «Аудиторная составляющая популяризаторских литературно-критических публикаций «толстого» журнала» выявляется целевая аудитория популяризаторской критики, содержание и основные направления деятельности популяризаторов, что сопровождается разработкой и демонстрацией стратегии научной реконструкции аудиторной базы журнала в соотношении с проводимой изданием политикой. Типологические черты популяризаторских текстов отчетливо просматриваются в некрасовских «Отечественных записках», которые регулярно печатали их с первых лет издания и до закрытия журнала. Устойчивый интерес журнала к популяризаторским публикациям был далеко не случаен. Отвечая общей просветительской устремлённости издания, образовательно-дидактическим и пропагандистским целям, которые на протяжении почти четверти века были приоритетами для этого демократического журнала, они векторно совпадали с общим ходом цивилизационного процесса в России последней трети XIX века, когда, с одной стороны, шел позитивный процесс расширения и демократизации читательской публики за счёт кардинальных изменений социально-экономического и общекультурного плана, вызванных реформой 1861 года и её последствиями, а с другой – усиливалась дифференциация читательской массы по социальному статусу, жизненным ориентациям, уровню художественного развития. В этих условиях для нового издания жизненно необходимым оказалось исследование современного читательского контингента и моделирование своей целевой аудитории, предпринятое ведущими аналитиками журнала в программных литературно-критических выступлениях (М.Е. Салтыковым, М.К. Цебриковой и др.), где главными критериями классификации были не эстетические предпочтения и художественные запросы читателей, а сословно-групповые характеристики и обусловленный ими уровень социальной зрелости и образования. На этом основании выделялось несколько аудиторных групп. Значительную часть читателей составляли люди «толпы», чьи эстетические вкусы и потребности примитивны и неразвиты, любители литературы «в темных углах, которыми обильно наше отечество» (М. К. Цебрикова), то есть провинциальная публика (в том числе большинство женщин-читательниц), у которой существует тяга к развлекательной беллетристике, «потребность легкого чтения для удовольствия» и, наконец, новые демократические читатели пореформенной эпохи, у которых не было достаточного образовательного уровня и опыта чтения серьезной литературы. Для развития таких читателей, как считала М.К. Цебрикова, не подходят даже научно-популярные статьи, так как они требуют от человека «известной степени подготовки и некоторого умственного напряжения». Поэтому в качестве временной альтернативы им может быть предложена «пища», «пережеванная в повестях и романах». Проведенная критиками журнала классификация читателей явилась, по сути, теоретическим обоснованием необходимости включения в структуру нового издания популяризаторских критических публикаций.
В разделе 4.2. «Популяризаторская критика в журнальном контексте: роль в реализации концепции художественности, функции, специфика работы критической рефлексии, текстовые характеристики» исследуется структурно-содержательная специфика популяризаторских критических публикаций, рассматриваются их функциональные преференции, роль в сплочении журнального контекста, а также специфические способы выражения ценностного сознания критического субъекта. Процедура типологического анализа критических публикаций Н.К. Михайловского, М.К. Цебриковой, А.Н. Плещеева, П.И. Вейнберга в некрасовских «Отечественных записках» позволила выявить у популяризаторских публикаций набор сходных характеристик.
Специфика популяризаторской критики прежде всего проявляется в ходе реализации критической рефлексии на процессуальном уровне, а именно: собственно критика формирует свой дискурс за счет творческого продуцирования оригинальной концепции художественности, вырабатывает новаторские идеи и подходы, предлагает новые трактовки произведений и литературного процесса; главный способ деятельности популяризатора – репродуктивный; он не создает абсолютно нового знания, а занимается обобщением, систематизацией, адаптацией к запросам аудитории уже имеющихся сведений, в том числе переложением и анализом художественных текстов; популяризатор опирается при этом на уже сложившуюся в журнале систему аксиологических представлений об искусстве и оперирует готовой оценочной шкалой; популяризаторы, как правило, исходят не из целостной «идеальной» перспективной модели искусства, которую эксплицирует журнал в своем программном дискурсе, а лишь из отдельных ее компонентов, абсолютизируя некоторые из них, соответственно, и оценки художественных объектов базируются у них на отдельных элементах «идеальной» концепции художественности;
В популяризаторских текстах наблюдается специфический баланс звеньев критической рефлексии, оригинальные способы их текстовой экспликации и особые формы взаимодействия с журнальным контекстом. Философско-эстетический дискурс популяризаторских текстов по своему содержанию более или менее системно соотносится с философско-эстетическим дискурсом программной модели художественности журнала. Однако он воссоздается популяризаторами фрагментарно и в неконцептуализированном виде. Способ репрезентации его в тексте преимущественно эксплицитный, а по форме изложения – декларативный, представляющий слабо аргументированную манифестацию отдельных программных положений эстетической доктрины издания. Популяризаторский оценочно-прагматический дискурс корреспондирует с журнальным также фрагментарно. При этом наблюдается его явное смещение в сторону социально-публицистического дискурса, часто вплоть до их полного отождествления. Оценка как одна из форм критической рефлексии уходит на задний план, поскольку главная задача популяризаторских публикаций достаточно скромная: познакомить аудиторию с писателем и его творением, дать о них общее (для читателя, возможно, первое) представление на уровне содержания и идейного смысла. Оттого способы выражения в тексте работы ценностного сознания критика не слишком разнообразны. Эксплицитно оценка выражается в прямой безальтернативной форме и лишена развернутой аргументации в философско-эстетическом и оценочно-прагматическом дискурсах, а значит, она часто звучит как публицистический лозунг или императивный приговор. Имплицитно оценка представлена главным образом через выбор и предпочтения самого критика и редакции журнала. Традиционно важные для критики аналитико-оценочные обязанности хотя и не исчезали вовсе, но отодвигались на второй план, а доминирующими становились просветительская, рекламно-справочная и рекреативная функции.
