Geum.ru

Историография нового и новейшего времени стран Европы и Америки

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   7   8   9   10   11   12   13   14   ...   17
Глава 2. Историческая наука в США во второй половине XX века. От теории "консенсуса" к "новой исторической науке"


Вторая половина XX в. стала временем существенного подъема и обновления исторической науки в CШA. Развитие американской историографии было неоднозначным и даже противоречивым, попытки презентистского использования исторических знаний в целях текущей политики были далеко небезуспешными. Однако в целом значительно продвинулось вперед не только изучение истории США, но и формирование новых отраслей исторической науки: латиноамериканистики, славистики, истории международных отношений. В США появилась целая плеяда крупных историков, социологов и политологов, труды которых приобрели весьма широкое международное звучание. Особое значение имело формирование "новой исторической науки". В немалой мере учитывая разработки европейской историографии (особенно французской и анг­лийской), она развивалась с поистине американским размахом, опираясь, прежде всего, на деловую постановку университетского исторического образования и широкое научно-техническое обеспечение науч­ной работы, оказывая, в свою очередь, влияние на историографию дру­гих стран.

В развитии американской исторической науки второй половины XX в. выделяются два этапа - конец 40-х - 50-е годы и 60-е начало 90-х годов.

Перипетии мирового исторического процесса, противостояние двух социальных систем, вылившееся в "холодную войну", распад СССР оказали глубокое воздействие на различные стороны жизни США, в том числе и на историческую науку. В итоге второй мировой войны США упро­чили свое положение в мире: только они вышли из войны окрепшими в промышленном и финансовом отноше­ниях. На этой почве выросла глобальная политика и идеи "мировой ответственности" за судьбы "свободного мира". Важной чертой внутреннего развития было укрепление позиций бизнеса, рост консервативных настроений в стране в конце 40-х - 50-е годы.

Историков, как и представителей других социальных наук, при­зывали включиться в "холодную войну", дав ей социологическое, эко­номическое и историческое обоснования. В необычном обращении президента Трумена к Американской исторической ас­социации в декабре 1950 г. провозглашалось, что главной задачей политики США является борьба с коммунизмом, и в этом деле "труд американских историков имеет колоссальное значение"[1]. Рост кон­сервативных тенденций сказался и на исторической науке США пер­вых полутора послевоенных десятилетий. Доминирующим в историографии стало направление, основанное на теории "кон­сенсуса" (согласия). Ее приверженцы, отправляясь от положений об "американской исключительности", отрицали важное значение социальных конфликтов в истории США.

С 60-х годов начался новый период в послевоенной истории США. В сфере международных отношений, прежде всего американо-советских, обозначились тенденции к разрядке напряженности. В самих США под­спудно вызревавшие противоречия вылились в острый социальный конфликт. В стране развернулось широкое негритянское движение против расового гнета и социального неравенства. В бурные 60-е годы активное участие в движении протеста приняла молодежь, пришедшая на смену "молча­ливому поколению" 50-х годов; она составила основу движения, по­лучившего название "новые левые". Его протест, несмотря на анар­хистские черты, содержал немалый заряд антимонополистический и даже антикапиталистической критики. В новых условиях оживился неолиберализм, и усилилась социально-реформистская мысль и деятельность.


Не менее важным фактором развития США в наступившие десяти­летия становится научно-техническая революция. Она проникла во все поры американского общества, во многом преобразовала эконо­мическую структуру (уходит в прошлое "капитализм дымных труб"), изменился удельный вес различных социальных слоев.

В условиях происходивших в стране социально-политических про­цессов, накопления нового социального опыта и существенных изме­нений в интеллектуальной жизни общества происходили важные сдвиги в самой исторической науке. На ход ее развития оказали влияние и глубокие перемены, идущие в естественных науках, и интеграционные процессы в гуманитарных дисциплинах. Вырабатываются новые методы и техника исторических исследований, в большей мере отвечающие общественным и научным запросам времени. Они нашли воплощение в сформировавшемся в этот период направлении "новой исторической науки".

Организационные основы исторической науки. Возрастание практической роли социальных знаний, в том числе истори­ческой науки, потребности ее внутреннего развития послужили важ­ной причиной увеличения масштабов исторических исследований. Рас­ширение подготовки профессиональных историков, создание большого числа новых научных центров, солидная материальная поддержка со стороны частных фондов и правительственных учреждений - все это придало историческим исследованиям в США больший размах, чем в стра­нах Западной Европы.

Базой исторической науки в США являются университеты. Здесь выполняется большая часть исторических исследований, и это положи­тельно влияет на уровень преподавания и подготовку специалистов. Ведущую роль по-прежнему играют старые университеты: Гарвардский, Колумбийский, Висконсинский, Чикагский, Корнельский, Принстонский, Калифорнийский.

