Geum.ru

Ким Стенли Робинсон. Дикий берег

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   9   10   11   12   13   14   15   16   ...   20

Глава 15


   – Ну, Генри, – объявил Стив, когда я рассказал ему все (чуть-чуть приукрасив и опустив ту часть, где Эд с Мелиссой все у меня выспросили), – надо узнать, когда они высаживаются на мысе Дана, иначе все остальное без пользы. Узнаешь?
   – Да откуда? – возмутился я. – Эд мне ничего не скажет. Сам узнавай. Он обиделся:
   – Мелиссу и Эда знаешь ты.
   – Я же сказал, это не поможет.
   – Ну… вдруг нам удастся снова подслушать, – неуверенно предположил он.
   – Может быть.
   Мы молча продолжили удить. Солнце разбивалось на волнах яркими белыми бликами. Я всегда особенно любил такие вот жаркие дни, когда от холмов парит, а море и небо – одинаково синие, но в тот день я почти не замечал погоды. Стив рассуждал, как нам подглядеть за Эдом и что он скажет Дженнингсу и Ли. Он все придумал, как убедить их, чтобы они взяли нас проводниками в Ориндж. Когда мы гребли к устью, я впервые после своего рассказа открыл рот:
   – Можешь осуществлять свой замечательный план – вон Дженнингс на берегу, говорит с твоим отцом.
   – Правда?
   – Точно. Не узнаешь, что ли?
   Я-то сразу узнал, хотя с такого расстояния лицо его казалось меньше моего ногтя. И сразу вся поездка ожила в памяти, стала взаправдашней. Меня передернуло. Ли видно не было. Дженнингс по обыкновению трепался. Теперь, когда я увидел его живьем, вся затея показалась дурацкой.
   – Стив, я по-прежнему считаю, что нам не надо тайком связываться с этими горожанами. Что скажут наши, если узнают?
   – Не узнают. Ладно, Генри, не будь занудой. Ты ведь мой лучший друг, так?
   – Так. Но это не значит…
   – Это значит, что ты мне поможешь. Без твоей помощи я не справлюсь.
   – Ладно…
   – Надо узнать, о чем они там говорят. Он налег на весла, будто состязался в гребле. Когда днище заскрипело о песок, я спросил:
   – Как мы к ним подберемся?
   Мы выскочили из лодки и на излете следующей волны втащили ее на песок.
   – Неси рыбу мимо них и слушай, пока слышно. Я за тобой, и сложим, что у нас получится.
   – Трудновато.
   – Ерунда, я знаю, что говорит отец. Давай!
   Я подхватил за жабры двух окуней и медленно пошел по волнистому песку к разделочным столам. Когда я проходил у Дженнингса за спиной, тот обернулся и сказал:
   – А, Генри, привет! Похоже, ты добрался благополучно.
   – Да, сэр. А где мистер Ли?
   – Ну… – Глаза его сузились. – В этот раз он не с нами. Шлет тебе горячий привет.
   Спутники Дженнингса (их было двое, одного я помнил, он был с нами в дрезине) криво усмехнулись.
   – Ясно.
   («Плохо дело», – подумал я про себя.)
   – Мы заходили к твоему другу Тому, но он болеет и лежит в постели. Велел нам поговорить с мистером Николеном.
   – Чем мы сейчас и занимаемся, – сказал Джон. – Так что вали отсюда, Хэнк.
   – Болеет? – переспросил я.
   – Мотай! – повторил Джон. Дженнингс сказал:
   – Еще поговорим, приятель.
   Я отнес окуней на разделочный стол и поздоровался с девчонками. На обратном пути к лодке миновал Стива, потом услышал, как Джон произнес:
   – И говорить тут больше не о чем. Мы ни с какого бока не желаем иметь к этому отношения.
   – Прекрасно, – сказал Дженнингс, – но нам нужно использовать старые пути, а они идут через вашу долину.
   – Есть пути дальше от побережья. Используйте их.
   – Мэру они не нравятся.
   Дальше я не услышал. Разбирать слова было трудно: все заглушали привлеченные грудой потрохов чайки. Я подхватил еще окуня, скумбрию и поспешил назад. Стив проходил мимо говорящих.
   – Барнард отказался со мной говорить, – сказал Дженнингс. – Это потому что он за союз с нами?
   – Том вместе с большинством голосовал против того, чтобы вам помогать.
   У разделочного стола миссис Николен спросила:
   – Почему он спорит с Джоном?
   – Хочет использовать те рельсы, которые идут через нашу долину.
   – Так они же разрушены, особенно у реки.
   – Конечно. Скажи, а старик правда заболел?
   – Я так слышала. Ты бы сходил к нему.
   – Ему худо?
   – Не знаю. Но когда старые люди хворают… Стив потянул меня за рубаху, и я повернул назад.
   – Мэру это не понравится, – говорил Дженнингс, – и никому у нас не понравится. В такое время все американцы должны быть заодно, как вы не понимаете? Генри! Оказывается, ты зря ездил в Сан-Диего, знаешь?
   – М-м…
   – Что тут у вас происходит?