У публикаций популяризаторского типа было присущее только им назначение в архитектонике журнала, собственные аудиторные функции, своя роль в реализации журнальной политики: распространять, делать достоянием широкой публики творчество того или иного автора, излагая свои суждения и оценки в доступной, ясной даже для неподготовленной аудитории форме, популяризировать, тиражировать художественные принципы своего печатного органа, формировать у определенной части аудитории не столько разносторонний художественный вкус, сколько эстетические и идеологические стереотипы. Редакцией журнала, всегда осуществляющего определенную коммуникативную стратегию, оказались востребованными аудиторные возможности популяризаторской критики: в 1840 – 1850-гг. – просветительские, а начиная в 1860-х гг. – агитационно-пропагандистские и манипулятивные. Недаром окончательное типологическое оформление и активное внедрение популяризаторских публикаций в журнальную практику приходится на период усиления социально-политического размежевания, характеризующегося попытками вовлечь в противостояние различных общественных сил более широкие слои населения России – на последнюю треть XIX века.
Популяризаторские публикации были представлены на страницах журналов второй половины XIX века в собственных жанровых формах, вычлененных в разделе 4.3. «Жанровые формы популяризаторских публикаций и назначение в них «чужого» текста» на материале литературной критики некрасовских «Отечественных записок». Излюбленным жанром журнала был критико-биографический очерк, в популяризаторском варианте представляющий своеобразную модификацию литературного портрета, где аналитический компонент сильно редуцировался и его оттеснял пересказ текста. Очерк мог приобретать вид беглого обзора творчества писателя либо подробного изложения жизненного пути с множеством биографических фактов и бытовых деталей. При этом стиль публикаций, манера изложения материала приближались к беллетризированному нарративному повествованию, логика развития которого определялась рассказчиком-критиком. Разнообразные жанровые формы очерка терминологически были дифференцированы самими критиками «Отечественных записок»: «историко-литературные очерки», «очерк деятельности», «очерк жизни и сочинений», «литературный портрет».
Для знакомства публики с самими художественными текстами чаще всего использовалась форма, которую редакторы журнала Н.А. Некрасов и М.Е. Салтыков и сами переводчики-составители называли «извлечением» или «статьей», а также сокращенный перевод художественного произведения, статья-перевод искусствоведческих работ зарубежных исследователей с комментариями и оценками переводчика, своеобразные популяризаторские предисловия и послесловия, обрамляющие художественный текст. Специфика подобных работ в том, что они подавались в журнале под одним общим с художественным произведением заголовком и композиционно обозначались как равноправные части единой публикации.
Еще одно направление популяризаторской деятельности «Отечественных записок» – информирование публики о новостях культурной жизни современной России, для чего избирались жанры, более близкие к собственно журналистским: репортажные сообщения и заметки, отчеты, письмо о художественном событии, биографическая статья о писателе, некролог.