Главными источниками финансирования научных исследований по­мимо университетских являются правительственные и частные фонды. Учрежденный конгрессом в 1965 г. Национальный гуманитарный фонд предоставляет историкам значительную часть субсидий. Особенно воз­растают правительственные ассигнования на проведение крупных юбилейных мероприятий, имеющих нередко политическую окраску. Так, в связи со 100-летием Гражданской войны 1861-1865 гг. конгресс образовал специальную комиссию во главе с У. Грантом, внуком знаменитого генерала. На празднества, прошедшие под знаком сожаления о "братоубийственной войне", были истрачены огромные средства (включая все затраты, стоимость юбилея обошлась в сумму, близкую к затраченной 100 лет назад на саму войну). Такие же большие средства были ассигно­ваны на празднование 200-летия Войны за независимость, проходившего под эгидой юбилейной комиссии конгресса с девизом "Наследие духа 76". Поистине с американским размахом была предпринята публикация документов "отцов американской революции", а на написание 50-том­ной истории американских штатов было выделено 1,4 млн. долл.

Значительные средства на финансирование исторических исследо­ваний предоставляют фонды Форда, Рокфеллеров, семейства Меллонов.

Существует несколько фондов и правительственных программ, че­рез которые историки получают материальную поддержку для выполне­ния исследовательских работ за рубежом, а также чтения лекций в иностранных университетах. Наиболее известна из них фулбрайтовская программа, по которой ежегодно предоставлялось до 500 субсидий для зарубежных поездок.

В Америке существует весьма сложная система профессиональных организаций историков[2]. Крупнейшим национальным объединением является по-прежнему Американская историческая ассоциация (АИА). Только ей конг­рессом предоставлено право представлять профессиональные интересы американских историков в правительственных агентствах и на между­народной арене. Одно из основных направлений деятельности АИА - налаживание сотрудничества историков-специалистов в различных об­ластях исследований. Ассоциация ведет также работу по улучшению преподавания истории в школах и колледжах. Численность организации колеблется между 15-20 тыс. членов, печатный орган АИА - "Американское историческое обозрение" ("American Historical Review"). Под эги­дой АИА развернута деятельность специализированных исто­рических обществ. Одни из них организационно связаны с АИА, другие сохраняют широкие автономные права.

Специализированные общества различны по своим научным интере­сам и масштабам деятельности. Научная направленность одних - изу­чение важных аспектов истории США: Ассоциация экономической исто­рии (1940), Общество аграрной истории (1919), Общество по изучению жизни и истории негров (1915), Американская ассоциация социальной истории (1976) и т. д. Другие общества имеют узкоспециальный ха­рактер, например, ставят целью изучение истории медицины, архи­тектуры, военно-воздушного флота. Большая группа обществ, так или иначе, связана с изучением истории религии и ее институтов. Еще одна категория ис­торических обществ - объединения страноведческого характера: Се­вероамериканская конференция британских исследований, Общество итальянской истории и т. д. Большим влиянием пользуется Американс­кая ассоциация местной истории.

На протяжении послевоенных десятилетий политическое лицо Американской исторической ассоциации не оставалось неизменным. "Холодная война" и маккартизм не прошли бесследно. В 50-е годы она заняла позицию сходную с Американской ассоциацией университетских профессоров-историков, призывавшую лишить историков левых взглядов права преподавания в университетах. В 1949 г. президент АИА известный медиевист К. Рид в обращении "Со­циальная ответственность историка" писал: "Тотальная война, горя­чая или холодная, мобилизует всех и требует, чтобы каждый занял свой пост. Историк также не свободен от этой обязанности, как и физик"[3]. На следующий год аналогичные идеи прозвучали в послании нового президента С. Морисона "Вера историка". "Мы нуждаемся в истории США, написанной со здравых консервативных позиций"[4], - писал он.

Эти идеи встречали далеко не единодушную поддержку историков. Однако руководство АИА вплоть до 70-х годов продолжало отстаивать взгляды, которые в целом не выходили за пределы господствующей идеологии.

Наиболее значительный всплеск недовольства со стороны историков радикально-демократического направления положением в АИА и ее политическим лицом произошел в конце 60-х - начале 70-х годов. В центре острой дискуссии оказалась война США во Вьетнаме, потянувшая за собой и другие вопросы: демократизации структуры ассоциации, академических свобод и т.д.

Американская историческая ассоциация на протяжении 100 лет является главной организацией историков США, но в последние деся­тилетия ее лидерство оспаривается Организацией американских историков (ОАИ). ОАИ выросла из регионального объединения исто­риков - Историческая ассоциация долины Миссисипи, которая по мере роста все больше становилась общенациональной организацией спе­циалистов по истории США (к 1966 г. ее численность достигла 11 тыс. членов). Орган ОАИ - "Журнал американской истории" ("Journal of American History", 1964). Общественный климат конца 60-х - начала 70-х годов способствовал определенной демократизации ОАИ. В последнее десятилетие на пост президента ассоциации выбирались историки Ю. Дженовезе, У. Э. Уильямс, Л. Литвак, Э. Фонер, известные своей приверженностью к новым методам исследовательской работы и левой политической ориентацией.

К середине 80-х годов в США значительно возросло число изда­ваемых исторических журналов (их число приближается к 150). Сре­ди них центральные: "Американское историческое обозрение" и "Жур­нал американской истории". К числу важнейших периодических изда­ний относятся также: "Тихоокеанское историческое обозрение" ("Pacific Historical Review", 1932), по истории Западного региона США, "Журнал южной истории" ("Journal of Southern History", 1935), "Журнал негритянской истории" ("Journal of Negro History", 1916), "Журнал новой истории" ("Journal of Modern History", 1929), публикующий материалы по новой истории европейских стран, "Ежеквартальник Уильям и Мэри" ("William and Mary Quarterly", 1892), посвященный колониальной истории США.


