Geum.ru

Огонь вокруг разгорался все сильней. Пламя обжигало его со всех сторон, причиняя сильную боль

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   11   12   13   14   15   16   17   18   ...   23

— Первым, о чем я расспросил персонал гостиницы, это адреса лучших итальянских заведений. Видишь ли, с Италией у меня всегда были связаны самые яркие воспоминания.

Он рассказал, что всегда очень любил эту страну и в том числе ее кухню. Дэвид часто приезжал туда. Ему нравилось ее лазурное море. Он утверждал, что вода там совершенно особенная, не такая как в других странах средиземноморья.

— Где бы я не родился, — говорил Дэвид, — я всегда возвращаюсь в те места, хотя бы на некоторое время, чтобы вновь очутиться в этой сказочно красивой стране.

Мы ели настоящую итальянскую пиццу, и он рассказывал мне обо всех кулинарных секретах, которые знал. А знал он действительно многое.

— Когда-нибудь, я сам приготовлю тебе ужин. Женщины не умеют этого делать, как следует.

— А ты умеешь? — я сделала вид, что оскорблена.

— Конечно, я целую жизнь работал поваром в доме итальянского вельможи. Вряд ли ты можешь этим похвастаться!

Он засмеялся, и мне пришлось с ним согласиться.

— Тогда я хочу креветки с чесночным соусом, рагу из кальмаров и салат «Цезарь»...— я начала загибать пальцы, но он меня перебил.

— Хорошо, хорошо, только салат «Цезарь» не итальянское, а мексиканское блюдо, — его глаза откровенно смеялись над моей безграмотностью, но я нисколько не смутилась.

Рядом с ним мне было легко признаваться в своих недостатках.

— А ты научишь меня готовить настоящую итальянскую лазанью? — спросила я.

— Я научу тебя всему, — он стал серьезен, — главное, чтобы хватило жизни!

Потом мы ели мороженное в маленьком кафе, которое я считала самым лучшим во всем Питере. Там подавали потрясающее мороженное с шоколадными хлопьями, изготовленными по их собственному рецепту. Я потребовала от Дэвида, что сама заплачу за обе порции, и он, смеясь, разрешил мне это сделать. Мне было неловко из-за того, что он так легко тратит на меня деньги, я не привыкла к этому. До самого вечера мы гуляли вдоль каналов и по набережной Невы. Он рассказывал мне о тех местах, где побывал за всю свою долгую жизнь. Он собственными глазами видел бесчисленные стада бизонов в Серверной Америке, которые теперь находились на грани вымирания, поднимался на вершины Гималаев, бывал на самом крайнем севере на Аляске.

— Я видел африканские саванны, — глаза Дэвида загорелись, — это незабываемое зрелище, уж можешь мне поверить.

— Да, я представляю.

— Вряд ли, — он покачал головой, — это невозможно представить. Это надо увидеть! Огромный дикий мир. Ощущение — что цивилизация нисколько не коснулась этого края. В тот момент мне показалось, что я совсем потерялся во времени. Находясь там, нельзя определить наверняка, в каком веке ты сейчас находишься... Поверь мне, такое просто невозможно забыть. Ты должна когда-нибудь увидеть все это.

Я смотрела на него восторженными глазами. Казалось, что его жизнь была похожа на сказку, но я тут же вспомнила о том, сколько лишений выпало на его долю за все это время. Уже гораздо позже он мог позволить себе путешествовать по своей воле в любую точку мира, но сначала его жизнь во всех этих диких уголках земли не представлялась такой уж романтичной.

— Ты бы мог написать свои воспоминания, — восторженно предложила я. — Твои книги имели бы огромный успех. «История мира глазами очевидца» — отличное название для мемуаров!

— Мне не нужен ни успех, ни слава, — улыбнулся Дэвид. — Я вообще не хочу никому ничего рассказывать.

— Ты эгоист! — в шутку рассердилась я.