   Джон сердито махнул на меня рукой.
   – Проваливайте отсюда, ребята, – приказал он.
   Как ни громко орали чайки, Стив расслышал, и мы с ним вместе пошли к тропинке на обрыв. Сверху мы оглянулись на речной берег: Дженнингс все еще говорил. Джон слушал, скрестив руки на груди. Еще немного, он сгребет Дженнингса в охапку и бросит в реку.
   – Этот малый – дурак, – сказал Стив. Я покачал головой:
   – Не думаю. Старик заболел, знаешь?
   – Знаю.
   Голос его звучал безразлично.
   – Чего ж ты мне не сказал? Он не ответил.
   – Пойду проведаю.
   Я вспомнил, что вчера во время рассказа Том много кашлял. Да и на собрании был вялый и часто дохал. Мама перед смертью тоже много кашляла.
   – Погоди, – сказал Стив. – Сейчас этот малый отстанет от отца, мы его перехватим и поговорим с глазу на глаз.
   – Дженнингс, – сказал я резко. – Его зовут Дженнингс. Постарайся запомнить, коли уж собрался с ним говорить.
   Стив смерил меня взглядом:
   – А то я не знал.
   Я сердито отошел по дорожке. Джон двинулся прочь от приезжих. Один из них задел его плечом. Джон обернулся, что-то сказал, и приезжие остались переглядываться между собой. Потом Дженнингс заговорил, и они пошли по дороге на обрыв.
   – Давай спрячемся, – сказал Стив.
   Мы укрылись за деревьями южнее палисадника Николенов. Вскоре на краю обрыва появились Дженнингс и его люди. Они шли в нашу сторону.
   – Идем, – сказал я. Стив покачал головой.
   – Пойдем за ними следом, – предложил он.
   – Им это может не понравиться.
   – Надо заговорить с ними, когда никто не увидит.
   – Ладно, только не пугай их.
   Как только они вошли в рощу, мы тронулись следом, поминутно прячась за деревьями, словно разбойники из книжки.
   – Вон они, – сказал красный от волнения Стив. Впереди между деревьями мелькали темные куртки, и до меня то и дело доносились обрывки Дженнингсовой болтовни.
   Стив кивнул:
   – Можно и здесь.
   – Угу.
   – Ладно, я их окликну.
   – Валяй, я тебя не держу.
   Он снова сердито на меня зыркнул. Выступил из-за дерева:
   – Эй, стойте! Стойте!
   Внезапно лес стих, и приезжие куда-то исчезли.
   – Мистер Дженнингс! – позвал я. – Это я, Генри! Нам надо с вами поговорить.
   Дженнингс выступил из-за эвкалипта, убирая в карман пистолет.
   – Чего сразу не сказали? – спросил он раздраженно. – Нельзя наскакивать на людей в лесу.
   – Извините, – сказал я, сердито глядя на Стива. Тот был красный как рак.
   – Чего вам надо? – нетерпеливо спросил Дженнингс. Двое его спутников появились у него за спиной.
   – Мы хотели с вами поговорить, – сказал Стив.
   – Это я уже слышал. Так чего вам надо? Стив секунду молчал, потом ответил:
   – Мы хотим примкнуть к сопротивлению. Не все в долине против вас. На собрании голоса разделились почти поровну. Если мы начнем вам помогать, позже могут присоединиться другие.
   Один из спутников Дженнингса фыркнул, но Дженнингс жестом велел ему заткнуться.
   – Мысль хорошая, ребята, но нужен-то нам проход через вашу долину на север, а тут вы ничем помочь не можете.
   – Не можем. Зато можем быть вашими проводниками в Ориндже, а это важнее. И, как я сказал, если дела пойдут хорошо, вся долина может пойти за нами.
   Я в ужасе взглянул на Стива, но Дженнингс в мою сторону не смотрел.
   – Я знаю мусорщиков, которые за нас, – продолжал Стив. – У них мы можем выведать, когда и где высаживаются японцы.
   – И кто же вам такое расскажет? – скептически поинтересовался Дженнингс.
   – Знакомые, – ответил Стив. Видя сомнение у Дженнингса на лице, добавил: – Некоторые мусорщики знают, что другие мусорщики помогают японцам, и не одобряют. Сами они ничего поделать не могут, но скажут нам, а мы уж сумеем что-нибудь предпринять, ведь так? Мы там часто бывали, знаем берег и вообще все.
   Дженнингс сказал:
   – Такие сведения могут нам пригодиться.
   – Ну вот, мы их раздобудем.
   – Хорошо. Вот это хорошо, – сказал он медленно. – Мы можем договориться, что вы время от времени будете сообщать нам сведения.
   – Это не все, – твердо сказал Стив. – Мы можем провести вас к любому месту, где будут высаживаться японцы, как бы далеко это ни оказалось. Никто из ваших не знает развалины лучше нас. Мы сто раз лазили туда по ночам. Когда пойдете на вылазку, вам нужен будет хороший проводник.
   У Дженнингса что на уме, то и на лице. Сейчас оно выражало интерес.
