Geum.ru

П. А. Сорокина Москва Санкт-Петербург Сыктывкар 4-9 февраля 1999 года Под редакцией д э. н., проф., академика раен яковца Ю. В. Москва 2000

Вид материалаДокументы

Содержание


Иванов В.Г., д.ф.н., проф., СПБГУП
Подобный материал:
1   ...   6   7   8   9   10   11   12   13   ...   46

Иванов В.Г.,

д.ф.н., проф., СПБГУП

ОДНА ВСТРЕЧА И НА ВСЮ ЖИЗНЬ



В воспоминаниях моего отца подробно описаны события 1916-1918 года, когда отец был студентом Учительского института в городе Вологде. В то время отец в бурные дни февральской революции работал в «Вологодском листке», сначала корректором, позднее – репортером; участвовал в переписи населения Вологодской губернии; был избран председателем Союза учащихся города Вологды; по поручению Вологодского кооперативного общества сельского хозяйства в июле – августе 1917 года работал инструктором по культурно-просветительской работе в Яренском уезде, а в конце 1917 года вместе со своим однокурсником Назаровым давал материалы о Первом Губернском съезде Советов для газеты «Известия Исполнительного комитета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов Вологодской губернии». «В связи с этой работой, — пишет отец, — мы познакомились с первым председателем губисполкома Шалвой Зурабовичем Элиава, а затем со сменившим его Ветошкиным».

Когда в Вологду прибыла революционерка – народница Брешко-Брешковская, которую прозвали «бабушкой русской революции», в честь нее было устроено заседание (организовал его «Союз учащихся города Вологды») и отец «произнес восторженную речь… Брешко-Брешковская, уже старая, но крепкая женщина, растрогалась и поцеловала меня».

«Летом 1918 года мы (Союз учащихся) устроили большое собрание, на котором попросили выступить нескольких руководителей местных партийных организаций и познакомить нас, а также приглашенную публику, с программами своих партий и с конкретными задачами своей деятельности. Особенно запомнилось яркое, убедительное выступление Ш.З. Элиавы».

«Во время инструктажа по переписи населения я познакомился с рядом лиц правления Вологодского кооперативного общества (впоследствии я узнал, что все они были политические ссыльные, члены партий социалистов–революционеров, социал-демократов и анархистов. Самой крупной фигурой из них был Сергей Маслов, затем Новиков и Бессонов (все – эсеры). Солнцев, автор популярных книжек по географии, псевдоним – Сергей Меч, анархист, по-видимому, последователь Кропоткина)… Тогда же мне пришлось прикоснуться к деятельности Сергея Маслова. Однажды он вызвал меня к себе в кабинет и дал два поручения в Петроград, которые я выполнил».

Итак, в воспоминаниях моего отца рассказано о его жизни, работе и встречах в Вологде в 1916-1918 годах, упомянуты Брешко-Брешковская, Шалва Элиава, Сергей Маслов, Новиков и Бессонов, описаны поездка в Петроград и культурно-просветительская работа в Яренском уезде Вологодской губернии.

Нигде в его записках не упоминалось имя Питирима Сорокина. Но в своих рассказах о юности, о начале жизненного пути, отец вспоминал о единственной встрече с Питиримом Сорокиным именно в этот период, и подчеркивал, что слушал Питирима Сорокина, когда он был «представителем премьер-министра А.Ф. Керенского».

Обратившись к мемуарам Питирима Сорокина, я открыл (и смог уточнить) немало моментов, объяснявших не просто интерес отца к личности Питирима Сорокина, но и причину того впечатления, которое произвела на отца эта встреча.

Оценивая свою позицию и свою деятельность в 1917-1918 годах, Питирим Сорокин писал: «Я оказался в стане социал-патриотов вместе с правительством Керенского и большинством лидеров и простых членов социалистических и либеральных партий, вместе с «бабушкой» и «дедушкой» русской революции – Е. Брешко-Брешковской и Н. Чайковским, наиболее заслуженными деятелями партии эсеров, Г.В. Плехановым и даже с одним из величайших лидеров анархистов – П. Кропоткиным.