— А я и не скрываю этого, — рассмеялся он.

Да, действительно, он умел преподнести свои недостатки так, что они, наоборот, казались достоинствами. В этом был весь Дэвид. Но именно это в нем мне и нравилось.

На город незаметно опускалась еще одна белая ночь. Я предупредила маму, что задержусь, хотя и не сказала, с кем. Она проявила тактичность и не стала уточнять. Это был чудесный вечер, хотя меня тревожило состояние Дэвида. Он определенно нуждался в отдыхе, но не признавался в этом. На мои уговоры разойтись по домам, он каждый раз отвечал категорическим отказом, отшучиваясь, что рядом со мной чувствует себя прекрасно.

Мы шли по набережной, глядя на закат. Дэвид спросил.

— А ты знаешь, что такое белая ночь?

— Это такое короткое время в году, когда солнце…

Но он меня перебил.

— Нет, меня не интересует научное объяснение. Белая ночь — не природное явление, это состояние души.

— Тогда я не знаю, — удивленно призналась я.

— Дело в том, что с английского языка словосочетание «White Night» еще переводится как «ночь без сна», — пояснил Дэвид. — И это очень точное определение. Белые ночи — то время, когда у человека появляется возможность по-новому взглянуть на свою жизнь. Однажды весь мир вокруг тебя меняется, и даже темная ночь вдруг озаряется ярким светом. Тебе кажется, что произошло чудо, и ты спрашиваешь себя, что же случилось? Но ответ кроется только в тебе самом.

Я смотрела на него, восторженно раскрыв рот. Живя в Питере, мне никогда еще не доводилось слышать такого романтичного определения этого явления.

Он помолчал немного и продолжил.

— Моя жизнь сейчас похожа на эту белую ночь. Раньше каждый день темнота приходила в свой положенный срок, непрерывно повторяя заведенный в природе круговорот. Но однажды появилась ты, и моя ночь стала светлее. Она окрасила мир всеми цветами радуги и заставила дышать полной грудью. Теперь мне хочется жить в полную силу, набело, как будто в последний раз.

Его слова заставили меня вспомнить о том, что я узнала сегодня.

— Дэвид, я не хотела тебе говорить… — я замолчала, не решаясь сказать это вслух.

Он остановился.

— Что еще?

— Я знаю, что для тебя и твоего брата это — последняя жизнь! Я видела его воспоминания. Он точно знает это. Прости, что именно мне пришлось тебе сказать такую новость.

Я не знала, чем можно его утешить. У меня была всего одна жизнь, и я с трудом могла себе представить, что значит лишиться вечности.

Дэвид покачнулся и ухватился рукой за витую металлическую изгородь парка, мимо которого мы шли. Он минуту стоял так, не шелохнувшись. Мне было трудно понять, о чем он думал, но я не посмела произнести ни слова. Сейчас утешения ему были не нужны.

— Значит, он тоже боится меня, — наконец проговорил он.

Дэвид повернулся ко мне, на его лице не отразилось никаких эмоций. Он старался контролировать себя, а о том, что происходило у него внутри, я могла только догадываться.

— Да, это так, — ответила я.

— Ну, вот видишь, у меня совсем мало времени, Саша, — он взглянул на меня, взял мою руку и нежно коснулся ее губами. — Я догадывался об этом. Ты только подтвердила мои мысли. Но я ни о чем не жалею. Только хочу, чтобы эта последняя жизнь прошла рядом с тобой.

Он сделал шаг с тротуара и, не выпуская мою руку, увлек меня за собой. Мы перешли дорогу и оказались у самых ступенек, ведущих к воде. У наших ног плескалась Нева, спокойная и невозмутимая как всегда. Дэвид вдруг спросил:

— Что ты хочешь, чтобы я еще тебе подарил?

Мне сразу вспомнился вчерашний звездопад. Тогда, стоя на мосту, я загадала желание, которое так и не исполнилось. Но мне хотелось этого больше всего на свете, и поэтому я сказала:

— Я хочу, чтобы ты меня поцеловал.