С 60-х годов в связи с дифференциацией научных знаний, а в особенности - формированием "новой исторической науки" с ее вниманием к междисциплинарному подходу и применению количественных методов появляется новая обширная периодика.

В последние десятилетия увидел свет ряд многотомных изданий по истории США. Наиболее значительные из этих серий: "Экономиче­ская история США", "История Юга", "Чикагская история американской цивилизации", Гарвардская серия по истории городов[5].

Американская историография расширила тематику исследо­ваний не только в проблемном отношении, вовлекая в круг своего изучения новые сферы общественной жизни, но и в географическом. Не в малой мере это определялось новым местом США в послевоенном ми­ре. Если до 1945 г. на каждую монографию или докторскую диссерта­цию по зарубежной истории приходилось, по крайней мере, дюжина книг по отечественной истории, то в 50-х - 70-х годах американской тематике посвящалось немногим больше половины работ.

Отдельные отрасли исследования зарубежной истории росли осо­бенно стремительно. Так, если до середины 50-х годов изучение ис­тории стран Латинской Америки было поставлено весьма неудовлетво­рительно, то ныне в Калифорнийском, Беркли, Флоридском универси­тетах образовались влиятельные научные центры латиноамериканистики, а Конференция по истории Латинской Америки издает авторитет­ный журнал "Испано-американское историческое обозрение" (Hispanic -American Historical Review", 1927).

После второй мировой войны произошел взлет советологии. Американская ассоциация славян­ских исследований объединяла в 1990 г. 3500 членов, большинство которых занимается русской и советской историей. Такие журналы как "Славянское обозрение" ("Slavic Review"), "Журнал украинских исследований" ("Journal of Ukrainian Studies"), "Проблемы коммунизма ("Problems of Communism") отдавали предпочтение материалам о Советском Союзе. Созданная в США компьютерная сеть "Совсет" снабжала славистов обширной обновляющейся информацией. Около 250 университетов предлагали программу изучения Советского Союза. Cpeди ведущих советологических центров были университеты Беркли, Мичиган­ский, Гарвардский, Колумбийский. В советологии получили развитие различные школы и направления, во многом совпадающие с разделения­ми, характерными для исторической науки США в целом.

Американские историки располагают весьма широкой источниковой базой[6]. Центральное место в системе архивной службы занимает находя­щийся в Вашингтоне Национальный архив США, где хранится значитель­ная часть документации федерального правительства общенационально­го значения. Архив располагает документами со времени Войны за не­зависимость до настоящего времени. Здесь находятся подлинники меж­дународных договоров, материалы палат и комитетов конгресса, до­кументы органов исполнительной власти.

В систему государственных архивов входят президентские биб­лиотеки, в которых хранятся бумаги послевоенных президентов. Родона­чальницей всех последующих послужила библиотека Франклина Рузвель­та в Гайд-парке.

В 60-е годы государственная архивная служба испытала непо­средственное влияние происходящих в исторической науке перемен. Стремление многих историков изучать, по их словам, не только историю политической элиты", но и "молчаливого большинства", обращение исследователей к проблематике "новой социальной истории" столкнулись с определенной узостью материалов, находящихся в американских архивах (они отражали, прежде всего, деятельность государственных учреждений). Новое ви­дение истории требовало обращения к таким источникам как переписи, налоговые документы, судопроизводство, церковные записи и т. д. Все это побуждало к расширению круга хранимых документов.

Значительная часть материалов находится в рукописных отделах библиотек и исторических обществ. Самая крупная научная библиоте­ка Соединенных Штатов Библиотека Конгресса содержит бумаги видных общественных и государственных деятелей США на протяжении всей американской истории. Богатством коллекций источников по американ­ской истории выделяется Публичная библиотека Нью-Йорка.

В библиотеках многих университетов также имеются обширные кол­лекции материалов. Собрания материалов многих университетов носят тематический характер, определяя порой научный профиль историче­ских факультетов. Так, библиотека Принстонского университета имеет собрание документов по ранней истории США, Мичиганского - по Войне за независимость, Чикагского - по Гражданской войне, Висконсинского, Корнельского и Дьюкского университетов - по рабочему движению, в Стэнфордском университете находится гуверовская библиотека по проблемам войны, мира и революций.

В послевоенные десятилетия Национальной комиссией по публи­кации исторических документов, Библиотекой Конгресса США, Нацио­нальным архивом, историческими обществами штатов и т. д. была про­ведена огромная работа по публикации исторических документов по­литических, общественных и культурных деятелей США[7]. Только к 200-летию Войны за независимость были развернуты 50-томное изда­ние документов Т. Джефферсона, 62-томное - Б. Франклина, 130-томное - семьи Адамсов, 70-томное - Дж. Вашингтона, многотомные издания бумаг Дж. Мэдисона, А. Гамильтона, Д. Джея и других выдающихся деятелей Американской революции.