   – Мы хотим идти вместе с вами и сражаться, – пылко продолжил Стив. – Мы – как мэр, хотим отпугнуть японцев от нашего берега. Вы даете людей и ружья, а мы четверо ведем вас к месту и деремся бок о бок с вами. И еще говорим, где будет высадка.
   – Серьезное предложение, – процедил, глядя на меня, Дженнингс.
   – Мы молоды, но это не имеет значения, – настаивал Стив. – Мы можем сражаться… устраивать засады.
   – Этим мы и занимаемся, – резко сказал Дженнингс, – устраиваем засады и убиваем. Речь идет об убийстве.
   – Знаю. – Стив сделал оскорбленное лицо. – Эти японцы – захватчики. Они пользуются нашей слабостью. Убивать их – значит защищать нашу страну.
   – Верно, конечно, – согласился Дженнингс. – Однако… Этому человеку, с которым мы сейчас говорили, не понравится, что вы общаетесь с нами за его спиной. Не знаю, стоит ли затевать.
   – Он не узнает. Никогда. Нас всего несколько, и мы будем молчать. Мы часто лазаем в развалины по ночам – когда пойдем с вами, решат, что мы снова там. К тому же, если все будет хорошо, они присоединятся к нам.
   Дженнингс перевел взгляд на меня:
   – Это так, Генри?
   – Конечно, мистер Дженнингс, – поддержал я Стива. – Конечно, мы можем быть вашими проводниками, и никто ничего не узнает.
   – Может быть, – сказал Дженнингс, – может быть. – Он обернулся на своих людей, снова взглянул на меня. – Вот сейчас вы знаете, когда будет следующая высадка?
   – Скоро, – ответил Стив. – Мы знаем, что скоро. Уже знаем – где, а в ближайшие дни узнаем остальное.
   – Ладно. Слушайте: если узнаете о высадке, приходите на весовую платформу, там мы пока остановились прокладывать рельсы, и там будут наши люди. Я отправлюсь на юг доложить мэру, и, если ваша затея ему понравится, а это вполне может быть, я привезу людей, и мы будем готовы. Мы ведь починили рельсы, я тебе говорил, Генри? Это оказалось непросто, но мы справились. В общем, вы знаете, где эти строения, весовая платформа.
   – Мы все знаем, – сказал Николен.
   – Отлично, отлично. Так вот, как узнаете, что япошки высаживаются, мчитесь к весовой и скажите нам, а мы решим, что делать дальше. Пока все.
   – Мы должны участвовать в вылазке, – настаивал Стив.
   – Конечно. Я разве не сказал? Будете нашими проводниками. Все, сами понимаете, зависит от мэра, но, я думаю, он нас поддержит. Он старается бить япошек при всякой возможности.
   – Мы тоже, – сказал Стив. – Клянусь.
   – Верю, верю. Ну, нам пора.
   – Когда к вам зайти и узнать, что решил мэр?
   – Ну… скажем, через неделю. Но если что услышите, приходите раньше.
   Николен кивнул, и Дженнингс сделал знак своим людям идти вперед.
   – Рад был поговорить с вами, ребята. Приятно знать, что кто-то в этой долине американец.
   – Мы – американцы. До скорого!
   – До свиданья, – прибавил я.
   Мы проводили их глазами. Стив двинул меня в плечо:
   – Готово! Мы будем с ними, Генри, мы будем с ними!
   – Похоже, – ответил я. – Но чего ты такое нес, будто мы в ближайшие несколько дней узнаем, когда высадка? Ты их морочишь! Неизвестно, когда мы это узнаем и узнаем ли!
   – Да ладно, Генри. Должен же я был что-то сказать. Ты притворяешься, что недоволен, а на самом деле рад не меньше моего. Ты создан для сопротивления. Ты быстрее всех соображаешь, быстрее всех бегаешь. Если ты захочешь узнать, когда высадка, ты узнаешь.
   – Ну, наверно, – сказал я, довольный помимо воли.
   – Конечно, узнаешь.
   – Пошли назад, пока нас не хватились. Он рассмеялся:
   – Вот видишь! Я ж говорю, что ты для этого создан, Генри.
   – Угу.
   И надо признаться, я мысленно с ним соглашался. Кто помешал Дженнингсу и его людям по ошибке нас застрелить? И каждый раз, как я попадаю в переплет, что-то случается, что помогает мне выкрутиться. Мне стало казаться, будто это не просто случилось со мной, а я сам так подстроил, так сделал, что все обернулось правильно. А это значило, что события меня слушаются: я могу сделать так, что мы примкнем к сопротивлению и будем сражаться против японцев, не противореча общему решению и не восстанавливая против себя соседей. Я правда думал, что мне это по силам.
   Тут я вспомнил про старика, и все ощущение могущества испарилось. Мы еще были в лесу между домом Николенов и Бетонной бухтой: если повернуть вверх, окажешься на Томовом гребне.
   – Пойду проведаю старика, – сказал я.
   – Я должен возвращаться в рабство, – сказал Стив. – Но потом… эй, погоди секунду! Но я уже бежал через лес вверх.