Не знаю, как мне хватило смелости, чтобы произнести это. Мой голос дрогнул, но было уже поздно, слова были сказаны. Дэвид не ожидал такого ответа, однако не подал виду. Он просто выпустил мою руку, и его ладони скользнули по моей спине. Сейчас все было совсем не так, как в прошлый раз. Дэвид умел быть разным. Сегодня я почувствовала в нем какую-то не смелость, которая тронула меня даже больше, чем его уверенный напор.

Я провела рукой по его щеке, он откликнулся на прикосновение и подался вперед, сильнее прижав меня к себе. Голова закружилась. Его губы слегка коснулись моих, и я почувствовала, как он едва заметно вздрогнул. Дыхание перехватило. Мои пальцы запутались в прядях его волос, и я утонула в этих бесконечно зеленых глазах.

Дэвид больше не пытался сдерживать себя. Он вложил в поцелуй всю нежность, на которую только был способен. Я поняла, что даже не догадывалась раньше, какие глубокие чувства бушуют в этом человеке, который всегда держал себя под полным контролем. Когда он оторвался от моих губ, я почувствовала, что он тяжело дышит.

— Ты просто сводишь меня с ума, — прошептал он.

Дэвид еще крепче обнял меня и прижал к себе, как будто боялся, что я могу от него убежать. Ни за что на свете я не смогла бы сделать это сейчас! Мы так и стояли на гранитных плитах набережной, обнявшись, не в силах оторваться друг от друга. Мы не знали, что будет с нами завтра и потому старались запомнить каждое мгновение, проведенное вместе. А над нами в вышине раскинула свои крылья наша белая ночь.


— Глава 11. Погоня —

В тот вечер я пришла домой поздно. Мама, не дождавшись меня, уже легла спать, и я проскользнула, как мышь, в свою комнату, чтобы ее не разбудить. Все вопросы завтра. Сегодня ночь была только моей. Еще долго я не могла уснуть. Это был самый потрясающий день в моей жизни, и мне хотелось продлить его как можно дольше. Теперь я поняла, что Дэвид нужен мне. Нужен больше всего на свете, чтобы дышать, чтобы жить! «Алекс, прости! Я столько сил отдала, чтобы помочь тебе, — шептала я, — но наша встреча была лишь одним звеном в той череде событий, которые привели меня к Дэвиду! Мы с ним часть единого целого. Наша судьба была решена задолго до нашей встречи».

Но та боль, которую я причиню Алексу, разрывала мое сердце на части. Только вчера я сказала ему, что хочу быть с ним. Пусть это лишь эхо моих прежних чувств, но ведь они были! Как я могу теперь признаться, что это всего лишь ошибка?! Я дала ему надежду, а теперь готова просто уйти. Завтра он вернется в Питер, что мне ему сказать?

Сейчас, когда Дэвида не было рядом, я снова впала в сомнения. Но теперь я сомневалась вовсе не в своих чувствах, теперь мне не давала покоя моя совесть. Я почти пообещала Алексу, что мы будем вместе. Он верит мне и ждет, что однажды я уеду с ним в Швецию. Боже, как все сложно в моей жизни! И еще Арес! В любую минуту, его появление может рассудить нас всех в его пользу. Скоро Ночь полной луны! И времени остается все меньше. Дэвид правильно сказал, что жизнь коротка. А мы тратим ее попусту на сомнения и угрызения совести. Нет двух ответов на поставленный мной вопрос. Есть либо Дэвид, либо Алекс, и я должна решить это для себя сейчас. Алекс, ему теперь ничто не угрожает. А со мной он будет постоянно в опасности. Будет лучше, если я уйду из его жизни. Да, я скажу ему это прямо завтра! Как только он приедет. На этом мои споры с самой собой закончились, потому что я коснулась подушки и тут же уснула...