Выступления в 60-х годах радикальных историков с критикой элитарных тенденций в издании документов привели к известной кор­ректировке публикаций. В них были включены документы, отражающие вклад в социальный прогресс Америки этнических меньшинств и движений протеста (материалы о людях, которые не были "великими белыми мужами"): издания бумаг лидеров негритянского дви­жения в XIX в. Ф. Дугласа и Б. Вашингтона, материалы индейского со­противления, суфражистского движения.

К числу новых явлений в организации научных исследований относится устная история (получение материалов путем магнитофонной записи интервью конкретных лиц)[8]. Быстрый рост устной истории с 60-х годов объясняется научно-техническим прогрессом, позволившим организовать крупномасштабные опросы и интервью. С другой стороны, устная история позволяла услышать голос тех социальных групп, которые обычно не оставляют после себя документальных свидетельств: участников походов в Вашингтон 30-х годов, ветеранов второй мировой войны, иммигрантов и т. д. (Надежность устных свидетельств показал еще писатель Алексис Хейли, который в романе "Корни" на основе устных свидетельств, передаваемых от по­коления к поколению, проследил историю негритянской семьи, продан­ной в рабство в Африке в конце ХVIII в. и привезенной в Америку). В середине 70-х годов в США насчитывались уже сотни центров устной истории, находящихся при университетах.

Другим новым явлением в исторической науке США стало создание специальных хранилищ массовых источников в виде банков данных, ко­торые содержат источниковую информацию по общественным наукам в машиночитаемой форме.

Немалым подспорьем работе историков служит развитая справочно-библиографическая служба - издание энциклопедий, биографичес­ких словарей, путеводителей по архивам и исторической литературе. Высокая "продуктивность" обеспечивается также широким использова­нием средств копирования, микрофильмирования и т. д.

Историография конца 40-50-х годов. Методологические изменения. В первое послевоенное десятилетие произошли суще­ственные перемены в теоретико-методологических основах американ­ской исторической науки. Критика классического позитивизма, кото­рая нарастала в историографии с 30-х годов, достигла своего апо­гея в конце 40-х - начале 50-х годов. В своей запоздалой (по срав­нению с западноевропейской) методологической переориентации историография США опиралась на наследие европейского неокантианства и неогегельянства, традиции американского прагма­тизма. Из новейших философских течений она испытала влияние экзи­стенциализма. В центре внимания оказались гносеологические проблемы: о различии методологии гуманитарных и естественных наук, критерии истинности исторического познания, соотношении истории и совре­менности. О направлении методологических поисков свидетельствуют материалы, выходившие под эгидой Совета по исследованиям в облас­ти общественных наук, получившие широкий резонанс в сборнике "Теория и практика в историческом исследовании" (1946), в нем приня­ли участие видные американские историки (Ч. Бирд, Дж. Хайнс и др.) и известные философы. Справедливо констатировав зависимость исторического мышления от влияния факторов сегодняшнего дня, авторы выдвинули концепцию "объективного релятивизма". Все, что может сделать историк для нейтрализации влияния современности на изучение прошлого, это попытаться контролировать отбор фактов и направленность исследования[9].

Стремление с релятивистских позиций оправдать политический консерватизм вызвало критическое отношение ряда видных историков США. Резко высказывались против субъективистских подходов Ф. Шен­нон, Г. Коммаджер, М. Кёрти и другие. Ч. Дестлер, отмечая связь "объ­ективного релятивизма" с презентизмом писал, что историографию пы­таются превратить "в орудие контрпропаганды в нашей борьбе против Москвы"; Г. Бил заявлял: "Мы должны сообща бороться против тех, кто пытается диктовать нам, чему мы должны учить и что нам писать"[10].

В философском плане против релятивизма в защиту принципа объективности в научных исследованиях выступали Д. Спиц, Р. Кратч, Л. Мамфорд и др. Но эти выступления не определяли общего климата в пос­левоенной американской историографии.

Упадок прогрессистского направления. Одним из важных следствий идейной и методологической переориентации американской историографии после второй мировой войны был упадок прогрессистского (экономического) направления. В условиях роста консерватизма внутри страны и "холодной войны" была отвергнута прежняя либерально-реформистская концепция как слишком левая и "недостаточно патриотическая". Изменение отношения к экономическому детерминизму раскрывает заявление Л. Хэкера, бывшего до вой­ны приверженцем этого течения: "Материалистическая интерпретация политики несостоятельна. Это марксистский анализ". Сам Бирд, признанный глава экономического направления как отмечалось, не удержался на прежних позициях. В последних работах "Республика" (1943), "Основы исто­рии Соединенных Штатов" (1945) он отказался от попытки осмыслить единство исторического процесса на основе экономических изменений и стал близок теории "равноправных факторов". Бирд уже не анали­зировал противоречий экономических групп, выявившихся в ходе соз­дания конституции США, а обращал внимание главным образом на по­литические коллизии. Он подчеркивал достоинства мирного конститу­ционного процесса и представлял конституцию 1787 г. выражением всеобщих народных устремлений. Отход Бирда от экономической интерпретации сказался и в его трактовке Гражданской войны 1861-1865 гг., он больше не называл ее ни "второй американской революцией", ни "со­циальной революцией".