Популяризаторами очень интенсивно использовали «чужой текст» – художественный, документальный, эпистолярный, научный, занимающий порою заметно больший печатный объем, чем собственно авторский. Достаточно разнообразны были и формы его репрезентации: различные виды пересказов – краткий, выборочный, подробный; цитация, достигавшая часто нескольких страниц и перемежавшаяся пересказом каких-либо фрагментов художественного произведения; компиляция историко-литературных трудов зарубежных исследователей и сочинений биографического характера, посвященных по преимуществу европейским писателям. Критики «Отечественных записок» использовали все названные формы введения «чужого текста». В результате в художественную ткань произведения искусства мощно вторгалось еще одно, помимо писательского, ценностное сознание и происходило неизбежное «перекрывание» (вспомним М.М. Бахтина) ценностного мира художника ценностным миром критика. И это было не художественное, а литературно-критическое по предмету и публицистическое по своим конечным целям произведение. При таком подходе иллюзия аутентичности художественного первоисточника и его «критического симулякра» могла возникнуть лишь у крайне нетребовательных читателей, но именно они и были целевой аудиторией публикаций данного типа. Используя различные варианты популяризаторских публикаций, редакция имела возможность манипулировать этой частью аудитории, что увеличивало пропагандистский потенциал критического дискурса издания и идеологическую эффективность журнала в целом.
Глава пятая «Принципы функционирования и контекстуального взаимодействия литературно-критических публикаций в журнальном дискурсе» посвящена проблемам качественной координации литературно-критических текстов с публицистическим и художественным модулями журнала и выявлению роли этих процессов в воссоздании семантической и морфологической цельности контекста, стимулировании жанрообразования, модификации типологической матрицы «толстого» журнала.
В разделе 5.1. «Контекстуальные функции и классификация «синкретических» жанров критики опора на содержательно-функциональную модель литературной критики как деятельности и текста с использованием исследовательских стратегий дискурс-анализа и типологизации, а в качестве операционного инструмента – традиционной категории «жанр» и обоснованной в предыдущих главах категории «тип литературно-критических публикаций толстого журнала» позволили вычленить в «Отечественных записках» тип полидискурсивных журнальных текстов и «синкретических» в жанровом аспекте публикаций, которые коррелируют с одним или сразу несколькими дискурсами журнала. Среди них: 1) критико-публицистические публикации; 2) публицистические тексты, в разном объеме включающие в себя отдельные литературно-критические инкрустации; 3) художественно-публицистические работы, включающие литературно-критический компонент 4) критико-документальные и критико-мемуарные публикации, одновременно формирующие и литературно-критический и публицистический дискурс издания (некрологи информационного характера, мемуары, эпистолярное наследие и дневниковые записи писателя документально-биографические публикации, посвященные литераторам, документально-библиографические материалы о жизни и творческом пути писателя; 5) научно-критические публикации. Так, в некрасовских «Отечественных записках» литературно-критический дискурс чаще всего коррелировал (соответственно, нередко совмещаясь и взаимодействуя в пределах одного и того же локального текстуального пространства) с несколькими сопредельными литературной критике научными областями: с социологией, с историей литературы, с историей России и зарубежных стран, с научной методикой преподавания словесности в школе. Само присутствие подобных публикаций в издании доказывает: жанровый и типологический синкретизм, выполняющий в контексте функцию созидательной интегрирующей энергии, вполне органичен и плодотворен для «толстого» журнала как типа издания и для литературной эволюции.
В разделе 5.2. Типологическая идентификация и жанровые разновидности журнальных паратекстов («Иностранная литература»), ориентируясь на концепцию критики как компонента СМИ и представление о журнальном контексте как едином феноменологическом пространстве, в пределах которого функционально, содержательно, композиционно значим каждый компонент, мы систематизируем «вспомогательные» публикации журнала, выделяя следующие жанровые формы: 1) вступление и его разновидности (вступление-рецензия, вступление-биография, вступление – литературный портрет, вступление-обзор, вступительное слово); 2) комментарий подстрочный (стандартные сноски, прямые переводы, культурологический, историко-литературный, углубленный комментарий специалиста) и построчный; 3) редакторские авторские примечания (исторические, бытовые, лингвистические); 4) справка об авторе; 5) развернутые посвящения и эпиграфы, относящиеся к конкретному номеру или к политике журнала в целом; 6) прямые обращения главного редактора, составителя номера или всей редколлегии к читателям; 7) перечень участников круглых столов, дискуссий, конференций с указанием их профессиональной принадлежности, круга интересов, должностного статуса 8) прологи, где излагаются вопросы и проблемы обсуждаемой в «основном» тексте темы; 9) предисловия и послесловия к художественным, публицистическим и литературно-критическим произведениям; 10) уникальные формы паратекстов (автографы, аннотированное содержание, «вклейка» и др.). Соотнесение названных форм текстов с содержательными модулями «толстого» журнала демонстрирует: по своему объекту, предмету, коммуникативной направленности, структурной организации, по аудиторным и контекстуальным функциям более всего они корреспондируют с литературно-критическим дискурсом журнала, поэтому мы идентифицируем их как отдельный тип «журнальных литературно-критических паратекстов».