— Саша, вставай! — мамин голос заставил меня проснуться.

Я открыла глаза и с удивлением уставилась на нее.

— Что случилось?

— Это я хочу спросить у тебя! Уже почти полдень. Ты никогда не спала так долго! Ты не больна?

Я взглянула на часы. Действительно, было без четверти двенадцать. Никогда я не позволяла себе так долго спать, даже если ложилась под утро.

— Нет, мам, все нормально. Просто, наверно, устала за неделю, — я поднялась с кровати, потирая глаза.

— Ты во сколько пришла? — спросила мама. — Я тебя даже не дождалась!

— Ну, где-то около половины второго, наверно. Точно не помню.

Конечно, я обманывала ее. Я прекрасно помнила, что было без пяти минут три, когда я повернула ключ в замке. Дэвид непременно хотел увидеть, как разводят мосты на Неве, поэтому мы так задержались. Мама укоризненно смотрела на меня.

— Мне уже почти двадцать, мам! — напомнила я ей. — Ты в мои годы уже была замужем.

— Да нет, я не упрекаю тебя ни в чем. Просто хочу знать, с кем ты все-таки была вчера?

— С Дэвидом, — я решила расставить все точки над «и».

— Так, а кто такой Дэвид? — казалось, она даже не удивилась. — Тот, кто приходил позавчера вечером за тобой? Ваш с Алексом знакомый?

— Да, — ответила я, смело глядя ей прямо в глаза.

— Хорошо, но кто он? Ты ничего о нем не говорила раньше?

Я поняла, в какой тупик зашел наш разговор. Рассказать ей о Дэвиде я не могла, а врать не хотела.

— Мам, — я подошла к ней и обняла, — можно я потом тебе все расскажу?

— Как с тобой трудно, Саша, — она вздохнула и встала. — Ладно, пойдем завтракать!

Мы долго сидели на кухне, болтая о всяких пустяках, но старательно обходя темы моих личных дел.

— Чем ты собираешься сегодня заняться? — спросила мама.

Я вспомнила, что вчера Дэвид просил меня отвести его в тот музей, где когда-то работал Свиридов. Он надеялся, что это поможет ему что-то понять. Поэтому я ответила:

— Мы идем сегодня в музей.

Мама округлила глаза.

— Мне казалось, сейчас уже не модно ходить с парнями по музеям?!

Я рассмеялась. Действительно, выглядело глупо.

— Нет, это особый музей. Дэвид увлекается историей востока, и хочет посмотреть некоторые экспонаты. Кстати, ты тоже должна знать это место. Помнишь, когда–то в детстве, ты водила меня с собой в библиотеку, когда писала свою диссертацию? В ней и находится этот музей.

— Конечно. Но я не думала, что ты его запомнила.

— Еще бы, я провела там кучу времени, пока тебя ждала. Там еще был некий профессор. Теперь я знаю, что его звали Свиридов.

— Да, действительно, — мама была озадачена, — подумать только, он оказался прав!

— В чем? — я вытаращила на нее глаза.

Она встала и прошлась по кухне, обдумывая слова. Я напряженно ждала ее ответа. Наконец, она остановилась у окна и, повернувшись ко мне, сказала.

— Я хорошо запомнила тот случай, потому что он сильно удивил меня. Я хорошо знала профессора Свиридова. Он был очень талантливым ученым и искусствоведом. Во многом я консультировалась с ним, и это помогло мне хорошо защититься. Именно благодаря его протекции меня пригласили в Париж. Но твой отец сказал свое решительное «Нет», и это был конец моей даже не начавшейся карьере.

Она с досадой махнула рукой.