В эти же годы порывают с прогрессистской историографией и переходят на позиции неолиберального направления такие талантливые исследователи как К. Беккер, Р. Хофстедтер, отец и сын Шлезингеры. Эконо­мическое направление не исчезло, но утеряло цельность и обществен­ную значимость. Лишь отдельные его представители продолжали раз­рабатывать проблемы социальных конфликтов в американской истории, другая же часть сужала экономизм до простого описания экономических явлений.

Теория "согласованных интересов". В первые полтора послевоенных десятилетия доминирующее по­ложение в американской историографии занимала теория "согласован­ных интересов". Она провозглашала, что американское общество на всем своем историческом пути отличалось единством по фундаменталь­ным вопросам общественно-политического устройства и отсутствием каких-либо значительных конфликтов социально-политического харак­тера. Частью этой теории является положение об "органической пре­емственности" общественных институтов США. Кредо сторонников теории "согласованных интересов" в числе первых сформулировал один из ведущих американских историков Р. Хофстедтер. Отвергнув концепции прогрессистских историков, которые, по его мнению, преувеличивают роль "конфликтов" в американской истории, он писал: "Острота политиче­ской борьбы часто вводила в заблуждение, если учесть, что разли­чие во взглядах основных противников из ведущих партий никогда не выходило за горизонты собственности и предпринимательства. Како­вы бы ни были разногласия по специфическим вопросам, главные по­литические традиции основывались на вере в право собственности, философии экономического индивидуализма, ценности конкуренции"[11].

Разработка истории США с позиций "согласованных интересов" требовала иных методов и ракурсов исследования, нежели те, которые были приняты в прогрессистской историографии. Большое место отво­дилось роли идей, политических доктрин, нередко анализируемых в отрыве от социальной почвы, и психологической мотивации. Подчерки­вание стабильности американского общества привели к тому, что ото­двигались в тень социальные конфликты: Война за независимость, Гражданская война 1861-1865 гг., антимонополистическое движение конца XIX - начала XX в. и т. д. Обычными стали утверждения, что в Америке никогда не было "классовой борьбы в европейском смысле этого слова". Неудивительно, что на щит было поднято, казалось бы забытое сочинение - книга французского историка Алексиса Токвиля "Демократия в Америке" (1835). В ней Америка изображалась страной "среднего класса", где отсутствуют серьезные социальные антагонизмы.

Теория "согласованных интересов" по-разному преломилась в исторических работах представителей консервативного и неолиберального направлений.

Консервативное направление и трактовка американских революций. На правом фланге в истолковании "согласованных интересов" стоят историки консервативного направления. Краеугольным камнем консервативной схемы истории США являлось положение о том, что социальная однородность и идео­логическое единство - определяющие элементы американского общест­ва были заложены еще при основании колоний. Они традиционны, в ходе исторического развития происходили их рост и раскрытие. Реформы рассматриваются как их практическая реализация.

Историки консервативного направления выступили с переос­мыслением всей истории США, но особое внимание они уделили ранне­му периоду, когда согласно их концепции были заложены основы един­ства американской нации, т. е. истории колониального периода и Вой­ны за независимость. Особенно характерны в этом плане работы Луиса Харца, Дэниэля Бурстина и Роберта Е. Брауна.

Харц, известный историк и политолог, одним из первых обратился к сравнительному анализу европейских общественно-политических систем с аналогичными структурами бывших европейских колоний в странах Америки, Юж­ной Африки, Австралии; он рассматривал последние как продолжение истории европейских социокультурных и политических традиций.

В ракурсе данного подхода лежит и обоснование Харцем американской исключительности, которую он выводит из особенностей анг­лийской колонизации Северной Америки в ХVII в. Согласно концепции Харца, изложенной в работе "Либеральная традиция в Америке"[12] острая социальная борьба в Европе возникла в тесной связи с существо­ванием разных жизненных укладов и различных идеологических систем, которые, вступая во взаимодействие, "заражали" друг друга и давали начало новым, часто радикальным идеологиям ("вигизм" породил "якобинизм", который подготовил почву для социалистических идей). Иное дело - Новый Свет. При основании американских колоний от европейс­кого общества отделился один идеологический фрагмент, отражавший пуританскую фазу английской революции. В условиях отсутствия фео­дального наследства, утверждавшаяся в Америке система ценностей (Харц называет ее также либерально-локковской) обеспечила развитие страны в рамках либерального согласия. Социальные и идеологические системы в США несколько одномерны, но зато им чужды как застойно-консервативная традиция в духе Жозефа де Мёстра, так и неистовства робеспьеровского радикализма.

В отличие от Харца Бурстин утверждал, что согласие по фун­даментальным вопросам сложилось в Америке не вследствие утвержде­ния принципов либерально-локковского "фрагмента", а в результате приспособления колонистов - поселенцев к новой специфической сре­де[13]. Попытка новоанглийских пуритан опереться на европейские дог­мы в формировании общества в Новом Свете потерпели неудачу, новое окружение трансформировало первоначальные ценности, выглядевшие в Америке утопическими. С этого времени американцы отбросили всякую идеологию и прагматически на основе опыта, отличного от европейско­го, вырабатывали новый образ жизни. В целом американцы стали одина­ково смотреть на свои общественные институты, расходясь лишь в сре­дствах их сохранности и стабильности. Америка не нуждается в политической философии, поскольку американская история и созданные общественно-политические институты страны сами содержат в себе ее философию.