В разделе 5.3. «Литературная критика как конституирующий фактор современного литературно-художественного журнала» на материале журналов «Знамя» и «Новый мир» раскрыт потенциал критики как конструктивного модуля современного литературно-художественного ежемесячника и ее роль в удержании типологической идентичности данного типа изданий в условиях максимальной энтропийности социокультурной и коммуникативно-информационной ситуации рубежа XX – XXI веков. Анализ литературно-критического дискурса ведущих российских журналов показывает, что в процессе выхода из постперестроечного кризиса «Знамя» и «Новый мир» избрали одинаковый путь: восстановление своей типологической идентичности. В их реальном дискурсе началась повторная кристаллизация системных качеств «толстого» журнала, в том числе возрождение гуманитарно-просветительской ориентации, возвращение к полноценной триадной структуре, где критика – константный и необходимый модуль. В течение рубежного десятилетия литературно-критические отделы постепенно регенерировали свои «классические» культуроформирующие и коммуникативные функции – организаторов и катализаторов литературного процесса, медиаторов, восстанавливающих проводимость, а значит, жизнеспособность и единство российского культурного поля. В журнальном контексте произошло восстановление всех традиционных типов литературно-критических публикаций – программных, аксиологических – рецензионных и библиографических, полидискурсивных (критико-культурологических), «синкретических» и даже популяризаторских, хотя последние и претерпели обусловленную временем трансформацию. Активное экспериментирование с литературно-критическими публикациями разных типов, интенсивное использование полидискурсивных и полижанровых литературно-критических текстов и, как следствие, введение в журналах инновационных критических рубрик – критико-эссеистических, критико-диалогических, критико-культурологических, критико-социологических и т. п. – стало одним из продуктивных направлений в борьбе журналов за свое выживание и за воссоздание утраченного было неповторимого узнаваемого облика.
Движение, состав и содержательное наполнение литературно-критических рубрик показывает, что и в общежурнальном критическом дискурсе, и во всех типах критических текстов произошло усиление социально-публицистической составляющей, преимущественно в ее культурологическом варианте. И это несмотря на то, что уже в начале 1990-х «толстые» журналы дружно провозгласили: наконец-то они могут заняться конгениальным своей природе предметом – художественным творчеством, а журнальная критика – его бережным, исключительно эстетическим, без «дополнительных» идеологических примесей и дидактических задач, исследованием. Однако достаточно скоро стала ясно, что если литературно-художественный журнал хочет оставаться массовым изданием общего типа, то замкнутость на чисто эстетическую проблематику, изоляция от «первичной реальности», современной живой действительности – это лишь красивая утопия, иллюзия, осуществление которой на практике ведет к потере аудитории и утрате популярности издания со всеми вытекающими отсюда негативными последствиями. Поэтому в данном случае объяснение факта восстановления и даже расширения социально-публицистического дискурса журнальной критики, в начале 1990-х опрометчиво подвергнутого остракизму, следует искать в структуре критической рефлексии, где социально-публицистический дискурс – законный и обязательный компонент, выпадение или значительное ослабление которого приводит к изменению статуса и функций самой критики (а вслед за тем и «толстого» журнала). И как бы субъекты критической деятельности ни позиционировали себя (пример постмодернистов), при отсутствии данного компонента их тексты будут восприниматься реципиентом как иная (не литературно-критическая) форма дискурсивной практики. Именно органическое сочетание в критике искусствоведческой и социальной информации, эстетической и идеологической проблематики, то есть одновременное функционирование в едином смысловом пространстве философско-эстетического, оценочно-прагматического и социально-публицистического дискурсов, дает возможность своевременно вводить в общественное сознание актуальные темы, новый эстетический, социальный, научный, нравственный опыт, увлекательно и убедительно говорить с читателями не только об искусстве, но и об окружающей их и постоянно меняющейся действительности., формируя у читателей целостную картину мира. Таким образом, типологическая самоидентификация, состоящая в приведении своей структурно-содержательной организации в соответствие с типом издания, а для литературной критики – в гармонизации и восстановлении полноценной структуры критической рефлексии – это и есть проверенный ведущими российскими ежемесячниками и самый эффективный способ самосохранения и условие выживания литературно-художественного журнала.
В заключении делаются выводы, намечаются перспективные направления в изучении журнального контекста, теории и практики отечественной литературно-художественной критики.