Я отстаивал эту позицию как член Временного правительства Керенского, член Совета Российской республики, депутат Учредительного собрания, Российского крестьянского совета и как один из основных редакторов эсеровских газет «Дело народа» и «Воля народа», как ученый, оратор, лектор» (П.А. Сорокин. Дальняя дорога. М., 1992. С.75).

П.А. Сорокин стал помощником (личным секретарем) А.Ф. Керенского в июле 1917 года – этот пост, по его словам, он принял «после тщательного раздумья, хотя и сомневался, что в нынешних обстоятельствах я буду полезен своей стране. Однако, как помощник Керенского, сделаю все от меня зависящее» [Там же. С.96].

Осенью 1917 года П.А. Сорокин в Вологде и Вологодской губернии активно выступает за Учредительное собрание, во время выборов в Вологде избираются делегатами в Учредительное собрание С.С. Маслов и П.А. Сорокин. Об активности П.А. Сорокина можно судить по короткой фразе его воспоминаний – «на этой неделе я выступил на 12-ти митингах» [Там же].

«Лето 1918 года Сорокин провел в Яренском уезде, агитируя против большевиков за Учредительное собрание… Наиболее известна двухчасовая лекция «О текущем моменте», прочитанная им в Яренске 13 июня 1918 года при огромном стечении обывателей» [Там же, примечание. C.284].

Наконец, следует напомнить, что значительную роль в очередном «повороте судьбы» П.А. Сорокина в конце 1918 года, когда он находился в заключении в Великом Устюге, сыграли Ш.З. Элиава (его близкий товарищ по занятиям в Психоневрологическом институте) и М.К. Ветошкин, — о которых вспоминает мой отец.

Очевидно, что, по крайней мере, с июля 1917 до лета 1918 года пути П.А. Сорокина и отца многократно пересекались, а имя Сорокина на Вологодчине было весьма популярно, — тем более на его родине — в Яренском уезде, где отец летом 1918 года вел культурно-просветительскую работу, а за полгода до этого – участвовал в переписи населения в Вологодской губернии.

В интересе к личности П.А. Сорокина определенную роль сыграло и то, что П.А. Сорокин был широко известен своими выступлениями в печати, а отец – репортер и, одновременно, корректор «Вологодского листка», хорошо знал петроградские газеты тех бурных дней и месяцев и мог оценить П.А. Сорокина как политического публициста.

Такова событийная канва, которая, как я отметил, позволила мне понять отношение отца к Питириму Сорокину.

«Два человека оставили прочный след в моей жизни», – не раз говорил мой отец, – «Семен Людвигович Франк и Питирим Александрович Сорокин – оба выпускники, а впоследствии и профессора Санкт-Петербургского университета».

С.Л. Франк был деканом историко-философского факультета Саратовского университета в 1919-1921 годах и блестящим лектором, многие высказывания которого отец, поступивший в Саратовский университет в 1919 году, запомнил на всю жизнь и, как мне представляется, следовал примеру С.Л. Франка в педагогической деятельности. Отец сорок лет преподавал в Благовещенском педагогическом институте с момента его открытия в 1931 году и по 1970 год, был преподавателем психологии, долгие годы заведовал кафедрой психологии и педагогики.

Но почему столь же прочную память сохранил отец о человеке, которого, по его же словам, он встретил всего один раз? Думаю, что причина в своеобразии личности «неистового Питирима» (выражение отца).