Еще один вариант консенсусного развития выдвинул Браун в кни­ге "Демократия среднего класса и революция в Массачусетсе"[14] Бра­ун стремился на примере колонии Массачусетс доказать, что в англий­ских колониях преобладал "средний класс" самостоятельных фермеров. На почве экономической демократии складывалась и политическая де­мократия. Развернувшаяся в американской историографии научная дис­куссия показала, что источниковая база исследования Брауна узка – тезис о господстве демократии среднего класса был выдвинут на основании анализа всего 50 завещаний, выводы поспешны - распре­деление земельной собственности в Массачусетсе нехарактерно для других колоний.

Фактически все эти историки обращают внимание лишь на особен­ности развития американского общества в колониальный период (отсутствие "старого порядка", наличие лишь элементов феодализма; меньшее, чем в европейских странах, имущественное неравенство; бUльшая степень политических свобод и т.д.) и, абсолютизировав их, развивают теорию "исключительности" исторического развития США.

Картина колониального общества, нарисованная историками-кон­серваторами, вела к сглаживанию революционного характера Войны за независимость, вымыванию из нее социального содержания. Первая американская революция изображалась как преимущественно политическое движение весьма умеренного характера.

Становление в колониальный период либеральных общественно-по­литических институтов, согласно логике Харца, Бурстина и Брауна, освобождало Америку от революций подобных европейским. Восставшие американцы стремились лишь защитить уже сложившиеся демократичес­кие устои от посягательства Англии. Бурстин писал: "Наиболее оче­видная особенность Американской революции это то, что в современ­ном европейском смысле слова она едва ли вообще являлась революцией"[15]. Сторонники теории консенсуса склоны подчеркивать ее антиколониальную направленность. Тот же Бурстин провозглашал: "Нашим национальным свидетельством о рождении являлась Декларация независимости, а не Декларация прав человека и гражданина"[16]. Конечно, Война за независимость не достигла такого размаха и глубины как французская революция. Однако противопоставление этих двух основополагающих документов со­вершенно неправомерно, ибо и тот, и другой провозглашали сходные либерально-демократические принципы.

Консервативная трактовка Войны за независимость оказала си­льное воздействие на послевоенную историографию, но и в период ее подъема в 50-е годы в американской исторической науке продолжали сохраняться различные концепции, школы и направления.

В изучении колониальной Америки выделяются работы Дж. Уэртенбейкера, Р. Б. Морриса, А. Е. Смита[17]. Они скрупулезно (Моррис в работе "Власть и труд в ранней Америке"[18] привлек тысячи документов судебных разбирательств) изучали положение трудящихся в американском обществе ХVII-ХVIII вв. Ими были исследованы источники пополнения категории кабальных слуг, колониальное законодательство в отноше­нии бедных, регулирования заработной платы. В целом этот материал давал весьма широкую картину процесса первоначального накопления и формирования структуры буржуазного общества. Социально-экономи­ческое развитие американских колоний увязывалось ими с процессом ломки феодальных отношений в Англии, породившим массовую эмигра­цию в Северную Америку.


Работы М. Дженсена, Э. Дугласа[19] и др. внесли существенный вклад в разработку темы социальных размежеваний внутри патриотиче­ского лагеря в период Войны за независимость. (Эти авторы стоят на позициях необходимости и неизбежности Войны за независимость, рассматривают ее как антиколониальную войну и социальную революцию). Анализируя развитие демократической идейно-политической традиции, Дженсен связывал ее оформление с именем Томаса Пейна, а высшим ее выражением считал "Статьи конфедерации" (1781), закрепившие суще­ствование в Северной Америке суверенных независимых республик. Тема эта получила развитие в исследованиях Дугласа.

Другим ключевым событием новой истории США, вокруг которого разгоралась полемика в историографии, была Гражданская война 1861-1865 гг. Историки консервативного направления стремились уло­жить этот крупнейший в истории США XIX в. социальный конфликт в рамки концепции "согласованных интересов". Они не отри­цали, что это событие было огромным потрясением в жизни страны, но уже один подход к нему вне социально-экономического контекста резко снижал остроту и значение происходившей борьбы.

Харц был склонен рассматривать эту проблему с морально-этической и философской точек зрения, а Бурстин видел суть конфликта в столкновении приверженцев двух "конституционных ортодоксий", ис­ходивших, однако, из разного истолкования одной и той же конститу­ции. В работе Р. Николса "Распад американской демократии"[20], Гражданская война рассматри­валась как следствие ошибок национального руководства, прежде всего правительства Линкольна; да и сама политическая система США, по его мнению, еще не вполне сформировалась. Привлекались также пацифист­ские аргументы, находившие немалую аудиторию у поколения, только что пережившего мировую войну. Все эти идеи подводили близко к трактовке "ревизионистской школы", еще в 30-е годы характеризовав­шей Гражданскую войну как ненужную и необязательную.