— Но сейчас речь не об этом. Мы нередко встречались с ним на протяжении всех этих лет. Однажды он позвал меня к себе в музей. Помню, он закрыл все двери. Это мне показалось странным. Он сказал: «Я хочу дать тебе одну вещицу. Но она не для тебя, а для твоей дочери». Ему всегда нравилось кормить тебя конфетами, — она улыбнулась чему-то своему, воспоминания на миг перенесли ее в прошлое. — Он дал мне какой-то камень, кажется, это был янтарь. Резная полупрозрачная фигурка, как сейчас помню. Он вложил мне ее в руку, и я удивилась тому, насколько она была теплой, как будто ее нагрели на солнце. Я хотела отказаться, мол, зачем он жертвует такой красивый экспонат ради маленькой девочки, которая даже не оценит подарок. Но он сказал мне: «Не отдавай ей камень сейчас. Просто сохрани и жди. Однажды твоя дочь сама придет к тебе и спросит обо мне. Эта вещь очень ценная. Она значит больше, чем все богатства мира!» Помню, меня очень удивили его слова. Мне даже показалось, что старик немного не в себе...

— Ты сохранила фигурку?!! — я не дала ей договорить.

— Ну да, она лежит с тех пор у меня в шкатулке с драгоценностями. Я подумала, а вдруг она и впрямь что-то стоит, — она пожала плечами, с удивлением глядя, как я возбужденно вскочила, чуть не разбив тарелку.

— Мама, покажи мне ее!

— Сейчас, а что в ней такого интересного? Просто камень.

Она пожала плечами и ушла в комнату, а я застыла посреди кухни. Мысли хороводом кружились в моей голове. Профессор знал с самого начала, что все это случиться, и поэтому подготовился! Он сделал так, чтобы в моей памяти не было ничего, что смогло бы нечаянно выдать эту тайну. Вот он, недостающий фрагмент, от которого теперь так много зависит. И он здесь, в моем доме, и всегда был рядом со мной! Просто лежал и дожидался своего часа. Мне еле удавалось справиться с волнением. Теперь я была под ударом, стоило Аресу появиться, и моя тайна будет раскрыта.

Вошла мама. В ее руках я увидела ту заветную вещицу, которая стала причиной стольких несчастий. Да, это была она. Одна из фигурок, которые я разглядывала давным-давно в музее Свиридова. Как сейчас помню те радужные тени, которые они отбрасывали под солнечными лучами. Я бережно взяла ее в руки. Она была удивительно теплой и мягкой, словно бархат. Был ли это янтарь, не знаю. Наверно, нет.

— Какой красивый! — я восторженно смотрела на камень, не в силах отвести глаз. — Теперь он мой?

— Конечно, — ответила мама, — ведь он подарил его тебе. Ты что-то знаешь о нем?

— Нет, просто мне он нравится, — соврала я.

Это был единственный выход, по-другому я не могла ей ответить, не рассказав всей истории с самого начала. А это было бы просто безумием.

— Давай повесим его на цепочку, тогда ты сможешь носить камень на шее, — предложила мама. Идея мне понравилась. Эта вещь теперь всегда должна быть со мной, что бы ни случилось! Мы нашли цепочку и продели ее в отверстие в камне. Получилась массивная, но очень красивая подвеска. Я одела ее на себя, и тепло камня приятно обожгло мою кожу. Фигурка была тяжелой, но еще тяжелей был груз ответственности, который лег теперь на мои плечи.

— Спасибо, что сохранила ее для меня! — поблагодарила я маму.

— Не за что, но мне почему-то было тревожно, — задумчиво сказала она, — как будто, он доверял мне какую-то очень важную тайну.

Я промолчала. Конечно, она была права. А мне теперь нужно было увидеть Дэвида и как можно скорей! Как его найти? Мобильного телефона у него не было. Как вообще можно жить без сотового?! Конечно, я знала, в какой гостинице он остановился, но я боялась теперь выходить из дому. Я вышла на балкон в надежде увидеть его машину, но ее не было в обычном месте. Может, с ним что-то случилось? Он вчера так плохо выглядел! Какая я эгоистка, надо было заставить его поехать к себе и отдохнуть.