Впервые о Питириме Сорокине отец узнал, когда после окончания учительской семинарии в Петрозаводске в 1914 году начал работать в сельской школе (деревни Ладины и Архангелы Каргопольского уезда — до 1916 года). Началось со статей П.А. Сорокина в серии «Новые идеи в социологии», посвященных социологическому подходу в этике и особенно с большого труда «Преступление и кара, подвиг и награда». Уже в учительской семинарии отец решил заниматься психологией личности и штудировал работы по психологии, социологии, праву. По его словам, первый труд П.А. Сорокина произвел столь сильное впечатление, что он, начинающий учитель, обратился, как тогда практиковалось, с письмом в издательство и ему выслали эту книгу. Замечу, что все работы П.А. Сорокина, выходившие до 1920 года, отец приобретал и они, с его пометками, сохранились в домашней библиотеке.

Поступив в Вологодский учительский институт, отец узнает об интересующем его молодом ученом – уроженце Вологодской губернии, о котором уже идет молва, как о талантливом самоучке, «ученом из народа».

Отец был всего восемью годами младше Питирима, начало их биографий сходно, оба из «глубокого русского севера», оба учились «на казенный счет», обоих манил уже в школьные годы не просто «свет знания», но именно Петербургский университет, оба жили в сельской глубинке и вдохновлялись сходными – народническими идеалами.

Вполне естественно, что для двадцати – двадцатидвухлетнего юноши, увлеченного революционными событиями его «почти земляк» уже во многом с ним схожий, идущий впереди, но тем же путем, стал реальным примером. Когда же он, сочувствующий идеям эсеров, увидел и услышал одного из самых молодых, но известных лидеров – личного секретаря Керенского, оратора, и, главное! – не «кабинетного ученого», но ученого, политика и публициста в одном лице – восхищение кипучей и разносторонней деятельностью, яркой самобытностью личности человека, о котором уже не слухи ходили, а слагались легенды, было естественным.

Полагаю, что именно в своих поездках в места, где Питирима знали сызмальства – в Яренском уезде, в ближайших местах Вологодчины – отцу приходилось слышать немало рассказов о Питириме Сорокине, рассказов, запечатлевшихся на всю жизнь.

«Как ни суди о статье «Ценные признания Питирима Сорокина», — не раз повторял отец, но ведь сам Ленин его отметил, оценил – пусть как противника, но как достойного противника»…

В ранних работах Питирима Сорокина (никаких трудов Сорокина «американского периода» отцу не довелось прочитать) мой отец всегда подчеркивал «железную логику, ясность мысли, способность убеждать».

В рассказах отца о Сорокине, как я понимаю сегодня, когда прочитал «Дальнюю дорогу», факты причудливо сплелись с вымыслом, почему я и думаю, что уже в 1918 году в Яренском уезде вокруг имени Сорокина слагались легенды. Так, по рассказам отца Питириму судьбою было определено остаться на уровне сельской начальной (двухклассной) школы, поскольку он «рано осиротел и некому было ему помочь». Однако его учитель, «пораженный блестящими способностями Питирима и его стремлением учиться», добился того, что его «на казенный счет» определили в четырехклассное училище», а затем он в короткий срок сам подготовился к сдаче экзаменов за гимназический курс, «получил круглые пятерки» и, опять же, как «на редкость талантливый юноша» был «без экзаменов зачислен в университет и с блеском его окончил», причем еще будучи студентом «публиковал свои научные работы, неизменно высоко оцениваемые его учителями».

Рассказ этот во многом не соответствует действительной истории школьных лет и получению высшего образования Питиримом Сорокиным: в нем есть что-то от истории Михайло Ломоносова, от стремления к «укрупнению, героизации и безразличию к деталям», однако со всей очевидностью выступает главное: речь идет о становлении выдающейся своими способностями – и способностями разносторонними – того типа личности, которую в народе называли «самородками».

Обаяние богато одаренного человека, его кипучей натуры, способности проявить себя на столь разных, как правило, – несовместимых родах деятельности – ученого и политика, журналиста и общественного деятеля и произвело столь глубокое впечатление на молодого учителя, вступающего на путь, блестяще и «только что» пройденный энергичным и тоже еще совсем молодым преподавателем Санкт-Петербургского университета и помощником премьер-министра, что их единственная встреча оказалась событием, память о котором мой отец сохранил на всю жизнь.