К консервативному направлению примыкали историки-"бурбоны", изображавшие вслед за У. Б. Филлипсом рабство как единственно воз­можную систему сожительства белой и черной рас, "школу цивилиза­ции" для негров. Сходные идеи в 50-х годах проводили Ф. Оусли, Ф. Симкинс и др. Неожиданную поддержку они получили от С. Элкинса, который в работе "Рабство - проблема американской общественной и интеллектуальной жизни" (1959), показав страшную картину рабского труда (в работе проводится аналогия жизни на плантациях с нацистскими концентрационными лагерями – сам Элкинс был узником последних), сделал вывод о психологической обусловленности неполноценности негров-рабов - нечеловеческие условия якобы превратили их в инфантильные существа.

Трактовка проблем Гражданской войны, данная консерваторами, встретила широкую оппозицию. Историки самых разных убеждений и школ не согласились с тезисом о бесполезности войны. А. М. Шлезингер-младший, Т. Боннер и др. отметили его разрушительное влияние на изучение Гражданской войны. Социально-экономические условия рабо­владельческого Юга стали предметом глубокого анализа К. Стэмпа. В монографии "Особый институт"[21] он обратил внимание на односторон­ний характер источников, на которых основывают свои выводы о рабстве консервативные историки, следующие за Филлипсом: "Для того, чтобы иметь верную перспективу исследования, рабство должно быть рассмотрено в той же мере глазами рабов, что и глазами белых хо­зяев". Стэмп попытался преодолеть этот порок, работая над собрани­ями местных документов южных штатов. Он показал, что рабство было не "школой цивилизации" для негров, а крайне прибыльной системой для плантаторов.

Значительный вклад в изучение Реконструкции 1865-1877 гг. как второго этапа американской революции внес К. Ван Вудворд. В работе "Воссоединение и реакция"[22], он углубил бирдовскую схему конфликта Севера и Юга как столкновения "промышленных" и "аграрных" интересов, отметив и социальные размежевания внутри борющихся сил. Неудачу Реконструкции Ван Вудворд связывал с сепаратной сделкой финансово-промышленной буржуазии Северо-Востока и южных плантаторов.

Как и прежде, важный вклад в изучение Гражданской войны (особенно участия в ней негров-рабов) вносят историки, группирующиеся вокруг Ассоциации по изучению жизни и истории негров.

Тема социального реформизма в неолиберальной историографии. Разделяя в 40-50-х гг. вместе с консерваторами многие положения теории "согласованных интересов" неолиберальное направление имело ряд существенных особенностей. Во-первых, либеральные историки не отрицают борьбу либеральной и консервативной традиций, а нередко и социальных противоречий на протяжении всей истории США. Во-вторых, отправляясь от концепции "старого" и "нового" капитализма, они при­лагают теорию консенсуса, прежде всего, к истории США XX в. Главная тема их исследований - история реформ в этот период.

Опираясь на действительно серьезные перемены, происшедшие в функционировании многих институтов американского общества в XX в. как в результате развития производительных сил, так и проведения социально-экономических и политических реформистских преобразований, представители неолиберального направления полагают, что наиболее разрушительные для общества черты в деятельности "дикого капитализма" ныне поставлены под контроль закона. Двигатель общественного развития видится ими в "среднем классе" - в кругах интеллигенции, реформист­ских идеологах, которые, руководствуясь альтруистическими или эгоис­тическими мотивами, добивались улучшения социальных условий жизни народа. Важнейшая роль при этом отводится внеклассовому арбитру-государству (в этом главное отличие неолибералов от классических либералов прошлого времени, исповедовавших индивидуализм), способ­ному смягчить или даже полностью излечить недуги буржуазного обще­ства.

Неолиберальная историография в отличие от консервативного на­правления гораздо чаще обращалась к экономическим процессам, как одному из факторов общественного развития, но важнейшая роль отводилась идейным, политическим и психологическим мотивам. Естественно в центре внимания оказались реформистские курсы и личности президентов Т. Рузвельта, В. Вильсона, Ф. Рузвельта, Дж. Кеннеди.

Неолиберальная трактовка во многом была направлена против прогрессистской историографии, выдвигавшей на первый план социальные конфликты в истории США.

Ведущие историки неолиберального направления - Р. Хофстедтер (1916-1970) и А. М. Шлезингер-младший. В первой своей крупной ра­боте "Социал-дарвинизм в американской мысли" (1944) Хофстедтер дал тонкий анализ широкого спектра социальных учений и, в первую оче­редь, теории "выживания наиболее приспособленных", выросших в Аме­рике конца XIX в. на почве свободного предпринимательства. Ин­теллектуальная история США этого периода, с господствующей доктри­ной грубого индивидуализма, послужила антитезой реформизму, глав­ной теме последующих работ Хофтстедтера "Американская политическая традиция" (1948), "Эра реформ" (1955). Хофстедтер выделил три главных периода реформ: "Аграрное движение, нашедшее наивысшее выражение в популизме 90-х годов и избирательной компании Брайана 1896 г.; прогрессистское движение, развивавшееся с 1900 по 1914 г.; новый курс, динамическая фаза которого сконцентрировалась в нескольких годах третьего десятилетия"[23].