У мамы где-то валялся старый телефонный справочник. Никогда не думала, что он мне понадобиться. Но теперь я лихорадочно рылась в нем, в поисках нужного мне номера. Вот он! Телефон ресепшена в гостинице Дэвида. Я спряталась в своей комнате и взяла в руки трубку.

Мне ответили быстро. Приветливый женский голос проговорил:

— Чем могу Вам помочь?

— В вашем отеле проживает Ивен Маркос, — хорошо, что я знала, как его зовут, — могу я с ним поговорить?

— Минуточку, — ответила она.

Повисла напряженная тишина. От нетерпения я начала барабанить пальцами по столу. Через несколько секунд она ответила:

— Соединяю!

Потянулись бесконечные гудки. Никто не брал трубку. Потом снова послышался голос девушки.

— Извините, в номере никто не отвечает.

— Вы не знаете, может, он ушел?

— Не знаю, ключ он не оставлял.

— Спасибо, — я повесила трубку.

Мне стало тревожно. Может, что-то случилось? Наверно, надо сходить туда и все выяснить. Я начала лихорадочно собираться. Снова вытащила из дальнего ящика свои джинсы, которые клятвенно обещала больше не носить. Не тот случай. Сегодня ничего не должно сковывать движений. Завязав волосы в узел, я лишь мимоходом взглянула в зеркало. Пойдет! Оставалось только надеть на ноги кроссовки.

— Мам, — крикнула я с порога, — когда приду, не знаю. Я позвоню тебе.

— Саша! — мама только и успела, что всплеснуть руками, но я уже захлопнула за собой дверь. И тут же спиной натолкнулась на кого-то. От неожиданности я вскрикнула и с ужасом в глазах отпрыгнула в сторону. Чьи-то руки поймали меня, и мне показалось, что я сейчас потеряю от страха сознание. Но руки были такие мягкие, что я невольно остановилась, медленно обернувшись. Это был Дэвид. У меня подкосились ноги, но он вовремя поддержал меня.

— Дэвид, ты меня напугал! — пролепетала я.

— Ты уже второй раз удивляешь меня своими фантастическими прыжками! — тихо засмеялся он.

Я вспоминала, как в первый день нашей встречи, очнувшись у костра в его хижине, я совершила свое олимпийское сальто. Значит, он все же видел его! Я залилась краской.

— Ну-ну, — продолжал он надо мной подшучивать, — я не знал, что ты так восхитительно краснеешь!

Я прижалась щекой к его груди, в объятьях Дэвида мне было так спокойно и тепло.

— Я собиралась искать тебя, — сказала я.

— Очень хорошо. Меня это радует! Даже немного жаль, что я тебя опередил, — он нежно прикоснулся губами к моим волосам. — Ты прекрасно выглядишь.

— Шутишь? — я подняла на него глаза, ожидая увидеть усмешку, но он был абсолютно серьезен.

Дэвид стал спускаться по лестнице, я нерешительно последовала за ним.

— Нет, почему я должен шутить?

— Я выгляжу сегодня, как хиппи на пикнике!

Он засмеялся, видимо его позабавило мое сравнение. Сама не знаю, откуда возник такой странный образ. Я понятия не имела, как должны выглядеть хиппи, да еще на пикнике.

— Ты мне нравишься в любом виде. Хиппи, так хиппи, — он пожал плечами.

Сам Дэвид был одет сегодня по-другому. Белые полуспортивные штаны, сверху белая легкая куртка с широким капюшоном, небрежно отброшенным на плечи. Она была застегнута наполовину, и из-под нее виднелась темно-коричневая трикотажная рубашка. Этот белый костюм смотрелся на нем великолепно, оттеняя его смуглую кожу и подчеркивая уверенную осанку. Он был похож на арабского шейха. Я невольно загляделась.

— Ты так любишь белый цвет! — наконец проговорила я, любуясь на него с верхней ступеньки.

— Просто я долго жил на Ближнем Востоке. Привычка осталась! — ответил он.