Научные интересы самого Хофстедтера были сосредоточены глав­ным образом вокруг проблем реформизма начала XX в. Он дает широ­кую панораму, рисуя бурный процесс индустриализации и урбанизации на рубеже веков, и весьма реалистически показывает разорение фермерства. Средние слои города - юристы, врачи, священники, мелкие предприниматели (по терминологии Хофстедтера, "старый средний класс") - также теряют свои позиции в социальной жизни стра­ны, а рядом с ним вырастает "новый средний класс" (технический персонал, служащие корпораций и т.д.).

Для объяснения хода событий Хофстедтером характерен акцент на психологическую мотивацию. Исторический процесс выступает у него, прежде всего, как ряд социально-политических изменений, обусловленных переменой "психологической атмосферы", то есть господствующих в обществе на­строений, мнений, эмоций. Популистское движение и демократическое движение начала XX в. он объясняет как психологическую реакцию на "революцию в статусе", связанную с переходом от "условий аграрно­го общества к современной городской жизни". Требования популистов, согласно Хофстедтеру, глубоко консервативны, они - продукт мифа о потерянном "аграрном Эдеме", "ностальгия по утраченным идеалам"; антимонополистические протесты начала XX в. также обусловлены воспоминаниями об ушедших временах свободной конкуренции, это - в немалой мере "восстание против дисциплины индустриального общества".

Переводя конфликт в сферу психологии (пусть и со значительны­ми элементами социальной психологии), Хофстедтер, по существу, отрывает его от материальных корней. Ему чуж­да мысль о том, что борьба популистов и "разгребателей грязи", но­сила антимонополистический характер, способствовала проведению демократического социально-экономического законодатель­ства и расширению политических прав. С другой стороны, очень раз­нородное по своему социальному составу реформистское движение ри­суется Хофстедтером как единый поток. "Прогрессизм, - писал он, - был не столько движением какого-либо класса или коалиции классов против определенного класса или группы, а, скорее, он был широким и удивительно доброжелательным движением большинства общества за идеалы возрождения"[24]. Динамичные лидеры, находящиеся у власти, опираясь на принципы реформистских идеологов и используя силу государства, проводят антитрестовское законодательство и вносят кор­рективы в политические основы, демократизирующие политическую структуру. Конец XIX - начало XX в. становится исходной вехой в трансформации капитализма.


[1] "American Historical Review", April 1951, p. 711-712.

[2] См. Тишков В. А. История и историки в США. М., 1985.

[3] "American Historical Review", January 1950, р. 284.

[4] "American Historical Review", January 1951, р. 273.

[5] "The Economic History of the United States", ed. by H. David a. a., 10 vols. N. Y., 1945-1951; "The History of the South", ed. by W. N. Stephenson and E. M. Coulter, 10 vols. Baton Rouge and Austin, 1948-1967; "The Chicago History of American Civilization", N. Y., ed. bу D. Boorstin. Chicago, 1945-1954.

[6] См. Архивное дело в Соединенных Штатах Америки: Реф. обзор. В. Н. Гармаш. М., 1976; Тишков В. А. Ук. соч.

[7] См.: A National Program for the Publication of Historical Documents. A Report to the President... Wash., 1954.

[8] См. Бэрг М. П. // Устная история в Соединенных Штатах. "Новая и новейшая история", 1976, № 6.

[9] См. Кунина А. Е. США: методологические проблемы историографии. М., 1988, с. 75-82.

[10] Destler Ch. Some Observations on Contemporary Historical Theory. - American Historical Review, 1950, April, p. 503-526; Beal H. The Professional Historian: His Theory and His Practic. - Pacific Historical Review, 1953, August.

[11] Hofstadter R. The American Political Tradition and the Men Who Made It. N. Y., 1948, p. VIII.

[12] Hartz L. The Liberal Tradition in America. N. Y., 1955. (Русск. пер. Луис Харц. Либеральная традиция в Америке. М., 1993)

[13] Boorstin D. J. The Genius of American Politics. Chicago, 1953.

[14] Brown R. E. Middle-Class Democracy and Revolution in Massa­chusetts, 1691-1780. Ithaca, 1955.

[15] Boorstin. D. J. Op. cit., p. 68.

[16] The American Revolution. How Revolutionary It Was. Ed. by J. A. Billias. N. Y., 1970, p. 100.


[17] См. Согрин В. В. Критические направления немарксистской историографии США XX века. М., 1987, с. 121-150.

[18] Morris R. B. Government and Labor in Early America. N. Y., 1946.

[19] Jensen M. The New Nation: A History of the Confederation, 1781-1788, N. Y., 1959; Douglass E. P. Rebels and Democrats. Chapel Hill, 1955.

[20] Nicols R. Discruption of Americari Democracy. N. Y., 1948.

[21] Stampp К. The Peculiar Institution. Slavery in the Antebellum South. N. Y., 1956.

[22] Woodward Vann C. Reunion and Reaction. Boston, 1951.

[23] Hofstadter R. The Age of Reform. From Bryan to F. D. R., N. Y., 1955, p. 3.

[24] Hofstadter R. Op.cit., p. 5.